Текст книги "Джейн и Эмма"

Автор книги: Джоан Айкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Вы имеете в виду тайную помолвку? – с отвращением скривилась Джейн.

– Именно это я в вас так люблю! – воскликнул Фрэнк. – Вы всякий раз выражаетесь точно и по существу. Никаких уверток и околичностей. Да, дражайшая мисс Фэрфакс, это будет означать тайную помолвку. Уверяю вас, мне эта идея нравится не больше, чем вам. Тем не менее я пойду на этот шаг с радостью, потому что не буду волноваться за вас. Меня не будет постоянно мучить страх потерять вас, который гнал меня в Уэймут при всяком удобном случае. Я всегда боялся, что какой-нибудь другой прыткий поклонник опередит меня, уведет вас, можно сказать, из-под носа.

Джейн вздохнула и посмотрела на кипящий прибой. Ее лицо было тревожным.

– Вам не нравится эта идея, – заметил Фрэнк. – Не могу вас за это винить. Но посмотрите на ситуацию с другой стороны, дорогая. Я точно знаю, что сейчас вы одиноки и удручены, что вы лишились семьи, которую искренне любили (и кое-кого еще); перед вами мрачное безрадостное будущее: без друзей, без денег, без перспектив. Разве вам не станет легче, если вы будете знать, что у вас есть тайный друг, что ваше будущее вовсе не опасно, а наоборот, со временем вы очень неплохо устроитесь и с вами рядом будет любящий преданный мужчина? Надо только подождать и проявить терпение.

– Я ненавижу ждать чужих несчастий, чужой смерти, – прямо сказала Джейн.

– Совершенно с вами согласен, – пожал плечами Фрэнк. – Мне это тоже крайне неприятно. Но ведь у нас тоже есть права, разве нет? Послушайте, если хотите, давайте сделаем так. Я буду считать себя связанным с вами узами чести, любви и преданности. А вы можете считать себя свободной как птица, так что никакие угрызения совести из-за ожидания чьей-то смерти вас не будут тревожить.

– Но это несправедливо, – живо отозвалась Джейн. – Если один человек считает себя связанным, второго это должно касаться тоже.

– Значит, вы согласны! – в полном восторге закричал Фрэнк. – Вы согласны! Вы – ангел и обладаете великодушием королевы. А я стану бывать в Хайбери так часто, как смогу, пока вы будете жить там, среди хороших простых людей, друзей, которых вы любите. В этом сельском окружении я буду ухаживать за вами, добиваться вашего расположения, как Коридон ухаживал за своей Филлидой. Вы скоро увидите, какой настойчивой, какой постоянной будет моя преданность вам. А в качестве залога прошу вас, моя дорогая мисс Фэрфакс, принять это. – И он вытащил из кармана маленькую коробочку.

В ней было колечко – мерцание серебра, слеза опала.

– Оно принадлежало моей матери. Когда юный капитан Уэстон посватался к ней, это было все, что он мог себе позволить. Вы сохраните его? Будете носить на шее – на ленточке?

Он вложил коробочку в руку Джейн.

– Оно очень красивое, – вздохнула она и опустила глаза на кольцо. – У меня никогда не было ничего подобного.

Неожиданно на глаза набежали слезы. И одна слеза упала прямо в коробочку.

– Я слишком наседаю на вас, – с ноткой раскаяния в голосе сказал Фрэнк. – Я не должен был так набрасываться на вас в столь тяжелый для вас момент. Но поймите меня, мисс Фэрфакс, я должен был рискнуть – не мог упустить такую блестящую возможность. И я не вынесу мысли, что покинул вас в таком состоянии. Скажите мне по крайней мере, что чувствуете себя чуть-чуть лучше, что я сумел отвлечь вас от грустных мыслей, – добавил он и просительно улыбнулся.

Джейн не могла не улыбнуться в ответ:

– Вы же знаете, что так оно и есть.

– Тогда вся моя жизнь, вплоть до этого момента, прожита не зря.

– Скоро прибудет мой экипаж, – заметила Джейн, – кажется, я его даже уже вижу. – И она заторопилась к дому.

Фрэнк Черчилль помог ей расположиться в экипаже.

– Я буду считать дни до нашей встречи в Хайбери. Я буду считать часы.

И он осторожно сжал ее руку.

– Прощайте, мистер Черчилль, – пробормотала Джейн, недоумевая, как она позволила вовлечь себя в такую предосудительную авантюру, противоречащую всему, что она считала достойным и правильным. Она боялась, что ради временного облегчения навлекла на себя тревоги и суровые испытания в будущем.

И все же на сердце стало легче. Фрэнк сказал правду.

– Нет, нет, не «прощайте». Никогда так не говорите. – Он закрыл дверь экипажа, но окно осталось открытым. – До встречи в Хайбери. Прошу вас, позвольте мне услышать из ваших уст эти слова.

– Хорошо. До встречи в Хайбери.

Удовлетворенный Фрэнк сделал шаг назад, кучер щелкнул кнутом, и по мостовой застучали колеса.

Книга вторая

Глава 11

После двухдневного путешествия с ночевкой в Саутгемптоне Джейн добралась до Хайбери в состоянии такого уныния и изнеможения, да еще и с решительно ухудшившейся простудой, что любящие родственники, попытавшись накормить ее сандвичами и горячим негусом, в конце концов уложили ее в постель, стеная и жалуясь на ее бледность и худобу.

– Хетти, – сказала миссис Бейтс, – девочка сильно устала. Обойдемся сегодня без разговоров.

В этот раз старой леди удалось настоять на своем, и Джейн позволили ощутить комфорт собственного продавленного матраса и роскошь деревенской тишины. Но увы, сон все не шел. Будущее, наполненное постоянной тревогой и неспокойной совестью, которое она себе предсказала, перестало быть будущим и в одночасье стало настоящим. Вернувшись домой к людям, любившим ее больше жизни, она неожиданно обнаружила, что связана тайной, которая обвилась вокруг ее шеи вместе с кольцом Фрэнка Черчилля так же надежно, как кандалами. Открытость и прямота, всегда бывшие для нее такими же естественными, как дыхание, теперь стали недоступными.

На следующий день Джейн сказала, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы присоединиться к тете и бабушке за завтраком, но лишь огорчила их полным отсутствием аппетита.

– Только половину кусочка хлеба с маслом! А ведь наш деревенский хлеб и деревенское масло намного лучше, чем в Лондоне или Уэймуте; но ничего, скоро ты у нас поправишься. Иначе и быть не может. Не меньше трех месяцев в Хайбери! Мы так долго жили без тебя, но три месяца компенсируют нам это. Хотя и этого нам будет мало. Все друзья так за нас рады, скоро они сами придут…

Обещанные друзья начали прибывать довольно скоро – они поднимались по неудобной узкой лесенке, проходившей по краю цирюльни, в крошечную гостиную дам Бейтс с неказистым камином, сиденьем у окна и четырьмя видавшими виды виндзорскими стульями. Что подумает Фрэнк Черчилль, увидев это, мысленно поежилась Джейн, глядя, как толстушка миссис Коул и еще более полная миссис Годдард протискиваются по лестнице с подарками – медом и свежими яйцами.

– Вы идете к нам, мистер Найтли? – крикнула из окна мисс Бейтс, увидев его на лошади у дома. – Здесь у нас такое приятное общество. Пришли миссис Коул и миссис Годдард, чтобы поздравить нас с возвращением нашей дорогой Джейн.

– Тогда для меня у вас не хватит места, – ответил он, сняв шляпу и поклонившись. – Однако прошу вас, передайте мисс Джейн Фэрфакс мои наилучшие пожелания и скажите, что я с нетерпением жду встречи в любое время, когда у вас наверху будет больше места.

Джейн услышала его голос, и на сердце потеплело, но одновременно она почувствовала боль и сожаление. Вот еще один друг, дорогой и любимый, для которого ее сердце уже не может быть таким же открытым, как прежде. Да и ее чувства к нему теперь будут другими. В прошлом, призналась себе Джейн, в ней всегда жила детская надежда на то, что однажды настанет день, когда он поймет, что всегда – еще с того далекого времени, когда учил ее ездить верхом – любил только ее, и откроет ей свое сердце. Но теперь, даже если он это сделает – а надежда на такой исход с возрастом и приобретением здравого смысла померкла, – она будет вынуждена ответить отказом. Теперь она связана другим, и этот другой, она не могла в душе этого не признать, не дотягивает до мистера Найтли. Разве мистер Найтли мог когда-нибудь предложить тайную помолвку? Джейн была уверена, что нет. Но как бы он повел себя в подобных обстоятельствах? Этого она сказать не могла. В конце концов, возможно, сравнение и несправедливо. Мистер Найтли имел состояние, ни от кого не зависел, и так было всегда; он никому не должен был угождать. Нет, сравнивать этих двоих, значит…

– Джейн, ты витаешь в облаках! – воскликнула тетя Хетти. – А добрейшая миссис Коул только что сделала тебе такое щедрое предложение…

– Только на днях я говорила мистеру Коулу, что мне стыдно смотреть на наше новое фортепиано, которое стоит у нас в гостиной, потому что я не знаю ни одной ноты, а наши две малышки, которые только начинают учиться, возможно, никогда и не освоят эту премудрость. Так что ты можешь приходить, моя дорогая, в любое время дня и практиковаться, сколько твоей душеньке будет угодно. Вообще-то стыдно, что у тебя дома нет инструмента…

– Ты можешь приходить и в школу в любое время после трех, когда девочки заканчивают уроки, – защебетала миссис Годдард, – но я должна сказать, что наш инструмент из-за того, что им пользуются все, не такого качества, как хотелось бы…

– Я только вчера говорила мистеру Годдарду, как плохо, что бедняжка Джейн, такая хорошая музыкантша, не имеет дома даже самого завалящего инструмента, и он согласился…

Следующей прибыла миссис Уэстон – в подарок она привезла сливочный сыр, – и Джейн с живым интересом встретила эту привлекательную леди, которая раньше была гувернанткой Эммы Вудхаус, а теперь стала мачехой Фрэнка Черчилля. И она еще ни разу не видела Фрэнка! Как странно! Джейн и боялась, и хотела, чтобы беседа зашла о нем, его прибытии или неприбытии, но вместо этого разговор коснулся Эммы Вудхаус и ее необъяснимой дружбы с маленькой Харриет Смит.

– Должна сказать, я была удивлена, когда все это началось, – сказала миссис Уэстон. – Вы же понимаете, такая разница в их обстоятельствах и умственном развитии, но, конечно, я порадовалась за Эмму; женщина всегда чувствует себя лучше, когда рядом есть представительница ее пола. А бедная Эмма, вы же знаете… Однако мистер Найтли со мной не согласен; он считает, что общество такой покладистой малышки, как Харриет, лишь усилит тягу дорогой Эммы к лидерству…

Джейн слушала рассказ с искренним интересом, но его прервала миссис Коул.

– Мистер Элтон очень часто заезжает в Хартфилд, разве нет? Перед Рождеством моя Люси – она племянница Сэрлы, что служит у мистера Вудхауса, – так вот, она сказала, что мистер Элтон бывает там почти каждый день.

– О! – воскликнула мисс Бейтс. – Я не сильна в таких делах. Я вижу то, что передо мной, но не строю предположений. А Джейн никогда не встречала мистера Элтона. Это наш новый викарий, Джейн, дорогая; он был назначен после смерти нашего добрейшего мистера Прайора – достойнейший, превосходный молодой человек. Я уверена, любая юная леди… Сейчас он в Бате, но скоро ты с ним встретишься. Он так внимателен к твоей бабушке и ко мне, всегда сажает нас на свою скамью в церкви, потому что твоя бабушка стала немного плохо слышать…

– Здесь мисс Вудхаус, мэм, – объявила Патти, и уже в следующее мгновение среди них оказалась Эмма Вудхаус, выглядевшая, как призналась себе Джейн, удивительно элегантно в отделанной мехом шляпке и теплом плаще – совсем как леди из общества в Уэймуте. Она принесла красивое растение в горшке.

Миссис Коул слегка покраснела и заторопилась, вспомнив о неотложных делах; вместе с миссис Годдард они едва не скатились по ступенькам, но миссис Уэстон поприветствовала Эмму с большой сердечностью, и Эмма поздравила Джейн с возвращением в Хайбери с вежливым дружелюбием. Внешность Эммы Вудхаус, по мнению Джейн, могла бы удовлетворить любого, даже самого сурового критика: хороший рост – она была довольно высокой, но не слишком высокой, формы, может быть, чуть более пышные, чем надо, что, впрочем, не лишило ее грациозности; а судя по цвету лица, она обладала хорошим здоровьем и спокойной совестью. Ее манеры были открытыми, дружелюбными и располагающими; как ни ищи, не найдешь к чему придраться, решила Джейн. Она вела себя именно так, как следовало, по отношению к тете Хетти и старой миссис Бейтс; задавала уместные вопросы относительно Уэймута, полковника и миссис Кэмпбелл, планах Джейн на будущее, ее чувствах, вызванных возвращением в родные края. Короче говоря, она вела себя как хорошая добрая соседка, и когда визит завершился, Джейн даже почувствовала вину и раскаяние.

«Она действительно дружелюбна, проста и непритязательна! Не понимаю, почему все эти годы я делала из нее монстра! Сейчас ее нельзя винить за поведение в шестилетнем возрасте, тем более что тогда она только что лишилась горячо любимой матери. И, бедняга, как она, должно быть, одинока, если дружит с таким скучным и пресным созданием, каким, мне помнится, была Харриет Смит. Мистер Найтли всегда хотел, чтобы мы с Эммой подружились. Что ж, отныне я буду думать о ней иначе!»

Но вечер, проведенный в Хартфилде двумя днями позже, убил эти добрые чувства.

– Почему мисс Вудхаус не пригласила нас на обед? Почему мы собираемся туда после обеда? – спросила Джейн тетю, пока они ждали экипаж, который должен был отвезти их в Хартфилд.

– О, моя дорогая, Вудхаусы теперь редко приглашают гостей к обеду. Знаешь, мистер Вудхаус такой…

– Но они приглашают Уэстонов. И мистера Найтли. И, как мне сказали, мистера Элтона.

– Ну они же джентльмены. А мисс Вудхаус знает, что мы – леди, живущие самостоятельно. Такие, знаешь ли…

Иными словами, подумала Джейн, леди, живущие самостоятельно, могут ожидать меньшего уважения и вежливости к себе. Эта идея до недавнего времени не приходила ей в голову, но теперь, когда она покинула семью Кэмпбелл и столкнулась с собственными весьма сомнительными перспективами, ее следовало обдумать.

Вечер в Хартфилде, к сожалению, вернул всю прежнюю антипатию Джейн к Эмме Вудхаус. Прежние причины для недовольства проявились вновь. Добрая внимательность Эммы к дамам старшего возраста не могла затмить других ее недостатков. Да, чай и кофе предлагались неоднократно, да и кексы подавались дважды. Но Эмма делала это лишь потому, что таковы были обязанности хозяйки дома, а не от желания сделать кому-то приятное.

В гостях у Вудхаусов был мистер Найтли (он там обедал) и попросил, чтобы юные леди сели за фортепиано. И снова поведение Эммы было безупречным: она хвалила исполнение Джейн со вкусом и знанием дела, просила поиграть еще. Но это все лицемерие, думала Джейн. И своего рода намеренная клевета на самое себя. Она отлично знает, что уровень ее исполнения ниже, и она могла бы играть лучше, если бы практиковалась. Она сыграла несколько легких шотландских и ирландских песенок и увертюру Чимарозы. А Джейн исполнила по-настоящему сложные вариации на увертюру Плейеля, что вызвало энергичные аплодисменты аудитории, хотя она втайне подозревала, что ее никто не слушал.

Интересно, почему Эмма не практикуется? Джейн задавала себе это вопрос снова и снова. Времени у нее полно. Как она проводит свои дни? Чем занимается? И тут неожиданно, словно листок, поплывший против течения, пришло чувство жалости к Эмме. Но оно очень быстро исчезло, когда разговор зашел об Уэймуте. Эмма проявила, думала Джейн, очень много, даже слишком много любопытства к Фрэнку Черчиллю.

Он красив? Приятен? Хорошо ли его знает мисс Фэрфакс? Насколько он восприимчив? Образован? Станет ли он приятным дополнением к их кругу общения, если случайно – или по собственному желанию – появится в Хайбери?

Джейн чувствовала за этим вроде бы простым соседским любопытством нечто больше. У нее создалось впечатление, что Эмма каким-то чудом – словно у нее был дар предвидения – догадалась о связи между Джейн и Фрэнком. Она обладала скорее инстинктивной проницательностью, чем интеллектуальной силой, и наверняка будет тем самым человеком, который раскроет их тайну и доведет до всеобщего сведения.

На прощание она, смеясь, сказала:

– Вы стали такой красивой, мисс Фэрфакс, такой элегантной. Я не могу не восхищаться вами. А помните те дни, когда вы донашивали мои старые платья?

«И твоя мама оставила мне сто фунтов» – эти слова остались невысказанными. Сто фунтов, которые до сих пор были нетронуты – их хранили на черный день.

Этого Джейн простить не могла.

Привезенная на следующий день из Хартфилда четверть свиной туши в подарок лишь усугубила обиду.

– Полагаю, теперь нам придется опять идти туда, чтобы выразить свою благодарность? – не чувствуя никакой благодарности, спросила Джейн.

– Дорогая, конечно! Это же целая четверть! Какая щедрость! Теперь я могу пригласить Коулов поужинать с нами – пожалуй, я сделаю это по дороге из Хартфилда, но сначала я должна спуститься вниз и спросить Патти, взяли ли мы с собой самую большую сковороду, когда переезжали из дома викария. О, моя милая Джейн, может быть, ты сходишь одна? Это будет так мило…

Стук в дверь и принесенная записка от миссис Коул изменили направление мыслей тети Хетти.

– Боже мой! Мистер Элтон женится! Ты только послушай, что пишет миссис Коул – мистер Коул только что прочитал письмо от мистера Элтона и сообщил ей, что викарий помолвлен с мисс Хокинс из Бата. Надо же! Я никогда в жизни не была так потрясена! Мисс Хокинс из Бата!

Джейн словно услышала голос миссис Фицрой, говоривший: «Хокинс? Что это за имя?»

А тетя Хетти продолжила:

– Миссис Коул на днях что-то такое говорила, но я никогда не могла подумать… Ну, теперь вы довольны, мэм? (Это было сказано матери.) В доме викария снова появится хозяйка. И восхитительная новая соседка. Какие замечательные новости. Мы должны немедленно бежать в Хартфилд. Джейн, оденься потеплее, может пойти дождь.

В Хартфилде они застали мистера Найтли, и мисс Бейтс сразу сообщила ему о женитьбе мистера Элтона.

– А я-то рассчитывал удивить этой новостью вас, – сказал мистер Найтли, улыбаясь Эмме, которая выглядела, как показалось Джейн, немного странно; неужели она надеялась, что мистер Элтон достанется ей?

– Но откуда вы узнали? – разочарованно воскликнула мисс Бейтс. – Ведь об этом никто не знал, абсолютно никто!

– Полтора часа назад у меня была деловая встреча с Коулом. Он как раз только что прочитал письмо Элтона.

Интересно, в этой деревне что-нибудь можно сохранить в тайне, подумала Джейн.

– У нас появится новая соседка, мисс Вудхаус, правда, здорово? – с восторженной радостью повторила мисс Бейтс. – Моя мама так довольна! Джейн никогда не видела мистера Элтона, и неудивительно, что ей так не терпится с ним познакомиться.

Джейн с трудом отвлеклась от грустных воспоминаний о последних днях в Уэймуте, о прощании с Рейчел, с Мэттом, о том, как он нервно отпрянул от ее протянутой руки…

Это утро было почти весенним: то ярко светило солнце, то принимался накрапывать дождь. Джейн ощущала странную нереальность происходящего. Почему-то ей казалось, что с детства знакомая деревня с мощенными булыжником узкими улочками, аккуратными коттеджами, новыми кирпичными домами, церковью, кузницей и конюшней была всего лишь сном, от которого она в любой момент может проснуться и окажется на эспланаде с Рейчел и Кэмпбеллами, Селси, мистером Джиллендером…

– Нет, я никогда не видела мистера Элтона, – сказала она, обращаясь к тете. – Какой он? Высокого роста?

– Ну, это смотря с кем сравнивать, – оживилась Эмма. – Мой отец сказал бы, что да, он высокий мужчина, мистер Найтли сказал бы, что он небольшого роста, а мисс Бейтс и я считаем его рост средним. Если вы поживете здесь подольше, мисс Фэрфакс, то поймете, что мистер Элтон в Хайбери считается образцом совершенства во всех отношениях. – Она бросила дерзкий дразнящий взгляд на мистера Найтли. Что-то они не договаривают, решила Джейн, относительно этого мистера Элтона.

– Если помнишь, Джейн, я тебе вчера говорила, что мистер Элтон в точности такого же роста, как мистер Перри.

– Вы молчите, мисс Фэрфакс, – сказала Эмма, – но я надеюсь, что вы проявите интерес к этой новости. Вы в последнее время видели и слышали так много об этих вещах…

Интересно, что она сейчас имеет в виду?

– Вы принимали такое деятельное участие в судьбе мисс Кэмпбелл. Мы вам не простим безразличия к мистеру Элтону и мисс Хокинс.

Ясные и блестящие карие глаза Эммы, казалось, пронзили Джейн насквозь – так игла вонзается в абсцесс – и узнали все ее тайны.

– Когда я увижу мистера Элтона, – ответила Джейн со всем спокойствием, которое сумела показать, – то непременно заинтересуюсь, но пока вряд ли можно этого от меня требовать. А поскольку свадьба мисс Кэмпбелл состоялась несколько месяцев назад, боюсь, впечатления уже немного поблекли.

К счастью для Джейн, ее тетя продолжила обсуждение животрепещущего вопроса относительно помолвки мистера Элтона, и ее задумчивое молчание осталось без внимания. От мыслей ее отвлек вопрос мисс Бейтс, обращенный к Эмме:

– Что слышно от мистера Джона Найтли, мисс Вудхаус? О, милые детки! Знаешь, Джейн, я всегда представляла себе, что мистер Диксон похож на мистера Джона Найтли.

Джейн трудно было удивить сильнее.

– Ты ошибаешься, дорогая тетушка, – ответствовала она.

– Я имею в виду внешнее сходство: высокий, привлекательный, неразговорчивый.

– Между ними нет никакого сходства, уверяю тебя. Мистер Диксон очень разговорчив, даже слишком, а его мелодичный ирландский говор многие находят чрезвычайно привлекательным.

– Ты хочешь сказать, что мистера Диксона, строго говоря, нельзя назвать красивым?

– Красивым? О нет, конечно же, нет. Я писала тебе, тетя Хетти, что он имеет совершенно обыкновенную внешность: черные взъерошенные волосы, продолговатое лицо… – Ее голос слегка дрогнул.

– Моя дорогая Джейн, ты писала, что мисс Кэмпбелл не позволит ему остаться обыкновенным – я это отлично помню, и еще ты писала, что сама…

– Что касается меня, – быстро перебила ее Джейн, видя, что Эмма не сводит с нее возбужденных глаз и вообще проявляет глубокий интерес к разговору, – мое мнение ничего не стоит. Я всегда считаю человека привлекательным. Так что, говоря о простой внешности мистера Диксона, я излагала общее мнение.

Джейн и сама не ожидала, что ей будет так трудно произносить эти два слова – мистер Диксон. «Я больше никогда его не увижу, – подумала она, – и поэтому вполне могу позволить себе роскошь поговорить о нем, если люди спрашивают».

– Ну что же, моя дорогая Джейн, полагаю, нам пора идти. Погода портится, и бабушка будет тревожиться. Джейн, тебе лучше поспешить прямо домой – мне бы не хотелось, чтобы ты промокла. Ах, мистер Найтли тоже уходит. Это хорошо. Не сомневаюсь, что если Джейн почувствует усталость, вы любезно предложите ей руку…

И через несколько минут Джейн обнаружила, что идет домой под руку с мистером Найтли.

– Если вы сумеете сохранить этот темп, мисс Фэрфакс, то, безусловно, окажетесь дома раньше, чем пойдет дождь. Зря тетя позволила вам выйти на улицу в такую пасмурную погоду. Но я знаю ее любовь к новостям. Когда дни станут длиннее, надеюсь, вы не откажетесь от верховой прогулки со мной? Судя по вашему внешнему виду – полагаю, вы позволите мне говорить прямо, как доброму старому другу, – вам необходим свежий воздух. И еще вам бы не мешало немного поправиться.

Джейн покраснела – таково было дружеское участие его тона и смятение ее собственных чувств, – и глаза ее заблестели от слез.

– Что вы, – всполошился мистер Найтли, – у меня и в мыслях не было вас обидеть. Вероятно, вы еще чувствуете усталость после долгого путешествия. Заходите скорее в дом. Через несколько дней свежий воздух и любовь близких вам помогут.

И он, с улыбкой попрощавшись, быстро зашагал по улице. Дождь с каждой минутой усиливался.