Текст книги "Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики"

Автор книги: Джон Браннер

Соавторы: Роберт Уильямс,Честер Андерсон,Майк Курланд,Алан Шварц,Терри Карр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)

ГЛАВА XX

Корабль Мигрантов явился последним маленьким толчком, который был необходим ученым Лиффа. Огромная ценность новых идей, которые предоставил корабль, плюс тот факт, что он бесцельно уничтожил лиффанский город, материализовались вместе и в месячный срок возникла целая космическая флотилия.

Терране даже не подозревали, насколько продвинулись лиффане в этом направлении, пока Гильдия Гильдий не пригласила их на натурные испытания кораблей в космическом полете. И тогда они осознали, как далеко шагнула вперед технология на планете. Это испытание заполнило бреши в их осведомленности.

– Наша главная проблема заключается прежде всего в необходимости сделать выбор, – разъяснял им перед началом испытаний ответственный секретарь Гильдии Физиков Гелф Гар-Пандиен Тилтл. – В нашем распоряжении имеется несколько типов двигателей для космических кораблей, действующих на различных принципах, но до сегодняшнего вечера, пока не поступят результаты испытаний, мы все еще не уверены, какому из них отдать предпочтение.

Для терран это явилось совершенно неожиданным сюрпризом. Они полагали, что максимум, на что могут рассчитывать лиффане в данный момент, это многоступенчатая ракета по типу той, которая когда-то вывела первого человека в космос. И вот теперь перед ними вдруг встала проблема выбора.

Когда терране прибыли на испытательный полигон, то были удивлены еще больше. Они ожидали увидеть стационарную наземную испытательную установку для прокатки двигателей, но их взору предстал целый флот, насчитывающий двадцать пять готовых к запуску кораблей, по размеру даже больших, чем легкий крейсер Федерации. Испытательный полигон выглядел как ферма, на которой вместо кукурузы растут космические корабли.

– На каждом корабле используется своя, отличная от других двигательная установка, – объяснил Тилтл. – Некоторые из них являются, по сути, ракетами, но мы больше склонны к использованию двигателей, действующих на принципах привлечения и отталкивания. Ага, испытание первого уже начато.

Один из кораблей медленно шел вверх, опираясь на столб голубого пламени.

– Собственно говоря, – продолжал Тилтл, – идея многоступенчатой ракеты привлекает нас меньше всего. Слишком неэффективна, слишком громоздка и слишком ограничены возможности. Нет никакого смысла тратить энергию, чтобы поднимать топливо, которое осталось. Но все же мы хотим испытать систему. Возможно, она обладает какими-то преимуществами, о которых мы пока не знаем. Ага, вон пошел другой.

Второй корабль, уже с выхлопным пламенем красного цвета, устремился вслед за первым.

– Разумеется, мы проводим эксперименты с разными типами горючего, – вежливо информировал терран Тилтл.

Те были просто ошарашены.

– Как давно вы работаете над космическими двигателями? – спросил Пиндар Смит.

– Вот уже четыре года, – ответил физик. – Эта идея пришла нам в голову, когда Народная Армия начала использовать боевые ракеты. До этого, правда, мы проводили эксперименты с динамитом, но они закончились абсолютным фиаско.

Еще три ракеты устремились вверх; каждая испускала шлейф другого цвета. Затем, когда было объявлено, что все пять ракет выведены на расчетные орбиты, подали обед.

Терране ели в полном молчании. Джон Харлен был удручен как никто другой. Того, что он увидел, было вполне достаточно для вступления Лиффа в Федерацию; но он понимал, что все это – только цветочки, а ягодки еще впереди.

Он чувствовал себя подавленным. Работа завершилась на три года раньше срока, что, конечно же, пойдет ему в зачет. Но морально он не был готов к ее завершению. У него остались нереализованные планы еще на целых три года работы; планы, которые, оказывается, так вот вдруг устарели. Он ощутил внутреннюю опустошенность.

В глубине души шевелилось не дававшее ему покоя ощущение, что по его собственной вине произошел какой-то обман. Лиффане за каких-нибудь семь лет добились большего успеха, чем он планировал им за десять, и все это, вообще говоря, было их собственным достижением. Он фактически сыграл совсем незначительную роль в развитии планеты Лифф, хотя, с другой стороны, ему и остальным членам Подразделения Особых Операций следовало отдать должное. Словом, Джон Харлен отнюдь не ощущал радости от достигнутого лиффанами успеха, и ему было стыдно оттого, что он не радуется.

Демонстрация после обеда была еще более впечатляющей.

– Передний корабль на краю справа будет испытан первым, – объявил Гелф Гар-Пандиен Тилтл. – Наблюдайте за ним повнимательнее.

Терране наблюдали. Если бы корабль мог двигаться в зависимости от интенсивности их взглядов, они наверняка привели бы его в движение. Внезапно он исчез, и воздух, раздирая барабанные перепонки, устремился туда, где он только что стоял.

– Прекрасно, – пробормотал Тилтл.

Еще десять кораблей пропали таким же образом, один за другим; издаваемые при этом звуки напоминали гигантские хлопушки фейерверка.

– Очень интересно, – выдавил из себя Джон, стараясь изо всех сил не выдавать волнение. – Как вы это делаете?

– Довольно просто, – ответил ученый. – Поверите ли, мы использовали идею, родившуюся в Гильдии Металлистов. Сразу же после войны они разработали, Мать их знает как, устройство с использованием лучей на принципе Рессора-Трактора для обработки крупногабаритных металлозаготовок при производстве космических кораблей. Мы до сих пор не уяснили до конца, на каком принципе работает этот луч, но быстро сообразили, для чего именно он может пригодиться нам. Некоторые из тех кораблей, которые только что исчезли, просто замкнули на себя статические лучи Трактора, испускаемые далекими звездами. Некоторые использовали лучи Материнского Глаза. Они фактически не двигались – это Лифф двигался под ними. С другими произошло примерно то же, хотя двигались уже они сами. Поскольку звезды слишком велики, чтобы их могли сдвинуть наши небольшие корабли, эти корабли сами двигаются в направлении звезд. Это действительно очень просто.

– Да, действительно, – пробормотал Ансгар. – С какой скоростью они могут двигаться?

– Теоретический предел скорости составляет примерно сто одиннадцать тысяч семьсот восемьдесят стербов в секунду; это – скорость движения самого луча. Примерно это – скорость света. Однако не исключено, что мы можем умножить эту скорость на саму себя. Пока мы еще не знаем точно, разработки в этом направлении не завершены.

– Что они там делают? – закричал Смит, показывая на испытательную площадку.

Оставшиеся на земле девять кораблей лениво парили на небольшой высоте в воздухе, неторопливо двигаясь над полем. При легких порывах ветра и соприкосновении с неровностями почвы они пританцовывали и подпрыгивали, как мыльные пузыри. В свободном парении они поднимались все выше и выше и пропадали из поля зрения.

– Лучи Прессора, – гордо сообщил Тилтл. – Это – исключительно для межпланетных полетов. Корабли набирают безопасную высоту, затем захватывают луч Трактора на той планете, где это удобней сделать. Они – о, смотрите, вон возвращается первая ракета. Не правда ли, великолепное зрелище? Эти ракеты пока мало пригодны для путешествий, но на них все же приятно посмотреть.

Корабль плавно опустился. Джон отметил, что он приземлился точно на то самое место, с которого стартовал. За ним в снопе света, достаточно заметном среди бела дня, последовали четыре остальные ракеты. Звук от их посадки напоминал физическое издевательство над барабанными перепонками наблюдателей, но сама посадка была совершена с поразительной элегантностью.

Вся программа испытаний была рассчитана на пять дней, которых вполне хватило бы на завершение дальних полетов кораблей, действующих на принципе Рессора-Трактора, но Джон не мог позволить себе оставаться дольше. Он должен был немедленно направить еще одно экстренное сообщение на Терру.

ГЛАВА XXI

Меньше всего Джону хотелось в этот вечер присутствовать на совместном заседании обеих палат Парламента в Храме. Но он был не просто приглашен, ему приказал присутствовать сам Король.

– Глупая потеря времени, – бормотал он себе под нос, облачаясь в свое лучшее одеяние.

Ансгар Соренштайн и Пиндар Смит, которым тоже приказали присутствовать, согласились с ним.

– Похоже, это будет какое-то религиозное празднество, – раздраженно прокомментировал предстоящее событие Смит. – Я не понимаю, почему мы вообще должны там присутствовать.

– Мы должны, потому что Его Величеству Королю Осгарду было угодно приказать нам это, – так же раздраженно объяснил ему Соренштайн.

– Ладно, – размышлял Джон. – Почему он приказал нам? И почему вообще он отдает нам приказы? Король никогда раньше не делал этого.

– Мать его знает, – ответил Ансгар. – Думаю, мы узнаем это, когда попадем туда.

Совместное заседание палат проходило в главном корпусе Храма – длинном, высоком здании, своими устремленными ввысь линиями напоминавшем готический собор. Терране прибыли за несколько минут до открытия заседания, но Гвардейцы Матери не впустили их внутрь.

– Что за чертовщина? – возмущенно воскликнул Смит. – Нам было приказано прибыть сюда в это время. Почему вы нас не пускаете?

– Уверяю вас, сэр, что ничего не знаю. Когда Его Святейшество Патриарх отдает нам приказания, он обычно не объясняет нам, почему их отдает.

– Прекрасно, – возмутился Джон. – Что касается меня, то я возвращаюсь домой.

– Сожалею, сэр, – обратился к нему старший гвардеец, – но я получил приказ задержать вас здесь.

Задыхаясь от возмущения, в полной тишине терране прождали у входа целых десять минут. Наконец к ним подошел запыхавшийся генерал Гарт.

– Извините, господа. Задержался. Все эти испытания, понимаете ли. Просто не мог вырваться раньше.

– Не стоит извиняться, – ответил Джон. – Ведь мы даже не знали, что вы должны быть здесь. Можете ли вы объяснить, что все это значит?

– Нет, не могу. Знаю только, что Король Осгард приказал мне быть здесь сегодня вечером.

– Похоже, что сейчас стали практиковать отдавать приказы часто, чего не было раньше, – едко отметил Ансгар.

– Это – один из недостатков конституционной монархии, – стараясь не выдавать своего раздражения, разъяснил Джон. – Выборная власть относится к исполнению своих полномочий более серьезно, чем наследственная.

Появился одетый в парадный мундир прислужник. Он подал сигнал гвардейцам.

– Прошу вас, господа, проходите сюда, – обратился к ожидавшим один из гвардейцев. Три терранина и лиффанский генерал проследовали за гвардейцем в Храм.

Как только они вошли, хор из трехсот глоток заорал во весь голос лиффанский национальный гимн:

Входите, мудрой Матери геройские сыны.

Вы храбры, благородны, и Матери верны.

Герои Лиффа, с гордостью входите,

К Колену Матери по праву припадите.

В Храме славном Ее места нет для забот

Милость Матери здесь на сынов снизойдет!

Так славьте вашу Мать! Так славьте вашу Мать!

Да снизойдет на вас святая благодать!

Храм представлял собой безудержную цветовую фантазию. Знамена из тончайшего газа, выдержанные в цветах Матери – шафрановом и пурпурном, длиной почти пятьдесят футов, ниспадали от самых верхних балок до середины зала, нежно раскачиваясь из стороны в сторону при малейшем движении воздуха. Вдоль устланного коврами прохода, по которому терране и генерал шли к тому месту, откуда исходила какая-то неземная музыка, шеренгами по стойке «смирно» стояли одетые в золотое с зеленым прислужники, а за их спинами члены обеих палат в полном составе аплодировали вошедшим в неподдельном экстазе.

А в дальнем конце придела, перед спускающимися с потолка до самого пола гобеленами, отливающими серебром на черном фоне, на простых деревянных стульях сидели два человека – Патриарх, облаченный в сияющее одеяние шафранового цвета, и Король Осгард в такой же божественно великолепной одежде. Когда Джон, Ансгар, Пиндар и генерал Гарт подошли к ним, Король и Патриарх встали.

Патриарх простер руки в знак благословения, и пение резко оборвалось.

– «М» – в честь мужчин, которых Она создала, – пропел он ритуальные слова.

– «А» – в честь ангелов, через которых Она управляет нами, – подхватил хор.

Такой своеобразный перепев длился, пока все буквы слова «Мать» не были ритуально обозначены символами Ее благодеяний; затем наступила тишина.

Облаченный в серое с пурпурным, вперед выступил Хард, который громко произнес нараспев:

– Во имя Сокровенного Имени Матери, сейчас я буду говорить!

– Во имя Сокровенного Имени Матери говори, сын мой, и да источат твои уста Ее волю! – ответил ему Патриарх так же нараспев.

– Властью, ниспосланной мне Матерью через народ и Короля, представляю четырех кандидатов к посвящению в рыцари Ордена Немеркнущей Благодарности Матери.

Этим словам Харда ответил хор, распевая специально подготовленный к такому торжественному случаю гимн, в котором воспевались все доблестные подвиги Подразделения Особых Операций «Л-2», Терранская Федерация и поражение Комитета по борьбе с заговором. Когда гимн закончился, Король и Патриарх, о чем-то посовещавшись между собой, пропели в унисон:

– Пусть кандидаты выйдут вперед!

Церемония посвящения была длительной и сложной. Патриарх пропел множество молитв, хор распевал гимны. Наконец, Король и Патриарх украсили каждого посвящаемого знаком Ордена, исполненным в виде большой золотой медали, подвешенной на ленте шафранового цвета с пурпуром. Хор пропел торжественный гимн, и все вышли из зала.

– Поздравляю! – воскликнул Хард, как только тер-ране оказались за пределами Храма.

– Спасибо, – ответил Джон. – Но что это за церемония? И что означает эта медаль?

– Знак Ордена Немеркнущей Благодарности Матери? Ну, знаешь, Джон, ты меня удивляешь. Ведь это – высшая награда, когда-либо учрежденная на Лиффе. Вы теперь стали национальными героями и канонизированными святыми. Ваши дни рождения будут на Лиффе национальными праздниками. Так что поздравляю.

– Да уж, спасибо.

Что-то беспокоило Джона, но он не мог понять, что именно.

* * *

– Тебе известны результаты испытаний? – спросил кто-то Патриарха.

– Да, – ответил тот. – Их доложили мне перед началом церемонии.

– Ну и как?

– Все расчеты полностью подтвердились.

– Это значит, что мы можем двигаться дальше?

– Думаю, да.

– Гммм. И тебе действительно все это нравится?

– Конечно. А почему должно быть иначе?

– Я имею в виду, не приходила ли тебе в голову мысль, что все это может оказаться неправедным делом, а? У тебя что, вообще не возникало хоть каких-то сомнений на этот счет?

– Конечно, нет. Я абсолютно уверен, что мы поступаем правильно. Извините меня за цитирование Писания, но там есть такое место: «И посмотрела Мать на своих чад, и сказала: «Хочу, чтобы кто-нибудь сделал этих несмышленышей послушными». Надеюсь, вы не собираетесь ставить под сомнение смысл сказанного Гартом Гар-Муйеном Гартом?

– Нет, это было бы глупо. Ну да ладно. Когда мы начинаем?

– Нам лучше подождать, пока не будет решена проблема с пришельцами. Не хотелось бы, чтобы они появились в самый разгар всего этого и помешали нам завершить задуманное.

ГЛАВА XXII

– Вот уже целую неделю я хожу в национальных героях и официальных святых, но почему-то до сих пор не чувствую себя хоть чуточку счастливее, – жаловался Джон своему новому помощнику, Тчорнио Гар-Сполниену Хиирлту.

– Этого я не могу понять, – удивился Тчорнио, – ведь весь Лифф гордится вами. В чем же дело?

– Не знаю. Знал бы, наверняка чувствовал бы себя иначе. Возможно, был бы счастлив; возможно – впал бы в гнев, но в любом случае не сидел бы вот так, пытаясь понять, в чем дело.

– Возможно, вы не до конца осознали, что означает Орден Немеркнущей Благодарности Матери.

– Скорее всего, и в этом тоже кроется причина. Временами я вообще сомневаюсь, что хоть что-то понимаю. Лифф такая непредсказуемая планета!

– Этот Орден означает, что вы – один из избранников Матери. Для вас уже забронировано место Там, Где Находится Успокоение Матери. Это то, за что любой лиффанин с готовностью отдаст свою жизнь. Вы и еще девять или десять награжденных Немеркнущей Благодарностью Матери представляете все, что составляет смысл нашей религии. Матери с пеленок учат своих детей подражать вам. Священники служат службы в вашу честь. Эта мастерская станет национальной святыней, местом паломничества. Так что у вас есть все основания быть счастливым.

– Как я могу быть одним из избранных Матерью, если я даже не верю в… Ох!

– В чем дело?

– Дело в том, что я только что осознал, почему не чувствую себя счастливым. Потому что не я избрал Мать, а она – меня.

– Все правильно, так и должно быть.

– Великолепно. Это означает, что независимо от моего желания, я являюсь субъектом Материнского Права.

– Но вы и так всегда им были.

– Но не в такой форме. Не так, как сейчас. Что беспокоит меня больше всего, так это то, что я до сих пор не знаю, что такое Материнское Право. Минуточку… минуточку… Куда это я задевал «Книгу Гарта Гар-Муйена Гарта»?

– Вон она лежит на вашем рабочем столе. Прошу…

Целых двенадцать часов, последовавших за этим, Джон не отрываясь читал «Книгу Гарта». Архаический лиффанский язык, на котором она была написана, наполовину снизил обычную для Джона скорость чтения.

Читая, он подчеркивал некоторые места. Кое-что ему понравилось. Как, например, вот это: «Возможно все. Рано или поздно свершится все. Не просто произойдет, а должно произойти. Поэтому наш долг по отношению ко всем живущим состоит в том, чтобы сделать как можно больше из того, что возможно; а возможно все».

В другом подчеркнутом Джоном абзаце говорилось: «Любое свершение является либо созидательным, либо разрушительным. Между ними не существует ничего другого».

Выделил он и другие места, как например: «Каждый созидательный акт есть акт любви. Разрушительный акт равносилен страху»; «Для созидания постоянно требуется жертвовать чем-то своим, поэтому вы постоянно будете жертвовать собой. Это и есть то, что называется Любовь»; «Разрушение – банкротство, оно происходит тогда, когда тебе нечем пожертвовать своим собственным, и это называется боязнью»; «Все, что не любовь, – страх».

Однако в большинстве своем подчеркнутые Джоном места вызывали беспокойство и даже в определенной степени пугали его. Они свидетельствовали о том, что, прожив на Лиффе вот уже семь лет, он так и не научился понимать эту планету и ее народ.

Например, его недоумение вызвало такое место: «В самой натуре любви заключена экспансия, стремление объять как можно большее, захватить и прижать к любящей груди как можно больше. Любовь Матери, являясь совершенством, всегда стремится объять все сущее, даже то, что отрицает Ее любовь». Смысл этих двух предложений был кошмарен.

– Мне нужно переговорить с Патриархом, – такой вывод сделал Джон после прочтения «Книги». С этим он и вышел, взяв с собой «Книгу Гарта Гар-Муйена Гарта» с подчеркнутыми местами.

* * *

– Разумеется, сын мой, – приветливо ответил ему Патриарх. – Мне всегда доставляет удовольствие разъяснять трудные места в Писании. И мне особенно приятно дать такие разъяснения кавалеру Ордена Немеркнущей Благодарности Матери.

– Спасибо, владыко. – Джон раскрыл «Книгу Гарта». – Я пометил места, толкование которых вызвало затруднения. Вот, например, одно из них.

– Ах, да! – Воскликнул Патриарх, бросив беглый взгляд на раскрытую книгу. – Экспансия совершенной любви. Но почему вас беспокоит это место? Его значение вполне понятно.

– Значение-то вполне понятно, отче. Что меня беспокоит, так это его смысл.

– Неужели?

– Да. Смысл Любви Матери заключается в том, что Мать любит насильно даже тех, кто не любит Ее по своему выбору.

– Именно так.

– А теперь вот это место: «И посмотрела Мать на своих чад, и сказала: «Хочу, чтобы кто-нибудь сделал этих несмышленышей послушными», смысл которого является настолько сильным, что идеологически оправдывает крестовые походы, инквизицию; по сути, это – идеология религиозного империализма.

– Сын мой, вам никогда не хотелось стать профессиональным теологом?

– Нет, отче, никогда.

– Жаль. Похоже, Мать наделила вас огромным талантом к теологическим изысканиям. Было бы просто стыдно пренебрегать таким даром.

После нескольких часов беседы с Патриархом Джон возвращался домой еще более обеспокоенный. Все его самые мрачные предчувствия полностью подтвердились.

* * *

– Материнский волос! – удивленно воскликнул кто-то, когда Патриарх вошел в комнату. – Что ты делаешь здесь в такое время?

– Я только что разговаривал с этим Джоном Гар-Террэном Харленом.

– Ах да, с Джоном. Умен, не правда ли?

– Даже чересчур. Несколько недель назад я дал ему «Книгу Гарта Гар-Муйена Гарта», и теперь, прочитав ее, он вычислил весь наш план.

– Он что, знает, что мы собираемся сделать?

– Да, но он не осознает этого. Он обеспокоен толкованием некоторых мест в «Книге», но этого вполне достаточно.

– Тогда он все-таки не знает, что именно мы собираемся предпринять?

– Нет, не знает. Но он знает, зачем мы собираемся сделать это. Нам придется повнимательнее присмотреть за этими Гар-Террэнами. Они могут стать опасными.

* * *

– Ходы коня составляют прямой угол: две клетки в одном направлении, одна – под прямым углом к первому. Понял? – Ансгар Соренштайн пытался обучить Тчорнио игре в шахматы.

– Но почему он так странно ходит? – Тчорнио оказался не самым понятливым учеником.

– Материнский нос! Как я могу знать, почему именно?! Он так ходит, и все тут!

– Как учитель, – вмешался Джон, – брат Ансгар представляет собой великолепную картину нетерпеливого далбера.

– Нет-нет, – возразил Тчорнио. – Это я такой непонятливый ученик.

Эта перепалка могла продолжаться еще много часов, но в комнату вбежал запыхавшийся Пиндар Смит, который принес известия, сразу же положившие конец шахматным изыскам.

– Я прямо от генерала Гарта, – сообщил он возбужденно.

– Ура генералу Гарту! – вскочил Ансгар. – Что он хочет сообщить нам на этот раз?

– В его донесении говорится, что радары обнаружили космический флот, идущий по направлению к Лиффу.

– Боже мой! – воскликнул Джон. – Они уже здесь – на целых три года раньше, чем мы их ожидали!

Они сели в машины и на полной скорости помчались на испытательную площадку.