Текст книги "Чёрные корабли"

Автор книги: Джо Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Паводок

Проснувшись утром, я застала на себе его пристальный взгляд. Солнечный свет пробивался сквозь щели палубы, разрисовывая наши тела мелкими теплыми пятнами, словно шкуру гепарда – только наоборот, светлым по темному. Я улыбнулась Ксандру.

Он встретил мою улыбку с каким-то облегчением, словно чего-то боялся. Думал, что рассержусь?..

– Привет, Ксандр, – сказала я, вытягивая затекшую руку.

– Доброе утро. – Он посмотрел куда-то сбоку от меня, на солнечные пятна. – Ты вправду совершенно уверена…

– …что мне не запрещено? Уверена. Совершенно и полностью. Я совершенно и полностью уверена, что запрета нет. Будь мне запрещено – я не стала бы этого делать.

Он повел бровью:

– Да, наверное.

На такое трудно ответить чем-то иным, кроме честного и жестокого «я не преступила бы обетов ради тебя», но мне не хотелось так говорить, и потому я промолчала. Вместо слов я потянулась к нему. Касаться его всей кожей – невероятное ощущение, и колкие волоски этому совершенно не мешали. Встали мы еще очень не скоро.

К Тии и остальным женщинам, занимавшимся уборкой после вчерашнего праздника, я присоединилась уже чуть ли не в полдень. Пока Тия отчищала большой котел, я держала на руках Кианну; во рту, казалось, намертво остался вкус вчерашнего пива.

Кианна, топчась у меня на коленях, цеплялась за мое плечо и издавала булькающие звуки. Ползать она еще не научилась, но уже могла, ерзая на животе, как червячок, потихоньку двигаться вперед.

– Ты собираешься замуж за Бая? – спросила я.

– Да. – Тия продолжала тереть котел, не поднимая на меня взгляд. – Я сначала даже думать об этом боялась, из-за Кианны. Ну, ведь с детьми всегда полно хлопот, даже когда они твои собственные, а кто ж будет терпеть, когда… В общем, я боялась, что не получится. И даже решила, что брать кого-то в мужья надо не раньше, чем Кианне исполнится три года и ты примешь ее к себе. Кос говорит, мне не обязательно выходить замуж прямо сейчас.

– Как хочешь, – сказала я. – Я обещала, что Кианна станет моей ученицей, так и будет. – Я потерлась щекой о теплую щеку и мягкие волосы Кианны, которая лезла мне на плечо. – Когда ты отлучишь ее от груди, я ее возьму, и она будет мне дочерью.

– Может, к тому времени у тебя будет уже и своя дочь.

– У меня ведь может быть и много дочерей, – сказала я и опустила голову, с ужасом обнаружив, что краснею. – Ты удивлена?

– Удивляет всех только одно – что вам понадобилось столько времени, – улыбнулась Тия. – Вы с Ксандром так подходите друг другу… Кос говорит, что они дружат уже давно и Ксандру всегда нужен был кто-то вроде тебя. Все к тому шло месяцами, да?

– Наверное. – Я никогда не разговаривала о мужчинах, по крайней мере с ровесницами. И даже не знала, как начать.

От поиска слов меня избавил Ней, который только что появился в воротах, явно чем-то довольный. Он сразу подошел к нам.

– Где Ксандр?

Я снова залилась краской, но за меня ответила Тия:

– Они с Косом отправились рыбачить. На маленькой плетеной лодке.

Ней казался раздосадованным.

– Понятно, не меньше чем на полдня. Я ему хотел показать вот что. – Он протянул вперед меч.

На пядь длиннее наших и более узкий, с легко изогнутым контуром листовидного клинка, обоюдоострый. Никаких украшений, лишь рукоять обернута плотной шерстью, выкрашенной в пурпур, и перевита золотой проволокой. На гладкой поверхности и в острых гранях вспыхивают отблески солнца. Смертельно прекрасное оружие…

– Откуда он у тебя? – спросила я.

– Нубиец подарил. У него такой не один, он отбирает их у пленных – уроженцев Библа и прибрежных городов.

– Красивый, я никогда таких не видела. Можно? – Я протянула руку.

Ней удивился, но передал мне меч.

– Тебе вроде бы запрещено проливать кровь?

– Я ведь не собираюсь тебя убивать, – улыбнулась я. – Просто подержу в руках.

При немалой тяжести меч был хорошо сбалансирован – я удерживала его в руке без усилий. Плоский клинок, тоньше наших, заострялся к концу. Таким мечом можно и рубить, и колоть, и при этом он достаточно прочен, чтобы отразить копейный удар. Я сказала об этом Нею.

Он удивился еще больше:

– Наша сивилла разбирается в мечах?..

– Ней, – заметила я, – я просто умею видеть то, что видно. Ни один из наших мечей с ним не сравнить. Им можно достать противника, оставаясь недосягаемым для его меча, и им можно отбить копье.

– Верно. А когда со щитом – то не страшны и стрелы. – Его глаза блеснули почти как солнечные отсветы на клинке. – Сивилла, с таким мечом можно завоевать весь мир. Против него ничто не выстоит, даже колесница. А если воинов с такими мечами научить биться в сомкнутом строю, как нубийские стрелки, а не бросаться из поединка в поединок, как мы, то колесницы такой строй не прорвут. В том-то и трудность у нубийцев – они не удерживают строй при нападении колесниц. Но таким мечом запросто можно прирезать и коней, а колесничих потом достать копьями.

– С новыми мечами и в сомкнутом строю… – произнесла я задумчиво. – Тогда небольшой отряд сможет противостоять чуть ли не целому войску. И победить даже малым числом.

– Да. – Ней посмотрел на меч. – Но сейчас никто так не делает. Новые мечи есть у шарданов, и в Тире, и у воинов тех земель, где прежде был Угарит, но бьются они так же, как мы, в поединках и схватках каждый за себя. У египтян есть нубийцы, они сражаются в строю как один, ты видела. Но они бессильны против колесниц. – Он взглянул на меня. – Понимаешь? С появлением новых мечей век колесниц исчерпан. Этими мечами взят Угарит, против них ничто не выстоит.

– Кроме отряда воинов, вооруженных новыми мечами и умеющих биться в сомкнутом строю.

– Если враг в битве по-прежнему бросается из схватки в схватку, то он даже с такими мечами разобьется о сплошной строй, как море о скалы.

– И мы выстоим против кого угодно.

– Ты меня понимаешь. – Ней обхватил руками мои ладони, его лицо внезапно озарилось светом, чем-то напомнившим мне Мик-эля. – Сивилла, ты это понимаешь! А египтяне нет!

– Ты рассказал египтянам? – пораженно спросила я.

– Мечи-то у них уже есть, – напомнил Ней, – они их отбирают у пленных или выменивают у купцов. Но так и не видят выгоды. Только моргают в ответ – дескать, у их дедов не было такого обычая и не пристало нарушать порядок Маат. Самый лучший меч они торжественно вызолотили, но не понимают, что им можно делать.

– Может, и понимают, но им это не важно. Здесь все делается по обычаю Маат – чтобы не нарушить принятый миропорядок и сохранить равновесие. То, что зарекомендовало себя как правильное, не подлежит перемене.

– Но ведь мир меняется.

– Я знаю, мой царевич. Мы – молодой народ молодых богов. Мы не боимся пробовать новые пути. Порой это граничит с безумием, порой приносит свои выгоды.

– Как же можно что-то знать, пока не попробуешь?

– В том-то и дело. Ты видишь смысл в том, чтобы пытаться и пробовать, они этого смысла не видят. У них даже есть пословица: «Не пытайся чинить то, что не разбито».

Ней пожал плечами:

– Нам другого не остается. Мы словно на острие ножа, и любое преимущество может стать гранью между гибелью и выживанием целого народа. – Он взял у меня меч и взвесил в руке. – Я его искал. Молил богов о даровании того, что нам поможет. И я его получил.

– Но дело не только в мече, – напомнила я. – Второе условие – ты сам. Ты должен научить людей сражаться в сомкнутом строю, как нубийцы. А этого до вас никто не делал.

– Значит, будем учиться. Потому я и ищу Ксандра, он поймет.

– Да. Уж он-то точно поймет. – Ксандру, с его живым умом, и впрямь быстрее других удается постигать суть явлений и пользу от них.

Ней оглядел разлившийся в паводке Нил, черный от ила и примесей, дающих плодородие земле.

– Мы не похожи на них, – негромко произнес он. – Они черпают силу в древних незыблемых законах, в неизменности традиций.

– А для нас мир меняется.

Ней кивнул:

– Да. Мы бы не выжили, если бы по-прежнему признавали только узы родства, разделялись на конников и моряков, крепость и нижний город… Ты росла не в Вилусе, сивилла. Ты не знаешь, как далеко мы ушли от былых традиций. Подумать только – здесь заботятся о детях с рыбацких лодок, оставшихся без родных…

– У многих женщин погибли дети, кто-то потерял родичей. Разве странно, что есть кому позаботиться о сиротах? Ведь они рождены в нашем народе…

– В Вилусе к такому относились иначе, – сказал Ней.

– Рабство учит многому, – тихо произнесла я. – В неволе все равны, и не важно, кем ты был до плена. Не важно, чей ребенок, если он один из нас. Ты сам говорил на острове Мертвых: каждая жизнь ценна. Даже когда это Кианна или Арен. В Вилусе так не считали?

– Нет. – Он покачал головой. – Тогда мы жили так же, как все. Кто-то имел больше других, одни дети были желанны, от других избавлялись. – Ней взглянул мне в глаза. – Ребенка, рожденного от насилия, оставили бы в горах на съедение диким зверям, ты никогда бы не стала сивиллой.

– А Бай не женился бы на Тии.

Тия до смерти жила бы в доме Коса, питаясь от его милостей, ее никто не взял бы в жены.

– Но сейчас все по-другому.

– Да, – улыбнулся Ней. – Мужчин у нас втрое больше, так что молодая женщина с добрым именем, способная родить здоровых детей, может выбирать любого из желающих – и не важно, от насильника ли зачат ее первый ребенок. Если она выберет Бая, от этого больше выгоды ему, чем ей.

– В невзгодах мы выучились и доброму, – медленно проговорила я. – Нам нужно об этом помнить, чтобы в новом городе сохранить то, какими мы стали. Возможно, для того боги и даровали нам испытания.

Ней взглянул в сторону.

– Новый город… Ты и вправду считаешь, что он будет? Или ты просто хотела ободрить меня тогда, в трудные времена?..

– Он будет. Я знаю это так же, как знаю все прочее. Мы не останемся в Египте, Ней. У тебя иная судьба.

Я так и не поняла, чего больше было в его взгляде – тревоги или облегчения.

– Куда же нам идти? Мы не можем плыть в Библ и вообще к восточному побережью: там каждый встречный предъявит нам кровные счеты за погибших в последней битве. Кроме как в Египте, нам нигде нет места. – Он пристально посмотрел на меня. – Ведь тебе здесь нравится?

– Очень, – сказала я искренне. – Но тебе судьба умереть не в Египте. Ты положишь начало новому городу в далекой земле. Я это видела.

– А ты, сивилла? Где встретишь смерть ты?

– От меня это скрыто, – ответила я. – Как от любого из смертных.

Как я хотела бы дождаться смерти здесь, в древней земле Египта… Я желала бы умереть здесь, после многих десятков лет жреческого служения, и лежать под этим солнцем в мирной тиши, отзывающейся во мне сокровенными голосами покоя. Даже сейчас я не знаю, отчего так полюбила Черную Землю, почему она наполняла меня трепетом, словно едва ощутимым отзвуком дальнего грома – смутным напоминанием о слабых моих силах, вложенных когда-то в сохранение ее спокойствия. Теперь, оглядываясь назад, я могу только подозревать, что любила Египет задолго до того. Любовь бесконечна…

Так наша жизнь вошла в размеренный ритм, слившийся на время со спокойным дыханием Черной Земли. Паводок поднялся и схлынул. Тия взяла в мужья Бая и перешла жить к нему, оставив комнату мне одной.

Нил вернулся в свои берега, начался сев, сонные черные волы бороздили поля, удобренные паводком. На место Тии проник Ксандр, ночи теперь полнились спокойствием, и тихим журчанием реки, и неведомыми мирами, открывающимися мне рядом с Ксандром. Я засыпала, чувствуя его волосы у своей щеки, слушая ровное биение его сердца.

На египетских полях появились первые всходы бобов – два зеленых листка, тянущиеся к солнцу с каждого стебля. Ней учил воинов биться в сомкнутом строю; Ксандр, как он и думал, раньше других понял цель нового начинания. Они упражнялись день за днем, двигаясь слаженным строем – в правой руке меч, в левой щит из буйволовой кожи. Когда египтяне узнали, что мечи, отобранные ими в последней битве у павших или пленных, мы вымениваем на пиво, они с удовольствием стали отдавать нам трофеи, и новых мечей у нас становилось все больше.

Я смотрела во дворе, как Ней выкрикивал приказания, словно кормчий гребцам, а Ксандр и Марей передавали их воинам. Гребцам новая наука давалась легче других – они привыкли двигаться в такт и четко повиноваться командам. Бойцы каждого корабля стояли отдельным строем, рядами по три, у каждого щит на левом локте прикрывал соседа. Ксандр выкрикивал команду воинам «Дельфина»; те, равняясь на Коса – крайнего в первом ряду, – поворачивались в нужную сторону или одновременно приближались, держа наготове мечи. В пыли, поднимавшейся от их шагов, сквозили бесчисленные тени. Стоя у дымящихся котлов с едой, я будто наяву различала вместо босых загорелых ног другие – в кожаных сандалиях с изображением орлов на бронзовых бляхах.

Словно тянущиеся к солнцу бледно-зеленые листки – два хрупких трепещущих паруса, – у меня на глазах зарождалось что-то новое.

Когда закончилось время сева, фараон выслал корабли вниз по Нилу в Тамиат: ходили слухи о морских разбойниках. Мужчины отплыли, мы остались ждать. На этот раз у Ксандра были кожаный панцирь и новый меч; стоя у кормила, он улыбнулся мне краешком губ, когда «Дельфин» отходил от пристани.

Они возвратились через сорок дней, не побывав ни в одном бою и даже не встретив неприятеля. Ксандр вернулся ко мне, стосковавшийся и счастливый, и я поцеловала его в грудь и в шею, словно мы не виделись год.

Потом мы лежали, насытившись друг другом, в теплой ночи, слушавшей наш тихий шепот.

– Большой флот разбит в той последней битве, – сказал Ксандр. – Остались немногие корабли, они разбросаны по морю и держатся осторожно. Нынешней зимой налетов будет мало, и уж точно не на Египет.

– Это хорошо, – сказала я, думая не только о кораблях.

– Морская погода меняется, мы пережидаем зиму здесь.

– Ней, наверное, захочет, чтобы мы задержались и дольше.

Ксандр невесело усмехнулся:

– Ему-то уж точно никуда не плыть. Царевна заявила, что она еле перенесла разлуку и в следующий раз Ней останется в Мемфисе.

Я приподнялась на локте:

– Останется здесь?

– Да.

– С женщинами, детьми и стариками? Пока его корабли пойдут в дозор, охраняя Египет от разбойных налетов?

Ксандр кивнул:

– Так сказала Басетамон. Она совершенно очарована своим царевичем из дикарских земель. И говорит, что не позволит ему снова отлучаться.

– «Не позволит»?

– Именно это слово.

– И он будет такое терпеть?

Ксандр покачал головой:

– У него нет выбора. Если он окажет неповиновение, что тогда?

– Мы подчиняемся не царевне, а ее брату.

– Ее брат в Фивах, – заметил Ксандр. – И все равно грядут зимние штормы, до весны нам никуда не выйти.

Стояли самые короткие дни. Египетские поля покрылись зеленью.

Когда я вернулась из храма Тота, меня разыскал Анхис.

– Сивилла, – произнес он безупречно вежливым тоном, – я желал бы с тобой поговорить.

Я последовала за ним не без внутреннего трепета: беседы с ним едва ли доставляли мне удовольствие.

– Чем могу служить тебе, владыка Анхис?

– Я просил бы тебя напомнить моему сыну, что ему пора оставить Египет. – Его губы чуть дернулись, словно ему претило обращаться ко мне с просьбой. – Возможно, он услышит тебя лучше, чем меня.

Я взвесила его слова.

– Почему ты этого хочешь?

– Если мы пробудем в Египте дольше, станет слишком поздно, – ответил Анхис. – Уже четверо из народа Вилусы взяли в жены египетских женщин.

Последнее было правдой. Впрочем, не содержащей в себе ничего неожиданного. Мы в Египте уже полгода, и женщин у нас втрое меньше, чем мужчин. Наши воины вернулись из битвы с добычей и наградами; здесь их воспринимают как героев, помогавших фараону разгромить врага и спасти страну, и в мнении египтянок это только добавляет им привлекательности. Четверо уже взяли себе местных жен, до конца зимы их примеру наверняка последует кто-нибудь еще.

– Ты опасаешься, что появится пятый, мой господин?

Он твердо сжал губы и на мгновение напомнил мне Нея.

– Пятого не будет, – сказал он. – В их глазах мой сын недостаточно знатен для брака с сестрой фараона, ему никогда не стать ее супругом. Хотя дед нынешнего Рамсеса некогда женился на дочери хеттского царя.

– Те времена прошли, – задумчиво ответила я. – И даже в дни расцвета Вилусы египетские цари не отдавали дочерей в жены чужеземным владыкам. Да, ты прав: Энею никогда не стать мужем Басетамон.

– Разве в этом наше предназначение? – Он взглянул на меня голубыми глазами, увлажненными то ли от старости, то ли от яркого света. – Быть не более чем наложниками и наемниками в чужой земле?

– Многие скажут, что это лучше рабства, – ответила я. Среди этих многих буду и я сама, но Анхис никогда прежде не спрашивал моего мнения.

– Неужели предел наших мечтаний – только избежать плетей? Что стало с нашей гордостью и достоинством?

– Случись тебе отведать плетей, мой господин, ты куда меньше презирал бы стремление их избежать, – не стерпела я. Но тут же вздохнула: сказанное им справедливо, и я вынуждена согласиться. – Ты прав, наша судьба не здесь. Я поговорю с Неем, когда будет случай.

– Я воздержусь от бесед с ним, – сказал он, и в лице его мелькнула тень улыбки. – Любое мое слово вынудит его к отпору, и он откажется выслушать даже тебя.

– Тогда считай, что мы договорились. Я выполню твою просьбу.

Я застала Нея только через неделю, когда мы праздновали очередную свадьбу. Гребец с корабля Марея брал в жены вдову-египтянку – обладательницу лодки и двух малолетних сыновей, оставшуюся без мужской помощи в рыбацком деле. После того как они по египетскому обычаю совместно разбили кувшин, мы начали хоровод, в который вступил и кто-то из ее родственников.

Ней не танцевал – лишь хлопал в такт музыке, сидя у костра. Гладко выбритое лицо, волосы не длиннее чем в пол-ладони…

– Мой царевич, – сказала я, становясь рядом с ним.

– Сивилла.

– Мой царевич, мне вряд ли доведется танцевать на твоей свадьбе с Басетамон.

Он не отрывал взгляда от костра.

– Да, ты права.

– А если она утомится тобой, мой царевич?

Ней пожал плечами:

– Мы останемся боевой силой, которую ценит ее брат. Он не из тех, кто отказывается от воинов так же легко, как царевна меняет развлечения. Следующий год будет неспокойным – грядет война на западе. Ливийцы осмелели после нападения большого флота, они не отступятся.

Я взяла его загрубелые ладони в свои, заставила посмотреть мне в лицо.

– Ней, неужели это лучшее, на что мы способны?

– Я не вижу ничего другого. – Его глаза были полны сожаления. – Что мне остается? Отплывать тайком среди ночи, втиснув людей в корабли, и надеяться, что Басетамон не снарядит погоню? И идти – куда?

– Если нельзя к городам на восточном побережье – значит, нужно на запад.

Ней пожал плечами:

– В Ливию? К шарданам?

– Обещай мне, что подумаешь, – не отступала я. – Я больше ни о чем не прошу.

– Хорошо. Я подумаю, сивилла.

По ту сторону костра Аминтер пустился в пляс с теткой нынешней невесты, улыбчивой толстушкой лет тридцати пяти – тоже вдовой с детьми-подростками. Мне кто-то говорил о ней в начале праздника. Она из тех женщин, кто спокойно возьмет под крыло Аминтеровых сыновей и окружит их заботой, не относясь к ним как к малышам. Аминтер не говорит на кемет, вдова не знает ни слова по-нашему, но общий язык они явно нашли.

Пришло время жатвы, собрали первый урожай зеленых бобов и весенних фруктов. Год пошел на перелом, дни снова удлинялись.

Я раздумывала, на кого из кормчих можно рассчитывать. Ксандр и большинство моряков с «Дельфина» в Египте не останутся. Марей на «Жемчужине» тоже пойдет с нами, взяв жену и почти всю команду – кроме того одного, который женился. Аминтер с «Охотником» явно не захочет уплывать: он вовсю ухаживает за улыбчивой вдовой и совершенно доволен жизнью. На «Крылатую ночь» и ее капитана полагаться, наверное, не стоит.

Когда-то у нас было девять больших судов и три рыбацкие лодки. Если мы теперь покинем Египет – то всего на трех кораблях. Анхис прав. Многое предпочтут никуда не плыть, и с каждым днем таких будет все больше.

А у меня… у меня была своя причина остаться.

Временами я с ужасом думала, что скажет Ксандр, но затем я убедила себя, что это безразлично. Дочери пифии становятся дочерьми святилища и принадлежат Владычице Мертвых: моему ребенку, как и Кианне, не будет грозить голод. В египетских храмах о детях хорошо заботятся, а Хри совершенно ясно дал мне понять, что храм Тота с радостью примет мое служение. Здесь найдется место и мне, и младенцу.

И все же.

Я чувствовала Ее путь, лежащий через море. «Неси меня, – сказала Она когда-то, – неси меня в себе, как нерожденное дитя. Неси туда, где будет твой народ». Если я останусь в Египте, я уже не буду служить Ей. Я потеряю Ее так же, как Ксандра.

О его выборе даже не приходилось задумываться. Он последует за Неем, какими бы путями тот ни шел, – вплоть до крайних пределов земли.

Урожай убрали, настало время засухи. Скоро корабли всех земель начнут выходить в море.

Жарким днем, когда солнце стояло высоко над головой, Кианна впервые сделала несколько шагов из материнских рук ко мне, тут же плюхнулась в пыль и залилась смехом. Ее мягкие волосы уже чуть отросли и сияли огненной медью, на носу проступила россыпь веснушек.

Когда мы отсмеялись и выпустили наконец ее из объятий, Тия со значением посмотрела на меня:

– Они будут сестрами.

Я кивнула.

– Ты сказала Ксандру? – спросила она.

– Не замечает – значит, не хочет замечать, – ответила я, не поднимая глаз. – Он не впервые видит женщину в тягости.

Я вновь задумалась о сестрах моего ребенка, растерзанных ахейцами. Младшая была ровесницей нынешней Кианне, и кто-то из тех, кто получил мое благословение в Пилосе, кромсал мечом ее маленькое тельце, разрубая ее в куски – ее, дочь Ксандра, которую тот любил, и носил на руках, и укачивал по ночам. Неудивительно, что теперь он не замечает. Второй такой потери ему не вынести.

– Когда захочет, увидит, – сказала я, поддерживая Кианну, цеплявшуюся за мои руки.

«Или не увидит, – добавила я мысленно. – Он отплывет за море с Неем, а я останусь в Мемфисе. Он не узнает, но его ребенок будет жить».

На следующий день Аминтер вернулся из дворца с новостями. Нашим кораблям приказано идти на запад дельты, в Саис, охранять Египет от ливийцев. Но Ней остается в Мемфисе.

Той ночью я не смыкала глаз. Ксандр не приходил.

Я ждала, переворачиваясь с боку на бок, и думала. Уже затихли ночные звуки, все успокоились и уснули. Ксандра все нет.

В конце концов я встала с постели. Может, он заболел? Или болен кто-то из его людей? Мало ли обыденных причин. Подходя к двери, я не то чтобы беспокоилась. Просто раздумывала, где он мог задержаться.

Он стоял с Неем на берегу. Восходящая луна отражалась дорожкой в воде, трогала светом волосы Нея. Тихий разговор, близко склоненные головы. Я отпрянула было назад, но Ксандр, увидев, подозвал меня к себе.

Я приблизилась.

– Хорошо, что ты не спишь, – сказал Ней. Его глаза таили тревогу. – Мне нужен твой совет.

– Среди ночи?

Ксандр выглядел озабоченно. Интересно, о чем они тут разговаривали?

Ней кивнул. Отвернувшись, он смотрел на реку.

– Сивилла, нам пора оставить Египет.

– Оставить Египет?

– Не ты ли говорила, что наша судьба лежит не здесь? – Я не могла рассмотреть его лица и перевела взгляд на Ксандра.

Тот почти неразличимо покачал головой и попытался что-то изобразить глазами. Я так и не поняла его знаков: то ли мне дальше побуждать Нея к отплытию, то ли отговаривать от внезапного порыва.

– Нужно придумать, как переправить людей в Санс, – сказал Ней, так и не поворачиваясь ко мне.

– Зачем? – спросила я.

– В Саис прибудет фараон. Те из наших, кто останется в Египте, должны быть там же.

– Когда мы сбежим и пустимся через море к шарданским берегам, – без улыбки договорил Ксандр. – Ясно, что с нами пойдут не все, половина останутся. Нужно устроить так, чтобы они служили фараону, а не царевне. Тогда после нашего ухода им ничего не будет грозить.

– Фараон от них не откажется, – добавил Ней, – особенно сейчас, когда Ливия осмелела. Они ведь сохранят ему верность.

– Не то что мы, клятвопреступники, – мрачно проговорил Ксандр.

Я взглянула на него. С чего вдруг разговоры об отплытии? Все верно и правильно, но раньше Ней и слышать об этом не хотел. Что изменилось?

Не знаю, что увидел Ксандр в моем немом вопрошании. Наверное, только непонятные гримасы.

– Переправить людей в Саис несложно, – сказал он. – Царевне ведь не нравится, что ты проводишь столько времени здесь, в казармах. Скажи ей, что коль фараон переводит наших воинов в Саис, то остальной народ хочет последовать за ними. Для войны с ливийцами Мемфис и вправду слишком далек от моря.

Ней кивнул:

– Скажу. Хотя подозреваю, что Басетамон и не вспомнит о каких-то гребцах, оставшихся в Саисе. Если я уйду – прочее ей будет не важно.

– Трудность в том, чтобы переправить в Саис тебя самого, – проговорила я. – Ты ведь должен оставаться здесь?

– Да.

Я задумалась, глядя на «Семь сестер», легко покачивающийся у пристани без людей и груза.

– Отменить приказ царевны может только фараон.

– А фараону нужно, чтобы Ней предводительствовал войском в Саисе. В конце концов, Рамсес ему за это и платит, – рассудительно заметил Ксандр.

– Значит, надо известить Рамсеса, – сказала я. – Написать, что Ней сожалеет о невозможности прибыть в Саис лично, поскольку Басетамон желает его присутствия в Мемфисе. Я могу составить послание, меня достаточно учили здешнему письму.

– И тогда фараон прикажет Нею выступить в Саис, – кивнул Ксандр.

– Я приеду в Саис, разместим там людей, а потом те, кто захочет уплыть, уплывут. – Ней обернулся и хлопнул Ксандра по плечу: – Спасибо за помощь, старина. И тебе спасибо, сивилла. Так и сделаем.

Он повернулся и ушел прочь в темноту.

Я посмотрела ему вслед. Ксандр вздохнул и оперся на ограждение, глядя куда-то через реку.

– Что случилось? – спросила я. – Ты все это время, чуть не полночи, разговаривал с Неем?

Ксандр кивнул.

– Он просил никому не говорить. – Лицо его оставалось тревожным. Я стояла рядом, почти касаясь его плечом. – Ради нашей дружбы просил никому не рассказывать. Нужно уплывать, Чайка. – Он обнял меня, ища отклика. – Нужно не столько нам, сколько ему. И чем скорее, тем лучше.

– Хорошо, что вы поговорили.

– Я рад, что он наконец решился. Владычица благословит?

Я прислушалась. Речной ветер касался моих волос, пускал по воде легкую зыбь. Ничего необычного, ни следа Ее присутствия.

– Не знаю. Она не дает ответа.

– Нужно плыть, Чайка.

Я молча прикрыла глаза. Я по-прежнему не знала, что делать. Народ уйдет с Неем, прочие станут чем-то иным. Я могу остаться. Мне ничего не грозит, мое служение примут в храме Тота. Выбор был за мной.

Владычица хранила молчание.