Текст книги "Всем стоять на Занзибаре (сборник)"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 78 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

В ГУЩЕ СОБЫТИЙ (10)
ЗЕЛЕН ВИНОГРАД

«Хирурги, врачи и медсестры уже сейчас стекаются со всех ста островов в Гонгилунг, чтобы принять участие в гигантском новом проекте, которым руководит профессор доктор Сугайгунтунг. Отдельные их отряды часами выстаивают на площади Свободы в надежде увидеть маршала Солукарта и выразить ему свою радость и благодарность за новую эру, которой он положил начало. Как разъяснил вождь в телеобращении к нации вчера вечером, проведение в жизнь этой замечательной и уникальной программы потребует времени, но предполагается, что работы начнутся уже в начале будущего года. Тем временем тысячи мужчин по всему Ятакангу подают заявления в больницы на проведение операций по вазектомии, заявляя, что не желают давать жизнь неполноценному потомству теперь, когда представился шанс оптимизировать население страны».

«Дели, Индия: толпа просителей, насчитывающая приблизительно сорок тысяч человек и возглавляемая членами «Лиги родителей инвалидов детства и детей с врожденными дефектами», шесть часов осаждала сегодня посольство Ятаканга, и для ее разгона полиции пришлось прибегнуть к слезоточивому и сонному газам».

«Председатель Юнь послал поздравления маршалу Солукарту и выразил надежду, что замечательное достижение в области медицины, о котором недавно объявил профессор Сугайгунтунг вскоре станет достоянием всех народов Азии. И хотя Китай, разумеется, совершил величайший прорыв в будущее в таких областях, как диетология, гигиена и генотипирование, которые уже превратили население страны в самую здоровую и одаренную этническую группу в мире, ближайший союзник ятакангского народа рад прославить и воспринять это поразительное азиатское достижение».

«Стокгольм, Швеция: улицы всех городов этой страны с самым старым и самым строгим евгеническим законодательством в мире прошлой ночью были запружены толпами безнадежно пьяных граждан, сетующих на свою бездетность. Семидесяти– и восьмидесятилетние старики и старухи бок о бок с недавно стерилизованными юношами и девушками опустошили – как следует из заявления государственной корпорации спиртных напитков – все имеющиеся запасы аквавита [52]в Стокгольме, Мальме и Гётеборге. В ходе последовавших затем беспорядков человеческих жертв не зафиксировано».

«Зашифровано кодом высшей степени секретности и передано через тайного связника: Джога-Джонг сообщает – с места – о крайне неблагоприятном – квчка фантастическом квчка – пропагандистском эффекте заявления».

«Лондон, Великобритания: ожидается, что во вторник министр здравоохранения выступит с заявлением в Палате общин».

«Йоханнесбург, Южная Африка: Натан Мдлеле, практикующий здесь самозваный «доктор», был арестован по обвинению в мошенничестве, последовавшем за распространением рекламных листовок, в которых он утверждал, что якобы сможет использовать метод Сугайгунтунга на беременных женщинах».

– Плевал я, что там говорят, факт остается фактом: Ларри глупее остальных бэбиков в его классе. Знаю, я обещал, что, когда мне повысят оклад, мы заведем второго, но зачем мне еще один тупица в семье! Особенно теперь, когда гениев можно заказать по каталогу!

«Порт-Моресби, Новая Гвинея: несколько сотен мужчин и женщин, лишенных по местному евгеническому законодательству права иметь потомство, сегодня на импровизированных плавучих средствах вышли в море, направляясь в Гонгилунг, где надеются подать просьбу о лечении по программе Сугайгунтунга. Говоря о захлестнувшей страну волне истерии, обозреватели вспоминают о распространении в прошлом веке культа карго».

«Афины, Греция: удачным политическим рекламным ходом агентов популярной телезвезды Гектора Яннакиса следует считать сегодняшнее заявление политика о его готовности собственными силами помочь оптимизировать население при условии, что терки, обращающиеся к его услугам, будут – кавычки открываются – сравнительно привлекательными – кавычки закрываются. Буря протестов против этой – кавычки открываются – дурного вкуса – кавычки закрываются – выходки была заглушена шумными откликами его сторонников».

– Сто тысяч баксов-шмаксов и никакой гарантии, что это сработает? Да, вы, наверно, с ума сошли! В Ятаканге это делает бесплатное государственное здравоохранение!

«Элис-Спрингс, Австралия: местные больницы захлестнул поток безутешных аборигенов, введенных в заблуждение проповедником-фанатиком Наполеоном Боггсом, который убедил их, будто, подав заявление, они могут получить белокожих младенцев, – с такой речью он выступил на недавнем фестивале корробори [53]. Некоторые бушмены прошли ради этой тщетной затеи многие сотни миль. В заявлении, распространенном сегодня утром, Боггс провозгласил, что прибег к такому ходу, дабы со всей ясностью показать, что в современной Австралии аборигены по-прежнему остаются ущемленным этническим меньшинством».

– Только посмотри на себя, олух безрукий! Какой смысл извиняться… Это был дорогой подарок, и когда я скажу тете Мэри, что ты его сломал в первый же день, она придет в ярость! И дернул меня черт завести семью до того, как я мог быть уверен, что мои вундеры будут способны сами за собой подтирать!

«Токио, Япония: невзирая на круглосуточную боевую готовность полиции, волна публичных самоубийств мужчин, которым вследствие генетических дефектов было отказано в праве завести ребенка, не спадает во всех крупных храмах синто в городе. В одном храме, закрытом для публики после пятого подобного инцидента, мужчина сумел забраться на крышу и броситься вниз с высоты шестидесяти футов».

«Портленд, штат Орегон: вооруженные термитными зарядами, напалмом и взрывчаткой партизаны сегодня среди бела дня атаковали городские офисы Департамента евгенической обработки. По прибытии полиции улюлюкающая толпа оказала содействие партизанам, запрудив дороги и блокировав продвижение патрульных машин».

– Ну, если верить экспертам, среди методов, которые станут применять в Ятаканге, будет, что называется, клонирование. Иными словами, извлекут ядро из какой-нибудь клетки твоего тела и поместят его в чужую яйцеклетку. Если они это провернут, то почему бы мне не завести ребенка от тебя? И зачем нам тогда хреновы мужики?

«Москва, Россия: студенты столичного университета, которым предстоит этим летом сдать выпускные экзамены и которым будет предложена стандартная альтернатива – стерилизация или транспортировка в один из Новых Сибирских Городов, – устроили дневную сидячую забастовку перед главной лабораторией биологических исследований страны в знак протеста против отставания России от столь сравнительно малоразвитой страны, как Ятакаганг, в такой ключевой области, как тектогенетика».

«Мюнхен, Германия: в ходе массовой демонстрации глава влиятельной «Бригады арийской чистоты» Герхард Шпек заявил, что, если бы не присоединение Германии к Единой Европе, его страна уже давно была бы заселена представителями чистой нордической расы – кавычки открываются – без примесей и варварского загрязнения – кавычки закрываются».

– Да, я ходила на аборт. Американцы считают, что такие, как у тебя, гены – это распоследняя дрянь и передача их незаконна. Я не собираюсь заводить другого ни с тобой, ни с кем-либо еще. Мой второй ребенок будет оптимизированный, как ятакангские дети.

«Вашингтон, округ Колумбия: на пресс-конференции сегодня утром президент заявил, что его советники рассматривают ятакангскую программу оптимизации населения как пропагандистский жест – кавычки открываются – похвальбу, об осуществлении которой даже такая богатая страна, как наша, не могла бы и мечтать в этом столетии – кавычки закрываются».

«Париж, Франция: занимающий должность председателя Совета Единой Европы доктор Владислав Кольецки, Польша, объявил, что утверждение Ятаканга не имеет под собой реальных оснований – кавычки открываются – программа, осуществить которую невозможно даже при наличие объединенных ресурсов всех наших стран – кавычки закрываются».

– Эта канцелярская крыса из евгенического комитета бюрократ хренов! Готов поспорить, у него самого генотип грязный, как портянка! И голову даю на отсечение, у него есть бэбики. С его-то должностью все можно устроить, правда?

«Каракас, Венесуэла: эффектным жестом отказавшись от предыдущей политики, представители «Агентства Оливы Алмейро», всемирно известного пуэрториканского агентства усыновления, объявили о поступлении в продажу чисто кастильских яйцеклеток испанского происхождения, которые будут высланы через Атлантику экспресс-доставкой в глубокой заморозке для последующей имплантации в – кавычки открываются – мать – кавычки закрываются. Это подтверждается авторитетными прогнозами, согласно которым поправка к пуэрториканскому законодательству должна нанести смертельный удар по деятельности младенцефермеров во всех Соединенных Штатах».

«Мадрид, Испания: Папа Эглантин разоблачил ятакангскую программу как еще одно кощунственное вмешательство в Божий промысел и пригрозил вечным проклятием и адскими муками любому католику в Ятаканге, который подчинится политике правительства. Чрезвычайный комитет партии роялистов, если его формирование будет утверждено завтра кортесами [54], введет смертный приговор за сдачу яйцеклеток на экспорт».

– Ты говоришь глупости, дорогая! Ну и пусть у нас нет Салманассара, у нас же лучшее компьютерное оборудование в мире. Как раз сегодня утром техники прогнали программу, и оказалось, что ятакангцы никак не смогут сдержать свое обещание. Вся эта история чистой воды блеф… Ты что, меня не слушаешь? Какой смысл тогда разговаривать?

«Каир, Египет: обращаясь к процессии паломников, направляющихся в хадж в Мекку, представитель правительства разоблачил ятакангскую программу оптимизации как – кавычки открываются – наглую ложь – кавычки закрываются».

«Гавана, Куба: на собрании в честь годовщины смерти Фиделя Кастро кубинский министр социального обеспечения и материнства обвинил ятакангское правительство в – кавычки открываются – преднамеренном введении в заблуждение неимущих слоев населения по всему миру – кавычки закрываются – и, освистанный аудиторией, покинул трибуну».

– Черт меня подери, Фрэнк, никогда не прощу этим кровососам! Мы застряли в каком-то богом забытом городке, а могли бы остаться дома с друзьями, и пусть даже нам не дали бы воспользоваться ядром из твоей клетки, то могли бы взять его из моей, и тогда у нас по крайней мере была бы дочь!

«Порт-Мей, Бениния: в передаче для населения в День Независимости, в ходе которой он объявил, что врачи сообщили ему, что дни его сочтены, бездетный президент Обоми объявил, что с ятакангской программой или без нее он не мог бы желать семьи лучшей, чем народ, которым он правил так долго».

Беркли, Калифорния: Бенни Ноукс сидит перед настроенным на СКАНАЛИЗАТОР теликом и все повторяет: «Ну и воображение у меня, мать твою! »

«Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина».

Иезекииль, 18:2

ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (16)
ВЕСТНИК ЕВАНГЕЛИЯ ВСЕОБЩЕЙ ЛЮБВИ

Где у нас тут леди, столь прискорбным образом потерявшая своего малыша? – спросил Генри Мясник у сестры родильного отделения. Едва не засыпающая под конец долгой смены сестра подняла глаза на возникшего перед ней веселого пухленького коротышку. Морщины усталости у ее губ сменились улыбкой.

– Привет, Генри, – сказала она. – Проходите. Уверена, пара сочувственных слов ей не помешает. Блондинка на третьей койке в правом ряду.

– Это первый за долгое время, правда? – спросил Генри.

– Силы небесные, ну конечно! Первый с тех пор, как я тут работаю, а тому уже почти одиннадцать лет. Его как раз исследуют патологоанатомы, чтобы выяснить, что случилось.

– А ведь, казалось, самый обычный случай? Рассеянно постукивая кончиком ухоженного ногтя по белому зубу, сестра откинулась на спинку стула.

– Пожалуй, да, – задумчиво ответила она. – То есть была проблема с резус-фактором, но раньше мы такие решали. Рутинное дело: полное переливание крови по всему телу перед рождением, а дальше все как по маслу.

– Проблема с резус-фактором? – переспросил Генри.

– Да… уж вы-то знаете. Во всяком случае, должны, вы ведь работаете в банке крови.

– Да уж, знать-то я знаю, – согласился Генри. На его оживленной физиономии серьезная мина выглядела несколько неуместной. – Но я думал, что родителям с несовместимыми резус-факторами больше не позволяют заводить детей.

– У нас в стране не позволяют. Но девушка работала где-то в Африке. Муж послал ее домой специально, чтобы она родила бэбика в настоящей больнице. А мы не можем отказаться принять роженицу только потому, что ребенок был зачат не по нашим законам.

– Конечно же, нет… Н-да, все это весьма печально. Я загляну в палату, посмотрю, нельзя ли немного развеселить нашу даму.

Все еще улыбаясь, сестра смотрела, как он выходит из кабинета: его стерильный белый пластиковый комбинезон влажно поблескивал в свете галогенных ламп и издавал шелест и шлепающие звуки, когда при каждом шаге терлись друг о друга штанины. Какой он добрый, что так печется о совершенно незнакомой женщине, подумала она. Но ничего другого от него и не ждут.

Все в больнице любили Генри Мясника.

Проведя несколько минут с матерью умершего ребенка, он дал ей парочку своих оптимистических брошюр, которые она обещала прочесть. Текст брошюр был разбит на главы с такими названиям, как «Возлюби ближнего своего» и «Через истину освободишься ты». Но времени у него было немного, потому что перерыв на ленч подошел к концу, и, обмениваясь по пути веселыми приветствиями со всеми встречными, он вернулся к себе, в лабораторию банка крови.

В его отсутствие пришла заявка на приготовление ста донорских пробирок для рутинной сдачи крови в соседнем квартале. Он сложил в соответствующую папку подборку имен, возрастов и групп крови из картотеки регистрации, отсчитал нужное количество ярлыков (плюс десять процентов на порчу) по числу доноров в каждой группе, прервался ненадолго, чтобы выдать две банки крови первой группы санитару из родильного отделения, а затем смешал и отмерил положенный объем физраствора в каждую пробирку, чтобы кровь не сворачивалась при хранении.

Наконец, тщательно проверив и убедившись, что никто за ним не наблюдает, он, лучезарно улыбаясь, вспрыснул, вводя иглу шприца через резиновую пробку, в каждую банку по сотой доле миллиграмма «трип-улета» в растворе.

Эта идея родилась у него давным-давно и с тех не отпускала. Он несколько раз уже с успехом провозгласил свой символ веры. Особенно ему удалась демонстрация в то воскресное утро, когда он сумел намазать перила кафедры в соборе «истиной или последствиями» и тем самым заставить епископа вместо экивоков и лживых уверток сказать ради разнообразия святую правду. Но лишь недавно он обнаружил гораздо более эффективное средство увидеть, как действует на людей его подлинная панацея, в которую он искренне верил.

Он и помыслить не мог о том, чтобы кого-то ненавидеть, – всю ненависть выжгло из него понемногу светлое тепло психоделиков. И все же находились такие (в том числе кое-кто в этой больнице), кто отрицал, что Вселенская Любовь способна принять химическую форму. Но почему – о безбрежный Космос! – нет? В конце концов, христианство уже не одну тысячу лет твердит, что Любовь способна овеществляться в вине и хлебе…

Конечно, ужасно жаль, что этот младенчик умер: бедняжка, наверное, получил сверхдозу, или, может, все дело в резус-факторе. Тень нашла на круглую улыбающуюся физиономию Мясника, но задержалась на ней лишь на мгновение. Сестра сказала, что это первый случай за все одиннадцать лет, какие она тут работает. Другого в ближайшем будущем не предвидится, а может, вообще никогда, раз уж людям запретили заводить потомство с дефектным резус-фактором.

Завершив работу, он тщательно сполоснул и высушил шприц – это он подсмотрел у докторов – и вернул его на место в футляр. Потом спрятал и закрыл на ключ склянку с «трип-улетом», из которой только что извлек нужное количество, и начал упаковывать пробирки для перевозки. За работой он насвистывал.

Кто бы ни насвистывал, зная, что на каждого пациента в этой больнице, которому потребуется переливание крови, с сегодняшнего дня снизойдет чудесное, раскрывающее разум просветление, каким способен одарить «трип-улет»?

Часа через полтора пришел молодой патологоанатом, доискивавшийся причин необъяснимой смерти младенца, и попросил банку крови первой группы, которую Генри ему выдал.

Генри был искренне удивлен, когда патологоанатом вернулся и дал ему в челюсть так сильно, что он спиной рухнул на штабель коробок с пробирками, от чего тот с грохотом обрушился.

Что до полицейского, который официально предъявил ему обвинение в убийстве, Генри вообще не мог поверить, что такие люди бывают в реальности.

РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (18)
СТЕНЫ ТРОИ

Враждебность, какую Дональд почувствовал, вернувшись к повседневной жизни, была не иллюзорной. Она исходила от других жаждущих улететь пассажиров, запрудивших аварийный экспресс-порт, который обслуживал теперь регион Эллейя. На самом деле это была военная база, с которой поспешно вывезли засекреченное оборудование и которую постоянно патрулировала вооруженная охрана. Согнанные сюда пассажиры, задержанные на много часов, опоздавшие на переговоры или на пересадку, мучимые голодом и жаждой – столовые военно-воздушных сил не могли справиться с наплывом посетителей, обычным для кафетериев гражданского аэропорта, – и в довершение всего прочего не знающие, смогут ли они улететь, поскольку экспрессы, маршрут которых изменили для захода на базу, обрушивали звуковые волны на населенные города, и поговаривали о том, что жители добиваются судебного запрета, – так вот эти пассажиры оглядывались по сторонам в поисках кого-нибудь, на ком выместить свое негодование. А Дональд, вооруженный пропусками, точно ножницы резавшими красные ленты, в которых запутались все остальные, представлял собой превосходную мишень.

До пинты китового дерьма ему их обиды.

У него слегка болела голова. Один чиновник на Плавучем лагере, через череду которых его пропустили, как прибор на конвейере, предупредил, что неделю-другую головные боли будут периодически возвращаться. Но боль была недостаточно сильной, чтобы испортить ему настроение.

Он испытывал гордость. Дональд Хоган предыдущих тридцати четырех лет перестал существовать, но невелика потеря. Он был пассивным получателем или скорее даже сосудом, куда валились груды все новой и новой внешней информации, но сам во внешних событиях не участвовал, был сдержанным, самодостаточным, настолько нейтральным, что даже Норман Хаус, с которым он жил в одной квартире, смог в приступе ярости назвать его бескровным, бесцветным зомби.

Впрочем, и на мнение Нормана ему теперь было наплевать. Он знал, какие у него есть латентные способности, и едва сдерживался, дожидаясь того момента, когда сможет выпустить их на волю.

У одного из складных столиков, ряды которых протянулись через весь зал транзита, усталый чиновник проверил его документы.

– В Ятаканг едете… гм? – сказал он. – Надо думать, не терпится себя оптимизировать!

– Я? Нет, я прекрасно функционирую во всех областях. А вот у вас такой вид, словно вы копите на билет.

На мгновение ему показалось, что чиновник его сейчас ударит. От усилий сдержаться его лицо побагровело. Он не смог больше промолвить ни слова, только молча шлепнул документы Дональда под камеры и штемпельные устройства, а потом махнул проходить.

– Не нужно было так говорить, – сказал чиновник за соседним столиком, когда Дональд прошел настолько близко, чтобы расслышать шепот.

– Что?

Второй чиновник поглядел вправо, удостоверяясь, что его коллега снова занят и не подслушивает.

– Не нужно было так говорить, – повторил он. – У них с женой несовместимые гены, и им пришлось только что выскрести своего первого малыша. Больная мозоль.

– Симптомы наследственной шизофрении. Дональд пожал плечами.

– На его месте, наверное, я бы вас ударил, – сказал чиновник.

– Если бы он меня ударил, ему пришлось бы раз и навсегда перестать бить людей, – с усмешкой ответил Дональд. Чудесно было знать, что это не пустая похвальба, а обещание. – Разве у вас работы нет? – добавил он, помолчав.

Чиновник нахмурился и повернулся к следующему пассажиру в очереди.

– Ятаканг? – переспросил стюард экспресса, элегантный малый с бесполыми локонами до плеч, с виду бисексуал. – Вы, должно быть, мистер Хоган… Думаю, вы единственный на этом рейсе… – Он сверился с листом в руке. – Да, верно. Вот номер вашего кресла, сэр, и приятного полета. Я перед взлетом подойду узнать, не нужно ли вам чего-нибудь. – Он протянул ему маленькую пласт массовую бирку.

Взяв ее, Дональд прошел вошел в унылый, похожий на гроб салон экспресса. Сев на свое место среди безымянных случайных попутчиков, он вспомнил приказ Делаганти наверстать упущенное и узнать новости за последние несколько дней. Когда стюард обходил корабль, одаривая всех столь превозносимым «личным обслуживанием» авиалинии, на вопрос, желает ли он что-нибудь, Дональд ответил утвердительно.

– Вы сказали, я единственный, кто летит на Ятаканг, да? Трепетание длинных ресниц и механическая улыбка.

– Разумеется, сэр.

– И как часто это случается?

– Откровенно говоря, сэр, насколько я понимаю, если бы не международное соглашение, по которому мы хотя бы Раз в день должны совершать посадку в Гонгилунге, остановок там вообще не было бы. Но иногда бывает что-то связанное с разрешением пересечь воздушное пространство… Если хотите, о деталях я могу справиться у капитана…

– Не трудитесь. В последнее время у вас других пассажиров в Ятаканг не было? Я думал, учитывая сенсационное событие…

– Вы говорите о таких репортерах, как вы, сэр? Боюсь, я никого особенного не заметил, – безразлично сказал стюард.

Дональд вздохнул. Профессиональная этика и уважение к частной жизни, конечно, очень хороши, но лишь когда ограничиваются немногими группами специалистов вроде врачей и священников. Сейчас же ее перенимали все кому не лень. Такое отношение выводило из себя.

– У меня есть полителевизор. Им можно пользоваться во время полета?

– Боюсь, нет, сэр. Но я мог бы вывести на экран вашего кресла канал сводки новостей.

– Тогда так и сделайте, будьте добры. И если на борту у вас есть последние газеты, я был бы весьма благодарен, если бы смог их пролистать.

– Я посмотрю, что вам можно найти, сэр. Это все?

Раскрасневшийся от беготни стюард вернулся как раз тогда, когда тягачи начали выводить экспресс по летному полю на трамплин пусковой площадки.

– Боюсь, я смог найти для вас только вчерашнюю и сегодняшнюю, – извинился он.

По правде говоря, Дональд даже на это не рассчитывал. Пробормотав «спасибо», он взял и развернул газеты. Вчерашняя уже начала распадаться – федеральный антимусорный закон запрещал печатать сиюминутные издания на перманентном материале для целей иных, кроме исторических. Держа ее как можно осторожнее, Дональд начал выискивать заметки с шапками о Ятаканге.

Нашел он только одну, и приписана она была одному из основных конкурентов «АССТ» – информационному агентству «Видео-Азия Рейтерс». В этом, разумеется, не было ничего удивительного: не способные конкурировать с теленовостями, газеты сегодня на девяносто процентов состояли из очерков и пустяков. И действительно, большинство печатных изданий, включая и лондонскую, и нью-йоркскую «Таймс», переключились со своей характерной подачей материала на телепозиции. До всего, что он узнал по прочтении, он мог бы догадаться и сам: народ Ятаканга желал верить заявлению своего правительства вне зависимости от того, пустая это похвальба или нет.

Стоило ему перевернуть станицу, как она распалась, засыпав его частичками желтеющей бумаги. Чертыхнувшись, он затолкал ее в мусоросборник своего кресла.

Тут загорелся сигнал предупреждения о взлете, и с чтением второй газеты пришлось ждать до выхода на фазу подъема по баллистической орбите.

В сегодняшней материалу на тему оптимизации была уделена целая полоса: в заметке информационного агентства из Гонгилунга сообщалось, что на отдаленных островах собираются добровольные фонды пожертвований, чтобы послать врачей и медсестер в столицу для обучения под руководством Сугайгунтунга, еще десяток других были посвящены откликам на программу оптимизации в различных странах. Их общий тон подразумевал, что общественное мнение противоречит вердикту экспертов. Когда Дональд дошел до освистания министра кубинского правительства на митинге в день памяти Кастро…

Дональд нахмурился. За новостями явно просматривалась серьезная подоплека, но голова у него заныла снова, и он никак не мог сосредоточиться. Дональд Модели I предоставил бы этой мысли вариться в подсознании, но Модели II не хватало терпения. Вместо того чтобы обсасывать проблему, он запихал газету в мусоросборник и включил обещанную стюардом сводку резюмированных новостей.

На миниатюрном экранчике, встроенном в спинку переднего кресла, он увидел серию коротких видеоклипов, аудио-комментарий к которым подавался через наушники. Он изучил их со всем вниманием, на какое сейчас был способен. Ему не повезло. Он подключился к циклу в тот момент, когда как раз начинались новости спорта, и потому пришлось прождать четыре минуты, прежде чем бюллетень вернулся к позывным станции и начался заново. А тогда он обнаружил, что смотрит программу, составленную редакцией той самой газеты, которую только что выбросил, и содержащую почти исключительно те же репортажи.

Он уже раздраженно потянулся выключить экран, но тут изображение пошло полосами, и появился значок, указывающий, что про причине возрастающего расстояния от Эллейя сейчас произойдет смена с местного канала на спутниковый. Понадеявшись, что авиалиния подписана на услуги какого-нибудь ведущего агентства, например, «АнглоСлуСпуТры», он задержал руку.

Верно. На экране почти сразу же сформировались знакомые фигуры мистера и миссис Повсюду. По всей видимости, это была особая передача для транзитных пассажиров: в монтаже использовались только задние планы, а фоном служила обстановка салона, идентичного тому, в котором летел он. Раньше ему никогда это не приходило в голову, но было только логично: продав огромное количество персонализованных телевизоров с приставкой домоизображения и обеспечив тем самым максимальную самоидентификацию зрителей со своими конструктами, корпорация не захочет напоминать пассажирам, действительно отправляющимся в какое-то экзотическое место, куда то и дело заглядывают мистер и миссис Повсюду, что на самом деле эта семейная чета – всего лишь модели.

Стюард настроил сигнал так, чтобы на экран выводилась европеоидная версия, и изображение поэтому показалось вдруг совершенно непривычным. Въехав в квартиру Нормана, он согласился взять его старый телевизор, который тот собирался выкинуть, купив новую модель, а потом так и не потрудился изменить афрамовский стандарт, на который он был настроен. Поэтому Дональд привык видеть мистера Повсюду как афрама, а его миссис – как одну из Нормановых типично нордических терок. Теперь же перед ним был «белый, мускулистый и зрелый» вариант того же человека, и это его покоробило.

Он рассердился на самого себя, что беспокоится из-за какой-то коммерческой фикции, более уместной в его прежней жизни. С сего момента Дональд Хоган будет делать новости, а не смотреть их.

И словно редакторы прочли его мысли, на экране возникло его собственное лицо.

Он сперва решил, что это иллюзия, как вдруг впечатление рассеял комментатор.

– Дональд Хоган, – сказал негромкий тенор у него в наушниках, – Знакомьтесь, новое пополнение в семье канала «В ГУЩЕ СОБЫТИЙ» «АнглоСлуСпуТры»!

«Откуда, черт побери, они вытащили эти записи?» Молодой Дональд Хоган идет по нью-йоркской улице – перемена кадра, – вот он поднимает глаза к далеким горам (это ведь летний отпуск в Солнечной долине пять лет назад!), а потом буднично спускается по трапу экспресса, на котором всего несколько дней назад прилетел из Нью-Йорка в Калифорнию.

– Специально подключенный по особому контракту с «АнглоСлуСпуТры» эксперт по генетике и наследственности с двадцатилетним стажем. Дональд Хоган для вас из Ятаканга!

Монтаж: панорамы улиц Гонгилунга, рыболовецкая проа [55], перекатываясь с волны на волну между островами, рычит дряхлой турбиной, толпа стекается на красивую площадь.

– Ятаканг приковал к себе внимание всей планеты! Запрограммируйте свой автокрик на имя Дональда Хогана, чьи сообщения из Гонгилунга появятся в наших сводках с завтрашнего дня!

Дональд был поражен. Из него, похоже, собираются сделать сенсацию, раз уж пожертвовали столько времени в своем ужатом до десяти минут новостном цикле! Уверенность в себе Модели II испарилась. На волне эйфории, последовавшей за недавним опустошением, он считал себя новым человеком, неизмеримо лучше приспособленным к тому, чтобы изменять окружающий мир. Но скрытый подтекст этой дорогой вставки занозой засел у него в голове. Если Государство, создавая ему легенду, готово зайти так далеко, значит, он только видимая верхушка айсберга, огромного проекта, на который работают, возможно, тысячи человек. Государство не дает добро могущественным корпорациям вроде «Англоязычной службы спутниковой трансляции» без веской на то причины.

Всплывали бессмысленные, лишенные контекста фразы, вспыхивали в его сознании и казались в его ситуации крайне важными, но бессвязными.

«Имя мне Легион».

«Боюсь я греков, пусть даже дары приносящих».

«Грехи отцов падут на детей их».

«Скажи, как можешь ты глядеть в семя времени? »

«Зло пред тобой сотворили, что ты непрестанно желаешь град Илион истребить». [56]

Силясь отыскать смысл в этих отрывках, он наконец пришел к тому, что, возможно, пыталось донести до него подсознание.

«В наши дни триумф – это не отыскать красивую любовницу. Это иметь презентабельных бэбиков. Прекрасная Елена – во чреве, и всякая мать мечтает родить ее. Теперь всем известно, где она. Она обитает в Ятаганге, и меня послали ее отыскать, привезти ее домой или сказать, что ее краса – ложь, а если потребуется превратить ее в ложь, плеснув в лицо кислотой. Одиссей хитроумный притаился во чреве коня, и троянцы открыли ворота и ввели коня внутрь, в то время как Лаокоона и его сыновей задушили змеи. Змея обвилась вокруг моего лба, и если она сдавит сильнее, у меня треснет череп».

Когда стюард в следующий раз прошел мимо, он сказал:

– Принесите мне что-нибудь от головной боли, пожалуйста.

Он знал, что просить следовало именно это лекарство, но все же ему казалось, ему нужно было попросить панацеи и от рези в желудке тоже, потому что все спуталось: мужи в животе деревянного коня ждали часа своего рождения, чтобы приступить к разрушению всего, и родовые боли, и Афина, родившаяся из головы Зевса, и Время, пожирающее своих сыновей, да и сам он был не только во чреве деревянного экспресса, но и действительно сбирался предать город в руки его врага, а врага – в руки города, единая скручивающаяся спиралью ветвь шиповника-боли, а на каждом шипе колючий образ, царапинами выталкивающий его в иные времена и иные места.