Текст книги "Чёрные корабли"

Автор книги: Джо Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Крепость Ветров

К моему удивлению, путь оказался легким. Даже несмотря на то что год только начинался и время зимних штормов еще не прошло, стояли теплые погожие дни, море было спокойным. Слабый ветер то и дело менял направление, и если не подгонял нас к северу, то уж точно не мешал.

Через пять дней слева показалась земля. Стоя на палубе, мы с Ксандром различили высокую гору, поднимающуюся над морем; ее дымная вершина крылась в облаках. Земля приближалась, Ксандр вел корабль прямо к горе. Кос стоял у паруса.

– Наверное, эту гору и зовут Крепостью Ветров, – сказал Ксандр. – Шарданы говорили, это самая высокая вершина на острове Сцилла.

– Остров, должно быть, большой? – спросила я. Берег перед глазами все ширился.

– Они сказали, что размером как все низовье нильской дельты. Самый крупный из всех.

– Жаль, шарданы не умеют рисовать очертания земель. В Египте есть свитки, где вычерчен путь Нила и линии морского побережья, с названиями мест и даже с изображениями людей, населяющих земли.

Ксандр удивился:

– А рисунков с шарданскими островами там нет?

– Египтяне не ходили так далеко за море. – Я не стала уточнять, что они даже не видели в том смысла. В шарданских землях не происходило ничего важного.

В ту ночь мы подогнали корабли к берегу и высадили людей. Поблизости не было ни деревень, ни поселений, зато в море здесь впадала река, а нам не мешало пополнить запас пресной воды. Многие с удовольствием ушли спать на берег, и впервые за много дней наша каморка осталась только нам с Ксандром.

Пока я возилась, расталкивая по углам вещи и освобождая место, Ксандр уже лег. Он ждал меня. И когда он протянул руку и погладил меня по спине, я поняла, что время пришло.

Я опустилась на колени рядом с ним.

– Ксандр, я должна тебе что-то сказать.

Его ладонь, гладившая мою спину, застыла.

– О Нее?.. Что он теперь свободен?

– Нет, не о нем.

– О чем же тогда? – Ровный голос в ожидании неведомого удара, рука по-прежнему касается моей спины.

– У меня будет ребенок. Летом, когда взойдет Сотис.

– Вот как, – произнес он тихо. Потом встал и вышел. Я слышала его шаги, удаляющиеся к корме.

Помедлив, я вышла за ним.

Ксандр стоял на задней палубе, опершись на кормило, и смотрел вдаль, поверх спокойного моря. На меня он не взглянул.

– Ты знала. Ты знала уже давно.

– Да.

– Тебе надо было остаться в Египте. – Я так и не поняла, что прозвучало в его голосе.

– Я знала, что ты так скажешь.

Растущая луна поднималась над морем, отражаясь дорожкой в волнах. Я не пыталась к нему прикасаться.

– Я не могу тебя защитить. – Его глаза смотрели отчужденно, как после того шторма, в котором погибла Аштера. – Я не смогу защитить ребенка. У меня ничего нет.

– Мне от тебя ничего не нужно.

Ксандр резко обернулся, сверкнув глазами:

– А тебе вообще что-нибудь нужно? Хоть от кого-то? Сидишь себе в нездешнем спокойствии, взирая на нас из своего далека, как на мелких букашек! Тебе и вправду может что-то понадобиться? Заинтересовать? Оставить неравнодушной?

– Уж кому, как не тебе, знать мое неравнодушие! – вскипела я.

– По тебе не скажешь, – бросил он. – Незаметно, чтоб ты хоть кого-то ценила.

– Незаметно, чтоб я тебя любила, хотел ты сказать! – Руки мои дрожали, но не от Ее присутствия – от гнева.

– А ты и не любишь!

– Прекрасно, ты меня тоже не любишь! – Я уже кричала. – Ты любишь своего Нея! Вот и ладно! Ты никогда даже не пытался делать вид, что я для тебя важна! А коль так – боги меня разразите, если я стану бегать за тобой и рыдать! Ты мне не нужен, мы прекрасно проживем без тебя!

– Не ори на меня!

– Я не ору, – крикнула я, – сам не ори!

– Я не ору, – заорал он в ответ, – я кричу!

– Не кричишь!

– Кричу!

С берега донесся заспанный голос Коса:

– Мне плевать, кричите вы там или орете, но хватит уже, спать невозможно!

Я посмотрела на Ксандра, он на меня. Мы одновременно прыснули и остановиться уже не могли. Чуть позже, обессиленная хохотом и плачем, я присела на заднюю палубу.

Ксандр, сев рядом, обнял меня.

– Беременные женщины такие странные, – сказал он.

– Не смей меня опекать, – сказала я, пристраиваясь к нему ближе.

– Я не опекаю, просто говорю.

– Значит, просто не говори.

– Замечательно. – Он спрятал лицо у меня на плече, мягкие влажные волосы касались моей щеки.

Немного погодя я взяла его ладонь в свою:

– Ксандр…

– Ты меня любишь? – спросил он.

– Конечно, люблю. Просто я люблю еще и Нея. – Его теплая рука сплелась с моей. Как мы все-таки похожи…

– Ну, если так… – В его голосе не слышалось ни обиды, ни горечи. Кому, как не ему, меня понять.

– Ты любишь Нея, – сказала я. Я не представляла его без этой любви, без Нея – его путеводной звезды, которая неизменнее любого созвездия.

Он кивнул:

– Да. Но ты ведь знаешь, сколько с этого проку – столько же, сколько всегда.

– Выходит, мы служим друг другу утешением. Интересно, этого достаточно? – задумалась я. Мне нельзя принадлежать мужчине и быть женой, и я прежде не ощущала себя обделенной. Но отними у меня Ксандра – и мне его будет недоставать, его потеря была бы мне больнее кровоточащей раны.

Ксандр развернул свою ладонь в моей: та же форма руки, та же смуглая кожа – словно моя собственная ладонь, только мужская.

– Достаточно для чего?

– Для счастья, – ответила я.

Ксандр поднял голову.

– Я даже не знаю, что это такое. Я просто проживаю каждый день – и все. Вы с Неем твердите мне, что все образуется, но я-то умею считать. Людей становится меньше, я не вижу для нас будущего. Вот именно сейчас – не вижу, никакого. И вдруг ты говоришь, что будет ребенок.

– Ксандр, – сказала я, беря его лицо в ладони, – поверь мне хотя бы в одном. Если б нас ждала смерть, если бы я видела смерть моего ребенка – я не стала бы уезжать из Египта.

– Правда?

– Правда. Я думала о том, чтобы остаться. Но я ушла с вами.

– И что теперь?

– А теперь мы ждем, когда Она явит знак.

Ксандр покачал головой:

– Это безумие…

– Это всего лишь вера. Я живу тем, что верю предсказаниям.

Он снова склонился ко мне, легко тронув пальцами мой живот:

– Когда?

– Я тебе говорила. Летом. Когда взойдет Сотис.

– Четыре луны?

– Верно, – улыбнулась я. – Ты, кажется, был сильно занят.

– Я не хотел об этом знать.

– Да.

Он не взглянул на меня, и я не увидела слез в его глазах, но они явно звучали в голосе.

– Я не смогу тебя защитить…

– Я ведь знаю, что ты сделаешь сколько возможно. И никто не сделает большего. Но подумай и о другом: если меня не защитит моя Владычица, то как сможешь защитить ты?

Ксандр засмеялся, и в голосе послышалось облегчение, словно вдруг ослабло что-то стеснявшее грудь.

– Вот так всегда. Никак не перестану любить людей, которых коснулись боги.

– Точно. Может, спросишь себя: почему?

– Снова утешаешь…

– Привычка, – ответила я, прижимаясь щекой к его волосам. – Ксандр, не дай мне забыть, что я человек. Назови меня по имени.

– Чайка… – Он поднял голову и коснулся губами моих губ. – Ты – Чайка…

Мы проснулись навстречу смерти. С «Семи сестер» доносился плач – торжественный погребальный плач, сопровождающий смерть. Мы с Ксандром вскочили с постели и выбежали наружу.

Может, Вил упал за борт? Но в свои шесть лет он плавает как рыба, а море совершенно спокойно…

Ксандр уже выскочил на носовую палубу.

– Кто? Кто умер? – прокричал он через пространство между кораблями.

– Владыка Анхис, – ответила ему Лида.

– Он умер в море, – прошептала я. – У берега Сциллы. – Я взглянула на Ксандра: – Только возьму покрывало – и идем.

Анхис покоился в центре корабля, обряженный как подобает, гладко расчесанные волосы лежали по плечам. Рядом стояла Лида в наброшенном на голову покрывале.

– Как это случилось? – спросила я. С виду никаких следов…

– Просто остановилось сердце, – ответила она. – Ночью. Он ведь уже старик, сорок шесть лет…

Вил подошел и молча встал у одра. Первые лучи солнца, встающего над морем, коснулись его светлых волос, окружив голову золотистым сиянием.

– Царевич Вил, – сказала я, – твой дед был из тех достойных владык, кто еще хранил в себе древнее величие. Да будет светла твоя память о нем.

Он взглянул на меня:

– Царевич?

– Ты ведь царевич, – ответила я. – Царевич былой Вилусы и того царства, которому еще только предстоит возникнуть. К этому и стремился твой дед.

Вил кивнул, лицо его осталось неподвижным. Он не пролил ни слезинки.

Чуть погодя на палубу поднялся Ней – тоже с сухими глазами, лишь лицо его чуть покраснело.

– Сивилла, – произнес он. – И Ксандр…

– Мне так жаль, – сказал Ксандр, обхватывая его руку воинским рукопожатием, запястье к запястью. – Если я могу чем-то помочь…

– Сложим костер на берегу. – Голос Нея звучал хрипло – должно быть, от пролитых в одиночестве слез. – А потом устроим погребальные игры. Проведем здесь девять дней, чтобы воздать должное его памяти.

Ксандр кивнул.

– Вчера, когда набирали воду, мне показалось, что тут есть дичь. Можно поохотиться, добыть мяса для погребального пира.

– Если жить тут девять дней, – сразу же вмешалась Лида, – то я сойду на берег. Надо соорудить какой-нибудь очаг, чтоб можно было готовить.

Ней кивнул, глядя на склоны горы, возвышающиеся над берегом.

– Сивилла, ты исполнишь что требуется?

– Конечно.

Погребение устроили в ту же ночь. В лесу оказалось много валежника, костер соорудили сразу же. Вилу и нескольким мальчишкам, которых Бай взял с собой на охоту, удалось подстрелить пару уток. Мужчинам повезло больше – они добыли молодую лань. Лида тем временем устроила очаг, и мы испекли неквашеный хлеб из египетского зерна.

Ночь выдалась теплой и ясной, чистые звезды сияли так близко, что хоть дотягивайся рукой. Стоя у костра, я пела Сошествие, и голос лился уверенно и свободно. Я не могла плакать по Анхису. Он прожил жизнь так, как сам того хотел, его сын станет царем, и сын его сына тоже… Ней отплеснул вина для его тени, Вил сосредоточенно отрезал прядь волос, чтобы положить деду на грудь.

Анхис вынес внука из пожара, в котором погибал целый город. Он преуспел во всем, чего добивался, и теперь вновь встретил Лисисиппу в нижних землях. Я не могла его оплакивать.

Сухие стволы занялись огнем мощно и ярко, раздался низкий и мерный звук барабана. Прибрежный ветер подхватил пламя костра, и я отступила назад, чтобы покрывало не вспыхнуло от летящих искр. По другую сторону костра Кианна, сидевшая на руках у Тии, откинулась назад, чтобы лучше видеть; ее глаза, потемневшие, как ночное небо, неотступно следили за искрами, она тянулась к ним – и к Вилу.

«Владычица, – подумала я, – будет ли она служить ему так же, как я служу Нею? Когда мы оба сойдем в подземный мир, ей ли петь над нами Сошествие, пока Вил возливает жертвенное вино? Молю тебя, да будет так».

На Сцилле мы провели девять дней – девять дней покоя. Не то чтобы мы нуждались в отдыхе, просто нам надо было вспомнить, кто мы такие. Слишком много месяцев мы жили не по своим обычаям, в суете и гомоне большого города, не видя ни прохладных прибрежных ветров, ни сгущающихся к вечеру дождевых туч. В Черной Земле не бывало таких облаков, и дождей, и оленей, и звуков моря. Здешние края, прежде незнакомые, оказались более привычны, чем оставленный нами Египет.

На четвертый день я случайно встретила Нея у мелкой речушки, впадающей в море. Я замерла от неожиданности, он тоже взглянул на меня удивленно.

– Прости, я тебе помешала, – сказала я.

– Я молился, – ответил он, но улыбнулся и протянул руку. – Хотя мне не обязательно быть одному.

– За отца?

– За Басетамон.

Я села рядом с ним на берегу, протянув ноги к прохладной воде.

– Не ожидала.

Он пожал плечами:

– Да, наверное.

– Ты рад, что оставил ее?

– И да, и нет, – ответил он. – Сложно объяснять, я не возьмусь…

Я откинулась назад, глядя на распускающиеся листья тонкого деревца, клонящегося к реке над нашими головами.

– Она посылала за мной, – сказала я тихо. – Чтобы я рассказала ей будущее.

Ней удивленно поднял брови:

– И ты рассказала?

– Нет. Мне ничего не открылось.

Он вздохнул.

– У египетских царей в обычае родственные браки. Для них в порядке вещей жениться на девятилетней племяннице. И если нужен наследник, то брак должен осуществиться как можно скорее. Басетамон родила сына в одиннадцать лет, успев зачать еще прежде, чем уронила первую кровь. Для Вилусы это неслыханно. Взять в жены родную племянницу, тем более когда она совсем дитя, у нас считалось бы преступлением и святотатством.

– У богов не бывает беспричинных запретов, – сказала я. – Когда мать слишком молода, ребенок может погибнуть. Иногда и мать тоже.

Ней пересел чуть ниже, к речным камням. Не поднимая на меня взгляда, он перебирал пальцами влажный мох.

– Басетамон красива и необыкновенна. Умна, как мужчина, пленительна, как луна, и так же переменчива. То игрива, то вдруг печальна. – Он взял в руки кусок мха и разглядывал его, словно диковину, явно избегая встречаться со мной глазами. – Сегодня душит меня в страстных объятиях, завтра проклинает и отсылает прочь. Называет дикарем, и ласкает, как прирученного зверя, и зовет слуг и прислужниц посмотреть, как моя плоть встает в ее руке, и тут же клянется, что принадлежит мне сердцем и душой и любит превыше всего на свете. – Он покачал головой и взглянул на меня. – Мне этого не понять.

– Мне тоже. – Я постаралась, чтобы голос звучал ровно, хотя сердце застыло, как от холода. – С женщинами такое случается – обычно из-за чьей-то жестокости, из-за душевной раны. От этого исцеляют только время и доброта.

– Я пытался относиться к ней по-доброму – и не только потому, что она держала в руках наши судьбы. Хотя мы и вправду от нее зависели. Но при такой ее красоте и ранимости я подумал, что, может быть… – Он запнулся. – Она ведь хотела с тобой расправиться, ты знала?

– Из-за чего?

– Опасность грозила и всему народу. Басетамон сказала, что не позволит мне любить кого-то больше, чем ее. Допытывалась, сохранится ли моя любовь, если она прикажет умертвить Вила, или моего отца, или тебя, или Ксандра с Аминтером. Я сказал, что да, но с тех пор при каждом взгляде на нее слезы подступали к глазам и, сивилла, ты не представляешь, какой ужас наполнял мое сердце. – Ней отвел взгляд. – Потом Басетамон плакала и говорила, что никогда этого не сделает. Что лишь от любви так ревнива. Но как знать? Наши жизни были в ее власти. А ей нравилось делать мне больно, чтобы посмотреть, буду ли я любить ее по-прежнему.

Во мне бушевала ярость. Окажись передо мной Басетамон – я бы с удовольствием нарушила все клятвы не проливать кровь. Но Нею об этом слышать не следовало, поэтому я промолчала.

– Она говорила, что я слишком обуян гордыней и она научит меня смирению. И приказывала кому-нибудь из прислужниц меня истязать. Потом выгоняла прислужницу и припадала ко мне в слезах и мольбах. И после этого вела военный совет с поистине царским хладнокровием, с умом и проницательностью не хуже Рамсесовых, и превозносила меня перед военачальниками, обязывая их мне повиноваться.

Я хотела тронуть его за плечо, но он непроизвольно отпрянул. Затем, сделав над собой усилие, позволил коснуться его руки. Я убрала ладонь.

– Ней, Басетамон причинила тебе немало вреда.

– Она не понимала, что делает. Она была безумна и одержима и сама от этого страдала.

– Да. – Я пыталась собраться с мыслями. – И все же она принесла тебе немалую боль. Ей нельзя было доверять наши жизни, ты рассудил верно.

– Я знаю, – кивнул он. – С каждым месяцем она заходила все дальше. Не представляю, чем все могло кончиться.

– Все кончилось единственно правильно – ты не мог не уйти. Какое бы исцеление ни послали ей боги, она получит его в должный срок. – Я обняла его за плечи, как могла бы обнять Тию. – И ты тоже. Мой царевич, ты сделал что возможно.

– Лучше б мне не быть царевичем.

– Да, порой ты ощущаешь это как бремя. Но тебе не оставлено выбора. Боги вручили тебе целый народ, ты сохранил нас и защитил от опасности. Ты наш царь.

– Да, – ответил он, опустив голову.

– Ты должен стать царем, ты ведь об этом знаешь? – тихо спросила я.

Ней кивнул и поднял на меня сухие глаза.

– Знаю. Другого пути нет.

Я вздохнула. Предстоит непростое деяние, от меня потребуется немало сил.

– Что тебе известно о том, как становятся царями?

– Я не застал царей нашего народа. Приама убили, когда я был ребенком. Я слышал, что есть некий путь, сокровенная мистерия, но большего я не знаю.

– На острове Мертвых ты говорил, что чувствуешь себя Тесеем, бегущим по извивам лабиринта. Помнишь? То сказание старо – и правдиво. Всем царям когда-то приходит срок сойти в подземный мир, в царство печали и скорби, к порогу Смерти. Если Она сочтет их достойными, они возвращаются. Если нет – остаются в царстве ночи. – Взглянув на Нея, я взяла его за руку. – С героем могут пойти еще двое. Ариадна, Ее служительница, проведет их в мир теней. Но случается и так, что герой начинает долгий путь в подземный мир даже прежде, чем пройдет вратами ночи, и на этом пути он встречает и смерть, и поражение, и бесчисленные горести.

– Он следует по лабиринту, – кивнул Ней. – Как я. И ты всегда указывала дорогу, а Ксандр мне сопутствовал.

– Да. Когда придет время ступить в нижние земли, мы тоже будем с тобой. И спускаясь в мир теней, и восходя к царствованию, ты не останешься один. – Выбор Ксандра нетрудно предугадать и без пророчеств: ради Нея он сойдет хоть в самые глубины преисподних земель, не задумавшись о цене, верный до последнего вздоха.

Ней кивнул, в лице читалась сосредоточенность, но не страх.

– А Вил? Его тоже когда-то ждут врата ночи?

– Если ему судьба стать царем.

Он покачал головой:

– Никому бы не пожелал, а уж сыну…

– Ней, милый, ты ведь не можешь вести его битвы и жить его жизнь. Он будет уже не ребенком, а зрелым мужем со своей долей утрат и свершений, и он не останется в одиночестве. Кианна или, может быть, еще не рожденное дитя станет его проводником или спутником.

Его взгляд скользнул к моей талии.

– А, я так и думал. Ксандр знает?

– Да.

– Ему бы лучше совершить что положено.

Я рассмеялась:

– Ты говоришь так, будто я твоя дочь.

– Ты мой друг, – ответил он, обхватывая мою ладонь так, словно я мужчина и кормчий.

– Да, – сказала я, отвечая на его рукопожатие, – до конца времен.

И вместе мы вернулись к кораблям.

Мы отплыли со Сциллы ясным весенним утром, оставив угли костров на берегу, где их смоет прибой.

Но погода продержалась недолго. Мы шли вдоль берега к северу, минуя дымящуюся гору и направляясь к проливу: шарданы когда-то сказали Ксандру, что Сцилла отделена от материковой земли лишь узкой полоской моря. Пролив и вправду уже показался впереди, как вдруг небеса разверзлись и хлынул ливень.

Ксандр привязал себя к кормилу, я укрылась в носовой каморке с Полирой, ее сыном и Тией. Кианна, лежащая у меня на коленях, тянула один и тот же хнычущий звук, чтоб мы вдруг не подумали, будто ее все устраивает, и замолкала, только когда рот оказывался занят материнской грудью.

Через некоторое время я почувствовала дурноту. Выбравшись на палубу, я тут же наткнулась на Коса.

– Иди обратно! – крикнул он, перекрывая вой ветра.

– Сейчас! – кивнула я. – Ты куда?

Кос наклонился, чтобы я могла его слышать:

– На носовую палубу, докричаться до «Семи сестер»! Идти на веслах бесполезно! Гребцы выбились из сил, корабль не движется. Надо поворачивать кормой к ветру!

– Но тогда не попадем на материк! – крикнула я.

– Тут хоть бы до Сциллы добраться! Надо уходить! Нас просто опрокинет волной!

Я кивнула:

– Пойду к себе!

Я еще слышала, как он что-то кричит за борт. Вернувшись, я рассказала Тии и Полире, что происходит. Гребной распев сменился, корабль круто поворачивал. Вскоре распев смолк: парус подняли до середины мачты, нас подхватило ветром. Вскоре я услышала, как Бай за дверью громыхнул втянутым веслом.

Я снова высунула голову. Бай сидел, опершись на весло, голова его бессильно свесилась, дождь стекал по обнаженной спине. На ключице виднелся бледный шрам от стрелы.

– Мы повернули? – спросила я.

Он кивнул.

– Невозможно идти как шли, – задыхаясь, произнес он. – Пришлось развернуться.

Ветер еще гнал нас вперед, когда спустилась ночь. Шторм был не из самых сильных, но на рассвете, выйдя на палубу к волнующемуся морю и рваным тучам, я вновь увидела справа все ту же гору, знакомый мыс и полоску берега.

Я прошла на корму к Ксандру, чтобы дать ему разбавленного вина.

Он жадно напился, не отрывая рук от кормила; я держала бурдюк у его губ.

– Вернулись на то же место, – сказала я.

Он кивнул:

– Да, вон там был костер Анхиса. Пришли туда же, где были. Столько усилий – и все впустую.

Позади нас качались на волнах «Семь сестер» и «Жемчужина».

– По крайней мере все целы, – заметила я. – Интересно, зачем Владычице Моря понадобилось нас вернуть. Видимо, что-то мы здесь не довершили. Только вот не знаю что.

– Так уж и не знаешь?

– Нет. – Я продолжила прежде, чем он успел встрять. – И никакое проклятие тут ни при чем! Просто Она от нас чего-то ждет. И мне нужно выяснить, чего именно.