Текст книги "Чёрные корабли"

Автор книги: Джо Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Рука Аштерет

Четыре сотни людей не спрячешь. Четыре сотни людей, пусть даже украдкой пробирающиеся по улицам Библа, – это целое шествие, скрыть которое невозможно ни от кого.

Мы надеялись, что дождь и темнота хоть как-то нам помогут. Решено было отправлять людей в гавань постепенно – сначала команду «Дельфина», затем остальных по порядку. В числе первых вместе с нами пойдут Ней и еще несколько человек, которые возьмут на себя ахейцев – если те еще будут следить за домом в полночь, когда настанет время выходить.

К полуночи дождь лил как из ведра, улицы сплошь покрылись жирной грязью, стояла полная темень. Тия, укутанная в мой самый прочный плащ, в нескольких шагах была почти неразличима. Я взяла ее за локоть – она слегка дрожала.

– Как себя чувствуешь? – спросила я.

Она пожала плечами:

– Немного нехорошо.

– Лучше бы, конечно, тебе не выходить в такую погоду, но нам только дойти до корабля, а там ты сможешь лечь и отдохнуть. Дальше останется действовать Ксандру.

– Готовы? – спросил Ней, выходя из-за угла в своем кожаном панцире и с мечом в руке.

Ксандр кивнул:

– Готовы. Все, кто пойдет на «Дельфине», уже стояли во дворе, стараясь не шуметь. Вещей в руках почти не было – все продукты и поклажу успели унести в гавань и погрузить на корабли.

– Тогда идем. – Вместе с несколькими воинами Ней отворил ворота и вышел в дождь.

Ксандр, стоя рядом со мной, шепотом начал считать. Его мокрые от дождя волосы прилипли к голове.

– Ней велел досчитать до пятисот, чтобы дать им время. Пять раз по сотне. – Он взял меня за руку. – Не волнуйся, все будет хорошо.

Откуда-то спереди донесся приглушенный вопль, почти не слышный за дождем.

– Еще рано, – сказал Ксандр.

Он закончил счет, затем снова отворил ворота, и мы вышли под проливной дождь. Я придерживала Тию за локоть, чтобы она не поскользнулась на липкой дороге.

К нам подошел Ней. В неверном свете я заметила, что его меч темен от крови. Царевич наклонился к Ксандру, в шуме дождя ему пришлось почти кричать:

– Идите, соглядатаев больше нет. Ни один не ушел. Но нельзя терять время, тем более что идти придется мелкими группами.

Ксандр кивнул и повернулся к Косу:

– Давай. Прямым ходом к «Дельфину».

Я, поддерживая Тию, поспешила за Ксандром, остальные шли сзади. На углу, где улица переходила в дорогу к гавани, лежали три или четыре тела. Кто-то один еще шевелился.

Меч вскрыл ему всю брюшную полость, теперь юноша лежал посреди того, что изверглось из рассеченного желудка и кишок. Его сотрясали рвотные спазмы, хотя самого желудка уже не было. Кровь лужей разлилась вокруг, уходя с дождевыми потоками.

– Иди, – велела я Тии.

Наклонившись так, чтобы юноша мог видеть мое лицо, даже без краски белое под черным капюшоном, я положила руку ему на лоб.

– Ступай, – сказала я по-ахейски. – Пусть тебе откроется путь к Реке и к землям вечного солнца.

Он не мог говорить; его глаза расширились, и юноша повел головой в знак согласия, когда Ксандр подошел и стал рядом.

– Ксандр, – обернулась я к нему.

Он сдержанно кивнул, вытаскивая свой бронзовый нож, и одним взмахом перерезал юноше горло. Я отпрянула, брызнувшая кровь залила хитон, я поскользнулась и упала в уличную грязь.

Ксандр подхватил меня за локоть и поставил на ноги. Он молчал, губы его были твердо сжаты. Слов и вправду не требовалось. Вслед за остальными мы поспешили на пристань.

К «Дельфину» мы подошли последними. Кос поднял Тию на борт, Ксандр помог мне взобраться и повернулся назад – наверное, охранять корабль. Я пошла в каморку, где уже сидели Тия, тот самый девятилетний мальчик и его мать, Полира. Там же суетился и Бай, перекладывая наши пожитки, чтобы освободить место для Тии. Она промокла до костей и дрожала. Бай открыл какой-то мешок, который принес еще раньше, и вытащил оттуда большой теплый плащ, которым обернул Тию.

– Спасибо, не надо, – сказала она, но улыбнулась и не отшатывалась от его рук, когда он ее укутывал.

Бай вышел обратно на палубу, я опустилась на пол рядом с Тией. Мальчишка под ворчание матери переодевался в сухой хитон. В каморке оказалось очень тесно: кроме наших вещей, в нее втащили шесть больших мешков чечевицы, занявших носовой угол, и еще дюжину больших кувшинов с засоленными оливками.

Теперь оставалось ждать. Через некоторое время я вышла на палубу. Дождь по-прежнему лил вовсю, рассвет даже не брезжил. На пристани я заметила какое-то движение – на палубу «Семи сестер» поднимали ребенка, еще несколько человек ждали внизу. Сверху за ребенком протягивал руки кто-то немолодой, с согбенной спиной, – видимо, Анхис принимал на борт Вила.

Я прошла на заднюю палубу. Кос стоял у кормила, держа в руке причальный канат.

– А где Ксандр? – спросила я.

– Я думал, он на носу вместе с тобой.

– Нет, он вообще не поднимался на борт. Я думала, он остался внизу, последить на всякий случай.

– Я его не видел.

– Наверное, он на пристани. Или у Нея. Надо его найти. – Мне нужно было чем-то заняться – я не могла так просто сидеть внизу, съежившись посреди узлов и кувшинов, и ждать, пока кто-нибудь обнаружит наши приготовления. Я спустилась на пристань и по деревянному настилу добралась до «Семи сестер». Там уже подняли на борт почти всех, Ней помогал забраться последней женщине. Он повернулся ко мне.

– Где Ксандр? – спросила я.

– Здесь, – отозвался Ксандр. Он шел по пристани с непокрытой головой, рядом с ним виднелась закутанная в плащ фигура – черноволосый юноша с кожей цвета меда и высоким ясным лбом, красивый даже под струями дождя.

– Ну уж нет, – сказал Ней. – Ксандр, не вздумай.

– Это Аштера, – ответил Ксандр, – она плывет с нами.

– Ни в коем случае, – отрезал Ней. – У нас и так хватит ртов, которые надо кормить.

– Я не могу отослать ее обратно в храм, – заявил Ксандр. – Она знает, куда мы идем. Нам остается только взять ее с собой.

Глаза юноши перебегали с одного на другого. Он не понимал языка Вилусы – или по крайней мере понимал недостаточно. Даже промокший, без роскошных одежд, он был невероятно, почти нестерпимо прекрасен.

– Утопить ее в гавани – и никому не скажет, – не выдержал Ней.

Рука Ксандра, напрягшись, потянулась к поясу.

– Тебе это не удастся. Зато ахейцы ее точно утопят, если мы ее бросим.

Их взгляды скрестились.

Ней, поморщившись, отвел глаза.

– Умеешь ведь угрожать… Ладно, бери ее на «Дельфина». И пора уже двигаться! Наши все на борту, а тебе идти первым.

Гребцы уже сидели на местах. Я взобралась наверх, Баю пришлось нагнуться и поднять Аштеру. Юноша явно никогда не бывал на кораблях. Я взяла его за локоть и провела между гребцами к корме.

– Туда. Иди туда, – сказала я раздельно, указывая на заднюю будку.

Я вернулась обратно к носовой палубе, пройдя мимо Ксандра. Плечо Бая уже зажило, он снова сидел на своем месте. Кассандр, сын Аминтера, стоял наготове между скамьями, чтобы шепотом передавать команды гребцам: ни барабан, ни распев сейчас не годились, и разносить команды придется Кассандру. Он явно волновался. Двенадцатилетний, всего несколькими годами младше Аштеры…

Я коснулась его плеча:

– Все будет хорошо. Мы полагаемся на твое умение, и ты не подведешь.

– Благодарю тебя, великая Владычица, – ответил Кассандр и побежал к задней палубе, чтобы слышать команды кормчего.

Бай улыбнулся:

– Хороший мальчишка.

– Да, – ответила я. – Я не помешаю, если останусь здесь?

– Нет, но если начнут стрелять – спрячешься.

Кассандр вернулся, наклоняясь к каждому второму гребцу.

– Кормчий велел выставить весла через одно и грести как можно осторожнее, чтобы не было слышно.

Я почувствовала, как «Дельфин» качнулся; увидела, как Кос на корме отдает причальный канат. Мы скользнули прочь от пристани.

Звук от весел казался мне слишком громким, но в шуме дождя и в гуле бьющихся о пристань волн он мог быть не так отчетлив. А может, его громкость мне только мерещилась.

Мы двинулись вперед. Даже несмотря на жестокий дождь и крепчающий ветер, я чувствовала радостное возбуждение. Мы плывем, мы снова выходим в море, оставляем позади Неоптолема с его ахейцами, мы снова в Ее руках.

– Афродита, владычица волн, не оставь нас, – прошептала я и почувствовала на лице легкий ветер, словно Ее дыхание.

«Та, что была пифией, оказалась права», – подумалось мне, когда мы уже шли вперед, рассекая первые на пути волны, легко и ровно встречая накатывающие с моря валы. Мы слышим зов того, что нам созвучно, а в моих жилах течет кровь морского народа. Меня никогда не укачивало – даже в шторм, который забросил нас к острову Мертвых. И в море я держусь на ногах так же крепко, как Ксандр.

С мола нас окликнули стражники, слов я не поняла. Нас явно заметили, но, судя по тону, не узнали и теперь спрашивают, для чего мы выходим.

Ксандр с запинкой отозвался.

Окрик повторился, на этот раз говорил кто-то постарше и поважнее.

Ксандр односложно ответил.

Еще один окрик, более строгий и повелительный. Ответ их не убедил, это слышалось по манере обращения.

С нашей задней палубы донесся другой голос – мальчишечий, высокий и чистый. В нем звучало невинное недоумение, язык Библа лился бегло и свободно. Аштера.

– Афродита Кифера, Аштерет морей! Я не знала, что ты откликнешься на мою молитву так скоро… – прошептала я.

Аштера продолжал болтать со стражниками, с мола донесся смех. Мы проходили мимо, держа левые весла над водой по приказу Ксандра.

Затем, оставив мол позади, мы вышли из гавани в открытое море. «Дельфин» качнулся, воспрянув как конь, почуявший свободу, парус подхватило морским ветром – и мы устремились к югу, в Египет.

Погода не улучшалась. Рассвет встретил нас рваными тучами, низко нависшими над зыбью волн. Из-за ограждения, под которым сидят гребцы, я видела еще три наших корабля на расстоянии друг от друга: «Крылатая ночь», «Охотник» и «Очи Владычицы» неслись к югу, движимые штормовым ветром, как и мы. Остальных не видно – должно быть, идут далеко впереди или позади нас. Я перешла на корму и взобралась на палубу к Ксандру, стоящему у руля. Налетевший порыв ветра швырнул меня о поручень.

– Держись! – крикнул Ксандр. – Ветер сильный.

– Что с другими кораблями?

– Из гавани благополучно вышли все. Но с тех пор я остальных не видел. При такой погоде невозможно идти рядом.

Кассандр пробирался к нам по проходу, его то и дело обдавало пеной, перелетавшей через борт.

– Госпожа, Кос просил тебя прийти к Тии, скорее, – испуганно передал он.

Я поспешила в каморку, уже зная, что меня ждет.

Тия скорчилась, прижавшись к мешкам с чечевицей. Низ ее хитона весь промок.

– У нее отошли воды, – сказала Полира. – И резко начались схватки.

Я оттащила ее подальше от Тии, к двери.

– Вроде бы слишком рано? – прошептала я.

Она кивнула:

– Кажется, на целую луну. Нужна Лида, она больше других смыслит в повивальных делах.

– Лида сейчас на «Семи сестрах», – сказала я. – Мы слишком далеко, я даже не могла их разглядеть, когда выходила на палубу. Но будь мы и поблизости – в такую погоду невозможно подойти и взять ее на борт.

Полира медленно выдохнула. Потом глубоко вдохнула.

– Ты когда-нибудь помогала при родах?

– Я? Нет. Мне запрещено видеть кровь, я и близко не подходила туда, где рождались дети.

– Я родила двоих, – сказала Полира. – И еще девушкой видела, как мать рожала мою младшую сестру. По крайней мере знаю, как все должно идти.

– Я буду делать, что скажешь, – ответила я. – И помогать чем можно.

Полира снова вдохнула.

– Отведи моего сына в кормовую будку. Не тот возраст, чтобы оставлять его здесь. И возьми у Ксандра нож – потом понадобится острое лезвие.

Я проводила мальчика на корму и поручила его Косу. Кос умоляюще вцепился в мою руку и не преминул призвать всех богов, какие только пришли на язык.

– Ты ведь будешь рядом, и ничего не случится, да?

– Мы с Полирой сделаем что можно, – ответила я, отцепляя его пальцы от своего рукава и беря его за руку. – Тия молодая и сильная. Все будет хорошо.

Я ничего не сказала о ребенке. Где-то совсем близко реяли Ее крыла. На целую луну раньше срока, и Тия еще так юна, и бурное море вокруг, и неоткуда взять тепло и огонь – суждено ли выжить тому ребенку…

Я пошла обратно к носовой будке. Гребцы сидели по скамьям, опустив головы, капли дождя стекали с волос. Соленая пена взлетала над бортом, забрызгивая меня с ног до головы. «Милостивая Владычица, я видела твою руку на этом младенце, – подумала я. – Молю, дай мне верно истолковать твой знак».

Я почувствовала Ее, словно биение своего сердца. «Кровью залит город Владычицы Моря, кровью Ее народа. Смерть искупится смертью».

Я никому об этом не сказала – и надеюсь, на моем лице не читался приговор, когда я открыла дверь. Я села возле Тии, и говорила утешающие слова, и принесла ей свежей воды. Когда схватки прекращались, наступал период затишья.

День выдался серым и рваным, нас по-прежнему гнал штормовой ветер, волны вздымались и буйствовали.

Каждый мучительный прилив боли выгибал Тии спину, на искусанных губах выступала кровь. Затем боль утихала, отхлынув, словно морская волна. Я не видела, уменьшается ли промежуток между схватками – они казались бесконечными, и все же временами наступало затишье.

Пришла ночь, шторм усиливался. Ветер выл и стенал, прорываясь в щели между досками палубы.

Тия, отхлебнув воды, чуть задремывала после каждого приступа, впадая в оцепенение с полуоткрытыми глазами.

Полира покачала головой:

– Уже почти сутки, как отошли воды. Чтобы ребенок родился живым, нужно, чтобы он родился сейчас.

И все же боль приливала и откатывалась вновь.

Темнота. Лишь мучительные крики Тии, цепляющейся за меня словно в попытке пересилить боль, перебраться через волны тьмы, набегающие одна за другой.

Время остановилось. Там, в море, могли тонуть суда и гибнуть народы. Привязанный к кормилу Ксандр, в ознобе от холода и усталости, по-прежнему будет направлять корабль сквозь волны.

Мы с Тией и Полирой боролись за младенца так, словно в нем одном сосредоточилась судьба целого народа. Пойди корабль ко дну – мы вряд ли заметили бы: кроме одной-единственной жизни, ничто другое не имело значения.

При первом отсвете серой зари Полира оглядела Тию.

– Смотри, – сказала она, когда Тия вновь сжалась от приступа боли. Внизу, между двумя растянутыми полосками кожи, виднелось что-то безволосое и бледное.

– Это темя ребенка, – объяснила Полира, опускаясь на колени и беря за руку Тию. – В следующий раз надо тужиться, Тия. Поняла? Уже близко.

И Тия тужилась, снова заходясь в крике. Темя, кажется, и не двинулось вовсе – я вообще не понимала, как там может что-то пройти.

Еще раз. И еще.

– Дай нож, – велела Полира.

Острый бронзовый клинок, взятый у Ксандра, я еще раньше вымыла морской водой. Полира обмотала его тканью, оставив только кончик лезвия длиной в палец.

На Тию снова накатила боль.

– Давай тужься, давай еще, – приговаривала я, держа ее за руку. – Еще раз…

Сверкнуло лезвие, кончиком рассекая угол растянутой плоти. Брызнула кровь, головка двинулась. Маленькое окровавленное лицо, потемневшее от усилий, непривычно удлиненный череп…

– Вот и молодец! – сказала Полира, откладывая нож. – Умница, Тия! В следующую схватку потужишься еще, чтобы вышли плечи.

Тия сопела, прикусив нижнюю губу.

Я видела, как по ее животу побежала волна – снова начали сокращаться мышцы.

– Давай, детка.

Вдохнув, она привстала на локтях, и дитя легко скользнуло прямо в руки Полире – плечи, туловище, длинные ножки… Полира подняла его, дуя ему в рот и нос, чтобы разбудить дыхание. И тогда раздался высокий жалобный звук, словно крик морской чайки.

Снова мелькнул бронзовый нож: Полира перерезала пуповину.

– Еще раз потужься – чтобы вышел послед.

Тия пыталась подняться на локтях.

– Дай мне!

Полира передала мне ребенка и нагнулась за последом.

Легкое, невероятно крохотное дитя, тонкие ручки и ножки с просвечивающей кожей, безволосая головка, личико без бровей и ресниц… Но уже бьем ножками и кричим, кричим…

– Тия, – сказала я, передавая ей девочку, – твоя дочь просто красавица.

Ее глаза переполнились слезами, и она поднесла ребенка к себе, крошечные окровавленные кулачки прижались к ее груди.

– Иди ко мне, моя маленькая, – сказала она, – такая кроха…

Послед она, наверное, даже не заметила. Когда Полира омывала порез соленой водой, Тия чуть поморщилась, но не подняла глаз, продолжая нашептывать нежности. Я села на пол, откинувшись на мешки с чечевицей, и дала волю слезам.

Полира устроила Тию поудобнее, положила ткань для впитывания крови и закутала обеих шерстяным плащом.

– Держи ее у груди, – сказала она Тии. – Малышка слишком слаба, холод ее погубит. А согреться она может только от тебя, другого тепла здесь нет.

Девочка теперь утихла, прижавшись к матери, глаза ее закрылись – наверное, она уснула. Тия завернулась в плащ поплотнее и тоже прикрыла глаза.

Полира выбралась наружу, чтобы отмыть нож. Я вышла следом.

– Она выживет? – спросила я.

Полира взглянула удивленно:

– Тебе ли спрашивать? Ты ведь служишь Смерти – что Она говорит?

– Ничего. – Это было правдой: кружение Ее крыльев прекратилось. Перелом, какой бы то ни был, миновал.

– Она выживет, если сможет есть, – ответила Полира. – И ей нужно тепло. Новорожденные иногда умирают от того, что не могут взять грудь. Или от холода. Иногда еще у них плохо с дыханием, но наша вроде бы кричит как надо, да и вообще здоровенькая.

– Это хорошо, – ответила я, собирая остатки былого достоинства. – Она станет пифией после меня.

– Дитя, отнятое у смерти, – сказала Полира. – Рожденное вопреки ей…

– Когда рождаешься – преодолеваешь смерть, – проговорила я. – Таково таинство. Раньше я этого не понимала.

Полира погладила меня по плечу, во взгляде проскользнуло что-то почти материнское.

– Пойди обрадуй Коса. Он, должно быть, сам не свой от волнения.

Я вышла на палубу. Уже рассвело, шторм начал стихать. Сквозь дождь я увидела на корме Ксандра, привязанного к кормилу. Кос, оскальзываясь, пробирался ко мне по колено в воде. Половина гребцов вычерпывали воду, никто не греб – мы шли под парусом.

– Как Тия? Как там?.. – Бледное лицо, покрасневшие глаза. Мой окровавленный хитон, должно быть, его изрядно напугал.

– Все хорошо, – сказала я, обнимая его. – Тия молодая и крепкая, она уже поправляется. Им с ребенком сейчас нужно поспать. Девочка, Кос.

Он подхватил меня в могучем медвежьем объятии.

– Хвала твоей Владычице и Кифере Афродите и всем богам! Девочка! И Тия здорова! Эла! Эла, Кифера!

Он поставил меня обратно на палубу.

– А как корабль? – спросила я. – Вроде бы худшее позади, качает меньше…

– Повреждений не много. Вода плещет только через борт, подводных пробоин нет. Мы держимся впереди шторма, и сейчас становится легче, волны идут слабее. Но все равно в такую погоду приходится несладко. И еще у нас погиб мальчишка.

– Мальчишка? – На мгновение мне показалось, что речь о сыне Полиры.

– Аштера, – ответил Кос. – Его смыло за борт в самый разгар шторма, ночью.

– Вот оно что. – Я взглянула на корму. Землистое лицо Ксандра, прикованного к кораблю, сказало мне обо всем. Вот что предвещали Ее крылья. Начало одной жизни и конец другой.

– Он считает себя виноватым, – сказал Кос. – Чуть ли не обезумел, не отдает мне кормило. Но мы идем в шторм, я не стал ему перечить.

Я поднялась на корму.

– Ксандр…

Молчание. От веревок и соленой воды у него вздулись рубцы на теле. Он не спросил о Тии и ребенке.

– Ксандр!..

Никакого ответа.

Сквозь облака пробился солнечный луч, все еще тянулось утро. Далеко в море я разглядела «Семь сестер», «Охотника» и «Крылатую ночь».

– Попьешь воды? – спросила я, протягивая полный бурдюк. Он помотал головой и даже не взглянул ни на бурдюк, ни на меня.

Уже после полудня мы увидели на горизонте узкую полоску земли. Солнце светило вовсю, от промокшей палубы шел пар.

– Земля! – крикнул Кос.

Я посмотрела туда, куда он указывал, и вдруг услышала за спиной странный звук. Ксандр обмяк на веревках, потеряв сознание. Я перерезала путы его ножом и осторожно опустила бесчувственное тело на палубу. Бай подхватил кормило.

Мы добрались до Египта.

Устья Нила

Я не помню, как мы подошли к устьям Нила. Достигнув земли, мы еще три дня тащились вдоль берега, но я почти не выходила на палубу.

Тия лежала в лихорадке. Как сказала Полира, после родов такое случается, и мать даже может умереть. Если так, то и девочка, слабая и слишком маленькая, тоже вряд ли выживет. Я несказанно волновалась и не отходила от Тии, то и дело омывая ей лицо и груди холодной водой.

На третье утро она проснулась с испариной на лбу и без лихорадочного блеска в глазах – горячка ее оставила.

Зато Ксандру становилось хуже день ото дня. Он ничего не ел и почти не пил воды. На третий день я забралась в будку под кормовой палубой – он лежал, неподвижно глядя на лучи солнца, пробивающиеся сквозь щели. Я села рядом.

– Ксандр, нельзя столько сокрушаться…

Он перевел на меня взгляд – горящие глаза на тонком заострившемся лице.

– Я виноват, как ты не понимаешь? Она преступила обеты и оставила храм – из-за меня! Я навлек на нее проклятие Владычицы Моря. И на себя тоже.

Я посмотрела ему в лицо – он явно верил в то, что говорил. Но я не чувствовала никакой опасности. Крылья Смерти, кружившие над нами в шторм, теперь исчезли.

– Смерть Аштеры – не твоя вина, – сказала я.

– Не увези я ее из Библа…

– Не увези ты ее из Библа, она погибла бы от рук ахейцев, потому что знала о нас. Так ты сказал Нею. Неужели ты солгал?

– Нет, – выговорил он, отводя взгляд. – Могла и погибнуть. Не надо было рассказывать ей об отплытии.

– Это уж точно. – Я подтянула ноги и села ближе. – Но без нее ты не поговорил бы с шарданским кормчим и не вызнал их планы. Нам требовалась ее помощь, ведь никто из нас не говорит по-шардански.

Ксандр перевернулся на бок, я видела теперь только спутанные волосы и грязный хитон.

– Не важно. Знаю одно – я увез Ее жрицу, и Владычица Моря меня прокляла. Все, кого я люблю… – Он резко умолк, спрятав лицо. И мне стало понятно.

Ксандр – не из тех, кто от горя впадает в уныние, пускается в пьянство или ввязывается в драки. Он не будет рыдать, или жаловаться, или кидаться на врагов в попытке найти смерть. Ксандр спокоен и уравновешен. Надежен. Не давая бурного выхода чувствам, он ведет корабль сквозь любую непогоду, верный Нею до конца. И все же – меньше года назад погибли его жена и дочери, пал город, сгинули друзья. Все, чем он жил, стало прахом. У Коса есть сестра, у Тии – брат. У Нея выжили отец и сын. У Ксандра нет никого, и даже встреченная в чужой земле жрица, продающая себя в храме любому, кто пожелает, и та отнята у него в мгновение ока.

Я положила руку на его теплое плечо:

– Ксандр, на тебе нет никакого проклятия. Аштера служила Владычице Моря: лишь сами боги могут простирать руку к тем, кто им служит, и призывать их к себе по единой своей воле. Если Владычица призвала к себе Аштеру – это касается только их и больше никого. Ты здесь ни при чем.

Он молчал.

– Поверь, я знаю лучше многих. Случись моей Владычице призвать меня к себе – никто другой не будет иметь к этому отношения.

Я слышала, что в Библе приносятся кровавые жертвы, и не всегда это кровь птиц или животных. Аштера это знала. Возможно, она услышала тот зов. Остается только догадываться…

Я потрепала его по плечу, ощутив тугие мышцы под загорелой кожей. Хотелось, так хотелось длить прикосновение – но я остановилась.

– Пойдем, Ксандр, тебе нужно выйти на воздух.

Он помотал головой, но я взяла его за руку и заставила сесть. Глаза его расширились, он схватился за мой рукав.

– Голова закружилась?

Он кивнул.

– Неудивительно, – сказала я. – Ты четвертый день ничего не ешь и почти не пьешь. Пойдем наружу, попьешь воды.

– Нет…

– Тебе надо выйти. Кос собирается объявить о ребенке и наречь ему имя. Родных у него нет, и поэтому свидетелем должен выступить ты, его кормчий. Иначе ты оскорбишь отказом самого преданного из своих людей. – Прозвучало резко, но он меня напугал. Пара глотков воды за три дня…

Он все же согласился, и я вывела его на палубу.

Дул свежий прохладный ветер, солнце успело нагреть потрепанные непогодой доски под ногами. Парус был убран, наши корабли покачивались на волнах, словно стая морских птиц. С южной стороны тянулся зеленый берег.

Под льющимися лучами солнца Кос поднял девочку на руках, чтобы видели все. Таков обычай для отца, но если его нет – ребенка нарекает ближайший родственник. Тия стояла здесь же.

– Ее зовут Кианна, – объявил Кос и прижал девочку к груди.

«В честь их сестры, – подумала я. – Той, чья судьба останется навсегда неизвестной».

Кос, держа ребенка одной рукой, другой обнял Тию. Ксандр в несколько шагов пересек палубу, довольно твердо держась на ногах.

– Поздравляю, дружище! – сказал он, сжимая руку Коса. Затем наклонился и, почему-то напомнив мне Нея, поцеловал Тию в лоб. – Красивая у тебя дочь. Пусть многими рассветами озарит солнце ее счастливую жизнь.

И я вдруг поняла. Я знала, что за чувство бьется во мне чисто и радостно. Сердце мое чуть не разрывалось – так он был прекрасен! Черные волосы, блестящие как вороново крыло, скользнули по плечам, он с тихой улыбкой склонился над девочкой – девочкой, которая жива и невредима, когда его дочери пошли в пищу стервятникам. Я поняла – но знала, что это не для меня…

Я отошла за водой и как бы невзначай сунула ковш в руки Ксандру, пока тот беседовал с Косом. Он отпил, не заметив, что делает. На втором глотке он оглянулся.

– Сядь, – сказала я, указывая на скамью для гребцов. – Посиди, пока разговариваете.

Девочка беспокойно задвигалась, и Тия тоже присела, чтобы дать ей грудь. При ярком солнце я разглядела Кианну яснее. Безволосой она показалась только в полумраке – нет, головка ее покрыта мягким пушком, который станет золотисто-рыжим, когда отрастет. Глаза, сейчас прищуренные от удовольствия, холодным серо-голубым цветом напоминают грозовые тучи над морем. Длинные белые пальцы, тоненькое тело без обычной младенческой пухлости, четкая линия подбородка под сливочной кожей. Ксандр воистину прав: красивая девочка. Суждено ли ей выжить и стать красивой женщиной, зависит и от нас…

Я вспомнила, как задремала рядом с Тией на корабле, в первые дни на пути из Пилоса. Мне приснился тогда склон с молодыми оливами, поднимающийся над рекой, и моя Владычица – словно девушка с длинными веснушчатыми руками и копной золотисто-рыжих волос. «Но где этот склон? – подумала я. – Владычица, укажи мне то место, и я найду тебе жрицу…»

На закате Ней с несколькими людьми вышел на берег, они вернулись еще до зари. Выбравшись на палубу в сером свете зарождающегося дня, я услышала его разговор с Ксандром.

– Надо пройти еще к востоку, до гавани Тамиат, – говорил Ней. – Крестьяне, что живут в тростниках, сказали, что больших владык надо искать там.

– Нам нужно туда, где гавань, – ответил Ксандр.

Хотя наши корабли могут ходить и по мелководью, они не предназначены для здешних извилистых протоков и отмелей. Даже на расстоянии лучного выстрела чувствовался сильный запах сырой зелени – тысяча устий, по которым Нил несет воды к морю, тесно заросла деревьями и тростником. Наверное, где-то здесь должны быть более крупные протоки, где река расширяется. И гавань.

Ней отдал приказания кормчим, и пока Ксандр с Иамарадом занялись делом, он подозвал меня к себе. Облокотившись на поручень, он разглядывал низкий берег и молчал.

– Царевич…

Он не спешил отвечать – словно тянул время, откладывая трудный вопрос.

– Странно, да? – спросил он.

– Да, – согласилась я, ставя локти на поручень рядом с ним. Раньше такого не бывало. Где-то в предрассветной тьме раздался крик незнакомой птицы.

– И все же ничего странного. – Он снова замолчал, на этот раз надолго. Мы стояли и смотрели, как ночные звезды опускаются в море. – Я не говорю об этом с другими. Они сочтут, что меня коснулись боги, а слыть тронутым богами – не самое лучшее для предводителя. – Он взглянул в мою сторону и улыбнулся.

– Но ты для них возлюбленный Владычицы Моря, об этом говорят с удовольствием.

– Когда это связано с удачей. Но ты же знаешь, чем заканчиваются такие сказания – Ее возлюбленный, Ее сын… – Ней повел бровью.

– Да, не самое лучшее сравнение. Прикосновение богов может оказаться и благодатью, и проклятием.

– Кстати о проклятиях, – произнес он. Стало ясно, что ради этого он и затеял разговор. – Ксандр сказал мне, что он обречен. Будто бы Владычица Моря прокляла его за то, что он увез Ее жрицу.

– Никто его не проклинал! – воскликнула я. – Ксандр изнемог от горя, но никакая бессмертная рука в это не вмешивалась!

– Точно? Ты ведь понимаешь, что я не могу доверить корабль кормчему, на котором лежит Ее проклятие. Ему вручены жизни многих людей.

– Никакого проклятия нет. Мальчишка, впервые оказавшийся в море, в шторм сваливается за борт – разве для этого нужно проклятие, царевич? Столько моряков гибнут в штормы без чьей бы то ни было злой воли – бывалых моряков, привычных к качке! А когда оступается новичок, прежде не бывавший на корабле, для этого вряд ли требуется божественное вмешательство.

Плечи его чуть расслабились.

– Да, это верно. Ей вообще не нужно было выходить на палубу, по Ксандр сказал, она хотела посмотреть.

«Аштера не из морского народа», – подумала я. В ней текла другая кровь, в ней не было той устойчивости, какую чувствовала я, едва ступив на корабль. Одного неловкого шага или мимолетного головокружения ей хватило бы, чтобы оказаться за бортом. Скорее всего просто случайность.

Ней улыбнулся:

– Хорошо. Раз проклятия нет – пусть Ксандр выполняет свои обязанности и дальше. Он хотел вернуть мне свой меч. Я его не приму. Ксандр нужен мне на «Дельфине», там его место. И теперь нам остается пройти до Тамиата и посмотреть, что скажет фараон на наши новости.

Фараона в Тамиате, разумеется, не оказалось. Египет – могущественное царство, во много раз обширнее всей Ахеи, и великий Нил пересекает его с юга на север. Путь от устий Нила до его истоков, где он выходит из-под сводов подземного царства на Элефантине, занял бы несколько недель. Фараон, третий по имени Рамсес, правит страной из Фив, лежащих далеко на юге. В Тамиате же распоряжается его наместник, исполняющий волю фараона и говорящий от его имени.

Наместник, о котором Ней отозвался как о человеке сведущем и искушенном, мгновенно оценил положение. Либо Ней говорит правду, и тогда царству грозит опасность, либо он ложный гонец, посланный неприятелем выманить египетский флот и открыть дорогу ждущим поблизости пиратам. Побитые непогодой корабли и количество женщин и детей, которые никак не могут быть частью пиратского войска, говорят в нашу пользу. Но нас здесь никто не знает – никто не поручится за то, что мы сами не замешаны в сговоре, о котором рассказываем.