Текст книги "Плохие решения (ЛП)"

Автор книги: Джон Этан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Мы же сказали тебе держаться подальше, не так ли? – спросил Рокко, его голос заглушили крики Бретта и скрип кровати.

Рокко положил дрель в портфель и сказал:

– Успокой его.

– Что, черт возьми, ты с ним сделал? – спросил Скут, борясь со слезами.

Рокко не слышал его.

Бретт закричал:

– Мои ноги! Мои ноги!

– Прости, – сказал Скут, глядя в его испуганные глаза.

Рокко замахнулся кулаком на лицо Бретта. Он ударил его пять раз – своими кулаками-молотами. Нос Бретта был сломан, а резцы рассекли верхнюю губу. Нападение ошеломило его, голова закружилась.

Рокко вручил Скуту двe пластиковые затяжки и сказал:

– Переверни его, а затем привяжи его руки к столбикам кровати. И сделай потуже. Я хочу увидеть, как эти руки станут фиолетовыми, прежде чем мы уйдем отсюда. Понял?

– Ты сказал, что просто собираешься... избить его.

– Именно это я и делаю.

– Ты ничего не говорил об электроинструментах!

– A ты не говорил, что ты такой слабак. А теперь переверни его и пристегни затяжками к столбикам кровати, пока он не очнулся, потому что я не собираюсь помогать тебе в следующий раз, когда он это сделает.

Скут уставился на него. Я должен был просто позволить тебе умереть, – подумал он. – Уже слишком поздно. Покончи с этим, пока никто не появился. Он перевернул Бретта на живот и с помощью затяжeк привязал его руки к столбикам кровати. Тем временем Рокко подошел к комоду и включил щипцы для завивки. Он вернулся к кровати и стянул с Бретта боксеры. Бретт захныкал, когда его нижнее белье скользнуло по ранам. Он все еще был в сознании – слабый, но бодрствующий, онемевший, но чувствующий боль.

Рокко сказал:

– Иди сюда и держи его за ногу. Я позабочусь о другой.

Скут спрыгнул с кровати. Он потянулся к правой ноге Бретта, но остановился, заметив его голый зад.

Он спросил:

– Что это?

– Нет никого хуже насильников, друг мой. Подумай об этом. Они уничтожают своих жертв, фактически не убивая их. Лишь немногие когда-либо оправляются от чего-то подобного. Некоторые, как наша девочка Руби, даже умирают в процессе. Я не считаю себя хорошим человеком. Я знаю, что я делаю и что я сделал, но я не насильник. Я не насилую женщин и не делаю этого для сексуального удовольствия. Так что, видишь ли, я позабочусь о том, чтобы этот монстр больше никогда не изнасиловал ни одну из наших девочек. Лучший способ сделать это – забрать все, что доставляет ему удовольствие. Он сломал наш товар, давай сломаем его.

– Я... я не знаю...

– В чем дело? Ты сочувствуешь насильникам или что-то в этом роде?

– Нет, дело не в этом. Это просто...

– Тогда опусти его ногу и закрой глаза, если брезгуешь. Я дам тебе знать, если мне понадобится что-нибудь еще от тебя.

Скут вздохнул. И снова он был в замешательстве. Он не знал, чего ожидал, когда согласился помочь Рокко, но не этого. "Грубое обращение" не было синонимом "пытoк". Бретт был чудовищем – убийцей худшего сорта – но и Рокко тоже. В преступном мире грань между добром и злом была размыта.

Скут посмотрел в зеркало на комоде. Лыжная маска, рана от укуса, синяки – он не мог узнать себя. Он коротко вздохнул, заметив в зеркале свет автомобильных фар, проникающий в комнату через окно позади Рокко. Он посмотрел в окно и затаил дыхание, прислушиваясь к шуму мотора.

Он пробормотал:

– Так–так... Кто–то идет. О, черт, она... она дома. Кто-то идет...

Он остановился на полуслове, когда машина продолжила движение. Рокко не выказал ни малейшего беспокойства.

Рокко подошел к комоду и сказал:

– Держи его.

Скут кивнул и схватил Бретта за ногу. Он закрыл глаза, стиснул челюсти и надавил на икроножную мышцу обеими руками, как будто давил на ногу. Он непреднамеренно выдавил еще больше крови из дыры на колене Бретта. Бретт закричал, затем уткнулся лицом в подушку и прикусил ее. Его приглушенный крик был заглушен шумом телевизора в гостиной.

Рокко вернулся к кровати с горячей плойкой. Он раздвинул ноги Бретта, затем прижал колено к его левому бедру. Он мог видеть его обвисшую, волосатую мошонку и кольцо размазанных фекалий вокруг ануса. Часть дерьма покрыла коркой его волосы на заднице.

Уткнувшись лицом в подушку, Бретт закричал:

– Нет! Нет! Черт, пожалуйста, не надо.

Рокко воткнул жгучую плойку в задницу Бретта. Бретт поднял голову с подушки и завыл, изголовье кровати застонало, когда его руки затряслись. Он так сильно сжал кулаки, что его длинные, желтые, испачканные табаком ногти поцарапали ладони. Затем он задержал дыхание и стиснул зубы. Его эмаль треснула, а десны закровоточили от давления.

Толчок боли от проникновения пронзил его позвоночник, наэлектризовал сердце, а затем распространился по каждому дюйму его тела. Он почувствовал жгучую боль в прямой кишке.

Рокко вытащил ее на дюйм, засунул обратно, вытащил еще на дюйм, а затем засунул глубже – сантиметр за сантиметром, как первый анальный секс в паре. Бретт хрюкал с каждым толчком. Через несколько минут весь шестидюймовый^[16] ствол был погружен ему в задницу. Его сфинктер сжался вокруг щипцов для завивки, заперев их в прямой кишке, как меч в камне.

Бретт закричал, потом зарычал, а потом снова закричал. Он потерял контроль над своим телом. Он не мог разжать сфинктер. Он просто не знал, как это сделать.

Рокко пошевелил внутри щипцами для завивки, шевеля внутренности раскаленной нержавеющей сталью. Нажал на ручку и направил ствол вниз. Он начал поджаривать его простату. Жар от ствола достиг и его толстой кишки. Он двигал ручку вверх-вниз, растягивая анус. Влажный метеоризм потрескивал из задницы Бретта, и вместе с этим сочились туманы крови.

– Вот каково это, когда ты насилуешь наших девочек! – завопил Рокко. – Вот что ты с ними делаешь, придурок!

Красное, потное лицо Бретта снова упало на подушку. Он рыдал в нее, неразборчиво умоляя о пощаде. Во время пыток Скут держал глаза закрытыми, а голову – опущенной. Но слова Рокко и истерические рыдания Бретта нарисовали в его голове яркую картину. Рокко был бесстрашен. Он не мог испытывать отвращения или смущения. Бретт пукнул кровью на перчатки, но тот остался сосредоточенным.

Растянув задний проход Бретта, Рокко сумел вытащить плойку. Прямая кишка Бретта выпала, расцветая из его задницы, как роза. Ствол был измазан кровью и фекалиями.

– Боже... О, Боже... Боже... – раздался надтреснутый, хриплый голос с подушки.

Скут приоткрыл правый глаз и прищурился. Он мельком увидел щипцы для завивки волос и пульсирующую выпавшую прямую кишку Бретта. Он быстро закрыл глаз и подавился. Его затошнило.

Рокко подошел к изголовью кровати, вцепился в грязные светлые волосы Бретта и приподнял его голову с подушки.

Он наклонился к его уху и сказал:

– Мы сказали тебе убираться, мы сказали, что ты не создан для этого, но ты не послушался. Теперь тебя буду ебать во все дырки.

– П–п–пожалуйста...

Рокко сунул щипцы для завивки в рот Бретта. Как и его прямая кишка, его язык и нёбо зашипели. Ствол скользнул мимо языка и вонзился ему в горло. Бретт поперхнулся, потом его вырвало пивом. Его подушка теперь была пропитана слезами, потом и рвотой. Рокко трахал его в рот горячей плойкой, вталкивая ее в рот и вынимая изо рта как можно быстрее.

Зубы Бретта заскрежетали по стволу, как ногти по классной доске. Его ректальная кровь на вкус была такой же, как кровь из десен и языка. Из-за боли он не заметил горького привкуса кала во рту. Каждый раз, когда ствол попадал ему в горло, у него на шее вставал комок. Струйки пенистой рвоты, смешанной с кровью и слюной, свисали с его нижней губы.

Через минуту язык Бретта онемел. Он чувствовал вкус крови только в уголках рта. Как будто его вкусовые рецепторы были сожжены щипцами для завивки. Он лепетал, как ребенок, не в силах закончить ни одного слова.

Рокко вытащил плойку и осмотрел лицо Бретта. Он был почти без сознания и не замечал ничего, кроме крови во рту. Рокко отпустил волосы Бретта, позволив его лицу шлепнуться на мокрую подушку. Отбросил плойку в сторону и подошел к своему портфелю. Он схватил складной нож и дрель.

Все еще с закрытыми глазами Скут спросил:

– Все кончено?

– Почти, – ответил Рокко.

– Теперь я могу его отпустить?

– Наверно.

Скут поднял руки к груди и отошел от кровати. Его спина ударилась о стену позади него. Это была плохая идея, но он не мог устоять. Рано или поздно ему придется открыть глаза – в конце концов, он не сможет выйти из трейлера без глаз, – поэтому он решил встретиться со своими страхами лицом к лицу и открыть их в этот момент. Его вырвало, потом он рыгнул, а затем его щеки надулись.

– Господи Иисусе, – простонал он. Он увидел, как лезвие выскочило из перочинного ножа Рокко. Он закричал: – Нет, нет, нет!

Но Рокко и Скут были сделаны из разного теста. В словаре Рокко "нет" означало "попробуй еще раз" или "продолжай". Гангстер ударил Бретта в нижнюю часть мошонки. Он рассек ее, разрезав вены вокруг яичек и перерезав семенные канатики. В ране виднелись розовые яички Бретта, покрытые кровью. Его пенис утонул в луже крови.

Рокко ампутировал Бретту мошонку, оставив только пенис, и отнес окровавленный мешок к изголовью кровати.

Он поднял голову Бретта с подушки, встряхнул ее и сказал:

– Ты съешь свои яйца, и, может быть, я оставлю тебя в живых. Понял?

Бретт мог только ахать и стонать. Рокко засунул мешочек в рот – "чайный пакетик" из его собственной мошонки. Одно из яичек попало ему в горло, закупорив дыхательные пути. Рокко вздернул его подбородок. Коренные зубы Бретта раздавили второе яичко. Он издал хлопающий звук. Трубчатые внутренности вывалились в преддверие его рта, и у него отвисла челюсть.

Он дышал через нос. Он был жив, но у него не хватало сил съесть собственные яички, чтобы выжить. Его лицо снова упало на подушку, яичко выкатилось из горла.

Рокко сказал:

– Я думаю, ты не хочешь жить. Ну что ж...

Он схватил дрель. Нажал на спусковой крючок, надеясь напугать Бретта жужжанием дрели. Однако это напугало Скута больше, чем кого-либо другого.

Когда Рокко прижал кончик сверла к затылку Бретта, Скут крикнул:

– Не надо!!!

Рокко нахмурил брови.

– Прошу прощения?

– Мы заключили сделку, – сказал Скут. – Ты сказал, что не собираешься его убивать.

– Я передумал.

– К черту это! Это какая-то чушь, и ты это знаешь!

– Хорошо, хорошо. Я просто солгал. Так лучше?

– Не делай этого! Не смей, блядь! Если ты это сделаешь... Если ты это сделаешь, я уйду.

Рокко фыркнул, затем сказал:

– Ты уйдешь, и мы расскажем твоей семье твой маленький секрет. Как насчет этого?

– Это разрушит мою семью, но я предпочел бы, чтобы меня считали уродом-извращенцем, чем уродом-извращенцем и убийцей. Вот, где я провожу свою черту. Я говорю тебе: если ты убьешь его, я уйду отсюда. Ты можешь выстрелить мне в спину, но так или иначе, копы соединят все части и свяжут все это с тобой и Лучано. И что тогда? Ты вернешься к тому, с чего начал. Еще одно бесконечное расследование. И вы можете не оправиться от этого.

Шум телевизора мешался с хриплым, неглубоким дыханием Бретта. Рокко уставился на Скута холодными глазами, его зрачки были полны бесконечной апатии. Затем он ухмыльнулся под маской.

Он сказал:

– У тебя есть яйца. Больше, чем у этого парня, а? – cобирая свои инструменты, он поманил Скута и сказал: – Я не хочу опаздывать на нашу следующую встречу.

– Ты... Ты собираешься просто оставить его в таком состоянии?

– Ты ведь этого хотел, не так ли? А чего ты ожидал? Я собирался... снова прикрепить его яйца и засунуть задницу обратно в его тело? Я собирался вызвать скорую помощь и армию полицейских, которые будут искать твое такси? Либо он так и останется, либо я его убью. Так что будь мужчиной и скажи мне точно, чего ты хочешь: ты хочешь уйти или хочешь убить его?

– Давай... Мы должны... Давай просто... Черт, он...

Сердце Скута подпрыгнуло. Снаружи послышалось еще одно урчание автомобильного двигателя. Машина проехала мимо дома. Он больше не мог оставаться здесь. Он выбежал из комнаты. Рокко тихо рассмеялся, следуя за ним с портфелем в руке. Бретт остался прикованным к кровати с мошонкой во рту и прямой кишкой между бедер.

ГЛАВА 15. Чересчур

– Нет, нет, нет, нет, нет, – закричал Скут, слова вырывались у него изо рта в спешке. – Почему я тебя послушался? Зачем... зачем я туда пошел? Зачем? Зачем?!!

– Что я тебе говорил о превышении скорости? – спросил Рокко с заднего сиденья.

– Пошел ты! – прошипел Скут, бросаясь к зеркалу заднего вида.

– Почему ты злишься на меня? А? Я сделал то, о чем ты меня просил. Я оставил его в живых. Ты. Ты оставил его страдать, ты, бессердечный сукин сын. Я собирался проявить к нему немного милосердия, избавив его от страданий. Если он переживет это... только представь себе будущее этого человека. Не сможет ходить, не сможет трахаться, вероятно, даже не может нормально срать. Это хуже смерти, не так ли? И все это из-за тебя.

Такси затормозило посреди пустынной дороги. По обеим сторонам улицы стояли старые, потрепанные машины. В некоторых окнах соседних многоквартирных домов горел свет. В нескольких кварталах от них грохотала и лязгала тележка, полная мусора и раздавленных консервных банок.

Скут, спотыкаясь, выбрался из машины. Стоя на четвереньках, он блевал на выцветшую желтую дорожную разметку между полосами.

– Возвращайся в машину, Скут, – сказал Рокко.

Скут сплюнул, потом его вырвало. Он прижал ладони к глазам и зарыдал. Его крики эхом разнеслись по улице, несмотря на усталых жителей. Рокко вылез из машины. Он схватил Скута за плечо и помог ему подняться на ноги.

Скут отпрянул и закричал:

– Не прикасайся ко мне!

Рокко указал на него и сказал:

– Говори потише, черт возьми.

– Держись от меня подальше! Я покончил с этим дерьмом! Это, блядь, чересчур для меня!

– Закрой свой чертов рот, парень. У тебя на заднем сиденье портфель, набитый оружием, ты весь в крови другого человека, и ты кричишь, как сумасшедший. Если сюда приeдут копы, тебе крышка.

– А как насчет тебя? А? Это твое оружие. Это... Эта кровь – твоя!

– Вообще-то это Бретта.

– Но ты отнял ее у него! Ты сделал это! Если я облажался, то и ты тоже! Мы оба!

Рокко поднял руки, как бы говоря: Успокойся. Запустив руки в волосы, Скут расхаживал рядом со своим такси и что-то бормотал себе под нос. Кое-кто из соседей выглянул в окна, а потом занялся своими делами. Если это не было связано с полицейскими сиренами, выстрелами или душераздирающими воплями, это их не беспокоило.

Скут остановился перед Рокко. Он ткнул пальцем в грудь костолома и сказал:

– Я ожидал, что ты его побьешь. Я даже подумал, что, может быть, сломаешь ему ноги молотком, бейсбольной битой или чем-нибудь в этом роде. Я не думал, что ты просверлишь ему коленные чашечки и... и... Срань господня, чувак, я не подписывался на пытки.

– Думаю, мне нужно напомнить тебе: ты ни на что не подписывался. Ты должен это сделать.

– Да, да, ты прав, – сказал Скут, неловко улыбаясь, как будто собирался разрыдаться. – Ты и твой босс втянули меня в это. Я был невиновен.

– К черту... это ложь. Мы действительно втянули тебя в это, но ты не невиновен. В тебе есть какие-то внутренние демоны – настоящие злые демоны. Ты сам сделал это с собой. Сейчас я могу позвонить Винсенту, закончить ночь и освободить тебя, но он не будет рад этому. Может быть, он придержит одну или две фотографии, потому что ты немного помог нам – мы действительно ценим это – но не жди, что он просто отпустит твои грехи.

Скут понял, что он не блефует, и подумал о своей семье. Он не мог снова разочаровать своих детей. Он отказался разрушать их жизни. Он помог Рокко пытать человека, так что он уже слишком глубоко увяз. Не было никакого отступления – никакого возвращения к нормальной жизни. Он сел на водительское сиденье и захлопнул за собой дверцу.

Рокко дал ему еще пару секунд, чтобы принять решение. Он ждал на улице рядом с такси, наслаждаясь прохладным свежим воздухом и спокойствием района – приятная смена темпа. Скут сидел, положив руки на руль и поставив ногу на педаль тормоза, и смотрел на свое отражение в зеркале заднего вида. Кем я стал? Оставшись, он принял решение продолжать работать с Рокко.

Еще одно плохое решение за ночь – их очень много.

Рокко сел на заднее сиденье и сказал:

– Поезжай в парк Пеликан Пик. У нас встреча с другом.

Скут ввел адрес в приложение с картами своего телефона. Часы на его телефоне показывали:

01:15 НОЧИ.

До места назначения было две мили. Он тронулся с места.

Он сказал:

– Друг... Ты собираешься тоже его пытать?

– Нет. Он настоящий друг. Может быть, скорее деловой партнер. Мы собираемся навестить его и заплатить ему за защиту.

– Защита? Заплатить ему? Я думал, что ты и есть защита. Мускулы? «Сертифицированный ломатель ног», верно?

– Даже гангстеры нуждаются в защите.

– А я думал, вы не гангстеры, – прошептал Скут.

Рокко открыл портфель и вытер инструменты носовым платком. Он спросил:

– У тебя есть вода?

Скут передал ему бутылку воды через дверцу в перегородке. Hамочив носовой платок и продолжая уборку, Рокко сказал:

– Я должен поблагодарить тебя за то, что ты помог мне там. Все могло бы пойти по-другому, если бы ты не помешал ему достать мой револьвер. Я все неправильно понял. Я думал, ты похож на Бретта, но не все извращенцы одинаковы, а? Этот человек был садистом, мошенником и трусом. Ты лучше его. Позволь мне сформулировать это так: если бы мне пришлось работать с тобой или Бреттом сегодня вечером, я бы выбрал тебя. Он может быть сильным, но он не благородный, как ты. Этот пьяный ублюдок отвлекся бы, и это привело бы меня к смерти.

– Зачем ты мне это говоришь?

– На самом деле не знаю. Светская беседа, я полагаю. Может быть, ты начинаешь мне нравиться.

– Тогда сделай мне одолжение и убереги меня от пыток. Я отвезу тебя, я помогу тебе, но больше не ставь меня в такое положение. Я даже не хочу этого видеть.

– Что ж, тебе повезло. Следующая остановка будет легкой для нас обоих.

– Надеюсь, – сказал Скут, не отрывая глаз от дороги.

ГЛАВА 16. Знакомые лица

Такси остановилось на пустой стоянке, освещенной мерцающими фонарными столбами. Перед машиной, за рядом деревьев и лужайкой со свежескошенной травой, была темная пустая баскетбольная площадка. Разветвленные дорожки вели к туалетам парка, детским площадкам, волейбольным и теннисным кортам, а также другим парковкам.

– Ну, и где твой друг? – спросил Скут.

– Он будет здесь.

– Как скажешь.

Скут вынул ключ из замка зажигания. Поправил подушку под задницей. Адреналин защищал его во время драки с Бреттом, но теперь он ослабел.

Рокко спросил:

– Каково это – быть полицейским?

– Что ты имеешь в виду? Я был просто... полицейским. Точно так же, как другие копы, которых ты видишь в патрульных машинах или прогуливающихся по своим делам. Отстаивая закон, защищая и служа – ты слышал все это раньше.

– Да, но ты не был похож на других. Расскажи мне о той ночи. В ту ночь, когда тебя застукали с той девушкой.

– Отвали, – сказал Скут.

– Да ладно тебе. Не будь таким. Ты знаешь обо мне достаточно, чтобы понять, что я не идеальный гражданин. Я – мудак и убийца. Насколько плохим можешь быть ты? Я имею в виду, ты же не насиловал девушку, не так ли?

– Черт возьми, нет, я ее не насиловал.

– Тогда докажи это. Расскажи мне об этом.

Скут покачал головой.

– Ты же знаешь, что я ненавижу насильников, верно? Убеди меня, что ты не такой, как Бретт. Представь, что я направил револьвер на спинку твоего сиденья. Что случилось той ночью?

Скут взглянул в зеркало заднего вида. В свете фонаря он видел только челюсть Рокко. Жуткая тьма окутала нижнюю часть его тела и скрыла руки.

Он сказал:

– Хорошо, придурок, хорошо... Я арестовал женщину за домогательство и... хранение запрещенного вещества. У нее был... с собой крэк. Мы получили звонки о том, что она работает рядом со средней школой и парком. Родителям это не понравилось, и они так и сделали: позвонили нам. В конце концов, она была порядочной женщиной. У нее было чувство юмора, понимаешь? Никаких ссор и жалоб. Она знала, что делает. Она знала, чем рискует.

– Итак...

– Я арестовал ее.

На мгновение воцарилась тишина.

Рокко сказал:

– И?

Скут вздохнул, потом сказал:

– И мы поговорили. Она была... забавной. Я думаю, ты мог бы сказать, что мы "кайфанули". У нас была химия. Затем она раздвинула ноги. На ней не было нижнего белья. Она выглядела чистой. Она начала... говорить непристойности. Предложила себя в обмен на свободу. Моя жена... В то время мы едва ли были близки, может быть, раз в месяц. Иногда раз в два месяца. Я не знаю, что случилось. Я не мог устоять перед ней. Итак, мы припарковались за заброшенным магазином "Kmart" и... и я трахнул ее в рот прямо на заднем сиденье своей машины.

– Ах ты, собака, – усмехнулся Рокко. – Как тебя поймали?

– К нам подъехал еще один офицер. Все это было заснято на его видеорегистратор.

Рокко хихикнул и хлопнул себя по колену, как будто Скут рассказал веселый кульминационный момент. Это не беспокоило Скута. Смех был лучше, чем гнев. Он вспомнил ярость Джины, смущение Мариссы и замешательство Блейка. Ему хотелось, чтобы они тоже смеялись над ним.

Рокко спросил:

– Как, черт возьми, тебе сошло с рук такое, парень?

– Оно не сошло с рук, – сказал Скут. – Мои камера и приборная панель тоже были включены. По какой-то причине это вылетело у меня из головы. Сначала люди думали, что я ее изнасиловал. Она пыталась, знаешь ли, выбраться из своей собственной ямы, не закапывая себя глубже, поэтому она не лгала об этом, но и не говорила полной правды. До тех пор, пока не появились эти кадры. Это было по обоюдному согласию. Мы заключили сделку. Я сдал свой значок, отслужил общественные работы, пошел на терапию. Я был вынужден подписать соглашение. Что-то вроде NDA^[17], за исключением того, что это также помешало мне работать в правоохранительных органах в любом качестве. Так что теперь я езжу на такси.

– Забавно, как все устроено, правда? Некоторые копы убивают невинных людей. По ошибке, нарочно – не имеет значения. Их увольняют, им платят, они переезжают в другой штат и вступают в другую полицию. И если бы не эти видеорегистраторы и камеры, если бы у всех не было приклеенного к рукам мобильного телефона, никто бы не узнал. Я имею в виду, что твои напарники могли бы просто замять это дело. В этом мире дело не в том, что ты делаешь, а в том, что они видят. У тебя был минет по обоюдному согласию? Ну и что? У нас есть президент, которого надули на работе, верно? Может быть, для него было бы хуже, если бы было видео, но его не было. Таким образом, такие люди, как он, люди с властью, они могут продолжать жить нормальной жизнью, но ты не можешь. Они обращались с тобой как с дерьмом, они забрали у тебя все, и это какая-то чушь. Ну что ж. По крайней мере, ты не насильник.

Скут всегда чувствовал, что с ним обращаются несправедливо, но в то время никто не защищал его. Он нашел некоторое утешение в разглагольствованиях Рокко. Фары другой машины осветили такси. Слева от них припарковался темно-синий внедорожник среднего размера. Водитель – мужчина лет тридцати в штатском – вышел из машины. Он прошел за ней, затем встал между такси и внедорожником. Он подошел к двери Скута, затем остановился и сделал шаг назад, когда Рокко опустил стекло.

– Как поживаете, мистер Рид? – спросил Рокко, протягивая руку через окно для рукопожатия.

Лиам Рид посмотрел на него, затем на Скута, а затем снова на Рокко. Он фыркнул, как бы говоря: Гребаные любители. Прислонился к внедорожнику, зажал сигарету между губами и закурил. Сигарета засветилась, когда он глубоко вдохнул, освещая его мрачное лицо, неряшливую бороду и гладкие волосы. Он ухмыльнулся и выпустил дым в руку Рокко.

Рокко улыбнулся в ответ и протянул руку. Скут наблюдал за их взаимодействием из бокового зеркала.

Лиам указал сигаретой на Скута и спросил:

– Кто этот парень?

– Мой водитель, – ответил Рокко.

– Твой водитель? Это какая-то шутка?

– Это не шутка.

– Ты украл этот кусок хлама или что-то в этом роде?

– Нет, – ответил Рокко. – Это его.

Лиам откинул голову назад, затем наклонился и посмотрел в окно водительского сиденья, покачиваясь и наклоняя голову, чтобы лучше видеть. Он хотел увидеть Скута, но не хотел, чтобы Скут видел его. Скут получше разглядел его в боковое зеркало. Мистер Рид. Он услышал голос Рокко в своей голове, соединил части и узнал человека. Он откинулся на спинку сиденья и опустил голову.

– Охуеть, блядь, – пробормотал он себе под нос.

– Ты хочешь сказать, что этот парень – настоящий таксист?

Рокко помахал ему рукой: Пожми уже мою руку, придурок, – и сказал:

– А я о чём говорю. Сегодня он мне помогает. Bы собираетесь заняться делом или нет?

– И Лучано не против этого?

– Это была идея Лучано. Bы готовы к делу или нет?

Лиам хлопнул Рокко по руке и сказал:

– Это не чертова деловая встреча. Ты костолом, а не бизнесмен. Ты понял, Рокко? Я встречаюсь с тобой таким образом только из-за этого расследования. Не потому, что мы друзья, не потому, что мы равны. Это не так. Никогда не были и не будем. Так что заплати мне, передай сообщение Лучано и уходи.

Рокко медленно убрал руку. Он открыл свой портфель и порылся в наличных, которые получил от Деймона Йорка. Скут видел, что Рокко сдерживает свой гнев. Он знал, что Лиам – горячая голова. Ему казалось, что он сидит рядом с двумя динамитными шашками с короткими запалами, ожидая мощного взрыва.

Рокко протянул Лиаму пачку денег. Прислонившись спиной к внедорожнику, с сигаретой во рту и скрестив ноги, Лиам пересчитал деньги. Они не выказывали никакой секретности в своей сделке. Лиам закончил считать деньги. Он покачал головой и пересчитал снова, начиная с конца пачки, как будто это могло изменить сумму. Закончив второй отсчет, он вздохнул и сказал:

– Ты невысокого роста.

– Я таким родился, – ответил Рокко.

– Не играй со мной. Где остальные деньги?

– Это все, что вы получитe сегодня вечером. С деньгами туго из-за расследования. Мы собираем то, что нам причитается, и перезагружаем наши операции. В следующий раз вы получитe свой обычный платеж.

– В следующий раз? Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Ты думаешь, я слепой или что-то в этом роде? Думаешь, я только что не видел денег в твоем портфеле?

– Это наша доля, мистер Рид. Конечно, мы могли бы отдать ее вам, но что, если наши должники не заплатят сегодня вечером? Мы останемся ни с чем, не так ли?

– Это было бы слишком плохо. Но если вы не заплатите мне сегодня вечером, я могу просто спустить собак в вашу сторону. Расследование еще не завершено. Ты платишь мне за то, чтобы я следил за вашей ситуации в департаменте. Ты платишь мне за то, чтобы я уничтожал ваших соперников. Но не забывай: ты также платишь мне за то, чтобы я хранил ваши секреты. Этого недостаточно, чтобы держать рот на замке. Заплати мне, Рокко.

Речь Лиама подтвердила подозрения Скута. Лиам был полицейским под прикрытием в этом районе. Они не были лучшими друзьями, но они видели друг друга раньше. Каждый полицейский в городе знал о Скуте из-за его проблем. Скут опустился на свое место, как ученик, пытающийся избежать ответа на вопрос в классе.

– Не подвергай себя опасности, парень, – сказал Рокко. – Возьми деньги, уезжай, а в следующий понедельник повидайся с Лучано.

Лиам наклонился на уровень глаз Рокко, и сказал:

– Этот жесткий разговор не действует на меня, парень. Думаешь, ты опасен? Знаешь, что я могу с тобой сделать? Для всей вашей "семьи"? Я ваш лучший друг и злейший враг. Лучше тебе не знать мою тёмную сторону, малыш.

Рокко толкнул дверь. Лиам схватился за подоконник, резко дернув коленом. Он толкнул дверь обратно к машине, но потом остановился. Он был опытным полицейским. Он знал, что получит преимущество, если Рокко выйдет из машины. Поэтому он позволил ему открыть дверь и ударился спиной о внедорожник. Рокко стоял перед ним, на несколько дюймов ниже и на несколько дюймов шире. Он уставился в голубые глаза-бусинки Лиама. Их разделяло меньше фута.

– У меня нет времени на твой длинный язык или твои мелкие угрозы, – сказал Рокко. – Если хочешь что-то сделать, сделай это сейчас.

– Ты прыгнул на меня, ублюдок. Вы все лаете, но не кусаетесь. Вот почему вы теряете всю свою территорию.

– Да? Ну, а где же твой укус? Ты говоришь о большой игре, но мы все знаем, что ты не можешь играть с большими мальчиками. Все, что ты есть, это прославленный стукач. Ты стучишь на людей, на которых мы тебе говорим, а потом приходишь к нам и стучишь на своих собственных партнеров. То, что ты видишь смерть, еще не значит, что ты Мрачный, ебаный, Жнец.

– Я могу показать тебе смерть, сука.

Рука Рокко зависла над его талией. Он спросил:

– Ты мне угрожаешь?

Лиам положил пальцы на пояс. Он спрятал пистолет в кобуре под ветровкой. Затянулся сигаретой и выпустил дым в лицо Рокко.

Он сказал:

– Прикоснешься к пистолету, и ты труп. Я обещаю тебе это.

Как ковбои, сцепившиеся на дуэли, они смотрели друг на друга широко раскрытыми немигающими глазами. На соседних улицах гудели и кашляли автомобильные моторы. Однако пешеходов вокруг не было.

Рокко сказал:

– Скут, вылезай из машины и помоги мне с этим придурком.

– Скут? – переспросил Лиам.

Скут громко сглотнул. Он помнит меня, выхода нет, я в жопе, – сказал он себе. Он еще глубже погрузился в кресло.

– Ты таксист? – Лиам рассмеялся.

– Он со мной, – сказал Рокко. – Это – двое против одного. Теперь взгляни на это так: два убийцы против полицейского, который держит пистолет только тогда, когда чистит его. Кто выиграет?

Он поманил к себе Скута, не сводя с него глаз, и сказал:

– Выходи, Скут. Не волнуйся, эта пиздося ни хрена не сделает.

– Пиздося? Я? Это ты просишь свою сучку о помощи.

Скут быстро заморгал. Он боялся выйти из такси и быть опознанным Лиамом. В то же время он боялся, что Лиам в конечном итоге убьет их обоих, если он не попытается разрядить ситуацию. Он не хотел оказаться мертвым и опороченным. Он открыл дверцу и сделал шаг вперед, но ремень безопасности дернул его обратно в машину.

– Черт, – пробормотал он, отстегивая ремень безопасности.

Он вышел из машины и встал рядом с мужчинами. Опустив голову, он заметил темные пятна – засохшую кровь – на ботинках Рокко и безупречные туфли Лиама. Обувь может многое рассказать о человеке – его доходах или привычках к расходам, его работе или текущей деятельности, его интересах в области моды или его текущем настроении.

Туфли сказали ему: Рокко – убийца, а Лиам – обычный парень.

– Садись в машину, таксист, – сказал Лиам.

– Не шевелись, Скут, – сказал Рокко.

Прекрати произносить мое проклятое имя, – хотел выпалить Скут.

Лиам на секунду взглянул на него, прежде чем снова переключить внимание на Рокко. Он сказал:

– Держись подальше от этого. Не умирай из-за этого болвана.