Текст книги "Любовные прикосновения"
Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
– Мой ответ: нет, Чезз! Не-е-ет! Это просто неэтично!
– Этично… – эхом повторил он, будто это слово смутило его. – Разве это значит «справедливо» и «правильно»?
– Верно. Не значит.
– Однако справедливо и правильно то, что Флауэр платит тебе два доллара в час и держит твой талант под замком?
В его голосе звучало возмущение ее положением.
Их беседу прервало появление главного блюда, но она даже не притронулась к нему. Спор лишил ее аппетита. Перед ней стоял выбор: либо стать соучастницей Чезза, либо отказаться от такой превосходной возможности. Но он с такой жадностью набросился на еду, что не сразу заметил ее состояние.
– Ларейна, не надо переживать! Если ты из-за моего предложения чувствуешь себя неловко, finito.[29]29
Покончим с этим (итал.).
[Закрыть] Ешь, пожалуйста!
И он постучал вилкой по тарелке. – Я заказал это специально для тебя.
Она заставила себя проглотить кусочек. Это была камбала с бархатистым сливочным соусом, приправленным щавелем, и с гарниром из крошечных картофелин и моркови, сладкой как мед. Один глоток – и аппетит вернулся к ней. Ужин – по его выбору – в точности соответствовал ее вкусам. Все это прекрасно дополняло восхитительное вино. Лари пила один бокал за другим и даже не заметила, как официант открыл вторую бутылку.
Напряжение в отношениях между ними исчезло, как и подозрительность Лари по поводу его намерений вовлечь ее в свои сомнительные дела. Вечер проходил именно так, как ей и хотелось. Это было приятное развлечение после разочарований на службе. Чезз смешил ее разлитыми забавными историями из своей жизни в Риме, с юмором рассказывая о неприятностях, случившихся с ним, когда он занялся продажей гамбургеров. В ответ Лари поведала ему о причудах Флауэр и о своем соседстве с мафиозо.
Подали свежую малину, потом кофе и, наконец, по небольшой рюмке самбуки – итальянского ликера, на поверхности которого мерцало яркое синее пламя. Когда оно потухло, Чезз поднял рюмку и произнес тост:
– Al'mia Beatrice,[30]30
За мою Беатриче! (итал.).
[Закрыть] – сказал он, глядя на нее своими зелеными глазами.
На этот раз Лари воздержалась от замечаний. Она чокнулась с ним и выпила ликер.
По пути домой она чувствовала, что плывет в восхитительном тумане. Присутствие Чезза пьянило не меньше, чем вино. Бросив взгляд в окно на ковер мерцающих огней, она забыла о том, что машина мчится по мосту, и вообразила, что летит. Чезз тоже знал, когда лучше помолчать. Он заключил ее в объятия, она прильнула к нему, и они полетели вместе. Наконец, когда они стали спускаться, приближаясь к сверкающей земле, Чезз увлек ее в другой полет. Он нежно повернул к себе ее лицо и поцеловал.
Ощутив теплое прикосновение его губ, Лари почувствовала головокружительное волнение. Разве она не ждала этого момента с того самого вечера, когда впервые увидела его? О да, у нее было множество разумных причин, чтобы избегать Чезза Даниели, но все они ничего не значили по сравнению с бешеным желанием, охватившим ее. Лари повернулась, чтобы обнять его. Погрузив пальцы в шелковистые волосы Чезза, она открыла рот, чтобы полностью ощутить вкус его губ. Она задрожала, когда его рука скользнула ей под жакет и стала поглаживать ее бедро.
– Чезз! – прошептала она.
Она надеялась, что он понял ее призыв.
Автомобиль остановился. Лари увидела лакированную дубовую дверь особняка. Она сжала его руку, вышла из автомобиля и потянула Чезза за собой. Остановившись у двери, он снова поцеловал ее – глубоко, страстно. Лари прервала поцелуй только для того, чтобы достать ключ из кармана.
Но, открыв дверь, она заметила, что он отступил на два шага назад.
– Не уходи! – произнесла она, не в состоянии скрыть мольбы в голосе.
– Я бы не ушел. Но я не смогу вынести, если завтра та возненавидишь меня! – ответил он.
– Я ни в чем не буду обвинять тебя, Чезз. Это мой выбор!
– Дорогая Лари, что бы ты ни говорила, завтра, когда взойдет солнце, ты будешь думать иначе. Я знаю о твоем прошлом. Если ты почувствуешь себя покинутой… это выпустит на свободу слишком много призраков, которые будут преследовать тебя. Я не могу допустить этого. Я знаю, ты не простишь меня.
То, что он так хорошо понимал ее, только заставило Лари еще сильнее желать его. Она потянулась к нему. Чезз взял ее за руки, но по-прежнему держался на расстоянии.
– Мне нечего будет прощать тебе! Ты ведь не даешь никаких обещаний, – сказала она.
Чезз колебался еще мгновение, а потом позволил Лари втащить себя в дом.
Как он уже давно говорил ей, это был его талант, переданный ему по наследству: способность угождать женщине, посвятить всего себя этому «искусству», как другие посвящают свою жизнь живописи или литературе.
Все, что делал Чезз – то, как он передвинул лампу в спальне, чтобы свет падал в нужном направлении, когда они занимались любовью; ритм, который он задал своими медленными ласками; доверительный шепот, которым учил Лари, как ей следует двигаться; поцелуи, которыми осыпал ее; прикосновения его губ, – все это ласково вело ее по тропе возбуждения, которая поднималась все выше и выше, пока она не почувствовала, что каждый ее нерв трепещет от наслаждения и все существо стремится к волшебному к взрыву.
Лари ощущала, что Чезз все время контролирует себя. А он все приближал ее к краю пропасти, потом бережно уводил обратно, затем делал еще несколько шажков, останавливался и снова подталкивал ближе, ближе…
– Чезз! – взмолилась она наконец и, обвив руками его гладкую спину, прижалась к нему и заставила еще глубже погрузиться в себя.
Но он знал, как сделать ожидание более восхитительным и непереносимым.
– Mia Beatrice! – прошептал он, припав к ее шее, вышел из нее и снова подставил ей свои губы.
Лари хотелось доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей, но его, казалось, ничто не интересовало, кроме одного: как сделать эти мгновения чудесными для нее. Когда Чезз, наконец снова глубоко погрузился в нее и вызвал оргазм, она неистово вцепилась в него, словно только так могла удержаться и не взлететь.
– О… силы небесные! Чезз, ты – что-то… необыкновенное… – выдохнула Лари, когда он приподнялся и взглянул на нее.
Постепенно отдельные части ее тела, которые расплавились и превратились в чистые ощущения, снова слились вместе в единое целое.
– Силы небесные тут ни при чем, cara.
Чезз поднялся с кровати, подошел к окну и стоял, в задумчивости глядя на улицу.
Лари наблюдала за ним, восхищаясь его телом. Небольшие бугорки мускулов у него под кожей слегка оттенялись светом, исходившим от уличных фонарей.
– Что случилось? Я разочаровала тебя? – спросила она. – Нет, cara. Это я сам себя разочаровал.
– Но ведь ты был просто бесподобен, Чезз! Никто не смог бы…
– Я имел в виду не это.
Он повернулся и посмотрел на нее, обнаженную, раскрывшуюся для него. Его взгляд был подобен прикосновению, которое снова начало возбуждать ее.
– Я нарушил обещание.
– Никаких обещаний не было.
– Это обещание я дал сам себе… несколько лет назад. Лари вопросительно взглянула на него.
– Я обещал, что если я когда-нибудь захочу быть с женщиной исключительно по любви… то этой женщиной будешь ты, и что это никогда не случится по какой-нибудь другой причине.
Она подумала о том, сможет ли когда-нибудь заставить его полюбить себя так сильно. Или, возможно, это безумие – даже пытаться добиться этого? С тех пор, как она впервые приблизилась к нему, ее втянуло в поле могучей магнетической силы. Но на самом деле пульсирующим центром этой силы было не сердце – как тогда, так и сейчас. И он сказал ей, что испытывает то же самое. Это не любовь.
Лари протянула к нему руки.
– Я ни о чем не жалею.
Чезз еще на мгновение задержал на ней взгляд, а потом начал собирать одежду, брошенную возле кровати.
– Не уходи! Останься на ночь!
– Чтобы тем самым умножить свой грех? Я не смог устоять перед тобой, Лари, и поступил неправильно!
– Нет! Не понимаю, почему ты так говоришь…
Чезз быстро оделся. Очевидно, ему не терпелось поскорее уйти.
– Чезз, я хотела тебя! И сейчас хочу!
Он остановился возле кровати. Его взгляд пробежал по ее телу. Лари снова охватила дрожь воспоминаний, она уже была готова пожертвовать своей гордостью, вцепиться в него, умолять его. Он потянул простыню и накрыл ею Лари.
– Я неподходящий мужчина для тебя, Лари. Давай закончим на этом!
Она больше не могла упрашивать его. Ведь, в конце концов, таковы были условия, на которые они согласились. Никаких обещаний, никаких обвинений.
В дверях спальни Чезз снова задержался.
– Buonanotte, mia Beatrice. Perdoname,[31]31
Спокойной ночи, моя Беатриче. Прости меня. (итал.).
[Закрыть] – прошептал он. Лари смотрела в сторону. Несколько мгновений спустя она услышала, как дверь ее квартиры открылась и тихо закрылась.
Что он сказал? Это звучало как «прости меня!».
Но в те мгновения, когда воспоминания о его прикосновениях были еще так свежи и Лари ощущала их повсюду на своей коже и внутри себя, она не могла представить себе, зачем ему было просить у нее прощения.
Ее тело содрогалось от неудовлетворенного желания. Она задремала только после того, как оживила в своих фантазиях его прикосновения и довела себя до оргазма.
Проснулась она вместе с первыми порывами того самого гнева, который Чезз и предсказывал. Все его красивые слова, его доброта и предупредительность и, наконец, его близость, не имеющая себе равных, – все это только для того, чтобы отвергнуть ее с извинениями, как если бы он взял ее силой!
Его Беатриче! Любовь столь совершенная, что ее невозможно достичь! Черт побери, ей не хотелось быть богиней, поставленной на пьедестал! Однако теперь Лари поняла, что если ей хочется опуститься на уровень обыкновенных людей, она не должна ожидать от него, что он стащит ее с пьедестала. Ей придется сделать еще несколько шагов вниз, чтобы встретиться с ним.
– Так как же, ты говоришь, эта клиентка узнала о тебе? – спросила Флауэр, не отрывая глаз от кипы поэтажных планов, лежавших на ее рабочем столе. Несколько дней, которые она провела в Калифорнии, привели к задержке работы над другими проектами, и теперь она пыталась наверстать упущенное время.
Лари подумала, что наступил идеальный момент, чтобы выдвинуть предложение, которое высказал Чезз. В то утро она направилась прямиком в кабинет Флауэр, описала ей огромный особняк на пляже и сообщила, что у нее появилась возможность оформить его интерьер – разумеется, от имени фирмы и под надзором Флауэр.
Флауэр удивила Лари тем, что с уважением выслушала ее до конца. Однако теперь ей показалось, что отсутствие реакции было вызвано всего лишь тем, что Флауэр не обратила внимания на ее слова.
Лари объяснила все с самого начала.
– Это благодаря моей маме…
– Разве твоя мать не умерла много лет назад?
– Нет! Она не умерла! – резким голосом вскрикнула Лари.
Эти слова моментально вызвали у нее потрясение, хотя были всего лишь результатом праздных сплетен. Внезапно ее стала изводить суеверная мысль о том, что судьба Катарины может каким-то образом подвергаться опасности из-за лжи, которую она сейчас рассказывает. У Лари возникли сомнения, сможет ли она продолжать этот обман.
Флауэр проницательно посмотрела на нее.
– Прости меня, дорогая! Но ведь людей так легко ввести в заблуждение! Ведь она исчезла на многие годы там, за железным занавесом. Разве это неправда?
– Да, – спокойно ответила Лари.
– Так, значит, эти люди – ее друзья еще с тех времен, когда она играла на сцене – кажется, в Венгрии?
– В Чехословакии. Но они не совсем ее друзья.
Лари умолкла.
– Флуаэр, извините меня… Я ошиблась, побеспокоив вас этим предложением. Возможно, я к этому еще не готова, и я вижу, как вы заняты…
– Ох, чепуха! – разразилась речью Флауэр. – Ты ведь должна где-нибудь начать! Клиент дает тебе эту работу, и пока я здесь и готова подстраховать тебя, разве могут возникнуть какие-нибудь трудности?
Лари уставилась на нее, не в силах поверить, что с такой легкостью добилась продвижения вперед после всех своих тщетных усилий.
– Если вы полагаете, что я смогу справиться с этим заказом, то почему никогда не давали мне шанса прежде?
– По той же самой причине, по которой держу в задней комнате остальных девушек, – весело ответила Флауэр. – Такая красавица, как ты… Могу ли я ожидать, что ты надолго останешься здесь? Кто-нибудь придет, женится на тебе, ты упорхнешь и будешь заниматься домом. Зачем мне тратить время, передавая тебе все, что я знаю?
– Но ведь… вы сказали, что приглашаете меня сюда как раз для этого!
Флауэр замигала глазами.
– Я так говорила?
Она пожала плечами.
– Ну что ж, полагаю, я еще не готова передать факел. Но уж если ты подняла этот вопрос…
Чувство вины, возникшее у Лари из-за того, что она солгала, хотя и без злого умысла, тут же испарилось. Она поняла, что без этого у нее, может быть, так никогда и не появилось бы шанса. Флауэр, очевидно, была по-прежнему сильна и не имела ни малейших намерений оказать кому-нибудь щедрую поддержку.
– Ну хорошо, начинай! – нетерпеливо бросила Флауэр, выходя из-за стола. – Позвони клиенту, назначь встречу, чтобы осмотреть дом. Дай им возможность рассказать тебе о своих надеждах и мечтах, сними все необходимые размеры, проникнись какими-то идеями! Ну, ступай, ступай, ступай!
Лари вышла, испытывая облегчение от того, что Флауэр больше не стала ее расспрашивать. Ведь Чезз даже не сообщил ей имя своей клиентки. Он не сказал также, где она могла бы разыскать его, если передумает. Но Лари сложила вместе те немногие отрывочные сведения, которые у нее были – Бостон, суд, развод, – и ей удалось узнать фамилию адвоката принца Марко Даниели. Она попросила его передать Чеззу, чтобы он связался с ней.
Он позвонил ей в тот же день после обеда и воскликнул: – Meraviglioso![32]32
Чудесно (итал.).
[Закрыть] Нам будет весело работать вместе, правда? Дело и удовольствие, cara – у нас будет сразу и то, и другое!
Чезз извинился и сказал, что не может больше говорить, так как звонит из здания суда и перерыв уже кончается.
Но еще долго в ее ушах звучали его слова. Лари хотела получить как можно больше удовольствия, которое он мог ей дать, не говоря уже о деле.
Она размышляла: возможно, если она слезет со своего пьедестала, это будет самый быстрый способ подняться на несколько ступенек вверх.
ГЛАВА 27
Лари свернула свою рулетку и закончила записывать размеры в блокнот. Комната, маленькая, шестиугольная, была расположена в башенке, венчавшей крышу особняка, который Чезз приобрел от имени своей клиентки. Дом был построен на пляже Саутгемптона сто лет назад, когда эта часть побережья Лонг-Айленда сделалась летним прибежищем богатых нью-йоркцев. Он был спроектирован для корабельного магната, который хотел, чтобы в нем воплотились очертания его пароходов, поэтому в длину особняк был гораздо больше, чем в ширину. Огромный салон, имеющий форму арки, был обращен в сторону моря и его окружала палуба. Когда Лари впервые пришла сюда одна, чтобы осмотреть дом, она затруднялась назвать это сооружение странным или просто уродливым.
Башенка, по замыслу архитектора, должна была изображать капитанский мостик. Из ее окна, которое шло по кругу, Лари осмотрела участок земли – двенадцать акров с садом, бассейном, теннисным кортом и коттеджем для гостей. Бассейн потрескался и не мог удерживать воду, поверхность теннисного корта была размыта, а коттедж кишел грызунами. Эти недостатки, а также растущие налоги на землю отбивали у покупателей охоту платить двенадцать миллионов долларов, которые запрашивал последний хозяин имения, умерший три года назад.
Однако за лужайками и пляжем, покрытым белым песком, открывался захватывающий вид Атлантического океана, который в тот день сверкал под апрельским солнцем. Тот, кому по средствам отреставрировать и содержать этот дом, вознаградит себя сполна. Поскольку услуги Чезза как консультанта вознаграждались определенным процентом от стоимости, для него было выгоднее выбрать дорогостоящий объект. Дом предназначался для использования только в течение нескольких летних недель, но клиентка не возражала против его высокой цены. Она принадлежала к семье немецких промышленных магнатов и, очевидно, владела огромным состоянием.
Лари еще не встречалась с покупательницей. Вся информация исходила только от Чезза. Он оставался в Бостоне, позвонил ей дважды. В первый раз – чтобы сообщить, что американские адвокаты его клиентки посылают чек на десять тысяч долларов в качестве предварительной оплата. Прошлой ночью он позвонил и настоял на сегодняшней встрече, чтобы посмотреть, как продвинулась ее работа. Все их беседы носили исключительно деловой характер. Обычное возбуждение Чезза, очевидно, улеглось под влиянием сражения между его отцом и мачехой, которое он наблюдал в зале суда.
Лари работала над проектом уже две недели. Она выполнила подробные эскизы того интерьера, который представляла в своем воображении. Стены будут разрушены, чтобы расширить пространство, оконные проемы будут сделаны в других местах, лестничные клетки – расширены. Зная, что против высокой стоимости возражений не будет, Лари решила наложить на все печать своей индивидуальности и проследить за тем, чтобы ее указания были выполнены неукоснительно.
Она взглянула на наручные часы. Лари надеялась, что приедет сюда из города вместе с Чеззом, но он сказал ей, что прибудет прямо из Бостона и встретится с ней в доме в час дня. Сейчас было уже почти три часа. Лари спустилась из башенки по спиральной лестнице и начала снова обходить комнаты, делая заметки, рисуя в воображении свои замыслы и подбирая необходимые цветовые оттенки. Она снова напомнила себе, что в доме не будет комнат для детей. Чезз сообщил, что дом предназначается только для супружеской четы и их гостей, которых они любят принимать в большом количестве. Взглянув на дюжину спален на втором этаже, Лари мысленно подтвердила свой план объединить три из них в одну роскошную главную спальню, обращенную в сторону океана, и увеличить несколько других. Она напомнила себе: необходимо сказать Чеззу о том, что нужно нанять архитектора, который составит подробный план работ и получит разрешение на их проведение.
Тут Лари услышала вблизи дома какой-то шум, который быстро нарастал, становясь все громче. Она поспешила на улицу. На лужайке за домом только что приземлился блестящий черный вертолет. Вращение несущего винта прекратилось, открылась боковая дверца, и опустился трап. Появилась женщина, подобная статуе. Она застыла, стоя на трапе и осматривая свою собственность. С первого же взгляда Лари поняла, что это и есть ее клиентка. На ней был комбинезон из серебристой ткани космического века, широкополая белая фетровая шляпа с лентой из кожи кобры и сапожки из кожи аллигатора. Лицо ее скрывали синие солнцезащитные очки, но когда она повернулась, Лари увидела водопад каштановых волос, собранных на затылке в «конский хвост», и недовольно надутые губки, подведенные бледно-розовой помадой. Кольцо с большим бриллиантом, сверкавшее у нее на руке, и свисавшие из ушей изумрудные серьги не соответствовали стилю ее одежды, однако она воспользовалась привилегией сказочно богатой женщины самой задавать моду, а не следовать за ней. Лари изобразила приветственную улыбку и пошла навстречу, чтобы поздороваться с заказчицей. Чезз не упоминал об этом, но, очевидно, сегодняшняя встреча была назначена для того, чтобы его клиенты одобрили идеи Лари. Ей хотелось бы, чтобы Чезз приехал вовремя и представил их друг другу.
Когда они встретились на траве лужайки, женщина сняла очки и смело протянула Лари руку.
– Guten Tag,[33]33
Добрый день (нем.).
[Закрыть] мисс Данн. Я – баронесса Эльзебет фон Мекк. Благодарю вас за то, что встретились с нами, хотя мы уведомили вас о встрече совсем недавно.
Лари заметила, что рукопожатие у нее сильное. Всматриваясь в лицо баронессы, она увидела в нем классические черты вагнеровской девушки с Рейна – бледно-голубые, как лед, глаза, прямой нос, высокие скулы, точеный подбородок. Очень красивая, но холодная и жесткая. О ее возрасте было трудно догадаться – что-нибудь от тридцати с небольшим до пятидесяти. Лари подозревала, что именно благодаря пластическим операциям следы прожитых лет были стерты с ее лица, так же как и нежность.
– Никаких проблем, баронесса! Я к вашим услугам! Лари заметила, что женщина употребила слово «мы» Она бросила взгляд в сторону вертолета.
– А что, барон тоже приехал?
– Барон?!
Из-за немецкого акцента тон ее голоса казался еще более озадаченным.
– Надеюсь, что нет. Он умер уже шесть лет тому назад. Хотя мне часто кажется, что призрак этого старого ублюдка повсюду преследует меня, чтобы пронюхать, как я трачу его денежки!
Лари выдавила из себя улыбку. Ей было неловко от этого тевтонского юмора.
– Ну что ж, начнем осмотр? Мистер Даниели к этому времени должен быть здесь, но…
Прежде чем она успела закончить своп извинения, Чезз появился в двери вертолета – в белых брюках и в свитере для игры в теннис – и спрыгнул вниз.
– Извини, Элли, – произнес он, обращаясь к баронессе. Я только что закончил разговор по телефону.
Баронесса обвила руками его талию.
– Nichts zu sagen, Geliebte.[34]34
Не надо ничего говорить, любимый! (нем.).
[Закрыть] Мы с мисс Данн уже поздоровались.
Лари уставилась на Чезза. Как трогательно наивна она была! Судя по манере, с которой обнимала его баронесса, по тому, каким гортанным становился тембр ее голоса, когда она говорила с ним, было очевидно, что они находятся в самых близких отношениях. Теперь Лари было понятно, почему Чезз темнил до самого последнего момента. Желание обвинить его, ударить или убежать – все это боролось в ней со стремлением сделать вид, будто все идет как надо. Разве она не клялась, что не будет никаких взаимных обвинений? Кроме того, именно благодаря ему она получила такую колоссальную возможность.
Чезз смотрел на нее несколько вызывающе. Ее рука, державшая блокнот, словно окаменела, Лари хотелось швырнуть его Чеззу прямо в лицо.
– Может быть, начнем с того, что обойдем участок? Или вы желаете вначале осмотреть дом? – спросила она наконец.
– Дом, – ответила баронесса, и ее рука еще крепче обхватила талию Чезза. – Я не могу ждать, мне не терпится посмотреть, что ты для нас купил, Liebling.[35]35
Любимый (нем.).
[Закрыть]
В течение следующего часа Лари раз двадцать была близка к тому, чтобы потерять контроль над собой, бросить на пол эскизы, кинуться к автомобилю и уехать подальше от этого места. Руки баронессы все время обнимали Чезза, и она непрерывно ворковала ему на ухо всякие нежности по-немецки, в то время как Лари водила их из комнаты в комнату, описывая детали задуманного оформления интерьера.
Сохранять самообладание ей помогало не столько желание удержать работу, сколько постоянные напоминания самой себе о том, что все случившееся сейчас для нее не новость. Задолго до этого момента Лари из уст Чезза узнала о его жизненном кредо. Если она поверила в то, что Даниели-младшего можно переделать, то ей следовало винить в этом только саму себя.
И чем дольше она сдерживала себя, тем ярче сверкала перед ней эта поистине золотая возможность. Баронесса, казалось, была настолько поглощена Чеззом, что без всяких возражений выслушала все предложения Лари и во всем положилась на мнение Чезза. Когда он выразил одобрение, этого было достаточно. Он поддержал все, что рисовала в своем воображении Лари, какими бы радикальными и дорогостоящими ни были перемены. Столовая со стеклянной стеной, из которой открывался вид на океан, а перед ней бассейн… Потолок первого этажа следовало убрать, чтобы сделать большую высокую гостиную. Хорошо бы также устроить солярий с зимним садом. Когда Лари узнала, что клиентка – родовитая немка, этого ей было достаточно, чтобы догадаться, что интерьеры остальных ее домов, по всей вероятности, темные и мрачные. Поэтому она предположила, что светлое и просторное жилище внесет в ее жизнь приятное, освежающее разнообразие.
Только когда они закончили обход, поднявшись в башенку, Чезз заговорил первым, не дожидаясь, пока это сделает Лари.
– Вот что больше всего подкупило меня в этом доме, Эльзе! Нужно сохранить первоначальную идею – нечто вроде капитанского мостика. Мужественный морской стиль. Латунь и темное дерево. Стены, возможно, следует покрасить в темно-синий цвет, а отделка будет белой…
– Как хочешь, Liebling, – отозвалась баронесса. – В конце концов, ведь это будет твой дом! Где еще та сможешь отдохнуть от меня.
При этих словах она соблазнительно понизила голос. Это было уже слишком! Лари выскользнула из комнаты и спустилась вниз по спиральной лестнице, оставив их наедине обсуждать детали интерьера… Она представляла себе, чем они занимаются там, наверху: вероятно, баронесса проявила свою властную страсть. Лари, сердитая, шла к входной двери. Она уже взялась за дверную ручку, когда услышала на лестнице их шаги.
Чезз позвал ее:
– Лари!
«С этим надо свыкнуться!» – приказала она себе.
– Я здесь, внизу! – крикнула она в ответ.
Когда они присоединились к ней, Лари заметила, что баронесса слегка покраснела. На ней уже не было фетровой шляпы, она держала ее в руках.
– Дом просто wunderbar![36]36
Чудесный! (нем.).
[Закрыть] – сказала она Лари. – Он будет sehr schon.[37]37
Очень красивый (нем.).
[Закрыть] Идеи мисс Хейли превосходны!
Идеи мисс Хейли? Все это время Лари сдерживалась ради приобретения опыта. Но она совсем забыла о том, что Чезз провернул дело так, что все лавры достанутся Флауэр.
– Автор проекта не только Флауэр, Эльзебет, – поспешно произнес Чезз. – Она работает над ним в тесном контакте с мисс Данн.
Баронесса задумчиво кивнула и снова повернулась к Лари.
– Итак, я могу положиться на вас и рассчитывать, что вы быстро организуете дальнейшую работу, ja?[38]38
Да? (нем.).
[Закрыть]
– Не беспокойся! – вмешался Чезз. – Я же говорил тебе, что Лари очень хорошая!
– Да, Geliebte,[39]39
Любимый (нем.).
[Закрыть] говорил. Но я не знаю наверняка, что именно ты имел в виду: что она хороший дизайнер… или просто хорошая девушка.
Баронесса снова бросила на Лари беглый, по внимательный взгляд.
Лари почувствовала, что эта проницательная женщина, возможно, прекрасно осведомлена о ее тайных чувствах.
– Я покажу вам коттедж для гостей, сказала она и потянулась к двери, чтобы избежать испытующего взгляда баронессы.
Они шли по дорожке, огибавшей дом, когда баронесса схватила Лари за рукав.
– Мисс Данн, не будете ли вы так добры бросить ее в Hub-schrauber?[40]40
Вертолет (нем.).
[Закрыть]
И она протянула Лари свою шляпу.
В ответ Лари недоуменно уставилась на них. Ее поставило в тупик не только непонятное слово на чужом языке, но и то, что она была низведена до положения прислуги.
– В вертолет, – быстро объяснил ей Чезз.
Лари показалось, что в его тихом голосе она слышит мольбу сохранять спокойствие.
Мгновение спустя Лари взяла Шляпу. Возможно, эта женщина вовсе не стремилась нарочно обидеть ее. Может быть, это был всего лишь вежливый способ попросить Лари дать ей возможность побыть наедине с Чеззом.
Чезз с баронессой продолжали свой путь к коттеджу, а Лари направилась к вертолету. Пилот, элегантный молодой человек со светлыми волосами, подстриженными «ежиком», стоял, прислонившись к фюзеляжу, и курил сигарету.
– Сколько они еще тут пробудут? – спросил он Лари. Лари ответила, что не знает. Потом она заметила эмблему, вышитую на нагрудном кармане куртки летчика, букву «М» поверх буквы «I».
– Что это означает? – поинтересовалась она.
– «Мекк Индастриз».
– И что же они производят?
– Всего не перечислишь – сталь, самолеты, оружие, компьютеры, издательская деятельность. У них есть множество дочерних компаний по всему миру.
«Чезз определенно преуспел», – размышляла Лари, идя по дорожке к коттеджу. Баронесса старше Даниели, по крайней мере на целых десять лет, но ему никогда не найти женщины, более подходящей для его целей. Если она не привыкнет видеть их вместе, работу придется оставить. Однако Лари почувствовала, что сможет справиться с ревностью. Чезз – законченный приспособленец и не достоин ее. Он мастерски прикасался к ее телу, но у него есть только техника и нет сердца.
Вооружившись свежей порцией презрения, Лари вошла в коттедж. Их фигуры четко вырисовывались на фоне залитого солнечным светом окна. Чезз слегка откинул голову назад, а баронесса целовала его грудь там, где была распахнута рубашка. Рука ее быстро двигалась в его брюках.
Нет, она не сможет выносить такие сцены день за днем!
Отступив назад, Лари прислонилась к двери. Услышав шум, они обернулись и посмотрели на нее. Легкая улыбка тронула тубы немки, но в этой улыбке не было ни малейших признаков смущения.
Лари нашла выход: она повернулась и побежала к своему автомобилю. Она начала заводить мотор и увидела, что Чезз подошел к двери коттеджа. Его рубашка все еще была распахнута. Потом сзади к нему потянулись две руки, обняли его голую грудь и удержали Чезза на месте. Лари резко нажала ногой на педаль акселератора. Ей придется уехать как можно быстрее, каковы бы ни были последствия.
Она направилась в офис, собираясь повидаться с Флауэр и признаться ей во всем. Но Хейли на месте не оказалось – она следила за ходом отделочных работ в роскошной квартире на крыше небоскреба на Пятой авеню. Тогда Лари решила оставить все как есть до завтра. В этом случае у нее будет время, чтобы успокоиться.
Она вернула взятый напрокат автомобиль и пошла домой. Меряя шагами свою квартиру, слишком расстроенная, чтобы поесть и расслабиться, Лари обдумывала и репетировала свои предстоящие извинения перед Флауэр. Но как бы хорошо она все ни объяснила, ее властная работодательница непременно придет в ярость из-за обмана.
Только оказавшись перед перспективой возможной потери этого заказа, Лари поняла, насколько жизненно важен он для нее – не столько потому, что давал ей средства к существованию (было бы нетрудно найти другую столь же низкооплачиваемую работу), сколько благодаря возможности самовыражения, стремление к которому коренилось в глубокой тоске по тому, чего у нее никогда не было. По надежной, постоянной гавани. По месту, созданному всей семьей, скрепленной любовью. По дому. Единственный способ воплотить свои грезы в жизнь – это создавать дома для других, делать их как можно более прекрасными. Лари уже прошла все стадии обучения у Хейли, ей часто приходила на помощь ее интуиция – даже в процессе подготовительных работ в том особняке на пляже, и она знала, что может делать это не хуже других. Остается только убедить Флауэр.
Ее беспокойное хождение было прервано телефонным звонком. Лари скрестила руки и, сверкая глазами, смотрела на аппарат, уверенная, что это Чезз. Наконец она взяла трубку. – Алло! – Лари…
Так и есть! Она чуть было не бросила трубку, но потом дала выход своей ярости.
– Ты мерзкий, лживый ублюдок! Заставить меня смотреть, как вы – ты и эта престарелая валькирия – все время лезете друг на друга! Я не позволю так унижать себя…
– Cara, не будь ребенком! Мне очень жаль, что ты обиделась, но ведь все мы – взрослые люди, не правда ли? Успокойся и…
