355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Браннер » Всем стоять на Занзибаре (сборник) » Текст книги (страница 10)
Всем стоять на Занзибаре (сборник)
  • Текст добавлен: 6 сентября 2016, 23:45

Текст книги "Всем стоять на Занзибаре (сборник)"


Автор книги: Джон Браннер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 78 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (7)
ОРУЖИЕ И БЕЗДЕЛЬЕ

В опустевшей, казавшейся теперь неприкаянной квартире Дональд места себе не находил. Он почти порадовался бы возвращению Виктории и необходимости вести себя как ни в чем не бывало, пока Норман не «запрограммирует» власти, чтобы ее арестовали.

Он набрал телефонный код, чтобы из кухни квартала принесли обед, но между заказом и появлением судков его аппетит как будто разъела апатия. Он поставил пластинку, которую недавно купил, и сел смотреть на подстроенную под музыку игру красок на экране. Композиция только-только началась, а он уже снова вскочил и принялся бесцельно бродить по гостиной. Ни на одном канале телевизора не нашлось программы, которая бы его заинтересовала. Пару дней назад один знакомый уговорил его купить полиформ-набор. Подняв крышку, он подумал было, не начать ли лепить копию роденовского «Поцелуя», но убрал руку и дал крышке Упасть снова.

Злясь, на самого себя, он уставился в окно. В эти вечерние часы коллаж Манхэттена сиял ярче всего – пещера Аладдина в многоцветных огнях, великолепных и зрелищных, как звезды в центре галактики.

«Вон там – миллионы людей… Точно смотришь в небо и спрашиваешь себя, которое из этих солнц светит таким, как мы. Господи, когда я в последний раз смотрел в ночное небо? Неожиданный вопрос его потряс. В последние годы огромное число людей вообще не выходят из дома по вечерам, разве только по определенному делу, а тогда вызывают к подъезду такси и на открытом пространстве проводят не дольше, чем требуется, чтобы пересечь тротуар. Бродить по вечерним улицам города не обязательно опасно: сотни тысяч, которые еще продолжают по ним гулять, достаточное тому доказательство. На четыреста миллионов жителей города приходилось по два-три мокера в день, и все равно многие вели себя так, будто и за угол нельзя завернуть, чтобы на тебя не напали. Разумеется, в мегаполисе не обойтись без потасовок, ограблений, войн между бандами.

Но ведь может же и нормальный человек пойти по своим нормальным делам, правда?

Привычка укоренилась в сознании Дональда незаметно, из легкой дымки незаметно сгущается непроглядный туман.

Он перестал выходить после шести или семи вечера без дела лишь бы не сидеть дома. По выходным обычно бывали вечеринки; а в промежутках иногда заходили друзья

Нормана или их обоих приглашали к кому-нибудь на обед концерт, или на хэппенинг. В приезжающем за ними такси сидел за бронированным стеклом водитель, дверцы машины открывались только нажатием кнопки на приборной доске, а возле аккуратного сопла кондиционера было прикреплено уведомление, предупреждающее, что цилиндры с усыпляющим газом одобрены муниципальным комитетом по лицензиям. При всей своей обтекаемости и тихом ходе на батареях такси напоминало танк, что только усиливало ощущение, будто выезжаешь на поле битвы. «Что я теперь знаю о своих собратьях-людях?» Он почувствовал, как на него снова накатывает паника, которую он испытал, выйдя из библиотеки, и ему отчаянно захотелось поговорить с кем-нибудь, чтобы доказать, что в мире действительно существуют другие реальные люди, а не просто марионетки на невидимых нитках. Он подошел к телефону. Но говорить, обращаясь к изображению на экране, мало. Ему хотелось видеть и слышать незнакомых людей, убедиться, что они не фантомы его сознания.

Тяжело дыша, он добрался до двери квартиры, но остановился на пороге и вернулся в спальню, где открыл нижний ящик стенного шкафа. Под стопкой одноразовых бумажных рубашек он нашел что искал: газовый баллончик, заправляемый картриджами газовый пистолет с эмблемой «ДжТ» по лицензии «Джапаниз Индарстриз Токио» и «каратан-ду».

Он задумался, не надеть ли ее, с любопытством повертел в руках: с того дня, как купил, он ни разу толком на нее не взглянул. По сути, это была митенка из чувствительного к столкновению пластика толщиной, наверное, в четверть дюйма. При сжатии, щипке, растяжении или на руке пластик сохранял гибкость и мягкость хорошей кожи, а при соударении с твердой поверхностью магически менялся: внутренний слой оставался мягким и выполнял роль прокладки, а вот внешний становился твердым, как металл.

Натянув «каратан-ду», Дональд с разворота ударил рукой в стену. Раздался глухой «ух», мускулы руки и плеча заныли, но перчатка повела себя как и следовало. Прошло несколько секунд, прежде чем, преодолевая сопротивление расслабляющегося пластика, он смог разжать кулак.

В коробке, в которой он ее купил и хранил, была еще брошюра с рисунками различных способов использования «каратан-ду»: топорный (как сделал он только что) удар сжатым кулаком или более изящный – ребром ладони и кончиками чуть согнутых пальцев. Дональд с нервическим вниманием прочел весь текст, как вдруг ему пришло в голову, что он ведет себя в точности так, как не желает себя вести, – исходя из предпосылки, что отправляется с заданием на вражескую территорию. Стащив «каратан-ду», он сунул ее в карман вмести с баллончиком.

«Если бы зазвонил телефон и Полковник с экрана объявил бы, что меня активируют, приказал бы немедленно явиться в штаб с рапортом – вот как бы я себя чувствовал. Господи, только не это. Потому что если от одной только мысли выйти вечером из дому я стал параноиком, то если меня активируют, я просто рехнусь».

С нервозным тщанием заперев дверь, он направился к лифтам.

В ГУЩЕ СОБЫТИЙ (6)
ВИДЕЛИ НА УЛИЦАХ

Не вижу небес, но верю в ад…

Живу в Нью-Йорке и знаю его насквозь

Когда небо закрыли Фуллеровым куполом

Господь все бросил и ушел домой

ТОЛЬКО В ОДИН KOHEЦ, НА СЕВЕР

Ну вот, вышвырнул только что пассажира. Подумать только, паршивец наставил на меня тазер, пришлось полить газом гада. Нарк, разумеется, кто же еще. Сразу его раскусил, но, черт, если бы я проезжал мимо каждого нарка, кого увижу, то где вообще взять пассажира после семи папа-мама?.. Ну так вот: я сейчас отключу рацию, пока не отбрехаюсь от дурацкого ябеды.

ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД

Сдаются комнаты, $3 час. – Слышал новый про Терезу?

ТОЛЬКО В ОДИН КОНЕЦ, НА ЗАПАД

Лицензированный попрошайка, муниципалитет Большого Нью-Йорка. Малдун Бернард А. № РН2 428 266.

ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕШЕХОДОВ

– Ну, я и сказал ему, слушай, папаша, сказал, не знаю, как ты, а я свой «двадцать первый отпраздновал». Я с твоей дочкой, говорю ему, как со шлюхой не обращался, поскольку никогда не встречал трехнутую шлюху, они ведь устарели, как твоя затея со свадьбой под дулом обреза. Да ладно тебе, говорю ему, разве по-моему не лучше того, что она там затевает со своей сбрендившей дешевкой-мачехой. Тут он почесал репу. Прям топливо слило из его бака, голову даю!

ТОЛЬКО В ОДИН KOHEЦ, НА ЮГ

Меню $8. 50, $12. 50, $17. 50

– Мистер и миссис Повсюду вчера гуляли по Таймс– сквер… будет многолюдно.

ДЕРЖИТЕСЬ ПРАВОЙ СТОРОНЫ

Показ каждую ночь – и ведь мы ПОКАЗЫВАЕМ!

ТОЛЬКО В ОДИН КОНЕЦ, НА ВОСТОК

– Ну… э… я этот квартал лучше других знаю. Хотите окажу вам небольшую услугу? Сейчас у меня «ягинола» малость больше, чем я сам могу употребить, и…

ЖДИТЕ

Публичные лекции ежедневно, демонстрации по средам и пятницам. Аупариштака, Сангхатака, Гауютика и т. д. Обучают эксперты. Записывайтесь в любое время. Мемориальный фонд миссис Грунди (пусть собаки глодают ее кости).

Они заложили в Салманассар формулу гормонального препарата, понимаешь, и…

ИДИТЕ

Колоссальные, невероятные, невозможные скидки! Универмаг с миллионом чудес! Освидетельствование посетителей на наличные или кредит.

НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ

Внимание-внимание: получено сообщение о таксисте-мошеннике, разъезжающем в нижнем Ист-Сайде. Поливает газом и избивает пассажиров. Останавливать и проверять все такси в округе Шестой стрит – авеню В.

НЕ ПЛЕВАТЬ

Сдается офисное помещение. Возможно переоборудование под жилое на средства съемщика.

– Лучше этой новой приставки домомонтажа я в жизни не видела.

СОБАКИ, ГАДЯШИЕ НА ТРОТУАРЕ, БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ

Психометрист и ясновидец направит и укрепит духом неуверенных в завтрашнем дне.

ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ КАРМАННИКОВ

– Точно вселенная – это яма, сечешь? А меня размазало по стенкам, сечешь? А иногда это как комната, выверну тая наизнанку, а я – точки на шести сторонах игральной кости. Или еще… А, чего с таким придурком разговаривать?

К СКОРОПОЕЗДАМ

Постановление муниципалитета № 12142001. Лицам без постоянного места жительства зарегистрироваться в ближайшем полицейском участке и получить разрешение на спанье на скамейке.

– Тебя волочет быстрее и дальше, чем могут забраться Повсюду!

ГИГИЕНИЧЕСКИЕ УБОРНЫЕ

Косяки Кыся – Н. – Й. Марки $3 за 10, марки из других штатов $5, $6

ТОПЧИТЕ ТАРАКАНОВ! ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПОЖАРОВ!

– Эй, чувак! Сваливаем… в соседнем квартале патрульная машина!

ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ В НЕГЕРМЕТИЧНЫЕ КОНТЕЙНЕРЫ НЕ КЛАСТЬ

Что нам делать с нашим прекрасным городом?

Опасным и грязным, вонючим и грёбаным городом?

Если ты друг Нью-Йорку, если ты брат Нью-Йорку –

Возьми кувалду и на части его разнеси.

ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (8)
ВЕТРЫ ВРАЖДЕБНЫЕ

«Догадайся я, что до этого дойдет, – с яростью говорил себе Джерри Линдт, – то, наверное, увильнул бы… »

Атмосфера в квартире напоминала похоронное бюро – сплошь приглушенные голоса и хождение вокруг да около, будто бланк с казенными фразами на столике у его кровати был симптомом неизлечимой болезни.

А была-то это всего лишь повестка, какие каждый день рассылали тысячами, иными словами, нечто вполне ординарное. И, разумеется, не неизбежное: от призыва можно было увильнуть десятками способов, как легальных, так и нет. Законные пути для Джерри были закрыты: девятнадцать лет, вполне хорош собой – с белокурыми вьющимися волосами и голубыми глазами – и в отличной физической форме. И хотя про альтернативные методы ему было известно все, невозможно ведь дожить до девятнадцати лет и про них не знать, они пугали гораздо больше, чем перспектива встретиться с маленькими красными братьями.

Парни из его квартала, которых он знал с тех пор, как научился говорить, с радостью за них хватались: обливались Духами и тискали друг друга в общественных местах, чтобы Доказать свой гомосексуализм (хотя этот трюк был связан с Некоторым риском: тебя все равно могли призвать, а как только попадешь под устав, отправить на принудительную терапию), или шли грабить ближайший магазин и совершали при этом максимум глупостей, лишь бы заполучить судимость с желанной припиской: «антиобщественное поведение», или раскладывали прокитайские листовки там, где их неминуемо увидело бы начальство школы или колледжа, или калечили себя, или даже – и это ужасало Джерри больше всего – садились на тяжелые наркотики, предпочитая попасть в клинику, но не под присягу.

Поэтому с завтрашнего дня, знакомьтесь, рядовой Линдт.

Он оглядел комнату. Он жил в ней с раннего детства и привык к этому узкому пеналу: половинке исходной комнаты, которую поделили, когда родилась его сестра. Но теперь он был шести футов росту и, раскинув руки, доставал от стены до стены и уже предвидел, что, возвращаясь домой в увольнение, будет злиться, что она такая тесная.

Сейчас она была захламлена больше, чем когда-либо, потому что он собирал вещи – согласно инструкции в повестке: «призывнику следует иметь при себе… »

Но со сборами и укладкой уже покончено, а вечер только-только начался. Он прислушался к шумам вокруг и различил три совершенно разных типа шагов – отца, матери и сестры, – которые расхаживали, убирая со стола посуду после ужина, расставляя по местам мебель.

«Невыносимо думать, что весь вечер придется провести с ними. Это плохо? Неестественно для сына? Но сестренка смотрит на меня круглыми печальными глазами, словно мерку для гроба снимает, потому что думает, будто ее новый чувак Джейми сам Господь бог, а он сказал, что только человек с суицидальными наклонностями откажется увиливать от призыва, ма так храбро сдерживает слезы, что самому хочется разреветься… а па… ну, если он еще раз мне скажет: «Сын, я тобой горжусь!», боюсь, я сломаю ему шею… »

Сделав глубокий вдох, он приготовился принять бой.

– Ты куда? Неужели ты не проведешь последний вечер дома?

«Последний вечер. Приговоренный плотно поужинал».

– Погуляю немного по округе, попрощаюсь кое с кем. Я недолго.

«Выбрался. И в половину такого труда не стоило, как рассчитывал».

Он испытал такое облегчение, что, только выйдя из здания, сообразил, что понятия не имеет, куда направляется. Остановившись как вкопанный, он огляделся по сторонам, смакуя солоноватую свежесть ночного ветерка, обещавшего разогнать затянувшую небо облачную дымку.

Действительность никак не совпадала с порядком вещей, какой он подсознательно предполагал. По книгам и телепьесам выходило, что, впервые покидая надолго родной кров, он должен испытывать некую обостренную любовь к дому своего детства, вспоминать как будто позабытые, но на самом деле запавшие в душу подробности и мелкие происшествия. А он минуту назад думал о том, что, когда вернется, ужаснется тесноте своей комнатенки, и теперь, выйдя на улицу, думал то же, что и всегда: почему никто не уберет с мостовой мусор, бумагу, пластмассу, пленку, банки, коробки и пачки, и давно пора отремонтировать фасад дома на перекрестке, где «партизаны», чтобы заполучить оружие, разграбили склад спорттоваров, да и вообще его дом оставляет желать лучшего.

Столь же туманно маячила на задворках сознания неясная мысль о девушке, которой полагается скрашивать ему последний вечер на гражданке. С тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, терок он находил без малейшего труда, но предки у него, как, наверное, и все родители, были старой формации, и хотя не поднимали шума, если он возвращался Домой под утро, он так и не набрался смелости привести Девушку к себе. Он планировал заявить о своих мужских правах сегодня вечером, когда они постыдятся сетовать. И вот он – один-одинешенек. Услышав о том, что он дал вербовщикам взять себя за яйца, девчонки, которые нравились ему больше других, разбежались, и это повальное бегство так его подкосило, что пока ему не удалось заменить их на новых.

Разумеется, было полно мест, где наверняка можно снять терку, но это казалось неуместным. Если верить рассказам и слухам, за время службы ему придерется часто это делать, выхода другого не будет.

Нет, ему нужно зайти к кому-то, кого он давно знает. Он перебрал своих друзей и пришел к тревожному выводу, что среди них нет практически ни одного, кто не наговорил бы ему тех же тошнотворных глупостей, что и его семья.

Разве что может быть…

Он сжал кулаки. Был один человек, на которого можно положиться, этот не станет громоздить фальшивые, отвратительные банальности. Его он не видел с тех пор, как решил, что примет повестку, потому что был не уверен, что сумеет сопротивляться его убедительным контраргументам. Но сейчас, когда уже не передумаешь, было бы по меньшей мере интересно узнать реакцию Артура Иди-с-Миром.

Артур Иди-с-Миром жил не в многоквартирном блоке, а в доме начала двадцатого века, который когда-то давно поделили с тем, чтобы втиснуть жильцов по числу комнат. Назвали это холостяцкими берлогами, но получилось убогая меблирашка.

Джерри нервно нажал на кнопку древнего звонка и назвался по интеркому.

– А, Джерри! Поднимайся, – сказал слегка механический голос, и дверь распахнулась.

Артура он встретил на площадке второго этажа: неопределенного и неряшливого цвета кожи человек лет сорока в шортах и тапочках. Его нечесаная борода без видимого перехода сливалась со свалявшимся ворсом на груди. Джерри пожалел, что этот ворс не тянется дальше солнечного сплетения: у Артура появился дряблый пивной живот, который неплохо было бы скрыть. Однако выставленный на всеобщее обозрение живот вполне укладывался в отрицание Артуром всяческого конформизма, и если вы против его живота, то, значит, против существования самого Артура.

В руках у него было блюдо с каким-то белым и рассыпчатым веществом, в которое была заткнула ложка. Переложив блюдо в левую руку, Артур протянул правую Джерри.

– Подожди минутку, ладно? – извиняясь, сказал он. – Бенни, похоже, сегодня еще ничего не ел, надо, пожалуй, отнести ему сахара для поддержания организма, если не для чего другого.

Он толкнул одну из выходивших на площадку дверей, и Джерри мельком увидел полулежащего в кресле молодого человека лет двадцати пяти, одежды на нем было еще меньше, чем на Артуре. Передернувшись, он отошел подальше ждать Артура под его дверью и не слышать доносящихся до него уговоров.

«Мразь. Ну просто мразь. И что это за жизнь?»

Замок фирмы «Спаси и Сохрани, Инк.» внизу открыли ключом, и по лестнице к нему стала подниматься девушка: лицо у нее было прекрасно, тело закутано в плащ ниже колен. В руке – сумка с продуктами. Заметив его, она механически улыбнулась и взялась за ручку двери Бенни.

Тут она застыла, а Джерри все никак не мог смириться с произведенным впечатлением: она вела себя настолько обыденно и естественно, что становилось ясно, что она тут живет.

– У Бенни кто-то есть? – спросила она.

– Э… Артур туда пошел. С сахаром. – Джерри с трудом сглотнул.

– Тогда ладно, – сказала девушка и, взмахнув полами, скинула плащ. У Джерри перехватило дыхание. Под плащом на ней оказался домокостюмчик от «Форлорн amp;Морлер» из тех, какие однажды попыталась носить в квартире сестра, только вот родители от ужаса затопали ногами. Состоял он из двух веллингтоновских сапог из красной фишнетки, закрепленных мягким шнуром у нее на талии, – и все.

Открылась дверь Бенни, и появился Артур.

– А, Ник! – с облегчением сказал он. Во всяком случае, это прозвучало как «Ник».

– Спасибо, – ответила терка. – Но это было не обязательно. Я уговорю его поесть – ему нравится, как я готовлю.

– Тогда плацдарм свободен, – с пародией на поклон ответил Артур. – Ты ведь не знакома с Джерри, да? Джерри Линдт. Моник Делорн!

Озабоченно кивнув, терка исчезла в комнате Бенни. Отряхнув руки, Артур прошел мимо Джерри, чтобы впустить его к себе.

– Все под контролем, – удовлетворенно сказал он. – Заходи, ну же!

Джерри подчинился, напоследок оглянувшись через плечо, но дверь Бенни уже захлопнулась. Если не считать незначительных мелочей, в тесном пространстве, которое Артур звал своим домом, ничего не изменилось. Здесь все так же царил невероятный хаос, и запах все так же наводил на мысль о разложении, словно здесь громоздились не всевозможные безделушки, а горы пищевых отбросов. Однако и это тоже было частью Артура, его просто невозможно было представить себе в другом окружении.

На мгновение Джерри почти пожалел, что пришел. От такого человека, как Артур, едва ли можно ожидать восхищения тем, кто добровольно решил защищать выбранный им образ жизни. И все же было что-то липкое в одобрении людей, которые ах как тебя ценит…

– Слышал, призыв взял тебя за яйца, – сказал Артур. – Верно?

Сглотнув, Джерри кивнул.

– Утром мне нужно явиться в Эллей.

– Тогда прощай, – бодро сказал Артур. – Так, с этим покончено. Что будешь?

– Э… что?

– Я сказал «прощай». Разве ты не за этим пришел? А покончив с прощанием, я предложил тебе… ну… что угодно, что могу предложить. Думаю, у меня есть водка, и знаю, что у меня есть трава, а также у меня есть немного «трип-улета», который только-только выбросила на рынок «ДжТ» – и в этом хоть какое-то оправдание их существованию. Бенни по крайней мере так говорит. Я сам пока еще его не пробовал, поскольку люди с моей группой крови к нему особенно восприимчивы, и меня скорее всего вырубит на три-четыре дня. Поэтому подожду до свободных выходных. Ну?

– Э… выпить, наверное.

– Тогда расчисти себе стул, пока я налью.

Джерри нашел новое место для коробки с кассетами без наклеек и двух одноразовых тарелок и сел. Потом оглядел комнату: его внезапно охватило желание запомнить окружающее. В комнате все было вверх дном именно потому, что тут было слишком много всего, а Артуру не хватало терпения хоть как-то навести порядок, поэтому по мере необходимости он просто сдвигал в сторону то, что попадалось ему под ноги.

Однако то, что попадалось здесь под ноги, было бесконечно интересным или забавным, в основном азиатским: статуэтки, украшения, вышивки, манускрипты с затейливой вязью, курильницы, музыкальные инструменты, репродукции классических полотен. А еще тут было колесо от телеги, индейский барабан, и серебряная флейта, и бесчисленные книги, и…

– Джерри!

Вздрогнув, Джерри взял подсунутый ему под нос стакан. Сам устроившись в кресле, Артур задумчиво уставился на него.

– Гм! Я ошибся, да? Просто попрощавшись, мы с темой твоего отъезда не покончили. Она зубы прямо в вены тебе запустила.

Джерри кивнул.

– Иногда ты меня удивляешь, – пожал плечами Артур. – Ты не из тех, кто жаждет приключений, и тем не менее позволяешь, чтобы тебя вывезли из твоего уютного, устоявшегося окружения – и позволяешь это людям, чьи Решения случайны, потому что сами они лишены здравого смысла.

– Не понял.

– Не понял? Все генералы – психопаты. Все солдаты не в своем уме. Строгий психологический факт: территориальность на них отпечатана как штамп, и они никак не оправятся. Я-то думал, ты врубаешься. Даже Бенни просек, а ты гораздо умнее.

– Ты хочешь, чтобы я был как Бенни? – Джерри поморщился. – Ну ладно, он увильнул… И на что он потратил два сэкономленных года? Он же сдохнет еще до тридцати от отравы, которую непрерывно вливает себе в глотку.

– Собственными руками, – сказал Артур. – У тебя есть право убить себя. Ни у кого больше.

– Я думал, ты за эвтаназию.

– Расписка о согласии – удар, тобой же направленный. Остальное – просто механика, сравнимая с ожиданием, когда ванна заполнится кровью после того, как вскроешь себе вены.

– Это совсем другое дело, – гнул свое Джерри. Он испытывал потребность оправдать перед кем-то свое решение, а перетянуть на свою сторону Артура было бы, с его точки зрения, особой победой. – Факт остается фактом: есть люди, перед которыми я в долгу, и есть другие люди, которые готовы отобрать у нас все вплоть до самой жизни. Черт! Пример этому я видел всего десять минут назад, когда проходил мимо разоренного «Эклемана». Знаешь, тот склад спорттоваров через улицу от моего дома?

Артур усмехнулся.

– Ты ждешь от меня праведного гнева? По мне, так пусть лучше пушки и патроны к ним со склада «Эклемана» окажутся у людей с идеалами, чем у жирных тупиц буржуа из твоего квартала, которым нечего защищать и которые со страху просто палили бы наугад.

– Наугад! Господи, разве не ты рассказывал мне о людях, которые беспорядочный саботаж превращают в хобби?

Смотри не запутайся, как большинство, Джерри. Чувака, выбравшего себе в хобби беспорядочный саботаж, нельзя ставить на одну доску с тем, кто ради оружия грабит оружейный склад. Он наносит беспорядочные удары, потому что не знает, что именно в окружающем мире его раздражает. У партизан хотя бы есть своя теория о том, что неверно, и свой план, как это исправить.

– И как долго ты протянешь при правительстве, которые они хотят нам навязать? – вопросил Джерри.

– О, меня они расстреляют в первый же день, как только придут к власти. Такие, как я, на взгляд любого тоталитарного правительства – недопустимые подрывные элементы уже потому, что мне неинтересно навязывать мои идеи силой.

– Но минуту назад ты говорил, что никто не имеет права отнимать жизнь у другого человека. Если у них нет на это права, что дурного в попытке их остановить?

– Две вещи. – Артур вздохнул и как будто вдруг потерял интерес к разговору. – Кстати, хочешь узнать, что с тобой будет?

– Что?

Пошарив на полу у кресла, Артур нашел какую-то книгу и сдул с нее пыль.

– Старый верный друг, – нежно сказал он. – Не так часто тобой пользовался, как ты заслуживаешь, а? Слушай, Джерри, ты ведь раньше спрашивал совета у «Книги Перемен», да?

– Да. Ты мне ее показал, когда мы познакомились. – Опустошив стакан, Джерри оставил его в сторону. – Я тебе сказал, что, на мой взгляд, это куча дерьма.

– А я тебе сказал, что она работает по той же причине, почему нет такой вещи, как искусство. Я напомнил тебе про балинезийцев, в языке которых вообще нет такого слова, но которые просто стараются все делать как можно лучше. Жизнь – континуум. Я, наверное, тебе это говорил, потому что я всем это говорю. Я учил тебя пользоваться стеблями тысячелистника?

– Нет.

– Тогда достань три монеты. Одинаковые, если есть. Я одолжил бы тебе мои, но понятия не имею, где они под всем этим мусором. Будь тут Моне, он был живо нам их намонетил.

– Артур, ты отлетел?

– Спускаюсь, спускаюсь. Эта новая «Полный улет» «ХавкаСпелости», и правда такова, как твердят в рекламе: исключение и чудо из чудес. Хочешь возьми с собой утром пачку?

– Думаю, мне не разрешат. В повестке что-то об этом сказано.

– Логично. Один из стандартных методов сломать человека, чтобы превратить в солдата, это отобрать у него радость, от которой он может почувствовать, что жить стоит – даже человеку по ту сторону прицела. Нашел монеты?

Выбирая три из кармана, Джерри думал: «Я был прав, что избегал Артура, пока не стало слишком поздно что-то менять. Он чертовски уверен в своем цинизме, а я вообще ни в чем не уверен, даже в том, что этот древний оракул – куча дерьма».

Монеты были брошены, гексограмма нарисована, и Артур вперился в результат.

– Пи, – сказал он, не потрудившись свериться с кни гой. – Со слабой чертой во второй позиции. «Когда рвут тростник, другие стебли тянутся за ним, так как он растет пучком». Проще говоря, единение с ближними еще может спасти положение. Хочешь прочесть полный текст?

Джерри со смехом покачал головой.

– Сам знаешь, что я думаю о предсказаниях судьбы!

– Да, знаю, и тебе должно быть стыдно, что ты не воспринимаешь их всерьез. Потому что мне не нравится, как твоя слабая черта поднимается в гексограмме, превращая ее в Си Кань, «Двойную бездну», а это означает «преумножение опасности». Иными словами, держись начеку, запаска, иначе ты в беде.

– О риске я подумал. Мне не нужна мистическая книжка, чтобы сказать, что, отправляясь в армию, я, возможно, подвергаю себя опасности.

Это Артур пропустил мимо ушей.

– Знаешь что я думаю? Я думаю, что слабая черта проявится завтра, когда от единения с другими ты перейдешь к подверганию себя опасности.

– Но я и собираюсь «объединиться с другими»! Как еще яснее перевести «пойти в армию» на язык этой книжки!

– Ага! Но более логичный перевод «оставайся с семьей и друзьями».

Джерри обиженно поднялся на ноги.

– Извини, Артур, – сказал он. – Я надеялся, ты поймешь, что я принял решение и переубеждать меня уже поздно.

– Ну да, признаю. Я только пытаюсь показать, что ты делаешь. Тебе не хочется сесть и продолжить разговор?

– Боюсь, нет. Я просто зашел попрощаться. И мне еще кое к кому нужно зайти перед сном.

– Как хочешь. Но окажи мне услугу. – Артур порылся в горе книг. – Возьми это с собой, почитай на досуге… если тебе досуг оставят. Не трудись возвращать. Я знаю ее почти наизусть.

– Спасибо. – Взяв протянутую книгу, Джерри рассеянно запихнул ее в карман, даже не посмотрев, как она называется.

– Знаешь что? – продолжал Артур. – У меня такое чувство, что тебе, пожалуй, все-таки нужно послужить в армии. Хотелось бы только, чтобы у тебя было больше шансов вернуться живым.

– Как сейчас все поставлено, потери сведены к минимуму. Они же потеряли не более…

– Одни люди, – прервал его Артур, – с большей вероятностью впутываются в истории, чем другие, это относится и к успеху, и к поражению. Ты из тех, кто ни за что не желает расставаться с иллюзиями. Ты скорее всего бросишься искать… славы или чего там еще – чем объясняют, почему люди рискуют своей жизнью, и ты этого не найдешь, поэтому добровольно пойдешь на какое-нибудь идиотское задание и этот шанс сведешь к тысяче против одного, и…

Он перевернул руку, точно ссыпал с ладони горку песка.

Мгновение Джерри стоял как каменный, потом внезапно дернул на себя дверь и вышел.

Проходя мимо двери Бенни Ноукса, он услышал слабые звуки: скрип, вздох, смешок.

«Сгноит себя до смерти, учитывая, сколько дерьма принимает! И у него есть потрясающая терка, красивая терка, а У меня…»

В это мгновение он понял, что не может не верить пророчеству Артура.

Его ждет не учебный лагерь. Это неминуемо будет плавучий лагерь. Это будет на базе, отделенной от берега милей воды. Барьер дезертиров не остановит, но пляжа достигнут только самые выносливые пловцы.

Там у длинных столов призывникам приказывают вывернуть карманы и раздеться догола. Капитан в сопровождении старшего сержанта медленно идет вдоль столов, осматривая разложенные на них предметы, а тем временем другой сержант следит, чтобы новобранцы стояли по стойке «смирно», а не то… Капитан останавливается против Джерри и переворачивает данную Артуром книгу, чтобы прочесть заголовок.

«Словарь гиперпреступности», – говорит капитан. – Арестуйте его, сержант. Владение подрывной литературой.

– Но!.. – взрывается Джерри.

– Закрой варежку, солдат, хватит с тебя и одного нарушения.

Джерри давит в себе ярость.

– Разрешите обратиться, сэр, – по всей форме говорит он.

– Разрешаю.

– Я ни разу не открывал эту книгу, сэр. Один друг дал мне ее вчера вечером, и я просто положил ее в карман, а потом забыл…

– Она зачитана до дыр, страницы едва не выпадают, – отвечает капитан. – Добавьте, сержант, ложь офицеру.

– Наказание всего в двадцать четыре часа строевой подготовки – можно сказать, прощение.

Как соизволил заметить капитан, это ведь, в конце концов, первое нарушение.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю