Текст книги "Бесстрашная жертва (ЛП)"

Автор книги: Джоди Хедланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Теперь моя очередь показать вам, что такое настоящая вечеринка, –

сказала она стоя за моей спиной и положив руку мне на спину, ведя меня

сквозь густой кустарник.

Когда мы дошли, она развязала мне повязку на глазах. Передо мной на

широкой поляне, с горевшим костром посередине, собрались по меньшей

мере пятьдесят женщин и детей. Некоторые были заняты приготовлением

пищи в больших котлах, другие, стоя на коленях у ближайшего ручья, стирали свои жалкие лохмотья при слабом свете костра. Дети бегали вокруг, многие из них были босиком, хотя стояла поздняя холодная осенняя ночь.

Над открытым очагом несколько человек жарили кабана, поворачивая вертел

и смеясь. Капающий сок и доносящийся запах указывали на то, что еда была

почти готова.

Я заморгал от удивления, увидев, сколько собралось крестьян, Джулиана шагнула ко мне, с улыбкой оглядывая собравшихся.

– А сколько здесь всего живет людей? – Спросил я, остановив взгляд на

маленьком мальчике без ноги на грубом костыле.

– Около восьмидесяти. – Оглядывая собравшихся, ее улыбка исчезла. –

С каждой неделей нас становиться все больше. А кормить и одевать всех

становится все труднее.

С другой стороны поляны вышел отряд людей во главе с Бульдогом.

Они были вооружены и несли несколько мешков.

– Мне кажется, становится все труднее скрываться и от вашего дяди.

Она кивнула:

– Вот почему мы выходим только после наступления темноты. После

того, как убедимся, что все вернулись в пещеры до рассвета.

У нее не было возможности сказать больше. Дети заметили ее и

подбежали. Поначалу они отпрянули от меня, прижимая к себе Джулиану и

принимая ее добрые слова и нежные объятия.

– Я позволю вам оказать эту честь, – сказала она, бросая мне один

мешок. – Раз уж вы сегодня обеспечиваете моих друзей.

Я развязал шнурок и увидел инжир, яблоки, дюжину булочек и

большой кусок сыра.

– Я вижу, что вы убегали из замка через кухню.

– Поблагодарите лорда Коллина за его щедрость, – сказала она детям, все время, улыбаясь мне.

Я улыбнулся в ответ, но, когда начал раздавать детям еду, у меня все

сжалось внутри. Их лица были слишком худыми, а пальцы слишком

нетерпеливыми, когда они сжимали свои сокровища. И пока они ели эти

скудные дары, в их широко раскрытых глазах читался страх передо мной, как

будто они боялись, что я заберу еду прежде, чем они успеют съесть. И на

протяжении всего последовавшего пира боль, грызущая меня изнутри, только

нарастала. Мне хотелось отказаться от своего куска жирной свинины, который кто-то передал мне, и попросить разделить мою порцию между

детьми. Но покачав головой, Джулиана предостерегла меня от этого. Они

терпели меня из-за нее, хотя их настороженные взгляды говорили, что они

предпочли бы, чтобы я ушел. Отказ от их угощения был бы как пощечина.

Жаль, что мне не пришло в голову захватить из замка пару мешков с едой. Я

мог бы взять с собой несколько свертков провизии, которые мы с Джулианой

собрали для бедных крестьян на моей земле. Конечно, этого было бы

недостаточно. Но это было бы больше, чем сейчас.

Заметив, что Джулиана отдала свою порцию, я сунул ей в руки

недоеденную свинину.

– Съешьте мою, – настаивал я.

Она взглянула на нежное розовое мясо и прикусила нижнюю губу. Мне

было все равно, если я кого-то обидел, отдавая свою еду. Гораздо

невыносимее было думать, что она останется голодной.

– На балу я съел столько, что хватит на неделю, – пошутил я, хотя мой

желудок сводило от голода.

– Вы уверены? – Спросила она, глядя на меня круглыми доверчивыми

глазами.

Я успел откусить пару кусочков и готов был проглотить их так же

жадно, как другие мужчины. Но я подтолкнул мясо к ней.

– Абсолютно. Ешьте.

Больше не колеблясь ни секунды, она вгрызлась в мясо. Поверх ее

склоненной головы мой взгляд встретился с взглядом Бульдога, который

грыз кость, но остановился и одобрительно кивнул на принесенную мной

жертву. Моя грудь наполнилась странным удовлетворением. Раньше мне

никогда не приходилось идти на жертвы. Конечно, я кое-что подготовил для

моих самых бедных крестьян и поручил Уильяму доставить все без меня. Но

это никак не сказалось на мне. Мое огромное состояние мешало мне

расценивать это как жертву. Однако сегодня вечером я отдал то, что, как ни

громко это будет сказано, стоило мне дорого. Я останусь голодным. По

причине, которую я не мог объяснить, я чувствовал себя более

удовлетворенным чем, если бы отдал еще одно бриллиантовое ожерелье.

После того как все разделались с кабаном до последнего кусочка, крестьянин, которому лорд Уэссекс выколол глаза, заиграл веселую мелодию

на своей потрепанной скрипке. Несмотря на то, что он ничего не видел, его

кожистое лицо расплылось в широкой улыбке, когда он смотрел туда, откуда

доносился топот и смех мужчин и женщин, кружащихся в танцах. Джулиана

подтолкнула меня, и вскоре я уже смеялся вместе с ней, спотыкаясь, чтобы

выучить танцы, которые были намного живее, чем все, которые я когда-либо

танцевал. Задыхаясь и смеясь, я, наконец, вытащил Джулиану из круга.

– Мы утомили вас, милорд? – Спросила она с улыбкой, такой же

широкой и прекрасной, как безоблачное небо над головой.

– Вы никогда не сможете меня утомить.

Я хотел, чтобы мои слова были легкими и игривыми, но они

прозвучали с большей тоской, чем я хотел. Пряди ее волос выбились из

прически, и я пожалел, что не могу снять с нее шапку, бросить ее в

пылающий огонь и сжечь навсегда. Мне очень хотелось видеть, как ее кудри

рассыпаются по плечам и парят в танце. Мне хотелось обнять ее, зарыться

пальцами в ее волосы и запутаться там.

Как будто прочитав мои мысли, ее улыбка исчезла, а зрачки

расширились. Губы слегка приоткрылись, и я услышал, как она глубоко

вздохнула, словно ожидая, что я притяну ее к себе.

Осмелюсь ли я?

Я начал было тянуться к ней, но внезапная вспышка осветила нас и, горящая стрела, летя из леса, приземлилась посреди танцующих. Тело

Джулианы напряглось.

– В чем дело? – Спросил я.

– Часовые кого-то заметили, – коротко сказала она.

Танцоры остановились. Музыка с визгом оборвалась. И дети перестали

хихикать и играть. На поляне воцарилась страшная тишина, и все взгляды

устремились на горящую стрелу.

В полной тишине и среди неподвижных фигур Джулиана направилась

к центру круга:

– Это знак того, что пора заканчивать наш пир, – ровным и спокойным

голосом сказала она всем. – Помните, мы не должны оставлять следов, свидетельствующих о том, что мы были здесь, и не должны сворачивать с

оленьих троп, когда будем возвращаться в безопасное место.

После ее слов, сказанных спокойным голосом, крестьяне стали

собирать свои припасы, гася огонь, закапывая пепел и засыпая яму. Хотя их

шепот был наполнен тревогой, Джулиане удалось удерживать всех от

паники.

– Нужно завязать глаза Его Королевскому Величеству, – приказал

Бульдог Джулиане, когда мы мчались по невидимой оленьей тропе.

Я остановился, чтобы поднять искалеченного мальчика с костылем, в

то же время, как Джулиана прижала отстающего ребенка к себе.

– Повязка на глазах не помешает мне найти ваш тайный проход, –

признался я, поднимая хромого мальчика к себе на спину и закидывая на

плечи еще одного маленького ребенка.

Бульдог что-то пробормотал себе под нос, но наклонился, чтобы

помочь мальчишке. Джулиана рванулась вперед, исчезая в ночной темноте.

– Надеюсь, ты понял, – бросил я через плечо Бульдогу, – я всего лишь

хочу обезопасить Джулиану.

– А потом уходи.

– Я хочу, чтобы она пошла со мной.

Бульдог прорычал:

– Она никуда не пойдет.

Я споткнулся о ветку и попытался выпрямиться. Двое детей вцепились

в мой плащ, и ткань натянулась на горле, едва не задушив меня. Но я все

равно побежал вперед, пытаясь различить дорогу в слабом свете луны.

– Ты же не хочешь, чтобы она вечно так бегала? – Продолжал я. – Так

жить нельзя. Со мной ей будет лучше и безопаснее, и ты это знаешь. –

Низкая ветка хлестнула меня по лицу, обжигая кожу, но я все равно бежал

вперед.

Несколько долгих секунд Бульдог молчал. Хруст наших сапог и

затрудненное дыхание были единственными звуками, окружавшими нас.

Когда Бульдог, наконец, заговорил, его голос был резким:

– Каковы твои намерения по отношению к ней?

Мои намерения? Я чуть не споткнулся. Что я буду делать с Джулианой, если заберу ее к себе домой?

– Я люблю ее, – просто сказал я. И это было правдой.

– Если ты хочешь ее забрать, – сказал Бульдог, – то сначала сделайте ее

своей женой.

Женой? Мне понравилось, как это прозвучало. Правда, я представлял

себе несколько иную женщину рядом с собой на всю оставшуюся жизнь.

Наверное, кого-то вроде леди Розмари: светловолосую, красивую леди, чье

сердце я пытался завоевать прошлым летом. Но, возможно, Джулиана

больше подходила мне. Она была смелой, храброй и достаточно умной, чтобы понимать мое чувство юмора и противостоять моему озорству. Ей не

составило бы труда поставить меня на место. Я любил ее резвый ум и силу.

Да, Джулиана как раз для меня.

– Я женюсь на ней, – бросил я через плечо. – Как моей жене, ей больше

никогда не придется бояться лорда Уэссекса.

– Ты будешь охранять ее, или я сам приду и убью тебя.

Я усмехнулся:

– Тебе не нужно беспокоиться об этом. Она больше никогда ни в чем

не будет нуждаться.

Бульдог хмыкнул. И я понял, что вопрос решен. Мой пульс

возбужденно забился от новых мыслей.

Я женюсь на Джулиане Уэссекс.

Глава 13

Тетива лука была туго натянута. Гладкая стрела с оперенным концом

легла между пальцами. Я отпустила ее в черноту леса. Резкий звон – я попала

в цель.

– В точку, – крикнул один из мужчин, стоявших рядом с мишенью.

Я торжествующе улыбнулась и повернулась лицом к Коллину.

При свете факелов его лицо казалось бронзовым и жестким. Светлые

волосы спадали на лоб над блестящими зелеными глазами, а губы изогнулись

в улыбку, которая захватывала дух.

– Давайте посмотрим, сможете ли вы улучшить результат, милорд, –

сказала я, отступая назад и делая приглашающий жест на освободившееся

место.

– Не думаю, что это справедливо. – Он всмотрелся в темноту ночи.

– Он боится, – горячо сказал Тэтч. – Его Королевское Величество

напуган.

Коллин поклонился с насмешливой царственностью короля, не

протестуя против прозвища с присущей ему грацией и остроумием. Несмотря

на то, что Коллин очень хорошо проявил себя за эту неделю, живя среди нас, Тэтч все еще относился к нему как к врагу.

Каждый раз, когда Коллин присоединялся к нам, чем бы мы не

занимались, я всегда поражалась. Он охотился, таскал воду из ручья и

безропотно рубил дрова, как будто был одним из нас. Дети быстро забыли

свой страх перед ним и стекались к нему, с удовольствием принимая его

поддразнивания, улыбки и игривость. Даже Бульдог отстал от него и

перестал пристально всматриваться.

Коллин протянул руку и взъерошил и без того щетинистые волосы

Тэтча:

– Да, я испугался. У вас регулярны соревнования по стрельбе из лука в

темноте. Вы к этому привыкли. А я нет…

Тэтч оттолкнул руку Коллина и, нахмурившись, отступил назад:

– Вы не сможете попасть в оленя, даже если он пробежит перед вами и

попросит застрелить его.

Коллин рассмеялся. Я прищурилась, глядя на Тэтча, в надежде, что мой

юный друг прочтет мое безмолвное послание взглядом перестать быть таким

злобным. Но Тэтч только отвернулся от меня, его угрюмость стала еще более

заметной, чем вчера. Возможно, Коллин не далек от истины, и Тэтч ревнует.

Мы были как брат и сестра в течение многих лет, еще до того, как мой отец

был убит, и нам пришлось убежать в лес. Тэтч всегда был моим сообщником.

Он следовал за мной повсюду. Он всегда говорил, что защитит меня. А

теперь появился Коллин и перетянул мое внимание.

– Может быть, мне нужно несколько уроков, – сказал Коллин, подмигивая мне. – И поскольку Джулиана, очевидно, здесь самый лучший

стрелок, я выбираю ее, чтобы она показала мне, как это делается.

– Вам нужны только уроки смирения, – ответила я, вспоминая

соревнования по стрельбе из лука, которые проводил Коллин, и то, как он

делал вид, что дает мне уроки. Мысль о том, чтобы сделать то же самое с

ним, вызвала у меня дрожь удовольствия.

– Раз уж я такой ужасный лучник, – сказал Коллин, сверкая глазами, –

почему бы вам не завязать мне глаза? Если уж я должен проиграть, тогда уж

пусть это будет в сложном задании.

Остальные мужчины захохотали. Один из них достал полоску ткани и

завязал ей глаза Коллина.

Казалось, Коллин наслаждался этим. Он не разрешил нам покидать

подземную пещеру этой ночью, пока не исследует территорию. Я рассказала

ему, что дядя регулярно посылает своих солдат искать нас. И мы, когда

видим солдат, возвращаемся в укрытие ночью. Несмотря на наши заверения,

Коллин все же обыскал периметр нашего лесного дома, прежде чем

присоединиться к нам на соревновании по стрельбе из лука.

Я не сомневалась, что Коллин был более опытным, чем хотел это

показать. Я и раньше была свидетелем его меткости. Но в лесу, в темноте? С

завязанными глазами?

Он встал лицом к мишени и, постояв так несколько долгих мгновений, быстро натянул тетиву и выпустил стрелу. Когда Джек, крестьянин у

мишени, крикнул, что стрела Коллина попала точно в цель, мы все лишились

дара речи.

Коллин только рассмеялся и с вызовом посмотрел на меня.

– Я должна увидеть сама, – крикнула я, шагая к скрытой цели. –

Может, вы дали нашему судье кошелек с золотом, чтобы он вынес решение в

вашу пользу?

Коллин бросился за мной:

– А может быть, это удача новичка.

Я бежала сквозь лабиринт деревьев и кустарников, уворачиваясь от

веток и перепрыгивая через упавшие, пока не добралась до мишени, которую

мы нарисовали на мешке, набитой соломой.

– Все честно, – сказал Джек, восхищенно улыбаясь щербатой улыбкой

Коллину. – И на том же самом месте.

В темноте я скользила пальцами вдоль мишени, пока не нашла

отверстие стрелы Коллина. Оно было немного выше по центру, чем мое.

Дыхание Коллина раздалось над моим плечом, и его рука скользнула

мимо моей. Его пальцы тоже нащупали вмятину на мишени.

– Видите, я же сказал вам, что не обманывал, – прогремел его голос у

моего уха.

– Тогда, я полагаю, вам действительно повезло, как новичку. – От его

близости мое дыхание стало прерывистым.

Коллин склонил голову набок, глядя на Джека, который оставался

рядом с мишенью:

– Возвращайся и скажи остальным, что ничья. Мы с Джулианой

отодвинем мишень еще на дюжину футов и проведем матч-реванш. На этот

раз мы повесим мишень на высокую ветку дуба.

Джек радостно закричал и помчался прочь. Но Коллин не двинулся с

места. Он остался стоять позади меня, прижимая меня к себе руками. Его

губы коснулись моего уха.

– Всю неделю я умирал от желания остаться с вами наедине.

Я задрожала от удовольствия.

– Мы не должны оставаться одни.

– Только на минутку, – прошептал он.

Он прижался губами к моей щеке. Тепло и мягкость его поцелуя

растопили меня, и я откинулась назад на него. Я не нашла в себе силы

отодвинуться.

– Помните, я говорил вам, что влюбляюсь в вас? – Спросил он.

Как я могла забыть? Я не могла думать ни о чем другом.

– Я много думал об этом. – Он обнял меня за талию и притянул к себе

так, что я оказалась в его объятиях, крепко прижавшись спиной к его груди. –

Это не так.

– Нет? – Я повернула голову так, чтобы видеть очертания его лица.

– Нет, я не влюбляюсь. Я уже влюблен.

– О! – Прошептала я, едва скрывая вдох облегчения.

В слабом лунном свете его улыбка лишила меня дара речи.

– Я люблю вас, Джулиана.

Слова, теплые и сладкие, вплыли в меня, как нежнейший летний

ветерок, лаская мое сердце и будоража кровь.

Он всмотрелся в мое лицо. Ждал ли он моего ответа?

Я никогда не встречала никого, похожего на Коллина, никогда не

испытывала той глубины эмоций, которую испытывала с ним. Проведя с ним

всю неделю в лесу, я, конечно, не могла отрицать своего влечения к нему. Но

была ли это любовь?

Он наклонился, и его дыхание коснулось моей щеки. Я откинула

голову назад. Если бы он снова захотел меня поцеловать, я бы не стала его

останавливать. Его дыхание задержалось над моими губами на несколько

долгих, сладких мгновений, а затем он накрыл мой рот своим. Мягкая

настойчивость двигалась против моей, заставляя бабочек порхать в моем

животе. Он отстранился слишком быстро, оставив меня дрожать и желать

большего. Я знала, что должна отвернуться, не дать ему возможности

поцеловать меня снова, но я не могла пошевелиться. И когда он поднял руку

и провел пальцами по моей щеке, я закрыла глаза, купаясь в его любви.

– Будьте моей женой. – Шепотом проговорил он и поцеловал меня в

лоб.

Его слова были настолько мягкими, что сначала я не была уверена, правильно ли я их расслышала.

– Я хочу жениться на вас, Джулиана, – сказал он громче, чуть

отстранившись.

Тут уже мои глаза распахнулись, и я напряглась.

– Я разговаривал с Бульдогом, – торопливо сказал он. – И он дал мне

разрешение просить вашей руки.

Я начала мотать головой, но серьезность на его лице остановила меня.

– Пожалуйста, Джулиана. Позвольте мне сделать вас своей женой и

увезти отсюда.

Завтра закончится его недельное пребывание здесь. Хотя он ни словом

не обмолвился об отъезде, а я не хотела поднимать эту тему, было понятно, что когда-нибудь ему придется уехать.

– Коллин… – начала я.

Он прижал палец к моим губам, чтобы остановить слова отказа:

– Вам здесь не место. Вы принадлежите мне, я смогу защитить вас и

позаботиться о вас, как вы этого заслуживаете.

Треск ближайшей ветки прорвался сквозь мою совесть. Я вырвалась из

объятий Коллина. Всего в нескольких футах, стоял Тэтч. Он уставился на

нас, его взгляд метался между мной и Коллином. Боль смешалась с гневом, исказившим его костлявое лицо:

– О, я понимаю, – сказал Тэтч напряженным голосом. – Ты встретилась

с ним, и теперь мы уже недостаточно хороши для тебя.

– Это неправда, – сказала я, потянувшись к другу.

Но Тэтч отступил на шаг, его глаза метали острые стрелы в мое сердце:

– Все в порядке. Выходи за него замуж. Мне все равно.

– Тэтч, – позвала я.

Но он отошел от меня еще на несколько шагов.

– Молчи. Убирайся отсюда. – Голос мальчика дрогнул от волнения. В

лунном свете я заметила слезы, струящиеся по его щекам. – Просто уходи со

своим дворянином. Скатертью дорога.

Прежде чем я успела остановить его или сказать что-нибудь еще, он

нырнул в кусты и убежал. Я погналась за ним, призывая остановиться, но он

нырнул еще глубже в густой кустарник. Наконец, я остановилась, мои плечи

опустились, отчаяние охватило меня.

– Он придет в себя. – Сказал Коллин сзади и уставился на темный лес, где исчез Тэтч. – Если он любит вас, то поймет, как и Бульдог, что со мной у

вас будет лучшая жизнь.

– Я не могу их оставить. – Слова слетели с моих губ прежде, чем я

успела подумать. Но как только они вышли, болезненная правда ударила в

груди.

– Они понимают, что это место не для вас. – Коллин обвел рукой

темный лес и притаившиеся тени. – Я забираю вас домой.

– Мой дом здесь, – заявила я. – А эти крестьяне – моя семья.

– Я знаю, что вы привязались к ним за эти годы. Но вам здесь не место.

– А где мое место, Коллин?

В моем голосе звучало все разочарование, накопившееся за последние

пару недель жизни в обоих мирах, и осознание того, что Коллин разрушил

мой тщательно выстроенный стереотип об аристократах. Он действительно

выиграл эту сделку.

– Я больше не вхожу в круг знати. Когда я жила у вас, всем было

видно, что я другая, что мне там было некомфортно.

– Вы привыкнете. Просто должно пройти какое-то время.

Я покачала головой:

– Я не хочу привыкать. После такой жизни и страданий моих друзей, как я могу вернуться к жизни в комфорте и богатстве?

– Но для этого вы и родились. Это ваше право по рождению.

Благородство у вас в крови.

– Я не смогу жить с полным желудком зная, что мои друзья голодают.

Я не смогу жить в тепле, зная, что они замерзают. И я не смогу наряжаться в

модные платья, зная, что они одеты в лохмотья.

Он ничего не ответил, только сорвал с головы шапку и запустил

пальцы в волосы. Битва бушевавших чувств, отразившихся на его лице, разрывала меня на части.

– Я должна остаться и помочь им.

– Мы можем найти другой способ облегчить их страдания. – В его

голосе слышалось отчаяние.

– Я их не брошу. Они рассчитывают на меня.

– Они обойдутся и без вас. У них есть Бульдог.

– Я не могу позволить им... позволить ему... встретиться с моим дядей в

одиночку. – Я склонила голову. – Это моя вина и вина моего отца в том, что

они вынуждены жить как изгнанники в лесу.

Он потянулся к моим рукам:

– Это не ваша вина, Джулиана. – Я наслаждалась силой его пальцев. Но

от этого на сердце было еще тяжелее.

– Если бы мой отец не начал крестьянское восстание, они не

присоединились бы к нему и не стали бы вне закона. Если бы только мой

отец довольствовался миром, они все еще были бы в безопасности в своих

домах, а не в лесу в пещерах.

Коллин покачал головой:

– Вы не можете винить ни отца, ни себя. Ваш дядя – жестокий человек, и он плохо обошелся бы с ними и без восстания. Вы сами говорили о его

непрекращающейся жадности и несправедливом налоговом бремени.

– Но многие законы – результат действий моего отца. Мой дядя

наказывает народ за мятеж.

– Ваш дядя наказывает людей, потому что он зверь.

Я вырвалась из его рук:

– Я должна остаться и помочь исправить ошибки.

– Кража нескольких мелких драгоценностей у беспомощных дворян и

женщин – это решение вопроса? – Его лицо потемнело от разочарования.

– По крайней мере, это наполняет желудки моих друзей.

– И как долго? Как долго, по-вашему, вы сможете продолжать в том же

духе, скрываясь в лесу в образе Бандита в плаще?

– До тех пор, пока Бог это позволяет, – возразила я, хотя в глубине

души не была уверена, что Бог одобрял то, что я делала.

– Бульдог не хуже меня знает, что лорд Уэссекс поймает вас и это

только вопрос времени. А когда он узнает, что вы женщина и пропавшая

племянница, он сдерет с вас кожу живьем.

От спора наши голоса стали звучать взволнованно и громко, и я

понимала, что остальные услышат нас и скоро придут узнать, что случилось.

– Я не могу выйти за вас замуж, Коллин.

– А я не могу позволить вам остаться здесь и рисковать своей жизнью.

– Это мой выбор.

Он прищурился:

– Я перекину вас через плечо и унесу отсюда, если понадобится.

– Я просто снова убегу. – Я уставилась на него.

Он оглянулся. Бульдог прорвался сквозь кусты и чуть не врезался в

нас. В обеих руках он держал охотничий нож, а лицо его было искажено

свирепой гримасой.

– Что происходит? – Спросил он, оглядываясь по сторонам.

Я не могла ему ответить. Коллин сжал губы в молчании.

Остальные прорвались через лес, держа оружие наготове, на их лицах

стояла тревога.

– Он сделал тебе больно? – Бульдог прыгнул на Коллина, схватил его

за шею и приставил нож к вздувшейся вене.

– Нет! – Воскликнул я.

Но Бульдог не шевельнулся. Его тяжелое дыхание говорило о том, что

он торопился мне на помощь. Несмотря на то, что Бульдог был жестким и

злым, он любил меня. Я не могла оставить его. Только не после всего, что он

делал для меня все эти годы.

– Я сделал предложение Джулиане, – сказал Коллин. – Но она решила

остаться здесь.

Рука Бульдога упала. Его маленькие круглые глазки впились в меня, и, казалось, спрашивали, уверена ли я.

Я молча кивнула:

– Теперь это моя жизнь. Я больше не принадлежу тому миру.

Бульдог переводил взгляд с меня на Коллина, изучая нас обоих.

Наконец, он пожал плечами:

– Я не буду заставлять тебя.

Что-то в его тоне подсказало мне, что с Коллином я буду в большей

безопасности. Но я знала, что он говорил правду – он не заставит меня делать

то, чего я не хочу.

Я чувствовала пристальный взгляд Коллина на себе, но не могла

встретиться с ним взглядом. Я слишком боялась, что если снова посмотрю в

его глаза и увижу его любовь и тоску, то не смогу устоять. Мы стояли в

тишине, только холодный ветерок шелестел в ветвях, приникал под мой

плащ, вызывая озноб. Я проигнорировала боль в груди и отогнала все мысли

о том, чтобы быть с Коллином. Он жил такой роскошной жизнью, против

которой я боролась. И хотя я заметила, что он начал сострадать бедным и, возможно, даже станет великодушным правителем своих земель, я никогда

не смогу быть с ним. Мы принадлежим разным мирам. И насколько я могла

судить, эти миры невозможно соединить.

Я глубоко вздохнула и заставила себя мыслить рационально, как

всегда. Я вздернула подбородок и распрямила плечи. Затем сняла его кольцо

с большого пальца, подошла к нему и сунула его ему в руку:

– Я не люблю тебя, Коллин, и никогда не полюблю.

Коллин резко выпрямился, и воздух со свистом вырвался из его легких, словно кто-то ударил его кулаком в живот. Даже если я не любила его, он

мне нравился. Даже очень. Возможно, даже больше, чем я хотела себе

признаться. Но, произнеся обидные слова, я оттолкну его. И его уход будет к

лучшему. Я не могла втягивать его в свою войну. Это не подходящий образ

жизни ни для кого. Если мне приходилось так жить, то не зачем причинять

вред еще и ему. Для нас обоих будет лучше, если он уйдет, а мы сделаем вид, что никогда не встречались.

Печаль отразилась в его глазах, когда пальцы сомкнулись вокруг

кольца. Я отступила назад, не совсем понимая, почему мне так больно

выпускать кольцо.

– Думаю, пора прощаться, – хрипло произнес он.

– Да, наверное.

– Тогда до свидания, Джулиана.

– До свидания, милорд.

Он повернулся, чтобы уйти, но я не была готова к резкой разрывающей

боли в груди. С каждым его шагом я понимала, что он уносит с собой мое

сердце, оставляя на его месте болезненную зияющую пустоту.

Глава 14

Я сидел за столом, положив голову на руки. Ветер выл сквозь щели

ставень на окнах. Капли дождя падали через дымоход и шипели, испаряясь

на слабом огне. Я не обращал внимания на угасающее тепло солнечного

света в вечерних сумерках, ночной холод и вползающий новый день. Мне

было все равно, что мой живот сжимался от голода. Я сидел на том же самом

месте, как и почти двадцать четыре часа назад, когда вернулся домой. Я не

мог ни о чем думать, как кроме того, что потерял Джулиану. То, что она не

любила меня. Что она не хотела быть со мной.

Я застонал и снова уставился на кольцо, которое она отдала.

Сначала я был в бешенстве. Я выбрался из леса Уэссекса, бушуя и

бормоча, ошеломленный от того, что ей хватило смелости отклонить мое

предложение и прогнать меня. Я сказал себе, что, если она полна решимости

носиться по лесу, как дикий зверь – пожалуйста. Но чем дальше я от нее

отдалялся, тем больше угасал мой гнев. Когда я, наконец, добрался до

сторожки замка, все следы ярости рассеялись, сменившись пульсирующей

болью.

Как сейчас… эта тупая боль разрывала мое сердце.

– Джулиана, – прошептал я пересохшим горлом.

Я чувствовал себя ужасно каждый раз, когда меня пронзала мысль о

том, что она сидит где-нибудь на дереве, готовая прыгнуть на какого-нибудь

дворянина, чтобы отнять у него несколько драгоценных камней. Отличный

трюк, даже забавный – помню по собственному ограблению. Но я с ума

сходил при мысли о том, что она будет повторять это еще с кем-то. С криком

отчаяния я вскочил на ноги, уронив с грохотом стул. Вдохнул, выдохнул… и

швырнул кольцо. Оно пролетело через всю комнату, стукнулось о дверь и

покатилось обратно по полу к середине комнаты. Я лучше умру, чем позволю

ей причинить себе вред. Я не смогу и не буду сидеть в замке, пока она

подвергает свою жизнь опасности. Я могу только вернуться и силой увести

ее из леса, другого выхода не было. Я запру ее в одной из башен, пока не

добьюсь от нее обещания не убегать.

Твердым шагом я пошел к двери. Но остановился и уперся лбом в

резные панели. Разве можно ее заставить жить здесь? Она будет только

ненавидеть меня. А как я смогу это вынести?

Я развернулся и оглядел комнату. Мое сердце билось от

необходимости что-то сделать. Что угодно. Я не мог сидеть, запертым в

комнате, пока она где-то там, в лесу и только Бог знает, с какими

неприятностями она сможет столкнуться. Если я останусь тут еще немного, то сойду с ума.

Мой взгляд упал на открытую бухгалтерскую книгу, перо лежало

рядом с открытой чернильницей. Я прищурился, глядя на черное пятно внизу

страницы, где Уильям небрежно оставил перо. Цифры кричали о богатстве, о

самом крупном состоянии этой части страны. Я смогу использовать часть

этого состояния, чтобы обеспечить Джулиану и крестьян, убежавших от

лорда Уэссекса. Можно даже переселить крестьян на хорошую землю, построить им дома, обеспечить едой и одеждой. И если я приведу их на свою

землю, то смогу уберечь от лорда Уэссекса. Я смогу присматривать за

Джулианой и сделать так, чтобы Уэссекс больше никогда ей не угрожал.

Мой пульс стал замедляться, и я вздохнул, чтобы окончательно

успокоиться. Привести Джулиану и ее людей на землю Гудрича было

идеальным решением. Я смогу дать им еду и одежду, в которой они

нуждаются, особенно с приближением зимы.

Я открыл дверь. Кровь растеклась по венам, разум прояснился.

– Уильям! Подойдите немедленно! – Мой управляющий знал, что

нужно было сделать.

Я уверенным шагом, без паники направился обратно к столу.

Несколько минут я изучал цифры на страницах бухгалтерской книги,

пытаясь разобраться в них. Когда дверь со скрипом открылась, я с

облегчением выдохнул.

– Уильям, мне нужна твоя помощь.

– Уильяма нет.

На тихий голос своей сестры я поднял глаза. Она стояла в дверях, ее

руки плотно сжатые лежали впереди, худое лицо вытянуто. Платье измято, а

обычно аккуратно заплетенная коса, была неопрятной и растрепанной, как

будто она спала полностью одетой и не успела привести себя в порядок.

– Пошли за ним. Он мне нужен прямо сейчас.

Я отодвинул брошенное перо в сторону и нахмурился, посмотрев на

чернильное пятно, которое Уильям поставил в книге. Он неуклюжий, но, когда дело доходило до бухгалтерии, обычно был дотошным.

Айрин так и стояла в дверях.

– Уильяма больше нет.

Я поднял взгляд на ее странный тон:

– Ты имеешь в виду, что он мертв?

Она опустила голову, уставившись на туфельку, выглядывавшую из-под подола ее юбки:

– Я не знаю.

Дрожь поднялась по моему позвоночнику, но я расправил плечи и

приготовился к бою:

– Перестань говорить загадками и объясни.

Она заметно сглотнула:

– Шериф лорда Уэссекса забрал Уильяма на допрос.

На мгновение я подумал, что неправильно услышал Айрин. Но при

взгляде на ее опущенные плечи, у меня волосы на затылке зашевелились.

– Шериф лорда Уэссекса забрал моего самого доверенного слугу? На

допрос?

Айрин кивнула.

– И почему он допрашивает Уильяма?

Я задал этот вопрос, а в животе все скрутило в узел от страшных

подозрений.

– Он заинтересовался леди Элеонорой Делакруа.

Сердце стукнулось о ребра.

– А что именно хотел узнать лорд Уэссекс?

– Она показалась ему знакомой.

– И...?

– И после долгих размышлений он решил, что никакая леди по имени