Текст книги "Любовь, страсть, ненависть"
Автор книги: Джоан Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)
– Да, я видел, Шерли, – терпеливо сказал Ирвинг, видя, что она понемногу успокаивается и приходит в себя, видимо, алкоголь постепенно прекращал действовать. – Я действительно видел, как они смеялись, но они смеялись над тобой, а не вместе с тобой, дорогая. Есть все-таки какая-то разница, ты не находишь, Шерли?
– Нет, не нахожу. Я прекрасно провела время, а ты портишь мне настроение, Ирв.
С глазами, полными слез, Шерли бросилась в ванную и хлопнула дверью. Ирвинг услышал, как ее вывернуло, и пожал плечами. Он был терпеливым человеком и любил эту женщину, свою новую жену, понимая причину ее страха и сомнений. Но воинственность, в которую она впадала в пьяном состоянии, пугала его. Он уже думал о том, что хорошо бы ей было бросить пить, но был уверен, что после свадьбы он сможет справиться с этой проблемой.
Когда Спирос начал речь, Ирвинг взглянул на Шерли. Никаких сомнений, она снова нажралась. Судя по тому, как она смотрела на окружающих, он понимал, что она вот-вот взорвется. Он уже мысленно пристегнул ремень безопасности – сейчас начнутся «ухабы» – и вздохнул.
После обеда Спирос представил Джулиана, который встал и скромным поклоном поприветствовал аплодирующих ему гостей. О, в Голливуде очень любили настоящих драматических актеров из Англии. Самые популярные актеры кино всегда проигрывали тем, кто играл классические роли в театре. У киноактеров есть слава, красота и богатство, но многие звезды сомневаются в своих театральных способностях, завидуя Джулиану и его безупречной театральной репутации.
Многим понравилось то, как решительно он обошелся с Фиби. Немногие смогли бы отказаться пожизненно от части своих доходов, дома и всего имущества из-за любви к женщине. Об Инес ходили самые невероятные предположения и слухи, большинство из которых рассеялось, как только голливудская элита выставила ей высший балл. Она была красива, прекрасно одета, безупречно воспитана – ее приняли бы в любом обществе. Это была женщина экстра-класса. Все находили ее очаровательной, остроумной и воспитанной. Придраться было не к чему.
Джулиан встал и обратился к присутствующим. Гости были в восторге от его мелодичного баритона и забавных шуток. Многие смехом выражали свое одобрение. Инес молча смотрела на него, упиваясь бархатным голосом и красотой.
Шерли обвела зал раздраженным взглядом. Все взоры, казалось, были прикованы к Джулиану и сидевшей рядом с ним женщине. На нее никто не смотрел. Это почему же? Она тоже была звездой! Звездой-писательницей, звездой-новеллисткой. Это она написала сценарий, который привел Джулиана в Америку. Это она поддерживала на плаву «Коламбиа пикчерз» в трудное для компании послевоенное время, когда публика сама не знала, что бы она хотела видеть на экране. Но все они любили фильмы, снятые по ее сценариям, разве не так? Особенно серии «Валентины». Если бы не было сценаристов, то не было бы и Голливуда. Но, судя по всему, никто здесь не мог по достоинству оценить, какую важную роль они играют в создании фильмов… никто.
– Да, ему повезло, что у него такая женщина, – с восхищением сказал Ирвинг.
– Ну и что в ней такого выдающегося? – заикаясь от возмущения, спросила Шерли. Вид у нее был воинственный. – По мне так она похожа на мороженую рыбу.
Ирвинг не обратил на ее слова внимания, потому что в этот момент Джулиан отпустил еще какую-то шутку и гости весело рассмеялись.
Да пропадите вы все пропадом! Неожиданно Шерли в ярости поняла, что она сидит даже не в начале этого стола. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Какие свиньи! Так, значит, ее посадили с Занеком и Орсоном Уэллсом! И хотя они оба были известными личностями в кино, она восприняла это как персональное оскорбление. Она столько вкалывала на Спироса, и вот как он ее отблагодарил! В ней боролись два существа: каждое выдвигало яростные аргументы, доказывая свою правоту. Хорошая девочка Шерли отчитывала плохую маленькую Шерли, но плохая, кажется, побеждала. Шерли чувствовала, что теряет контроль над собой. Голова была как будто набита ватой, рот пересох. Она быстро опрокинула еще один бокал шампанского и обвела зал вызывающим взглядом.
Ирвинг глаз не сводит с Джулиана… или это он пялится на его французскую шлюху? Шерли попыталась определить, кто же так заворожил мужа. Да, ты была права, торжествующе сказала «плохая» Шерли. Он таращится на эту самодовольную француженку, у которой такой вид, как будто у нее во рту никак не растает кусок масла. Ирвинг должен смотреть только на нее, да, только на нее!!! Он все-таки се муж, черт бы его побрал! Если он ее любит, то должен обращать внимание только на нее.
Разозленная Шерли схватила сигарету «Лаки страйк» и повернулась к Ирвингу, чтобы тот дал ей прикурить. Он не обращал на нее внимания. Он тебя игнорирует, Шерли, сказал гадкий внутренний голос. Как будто ты никто и ничто. Ох уж это проклятый англичанин!
– Дай мне прикурить, Ирвинг, – сказала она так громко, что Джулиан тут же замолчал и посмотрел на нее.
Ирвинг жестом показал, что у него нет спичек, и снова повернулся к Джулиану. В поисках спичек Шерли стала яростно рыться в роге изобилия, который стоял как раз напротив нее. Некоторые из гостей зашикали на нее. В новогодней коробочке Санта-Клауса спичек не оказалось, а за столом Шерли никто не курил.
– Ах, вашу мать! Где же эти треклятые спички?! – закричала она.
Джулиан опять замолчал, и все головы повернулись в ее направлении. Весь Голливуд выражал свое молчаливое неодобрение этой женщине с осоловевшим взглядом. В одной руке она держала пустой стакан, в мокрых губах зажата незажженная сигарета – она окончательно и бесповоротно испортила свою репутацию.
Джулиан снова заговорил, а очаровательный эльф-официант Шерли незаметно принес ей спички. Глубоко затянувшись, она туманным взором обвела лица этих льстецов, которые все как один внимательно слушали выступление английской знаменитости. Какое они все дерьмо, думала она. Все они набиты дерьмом, все до единого, все они ублюдки…
Не обращая внимания на то, что о ней подумают, Шерли неожиданно встала и произнесла язвительным скрипучим голосом:
– Все, что вы тут несете, полная чушь, ваша светлость. В этом зале все сделаны из дерьма. Любой в Голливуде – всего лишь кусок дерьма! – Она громко рыгнула и покачнулась. Ирвинг схватил ее за руку и усадил на место.
– Что ты вытворяешь? – яростно прошептал он. – Ради Бога, Шерли, возьми себя в руки. Ты ведешь себя неприлично и снова выставляешь себя на посмешище.
Теперь уже на нее смотрели все, некоторые даже встали, чтобы получше рассмотреть. Все сидевшие под этим проклятым тентом – пять сотен пар любопытных глаз – в шоке смотрели на нее, испытывая при этом в глубине души тайное удовольствие от того, что завтра им всем будет о чем посплетничать.
Все так и должно быть, думала Шерли, довольная своим поведением. Она с жадностью осушила еще один бокал шампанского. Они должны говорить о ней! Внезапно ее передернуло от такой сильной отрыжки, что шампанское из бокала пролилось на платье. Когда вежливый официант бросился к ней, чтобы хоть как-то помочь, то случайно зацепился за край высокого зеленого ковра и под смех гостей плюхнулся лицом в глубокий вырез декольте Шерли. Затем, к огромному смущению Ирвинга и к неописуемому восторгу гостей, Шерли еще раз унизили. Два официанта взяли ее под мышки и потащили, как мертвую, по полу прямо к двери, причем один из них был такого маленького роста, что почти скрылся под складками ее платья.
Голливуд, естественно, замял эту историю, впрочем, здесь всегда старались улаживать скандалы и мелкие шалости своих обитателей, чтобы это не выплыло наружу. Пресса промолчала. Но уже на следующий день все телефонные линии на Хиллз-оф-Хомби и Беверли-Хиллз раскалились добела: их хозяева чесали языками, рассказывая пикантные новости о скандальном поведении Шерли тем друзьям и знакомым, которым не повезло быть в числе приглашенных на главный банкет сезона.
Историю приукрашивали и дополняли. К концу недели ее раздули неимоверно. «Шерли Франкович не просто напилась до беспамятства, но еще и скинула с себя платье и стала полуголой танцевать на столе. Потом она затащила под стол официанта и попыталась заставить его работать сверхурочно». «Олимпия Макополис была в истерике, и доктору Золотосу пришлось дать ей успокоительное». «Спирос пригрозил Шерли, что больше никогда не прибегнет к ее помощи и отстранит ее вместе с Ирвингом от съемок «Легенды Кортеса». Сплетни и скандалы. Как этот город любил их, он ими просто упивался! Слухи, власть и кинобизнес – вот три кита, на которых держалась жизнь этого города и благосостояние его жителей.
По пути домой Инес не переставала болтать и смеяться над этим банкетом, над тем, какие они все вульгарные.
– Не волнуйся, дорогая, – улыбнулся Джулиан, – не все так плохо. У многих здесь великолепный вкус. В Голливуде живут многие знаменитые коллекционеры Америки. Хочешь верь, а хочешь нет, но многие из них даже снимаются в кино.
– Кто они? – удивилась Инес. – Джулиан, мне очень хочется с ними познакомиться. Некоторые картины, которые я видела у Макополиса, самая настоящая подделка. И никто этого не замечает. Оригинал картины, которая висит у него над камином в библиотеке, хранится в Лувре! Это Ренуар. Как мистер Макополис может быть таким легковерным?
– Добрый старина Спирос. Он знает практически все о фильмах, но слабоват в живописи. Вот что я тебе скажу, дорогая. Поедем-ка на следующей неделе к Эдди Робинсону или Винсенту Прису. И тот и другой знают о картинах все, что только можно знать, к тому же у них замечательные коллекции.
– М-м-м, с удовольствием. – Инес положила руку Джулиану на плечо, пока они шли по темной и безлюдной Беверли-Хиллз к своему отелю. – Но сейчас единственное, чего я хочу, любимый, это прийти домой и заняться с тобой любовью.
– Ну что ж, мадмуазель, вы сделали свой выбор, – с серьезным видом сказал Джулиан, – и теперь вам никто не позволит взять ваши слова обратно.
Глава 14
Стоял декабрь, но на улице было необычайно жарко. Доминик играла в волейбол на пляже Санта-Моники. Вокруг были молодые веселые лица. Она оставила Агату в отеле, и старая дева могла либо загорать, но она ненавидела это занятие, либо пообедать, но она уже ела. Агата решила немного прогуляться. Она медленно брела по тротуару рядом с пляжем и думала, думала, думала, не обращая внимания ни на проносящиеся мимо автомобили, ни на яркое солнце: ее мысли были заняты Джулианом Бруксом, она могла думать только о нем.
Наконец-то они познакомились! Ну, не совсем познакомились… Агата, Доминик и Киттенз, ее костюмер, сидели за завтраком в ресторанчике «Коламбиа пикчерз», когда к ним подошел Джулиан и представился. Агата почувствовала, что вся залилась краской, пока он стоял рядом с их столом, болтая с девушками. У нее сладко заныло в паху, и она понимала, что все можно прочесть у нее на лице.
Она даже не осмелилась поднять на него глаза и просто сидела, слушая мелодичный голос, пока он смеялся и разговаривал с Доминик и Киттенз. Агата молчала, но их спокойная, непринужденная беседа – как будто они были знакомы сто лет – привела ее в бешенство. В ней закипала ревность. Джулиан стоял перед ними легко и непринужденно, небрежно опираясь рукой на спинку стула Доминик, а девушки хихикали и болтали, не останавливаясь ни на минуту. Агата оцепенела. Она не могла заставить себя поднять на него глаза, чувствуя, что по спине у нее течет холодный пот, лицо горит, а в паху разливается истома. Да, он видел это, конечно же, он все видел. Но почему же он не обращает на нее внимания? Джулиан приподнял шляпу, прощаясь с ними, и Агате стало легче. Доминик вцепилась зубами в свой гамбургер. Лицо ее было счастливым и румяным.
– Ей-богу, он чертовски привлекателен для своего возраста, как ты считаешь, Агата?
Киттенз согласно кивнула головой.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо ответила Агата.
– Да, он очень красивый, – вздохнула Доминик, а затем, наклонившись к своей наставнице, прошептала: – Я слышала, что практически все актрисы, которые с ним снимались, были в него влюблены!
– Не говори так! Думать об этом для девочки твоего возраста просто неприлично, – резко сказала Агата. – Ешь свой ланч.
Доминик про себя усмехнулась. Если бы только Агата знала, о чем она думает, то бедную старушенцию, наверное, хватил бы удар.
Инес проснулась, когда весь Беверли-Хиллз был залит солнцем. Оно пробивалось в комнату отеля через плотные темно-зеленые занавески. Голова была тяжелая, ее немного тошнило. Странно, от шампанского у нее еще никогда не болела голова. Джулиан с самого утра уехал на ранчо Малибу на свою первую тренировку по верховой езде. Для него было очень важно стать опытным наездником. За восемь дней тренировок он должен научиться обращаться с лошадью лучше, чем самые опытные конюхи на ранчо.
Зазвонил телефон. Его пронзительная трель отозвалась в голове сильной болью. Джулиан звонил с ранчо.
– Дорогая, – у него был теплый голос, – как ты себя чувствуешь?
Она солгала, сказав, что чувствует себя прекрасно.
– Прекрасно, дорогая. Я тут на ранчо столкнулся с Флинном. Он пригласил нас сегодня вечером на обед в ресторан «У Романова». Ты не против, мой ангел?
– Конечно, нет, дорогой. Он мне очень понравился вчера вечером. Мне всегда хотелось сходить в этот ресторан.
– Отлично, мне надо бежать, любовь моя. О Господи, я уже стер весь зад об этих проклятых лошадей! Да, надо быть суперменом, чтобы ездить без седла, как тогда.
– Я поцелую его, когда ты приедешь домой, – со смехом сказала Инес.
– Не дождусь, дорогая! Увидимся позже. Обед в восемь. С Эрролом мы встретимся прямо там.
День прошел спокойно и скучно. Инес тщательно выбрала черное шелковое платье с длинной, ниже колен, юбкой. Единственным украшением было обручальное кольцо с бриллиантом, подаренное Джулианом, и браслет-талисман. Она выглядела очаровательно, и Джулиан всю дорогу говорил ей об этом.
Ресторан «У Романова» был расположен на Родео-драйв. Один из самых знаменитых ресторанов в мире принадлежал князю Михаилу Романову, якобы высланному из России. Сам князь обладал безупречными манерами и невероятным обаянием. В ресторане не было столов для избранных, князь Романов умудрялся собирать у себя половину Голливуда, ни разу никого не обидев. Даже звезды всегда садились там, куда указывал князь Михаил, и никто никогда не жаловался.
Сейчас он шел навстречу Джулиану и Инес, чтобы лично их поприветствовать. Как только они вошли, большинство обедающих повернули головы в их сторону. Несмотря на маленький рост князь Михаил выглядел очень представительно. Когда он поцеловал ей руку, Инес почувствовала, что в этом человеке таится огромная сила.
Он сказал Джулиану:
– Красавица, парень. Ты как всегда не ошибся… Ах, какая красивая девушка, да к тому же француженка. Восхитительно! Я очень рад за тебя, мой мальчик, пойдем, Эррол уже ждет вас.
Он повел их по ступенькам, устланным коврами, в зал, где все смотрели вслед Джулиану и Инес. Создавалось впечатление, что в ресторане сидят одни зеваки и болельщики. Столики не были отделены друг от друга перегородками, поэтому сидевшие за ними люди Могли свободно болтать с теми, кто сидел сбоку или позади. Естественно, весь зал был виден как на ладони.
Джулиан кивнул Кэри Гранту и Деррилу Занеку, направляясь к своему столу, за которым сидел Эррол Флинн с хорошенькой девочкой. Она была слишком юной, чтобы быть его дочерью.
Князь Михаил быстро произнес тост и, зажав в зубах мундштук с сигаретой, покинул их, чтобы встретить восхитительную Грейс Келли и ее спутника.
Царящий в зале легкий гул мгновенно стих. Все женщины оценивали, стараясь запомнить, каждую деталь ее прически, макияжа и туалета, а мужчины любовались красотой ее лица. Инес подумала, что Грейс выглядит просто потрясающе. Да, она заслужила титул королевы Голливуда. Она была само совершенство, да и актриса великолепная!
Обед прошел очень живо и весело, Эррол был в прекрасной форме, хотя и напился. Его юная спутница говорила мало, ела все подряд и все время хихикала над его шутками, хотя и не все понимала. Эррол в красках описывал скандал, учиненный Шерли Франкович на приеме у Спироса вчера вечером, безумно их веселя.
Некоторые влиятельные руководители студии, проходя мимо столика, останавливались, якобы для того, чтобы поприветствовать Эррола, но было видно, что их интересует только Джулиан. К концу вечера его карман был набит визитками самых влиятельных людей города с просьбой звонить, когда ему будет удобно.
Флинн не получил ни одной карточки. Хотя ему еще не было и сорока пяти, его карьера в Голливуде уже закатилась. Он был настоящей звездой, но выпал из обоймы, оскорбив моральные принципы средних американцев своими любовными приключениями с несовершеннолетними, пьяными скандалами и наплевательским отношением к обывателям. Отдел рекламы студии был не в состоянии замять его скандальное поведение, и из него сделали козла отпущения, почти изгоя. Но он все равно чертовски хорош, думала Инес, такой остроумный собеседник и хороший рассказчик. Когда-то, в зените славы, он, наверное, был неотразим, подумала Инес.
Когда Инес спустилась в дамскую комнату, настоящий зеркальный рай, там была всего одна девушка. У нее было глубокое декольте, почти оголившее сильно загоревшую грудь. Платье так плотно облегало фигуру, что пухлый зад слишком выпирал. Пухлые губы были густо накрашены, на голове копна взбитых, сильно начесанных платиновых волос. Инес подумала, что у этой девочки, видимо, немало проблем с внешностью, если она так отчаянно старается быть похожей на Джейн Мансфилд, одну из самых сексуальных актрис Голливуда. А эта восходящая звездочка просто пустая куколка. Она с восхищением посмотрела на строгое черное платье Инес, продолжая опрыскивать лаком свой платиновый шлем.
– Я видела вас вчера вечером у Макополиса на приеме, – дружески сообщила она Инес, доставая еще какую-то косметику из своей розовой пластиковой косметички. Она так сильно наклонилась, что Инес увидела ее соски. – О, как мне нравится ваше платье. Оно такое шикарное, настоящий французский шик! – изливала она свои чувства.
Инес сухо поблагодарила. Какая жалкая девчушка, явно проститутка; Инес всегда точно определяла профессионалок. А эта, к тому же, и собой не хороша. Бедняга, подумала Инес. Хорошо, что ей хватило ума вложить деньги, а не потратить их попусту. Интересно, у кого это такой дурной вкус, что он приходит к Романову с женщиной, у которой на лице написано, что она проститутка. Скоро она это узнает.
Рядом с туалетной комнатой стоял высокий молодой мужчина. Он повернулся к Инес, и ужас сковал ее тело, она узнала его. Инес резко отвернулась, но было слишком поздно. Узнав ее, он сразу же подбежал.
– Инес! Привет. Глазам не верю! Как ты тут оказалась, старушка?
– Бенджи. – Голос Инес сорвался на хриплый шепот. – Какой сюрприз. Дорогой Бенджи, мне очень жаль, ты должен меня простить, но я должна вернуться за столик. Меня ждут. – И она повернулась, чтобы уйти. Но Бенджи схватил ее за руку. К своему огромному ужасу, она заметила, что они уже в фойе ресторана, на виду у всего зала. Что Бенджи здесь делает? Он же никогда не уезжал из Лондона, разве что в свое имение или в Монте-Карло. Беверли-Хиллз – это для него слишком экстравагантно.
– Нет, не уходи, я не позволю тебе снова исчезнуть. Я по тебе соскучился, нянюшка! – Он склонил к ней голову, и она осторожно, бочком, начала пятиться от него. От него несло джином, который всегда прибавлял ему смелости в любовных играх.
– Бенджи соскучился по своей нянечке, очень-очень соскучился. – Он сюсюкал детским голосочком, и Инес чувствовала себя ужасно неловко. – Бенджи был плохим, очень непослушным мальчиком. Надо, чтобы няня как следует его отшлепала, – умильно глядя на нее, прошептал он. Его длинные костлявые пальцы цепко держали ее за рукав. Не могла же она вырываться на глазах у всех снобов Голливуда! Бенджи никогда бы не посмел так себя вести в клубе «400», «Кафе де Пари» или в баре, где они так любили собираться с друзьями в Лондоне. Там он всегда вел себя безупречно, как настоящий английский джентльмен. И только оказавшись в постели или напившись в стельку (что он, впрочем, делал почти каждый вечер), он сбрасывал с себя аристократическую маску.
Дверь туалетной комнаты открылась, и оттуда, поправляя свою прическу, выплыла Барби Долл. Бенджи ослабил железную хватку на руке Инес и улыбнулся платиновой блондинке.
– Было очень приятно снова тебя увидеть, Инес, очень приятно… – хитро улыбнувшись, сказал он и обнял девицу, как свою собственность. Инес была поражена. В Лондоне он бы никогда не позволил себе появиться в обществе с вульгарной проституткой.
– Нам надо встретиться. Я буду здесь до воскресенья, на Бель-Эр. А ты где остановилась? – спросил он.
– Э-э-э… я с друзьями, – ответила Инес. – Они уже ждут меня. Мне надо идти, пока, Бенджи.
В этот момент к ним подошел князь Михаил, чтобы проводить Бенджи с дамой к их столику. Но, перед тем как уйти, Бенджи взглянул на Инес и, подмигнув, вполголоса сказал:
– Передай мои самые лучшие пожелания нянечке!
Инес чувствовала, что у нее горит лицо от этой неожиданной встречи. Кажется, прошлое всегда будет преследовать ее. Бенджи узнал ее мгновенно. Она всегда так выглядела в Лондоне: нежно-матовое лицо, яркие губы, подведенные черным карандашом глаза и длинные, гладкие темно-каштановые волосы. Сейчас большинство женщин делали перманент или коротко стриглись, становясь похожими на пуделей или задорных мальчишек. Инес не меняла свой облик больше десяти лет.
Она расслабленной походкой подошла к столику, и Джулиан удивленно посмотрел на нее. Она казалась взволнованной, а Инес трудно было вывести из равновесия.
– О чем это вы болтали со стариной Бенджи Спенсер-Монктоном? – спросил он. – Я встречался с ним несколько раз в «Уайтсе», лондонском клубе консерваторов.
– Да так, ни о чем, – сказала она, делая большой глоток содовой и с ужасом заметив, что Бенджи со своей проституткой расположились за столиком прямо напротив них.
– Ты никогда о нем не упоминала, – продолжил Джулиан. – Откуда ты его знаешь?
– Я его не знаю, – солгала Инес, – Вернее, почти не знаю. Мы встречались однажды во время уик-энда, за городом. Я даже удивилась, что он помнит меня. – Она рассмеялась, и собственный смех зазвенел у нее в ушах маленькими колокольчиками. Она смотрела в лицо Джулиану, пытаясь понять, поверил ли он ей. Но его, очевидно, удовлетворило то, что она сказала. На этот раз.
Блондинка взглянула на Инес и расплылась в радостной улыбке. Несомненно, она спросила у Бенджи, кто такая Инес, так же, как Джулиан спросил ее о Бенджи. Вот только сказал ли ей Бенджи правду? Осмелился он или нет? Если он расскажет этой шлюхе, что Инес была проституткой, в какие извращенные игры она с ним играла, как занималась любовью сразу с тремя его друзьями и сплетни пойдут гулять по Голливуду, Джулиан сразу о них узнает, и все будет кончено. Инес было невыносимо даже думать об этом. Она не знала, что Бенджи делает в Голливуде, что он сейчас шепчет на ухо своей спутнице. Единственное, что она сейчас чувствовала, была надвигающаяся опасность, которая могла разрушить всю ее жизнь.
Предчувствия Инес, к сожалению, оправдались. Немного позже, пожелав Эрролу и его подруге спокойной ночи, Инес с Джулианом стояли у входа в ресторан и ждали, пока портье подгонит их машину. Неожиданно она вздрогнула от ужаса. Это невозможно! Этого просто не может быть, потому, что не может быть никогда!
Вместе с одетой в соболя Рамоной Арман из ресторана вышел маленький толстый яйцеголовый мужчина. Он был совершенно лыс. Инес боковым зрением увидела его профиль и окаменела. К своему неописуемому ужасу, она сразу узнала этого человека и его отвратительное лицо, столько лет преследовавшее ее во сне. То же короткое толстое тело, та же бычья шея, та же лысая, как колено, голова – она никогда, его не забудет. Одиннадцать лет унесли остатки волос. Он стал еще толще, на лбу, в уголках рта и вокруг носа залегли глубокие морщины. Мясистые губы совершенно вывернулись. Наклонившись к Рамоне, он что-то прошептал ей на ухо, скривив в гримасе уродливое лицо, которая должна была означать очаровательную улыбку.
Но он же умер! Она убила его, разве не так? Она помнила, как смывала его кровь с рук в отеле «Риц», А потом вытерла их о белое полотенце. Она хорошо это помнит! Это было именно то лицо, которое так часто являлось ей в ночных кошмарах. И все-таки это Умберто Скрофо. А она думала, что убила его в отеле «Риц». Убила мужчину, одетого в форму итальянского генерала. Убила жестокого садиста, который издевался над ней и бил так, что одна только мысль о возможном повторении всего этого толкнула ее на убийство.
Она была уверена, что он мертв. Тогда как он оказался здесь, возле ресторана «У Романова», на Родео-драйв, возле Беверли-Хиллз? Неужели она сошла с ума? Или это еще один ночной кошмар? Какая-то ужасная, невозможная галлюцинация? Или это реальность?
Инес чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. У нее вспотели ладони, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее охватила такая сильная паника, что она едва дышала. Умберто Скрофо… здесь… живой и невредимый… Инес повернулась к нему спиной, чтобы он не заметил ее лица. Узнает ли он ее? Она молила Бога, чтобы не узнал. Конечно, она очень сильно изменилась с 1943 года, но достаточно ли этого, чтобы не быть узнанной?
– Я хочу выглядеть приблизительно так. – Инес указала парикмахеру на фотографию Грейс Келли, которую она вырезала из журнала «Лук».
– Но вы прекрасно выглядите, – удивленно сказал парикмахер. – Зачем вам что-то менять, мадам?
– Пожалуйста, приступайте, – просто ответила Инес. – Я так хочу, вот и все.
Парикмахер безразлично пожал плечами. Всю жизнь он пытался понять женщин. Перед ним сидела настоящая красавица, особенная, редкая, элегантная европейская женщина, которая хотела превратиться в жалкое подобие Келли. Хорошо, подумал он, что она хоть не хочет выглядеть, как Мерилин Монро, еще одна звезда пятидесятых. В конце концов, какое ему до этого дело? Он ведь получает деньги за свою работу, а не за психоанализ.
Пока он смешивал краску, Инес читала, не глядя, как он стрижет и красит ее длинные темные волосы. И только когда парикмахер закончил, она подняла глаза и критическим взглядом посмотрела на себя в зеркало. Эффект был просто невероятным. Из темноволосой европейской леди она превратилась в самую заурядную американку. Она изменилась почти до неузнаваемости, оставшись, правда, такой же красивой, как прежде. Волосы были подстрижены очень коротко и открывали мочки ушей, пробор был сделан низко, а челка мягкими волнами падала ей на лоб. Цвет был подобран мастерски. Бледно-червонное золото цвета шампанского, не такой ярко-желтый, как в юности, а нежный мягкий тон со слабым бронзовым отливом. Стиль был настолько новым, что сделал Инес неузнаваемой для тех, кто знал ее в прошлом.
Остаток дня Инес провела в салоне Элизабет Ардан, завершая свое перевоплощение. Там же она купила новую косметику: пудру, голубые тени для век, яркую помаду, бледные румяна и новую одежду для предстоящих съемок в Акапулько. Платья из легкого голубого шифона и хлопчатобумажные платья розового, темно-синего и лимонно-желтого цветов. Она больше не будет носить столь любимые ею строгие платья. Черный и белый цвета забыты. Она перевоплощается. Новая жизнь. Новая внешность. Новая Инес.
Куртизанки Инес Джиллар больше нет. Через несколько недель она собирается стать женой Джулиана Брукса. Ни один человек из ее прошлого не сможет теперь узнать ее, никто и никогда не сможет причинить ей боль – в этом она была уверена.
