Текст книги "Предсказание"

Автор книги: Джин Дюпро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 22
Вселенная в доме

Никки уходила от дома Гровера, а в голове у нее вертелись мысли об ультиматуме президента. Неужели может начаться война? Никки посмотрела на небо, боясь, что на город сейчас спикируют вражеские штурмовики.

Она не знала что делать. Искать Гровера действительно не имело смысла. Даже если она найдет его, чем ему помочь? И уж конечно она не могла остановить войну. Ее цель номер три теперь казалась ей глупостью: разве она могла что-нибудь сделать, чтобы помочь этому обезумевшему миру? Она же, в конце концов, ребенок.

Никки шагала по тротуару, не глядя по сторонам, изредка отбрасывая камешки, которые попадали ей под ноги. Она думала о Гровере, убежавшем в лес, где, возможно, прятался опасный террорист, о Хойте Маккое, обвиненном полицией в том, чего он не делал, и чувствовала за все это свою вину. Она хотела как лучше, а поступила плохо.

Добравшись до Вороньей дороги, Никки повернула налево. Она не собиралась идти этим путем, но ноги, похоже, сами несли ее. Недалеко от дома Хойта Маккоя она увидела прибитую к дереву табличку «Посторонним вход воспрещен». Никки смотрела на участок и боролась с собой. В ней словно говорили два голоса. Один требовал, чтобы она прибавила шагу и побыстрее миновала этот участок, а другой призывал подойти к дому, постучать в дверь и извиниться за то, что произошло. Хватило бы у нее на это храбрости? От одной только мысли об этом у нее похолодели руки. Однако она решила подойти, быстро постучать, извиниться и тут же уйти – на это, подумала Никки, у нее хватит храбрости.

Дом, как и прежде, стоял темный и тихий. Окна в нем были закрыты, не было видно ни телескопа, ни винтовки, и это придало ей смелости. Подойдя ближе, Никки вдруг осознала, что автомобиля Хойта около дома нет. Хорошо! В кармане ее куртки, как обычно, лежали клочок бумаги и огрызок карандаша, и она могла…

Внезапно за спиной у нее послышалось урчание мощного двигателя и хруст гравия. Никки повернулась и увидела подъезжающий черный автомобиль, за рулем которого сидел Хойт Маккой. Разумеется, он уже увидел ее, поэтому убежать она не могла. Она остановилась, и у нее гулко забилось сердце.

– Ага! – произнес Хойт, выходя из машины. – Еще одна нарушительница.

– Я… я пришла, чтобы извиниться за то, что произошло, – пролепетала Никки.

– Ты говоришь про вторжение полиции?

– Да. Это случилось, потому что… я подумала, что вы хотели… застрелить меня.

– Я не стреляю в людей, – сказал Хойт, открывая заднюю дверцу и доставая потрепанный чемодан. – Я, возможно, не люблю людей, но не стреляю в них.

– Я подумала, что у вас винтовка и вы целитесь в меня из окна.

– А теперь мой вопрос тебе. – Хойт поставил чемодан на гравий, упер руки в бока и пристально посмотрел на девочку: – Зачем ты зашла на мой участок, почему ты заглядывала в мои окна?

Что Никки могла ответить на это – что она старалась служить добру? Она прекрасно понимала, что смотреть в чужие окна неприлично, какими бы благородными ни были причины, побудившие ее к этому. Она стояла, опустив голову и уставившись в гравий.

– Но я и так знаю причину. Тебя послала Бренда Бисон. Она послала и того мальчишку, так?

– Какого мальчишку?

– Мальчишку, который неделю назад отирался на моем участке, а потом прокрался сюда, когда полицейские пытались арестовать меня. Худощавого мальчишку, с падающими на лицо волосами.

– Ах, Гровер! Нет, она его не посылала, – сказала Никки. – Что ж, я должна идти. – Она уже сделала то, зачем приходила.

– Один момент, – остановил ее Хойт Маккой.

Сердце Никки гулко билось в груди.

– Я только что вернулся с важной встречи, и она принесла результат, на который я рассчитывал. Поэтому я в превосходном настроении, что со мной случается редко. Я хотел бы показать тебе, что мрачным и не очень опрятным может быть не только преступник и сумасшедший. Но ты, наверное, отклонишь предложение войти в мой дом.

– Спасибо вам большое, но я должна идти.

– Я так и думал. Мудрый выбор, и обычно правильный, однако в данном случае ты проявляешь излишнюю осторожность. Но с того места, где ты стоишь, тоже можно все увидеть.

Он открыл дверь и отступил в сторону, чтобы Никки смогла заглянуть в дом. Она увидела просторный холл с арками в боковых стенах, ведущими в другие комнаты. Окна были зашторены, и комнаты лишь слегка освещались золотистым светом ламп накаливания. В холле царил беспорядок: стопки книг на полу, одежда на ручках дверей, на столике валялись какие-то вещи и бумаги.

Почему он ей все это показывал? Может, повернуться и убежать? Никки отступила на несколько шагов, но любопытство заставило ее вернуться.

– Меня не интересует повседневная скучная болтовня, – заговорил Хойт, – соблюдение внешних приличий, вежливость и красивая одежда. Те, кому не нравятся моя внешность и мой дом, никогда не приближаются ко мне, и меня это устраивает. Мой мир – небо, дневное и ночное. Смотри.

Никки услышала щелчок выключателя – все лампы в доме мгновенно погасли, комнаты и холл погрузились в темноту, и только через распахнутую входную дверь в дом вливался свет. Девочку вновь охватил страх: вдруг он сейчас выскочит и схватит ее? Но через мгновение стены и потолок начали светиться, постепенно черный цвет менялся на синий, словно штукатурка уступила место стеклу, и стены превратились в гигантский телевизионный экран, на котором появились крошечные точки света, их количество все увеличивалось, следы беспорядка ушли в тень, и в комнатах Хойта Маккоя засияли звездами ночные небеса.

– Эффект усиливается при закрытой входной двери, – пояснил Хойт. – Ты можешь войти и посмотреть, но, если ты по-прежнему меня боишься, я не буду настаивать.

Никки стояла, широко раскрыв глаза, лишившись дара речи.

– Пришлось приложить немало усилий, чтобы обустроить этот дом. Люди заглядывали через забор, чтобы понять, что же я тут переделываю, и недоумевали, когда после завершения работ дом снаружи остался прежним. – Он сухо рассмеялся. – Небо – мое место жительства и моя работа, хотя о ней я, как правило, не говорю.

Тут Никки вдруг вспомнились слова Гровера.

– Вы можете расколоть небо? Хойт вскинул брови:

– Кто тебе это сказал?

– Гровер. Он видел.

– Ах да, значит, видел. – Хойт улыбнулся. – Наблюдательный парень. Большинство людей решили бы, что это молния.

– А что это было?

– Вот об этом мне сейчас говорить не хочется. Последние несколько дней я вел очень сложные переговоры. Результатом доволен, но вымотался донельзя, слишком вымотался, чтобы опять что-то объяснять.

– Знаете, все это действительно очень красиво, – сказала Никки.

Она хотела войти в дом и рассмотреть все, оказавшись среди звезд, словно в открытом космосе, но не находила в себе смелости. Если бы Хойт выглядел старым добрым дядюшкой, может, и осмелилась бы. Но он был таким большим, неопрятным, нечесаным… Она по-прежнему боялась его, хотя, похоже, без всяких на то оснований.

– Спасибо вам. Мне так нравится! Это целая вселенная?

– Разумеется, нет. Малая часть одной вселенной, нашей. Будь у меня несколько миллиардов домов, я бы разместил и несколько других вселенных.

Другие вселенные. Никки подумала о записях в дневнике прадедушки. Она едва могла свыкнуться с идеей одной вселенной, не говоря уже о других.

– Я хотела бы на все это посмотреть. Но, может, я зайду в другой раз?

– Просто нажми на кнопку звонка. Нарушители не приветствуются, в отличие от некоторых избранных гостей. Считай, что ты в их списке. – Коротко, без улыбки, кивнув, он закрыл дверь. Вселенная исчезла.

Никки была так взволнованна, что, вернувшись в «Зеленую гавань», стала бродить по дому, не в состоянии присесть. Она смотрела на портреты своих предков в золотых рамах, пробегала пальцами по перилам лестницы, изучала свое отражение в большом зеркале в столовой, потом поднялась в детскую и, взяв Отиса на колени, покачалась с ним в кресле-качалке при свете торшера.

В половине пятого Никки вывела щенка на прогулку и увидела, что на улице много людей. Все куда-то торопливо шли, будто опаздывали на важную встречу.

Никки отвела Отиса в дом и вышла на улицу. На тротуаре она встретила Мартина.

– Что случилось?

– Ты не слышала? – Мартин пренебрежительно посмотрел на девочку. – Миссис Бисон созывает горожан на собрание. Дело срочное. Тебе следует пойти. Собрание состоится у церкви.

– Ты знаешь, о чем пойдет речь? – спросила Никки.

– Нет, – ответил Мартин. – Но, наверное, о чем-то важном. Тебе бы лучше прийти, – уходя, проговорил он, а потом добавил: – И твоей тете тоже.

Никки не сомневалась, что Кристал не пошла бы на собрание, но сама решила пойти. Ей не терпелось узнать, по какому поводу собрание. Она надела куртку – солнце уже садилось, и становилось холодно – и присоединилась к людскому потоку, устремившемуся к церкви.

ГЛАВА 23
Экстренное собрание

Со всех сторон люди стекались на Главную улицу. Хмурые, с озабоченными лицами шли мужчины, женщины с маленькими детьми на руках, родители с детьми постарше. Все шли молча, лишь изредка кое-кто шепотом задавал вопросы, на которые отвечали тоже тихо: «В чем дело, вы не знаете?» – «Понятия не имею» – «Должно быть, что-то серьезное?» – «Возможно, связано с пророчицей». Людской поток двигался мимо темных витрин магазинов, которые в этот день закрылись раньше, мимо пустынного парка… На собрание спешили чуть ли не все жители Йонвуда. Никки точно знала, что не все: не придет Хойт Маккой, Гровер, потому что он убежал в лес, и еще несколько горожан, которые не жаловали Бренду Бисон.

Миновав давку в дверях, Никки очутилась в длинном зале, заставленном деревянными скамьями. Окна из цветного стекла не пропускали много света – уже наступили сумерки, – и в зале горели свечи, освещавшие проходы, скамьи, но верхняя часть зала и потолок растворялись в темноте.

Люди расходились по церкви, усаживаясь на скамьи. Никки села на самой дальней. Горожане тихо шептались в тревожном ожидании.

Наконец дверь за кафедрой открылась, и в церковь вошла миссис Бисон. Она поднялась на кафедру, оглядела собравшихся, и шепот тут же стих.

На этот раз миссис Бисон была без шляпки, в красном платье, к которому был приколот значок-пуговица с изображением башни. Миссис Бисон выдержала долгую паузу, глядя на лица собравшихся, а потом заговорила:

– Друзья, мы живем в трудное время.

Гул согласия прошелестел над скамьями.

– Наша пророчица увидела ужасную беду для мира, возможно, грядущую войну. Вероятно, это связано с террористом, который прячется в нашем лесу.

Толпа вновь загудела.

– Но пророчица пытается сказать нам, как спастись от этой беды. Я называю это чудом. Нас с вами словно взяли под крыло Бога.

Миссис Бисон улыбнулась, и Никки показалось, что все ощутили тепло ее улыбки.

– Мы стремимся выполнять указания нашей пророчицы, но не всегда можно понять, о чем она говорит. Иногда она произносит то, что даже я не могу истолковать. Например, она говорит: «Никаких слов». Если она имеет в виду не ругательства, без которых мы и так обходимся, то я в полном замешательстве. Она часто произносит еще одну фразу, которую я не могла правильно понять. Но теперь, когда нависшая над нами опасность становится реальной, я думаю, у этой фразы есть только одно толкование.

Миссис Бисон замолчала и посмотрела на сидящих перед ней людей. «Она выглядит как королева, – подумала Никки, – синеглазая, в рубиново-красном платье, с подсвеченными пламенем свечей волосами». Люди в церкви затаили дыхание.

Наконец миссис Бисон расправила плечи и заговорила вновь:

– Все, что я сейчас скажу, принесет нам всем пользу. Мы должны повиноваться, понимаем мы, почему это нужно сделать, или нет. Пути Господни для нас непостижимы.

В церкви повисла мертвая тишина. От напряжения Никки стало не по себе.

Миссис Бисон заговорила почти шепотом, но голос ее наполняла такая сила, что все слышали каждое ее слово:

– Алтия повторяла эту фразу снова и снова, но я не хотела ее слышать. «Никаких собак, – говорит она. – Никаких собак». Совершенно ясно, собаки каким-то образом стоят у нас на пути.

– Что?! – вдруг воскликнула женщина, сидевшая около кафедры.

Миссис Бисон повысила голос:

– Да, я все понимаю и испытываю те же чувства к моей маленькой Сосиске. Но почему мы должны отдавать животному любовь, которая могла быть отдана нашим семьям? Почему мы должны отдавать животному любовь, которую могли бы подарить Богу? Я знаю, друзья, это трудно, но собаки, все до единой, должны нас покинуть.

Сердце Никки учащенно забилось. Что она такое говорит?

В церкви поднялся шум.

Миссис Бисон вскинула руки, напоминая ангела, готового взмыть к небесам.

– Послушайте! Все замолчали.

– Это больно, я знаю. Но ужасные времена требуют огромных жертв. Мне представляется, пророчица пытается донести до нас простую истину: чем чаще мы говорим «нет» всему мирскому, к чему мы так привязаны, тем больше у нас возможностей сказать «да» Богу. Когда веришь, что ты прав, тогда ради этого ты можешь сделать все что угодно. Все что угодно!

Несколько человек встали и вышли из церкви. Кто-то, уходя, крикнул: «Она не права!» – но большинство осталось на своих местах в ожидании инструкций миссис Бисон.

– Значит, так. Послезавтра я пошлю автобус, – продолжала она, – в который соберут собак из всех домов, и их увезут в дикие места за много километров отсюда. Собаки вернутся в природу, которой они принадлежат. Ни одному животному не будет причинен вред, а мы в Йонвуде продолжим выполнять заповеди нашей пророчицы и сможем любить Бога всем сердцем.

У Никки кровь прилила к лицу. «Они не возьмут Отиса, – подумала девочка. – Никогда!»

Но вдруг ее осенила мысль, что за Отиса можно не беспокоиться: никто, кроме Аманды и Гровера, не знал, что в «Зеленой гавани» живет собака. Правда, гулять с ним теперь нужно осторожно, а когда продадут дом, Никки увезет его с собой, подальше от Йонвуда.

Она уже знала, что ей не достичь цели номер один – поселиться в «Зеленой гавани» с родителями. Никки по-прежнему любила этот дом и Йонвуд, но уже не хотела жить в том месте, где миссис Бисон и пророчица отдавали приказы от имени Бога.

ГЛАВА 24
Браслет

В пятницу утром, когда Гровер шел в школу, двое мужчин загородили ему дорогу, выскочив из-за гаража. Они схватили его, надели ему на руку браслет и нажали кнопку на пульте дистанционного управления, активируя его.

Гровер вырвался и убежал, но было уже поздно. Браслет гудел на его запястье. Мальчик тряс рукой, словно хотел скинуть вцепившегося в нее скорпиона или отмахивался от роя пчел, но гудение продолжалось. Гровер не мог придумать ничего другого, как убежать из города. Он помчался по Лесной дороге, по которой редко ходили люди. Прочь из города, прочь! Гровер, сопровождаемый мерзким гудением, пробежал мимо школы, потом по краю игрового поля и добрался наконец до тропы, уходящей в лес.

Пробежав минут десять, он остановился. Браслет гудел, словно огромный комар около уха. С этим следовало что-то сделать, решил Гровер. Утро выдалось холодным, но от бега ему стало жарко. Он снял с себя куртку и свитер, снова надел куртку, а свитер обмотал вокруг руки, чтобы приглушить гудение, но любой человек, оказавшийся поблизости, мог его услышать. Гровер снял с себя футболку и обмотал ею руку. В результате его кисть стала как футбольный мяч, а вся рука напоминала гигантский леденец на палочке или булаву. Гровер с удовольствием треснул бы ею по голове Тедди Крейна и Билла Уилларда, попадись они ему на пути.

Двойная защита почти заглушила гудение. Гровер решил, что с этим уже можно жить, и двинулся дальше.

Он не знал, что ему делать. Он хотел только одного – исчезнуть из города, не видеть устремленных на него глаз. Нет, он должен найти способ избавиться от этой штуковины и не пойдет домой до тех пор, пока не освободится от нее.

Гровер поднимался все выше по склону, кипя от ярости, и вскоре вышел к ручью, где недавно добывал обед для краснобрю-хого. Он решил отдохнуть, обдумать ситуацию, к тому же ему хотелось пить.

Опустившись на колени, он зачерпнул ладошкой воду и вдруг вспомнил движущееся белое пятно, которое увидел почти на этом месте. Гровер поднял голову и прислушался. Вокруг – ни шуршания опавшей листвы под ногами, ни хруста веточек, лишь слабое гудение браслета, доносящееся сквозь «повязку», словно далекая сирена.

Гровер вытер руку о штаны и пошел дальше. Он подумал, не начать ли ему петь, чтобы окончательно заглушить этот противный звук, но решил, что, если в лесу действительно скрывается террорист, пение привлечет его внимание. И Гровер попытался настроиться на пение птиц.

Тропинка поднималась все выше в гору. Иногда деревья редели, и тогда мальчик видел лежащий внизу городок. Школьные занятия уже начались, и его отсутствие наверняка не осталось незамеченным. Билл и Тедди, конечно, зашли к нему домой, сказали родителям, и, может быть, кто-нибудь уже ищет его…

К полудню Гровер почувствовал голод. В кармане его куртки оказалось печенье, но его было мало, а в лесу в это время года – почти ничего съестного. Ягоды отошли, грибы, правда, были, но Гровер в них не разбирался. Он понял, что какое-то время ему придется поголодать. К счастью, в это утро он плотно позавтракал.

Увидев небольшую поляну, он решил остановиться и попытаться снять браслет. Он сел на камень и развязал свитер и футболку.

Браслет представлял собой плоское кольцо тусклого серебряного цвета. Гровер не понимал, как добраться до источника звука – не было ни выключателя, ни сдвижной панели.

Он попробовал стянуть браслет, но кисть в него не пролезала. Гровер попытался сломать шарнир, но добился только того, что кромка браслета впилась в кожу. В раздражении он стукнул браслетом по камню, но лишь поцарапал его. Гудение продолжалось, сводя мальчика с ума.

И тогда Гровер предпринял еще одну попытку избавиться от ненавистного браслета. Он нашел небольшой камень и принялся бить им по браслету. Пять минут отчаянных усилий привели к маленькой вмятине на поверхности браслета и большой ссадине на руке. Гровер в отчаянии отбросил камень и снова завернул руку.

Он лег на нагретый солнцем камень и посмотрел в небо, где в вышине кружил ястреб. Что, думал Гровер, он сделал плохого? Ничего. Кому причинил вред? Никому. Так за что его так мучили? Алтия Тауэр набормотала, что змеи – это зло? Гровер не знал, что ему делать.

Словно загнанный в угол, мальчик закрыл глаза. Под лучами солнца его разморило, и он заснул.

Проснулся Гровер уже к вечеру. В лесу заметно похолодало. Гровер приуныл. Что ему делать, когда наступит ночь? И что делать завтра? Ему хотелось есть, и он начал замерзать, потому что остался только в байковой рубашке и куртке. Так что лучше – тепло и сводящее с ума гудение браслета или холод и едва слышное жужжание? Гровер решил, что лучше терпеть холод.

Впервые он осознал, что ему предстоит провести ночь в лесу. Темнота наступила бы раньше, чем он успел бы спуститься в город, да он и не хотел туда возвращаться.

Гровер стал готовиться к ночи. Первым делом нужно было соорудить спальное место и поискать какую-нибудь пищу.

Гровер решил устроиться на ночь под деревьями, а не на открытом месте. Он пересек поляну и начал пробираться через кусты. Ветки царапали ему ноги и руки, под ногами была каменистая, усыпанная листьями, влажная земля. Нет, не лучшее место для ночлега.

Обследовав окрестности, Гровер нашел ложбинку, окруженную соснами. Дно ее было устлано толстым слоем иголок, из которых мальчик соорудил что-то вроде матраса. Получилось неплохо. Теперь пришло время подумать о еде.

Последние лучи солнца, опускавшегося за гору, освещали деревья на другой стороне поляны. Гровер пробирался через кусты к опушке и вдруг заметил, что кто-то шевелится среди деревьев. Гровер остановился и скрылся в кустах. Если б он захватил с собой бинокль! Неужели это террорист, услышавший гудение браслета?

Медленно двигаясь, белая фигура выбиралась на поляну. Гровер затаил дыхание. Наконец террорист вышел из укрытия.

Гровера как гром поразил: он увидел перед собой медведя, белого медведя! Он и не знал, что такие водятся в здешних лесах.

Медведь прихрамывал, вероятно, повредил лапу. Он шел, опустив морду и покачивая головой из стороны в сторону. Теперь Гровер разглядел, что медведь был не чисто белый, а грязно-кремовый.

Зверь приближался. Мальчик затаил дыхание, но не думал, что медведь нападет на него. Ему и раньше приходилось видеть в лесу медведей, и он помнил: главное – не напугать медведя своим внезапным появлением. Надо заранее дать ему знать о себе, и тогда он просто уйдет.

И все-таки Гровер нервничал: близилась ночь, он один в лесу, и этот звук, который зверь скоро услышит.

Едва он об этом подумал, как медведь поднял голову, остановился и посмотрел на Гровера.

Гровер поступил так, как посчитал правильным. Он вышел из кустов на поляну, поднял правую руку, на которой жужжащий шар напоминал знак «Стоп», и крикнул, насколько мог, твердым голосом: «Медведь! Здесь я, твой друг, а не твой обед!»

Они смотрели друг на друга. Гровер успел разглядеть светло-коричневый нос медведя и глаза, блестевшие в солнечном свете, как маленькие рубины. Размахивая правой рукой, Гровер кричал: «Ты должен уйти! Тебе грозит опасность!»

Медведь повернулся и, не торопясь, стал уходить с поляны. Через несколько минут он скрылся в лесу.

Гровер провел ночь на сосновых иголках. Вместо подушки он подложил под голову свою обмотанную футболкой и свитером правую руку. Браслет жужжал ему в ухо, отчего во сне Гровер видел пикирующий на него боевой самолет. Проснувшись утром, замерзший и очень голодный, он понял, что ему не остается ничего другого, как идти домой. По крайней мере, сегодня суббота, и никто не отправит его в школу.