Текст книги "Парк Юрского периода: миллионы лет спустя"

Автор книги: Джон Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Скорее всего, опять по запястью, – предположила Элли. – Ну, может быть, не точно как в первый раз, но примерно в том же направлении.

– Попробуем.

Капли вновь упали на руку, задрожали, собираясь в кристальную лужицу, и скользнули в углубление между большим пальцем и ладонью.

– Изменилось, – доверительно сообщил зоолог. – Почему? По какой причине? Масса факторов, которые вы просто не в состоянии учесть. Крошечные вариации, а в результате абсолютно иной путь. Волоски на руке, бархатистость кожи, температура.

– Бархатистость? – улыбнулась Элли.

– Именно. Таким образом, мы открыли, что повторение одного и того же эффекта никогда не происходит. Он может быть похожим, но абсолютно идентичным – нет. Это и есть непредсказуемость. Так называемый хаос. Именно на этой непредсказуемости и рождается естественная природа. Никто не может знать, что случится мгновением позже. Хаос.

Он улыбнулся и с довольным видом откинулся на спинку кресла.

– Не могу сказать, что ваши доводы меня убедили, – покачал головой Грант. – Этот эксперимент – не более, чем… – он пощелкал пальцами, подыскивая нужное слово, – зрелищная эффектная случайность, ничего не опровергающая и ничего не доказывающая. Руководствуясь определенным знанием, всегда можно предположить, что случится через определенный промежуток времени. Это – закон, написанный природой. Все подчиняется этому закону. Любое событие подчинено логике. Оно – лишь звено в целой цепочке.

Грант вдруг умолк и застыл, глядя на маячащую за стеклом могучую поросль странных шарообразных растений.

– Что случилось? – спросила, недоумевая, Элли. – Там что-то есть?

– Мне показалось…

Не докончив фразы, он распахнул дверцу и выскочил из машины. Двигались «блейзеры» достаточно медленно и, благодаря этому, Гранту удалось удержаться на ногах. Через секунду его фигура уже исчезла в зарослях. Был слышен лишь треск кустарника, гнущегося под натиском человеческого тела.

Малколм, Элли и Лекс мгновение удивленно глядели ему вслед, а затем зоолог звонко хлопнул в ладоши и расхохотался.

– Видите? Мои слова подтверждаются фактами! Никто не может предсказать поведение Алана Гранта! Он выскочил из движущегося автомобиля!

– Алан!

Элли распахнула дверцу со своей стороны и кинулась следом за Грантом в темно-серую колышущуюся стену.

– Ну, вот вам еще один пример, – сообщил Малколм видеокамере. – Теперь мы остались в тесной маленькой компании. Сидим тут, беседуем…

– Остановите программу! – завопил Хаммонд. – Остановите программу!!!

Кеймен встревоженно защелкал клавишами. На мониторе два «блейзера» сбавили скорость и постепенно остановились. Человек, вошедший в парк безоружным, вполне серьезно мог подумывать о завещании. Реликтам все равно, кто у них на пути. Одного неосторожного шага Диплодока вполне было бы достаточно, чтобы от доктора Гранта осталось одно воспоминание. А два несчастных случая за месяц – это слишком. Ни один финансист, если он, конечно, не полный идиот или не впавший в маразм паралитик, не станет финансировать подобный проект. Парк можно будет перечеркнуть жирным черным крестом. Сейчас для Хаммонда это, и только это соображение являлось решающим. Возможно, позже он почувствовал бы угрызения совести от того, что не подумал о жизни Гранта – человеческой жизни, как о ценности гораздо большей, нежели парк, – но это – после. А сейчас бородача занимало лишь одно – сохранить свое детище. Хаммонд проклял тот момент, когда отправился в Калифорнию, чтобы уговорить Гранта на этот уик-энд. Он проклял и самого Гранта – сумасшедшего, кинувшегося в джунгли, кишащие первобытными рептилиями. И существо, которое заметил Алан в глухом вечернем занавесе листвы. И еще много чего припомнилось ему сейчас.

– Сколько раз я говорил, – вопил, брызгая слюной, Хаммонд, мгновенно потеряв всякое сходство с добрым гномом, – нужно установить специальные замки на дверцы! Сколько раз! Деннис!

Толстяк лениво покосился на разъяренного бородача. Он-то не волновался и не нервничал. Случившееся работало на него. Как раз то, что нужно. Если бы вся эта дерьмовая суматоха продлилась еще пять минут, ему вполне бы удалось завершить задуманное. Пять минут. Лишь бы Хаммонд – жирный индюк! – не догадался послать туда людей еще пару минуток!

– Деннис! Я же говорил! Замки на дверцы!!! Почему их нет, а? Это, между прочим, твоя обязанность!

«Конечно, – зло усмехнулся толстяк. – Моя обязанность! Хрена лысого. Нашел козла отпущения. Моя обязанность! Следить за всем этим говенным парком – моя обязанность, программировать работу агрегатов – тоже моя обязанность. И безопасность, и техника, и коммуникации. Весь этот парк – одна огромная моя обязанность! Черта с два! Пусть катится к такой-то матери! Похоже, этот урод возомнил, что я за его ср…е восемь тысяч долларов начну творить чудеса – ходить по воде и кормить пятью хлебами целую армию туристов! Ублюдок. Старый, толстый, вонючий, дерьмовый ублюдок!».

Деннис дернул безразмерным плечом, отчего складки жира на его груди заколыхались океанской волной.

– Завтра, – коротко отрубил он. – Я все сделаю завтра.

– Сегодня, черт тебя побери! – еще громче заорал Хаммонд, пунцовея. На шее у него, маленькой, почти отсутствующей, начала пульсировать голубая вена. – Сегодня! Я не хочу, чтобы любой кретин, как только ему взбредет в голову, выскакивал из этих дерьмовых машин и мчался в лес, словно ему мазнули скипидаром ниже спины! А если бы это случилось в зоне Тираннозавра?!

– Брось, Джон, – угрюмо пробормотал Сол. – Этот парень не хуже нас с тобой понимает, куда можно лезть, а куда нет. Он – палеонтолог, и башка у него работает. А зона Трицератопсов безопасна, ты ведь знаешь. Им ничего не грозит. Все нормально. Отправь туда человека и успокойся.

Хаммонд несколько секунд тяжело смотрел на Броуфстайна, а затем вздохнул и покачал головой.

– Мне бы твою уверенность, Сол. Мне бы твою уверенность. Ну ладно. Арни, пошли туда человека. Пожалуй, Хадлинга. Он наблюдает за этой зоной.

– Хорошо, мистер Хаммонд.

Кеймен звонкой дробью выбил команду на клавиатуре главного компьютера. Где-то в недрах этого массивного бункера на мониторе загорелась нужная надпись, и человек, которого звали Хадлингом, заторопился наверх, к стоянке служебных машин.

А Деннис Хоупер вывел новый файл, раскрыл его и, отметив курсором нужный ему объект, принялся за очередную команду. Объект этот был обозначен в банке данных как «Хранилище эмбрионов».

* * *

Алан прорывался сквозь шипастые кусты и густые заросли Беннетитеса с редкой отвагой, которая овладевает солдатом, бросающимся на колючую проволоку. Он раздвигал их руками и нырял в образовавшиеся просветы, ругаясь сквозь зубы, когда на коже появлялись особенно болезненные ссадины и кровоточащие царапины. Длинный острый шип, зацепившись за рубашку, с хрустом порвал рукав на локте мелким треугольничком. В вязкой звенящей тишине Алан слышал громкие хрипы и торопился на звук, сам, в общем-то, еще не до конца понимая, зачем он это делает. Высохшая хвоя хрустела под подошвами его высоких ботинок, шуршали ветви папоротников. В обманчивом полумраке стоны животного, которое он заметил в свете фар перед поворотом, казались гортанными выдохами бродящего впотьмах призрака. Грант прибавлял шагу, подгоняемый жалостью и – чего скрывать – профессиональным любопытством. Сзади, за спиной, внезапно затрещало, захрустело, зашелестело на тысячи различных оттенков. Завопила, пронзительно и тошно, какая-то птица, и Грант вдруг отчетливо осознал, что он один, вечером, в первобытном лесу. В настоящих первобытных джунглях.

«Велоцираптор, – почему-то подумалось ему. – Они охотятся стаями. А что, если где-нибудь сломалось заграждение и эти твари уже поджидают меня впереди? Стаей. Опасной, подвижной, этакой чертовски сообразительной стайкой, которая вовсе не прочь закусить раззявой-палеонтологом. Скромный ужин на две персоны».

По спине волной пробежали мурашки, но Грант тут же осадил себя. Он сказал себе, что все нормально, ограждение цело, а Рапторы спят преспокойно в своем уютном загончике, поужинав услужливо подсунутой Хаммондом коровенкой. Ему полегчало, но ненамного. Все равно было тревожно. Или даже страшно. Первобытный лес – это не Диснейленд, что ни говори. Тут нет здоровенных Микки Маусов, Плуто и Дональдов, зато бродят вполне реальные Ти-рексы, способные одним укусом оставить от человека лишь носки и ботинки.

Раздвинув очередную поросль, Грант выбрался на широкую лужайку, густо заросшую странной блеклой травой, ядовито-желтыми цветами, различимыми даже в этом сером, липком, уродливом вечернем свете. Он провалился ногой в глубокую, старательно-предательски скрытую травой канаву, едва не сломав себе лодыжку, выругался смачно, от всей души, и только после этого огляделся.

Стиракозавр лежал на боку, метрах в двадцати от Гранта. Бронированные складчатые бока его тяжело вздымались и опадали с хриплым влажным бульканьем. Казалось, что в горле у животного клокочет небольшой вулкан. Стоны стали громче и гораздо отчетливее. Стиракозавр был либо серьезно ранен, либо не менее серьезно болен. Даже с такого расстояния Грант смог разглядеть, что пасть рептилии полуоткрыта, а рогатая морда страдальчески задрана, будто ей не хватает воздуха.

Справа, из кустарника, доносились голоса, в одном из которых Алан без труда узнал Элли, а во втором – скаута-садиста-палеонтолога Тима. Мальчишку, похоже, абсолютно не трогала необычность ситуации. Джунгли он воспринимал с такой естественностью, словно прогуливался по Центральному парку в Нью-Йорке, а вовсе не по доисторическому лесу. Звонкий громкий голос подростка разносился удивительно далеко. Вполне можно было предположить, что несколько не очень приятных рептилий уже двигаются сюда, привлеченные не вполне обычным для этих мест звуком.

– Доктор Грант? – вопил Тим, проявляя недюжинную силу легких. – Доктор Грант, где вы? Вы живы?

«Милый вопросик, – подивился про себя Алан. – И главное, очень тактичный. С перспективой».

– Алан? – крикнула Элли. – Алан, все в порядке?

– Пока да, – ответил Грант тихо, скорее, себе, чем окликающим. – Но если вы не перестанете кричать, то я не стал бы держать пари, что и дальше все пойдет так же гладко.

Он быстро зашагал к лежащей рептилии, то и дело оскальзываясь на невидимых в траве кочках, спотыкаясь и с трудом удерживая равновесие.

Остальные вынырнули из кустов, когда Грант едва успел преодолеть половину расстояния. Первым, конечно же, выступал Тим. Увидев прихрамывающего Алана, он необыкновенно оживился и заторопился навстречу, размахивая своим талмудом.

– Доктор Грант, я так рад, что с вами все в порядке! Мы ведь так и не закончили нашу дискуссию по поводу второй книги Бейкера!

«И я был бы очень признателен, если бы этого не случилось и впредь», – закончил мысленно Алан, мрачно глядя на приближающегося юного «монстра».

– Так вот, он утверждает, что динозавры…

Тим не успел договорить. Появившаяся следом за ним Элли встревоженно спросила:

– Алан, куда мы идем?

– Никто не думает, что нам не следовало бы здесь находиться? – весело поинтересовался Малколм, вырастая за спиной Элли. Он вовсе не нуждался в ответе, это было понятно по его виду. Но ему нравилась нестандартная ситуация, в которой они все оказались. Зоолог откровенно наслаждался приключением, следствием так любимого им хаоса.

– Так вот, его книга значительно толще вашей, – попытался вернуть разговор в прежнее русло Тим.

– Неужели? – рассеянно спросил Алан.

– Ага. Он – палеонтолог.

Мальчишка без труда поспевал за хромающим Грантом, слова вылетали из него с пулеметной скоростью, и он в упор не хотел замечать страданий собеседника.

Следом за Малколмом из папоротника появилась Лекс. Она молча пристроилась замыкающей и шагала за остальными, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Стиракозавр не обращал на людей внимания. Толстые лапы изредка конвульсивно подергивались, и тогда он начинал стонать громче, по телу пробегала дрожь, а костяной «капюшон» вырывал целые клочья травы и черные комья рыхлой земли. Ноздри его раздувались, изо рта текла белая пена пополам с пузырящейся слюной, образующей вокруг морды блестящую лужицу.

– Всем оставаться здесь, – скомандовал Грант.

Он медленно пошел вперед, наблюдая за животным. Внешне оно никак не реагировало на человека. Однако дыхание Стиракозавра стало более частым и хриплым.

Тим зашагал было за Грантом, но Лекс быстро ухватила его за запястье.

– Тиииммм!

Мальчишка выдернул руку и оглянулся: не видел ли «уважаемый доктор» этой выходки, ставящей его – почти ученого – на уровень обычного шестиклассника.

Тем временем Грант опустился рядом со Стиракозавром на корточки, внимательно осмотрел глаза, ноздри, распахнутую пасть, выпрямился и махнул рукой:

– Не бойтесь, подходите. Она больна.

Элли, Малколм и дети приблизились. Зоологе рассеянным видом принялся бродить вокруг. Тим и Лекс остановились за спиной Гранта. Элли же присела на корточки и тоже осмотрела рептилию.

– Боже мой, – вздохнула она.

– Это был мой любимый вид динозавра, когда я был еще мальчишкой, – сообщил Алан. – И вот теперь я вижу его живьем.

– Сказать, что у нее цветущий вид, было бы большим преувеличением, – констатировал зоолог. – Эта особь, действительно, больна.

Элли коснулась пальцами вывалившегося горячего языка Стиракозавра. Был он шершавым, мокрым и покрытым большими гнойниками.

– Она ничего не может есть, – размышляя вполголоса проговорила Элли. – Язвочки, обильное слюноотделение, учащенное дыхание – скорее всего, дисбаланс организма. Визикулу? Интересно.

– Это происходит каждые шесть недель, – раздался вдруг за ее спиной приятный мужской голос.

Все обернулись. Человек подошел удивительно тихо. По крайней мере, ни треска веток, ни шуршания листвы слышно не было. Худощавый, стройный, в облегающем комбинезоне с эмблемой парка на груди, он смотрел на Элли умными темными глазами. На голове у него сидела форменная кепка с длинным жестким козырьком, из-под которой выбивались ломкие соломенного цвета волосы. Чуть впалые щеки подчеркивали его худобу, губы тонкие, упрямые изогнулись в легкой улыбке. Не насмешливой, не безликой, не пустой, а нормальной, дружеской, вполне деликатной.

– Добрый вечер, – поздоровался мужчина. – Я – доктор Хадлинг. Питер Хадлинг. Если вам удобно, можете называть меня просто Питер, или Пит. В мои обязанности входит наблюдение за данным сектором парка.

– Оперативно, – тихо и одобрительно хмыкнул Малколм. – Джон вообще расторопный малый.

Хадлинг услышал. Коротко взглянув на зоолога, он вновь обернулся к Элли:

– Итак, как я уже говорил, доктор Сетлер, это происходит каждые шесть недель. Мы не можем понять причины болезненного состояния рептилии. Пока не можем, хотя наши специалисты прилагают максимум усилий дабы разрешить эту проблему.

– Интересно, – сказала Элли. – Шесть недель?

– Совершенно верно, – подтвердил Хадлинг.

Грант приник ухом к необъятному шершавому боку животного, слушая работу мощных, как кузнечные меха, легких.

– Чисто, – сообщил он. – Скорее всего, это что-то фармакологическое.

– Я тоже так думаю, – согласилась Элли, поднимаясь. Повернувшись к Хадлингу, она поинтересовалась: – Они едят Лалак?

– Да, – кивнул тот. – Мы знаем, что это растение ядовито, но организм рептилий нуждается в нем.

– Вы уверены?

– Вполне.

– В любом случае, нужно посмотреть растительность, – подвела итог Элли, а затем добавила: – И кал этого динозавра.

Она прошла мимо тяжело дышащего Стиракозавра, удивленно застывшего Малколма, мимо Гранта и побрела дальше, внимательно осматривая растения.

Хадлинг сделал брови домиком и тронулся следом, поправляя на ходу свою юрскую кепочку, за ним пошли Грант, Тим и Лекс.

Оставшись в одиночестве, зоолог посмотрел в спины уходящим и оторопело переспросил:

– Динозавра… что? Кал? Кал???

Деннис закончил приготовления. Оставалось лишь запустить созданную им самим программу и… действовать. Действовать собранно и четко, как действует компьютер. Его голова, его мозг – тоже компьютер, такой же быстрый и точный. Он все рассчитал, до минуты, до секунды, до шага. Своего последнего шага по земле Юрского парка. Нажатие одной кнопки, и время пошло. Побежали мгновения. Быстро, быстрее, чем ты можешь осознать, быстрее, чем ты можешь заметить, и нужно действовать, действовать, действовать, действовать. Быстро, но не спеша.

Деннис коснулся широченной спиной жалобно скрипнувшей спинки кресла, навалился на подлокотники, задержал дыхание, успокаивая колотящееся от волнения дряблое сердце, и прислушался к тусклым голосам, навязчиво лезущим в уши, подобно вялым осенним мухам.

– Что передает национальное бюро погоды?

«Озабоченный подсипший голос дурака Хаммонда. Старый кретин. Дерьмовый гений. В таком-то возрасте, да так орать. М-м-м, не советую, не советую. Сердчишко может и не выдержать. Годочки не те».

– Говорят, что буря немного изменила направление, но нас все равно заденет. И возможно, довольно сильно. Через сорок минут, максимум через час, здесь начнется настоящий водяной ад. Если, конечно, не произойдет счастливой случайности.

«А это Арнольд Кейни. Хороший, в сущности, парень. Да только до Денниса ему ой как далеко. Бедолага, завтра его ждет такой щелчок, после которого он не скоро оправится. Мда. Не очень приятный сюрпризец. Даже очень неприятный. Хаммонда не жаль. Он – вор, таскающий чужие идеи, живущий чужими мыслями, чужими мозгами, а вот Арни… Хотя какое, собственно, ему, Деннису, до этого дело? Бизнес, возведенный в степень. Ничего личного».

Он еще раз вздохнул полной грудью.

«Ты в отличной форме, старина. Готовься. Десять минут, и мир для тебя изменится к лучшему».

– … надо прервать экскурсию…

«Снова Кеймен. Бедный, бедный Арни».

– … можно закончить ее завтра.

– Вы убеждены, что это абсолютно необходимо? Вечерний осмотр – один из наиболее эффектных. Не хотелось бы прерывать его, если есть возможность продолжить поездку.

«Кретин, – усмехнулся Деннис. – Боже, какой кретин. Нет слов. И на этого человека я работал пять лет. Нет уж, хватит. Балаганщик. Ярмарочный напыщенный паяц. Ему нужно бы держать блошиный цирк. Или русскую потеху – тараканьи бега. Выше этого уровня он не поднимется. Хотя и ворочает миллионами».

– Сожалею, но это, действительно, необходимая мера. Попросите их возвращаться. У нас в запасе не больше получаса.

– Ну хорошо, – вздохнул явно разочарованно Хаммонд. – Я целиком полагаюсь на ваше мнение.

«О, да, – развеселился Деннис. – Бедолага. Ну, теперь держись, парень. Если буря все-таки, по счастливой случайности, пройдет стороной, этот старый мясистый педик от тебя даже косточки не оставит. Сожрет с потрохами. Ты, похоже, проиграл. Надо было навязать принятие окончательного решения этому сладкому ослу. А теперь ослом станешь ты».

Голубое мерцание на экране монитора вдруг сменилось размытой картинкой. Черная фигура в черном же, отсвечивающем влагой дождевике, на фоне стоящего вдали пирса. Волны с ревом накатывали на бетон, пытаясь снести упрямый волнорез, но разбивались на бессчетное количество белесых крупиц, пеной проползали по серой шершавой поверхности и разочарованно отступали, бормоча что-то злобное, ворчливо-тревожное.

Деннис загляделся, пораженный дикой мощью разбушевавшегося океана. Вот на серой, качающейся, пенящейся бело-желтыми пузырями поверхности выросла гигантская мутная стена. Она была еще далеко, но быстро бежала к берегу, набирая силу и скорость, воя, словно мотор подбитого самолета-истребителя, на звериный манер, надсадно и страшно: «ууууУУУУУУ!» Громче и громче, вырастая, вбирая в себя новые тонны горьковато-соленой океанской воды. И дождевик, обернувшись, замер потрясенный. Волна достигла пирса и с грохотом обрушилась на него. Деннису на мгновение показалось, что стихия все-таки возьмет верх. Бетон не выдержит такого напора и с хрустом просядет, сгинет в серо-перламутровой неверной глади, скроется из глаз вместе с баркасами, челноками и этим типом в дождевике, удивленно хрипящим, пытающимся вытолкнуть воду из прокуренных легких. И вышка, на которой укреплена видеокамера, подломится с пушечным хлопком, покатится, увлекаемая титанической силой. И волна помчится дальше, вырывая с корнем тиссы, пальмы, ели, фикусы, затапливая бункеры, опрокидывая столбы ограждений и неуклюжих динозавров, ошалело орущих, непонимающих, как кегли в боулинге. И толстый говнюк Хаммонд мгновенно начнет визжать от ужаса. И он сам, Деннис Хоупер, тоже, наверное, начнет. И Арии. И Сол тоже. Нет, этот, наверное, не станет визжать. Слишком уж крепок в кости.

Ничего не произошло. Эта волна, как и тысячи предыдущих, взорвалась брызгами, расколовшись о тупой конец пирса. Дождевик обернулся к камере. Лицо его было испуганным. Да и есть отчего. Резкие порывы мокрого ветра развевали глянцевые полы плаща, трепали их, играли ими.

– Скажите всем, мистер Хоупер, что последний челнок ухолит через пять минут. Пусть те, кто едет, заканчивают работу и быстро отправляются к пристани. У нас почти нет времени.

Деннис застыл в тонком поскрипывающем кресле. Этого он не учел. Буря, помогающая ему в осуществлении задуманного, теперь могла сорвать все его планы.

– Но… – он пытался найти какой-нибудь аргумент, способный задержать отплытие челнока, и не находил. – Но… вы не можете уехать через пять минут. Мне нужно закончить работу с программой. Да и остальным не уложиться в такой срок. Слишком мало времени.

Дождевик вновь обернулся к пирсу, затем опять посмотрел в камеру.

– Я понимаю, мистер Хоупер, но капитан настаивает на немедленном отправлении. Похоже, через десять-двадцать минут мы уже вообще не сможем выйти в океан. Буря подойдет вплотную к острову.

– Но мне нужно как минимум… – Деннис быстро прикинул в уме, – двадцать семь минут. Дайте мне это время и получите тысячу долларов.

– Тысячу баков? Вот так вот, за здорово живешь? – недоверчиво прищурился дождевик.

– Тысячу! За двадцать семь минут ожидания, – едва не закричал толстяк, но вовремя понизил голос. – Ну, как?

– О'кей. Я попробую что-нибудь сделать, – решительно пробормотал человек на экране, но тут же быстро добавил. – Хотя, если капитан прикажет мне отправляться, я ничего не смогу поделать. Однако пятнадцать минут обещаю вам в любом случае.

– Ладно, – заторопился Деннис. – Но постарайтесь удержать челнок до моего появления. Хорошо?

– О'кей.

Дождевик отключился. Хоупер, набирая на экране команду, краем глаза следил за сгрудившимися у стола людьми. Вот Сол встал, хрустко потянулся, поиграл затекшими от долгого сидения мышцами и снова опустился в кресло. Толстые пальцы Денниса топили клавиши в панели кейборда. Он весь покрылся потом, даже на внутренней стороне толстых стекол его очков образовалась мутная испарина. Тем не менее, Деннис быстро закончил работу, нажал «ввод» и… программа пошла.

Удовлетворенно улыбнувшись, он подхватил сумку, забросил ремешок на плечо и, встав, обернулся к Хаммонду:

– Прошу прощения, могу я на секунду отвлечь вас?

* * *

Грант нервничал. Безотчетный страх перед первобытным таинственным лесом, лесом, полным опасностей, населенным смертью в самых разных ее формах, вновь овладел им. При этом Алан отчетливо осознавал, что это чувство – всего лишь порождение его воображения. Нет, Ти-рексы, Рапторы, Антродемусы и прочие рептилии не стали менее опасными. Однако сейчас они не могли причинить ему вреда, а значит, и повода для боязни не было. Тем не менее страх, серым комочком сжавшийся в самом темном уголке его мозга, жил своей, самостоятельной, жизнью. Он навевал Гранту странные призрачные видения, несерьезные, как детская боязнь брошенной на стуле одежды, но почему-то внушающие тревогу. Тени деревьев казались застывшими, изготовившимися к прыжку хищными тварями, кустарники – оскалившимися, изготовившимися для прыжка Ти-рексами. Ветер, долетавший с океана, приводил фигуры в движение. Они делали несколько замысловатых «па» и растворялись в сумерках, оставляя после себя лишь те же деревья, кустарники, тени…

И все же Грант нервничал. Без причины, просто так. Его злил собственный страх, но он ничего не мог с собой поделать. «Мы все возвращаемся, – подумалось ему. – Все выносим оттуда. Страхи, волнения, отчаянную, сводящую с ума храбрость, инстинкты – все. Прошлое – вот что живет в нас. Мы не помним его, зато оно помнит. Помнит, приходя к нам в странных, непонятных, сказочных снах. Помнит, заставляя нас дрожать в темном, окутанном мглой лесу. Помнит, гоня нас к огню, ибо огонь – спасение, кров, тепло и пища. Вся эта информация хранится в прошлом, которое живет в наших генах. И иногда мы возвращаемся».

Он посмотрел на топающих мимо Тима и Лекс, с детским азартом спорящих о чем-то, уже непонятном ему, недостижимом, оставшемся за какой-то невидимой границей. На Элли и Малколма, оживленно обсуждавших какие-то растения и их возможное влияние на организм рептилий – тоже не очень понятная ему, палеонтологу, тема – пропустил брезгливо морщившегося, молчащего, осторожно, по-журавлиному, вышагивающего Эль Спайзepa и, подождав, пока замыкающий процессию Хадлинг приблизится, спросил спокойно, вполголоса, тщательно скрывая донимающую его тревогу:

– Скажите, доктор Хадлинг, а не может кто-либо из ваших более опасных питомцев сломать ограждения?

Тот улыбнулся. Лицо его не выражало и тени беспокойства, которое так мучило самого Гранта. Вполне расслабленный, если не сказать больше – беспечный, Хадлинг смотрел вслед Элли. Гранту это не понравилось. У него создалось ощущение, что собеседник не слушает, а думает о чем-то своем, да и улыбается исключительно своим потаенным мыслям.

– Вам нечего бояться, доктор Грант, – вдруг спокойно ответил он, чем привел Алана в некоторое замешательство. – Сохранность ограждения контролируется главным компьютером. Любая поломка сразу же отражается на экране. Даже самая незначительная. Для беспокойства нет ни малейшей причины, поверьте мне. Если бы хоть один из динозавров умудрился прорваться сквозь ограждение, – в чем я, лично, сильно сомневаюсь, – нам бы немедленно сообщили об этом.

– Каким образом?

Грант никак не мог отделаться от ощущения, что Хадлинг настырно разглядывает крепкую попку Элли, дразняще обтянутую джинсами, и отвечает только затем, чтобы хоть что-то сказать. Впрочем, он и сам, не раз и не два, поступал точно так же, норовя отделаться от псевдоученых, докучающих своими бредовыми разговорами.

Словно поняв его состояние, Хадлинг оторвал взгляд от Элли и вновь обратился к Гранту.

– Все очень просто. У каждого из сотрудников, имеющих непосредственное отношение к ухаживанию или контролю за местной фауной, есть рации, – он отодвинул клапан накладного кармана, продемонстрировав торчащий из него черный плоский пенал передатчика и успокаивающе повторил, улыбнувшись: – Вам, право же, не о чем беспокоиться.

– Да, наверное, – согласился Грант. – По крайней мере, мне очень хочется верить в это.

Он сунул руки в карманы брюк и пошел следом за порядком удалившимися друзьями. Хадлинг же несколько секунд стоял на месте, словно ожидая чего-то, но ничего выходящего из ряда вон не дождался, повернулся, сделал шаг и в этот момент, приглушенный плотной тканью, запищал зуммер передатчика.

Малколм задумчиво оглядел открывшуюся его глазам картину и с убийственным спокойствием констатировал:

– Действительно, огромная куча дерьма.

Элли кивнула удовлетворенно. Собственно, она нашла именно то, что искала. Никогда не впадающая в экстаз при виде умиротворенных лиц представителей «Гринписа», сейчас Элли жалела несчастное больное животное. Но наряду с этим в ней проснулся палеоботаник. Исследовательский интерес, подогреваемый возможностью перебирать не только окаменевшие листья да булыжники с рельефными отпечатками, а рассмотреть настоящие живые растения, произвел с ней удивительную метаморфозу. Щеки ее раскраснелись, в глазах вспыхнул азартный блеск, а в целом, она являла собой образ молодого ученого, стоящего на пороге великого открытия. Правда, последний шаг к достижению цели был довольно отталкивающим, если не сказать больше, откровенно неприятным.

Опустившись на корточки, Элли по локоть запустила руку в дурно пахнущую кучу, зачерпнула пригоршню, рассмотрела хорошенько и шлепнула лепешку обратно, страдальчески скривившись. Открытие не состоялось. Жертва оказалась напрасной.

– Мда, – разочарованно хмыкнула она. – Это не ягоды Лалака. Точно. Тогда что? Уж очень сходные симптомы. А может быть, это… Каждые шесть недель, да? Хм…

Элли встала в полный рост и вновь побрела по поляне задумчиво рассматривая траву и цветы, уже едва видимые в густых сумерках.

Эль Спайзер, скептически созерцавший процедуру осмотра, покосился на Малколма:

– Она упрямая?

– Понятия не имею.

– Господи, только бы ей не пришло в голову исследовать кал остальных динозавров на предмет выяснения причины болезни. Никогда не получал удовольствия, глядя, как кто-то роется в чужом дерьме.

Малколм удивленно посмотрел на него:

– Да? Странно. Честно говоря, я был уверен, что люди вашей профессии только этим и занимаются.

– Затеваете ссору?

Зоолог открыто обаятельно улыбнулся:

– И не думал.

Спайзер вздохнул и, заложив руки за спину, наигранно медленно побрел в том направлении, где остались стоять одинокие «блейзеры». Ему явно были не интересны научные изыскания Элли, он хотел в тепло, уют, комфорт, хотел выпить рюмочку согревающего, посмотреть вечерние новости по телевизору, принять душ, а затем и в постель. Сегодняшний день нельзя, конечно, назвать самым удачным, но кое-какие выводы адвокат сделал. Завтра будет новый день, новые впечатления и новые выводы. Сегодня же ничего нового ждать не приходилось, и его одолевала зевота.

– Господа доктора, – возвестил подошедший Хадлинг, – прошу прощения, но я вынужден настаивать на немедленном возвращении.

Элли обернулась. На ее лице читалось недоумение.

– Что-нибудь случилось?

Грант выжидающе смотрел на Хадлинга. Малколм тоже ждал ответа. Адвокат сдержанно улыбался.

– Надвигается буря, – пояснил Хадлинг. – К сожалению, скорость у электромобилей весьма низкая, а мы сейчас довольно далеко от комплекса для посетителей. Ливень может застать вас в пути.

– «Вас»? – переспросила Элли. – А вы, что, с нами не едете?

– Нет. У меня обычный автомобиль. Здесь их используют для передвижения персонала.

– Отлично, – вдруг решительно заявила девушка. – Мы поступим так. Я останусь тут и вернусь вместе с вами, в вашей машине, а остальные поедут в электромобилях.

Грант и Малколм переглянулись. Адвокат безразлично пожал плечами: «Хочет оставаться – пусть остается. Это, в конце концов, ее дело».