Текст книги "Джейн и Эмма"

Автор книги: Джоан Айкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Подумав, она решила, что худшее из зол, встречающихся в их ситуации, – это рост числа мелких непониманий и недоразумений, основанных на маленьких случайных ошибках, которые невозможно развеять разговорами в процессе ежедневного общения. Поэтому они наоборот, растут и крепнут.

Фрэнк заверил ее, что не испытывает никакого интереса к Эмме Вудхаус, и все же, видя, как он оказывает ей знаки внимания и, главное, как она их принимает, Джейн было трудно оставаться спокойной и невозмутимой. Если он сделает Эмме предложение, та не станет раздумывать ни секунды. Она чувствовала себя загнанной в ловушку. Ей хотелось занять свой ум чем-то другим, более нужным и разумным, а вовсе не такими нездоровыми фантазиями. Но не получалось. Интересно, Эмма тоже чувствует себя здесь в ловушке?

Через неделю после бала в гостинице «Корона» в Хайбери была ярмарка; это ежегодное мероприятие проводилось здесь уже несколько веков. Сначала здесь торговали лошадьми, потом самыми разными товарами – изделиями из кожи, инструментами, продукцией земледелия и животноводства (в основном сырами). В конце концов мероприятие стало по большей части развлекательным: там устраивались спортивные соревнования, танцы, другие развлечения, хотя все так же продавались товары и красивые безделушки. В детстве Джейн очень хотелось побывать на ярмарке, но она считалась мероприятием для простолюдинов.

– Так много злых и грубых людей, – нередко повторяла тетя Хетти, – и там совершенно нечего делать воспитанной юной леди. Миссис Вудхаус никогда не водила туда ни Изабеллу, ни Эмму, можешь не сомневаться. – Так что маленькой Джейн приходилось только вздыхать и прислушиваться издалека к веселым звукам литавр, труб и скрипок, доносившимся с обширного луга за гостиницей «Георгий и дракон».

Лишь наполовину серьезно она как-то предложила Фрэнку по такому поводу отбросить формальности и, если он хочет, составить компанию ей и мисс Харриет Смит (которая как-то раз обмолвилась о своем желании увидеть ярмарку и получила резкий выговор от Эммы, заявившей, что в таких шумных и вульгарных мероприятиях достойные люди участия не принимают) и как следует повеселиться.

Фрэнк, однако, с неохотой присоединился к девушкам. Он сообщил, что, разумеется, был бы рад вместе с Джейн и мисс Смит принять участие в деревенских увеселениях, но тетя вряд ли отпустит его в Хайбери так скоро после бала. Вопрос остался нерешенным, и до дня ярмарки Джейн не получала никаких сообщений от Фрэнка. Поэтому она приняла смелое решение отправиться на праздник без сопровождения, сообщила о своем намерении мисс Смит и та с восторгом заявила, что счастлива быть ее спутницей. Две девушки, заплатив по шесть пенсов за вход, медленно пошли вдоль торговых рядов.

– Ой, мисс Фэрфакс, разве это не здорово? Взгляните на этих маленьких свинок. Какие хорошенькие! А здесь стригут овец. Надо же, как быстро. Боже мой! Какие огромные сыры! А это что? Ткани! Но это же совсем дешево! Может быть, я могу купить себе отрез? Или платочек? Или хотя бы букетик? Но тогда их придется нести. А здесь швабры и ведра, но я не хочу швабру! О, мисс Фэрфакс, здесь гадалка! Всего за пенни она предскажет наше будущее!

Но Джейн, содрогнувшись, увела восторженную мисс Смит от гадалки, на палатке которой была изображена луна и звезды; она чувствовала слишком сильную неуверенность в собственном будущем, чтобы вести о нем разговоры с гадалкой.

– Давайте посмотрим танцы вокруг майского дерева, – предложила она.

– О да, конечно, – послушно согласилась мисс Смит.

Танцы вокруг майского дерева оказались восхитительным зрелищем: белый украшенный гирляндами столб, быстроногие и очень ловкие мальчики и девочки – каждый держит в руке конец цветной ленты, – двигаясь, плетут разноцветные сети и узоры, иногда почти заворачивая шест, иногда растягивая ленты на всю длину, как воздушный занавес. А музыка была настолько зажигательной, что зрителям тоже хотелось пуститься в пляс…

«Ах, если бы Фрэнк был здесь и насладился этим зрелищем со мной», – подумала Джейн и в тот же миг увидела Фрэнка в компании с Эммой Вудхаус. Он тоже увидел Джейн, довольно заулыбался и вместе с Эммой стал пробираться через толпу по направлению к ней и мисс Смит. Его объяснение, почему он прибыл на ярмарку так неожиданно и не с той дамой, прозвучало вполне разумно.

По его словам, в последний момент тетя все-таки сдалась, он со всей возможной скоростью поспешил в Хайбери и узнал, что мисс Фэрфакс и мисс Смит отправились на ярмарку самостоятельно – мужественные юные леди. Он пошел за ними, но у почты встретил мисс Вудхаус, которой понравилась доносившаяся издалека музыка, и она поддалась на уговоры Фрэнка и тоже решила посетить ярмарку.

Все это было сказано очень весело, и улыбка, которой он одарил Джейн, была уверенной и полной приязни. Но разве, подумала Джейн, он секундой раньше не улыбался точно так же мисс Вудхаус?

– Итак, леди, что бы вы хотели увидеть еще? – спросил он. – Ученую свинью? Рыбный ряд? Мисс Фэрфакс, возможно, ваша тетя обрадуется хорошей свежей рыбе на ужин? Я полностью в вашем распоряжении.

– Ой, вы только посмотрите, мисс Фэрфакс! – пискнула Харриет. – Там мистер Мартин с сестрами. – Она указала на румяного здоровяка, сопровождавшего двух скромного вида девушек. – Разве я не должна подойти и поздороваться с ними?

– Нет! Конечно же, нет! – отрезала Эмма. – Они тебя не видели, поэтому нет никаких оснований идти к ним, тем самым выделив из общей массы. Мистер Черчилль, я благодарна вам за сопровождение, но должна сказать, что эта ярмарка, как я и ожидала, шумное вульгарное действо, и я не намерена оставаться здесь больше пяти минут. И я вам буду очень обязана, если вы проводите меня обратно в Хартфилд. Тебе, Харриет, я полагаю, лучше вернуться со мной; пребывание здесь не пойдет тебе на пользу. Надеюсь, ни один влиятельный человек в Хайбери тебя здесь не видел.

– Очень хорошо, мисс Вудхаус, – покорно сказала Харриет. И Джейн, лишенной спутницы, пришлось вернуться вместе со всеми.

Всю обратную дорогу она молчала, и когда Фрэнк спросил, может ли он, проводив домой мисс Вудхаус, нанести визит ее тете и бабушке, она холодно ответствовала, что их не будет дома, поскольку они приглашены в дом викария.

– Как хорошо, что не я, – заметила Эмма. – Тогда, мистер Черчилль, приглашаю вас зайти в Хартфилд. Мой отец всегда рад вас видеть.

Май, с его цветущими примулами, боярышником и нежным теплом, заканчивался, когда Элтоны устроили прием.

Миссис Элтон, прибыв в Хайбери, была в высшей степени шокирована низкими стандартами проводимых там социальных мероприятий, отсутствием льда, маленькими размерами комнат, плачевным количеством и качеством кексов и беззастенчивым использованием карт с загнутыми уголками, которые, совершенно очевидно, тасовали и сдавали уже много раз. Теперь она предполагала ответить на гостеприимство, с которым ее встретили в деревне, одним роскошным и очень престижным приемом.

– Должны ли мы пригласить Вудхаусов? – спросила она мужа.

Он, подумав, ответил:

– Боюсь, что да, любовь моя. В конце концов, старый мистер Вудхаус – главный церковный староста; но давай отошлем им приглашение на неделю позже, чем всем остальным. Это покажет надменной мисс Эмме, как высоко мы ее ценим.

Этот мелкий укол имел последствия, которых мистер Элтон не предвидел: оповещенная заранее о намечающемся торжестве мистером Найтли и другими друзьями, получившими приглашения, Эмма успела подготовиться. Она чрезвычайно сожалеет, но именно этим вечером ее сестра миссис Изабелла Найтли прибудет в Хартфилд за мальчиками – Джоном и Генри… В общем, обе стороны остались довольны.

Тем вечером Фрэнк был у отца и мачехи, поэтому его тоже включили в список приглашенных. Он был счастлив возможности провести время где угодно вместе с Джейн, тем более при большом стечении народа, где его внимание к ней не будет замечено.

Так вышло, что молодые и более легкомысленные гости собрались за большим столом и затеяли игру в спекуляцию[5]5
  Карточная игра.


[Закрыть], а гости старшего возраста увлеклись вистом. Фрэнк Черчилль ухитрился сесть рядом с Джейн, которая никогда не играла в карточные игры, и он развлекался, обучая ее правилам. Мистер Найтли, игравший в вист, стал замечать признаки необычной близости между этими молодыми людьми, взгляды, исполненные большого, можно сказать, собственнического восхищения, которыми джентльмен окидывал девушку, и искреннюю приязнь, которая легко читалась на лице Джейн.

Найтли встревожился. Он всегда, еще с ее раннего детства испытывал расположение к Джейн Фэрфакс, и ему показалась невыносимой мысль о том, что она могла позволить втянуть себя в некие тайные отношения, тем более с мистером Черчиллем, которого он по причинам, известным только ему одному, невзлюбил с самого начала. Он наблюдал за ними очень внимательно, а когда игра закончилась и гости, разбившись на группы, собрались у камина в ожидании экипажей, услышал, как Фрэнк тихо сказал:

– Знаете, что я считаю своей самой большой ценностью? – В группе шел разговор о том, что следует спасать при пожаре, если осталось только мгновение до того, как дом рухнет. – Маленькую стопку писем, – сообщил Фрэнк. – Она легко уместится в перчатку. Именно ее я буду спасать в первую очередь.

Но Джейн отошла от него и спросила у мисс Бейтс:

– Тетя Хетти, не пора ли нам домой? Уже поздно, и бабушка будет тревожиться.

– Разве я не могу проводить вас домой? – спросил Фрэнк, но Джейн энергично покачала головой и скрылась за дверью раньше, чем он успел привлечь внимание отца и мачехи.

«Все это очень плохо, – подумал Найтли, – похоже, у этой пары есть какие-то тайны. Ничего иного я и не ждал от такого хлыща, как Фрэнк Черчилль – ленивого праздного бездельника. Но как могла согласиться на некие тайные отношения Джейн Фэрфакс, в высшей степени осмотрительная и разумная девушка?»

Спустя неделю подозрения Найтли усилились.

Уэстоны и их сын отправились на прогулку и убедили мисс Бейтс и ее племянницу присоединиться к ним. Был теплый июньский вечер, и неподалеку от Хартфилда они встретили мистера Найтли, который провожал Харриет и Эмму домой с прогулки по Донуэлл-лейн. У ворот Хартфилда Эмма, точно знавшая, что такие визиты доставляют удовольствие отцу, настояла, чтобы все зашли выпить чаю.

Когда они заходили в ворота, мимо проехал мистер Перри на своей лошади.

– А что, Перри так и не приобрел экипаж? – лениво спросил Фрэнк.

– Экипаж? – удивилась миссис Уэстон. – Не знала, что у него есть такой план.

– Как? Ведь я услышал об этом именно от вас. Вы написали мне несколько месяцев назад.

– Я? Не может быть. Я никогда не слышала ничего подобного.

– Правда? Ну, тогда я, наверное, все это придумал. Я вообще большой фантазер, – засмеялся Фрэнк. – Находясь вдали, я все время думаю о друзьях в Хайбери, наверное, я причислил к ним и мистера Перри.

– По правде говоря, – забеспокоилась мисс Бейтс, – такая идея действительно была. Весной сама миссис Перри говорила об этом с моей матерью. Она считала, что убедила мужа купить экипаж. Джейн, помнишь, бабушка нам рассказывала – Джейн, где же ты? Почему ты так отстала? Странно, что мистер Черчилль об этом подумал, правда?

Мистер Найтли увидел, или подумал, что увидел, на лице Фрэнка Черчилля смущение, которое тот скрыл за улыбкой. Он непроизвольно бросил взгляд на Джейн, но она, о чем-то глубоко задумавшись, теребила бахрому своей шали. Мистер Найтли заподозрил, что Фрэнк Черчилль старается поймать ее взгляд – он самым внимательным образом следил за ней, – но тщетно. Джейн прошла между ними в дом, ни на кого не глядя.

– Мисс Вудхаус, – сказал Фрэнк Черчилль позже, когда все уже выпили чай и сидели за большим круглым столом. – Мисс Вудхаус, а ваши племянники увезли с собой алфавит? Мы уже однажды играли в слова, всем понравилось. Давайте поиграем опять?

Эмма, которой предложение явно пришлось по вкусу, принесла коробку, и на стол были высыпаны буквы, которые она писала для мальчиков на маленьких дощечках.

Теперь Фрэнк, с большим неодобрением заметил Найтли, уделял все свое внимание Эмме. Более того, он откровенно флиртовал с ней, как будто желал набросить покров на свои истинные мысли и намерения. После того как он и Эмма вдоволь позабавились, загадывая друг другу слова, Фрэнк небрежно предложил отгадать слово мисс Фэрфакс, которая занялась этим делом, как и любым другим, со всей серьезностью. Фрэнк сидел рядом с Эммой, Джейн – напротив них, а мистер Найтли – так, что отлично видел их всех. Слово было отгадано, после чего Джейн со слабой улыбкой перемешала буквы и загадала слово мисс Харриет Смит, которая сидела рядом с мистером Найтли и сразу обратилась к нему за помощью. Слово было «ошибка», и когда Харриет его громко назвала, на щеках Джейн появился румянец, и Найтли сразу ощутил какую-то двусмысленность. Он понимал, что существует некая связь с информацией об экипаже мистера Перри, но какая? Это было выше его понимания. Как деликатность и осмотрительность его любимицы могли так сильно ее подвести? Он опасался, что дело зашло достаточно далеко. Неискренность и двусмысленности виделись ему на каждом повороте.

Продолжая наблюдать, он увидел короткое слово, приготовленное для Эммы и положенное перед ней с лукавым и притворно застенчивым видом. Она, судя по всему, нашла его в высшей степени забавным, хотя решила, что обязана высказать свое неодобрение.

– Стыдитесь! – воскликнула она.

Найтли услышал, как Фрэнк Черчилль спросил:

– Показать это ей? Хотите?

И Эмма, смеясь и явно всей душой соглашаясь с ним, ответила:

– Нет, что вы, не стоит.

Тем не менее это было сделано, и мистер Найтли, скосив глаза, увидел слово: Диксон. Джейн Фэрфакс была явно недовольна. Она подняла глаза, увидела, что за ней наблюдают, сильно покраснела – Найтли никогда не видел такого яркого румянца на ее щеках – и сказала:

– Не думала, что можно загадывать и имена собственные.

После этого она сердито отодвинула буквы и повернулась к тете.

– Ах да! – воскликнула та. – Нам действительно давно пора домой!

Фрэнк Черчилль, нахмурившись, подвинул Джейн другой набор букв, но она не обратила на это внимания.

Джейн, завернувшись в шаль, попрощалась с мистером Найтли и почувствовала в его отношении тяжесть, холодность и недовольство, которых от него никогда не ожидала. По дороге домой она никак не реагировала на оживленную болтовню тети и шагала молча, в крайне подавленном настроении, чувствуя лишь свое бессилие и несправедливость.

А Найтли, который тоже шел домой пешком, думал, что приезд Фрэнка Черчилля в Хайбери испортил двух его любимиц: Эмму Вудхаус и Джейн Фэрфакс, обе пострадали от этого молодого человека, хотя и по-разному. Одна стала недоброжелательной, другая – неискренней и скрытной. Как бы ему хотелось, чтобы этот презренный хлыщ никогда не покидал Йоркшир!

Глава 16

Была середина июня, погода стояла превосходная. Фрэнк часто бывал в Хайбери, и Джейн лишь с огромным трудом удавалось его убедить, что они не могут – это неправильно, бедственно, пагубно – гулять вдвоем по полям, рощицам и пустошам, так же как и по тропинкам, окруженным густыми зарослями шиповника и жимолости.

– Но почему? Я никогда не остаюсь с вами наедине! – горячился он. – Записки и мелкие знаки внимания – это чудесно, но мне нужны вы, ваше присутствие! Вы даже не представляете, как отчаянно мне вас не хватает. В такую прекрасную погоду, в таком восхитительном месте. Это слишком тяжело! Это несправедливо! Я так старался, чтобы иметь возможность приезжать в Хайбери: убедил тетю и дядю уехать из Йоркшира, потом из Лондона. И теперь я имею возможность лишь мельком взглянуть на вас на какой-нибудь отвратительной карточной игре у Элтонов!

Джейн, отчаянно ревновавшая и обиженная на Эмму, решила, что ноги ее больше не будет в Хартфилде. Она чувствовала, что Эмма, счастливая, богатая, веселая и свободная, намного лучше подходит Фрэнку Черчиллю, чем она сама: им нравились одни и те же шутки, они не обращали внимания на соображения приличий, на добродетель, которая не позволяла Джейн согласиться на короткие тайные встречи со своим обожателем. Короче говоря, она опасалась, что Фрэнк, ближе познакомившись с мисс Вудхаус, пожалеет о своей недозволенной связи и захочет освободиться от нее. И потому, когда ему все же удавалось добиться короткой встречи наедине, он чаще всего сталкивался с холодностью, упреками, почти враждебностью. И это было несправедливо по отношению к ним обоим – Джейн это признавала, потому что в теперешних стесненных обстоятельствах Фрэнк был для нее единственным источником радости и душевного комфорта. Она стала получать меньше писем из Ирландии и с горечью поняла, что расстояние и время сыграли свою роль в охлаждении некогда близких и добрых отношений. Полковник и миссис Кэмпбелл писали о возможном возвращении в Лондон в августе, но их приезд так долго и часто откладывался, что очередная задержка представлялась вполне возможной. А внимание и забота Фрэнка оставались прежними. Между его усердными визитами в Хартфилд, прогулками, разговорами и показным ухаживанием за мисс Вудхаус он все же находил время для бесконечного числа записочек и маленьких, но милых сердцу пустячков, которые оставлял для Джейн в дупле старого дуба. В записках иногда была всего лишь одна строчка или четверостишие:

 
Одно мгновение счастья может возместить
Нескончаемые часы боли.
Таким был трепет и рыдание
Рыцаря, обнимающего Джейн.
 

«Хотел бы я быть этим рыцарем!

Я все время думаю о вас. Ф.Ч.».

Поскольку Джейн, крайне смущенная дорогим подарком – пианино, – умоляла Фрэнка больше не компрометировать ее подобным образом, ведь в крошечных комнатках ее тети и бабушки невозможно было ничего спрятать, он проявлял чудеса изобретательности, находя для нее сувениры таких размеров, что их можно было спрятать в перчатке или в складках носового платка. Он подарил ей крошечную китайскую собачку из слоновой кости – «чтобы она охраняла вас», венецианскую стеклянную бусинку, меняющую цвет, «которая когда-нибудь соединится со своими двадцатью девятью собратьями, а пока примите ее, как залог будущего». Еще он где-то отыскал миниатюрный шелковый кошелек с великопостной милостыней[6]6
  Великопостная милостыня – символическая раздача милостыни от имени монарха; производится в Лондоне или другом городе в Великий четверг; раздаются специально отчеканенные серебряные монеты в 1, 2, 3 и 4 пенса.


[Закрыть], причем самая крупная серебряная монета была размером с ноготь ее мизинца. Джейн не могла не признать, что его подарки были очаровательными и демонстрировали искреннюю привязанность. А ее собственное поведение казалось совершенно неразумным. Но она ничего не могла с собой поделать.

Тем временем она начала считать жизнь в Хайбери невыносимо ограниченной и мелкой. Здесь ей было душно! Интересно, как Эмма ее выносит на протяжении стольких лет? Разговоры здесь были удручающе одинаковы. День ото дня Джейн была обречена выслушивать предположения миссис Коул, миссис Годдард, миссис Кокс, миссис Отуай относительно возможности союза между мистером Черчиллем и мисс Вудхаус. «Такая чудесная пара! Они так подходят друг другу!» В качестве альтернативы рассматривался союз между тем же мистером Черчиллем и мисс Смит. «Очень романтично, но только его высокопоставленная семья никогда этого не допустит, ведь эта девица никто». Другой темой для размышлений и догадок была дружба между мистером Найтли и мисс Смит. «Он в последнее время уделяет ей явное внимание, а ведь раньше ничего подобного за ним не замечалось». Это предположение, обрушившееся на Джейн как гром среди ясного неба, застало ее врасплох и вызвало душевные муки. Нет, думала Джейн, это немыслимо, он никогда бы не стал тратить свое время на эту ничтожную дурочку. Судя по всему, она еще не избавилась от детских грез о мистере Найтли.

Для Джейн единственной альтернативой таким разговорам была нескрываемая злость Элтонов по отношению к Эмме, и навязчивые, и крайне раздражающие попытки миссис Элтон пристроить ее на какую-нибудь нежеланную учительскую должность. А поскольку совесть неустанно твердила ей, что она не должна больше быть обузой для семьи Кэмпбеллов, эти непрошеные услуги казались вообще невыносимыми.

Если же она затрагивала этот вопрос в разговоре с Фрэнком, он просто отметал эту тему, и его отношение являлось для Джейн дополнительным источником досады.

– Учить? Вы? Что за чепуха! Об этом и говорить не стоит!

– Но об этом нельзя не говорить! – упорно и сердито повторяла Джейн. – Именно для этого я получила образование. Об этом думали, когда я была еще маленькой. Надо думать и сейчас.

– Во всяком случае, я об этом думать отказываюсь, – решительно заявил Фрэнк и вручил Джейн маленький букетик лютиков. Они гуляли по полю вместе с мисс Бейтс, Уэстонами и Элтонами.

– Мистер Черчилль! – окликнула его миссис Элтон, шедшая впереди. – Вы будете в Хайбери в следующую пятницу? Я планирую пикник на Бокс-Хилл и рассчитываю, что вы примете в нем участие. Мы возьмем с собой пастушьи посохи, будем играть на дудочках, а леди наденут венки из диких роз. Мы хотели устроить его на этой неделе, но одна из наших упряжных лошадей захромала – такая досада!

Фрэнк обещал принять участие в пикнике, но сознался, что не умеет играть на дудке. Оказалось, что остальные гости тоже не обладают соответствующими навыками, так что от этой части программы пришлось с сожалением отказаться.

Джейн, узнав, что Эмма тоже будет присутствовать, не ждала от мероприятия ничего хорошего. На публике Фрэнк теперь открыто ухаживал за Эммой, а она принимала и поощряла его ухаживания, что для Джейн было не более приятно, чем соль, высыпанная на рану.

Но до пикника на Бокс-Хилл предстояло еще одно мероприятие, участия в котором Джейн очень хотела бы избежать, но не видела способа это сделать. Мистер Найтли пригласил всех своих друзей в деревне провести несколько часов в Донуэлл-Эбби, перекусить и собрать столько клубники, сколько они смогут и захотят унести.

– Как он добр! – привычно вскричала тетя Хетти. – И клубника из Донуэлла – лучшая в стране. К сожалению, я не могу есть ее сама – ты знаешь, что со мной после этого делается, – но если мы с тобой, Джейн, поработаем час или около того, то сможем принести домой достаточно клубники, чтобы приготовить полдюжины банок варенья для бабушки. Ты еще не забыла, как она любит клубнику?

Так что способа избежать визита в Донуэлл не было. Мистер Найтли после игры в слова в Хартфилде держался с ней настолько отчужденно и сурово, что она почувствовала себя обиженной. За что он лишил ее прежнего дружеского участия? Да и разговоров о верховых прогулках больше не было. Так что день в его доме станет наказанием, а не удовольствием, поскольку она не понимала, как вернуть его расположение.

День оказался именно таким, как она ожидала. Донуэлл-Эбби – красивое старое имение, быть может, несколько беспорядочно застроенное, с большими садами, известными всей округе. Там была изумительная липовая аллея и красивый вид на реку, где находилась ферма Эбби-Милл, расположившаяся на поросшем деревьями склоне.

День был ужасно жарким.

– Ты знаешь, что там живут Мартины, – сказала тетя Хетти, указывая на ферму, после того как они собрали столько клубники, сколько могли унести, и прошли в тень, чтобы немного освежиться. – Я помню, одно время говорили, что мисс Харриет Смит выйдет замуж за Роберта Мартина – миссис Годдард утверждала, что он ей даже предложение сделал. Мисс Смит была очень дружна с сестрами Мартина. Но, думаю, мисс Вудхаус отговорила ее от этого брака. Она может устроиться лучше, в этом нет сомнений. Миссис Коул рассказывала, что мистер Фрэнк Черчилль или, возможно, речь шла о мистере Найтли – ты помнишь, он же танцевал с ней в «Короне», да и сейчас прогуливается с ней…

Что за ужасное место, подумала Джейн, перестав слушать тетушку. Никто и никогда не может избавиться от любопытных взглядов. Деревня добровольных шпионов! Они замечают каждый жест, слышат каждое слово!

Она бросила быстрый взгляд на мистера Найтли, который прогуливался в тени под руку с Харриет. Он не разговаривал с Джейн целый день – только утром поздоровался с ней. Что ж, для Харриет он, безусловно, завидная партия, хотя любопытно, о чем он с ней будет говорить? Правда, сейчас, похоже, у них не было проблемы с темой для разговора. Оба казались одинаково заинтересованными.

Почувствовав угрызения совести, Джейн взяла тетю Хетти за руку и усадила ее на скамейку под старым раскидистым буком. Там их нашла миссис Элтон.

– Вот и вы, моя дорогая Джейн! Вы должны послушать следующее: некая миссис Смолридж, кузина миссис Брэгг, подруги моей сестры Селины – дама, хорошо известная в Мейпл-Гроув. Там живут превосходные люди! А какое замечательное место! Так вот, ей нужна умная молодая леди – как вы. Это же высшее общество! И совсем недалеко от Брайтона! К вам будут относиться со всем уважением (даже несмотря на то, что вы не умеете играть на арфе), как к влиятельной персоне. Вы не можете упустить такую великолепную возможность. Учтите, я не потерплю отказа! Ни за что. Прошу вас, дорогая Джейн, позвольте написать обратной почтой Селине – я только сегодня получила от нее письмо, – что вы крайне заинтересованы в получении этого места.

Джейн много раз благодарила – и столько же раз отказывалась, энергично качая головой. В конце концов она пришла в отчаяние. Назойливая благодетельница не желала ничего слушать. У Джейн создалось впечатление, что она тщетно пытается отбиться от жужжащего облака комаров и прочего гнуса. Взглянув в сторону, она увидела Эмму, прогуливающуюся с миссис Уэстон, и перехватила ее взгляд; странно, но в нем ей почувствовалось дружелюбие и сострадание.

Когда гости пошли в дом, Джейн ощутила огромное облегчение; все были приглашены в затененную прохладную столовую, где было подано холодное мясо, фрукты и пирог, и каждый мог положить на тарелку все, что хочет, и съесть это в любом понравившемся ему месте.

Отец Эммы мистер Вудхаус все утро провел в помещении у камина; он решил не выходить, потому что солнце, по его мнению, было опасно для здоровья. Но он не скучал, потому что в его распоряжении были книги, гравюры, камеи, раковины, кораллы и ящики, полные монет и медалей. Джейн с удовольствием посидела несколько минут с ним – ей всегда нравился мистер Вудхаус – и послушала, как он восхищается сокровищами хозяина.

Откуда-то послышался голос мистера Уэстона, убеждающего супругу:

– Чепуха, дорогая, вороная кобыла – хорошая, спокойная лошадь. Даже не сомневайся. Опоздание Фрэнка определенно вызвано какой-то фантазией, очередной причудой миссис Черчилль. Мальчик скоро приедет.

Опоздание Фрэнка, раньше огорчившее бы Джейн, сейчас показалось ей сущим подарком. Все же одной причиной для волнений было меньше. А при взгляде на мистера Найтли она поняла, что уж он-то определенно будет счастлив, если Фрэнк вообще не приедет.

После еды на Джейн снова коршуном набросилась миссис Элтон, требуя, чтобы та немедленно согласилась на столь блестящее предложение.

– Извините, – сказала наконец Джейн, чувствуя, что терпеть назойливость этой особы больше не в силах. – Я вижу мисс Вудхаус. Мне необходимо кое-что ей сказать. – Она знала, что миссис Элтон, ежедневно и ежечасно злословившая насчет Эммы, не пойдет за ней.

Мисс Вудхаус быстро шла к боковому входу в дом. Джейн поймала ее в дверях.

– Мисс Вудхаус, прошу вас, окажите мне небольшую любезность. Если меня хватятся, скажите, что я пошла домой. Уверена, тетя не знает, сколько сейчас времени, а я боюсь, бабушка не может оставаться так долго одна. Поэтому я пойду домой немедленно. Тетю отвезут домой мистер и миссис Элтон.

– Конечно, если вы так хотите. Но неужели вы собираетесь идти в Хайбери в одиночестве?

– Разумеется, а почему нет? Я хожу быстро и буду дома через двадцать минут.

– Но это слишком далеко. Позвольте, вас проводит слуга моего отца… или я прикажу подать экипаж…

– Спасибо, большое спасибо, но нет. Я лучше прогуляюсь. К тому же не мне бояться одиноких прогулок. Очень скоро мне придется опекать других.

Когда же Эмма снова попыталась переубедить ее, Джейн почувствовала, что ее силы на исходе.

– Мисс Вудхаус! Мы все знаем, что такое плохое настроение. Мое, признаюсь честно, хуже некуда. Вы окажете мне бесценную услугу, если отпустите меня восвояси.

– Да, я вас прекрасно понимаю, – сказала Эмма и посторонилась, давая Джейн пройти.

– О, мисс Вудхаус! – воскликнула Джейн от полноты чувств. – Как это прекрасно – иметь возможность иногда остаться в одиночестве.

Она увидела понимание на лице своей собеседницы и подумала, что если Эмма никогда всерьез не размышляла о положении Джейн раньше, то определенно сделала это сейчас.

Оставшись в одиночестве на Донуэлл-лейн, наслаждаясь чудесной тишиной и покоем, она решила, что если бы обстоятельства сложились иначе, она и Эмма Вудхаус могли бы стать добрыми подругами.

Отойдя подальше от Эбби, Джейн достала из ридикюля письмо и медленно перечитала его. Письмо было от Рейчел. Захлебываясь от счастья, она сообщала, что она и Мэтт теперь стали счастливыми родителями замечательного сына. «Если бы родилась дочь, дражайшая Дженни, мы бы назвали ее в твою честь, но сыну мы тоже недолго выбирали имя. Мы назвали его Сэмом и надеемся, что он вырастет таким же милым, добрым и любящим, как его дядя. Мои папа и мама счастливы, став дедушкой и бабушкой, и согласились остаться с нами до октября. Мэтт передает тебе огромный привет. Дженни, дорогая, когда ты приедешь и познакомишься с новым членом семьи Диксон?»

Радостные новости, в этом сомнений нет; тогда в Уэймуте она все сделала правильно. И все же она чувствовала, что какая-то дверь закрылась перед ней навсегда; ее отношения с Рейчел больше никогда не станут прежними. Мэтт и Рейчел теперь стали настоящей семьей. А как же любовь, о которой Мэтт говорил ей? Все прошло – забыто – уничтожено. Теперь Мэтт Диксон потерян для нее навсегда.

В это время она услышала стук копыт и увидела перед собой Фрэнка Черчилля, сидящего верхом на черной кобыле. Он выглядел уставшим и разгоряченным.

Его приветствие было лишено обычного искреннего восхищения.

– Что вы здесь делаете? Не понимаю! Это же ни на что не похоже! Я рассчитывал застать вас в Донуэлле. Что подумают люди?

– Что подумают? Что подумают? – взорвалась Джейн, окончательно потеряв терпение. – Какая мне разница, что они подумают! Нет, – поправила она сама себя, – разница, конечно, есть. Но миссис Элтон вообще не должна была рождаться на свет. А мистер Найтли сердит на меня. Уверена, он догадался о нашей тайне. И было так жарко. А эта ужасная женщина нашла для меня место и настаивает, чтобы я немедленно приняла предложение…

– Вы вернетесь со мной в Донуэлл? – спросил он, явно не все уловив из ее бессвязной речи.