Текст книги "Джейн и Эмма"

Автор книги: Джоан Айкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Вечеринка у Коулов была веселой и совершенно лишенной официальности.

Несмотря на то что ее отнесли к низшей, не достойной ужина части гостей, Джейн постаралась одеться как можно тщательнее. Еще больше внимания она уделила своей прическе. Занимаясь волосами, она вспомнила о Рейчел и тяжело вздохнула. Ей очень не хватало дорогой подруги.

«Люди в Ирландии необычные, – писала Рейчел в письме, полученном Джейн утром того же дня, – но мне они нравятся все больше и больше. Они просты, выразительны и забавны, совершенно не похожи на бабушку Фицрой и ее друзей. Я могу слушать их разговоры бесконечно – они так интересно выражают свои мысли. Теперь я понимаю, где истоки поэтического дара Мэтта (ты будешь рада услышать, что он снова начал писать). Ирландцам нравится, как я разговариваю, – они ко мне очень добры!»

«Наконец-то, – подумала Джейн, – Рейчел нашла компанию, которая ценит ее по достоинству. Я все сделала правильно. Да, я была права».

Это убеждение не слишком помогло, когда вечером вместе с тетей Хетти она вошла в просторную гостиную дома Коулов. Леди, которые ужинали в доме, уже собрались у камина, джентльмены еще не вышли.

Джейн сразу оказалась в центре внимания, подвергнувшись строгому допросу относительно пианино, новость о котором облетела всю деревню. Миссис Уэстон, миссис Коул, миссис Кокс, миссис Отуэй, миссис Гилберт, миссис Понсонби – все желали удовлетворить свое любопытство относительно изготовителя инструмента, качества звука, легкости нажатия педалей и настройки. Известно ли, от кого оно? Разве это не странно? Давно ли она получала известия от полковника Кэмпбелла? Или от миссис Диксон? Пианино вызвало больший ажиотаж, чем вся предыдущая история Джейн, включая заграничное путешествие. Через десять минут ответов на вопросы Джейн уже от всего сердца желала, чтобы пианино никогда не появлялось в Хайбери. Ее лицо застыло страдальческой маской. Она начала думать, что этот инструмент – наказание, а вовсе не удовольствие.

Не задавала никаких вопросов только Эмма Вудхаус. Она полагает, что и так все знает, подумала Джейн и не почувствовала благодарности к этой леди за тактичность. Эмма, красиво одетая, сидела в стороне и о чем-то тихо беседовала со своей подругой мисс Смит.

Через некоторое время в гостиную начали входить джентльмены, раскрасневшиеся и довольные вином и приятной беседой. Фрэнк шел в первых рядах. Он прошел мимо Джейн и мисс Бейтс, сидевших у двери, мимолетно улыбнувшись им, и остановился рядом с мисс Вудхаус и ее подругой. Он стоял возле Эммы, пока рядом не освободилось место, и сел, продолжая оживленно болтать с юными леди. Это продолжалось, как показалось Джейн, бесконечно долго. На самом деле прошло семь или восемь минут.

Когда же джентльменов стало больше и в компании начались перемещения, мистер Черчилль взглянул в ее направлении, адресовал какую-то фразу Эмме, которая тоже посмотрела на нее, потом встал и начал пробираться сквозь толпу к ней.

Наконец он остановился перед ней с широкой улыбкой на довольной физиономии.

Джейн встретила его неласковым взглядом.

– Добрый вечер, мисс Бейтс, – сказал он, обращаясь к тете Хетти. – Я как раз говорил мисс Вудхаус, как мне нравится прическа вашей племянницы. Удивительно оригинально. Я ничего похожего здесь не видел. Можно сделать вывод, что это лондонская или парижская мода, которую она привезла сюда, чтобы ослепить местных жительниц.

– На самом деле она придумала ее сама, – сказала мисс Бейтс. – Чудесно, правда? Такое не сможет повторить ни один парикмахер Лондона. Но у Джейн всегда был талант к такого рода вещам. Знаете, в Уэймуте она изучала «Ла белль ассамбле» и разные другие модные журналы. Ах, я забыла, вы же тоже были в Уэймуте. Я становлюсь ужасно забывчивой. Приятная вечеринка, не правда ли? Так много друзей… так много хороших людей…

В это время миссис Коул предложила мисс Бейтс выпить чаю, и та отвернулась, чтобы взять чашку. Фрэнк воспользовался моментом и отвел Джейн чуть в сторону.

– Вы будете рады узнать, что мне есть что вам сообщить относительно мисс Вудхаус и ее подозрений. Я сидел рядом с ней за ужином, и мы говорили в основном о вас. – «Я должна этому радоваться», – подумала Джейн. А Фрэнк тем временем продолжил говорить, но его голос стал более серьезным. – Но прежде всего скажите, как вы сюда добрались?

– Мистер Найтли любезно прислал за нами свой экипаж.

– Да? – В его голосе явно чувствовалось разочарование. – Мачеха хотела предложить воспользоваться экипажем отца, чтобы доставить вас домой – вы не должны идти полмили в темноте, – но раз уж Найтли…

– Это очень любезно со стороны миссис Уэстон, – сдержанно ответила Джейн, – и мы высоко ценим ее доброту, однако в этом нет никакой необходимости.

– Этот Найтли, похоже, хороший малый. Интересно, почему он ни разу не был женат? Возможно, всему виной разочарование в молодости… Но послушайте: Эмма Вудхаус ни минуты не сомневается, что пианино вам прислал Мэтт Диксон. Она обдумала, сопоставила факты и решила, что права. И за ужином всячески старалась меня в этом убедить. Ну, разве это не здорово? Она действительно необычная леди. Должно быть, у нее самое развитое воображение во всем Суррее. Удивительно забавно, вы не находите?

Он нашел для Джейн место, поместился рядом и продолжил:

– Теперь, когда у вас было время опробовать новое пианино, скажите: оно вам подходит? Я очень старался, выбирая. Пока мы были в Уэймуте, я всячески пытался изучить ваши вкусы.

– Можете не сомневаться, – несколько принужденно ответствовала Джейн, – что оно полностью соответствует моим вкусам.

Она не могла отделаться от неловкости и смущения. Ведь все видели, как они разговаривают! Даже при столь большом скоплении народа ей казалось, что все глаза устремлены на них.

– Оказывается, – снова заговорил Фрэнк, – мисс Вудхаус что-то слышала о том эпизоде – возможно, вы упомянули о нем в письме родным? – когда едва не оказались за бортом из-за непроходимой глупости и эгоизма Шарлотты Селси и Мэтт Диксон вас спас. Эта история, как вы сами понимаете, добавила углей в костер.

Он тихо засмеялся, но Джейн сразу вспомнилась та злосчастная морская прогулка: жара, палящее солнце, дискомфорт, неожиданная паника, когда судно накренилось, встревоженное лицо Мэтта Диксона, его руки…

– Ага! – воскликнул Фрэнк. – Я вижу, выкатывают фортепиано. Значит, сейчас настанет время музыки. Мисс Вудхаус, конечно, будет играть первой. Богатство всегда одерживает верх над талантом. Да будет так.

Он бросил на Джейн выразительный взгляд и пошел, чтобы помогать устанавливать инструмент и выбирать ноты. Пока Эмма играла и пела две простенькие баллады, он присоединился к ее пению – у Фрэнка был приятный тенор – и был вознагражден бурными аплодисментами. У Мэтта голос намного лучше, подумала Джейн. После обычных вежливых восклицаний и отказов они вместе спели еще пару песенок. Затем Эмма грациозно встала и с очаровательной скромностью сказала, что ни ее голос, ни исполнение не могут идти в сравнение с великолепной игрой мисс Фэрфакс и прочее, и прочее…

Фрэнк и Джейн довольно долго пели вместе. Они исполнили много песен, которые так любили в Уэймуте, и, увлеченная музыкой, Джейн мысленно перенеслась в то счастливое время, когда все друзья были вместе и с ними еще был Сэм. Это, хотя она и не осознавала, придало ее голосу невыразимое очарование и блеск. Аплодисменты были оглушительными. Их просили петь еще и еще, и в конце концов Джейн даже охрипла.

Вмешался мистер Найтли.

– Это неправильно! – воскликнул он. – Мисс Бейтс, вы с ума сошли? Как можно позволять вашей племяннице петь до хрипоты, после того как она едва избавилась от жесточайшей простуды? Идите и вмешайтесь! Эти люди ее не жалеют!

– О да, вы правы! – всполошилась тетя Хетти. – Джейн, Джейн! Ты не должна подвергать опасности свое горло! Ты уже охрипла. Иди, сядь рядом со мной и позволь обернуть твое горло этим платком!

Фрэнк моментально выразил свое сожаление и раскаяние. Но Джейн услышала, как мистер Найтли недовольно сказал:

– Этот парень не думает ни о чем и любой ценой хочет выставить себя напоказ.

Джейн окружили друзья, они аплодировали и выражали свое восхищение; с тех пор как ее последний раз слышали в Хайбери, ее голос несравненно улучшился. Вскоре толпа оттеснила Фрэнка. Через несколько минут раздался веселый призыв к танцам. И сразу же стулья были убраны, фортепиано передвинуто к стене. Джейн, сидя рядом с тетей, почувствовала внезапную и сильную усталость; эмоции, порожденные песнями и вызванными ими воспоминаниями, истощили ее энергию. Она была рада покою.

Но когда мисс Уэстон села за фортепиано и заиграла вальс, Джейн подумала, что было бы хорошо станцевать этот неотразимый танец с Фрэнком, который был великолепным танцором. Она поискала его глазами.

Сначала его нигде не было видно, но потом она заметила, как он галантно поклонился Эмме Вудхаус и повел ее на середину зала.

– Ах, – воскликнула тетя Хетти, – юный мистер Черчилль танцует с мисс Вудхаус, так и должно быть: она здесь самая важная персона! Как грациозно она улыбается ему!

Пухлый мистер Коул, хозяин дома, пригласил Джейн на танец.

– Скажу вам прямо, мисс Фэрфакс, сегодня вы всех покорили своей игрой и пением. Просто удивительно, как ваши пальчики летают по клавишам. Как жаль, что вы не можете навсегда остаться в Хайбери, тогда я бы не задумываясь пригласил вас учить музыке моих трех малышек. Миссис Коул все время повторяет, что их теперешняя учительница сама ничего не умеет, но мы же ничего в этом не понимаем!

«Да, я гожусь только для этого», – с горечью думала Джейн, слушая, как скрипит при движении пояс мистера Коула. Такие пояса – одно из неудобств богатства, говорила миссис Коул; ее муж носит его только последний год.

Джейн поймала взгляд Фрэнка.

– Вы выглядите усталой, мисс Фэрфакс, – сказал он. – Боюсь, я слишком утомил вас пением.

Она ничего не успела бы ответить, даже если бы захотела; вскоре фигуры танца сменились, и они опять оказались в разных концах зала.

К сожалению, дело ограничилось двумя танцами. Вечеринка закончилась.

Джейн услышала, как Фрэнк сказал мисс Вудхаус:

– Возможно, это к лучшему. Я должен был пригласить мисс Фэрфакс, а ее вялость была бы слишком большим испытанием после вашей живости.

Мистер Найтли, сама доброта и забота, посадил Джейн и мисс Бейтс в свой экипаж, а сам собрался пройтись пешком, чтобы не создавать им неудобств. Но мисс Бейтс, услышав об этом, громко запротестовала:

– Но здесь полно места для троих! И незачем идти пешком в Донуэлл! Это же целая миля! В такой темноте! Имея в своем распоряжении экипаж! Что за нелепая идея! Вы и думать об этом не должны. Вы обязаны ехать вместе с ними.

– Хорошо, – сказал мистер Найтли, – но я не стану приставать к вам с разговорами. Мне кажется, мисс Фэрфакс смертельно устала.

И Джейн получила возможность слегка расслабиться в тишине – даже тетя Хетти, возможно, под влиянием мистера Найтли, за всю дорогу не произнесла ни слова.

«Вечеринки – это ужасно, – подумала Джейн. – Никогда не захочу снова участвовать в чем-то подобном».

Следующее утро, однако, принесло ранний визит Фрэнка и миссис Уэстон, которые зашли справиться о горле мисс Фэрфакс. Не пострадало ли оно после перенапряжения прошлого вечера? «Фрэнк так сожалел, так раскаивался, так ругал себя за то, что ничего не заметил раньше».

Мисс Бейтс заверила гостей, что Джейн к утру вполне оправилась и, пожалуй, лишь немного вялая.

– Честно говоря, я тоже… бодрствовать в столь поздний час – это совсем не то, к чему мы привыкли. А тут еще такая неприятность – у моей мамы в очках ослабла заклепка, и у нас все вверх дном, к тому же от дорогого мистера Найтли принесли бушель яблок – он добр, как всегда; я хотела с утра пораньше отнести очки к Джону Сондерсу, но все время то одно… то другое…

– Позвольте мне взглянуть на очки, – сказал Фрэнк. – О, думаю, я сумею закрепить заклепку, если вы, конечно, позволите, мэм. На самом деле мне очень нравится подобная работа. Только дайте мне, пожалуйста, маленький нож с острым кончиком. Уверен, я справлюсь. – Потом он обратился к мачехе: – Кажется, вы собирались к Форду, мэм. Почему бы вам не отправиться туда, оставив меня здесь? А потом вернетесь за мной вместе с отцом. Он тоже хотел послушать, как звучит новое пианино мисс Фэрфакс.

– Хорошо, – улыбнулась миссис Уэстон. – Я вижу на улице мисс Вудхаус; я должна узнать, понравился ли ее отцу вечер в компании миссис Годдард.

– Там мисс Вудхаус? – оживилась мисс Бейтс. – Тогда я побегу с вами и приглашу ее подняться к нам и тоже послушать, как звучит пианино. Ей понравится, я уверена. При ее безупречном вкусе…

Мисс Бейтс и миссис Уэстон покинули маленькую гостиную вместе.

Старая миссис Бейтс, лишенная очков, а значит, и своего обычного шитья, тихо дремала в кресле у маленького очага. С улицы доносились голоса:

– Доброе утро! Какой восхитительный вечер! Что за изумительная музыка! – И стук копыт – когда лошадь мистера Перри скакала мимо, она поскользнулась на влажных булыжниках. Но для двух молодых людей внешний мир перестал существовать; они оказались вдвоем в маленькой тесной оболочке молчания. Наконец Фрэнк тихо сказал:

– Я так хотел потанцевать с вами.

Джейн, помня его последние слова, адресованные Эмме Вудхаус, нашла в себе достаточно сил, чтобы сказать:

– В самом деле? – Холодные и сухие нотки в ее голосе, должно быть, не остались незамеченными, и он продолжил с большой теплотой:

– Но у меня появилась отличная идея. Я попрошу отца и мачеху устроить небольшую вечеринку в Рэндаллсе – танцевальную вечеринку – для пяти или шести пар, которые танцевали прошлой ночью. Уверен, в Рэндаллсе достаточно большая гостиная. И тогда мы сможем потанцевать, так же как в Уэймуте. Та ночь была для меня такой большой радостью.

– Возможно, вам лучше заняться работой, за которую вы взялись? – холодно спросила Джейн. – Я слышу голоса у двери.

Фрэнк подошел к ней с явным намерением взять за руку; но Джейн резко отвернулась, отошла к пианино и начала перебирать ноты.

Они услышали, как мисс Бейтс сказала:

– Прошу вас, будьте осторожны, миссис Уэстон, здесь еще одна ступенька. Осторожнее, мисс Вудхаус, у нас на лестнице довольно темно. Соблюдайте осторожность, мисс Смит. Мисс Вудхаус, я очень встревожена: вы ушибли ножку. Мисс Смит, здесь ступенька.

Через минуту комната заполнилась людьми. Мисс Вудхаус и мисс Смит должным образом поприветствовали, усадили и предложили печеные яблоки и пирог.

– Как? – удивилась миссис Уэстон, обнаружив, что ее пасынок все еще держит в руке очки. – Ты еще не закончил работу? Вряд ли ты сможешь заработать себе на жизнь таким ремеслом.

Фрэнк объяснил, что помогал мисс Фэрфакс подкладывать под ножку пианино бумагу. Он очень вежливо поздоровался с мисс Вудхаус – даже слишком вежливо, потому что через несколько минут он уже сидел рядом и выбирал для нее самое лучшее печеное яблоко.

– Прошу вас, мисс Фэрфакс, доставьте нам удовольствие! – воскликнула миссис Уэстон. – Нам очень хочется послушать ваше новое пианино. Инструмент так красив, он должен и звучать превосходно. А ваша игра вчера вечером была истинным чудом – она настолько превзошла все, к чему мы здесь привыкли…

Она слишком много говорит, уныло подумала Джейн, не потому ли, что хочет отвлечь внимание от факта очевидного ухаживания ее пасынка за мисс Вудхаус? Но почему ее должно это беспокоить? Несомненно, она тоже считает, что это будет прекрасная партия для Фрэнка.

«О, когда же я буду избавлена от этих ужасных чувств – неловкости, вины, ревности, подозрительности?»

Джейн села за пианино и заиграла, она и сама затруднилась бы сказать, что именно. Все присутствующие исключительно вежливо похвалили ее исполнение и звучание нового инструмента.

– Кому бы полковник Кэмпбелл ни поручил выбор инструмента, – громко сказал Фрэнк Эмме, – он не ошибся. Я успел изучить вкусы полковника в Уэймуте и могу утверждать, что мягкое звучание высоких нот особенно нравится ему и всей той компании. Осмелюсь предположить, мисс Фэрфакс, что полковник дал своему доверенному лицу очень подробные указания или написал самому Броудвуду. Как вы считаете? – Его голос был веселым и дразнящим.

Джейн не ответила, поэтому он продолжил:

– Должно быть, ваши друзья в Ирландии очень рады за вас. Они же знают, сколько удовольствия вам доставил их подарок. Ну вот, все сделано. Я починил ваши очки, мэм. – Это было сказано миссис Бейтс.

Отдав старой леди ее собственность, он подошел к пианино и стал перебирать ноты. Выбрав один листок, он поставил его перед Джейн.

– Такая прелестная мелодия. Вчера вечером вы не смогли насладиться ею так, как я, мисс Фэрфакс. Вы слишком устали. Думаю, вы были рады, что танцы быстро закончились. Но я бы отдал все на свете за лишних полчаса. Молю вас, сыграйте это сейчас.

Она заиграла.

Через несколько минут Фрэнк сказал:

– Если не ошибаюсь, этот вальс мы танцевали в Уэймуте?

Покраснев от раздражения, остро чувствуя присутствие рядом Эммы, жадно ловящей каждое слово, Джейн перешла к другой мелодии и услышала, как Фрэнк сказал Эмме:

– Эти ноты прислали вместе с инструментом. Очень предусмотрительно со стороны полковника, не так ли, мисс Вудхаус? Следует отдать ему должное. Он ничего не делает поспешно и все доводит до конца. Так может вести себя только по-настоящему любящий человек.

«Как он может?!» – подумала Джейн.

С еще большим негодованием она услышала ответ Эммы:

– Тише! Ваши слова слишком очевидны. Она все поймет.

– Надеюсь, что да, – беспечно сказал Фрэнк. – Сейчас она играет «Робина Адэра» – его любимую вещь.

В ярости Джейн заиграла громче, и пара за ее спиной отошла в сторону.

В это время мисс Бейтс заметила из окна мистера Найтли и пригласила его подняться к ним.

– Здесь мисс Вудхаус и мистер Фрэнк Черчилль. Разве они не превосходно танцевали вчера вечером? Вы когда-нибудь видели что-то подобное?

– О да, действительно превосходно, – сухо ответил он. – Не могу сказать ничего другого, потому что, насколько я понял, мисс Вудхаус и мистер Черчилль слышат каждое слово. Но, – он заговорил еще громче, – не понимаю, почему не упомянуть и мисс Фэрфакс? Она тоже великолепно танцует; а миссис Уэстон – самая лучшая исполнительница народных танцев во всей Англии…

– О, мистер Найтли, но ведь влиятельные люди… – И миссис Бейтс начала велеречиво благодарить его за яблоки. – Ах, он уже ушел. Не любит, когда его благодарят…

«Мистер Найтли не любит Фрэнка Черчилля, – подумала Джейн. – Интересно, может быть, он видит его игру?»

– Нам пора идти, – сказала миссис Уэстон. – Уже поздно. Пойдемте, Эмма, мисс Смит. Мы доставили хозяевам много неудобств. Фрэнк и я проводим вас до Хартфилда.

Гости ушли, и у Джейн хватило времени бросить лишь один взгляд, полный укора, на Фрэнка.

Прошло несколько дней, прежде чем Джейн снова увидела Фрэнка. Он больше не появлялся на почте; но она слышала, что его часто видят прогуливающимся с миссис Уэстон и мисс Вудхаус и обитатели Рэндаллса провели вечер в Хартфилде.

Он непостоянен, подумала Джейн. Потом она стала винить себя. «Я отпугнула его своей холодностью и раздражительностью. Это все моя вина».

Но боль не уходила.

* * *

Следующая ее встреча с Фрэнком произошла при совершенно других обстоятельствах.

Мисс Бейтс и ее мать были, конечно, не настолько богаты, чтобы заниматься благотворительностью, как богатая мисс Вудхаус; но обе леди все же делали немало добрых дел; от миссис Коул и других добрых людей они получали нитки и фланель, из которой шили одежду для нищих, и многие старые служанки и отошедшие от дел полевые рабочие имели основания благодарить их за теплые нижние юбки или добротно связанные носки. Дамы Бейтс всегда направляли свои усилия против болезней и бедности; у мисс Бейтс имелось множество проверенных рецептов самых разных лекарств, которые в прежние дни в доме викария мог получить любой нуждающийся; и она до сих пор держала в кладовке баночки с мазями, бутылки с примочками и сиропами. Джейн однажды доверили одну из баночек с мазью от ревматической подагры, и она обрадовалась возможности совершить одинокую прогулку в коттедж, находившийся в некотором удалении от деревни – на дороге, где стоял дом викария, но в четверти мили от него. Добравшись до места назначения, она отдала баночку, выслушала сердечные изъявления благодарности от старого Джона Эбди и несколько историй о своем дедушке, бывшем викарии, у которого Эбди работал двадцать семь лет. Джейн засиделась, слушая старика, – ей не хотелось уходить до того, как его поток красноречия иссякнет сам собой, – и через какое-то время услышала голоса снаружи. Затем раздался громкий стук в дверь и кто-то спросил:

– Можно войти?

В следующий момент дверь распахнулась и на пороге появилась мисс Вудхаус, за ней вошла миссис Уэстон с кувшином супа, а за ее плечом топтался Фрэнк Черчилль, лицо которого засияло, едва он ее увидел.

Эмма была сама любезность.

– Мазь вашей бабушки, мисс Фэрфакс? Как мило! Я слышала чудеса о ее целебных свойствах.

Эмма, судя по всему, пришла, чтобы помочь старику написать письмо относительно приходского пособия. Бумагу и чернила она принесла с собой, и сразу же приступила к делу.

Джейн вежливо попрощалась с вновь прибывшими и собралась уходить, когда, к ее немалому удивлению, Фрэнк заявил, что проводит ее.

– Отец будет ждать меня в «Короне», и оттуда мы вместе поедем в Кингстон. День показался мне замечательным, и потому я решил сопровождать мачеху, отправившуюся по делам. Мисс Вудхаус мы встретили случайно. Но они прекрасно обойдутся на обратном пути без меня; возможно даже, мое отсутствие станет для них предпочтительным. – И он сказал что-то смешное относительно всяких женских штучек, но Джейн, пребывая в смятении, шутки не поняла.

– Разве это благоразумно? – нервно спросила она, когда они отошли от коттеджа и оказались в относительном уединении небольшой низины – там, где дорога спускалась с холма между высоких насыпей.

Вместо ответа он подбросил шляпу, а потом поцеловал ее руку в перчатке, прежде чем она успела запротестовать.

– Мне так редко удается увидеть вас без толпы свидетелей – всех этих милых, добрых, но таких скучных людей, которые прислушиваются, словно жующие коровы, к каждому нашему звуку, но понимают разве что одно слово из двадцати. Я уверен, что в Хайбери живут люди, обладающие множеством добродетелей, но вы должны согласиться, что они не слишком сообразительны. Взять хотя бы вечеринку у Коулов. Вы ничего не потеряли, пропустив ужин; уверяю вас, танцы – единственная часть вечеринки, которую еще можно было терпеть, да и та для меня оказалась испорченной – ведь я не смог потанцевать с вами. Но это выше моего понимания – как здешние жители могут ценить вас так низко? О да, мисс Фэрфакс! Они говорят: симпатичная молодая леди, которая хорошо играет на фортепиано. И это о вас, которая говорит на нескольких языках, путешествовала за границу, побывала в Вест-Индии, которая за несколько месяцев прочитала больше книг, чем они все вместе…

Джейн засмеялась и простила ему фразу, сказанную Эмме у Коулов.

– Признаюсь честно, мне они тоже кажутся скучными, но они добры и вовсе не хотят меня обидеть, не интересуясь моими впечатлениями о Вест-Индии. Просто их совершенно не интересует то, что происходит за пределами деревни.

– Меня возмущает то, что вы заперты здесь, в этой пустыне! – с чувством воскликнул Фрэнк. – В Хайбери хорошо приехать с коротким визитом, но жить здесь месяц за месяцем…

– Я сама устанавливаю время своего пребывания здесь, – напомнила Джейн. – Я в любой момент могу начать искать место учительницы…

– Не говорите об этом! Мне не нравится эта идея.

– Но этого не избежать…

– Взгляните! – перебил он. Они как раз дошли до вершины короткого подъема, где дорога слегка поворачивала и в ряду кустов, тянувшихся вдоль дороги, рос красивый старый дуб, раскинувший свою густую крону над орешником и терновником. В бугристом и растрескавшемся стволе дуба было глубокое дупло, незаметное с дороги, поскольку располагалось довольно низко. – Смотрите, – повторил Фрэнк и засунул в эту полость руку по самый локоть. – Здесь совершенно сухо, вероятно, какая-нибудь запасливая белка хранила здесь орехи на зиму. Это великолепный почтовый ящик для нас. Я уже давно ломал голову над тем, как, проводя время с отцом, связываться с вами. Вот решение.

– Да, но…

– Только давайте без «но». Вы всегда можете пойти к старику, живущему дальше по дороге, чтобы справиться о его самочувствии. А от дома моего отца до этого дерева ровно десять минут ходу. Я отсюда вижу трубы Рэндаллса. Я могу оставлять здесь послание для вас каждый день, чтобы вы не забывали о моем существовании.

Джейн не могла отрицать несомненного удобства такого способа связи. И Фрэнк сполна выполнил свое обещание. Его полные любви записки и маленькие подарки доставили Джейн немало приятных минут.

Однажды утром Фрэнк явился в жилище дам Бейтс. Он был в приподнятом настроении.

– Пойдемте скорее, мисс Бейтс! И вы, конечно, тоже, мисс Фэрфакс. Нам необходим ваш совет.

– Совет? Не понимаю, что я могу вам посоветовать, – заволновалась мисс Бейтс. – Но если вы говорите, мистер Черчилль, мы, конечно же, пойдем. Вы были так добры, так неизмеримо добры, починив очки мамы… Скорее, Джейн. Не забудь застегнуть плащ. Сегодня ветер с востока…

Им предстояло дойти, как объяснил Фрэнк, всего лишь до «Короны», где уже собрались мистер и миссис Уэстон и мисс Вудхаус. Они обсуждают возможность использования клубной гостиной для устройства танцевальной вечеринки. Было решено, что гостиная в Рэндаллсе слишком мала для этой цели.

Полчаса они провели в большой пыльной комнате, обсуждая вопросы освещения и музыки, столов и стульев, чая и ужина; может ли комната для игры в карты на вечер превратиться в столовую, или она слишком мала? Захотят ли гости старшего возраста поиграть в карты? Возможно, стоит использовать для ужина другую комнату, расположенную в противоположном конце коридора, или она слишком далеко?

– Эти обои ужасно грязные, – с отвращением скривилась миссис Уэстон, – а краска желтая и унылая.

– Дорогая, при свечах этого никто не заметит! – воскликнул ее муж и обменялся улыбками с Фрэнком.

– Комната довольно просторная, – сказала Эмма Джейн, – хорошего размера; она свободно вместит девять или десять пар. Я думаю, что план очень хорош, а вы, мисс Фэрфакс? Разве вы не любите танцевать? Уверена, что любите. Вам, должно быть, не хватает балов. Здесь в Хайбери у нас бывает очень мало возможностей потанцевать.

Она говорила с такой очевидной непосредственностью, что Джейн оттаяла и даже почувствовала к ней теплоту; но это чувство быстро исчезло, когда она услышала, как Фрэнк Черчилль приглашает Эмму на первые два танца.

«Почему он должен так поступать? – возмущенно думала Джейн. – Неужели Эмма всегда и для всех будет самым важным человеком в Хайбери?»

День бала обсуждали долго.

– Ты же понимаешь, что ничего невозможно успеть раньше чем через неделю, – возбужденно говорила миссис Уэстон мужу. – Фрэнк, неужели ты не можешь попросить у тети и дяди разрешения остаться с нами еще на неделю?

Фрэнк считал, что сможет, и надеялся получить это разрешение. Три дня прошло в оживленных приготовлениях. Джейн несколько раз встречалась с Фрэнком. Обсуждали музыку и танцы.

Эмма Вудхаус даже лично явилась к Джейн и дружелюбно попросила, чтобы та научила ее или ее горничную делать такую же элегантную прическу, как была у нее на вечеринке у Коулов.

– У вас такие красивые волосы, мисс Фэрфакс. Уверена, они вьются от природы, а с моими волосами сплошные проблемы. Их приходится завивать каждый вечер…

Обезоруженная Джейн дала нужные инструкции и даже непроизвольно воскликнула:

– О, мисс Вудхаус, надеюсь, нам ничего не помешает и бал состоится! Иначе все будут очень разочарованы! Я так жду его!

Но ее сердце, привыкшее к разочарованиям, предчувствовало неладное, и, как оказалось, не ошиблось: спустя два дня срочное письмо от мистера Черчилля потребовало немедленного возвращения племянника. Его тетя почувствовала себя очень плохо, и Фрэнк должен был немедля вернуться в Энскомб.

Он явился к дамам Бейтс рано утром, чтобы сообщить эту неприятную новость. Тетя Хетти ушла на утреннюю службу, что всегда делала по определенным дням, а старая миссис Бейтс еще не встала. Фрэнк и Джейн получили возможность десять минут побыть вдвоем.

Она пребывала во власти уныния.

– Мы поступили нехорошо! Дурно! Я бы никогда, слышите, никогда не согласилась на ваш план, если бы знала, что он повлечет за собой! Столько тайн… лицемерия… Мы делаем все неправильно! Умоляю вас, мистер Черчилль, возьмите обратно свое кольцо! – Она сняла с шеи ленточку, на которой висело кольцо, и протянула ему. – Считайте себя свободным от всех обязательств. Так нельзя! Я уверена, что так нельзя. И на что мы надеемся? Зачем все это затеяли?

Но Фрэнк стоял на своем.

– Что? Дать вам свободу, чтобы вы могли обручиться с Найтли или молодым Коксом? Ни за что на свете! Я не могу потерять вас. Быть вынужденным оставить вас здесь и вернуться в Йоркшир – и так достаточно тяжело, но мысль о том, что я больше не имею права ждать от вас вестей, надеяться на будущую встречу с вами, самым дорогим для меня человеком на этой земле, для меня невыносима. Вы забываете, какая унылая и одинокая жизнь ждет меня в Энскомбе.

Он упал на колени, схватил ее за руку и выглядел таким несчастным, что Джейн в конце концов поддалась на уговоры.

Кольцо вернулось на свое место как раз перед тем, как по ступенькам поднялась тетя Хетти.