Текст книги "Всем стоять на Занзибаре (сборник)"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 78 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

– Так вот, когда эти двое закончили, Салманассер спросил, а где же ребенок? А ему в ответ: ну, этого надо ждать девять месяцев!

– Послушайте, я не против попрошаек как таковых. Я даже считаю, что выдавать им лицензии чертовски удачная идея, ведь это им хотя бы дает возможность выбирать, хочешь ли ты поддерживать отдельного индивидуума или просто сбрасывать деньги налогами, а тогда они пойдут на пособия по безработице для бродяг и беспризорников. Но то, что профсоюз теперь поделил все районы города, настаивает на возвращении украденного, требует процента за «защиту» и изгоняет из своих кварталов не членов, – это больше, чем я готов проглотить!

– А, новые косяки «Слишком»! Можно мне попробовать? Я много хорошего слышал про этот штамм. Спасибо. Надеюсь, Гвинни их не распознает, а не то назначит нам Фант, а мне не нравится, какое у нее на лице выражение. Подозреваю, она набирает обороты перед чем-то совсем уж гадким.

– Призыв взял его за яйца. Они сейчас совсем закрутили гайки. Сделал что мог – притащил с собой на комиссию мамочку, сам явился в одном из ее платьев, закинулся предварительно, чем мог, а его все равно забрали. В настоящий момент он в каком-то жутком военном госпитале в Санта-Фе, проходит терапию отвращения к бисексуальности и трипам разом. Это просто бесчеловечно, и, разумеется, если сработает, то, когда он вернется, старых друзей уже не узнает. Черт, да он будет автоматом для нажимания кнопок, хорошим, положительным, респектабельным гражданином. Просто до слез обидно!

– Одно могу смело сказать об этой сумасшедшей вечеринке: никогда бы не подумал, что к Гвиневере придет столько терок, которые выглядели бы как терки, а не как машины в стерильной обертке. Как по-вашему, может, она прощупывает почву, проверяя, не пора ли перевести «Краса-Бутики» на более естественную моду?

– Все случилось в один момент. То толпа преспокойно фланирует по улице, никуда, собственно, не направляясь, а то вдруг коричневоносые лупят в консервные банки палками точно барабанщики во главе армии, бьют уцелевшие окна, по воздуху летает разный мусор, кругом – крики, истерика, вонь паники. А ты знаешь, что, когда начинаются уличные беспорядки, можно и в самом деле унюхать ужас?

– Луизиана долго не протянет. В конгрессе штата уже готовится на следующую сессию билль, который воспретит деторождение любому, кто не сможет доказать, что три поколения его предков были коренными луизианцами. Хуже того, букмекеры принимают ставки из расчета пять к двум, что билль пройдет. У губернатора ведь уже есть два своих бэбика, понимаете.

– Я на прошлой неделе был в Детройте, и это самое жуткое место, куда меня только заносило. Прямо-таки город-призрак. Повсюду заброшенные автомобильные заводы. И, разумеется, кишит сквотерами. Правду сказать, я на один завод сходил. Представляешь себе цок-группу, лабающую на всю катушку под стальной крышей в гараже пятисот футов длиной? И амфетаминов никаких не надо – просто стой и давай омывать тебя шуму.

– Это больше чем хобби. Для современного мужчины – это элементарная необходимость. Так он реализует врожденную психологическую потребность. Нужно наверняка знать, что, если придется, вы можете убить любого, кто ста нет у вас на пути, и предпочтительно голыми руками, а не то давление человеческой массы тебя просто сломает.

– Я закончил с удостоверением мастера по метанию ножей и высшей оценкой по рукопашному. У меня уже есть сертификат эксперта по применению тазера, а дальше я намерен получить такой же по огнестрельному оружию: винтовкам и пистолетам, может, и по арбалетам заодно.

– Ну конечно, приходите, но на слишком многое не надейтесь. Понимаете, я живу в группе, нас восемь человек, поэтому у меня нет особой нужды в разнообразии. А еще у нас двое детей, и наш психоаналитик говорит, что эмоциональная стабильность у них совсем как у полинезийцев, поэтому, сами понимаете, я ни в коем случае не хочу ломать устоявшийся порядок, тем более что он дает такие отличные дивиденды. Разумеется, тут все дело в более широком понимании семьи.

– Вы уже слышали? Невада снова пошла поперек всех! На следующей сессии они выдвинут законопроект о признании полигамии и введении настоящих законов о браке и разводе, под которые она бы подпадала. Группы до десяти человек, так, кажется, сказано в набросках.

– Не лги мне, дорогуша. Я видела, как на твоем экране мигнул огонек этого чувака, стоило только ему пригласить тебя на танец. Я уже тебе говорила и говорю теперь, что ничего не имею против, когда ты бисексуалишь потихоньку, но на людях этого не потерплю. Ну да, я старомодная чувиха, ну да, я все еще твоя жена, и если хочешь, чтобы я ею осталась, будь добр, в компании веди себя прилично. Усек?

– Ну а Салманассар говорит: ладно, если на это нужно Девять месяцев, то куда вы под конец так чертовски спеши ли? Га-га-га!

– Я надеялся перемолвиться словечком с Чадом Муллиганом, но никак не могу оттащить его от тех афрамов, с которыми он разговаривает. Я хотел спросить, если больше всего на свете мы мечтаем о пространстве, где можно свободно двигаться и дышать, то какого же черта мы толчемся на вечеринках, где нас как сельдей в бочке и где даже по комнате нельзя пройти, не оттолкнув десятка два себе подобных.

– Слушай, сладенький, ты превосходно держишься, но я летаю строго по прямой орбите, и более того, я женат, так почему бы тебе не поискать кого-нибудь другого и не оставить меня в покое?

– Я тоже купил один такой суперодноразовый, потому что мусор из нашего квартала уже пять – слышишь меня, пять! – недель не вывозили. И в первый же день, когда я попытался им воспользоваться, приходит сраный паразит и говорит, что я нарушаю законы о чистом воздухе. Да плевал я на него! Какой тут чистый воздух? В нашем районе чистого воздуха давно уже нет и не было, потому что дерьмо месяцами гниет на улицах, а теперь уже и по тротуарам не пройти!

– Да, но какой смысл в наши дни спорить о политике? Такой штуки, как политика, вообще не существует. Есть только выбор между различными обстоятельствами, под давлением которых вы рухнете. Возьмите Единую Европу, возьмите Россию, возьмите Китай, возьмите Африку. Закономерности, мать их разтак, везде одинаковы, только вот кое-где процесс зашел намного дальше.

– Послушайте, Шритт… Ну ладно, ладно! Послушайте, Гельмут! Если вы с меня не слезете и хотя бы на час не оставите в покое, я выйду на середину комнаты и во всеуслышание скажу, кто тут старший по званию, поняли меня? Мне до пинты китового дерьма, что Чад Муллиган кажется вам подрывным элементом. Так уж вышло, что он разговаривает с нашим послом в Бенинии, и мне чертовски интересно, о чем. Мне было приказано вести себя как ни в чем не бывало, и если вы читали мое личное дело, то должны, черт бы вас побрал, знать, что мне полагается проявлять интерес ко всему вокруг, не важно, имеет это отношение к моему непосредственному заданию или нет. Поэтому пойдите выройте себе окоп и в нем залягте!

– По всей видимости, ситуация в Индии снова принимает крутой оборот. Все дело в протеине, который был потерян, когда косоглазые отравили Индийский океан. Кстати, я слышал, программа локализации провалилась: течение перехлестнуло через одну из плотин, и нашу отравленную рыбу вылавливают по всему побережью аж до самой Анголы.

– У меня есть новый автокрик «ДжТ», который сам себя программирует по спутниковому сигналу. За три недели не пропустил ни одного шоу из-за перетасовок в программе передач. Тебе тоже стоит такой купить.

– Я-то ничем, кроме «Кодак Полноплан»®, не пользуюсь. Для начала мощность у него 2400, а это значит, что нет почти ничего, чего вы не могли бы заснять. А еще в нем девяносто пять процентов восстановления с коэффициентом деления двадцать, иными словами, вам нужны только один оттиск и ножницы.

– Нет, вот это-то и есть удивительное ощущение. Свободный полет – просто потрясающее упражнение, сходно с методом динамического напряжения, поскольку все ваши мышцы работают друг против друга. Конечно, нужно следить за балансом кальция, будто вы шпион, но сейчас уже есть лекарства, которые действительно повышают его даже выше нормального земного уровня.

– С разгонотуннелем стало возможно добраться на работу. Из Буффалло я к себе в офис попадаю быстрее, чем когда жил в Элизабете.

– Думаю, придется брать уроки вождения вертолета.

– Помните тот роскошный новый квартал в Делавере, который мы видели с самолета, когда подлетали? Мы тогда еще подумали, как хорошо было бы тут жить. Ну так вот, я только что встретила одного человека, который рассказал, для чего его построили. И если только у тебя нет желания пойти на улицу и пристрелить легавого, нашей мечте можно сделать ручкой. Это паршивая тюрьма, вот это что… Новая тюрьма максистрогого режима!

– Придется нам поступить так, как поступили в Лондоне и Франкфурте. Надо лучше использовать пространство, уже занятое городами, какие мы понастроили. В Лондоне почитай что отказались от самой идеи улиц, оставили только ведущие от центра магистрали. Сейчас строят прямо над ними и не оставляют ничего, кроме пешеходных туннелей.

– Сложилось, как дырявый аккордеон, все тридцать этажей! Стояки выгнулись и лопнули, перекрытия легли друг на друга, и – хлюп! – всех, кто там жил – кажется, говорили, девять тысяч человек, – раздавило, как сардины в сандвиче. По-видимому, когда программировали спроектировавший здание компьютер, забыли его проинструктировать учесть вес жителей.

– Классный хэппник был позавчера. Просто неописуемо, уж такой абстрактный! Я до сих пор в себя не пришел.

– Эта штука вроде как проецирует реакцию внутрь: например, за всю жизнь мне ничего не казалось таким уморительным, как «Реквием в си-миноре». И давайте посмотрим фактам в лицо, при окончательном анализе это и есть правильная реакция, – в современном понимании.

– Да, я знаю человека, который заключил с ними контракт. Пожелал выйти на арену, чтобы его под аплодисменты стадиона забодал бык, хотите верьте, хотите нет. Ну, ему все устроили, привезли из Мексики команду, выжали из него баксы-шмаксы, обошлось ему это, разумеется, в копеечку, а у него случился сердечный приступ от перевозбуждения еще до того, как выпустили быка. Поэтому он отправился назад в больницу, где его снова оживили, но когда ему стало лучше, деньги у него кончились. В конечном итоге он просто подписал самое обычное право на передачу, и у него отобрали его протезы. Катастрофа в грандиозном масштабе, но все равно катастрофа.

– Они с сестрой вступили в «Фонд миссис Грунди», а какой-то паршивый хлыщ объявился с давно позабытым постановлением, поэтому дело будет слушаться на следующей неделе. Боюсь, все, вероятно, пойдут на принцип, дело-то не шуточное.

– Кататься на лыжах в Патагонию, наверное. Мы собирались провести его на морском дне под Карибами, но мистер и миссис Повсюду так часто туда ездят, что, боюсь, там будет не продохнуть от туристов.

– Она нечто поразительное. Я дал ей всего-то прядь волос моей матери, а она рассказала мне просто потрясающие вещи: понимаете, я даже не думал, что у матери было столько романов, один за другим, и большинство из них с коричневоносыми! Я знал, что ей нельзя доверить то, что оставил нам отец!

– В Ведах, разумеется, говорится нечто прямо противоположное.

– По какому-нибудь арктическому маршруту, наверное. Снег я ненавижу, но разве, черт побери, осталось какое-нибудь место, где бы не потоптались мистер и миссис Повсюду?! Терпеть не могу всех этих взаимозаменяемых людишек!

– Будущее по природе своей вполне познаваемо. Чтобы развить в себе способность его предвидеть, нужны только правильные медикаменты и медитация.

– С ваших слов выходит, вы с первого взгляда влюбились в Бенинию. Это потому что вы просто знакомы с Зэдкиэлем Обоими и им восхищаетесь или тут было что-то еще?

– Есть один тур на Хаджурахо. На первый взгляд, довольно привлекательный, учитывая, сколько они запланировали вечеринок возле эротических скульптур в старых храмах, но, похоже, туристам приходится ездить туда с вооруженной охраной, слишком уж много кругом местных грабителей, и по правде говоря, я не понимаю, как можно этим сполна насладиться, когда рядом стоит взвод вооруженных мужиков.

– Изумительная запись «Девятой», словно стоишь в самой середине хора. А когда «Ода к радости» выпускает свою энергию – это как землетрясение!

– На этой неделе я полиформером рисовал Джэксона Поллока, и в результате рука у меня онемела. До сих пор как неживая.

– Лунная база Ноль больше похожа на подводную лодку, чем на что другое. Я искренне восхищаюсь теми, кто высиживает на ней полный срок. А ведь, бывает, люди там держатся по полгода, это-то вы сознаете?

– Наш психоаналитик посоветовал послать Ширли в новую школу в Грейт-Бенд. Я-то думаю, что это прекрасная мысль, а вот у Олава жутко отсталые представления о детском эротизме, и он утверждает, что там слишком большой упор делают на чувственность, поэтому я подам на развод, получу опеку, и вот тогда мы с Венди сами ее туда отвезем.

– Просто диву даешься, как нашим предкам удалось наплодить такую прорву народа, если всякий раз, когда им хотелось, приходилось стаскивать с себя уйму одежды.

– Наверное, я все-таки подам на них в суд, хотя ничего мне не гарантировали. Сами подумайте, восемь тысяч ведь не пачка из-под косяков, нельзя же их просто так выбросить, правда? Когда щенка привезли домой, он только и делал, что сидел да пускал сопли, а еще на пол писал каждые полчаса. Бэбики, конечно, были безутешны, потому что уж так хотели зеленую собачку. Все плакали и плакали, поэтому, уверен, для них это была психическая травма. Эдна говорила, мне надо обратиться в другую компанию, где убирают побочные эффекты, но поверьте, я не стану рисковать, заводя еще одно трансгенное животное. В следующей раз пусть обходятся обычной кошкой.

– Ну, если генотип у тебя в порядке, почему бы тебе не забеременеть от кого-то, кто тоже чист? От меня, например? Кстати у меня и генанализ с собой.

– Чарли, у тебя нет какого-нибудь укрепляющего? Я только что поимел одну терку в саду на крыше, а еще пообещал Луизе, и не хотелось бы повиснуть, когда потом начнется настоящее веселье.

– Ну, у нашего мутировавшего кактуса были огромные оранжевые цветы, даже срезанные больше недели могут без воды стоять, только вот держать их нужно под стеклянным колпаком, потому что они сильно воняют, немного похоже на гниющее мясо.

– Я с полиформером так и не свыкся. Предпочитаю свое старое хобби: играть написанную другими музыку. Пусть это и старо как мир, но мне не хватает таланта продраться через партитуру Кейджа [40]на собственной тяге, и, как ни крути, ничто не заменит того ощущения, когда сам извлекаешь звуки пальцами.

– Паршивец подсунул ей пластинку «ягинола», когда она была беременна, и, разумеется, фокомелика пришлось выскрести. Теперь она с ним судится.

– Подумываю бросить все и податься в какую-нибудь коммуну в Аризоне.

– Вбил себе в голову, что пойдет в космические войска. Ну ничего, он, думаю, это перерастет, как только откроет для себя терок.

– Как последний кретин, продал акции «ХапкаСпелости», а два месяца спустя на рынок выбросили штамм «Слишком», и, сдается, я потерял на этом пятьдесят тысяч баксов-шмаксов.

– Тогда в Салманассар заложили формулу «трип-улета», сечешь? А потом шутники подбросили ему вопрос: «Если китаец с приветом, то с большим?»

– На мой взгляд, не надо им увеличивать отпуск до четырех месяцев в год, пусть лучше работают по месяцу в две смены. Разумеется, это обойдется в копеечку, зато с лихвой возместит рост самоуважения сотрудников.

– Большинство этим, похоже, занимаются в саду на крыше. Хочешь пойдем посмотрим? Поднимем себе тонус перед настоящим «обедом»?

– По мне, так эти сигареты нечто ужасное. Так горло дерут. И в желудке все кисло и гадко. Их что, правда курили по двадцать штук в день?

– Они, конечно, называют это модернизацией, но все сводится к тому, что они подрывают мое положение на фирме. Чтобы удержать, что имею, я намерен драться зубами и когтями. Если мне придется пойти на подлости, виноваты будут они, а не я.

– Это впервые в истории позволяет создавать подлинную трехмерную поэзию. В настоящий момент он экспериментирует с привнесением анимации и уже выдал кое-что такое, от чего волосы встают дыбом.

– Нож нужно держать вот так, видите?

– Отказываются учить своих детей читать и писать, говоря, что грамотность помешает им войти в пост-гутенбергову эру.

– Мало кто это заметил, но в евгеническом законодательстве Мэриленда есть лазейка.

– Полиформер для водяной скульптуры. Совершенно новый.

– Разумеется, я не люблю Генри так, как люблю тебя, но психоаналитик считает, что иногда следует.

– Я приглушу моторы на пару молитв и сразу вернусь… Не дай себя увести кому-то другому.

– Это уже семнадцатая болтушка, какую я здесь попробовал. Пожалуй, пора поскорей принять «антиалк».

– Думаю, не сказать Мириам, что это была свинина, просто свинство с твоей стороны.

– Оранжевых пытаются разводить на ранчо в Кении, но, по всей видимости, в диком состоянии размножаются пока только бледно-голубые.

– Наверное, я сброшу свои акции ПРИМА. В конце концов, сколько лет прошло, и я уже начал сомневаться, может, слухи о золотой жиле – обычная пропаганда.

– Удалось поговорить с Чадом Муллиганом? Вот и мне тоже нет. Хотел спросить у него, был ли на самом деле двадцатый век, а еще попросить автограф.

– Кампания за возвращение в океан китов с помощью выведения их из мелких водных млекопитающих, но затраты астрономические!

– Взорвали три моста прежде, чем легавые их зафьюзили. Один, как оказалось, учится в одном классе с моим сыном Хью.

– Прошу прощения, что я так разнюнилась, но где, спрашивается, справедливость? Он погиб из-за дурацкого несчастного случая, а я теперь замужем за человеком, которому запрещено заводить бэбиков. Ему же было только шесть лет, он даже читать еще не умел!

– Опасайся Гвиневеры. Кажется, она изготовилась играть по-крупному. Думаю, я ненадолго поднимусь наверх. Кое-какие ее выходки, когда она в таком настроении, на мой взгляд, совсем не смешные.

– Я прекрасно ладила с Доном и, если совсем честно, почти надеялась, что он предложит остаться у него навсегда. Но я терпеть не могу мужика, у которого он снимает квартиру.

– Ну конечно, это не китайцы поставляют им оборудование для саботажа. Разве что, может, взрывчатку и термитные заряды, специализированные бактерии, которые запустили, чтобы обрушить многоквартирный дом в Санта-Монике, взялись из какого-то другого источника.

– А Салманассар переспрашивает: «Китаец? С большим? Ну не знаю, если он с приветом больше, чем я, то к чему трудиться, они нас и так уже победили».

– Им предъявили обвинение, дескать, они возродили организацию туггов – ну, знаете, культ Кали? – а толпа штурмовала здание суда и освободила их.

– Провел отпуск на курсах индуцированной шизофрении, какие разрекламировала «Клиника Лири» [41], – думаю, это расширит мои горизонты.

– Хотел, чтобы его сожгли заживо в знак протеста против призыва, но совет директоров компании, по всей видимости, решил, что это будет вмешательством в политику и, следовательно, не соответствует уставу их корпорации. Поэтому он попытался сделать это сам, и его потушили до того, как он успел получить ожоги серьезнее второй степени. Думается, теперь лет на десять в тюрьму загремит. За попытку уклониться.

– Полиция, до мозга костей продажная, уступает только до мозга костей честной. И у нашей рыльце в пушку. Помяните мои слова, иногда уходит уйма времени, пока не поймешь, кто против тебя играет, но в такой небольшой общине, как наша, возможных кандидатов раз-два и обчелся.

– Поэтому, когда он сказал, что у него чистый генотип, но он все равно собирается пойти на стерилизацию, я вышла из себя… Ну как, по-вашему? Можно меня винить?

– Ведь ревность это вполне в духе двадцатого века, правда? Так что держись подальше от моей жены, а не то я попрошу Гвинни назначить тебе штраф за то, что ведешь себя, как в двадцать первом!

– Мне нужно побольше узнать о Бенинии, Элайху. Просто не могу поверить, что ваши рассказы о ней правда.

– Я успел отхватить два стакана «Шато Лафит» девяносто восьмого года, пока оно не кончилось, и, поверьте, ощущение незабываемое.

– А по вене пробовали? Долларов за сорок – пятьдесят можно купить упаковку многоразовых шприцов, амфетамин шибает, ну словно в другой галактике сделан.

– Сколько уже говорят о том, что пора расчистить старый завод «Рено», но это будет все равно что гражданская война. На его территории сейчас шестьдесят тысяч сквоттеров, и, по-видимому, у некоторых имеются боевые тазеры, к тому же там, конечно, полно старого огнестрельного оружия. Ведь когда завязали с машинами, завод переоборудовали под производство спортивных винтовок.

– Рассказал мне про публичную казнь, на которую сходил в Алжире, и так меня это раззадорило, что я просто не мог сдержаться. Почему бы тебе самому его не расспросить? Он, между прочим, сказал, что временами бисексуалит.

– А она велела ей намазать этим живот, а потом позволила своей запаске слизать. Она становится все стервозней, милочка. В следующий раз это будет не слизывание, а укусы. Может, свалим домой?

– Осторожно, у него нож!

– Но работы Элдреда ставят под сомнение саму эстетику голографического телевидения.

– Слышали уже? Я унаследовал должность по подбору экспозиции для Музея прошлой недели. Как насчет того, чтобы дать мне что-нибудь из ваших вещей?

Под кайфом. – Кстати, Норман, я ведь, кажется, уже

Работа. говорил, что меня

Религия. гонят с квартиры и я

Психология ищу свободный татами?

Евгеника. – Как у нас со спиртным?

Общество. – Мел Мужелом, верно? Послушайте,

Война и мир. вы случайно не?.. О,

Секс, черт побери! Забудьте!

Еда и напитки. – Ты тут один, сладкий?

Политика. – Многое бы изменилось, если бы

Хобби. они могли себе позволить покупать,

Искусство. скажем, трансгенную кукурузу.

Развлечения. Но они не могут.

– Жилищная проблема. – Гвинни, знаешь ли, бережет тебя напоследок!

– Путешествия. – Люди кретины, включая меня самого.

– Гвиневера уже кого-нибудь схватила за яйца достала?

ГРАФИК «ГВИНЕВЕРА»: на начальном этапе – скачок вверх, затем плавный спад, начало которого отмечено поправкой Нормана к ее нападкам на чувака в костюме 2000 года. С этого момента – в состоянии подавленного гнева, чуть умеренного достаточным числом мелких фантов, чтобы удовлетворить ее заядлых приверженцев. Перебирает оставшиеся варианты: все подмечено острым взглядом и перепроверено в уме дважды, чтобы избежать второй подобной оплошности. Лучшее прибережено напоследок, для необычайно продолжительной серии продуманных сцен, кульминации вечера. К прибереженным напоследок (правда, со знаком вопроса) относятся и посол, к которому публика утратила интерес, и Чад Муллиган – их провинность в том, что весь вечер непрерывно болтают друг с другом, невзирая на многократные попытки подвигнуть их «вращаться в обществе». Коричневоносый всегда все испортит, не важно, посол он или нет.

ГРАФИК «ДОНАЛЬД ХОГАН»: ломаная линия, где чередуются пики тошнотворного страха, тревога, замаскированной вежливой и временами весьма интересной болтовней с Элайху, Чадом, Жаннис и другими знакомыми, и слепой ярости на преследующего его сержанта Шритта. Четыре совершенные в разное время попытки отвести в сторонку человека из Бельвью и совершить акт квазисамоубийства, получив от него амфетамин или другой какой-нибудь наркотик, который позволил бы ему разрушить свою легенду с тем оправданием, что некто неизвестный подсунул ему капсулу. Вскоре линия уйдет в вираж неведомой параболы шпиона на действительной службе.

«ГРАФИК ЖАННИС»: высокого уровня кривая со множеством пиков веселья и удовольствия, поскольку ей очень нравится ее новый мужчина, но со случайными меланхоличными следами в сожаление, последнее вызвано недоумением, не ее ли уход вогнал сегодня в депрессию милого Дона Хогана.

«ГРАФИКИ ЧАД И ЭЛАЙХУ»: начальное плато довольно низко по шкале, затем одновременный подъем, после которого обе линии идут параллельно, но не вдоль обычного графика вечеринки, а прочь от него – подгоняют друг друга и все ползут в сторону и вверх.

«ГРАФИК НОРМАН»: начальный пик, вызванный столь удачной победой над Гвиневерой, за которым следует медленный спад с немногочисленными случайными всплесками, обусловленными, как правило, решимостью еще раз оставить ее в дураках, если она попытается навязать ему заранее спланированный фант, или отвращением к самому себе за то, что гордится столь мелочным достижением.

«ГРАФИК ВЕЧЕРИНКА»: по горизонтали – зигзагообразные скачки в том, что касается зимнего сада, где пораньше собрались те, кого интересует только секс, и ряд спадов над точками, обозначающими Дональда, Нормана, саму Гвиневеру и еще одного-двух человек; в остальном на сравнительно высоком уровне, хотя очень многим испортили настроение флюиды, исходящие от Гвиневеры, которая сейчас шепотом совещается с избранными запасками. Кто настолько уверен в себе и не боится, что каким-нибудь неудачным замечанием, какой-нибудь несообразностью, мелочью вроде критики в адрес произведения искусства уже этого века не подставился и не станет жертвой следующего сволочного фанта?

– Если Гвиневера будет меня доставать, ее ждет большой сюрприз. От той фирмы, которая посылает сотрудников ворваться в вашу квартиру и изломать мебель!

«Сейчас я могу приказать двум теркам, толстой и худой, поменяться одеждой, этот фант даст мне пять минут времени и несколько смешков, и когда все отвлекутся, я подсуну Норману капсулу…»

– На кого она напала?

– Кажется, на девушку в ужасном костюме из платков… Я видел, как Гвиневера только что листала в соседней комнате альбом по истории костюма.

– Извините, не могли бы вы повторить?

Как прохладный ветерок, по залу пронеслась волна любопытства и интереса.

– Нет, над прибабахнутым Лазарем еще не издевались, а я никогда не видел, чтобы он свое упустил. Он любит, чтобы его унижали, от этого его, как ни странно, волочет.

– Ты уверен? Кто тебе сказал?

– Я сам с собой поспорил, что она станет придираться к Ренэ. Знаешь, толстой терке с заболеванием щитовидки, которую пока не научились лечить, у нее еще этакое провисшее желе под подбородком? Ей всегда основательно достается.

«То, что я устрою Норману, войдет в историю. Нет, на сей раз хитрый коричневоносый легко не отделается! У меня тут есть чувак с черным поясом на случай, если паршивец попытается улизнуть. Так где же он? Неужто снова поволок в угол какую-то терку!»

– Но это же наверняка чистой воды пропаганда! Я хочу сказать, пока даже собаки, кошки и галаго, которых они переделывают в домашних животных, не…

– Там что-то происходит?

– Может, пойдем узнаем?

– Дорогие, как удачно, что я застала вас обоих за разговором! Понимаете, я ужасно боюсь, что…

– Если новости появились в СКАНАЛИЗАТОРЕ, значит, они обработаны Салманассаром, иными словами, такое как минимум возможно. Разве что они появились в «Сплетнице». Так где они были?

Медленно-медленно до Гвиневеры начало доходить, что впервые с тех пор, как она начала устраивать вечеринки с фантами, появление ее банды хорошо подкованных по части костюма и моды запасок в радиусе нескольких метров от жертвы, избранной для первого большого фанта, который начинается с диалога и завершится максимальным унижением (так она избавлялась от людей, от которых устала), не было встречено тишиной, смешками, вытягиванием шей и попытками вскарабкаться на мебель, чтобы лучше видеть происходящее. Напротив, в дальнем конце зала значительное число гостей о чем-то говорили с серьезными лицами, скептически качая головами, но и не насмехаясь. Она с минуту подождала. От аморфной группы откололись несколько человек, зато подошли другие. Кто-то поспешно вышел из зала и вернулся с полудюжиной друзей, с которыми тоже следовало поделиться какими-то новостями.

– Ух-ты! – негромко сказал Норман. – Что там происходит? Гвиневера лишилась восторженной публики, на которую рассчитывала.

– Думаешь, война началась? – пробормотал Чад и схватил еще один стакан с проносимого мимо подноса.

Тревога пригвоздила Дональда к стулу как удар молнии. Его активация сегодня утром, случайная и необъяснимая с точки зрения тех новостей, какие появлялись на новостных каналах, заставила его на мгновение подумать, что это и вправду может быть война.

– Чад, что ты там писал в «Словаре гиперпреступности» про «кричать «Пожар!»?

– Ты думаешь, я, мать твою, помню? Я же пьян!

– Разве это не о?..

– А, черт, вот пристал. Я писал, что это частный случай или, если хочешь, разновидность психической обработки по Павлову, которая задействует условные рефлексы и к которой прибегают власть предержащие, чтобы помешать людям, отправляемым на очередную бойню, обратиться против них самих и дружелюбно их утопить. Устраивает?

– За что ты так ненавидишь мисс Стил? – спросил вполголоса Элайху у Нормана.

– Я ненавижу не ее лично, хотя, будь она достойна столь сильных эмоций, думаю, вполне мог бы. Я ненавижу то, что она воплощает: готовность индивидуумов превращать себя в обтекаемый визуальный объект, скажем, телевизор новой модели – новомодная оболочка, старая начинка.

– Надеюсь, что смогу этому поверить, – расстроенно отозвался Элайху.

– Почему?

– Люди, ненавидящие что-то или кого-то конкретного, опасны. Люди, которым удается ненавидеть отвлеченно, единственные, кого стоит иметь друзьями.

– Плагиатор! – бросил ему Чад.

– Это ваши слова?

– Ну да. В книгу их вставил.

– Кто-то однажды мне их процитировал. – По лицу Элайху скользнуло удивление. – А ведь если уж на то пошло – это был Зэд Обоми.

– Нет пророка в своем отечестве, – проворчал Чад.

– И что она теперь будет делать? – риторически спросил Норман, пристально наблюдая за Гвиневерой.

Они повернулись посмотреть. С того места, где они стояли, им было хорошо видно происходящее: они стояли как раз против пустого прохода, разделившего группу, собравшуюся поглазеть на унижение толстой и худой девушек, и тех, кто тревожно перешептывался о каких-то пока неведомых новостях.

– Шелли-сладенький, – обратилась Гвиневера к мужчине в центре второй группы, – если новости, которые ты распространяешь, событие тысячелетия, как по-твоему, может, стоит поделиться ими со всеми, а не пускать их шепотком, превращая в слух? В чем там дело? Может, китайцы оттащили Калифорнию в океан? Или объявлено о втором пришествии?

– Подтверждаю! О втором! – раздался голос над ухом у Дональда. – Борода Пророка, вам бы попробовать это новое укрепляющее для члена, которым накормил меня Ральф!