Текст книги "Плохие решения (ЛП)"

Автор книги: Джон Этан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Annotation

Забытый женой и преследуемый своим прошлым, Скут МакДональд, таксист, поддается своей сексуальной зависимости и посещает бордель. На следующее утро он просыпается в своем такси в заброшенном многоэтажном гараже, с болью во всем теле и внутренним кровотечением. Он пытается похоронить и забыть свои секреты, но вскоре его шантажируют, заставляя работать на Винсента Лучано, лидера местного преступного синдиката. Сначала он отказывается, но правда о его ночи в борделе оказывается гораздо более зловещей, чем он себе представлял...

Используя свое такси, Скут вынужден везти Рокко Шапиро – одного из костоломов Винсента – в глубины преступного мира, собирая долги и наказывая врагов, пытаясь скрыть свои шокирующие секреты от своей семьи.

Одно плохое решение приводит к другому в этом ужасающем романе Джона Этана, провокационного автора, подарившего нам "Грумера" и "Тоскующего по любви". Садитесь в такси и приготовьтесь к поездке через настоящий ад!

Джон Этан

ГЛАВА 1. Реальность

ГЛАВА 2. Одиночество

ГЛАВА 3. Клиент

ГЛАВА 4. Искушение

ГЛАВА 5. "Бар и гостиница Винни"

ГЛАВА 6. Плохие решения

ГЛАВА 7. О прошлой ночи

ГЛАВА 8. Ложь

ГЛАВА 9. Ночная смена

ГЛАВА 10. Услуга за услугу

ГЛАВА 11. Драйв

ГЛАВА 12. Международный Дом Шлюх

ГЛАВА 13. Путь, вымощенный кровью и кишками

ГЛАВА 14. Наказание

ГЛАВА 15. Чересчур

ГЛАВА 16. Знакомые лица

ГЛАВА 17. Ужин?

ГЛАВА 18. Индийская кухня Айзека

ГЛАВА 19. Признание

ГЛАВА 20. Сигареты

ГЛАВА 21. Встреча

ГЛАВА 22. Путь к cаморазрушению

ГЛАВА 23. Кровопролитие

ГЛАВА 24. Жесткая любовь

ГЛАВА 25. Другая девушка

ГЛАВА 26. Конец

Послесловие автора

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Здесь присутствуют элементы жестокости и садизма, которые должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

Джон Этан

«Плохие решения»

Окрывая Ящик Пандоры,

готовься к предстоящей катастрофе

ГЛАВА 1. Реальность

Ее изрезанное лицо оторвалось от обода шины, разрезанное, как бельгийская вафля: сетка глубоких, широких порезов на щеках. Из рваных ран сочилась темная кровь. Она заливала ее глазницы, каскадом стекала по лицу и капала с челюсти. Ее грязные светлые волосы, перепачканные грязью и кровью, торчали во все стороны. Она показывала свои гниющие, обломанные зубы с каждым паническим вздохом.

– По... Помогите, – прохрипела она хриплым от слез голосом.

– Где мои деньги, сука?! – рявкнул Хоакин Эспиноcа, и с его губ слетела слюна.

Он держал женщину между ног, сжимая в кулаке ее волосы, как собачий поводок. Она стояла на коленях, но если бы Хоакин отпустил ее волосы, она упала бы лицом на тротуар. Он заорал:

– Деньги, сука! Где они?!

– Я... я не знаю. Клянусь, у меня нет денег. Он... Он не заплатил... Он не заплатил. Kлиент не заплатил.

– О, он не заплатил? Ты это хочешь сказать? Хорошо, я понял. Я тебя понял. Да, я понял тебя, девочка, – ответил Хоакин с насмешливым пониманием в голосе.

Он потянул женщину за волосы и оторвал кусок скальпа с ее головы, заставляя ее тявкать и размахивать конечностями. Он наклонился вперед, наклонился к ее уху и сквозь стиснутые зубы прошипел:

– Тогда что, черт возьми, случилось со всеми деньгами прошлой ночи? Ты работала нa том углу всю ночь. У тебя было восемь, девять, может быть, десять клиентов, нет? Это много хуев, и я знаю, что ты здесь не сосешь член бесплатно. Итак, позволь мне спросить тебя еще раз, сука: где мои деньги?

Проститутка ответила:

– Он... он не заплатил и... и... Ай, ай! – oна начала визжать, когда Хоакин крепче сжал ее волосы.

Она закричала:

– Он ограбил меня! Он ограбил меня, детка! Клянусь, он ограбил меня!

– Пиздишь, сука!

– Нет, нет, нет! Он забрал все! Пожалуйста, детка, поверь мне! Он... Он... Он вел... машину.

– Машину? – повторил Хоакин, уголок его рта приподнялся в ухмылке недоверия.

– А–а, блядь... Как вы это называете... А... "Ягуар"! Черный! Ко... Kон... Kабриолет! Ты можешь найти его! Пожалуйста, детка, деньги у него! У него!

– Пиздишь, сука!

– Нет! Он взял двe сотн...

– Я же говорил тебе не наёбывать меня! Я сказал, не воруй у меня! Не трогай мои деньги! Я же это сказал, не так ли? Зачем надо было со мной связываться, а? Почему?!

– Пожалуйста, детка!

Хоакин снова ткнул ее лицом в обод. Ее левая скула разлетелась вдребезги. Это было похоже на звон разбитого стекла в поддоне, приглушенный, но отчетливый хруст. Боль от перелома запульсировала в черепе и проникла в десны. Порезы на ее лице тоже расширились. Темные струйки крови – почти черной – хлынули из порезов, как сырая нефть из выброса. Она издала долгий хриплый стон, а затем начала икать.

– По–по–почему? – воскликнула она.

Ее глаза вращались в окровавленных глазницах. Она увидела луч заката, мерцающий на краю ее размытого, красного зрения. Услышала хихиканье детей и гудение автомобильных моторов. Бездомный собирал банки из мусорного контейнера в другом конце переулка. Крик пожилого мужчины донесся из окна квартиры на десятом этаже.

Он крикнул что-то вроде:

– Ты можешь уже закрыть это чертово окно?!

Дрожащим голосом проститутка пробормотала:

– Почему... они... не могут... помочь мне?

Хоакин снова ударил ее лицом об обод. Три ее верхних резца были выбиты из десен. Она зажмурила глаза и с трудом проглотила их, зазубренные края поцарапали ее пищевод. Оставшийся резец был сломан пополам, и из него торчала окровавленная мякоть. Десны тоже кровоточили.

Она не заботилась о своих зубах и не могла вспомнить, когда в последний раз чистила их, поэтому всегда чувствовала во рту привкус крови, но эта кровь была другой. Она была свежей и острой. По какой-то причине, кровь от насилия имела другой вкус по сравнению с кровью от несчастного случая. Метод экстракции изменил вкус, как приготовление гамбургера на плите по сравнению с грилем.

Ее лицо в сотый раз столкнулось с ободом. Острый край рассек ее правый глаз горизонтально. Из глазницы свисала студенистая кровь. Ее лоб и щеки распухли, закрыв большую часть глаз – во всяком случае, то, что от них осталось. Порез на переносице стал таким широким, что, казалось, половина его приросла к лицу.

При следующем ударе кончик ее носа оторвался и упал на пол. Кровь текла из того, что осталось от ее ноздрей, ровным потоком, как вода из слабого фонтанчика. Еще больше крови забрызгало ее белую поношенную футболку. Ее джинсы были заляпаны грязью, как и ее грязные ноги. Ее конечности обмякли, но продолжали дергаться. На ее руках были следы.

Она была неузнаваема – для своих родителей, для Хоакина, для самой себя.

Скут МакДональд откинулся на спинку водительского сиденья своего желтого такси с прекрасным видом на переулок, зажав в зубах зажженную сигарету. Насилие должно было вызывать тошноту, но на него это никак не подействовало. Насилие – это нормально. Его лицо было лишено эмоций. Его голубые глаза были тусклыми и пустыми, как будто он наблюдал за разворачивающейся мечтой.

Он был шести футов^[1] ростом, на несколько дюймов выше Хоакина. Ему было сорок пять лет, в его пушистых черных волосах виднелась седина, и щетина поседела.

Он был старше, чем жестокий сутенер, но он мог бы остановить его. Однако, как и другие в этом районе, он не хотел вмешиваться. Восемь минут назад он видел, как женщина средних лет вызвала полицию. Однако полицейские, похоже, не были заинтересованы в том, чтобы мчаться в эту нищую часть города, или, возможно, они были заняты бесконечными протестами и контрпротестами, опустошающими страну.

Было бы людям интересно, если бы это происходило на Таймс-Cквер?

Изменилось бы что-нибудь, если бы это было обычное ограбление?

Может быть, потому, что она проститутка, а он – сутенер из низших слоев общества, это никого не волнует?

Он затянулся сигаретой, обдумывая эти вопросы.

Поняв, что она без сознания, Хоакин толкнул проститутку на пол и перевернул ее на спину. Он провел пальцами по зачесанным назад волосам. Заметил оторванный лоскут щеки проститутки, свисающий с помятого обода его "Линкольна".

– Посмотри, что ты сделала с моим гребаным ободком, сука! – крикнул он.

Он ударил ее по лицу, пиная и топая ногами. Выбитые зубы вылетели у нее изо рта и застучали по мостовой. Брызги крови попали на него. Ее череп треснул, а челюсть отвисла. Долгие, болезненные стоны вырвались из ее рта. Она бормотала нечеловеческим голосом, как умирающее животное. И каждый удар был хуже предыдущего.

Скут, наконец, вздрогнул от дискомфорта. Он еще раз затянулся сигаретой, затем вздохнул и бросил ее на улицу. Как только он сделал шаг в сторону переулка, чтобы помочь женщине, в его кармане зазвонил сотовый телефон. Он вытащил его и проверил уведомление.

ЗАПРОС НА ПОЕЗДКУ

Пассажир: Терри Грей

Подобрать в аэропорту Кеннеди, Терминал 2

Он снова посмотрел на переулок, слегка пожал плечами, как бы говоря: Может быть, в следующий раз, сел в такси и уехал.

Женщина умерла в ту же ночь. Машина Хоакина была опознана, но он не был арестован. Жертва была просто еще одним безымянным секс-работником в мире, полном безымянных людей.

ГЛАВА 2. Одиночество

Скут стоял в дверях ванной, в спальню лился свет из-за его спины. Он был без рубашки, волосы влажные после душа. Его живот был дряблым, в то время, как грудь и руки были твердыми. Начиная с темной круглой впадины сверху, от плеча до бицепса тянулся шрам. Он напоминал перевернутый восклицательный знак. Это был шрам от огнестрельного ранения.

Это дополняло шрам на правой стороне его лица, который тянулся от уголка рта до уха – улыбка Глазго^[2].

Он смотрел, как его жена, Джина МакДональд, спит в постели спиной к ванной. Ее вьющиеся черные волосы были собраны в пучок.

Не оглядываясь на него, она сказала:

– Выключи свет, если ты закончил.

Скут щелкнул выключателем, затем медленно подошел к кровати, половицы стонали под его босыми ногами. Он забрался в постель и скользнул под одеяло.

Скут прошептал:

– Прости, что опоздал. Мне нужно было забрать клиента из аэропорта. Солидная плата за проезд, отличные чаевые. Спасибо, что оставила мне тарелку в микроволновке. Я, гм... Я очень ценю это.

– Это было просто для того, чтобы соблюсти приличия.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Для детей. Я просто хочу, чтобы они чувствовали себя нормально.

– Да, хорошо... Я думаю, это хорошо. Ты хорошая мать. Великолепная мать.

A ты – отличный отец. Скут хотел услышать эти слова из ее уст. Вместо этого Джина поправила подушку и отодвинулась от него подальше. Он ласкал ее руку, пока его пальцы не соскользнули с ее локтя. Он провел пальцами по ее ночной рубашке от грудной клетки до бедра. Затем коснулся ее обнаженного бедра. Он поцеловал ее в затылок, скользя пальцами по ее ночной рубашке, и нежно потерся промежностью о ее мягкую, соблазнительную попку.

Джина шлепнула его по руке, скользнула на край кровати и усмехнулась. Раздражена? Нет, она была в ярости.

– Что? – спросил Скут.

– Твоя щетина, это... это слишком зудит.

– Ты серьезно? Ты хочешь, чтобы я... побрился?

– Не беспокойся.

На самом деле она хотела сказать: Не беспокой меня.

Она повернулась к нему спиной и снова поправила подушку. Это была двуспальная кровать, достаточно места для двоих или даже троих, но ей было удобнее всего на краю.

Сев в постели, Скут нервно рассмеялся и почесал затылок. На его лице было растерянное, смущенное выражение. Нет ничего хуже, чем быть отвергнутым любимым человеком.

Приглушенным голосом он сказал:

– Джина, дорогая... Послушай, мне очень жаль. Ладно? Я... Прошу прощения. Просто я... Я люблю тебя и скучаю по тебе. Я скучаю по близости с тобой, понимаешь? Я скучаю... по занятиям с тобой любовью.

«Нет» означало «нет». Но Скут жил своей жизнью, основываясь на древней пословице: если ты не пытался дважды, ты вообще не пытался. Так что для него это первое «нет» на самом деле означало «попробуй еще раз». Под бретелькой ее ночной рубашки он погладил ее большую грудь. Он провел пальцем по ее ареоле, а затем – по ее возбужденному соску.

– Я так сильно люблю тебя, Джина, – прошептал он ей на ухо.

Она не могла сказать ему то же самое. Он скользнул рукой в ее нижнее белье, ее короткие волосы на лобке царапали его пальцы. Она почувствовала, как его твердый член прижался к ее заднице. Джина думала о том, чтобы позволить ему трахнуть ее и спать дальше, но не хотела вознаграждать его, и она ничего ему не должна. Она стиснула зубы, почувствовав его палец возле своего клитора, не испытывая от этого никакого удовольствия.

Он пошевелил пальцем там, пока не отделил ее половые губы. Он был разочарован, обнаружив, что она не промокла насквозь, но был полон решимости заняться сексом. Он вонзил в нее средний палец.

– Ой!

Джина оттолкнула его руку и села на край кровати. Она поправила нижнее белье и ночную рубашку, бормоча что-то невнятное.

Скут сказал:

– Черт, мне очень жаль. Я просто пытался сделать так, чтобы тебе было хорошо. Я хотел...

– Я не в настроении, Скут.

Скут фыркнул и улыбнулся. Это была раздраженная улыбка, которую проигравший дал бы дерзкому конкуренту, чтобы скрыть свой гнев.

Он спросил:

– Когда ты будешь в "настроении"? Захочешь... Я имею в виду, когда ты в последний раз была в "настроении", а?

– Я собираюсь спать. Ты можешь остаться на своей стороне кровати или спуститься в гостиную.

– Прошло два года, Джина. Почти три. Я не могу вспомнить, когда ты в последний раз по-настоящему целовала меня, и я что-то чувствовал. Я знаю, что поступил неправильно. Я знаю, что все испортил. Но я...

– Мы сейчас это не обсуждаем, – бесстрастно сказала Джина. Она легла и сказала: – Спокойной ночи.

Скут закатил глаза и покачал головой. Ее холодное отношение ударило его смесью гнева и печали. Он любил свою жену и заботился о своей семье. Но внутри него был изголодавшийся по сексу монстр, которого он не мог накормить. Он больше не мог контролировать свои желания. Скут взял ноутбук и наушники с тумбочки и вышел из комнаты.

Джина не удостоила его даже взглядом. Она устроилась поудобнее, подложила подушку и засунула ноги под одеяло.

Скут прошел мимо ванной и кладовки. Он заглянул в комнату справа. Его десятилетний сын, Блейк, спал под одеялом с логотипом Фортнайт, его храп походил на кошачье мурлыканье. Ему хотелось зайти туда и погладить его растрепанные черные волосы, но он знал, что это только разозлит Джину, если она узнает. Он заглянул в спальню напротив. Марисса, его пятнадцатилетняя дочь, переписывалась со своими друзьями и слушала музыку под одеялом. Он слышал мелодию поп-песни и ее хихиканье с порога.

Нормальный отец сказал бы ей, чтобы она ложилась спать, но у него были не самые лучшие отношения с ней. Он винил себя в ее бунтарском поведении. Ущерб был нанесен.

Ближе к центру коридора он открыл люк в потолке и тихо развернул спускаемую лестницу. Он забрался на чердак, затем поднял лестницу и закрыл люк. За последние два года он провел на чердаке десятки часов. Он знал каждый уголок и щель, даже в темноте.

Семья МакДональдов хранила старую кухонную технику и мебель, учебники и романы, праздничные украшения и предметы первой необходимости в картонных коробках и пластиковых контейнерах на чердаке. Все было организовано, чисто и помечено.

Скут направился к шаткому столу в углу. Он схватил один из складных стульев, которые они использовали во время барбекю на заднем дворе много лет назад, втиснутый за башню картонных коробок поблизости, затем сел перед столом. Раньше он принадлежал Мариссе, когда она еще училась в средней школе, так что он был немного маленьким.

Он открыл свой ноутбук и запустил окно инкогнито в своем веб-браузере. Он знал, что его все еще могут выследить власти, и только хотел скрыть свою историю просмотров от своей семьи. RedTube, xHamster, PornHub, XVideos, он посещал свои любимые порносайты в отдельных вкладках – PornHub, XVideos, xHamster. Он просмотрел свои любимые категории:

Любители.

Азиатки.

Рогоносцы.

Инцест.

Латиноамериканки.

Мамаши.

На публике.

Подростки.

Порно с рогоносцами всегда завораживало его. Он возбуждался, глядя, как мужчина наблюдает, как его жена или подруга трахают другого мужчину – или двух, или трех, или четырех. Он не понимал своего влечения к порно с инцестом. Он знал, что это было не по-настоящему, не хотел, чтобы это было по-настоящему, но сама мысль об этом заводила его. Настоящие и фальшивые, он любил видео, снятые на публике. Было что-то в сексе на пляже, в парке или на стоянке, что возбуждало его.

Он тяготел к запретной порнографии. Его сексуальные исследования начались с журналов "Спортс Иллюстрейтед" в детстве, затем отцовских выпусков "Плейбоя", а затем порнографических видеокассет в девяностых, когда он стал достаточно взрослым, чтобы брать их напрокат и покупать. Красивые женщины с увеличенной грудью и подтянутыми фигурами были великолепны – пока их не стало недостаточно для него. К тому времени, когда интернет стал "мейнстримом", он уже не мог оторваться от наблюдения за тем, как мужчина и женщина занимаются сексом.

Итак, он перешел к групповухам, затем к рогоносцам, затем к публичным сценам, а затем к фальшивым видео с отчимом. С каждым разом ему требовалось все больше и больше, как наркоману, жаждущему более сильной дозы.

На чердаке у него в браузере было открыто двадцать три вкладки с порнографией. Он смотрел по два видео за раз, окна на мониторе были открыты бок о бок.

Он мастурбировал, пока не стал близок к эякуляции, затем остановился, а затем продолжил мастурбировать. Это называлось "окантовка". Это должно было вызвать самый удовлетворительный, интенсивный оргазм. Однако в этом случае он остановился, чтобы избежать разочарования. Он хотел кончить на идеальную сцену, но еще не нашел ее. Он не мог эякулировать просто так, иначе "растратил" бы свою кульминацию. Совершенство – он нуждался в абсолютном совершенстве.

Его взгляд блуждал по рекламе под видеоплеером слева от него. На видео мужчина лапал японку, ее большие груди торчали из разорванной блузки, а юбка была задрана до талии. В рекламе была изображена женщина, мастурбирующая перед веб-камерой.

Девушки с камерами? – подумал он.

Он знал все о вебкам-моделях, но никогда не пользовался ни одной из этих услуг. Это было для него в новинку, поэтому его это взволновало. Он открыл Google и поискал: девушки с веб-камеры. Он оказался на сайте, посвященном людям, мастурбирующим и трахающимся в прямом эфире через свои веб-камеры для тысяч зрителей по всему миру в обмен на чаевые.

Однако большинство людей, похоже, не были заинтересованы в том, чтобы платить за выступления. Они были полностью удовлетворены, подавая требования в чатах, не давая чаевых исполнителям.

Однако Скут почувствовал желание заплатить. Он хотел пообщаться с вебкам-моделями. Наблюдать – это одно, а руководить – совсем другое. Оплата поставит его в положение силы.

Он встал со своего места. Головка его члена сияла в голубом свете монитора. Он подтянул штаны, затем засунул член за пояс и выполз с чердака; половицы плакали при каждом шаге. На нем не было рубашки, поэтому головка его эрегированного члена торчала из спортивных штанов. В темноте это было незаметно, но если один из его детей выйдет и включит свет, он окажется в очень неловкой и очень неподходящей ситуации.

Он прокрался в свою спальню. Услышал тихое дыхание Джины. Она лежала к нему спиной. Она проснулась, но не обратила на него внимания. Она знала, что он делал на чердаке. Марисса тоже это знала. Блейк ничего не замечал. Скут схватил бумажник из ящика тумбочки и на цыпочках вернулся к двери. Капли пота блестели на его лбу и морщинили брови. Его сердце колотилось в груди, как дятел в куске коры.

Его глаза расширились, когда он услышал скрип матраса. Он поспешно вышел из комнаты и вернулся на чердак, запершись там прежде, чем кто-либо успел вылезти из постели.

Он вздохнул с облегчением, садясь за стол. Он зарегистрировал учетную запись, имя пользователя гласило: MrMcDonald2020. Его потные пальцы запачкали клавиши, когда он набирал информацию о своей кредитной карте. Он загрузил свой счет 100 токенами на одиннадцать долларов. Каждый жетон стоил исполнителям пять центов. Это было все равно что швырять пятаками в стриптизершу.

Он ходил по чатам в случайном порядке, как будто включал музыку в случайном порядке. Он видел самых разных людей – от восемнадцати до шестидесяти пяти, от Чили до Китая, от мужчин до женщин, раздевающихся, мастурбирующих и трахающихся за чаевые. Одна женщина сидела перед своим столом и ела, разговаривая со своей аудиторией.

Они все равно давали ей чаевые.

Он остановился на латиноамериканке. Ее имя пользователя гласило: SamantaArias98. Ее звали Сэмми. Судя по ее профилю, это была девятнадцатилетняя девушка из Колумбии, говорившая по-английски и по-испански. Это была соблазнительная женщина с длинными, прямыми, каштановыми волосами и кожей цвета корицы. Она танцевала под испанскую музыку в спальне, одетая в черные стринги и соответствующий бюстгальтер, чтобы показать свою круглую задницу и упругую грудь. В чате было всего тридцать два пользователя.

Никакой конкуренции, – подумал Скут.

Он дал ей один жетон – динь! Он был удивлен, услышав ее стон и увидев, как она бьется в конвульсиях. Игрушка в ее влагалище вибрировала каждый раз, когда пользователь донатил ей. Она испытывала некоторое удовольствие, но преувеличивала каждый стон, чтобы возбудить свою аудиторию. Он платил ей снова, и снова, и снова, поглаживая себя. Потратив десять жетонов, он начал платить ей по пятнадцать за раз.

Ее стоны стали громче. Она наклонилась задницей к камере. Розовая игрушка торчала из ее "киски". Ее половые губы блестели от жидкости возбуждения.

Скут начал понимать систему. Более высокие донаты приводили к более сильным вибрациям. Он продолжал нажимать на кнопку ДОНАТ, его член издавал хлюпающий звук с каждым ударом. Меньше чем через минуту у него закончились жетоны.

– Еще, – сказала Сэмми знойным голосом, тряся задницей перед камерой. – Пожалуйста, дай мне больше, папочка.

Скут открыл окно, чтобы пополнить свой счет. Он подумывал о покупке еще 100 токенов, но его предупредили, что в течение дня он сможет совершить только четыре транзакции. Ему придется подтвердить свою учетную запись, если он хочет превысить лимит. Но он не хотел предоставлять сайту больше своей личной информации.

Курсор завис над опцией 100 токенов, затем над опцией 200 токенов, а затем опустился до опции 1000 токенов. Покупка тысячи жетонов сразу дала ему небольшую скидку. Это того стоит, – сказал он себе. Он купил жетоны и вернулся в чат Сэмми. Он давал по пятнадцать жетонов за раз, делая пятисекундный перерыв между каждым донатом.

Словно он был игрок в казино, звон, сопровождаемый каждым чаевым, заставлял его чувствовать себя победителем. Голос в его голове продолжал говорить ему: она кончит со следующим, она кончит со следующим, она кончит со следующим. Сэмми лежала на кровати, раздвинув ноги. Она дрожала и стонала, потирая клитор, но не достигала оргазма.

– Я близко, детка, – захныкала она. – Так близко, детка, так близко. Не останавливайся, папочка, не останавливайся. О, Боже, я уже близко.

Она не была близко.

Скут снова перезагрузил свой счет. Он увеличил чаевые с пятнадцати до пятидесяти. Звон стал громче. Он отпрянул, услышав визг удовольствия Сэмми. Он и сам удивился. Его член уже много лет не был таким твердым. Он добавил комментарии к каждой оплате. Ему не нравилось делиться своей личной информацией на порнографических сайтах, но он не мог устоять. Он представился как Скут.

Он сделал ей комплимент:

MrMcDonald2020: Ты прекрасна, детка.

Сэмми сказала:

– Спасибо, детка. Пожалуйста, не останавливайся. Я так близко. Я так... – oна снова застонала, лицо исказилось, как будто от беспокойства.

Она воскликнула:

– Я уже почти! О, детка, трахни меня!

Скут снова потратил все свои жетоны. Он перезагрузил свой счет в четвертый раз. Он начал посылать ей просьбы, хотя они больше походили на требования.

MrMcDonald2020: Наклонись, покажи мне свою задницу.

Поскольку она не была самой популярной девушкой на сайте, Сэмми сделала бы это за пять центов. За пятьдесят пятаков она отдала бы Скуту все на свете. Она наклонилась перед камерой, сдвинула стринги на правую ягодицу и показала ему свою задницу и влагалище. Она продолжала тереть свой влажный клитор, двигая задницей из стороны в сторону, как собака, виляющая хвостом.

Она сняла лифчик, обнажив набухшие бледно-коричневые соски. Ее попка и бедра слегка покачивались, когда она снимала нижнее белье. Затем она снова наклонилась. Она потерла свою "киску" одной рукой, а другой раздвинула попку. Не вынимая игрушку, она потрогала себя пальцами и потерла анус. Она улыбнулась в камеру, как бы говоря: Я знаю, что тебе это нравится так же, как и мне.

MrMcDonald2020: Произнеси мое имя.

Сэмми не могла видеть сообщение, повернувшись к нему спиной.

Постукивая по каждой клавише как можно сильнее, как будто это могло сделать его сообщение слышимым, он набрал:

MrMcDonald2020: ПРОИЗНЕСИ МОЕ ИМЯ!!

– О, Боже мой! Боже мой! – крикнула Сэмми, непреднамеренно игнорируя его сообщения.

Она взглянула на свой монитор после того, как донаты прекратились. Она ухмыльнулась и сказала:

– О, мистер МакДональд, спасибо, папи.

Скут перезагрузил свой счет в пятый раз – еще тысяча жетонов. Его член был пропитан предэякулятом. Он был готов взорваться, ему просто нужна была идеальная сцена. Он увеличил чаевые с пятидесяти до ста. Как будто он швырял в нее пятидолларовыми купюрами. И Сэмми в ответ преувеличила ее производительность.

MrMcDonald2020: Мое имя.

MrMcDonald2020: Скут.

MrMcDonald2020: Скажи Скут.

– Скут! – закричала Сэмми, ее голос срывался от экстаза. – Я кончаю!

– Я кончаю, – прошептал Скут, затаив дыхание и поглаживая себя.

Он вытянул ноги, упираясь ступнями в стену. Он сжал задницу и поджал пальцы ног. Он замедлил свою мастурбацию, когда эякулировал, стреляя паутиной липкой спермы в свой ноутбук, кряхтя с каждым выстрелом. Он капал на клавиатуру, как глазурь на торт. Оно попало на монитор и стол. Струйка спермы свисала с края стола, рядом с его пенисом.

Когда другие зрители начали донатить ей, Сэмми закричала:

– Не останавливайся! Не...

Скут закрыл окна браузера. Он услышал скрип за спиной и почувствовал прохладный ветерок на затылке. Он быстро оглянулся, сердце застряло в горле. Там никого не было. К его огромному облегчению, люк был закрыт. Он вынул наушники из ушей, затем посмотрел в мусорные баки слева от себя. Он вырвал листок из блокнота. Тетрадь была заполнена старыми школьными заданиями Блейка. Он вытер сперму с ноутбука бумагой. Ноутбук все еще был грязным, но он не мог почистить его должным образом до следующего дня. Он скомкал пропитанную спермой бумагу и сунул ее в карман, планируя позже спустить ее в унитаз.

Потянувшись, чтобы закрыть ноутбук, он увидел свое отражение на мониторе. Он не мог разглядеть каждую деталь своего лица, потому что на чердаке было темно. Вместо этого он увидел искаженную версию себя – почти безликую, но все еще человеческую. Он нахмурился, но шрам на щеке делал его похожим на гигантскую ухмылку на лице. Его переполняли противоречивые чувства вины и стыда, удовлетворения и облегчения. Он потратил $331 за тридцать минут – половина недельной зарплаты за тридцать минут. Он пытался убедить себя, что заслужил это, и не сделал ничего плохого.

Это мои деньги. Я много работаю каждый день. Джина продолжает отталкивать меня. У меня есть сексуальные потребности. Я ничего плохого не сделал.

И все же чувство вины не покидало его. Он чувствовал себя грязным, сам не зная почему. Он закрыл ноутбук с разочарованием в глазах.

– Что, черт возьми, я сделал? – пробормотал он.

ГЛАВА 3. Клиент

– Сколько стоит жизнь? – спросил Хоакин пугающе спокойным тоном. – Миллион? Сто тысяч? Тысячу? Сто долларов? Ты знаешь ответ, парень? Я знаю ответ, но знаешь ли ты его?

Дэйв Хаган был с кляпом во рту, привязанный к стулу напротив него, дрожа, как испуганный щенок. Кровь сочилась из раны на его левом виске, окрашивая несколько прядей его грязных светлых волос в красный цвет. Он слился с блеском холодного пота на его лице. Дэйв был одет в белую женскую куртку, покрытую желтыми пятнами, и полосатые боксеры. Его большой палец торчал из дырки на одном из носков.

Он был привязан к стулу шнурами от своей электроники. Порванный шнур от его Blu-ray плеера был привязан к его дряблым рукам, мужским сиськам и спинке сиденья. Еще один шнур от лампы был обернут вокруг его большого пивного живота и стула. Два USB-кабеля были использованы, чтобы привязать его голени к ножкам стула. Стяжки на молнии сковали его руки за сиденьем. Хоакин принес их из дома.

Дэйв что-то неразборчиво пробормотал, но Хоакин понял его. В подобных ситуациях словарный запас пленника часто сводился к нескольким обычным словам.

Пожалуйста! Нет! Помогите!

Откинувшись на спинку дивана, Хоакин сказал:

– Жизнь ничего не стоит. Каждый день люди умирают бесплатно. Итак, те деньги, которые ты забрал у моей девушки... те сто долларов, или девяносто долларов, или сколько там ты у нее взял... это стоит больше, чем твоя жизнь. Итак, скажи мне: где мои деньги, ублюдок?

Дэйв вздрогнул, когда Хоакин подошел к нему, половицы заскрипели под ботинками сутенера. Они были в квартире Дэйва, лучи лунного света проникали сквозь щели между жалюзи на окнах гостиной. Соседи внизу не слышали криков Дэйва о помощи из-за собственного шума – ревущих телевизоров, громких радиоприемников, визжащих детей.

Хоакин достал из кармана складной нож. После нажатия кнопки из рукоятки выскочило четырехдюймовое лезвие. Он поднес нож к шее Дэйва, одновременно вытаскивая тряпку изо рта.

Он сказал:

– Если ты закричишь, я вырву тебе глотку из твоей чертовой шеи, а потом насру в эту дыру и буду слушать, как мое дерьмо падает тебе в живот. Ты понял?

Теплое, паническое дыхание Дэйва коснулось гладкого лица Хоакина. Он не мог поверить, что молодой, красивый мужчина способен говорить такие ужасные вещи. Он увидел ужасающую пустоту в светло-карих глазах Хоакина – апатию, жестокую апатию. Незваный гость не был мужчиной. Он был зверем в человеческой одежде. Он был одет небрежно – рубашка с короткими рукавами и пуговицами, расстегнутая посередине, черные брюки, кожаные перчатки и оксфордские туфли из кожи аллигатора, – но он мог вселить страх в самое храброе сердце простым взглядом.

– Я–я... я не... не знаю, что... что сказать.