Текст книги "Предсказание"

Автор книги: Джин Дюпро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 10
Фотография и дневник

Никки направилась к «Зеленой гавани». За последние два дня произошло так много, что голова шла кругом, и, чтобы успокоиться, она решила немного почитать.

Но первым делом Никки пошла на кухню, чтобы сварить себе горячего шоколада. И вдруг ей пришла в голову мысль, что горячий шоколад – идеальный кандидат для списка дел, от которых она хотела отказаться. Никки любила горячий шоколад, поэтому отказ от него дался бы ей нелегко. Волевое решение укрепило бы ее стремление творить добро, как физические упражнения укрепляют мышцы. Поэтому она заварила мятный чай, поднялась в детскую со стопкой отложенных бумаг и села на диван.

Сначала она взяла старый конверт и достала из него потемневшую фотографию на картонной подложке. На ней были запечатлены двое мужчин и две женщины, сидевшие на скамье, а на полу перед ними – двое детей. Все в старомодных одеждах, с хмурыми лицами, словно были недовольны тем, что фотограф заставил их долго сидеть.

Мужчины показались Никки какими-то странными. Присмотревшись, она поняла, что мужчины очень похожи и соединены друг с другом. Действительно, их связывала толстая перемычка на груди. Вот почему они так странно сидели! Это были не просто близнецы, а сцепленные близнецы или что-то в этом роде. Такие близнецы как-то назывались, но Никки не могла вспомнить как.

Под фотографией кто-то написал:

«Господа Банкеры[1]1
  Чанги Энг Банкеры (1811–1874) – знаменитые сросшиеся близнецы. Много лет гастролировали с цирком П. Т. Барнума под прозвищем «сиамские близнецы»(так называемые близнецы-ксифопаги). В современных условиях их могли бы разделить.


[Закрыть] с женами, гостившие в «Зеленой гавани» 4 июня 1868 г.».

Они побывали здесь, в этом доме! Никки долго смотрела на фотографию. Каково это – от рождения до смерти жить присоединенным к другому человеку? Если один болел, второму тоже приходилось лежать. Если один хотел пойти в магазин, а второй – почитать на диване газету, они должны были договариваться и находить взаимоприемлемое решение. Более странной жизни Никки не могла себе представить.

Она положила фотографию в конверт и взяла маленький коричневый блокнот, который принесла ей Аманда и в котором на первой странице было написано имя прадедушки.

Никки перечитала первую запись, где он писал о своих необычных ощущениях:

«10/1 2. Думаю, это одна из спален второгоэтажа, та, что у западного конца коридора. Почему там? Всколыхнулось какое-то воспоминание? Сказать не могу.

13/12. Чертово бедро так разболелось! Чуть ли не весь день оставался в постели.

19/12. Алтия Т. почти шесть месяцев ничегот олком не говорит. Бренда Б.очень тревожитсяз а нее».

Он писал о пророчице! Но следующая запись была совсем о другом:

«27/12. Могут ли прошлое, настоящее и будущее существовать одновременно, а некоторые люди – перемещаться между ними? Нужно посмотреть гипотезы, обсуждаемые в последних научных журналах. Спросить М.».

Гм, что бы это значило?

Никки выглянула в окно. На тротуаре миссис Бисон в дождевике с капюшоном, накинутым на бейсболку, прогуливала на поводке собаку. «Должно быть, это и есть Сосиска, – догадалась Никки. – Длинное тело и короткие лапы». Миссис Бисон прошла дальше по улице и повернула к кирпичному, старинному, ухоженному дому на противоположной стороне улицы. К парадной двери, выкрашенной белой краской, от тротуара вела прямая дорожка.

Около дома росли два куста, подстриженные в форме шара. «Идеальный дом, – подумала Никки. – В таком и должен жить человек, который стремится очистить Йонвуд от всего неправильного, нехорошего. Ах, если бы так удалось поступить со всем миром!»

Никки проводила взглядом миссис Бисон с Сосиской, пока они не скрылись за белой дверью, потом положила голову на красную подушку, чтобы немного подумать, а открыла глаза, когда за окном уже сгущались сумерки, и снизу ее звала Кристал.

Никки вскочила и выбежала из комнаты, подоткнув под дверь тряпки.

– Ну и денек! – воскликнула Кристал, снимая пальто в холле. – Объездила весь город. А ты что делала? Только читала?

– В основном, – ответила Никки.

– Нашла что-нибудь интересное?

– Да. Этот дом просто набит интересным. Не понимаю, как ты можешь думать о том, чтобы продать его!

Кристал только пожала плечами:

– И что тут интересного?

– Я нашла такую необычную старую фотографию. Подожди, сейчас покажу.

Никки опять побежала наверх. Когда она вошла в детскую, к ней подскочил Отис, и девочке стало жаль его, ведь до утра ему придется остаться одному. Никки присела, погладила щенка, он повалился на спину, вскинув лапы, и она почесала ему живот. Потом она достала из конверта фотографию близнецов и спустилась вниз. Кристал разговаривала по телефону:

– Старайся не волноваться. Я уверена, все у него в порядке. Хорошо. Хорошо. Пока. – И положила трубку. – Звонила твоя мама.

– Но я хотела поговорить с ней!

– Она совсем вымоталась, у нее нет сил даже на телефонный разговор. Просто хотела дать нам знать, что получила еще одну открытку от твоего отца. Я для тебя все записала. – Она протянула девочке листок бумаги.

Никки прочитала:

«Дорогие Ракель и Никки!

Мы работаем на очень большом объекте.

У меня все хорошо. Надеюсь, у вас тоже. Очень по вас скучаю.

Люблю, папа.

P.S. С удовольствием съел бы этим вечером пирожок с ореховым маслом, которые так хорошо печет Ракель!»

Опять минимум новостей. И опять этот загадочный постскриптум. Никки не помнила, чтобы ее мать когда-нибудь пекла пирожки с ореховым маслом. Что этим хотел сказать отец?

Кристал прошла на кухню, и Никки последовала за ней.

– Вот эта фотография, – сказала она.

– Ах да! – воскликнула Кристал. – Кажется, я слышала об этом. Эти близнецы Чанг и Энг родились в Сиаме, теперь это Таиланд. От них и пошло название «сиамские близнецы». Они приехали в Соединенные Штаты, их показывали по всей стране, а выйдя на пенсию, они поселились в Северной Каролине, недалеко отсюда. Дедушка говорил мне, что однажды они приезжали в этот дом, во времена его дедушки, вскоре после Гражданской войны. Должно быть, они оставили фотографию как подарок хозяевам. – Кристал перевернула фотографию. – Ты только посмотри! – вскричала она. – Они расписались на ней.

На обороте старомодным почерком было написано:

«С благодарностью за ваше гостеприимство»,

а рядом – две подписи.

– Если надпись подлинная, эта фотография может принести неплохие деньги, – заметила Кристал.

– Интересно сколько? – полюбопытствовала Никки.

– Понятия не имею. Не миллионы, конечно, но что-то за нее дадут.

– Как я понимаю, эти два мальчика – их дети? – спросила Никки, снова посмотрев на фотографию.

– Да, – ответила Кристал. – Если не ошибаюсь, у каждого из них родилось чуть ли не по десять детей.

– Это же трудно, быть женой сиамского близнеца!

– Безусловно. Теперь я вспоминаю, что женщины эти – тоже сестры, которые еще и не ладили друг с другом, поэтому близнецы купили себе два дома и поочередно жили то в одном, то в другом. – Она покачала головой. – Удивительно, не правда ли? И как им только удавалось договариваться? – Кристал открыла буфет и достала банку томатного супа. – Съедим на обед суп? – спросила она. – Я слишком устала, чтобы готовить.

– Хорошо, – согласилась Никки и подумала, не рассказать ли Кристал о пророчице, о миссис Бисон и ее попытке построить щит добра, чтобы бороться с силами зла, но промолчала. Кристал могла решить, что Никки не следует участвовать в этой борьбе и что она нуждается в более жестком контроле, а этого Никки совершенно не хотелось, поэтому она ограничилась одним вопросом: – Кристал, как, по-твоему, война будет?

– Не знаю, – ответила Кристал. – К счастью, я слишком занята, чтобы много думать об этом. – Она бросила взгляд на девочку: – И ты не думай. Мы все равно ничего не можем изменить.

– Просто жить, служа добру, да? Не добавлять зла, как ты говорила.

– Вот именно. – Кристал открыла банку и вылила суп в кастрюлю.

– А если все будут жить служа добру, может, ничего плохого и не случится.

Никки заметила, что Кристал не слушает ее. Она подставила банку под кран, но напор воды был плохой.

– Что-то вода еле течет. Наверное, где-то прорвало трубу. И сантехники приходили сегодня! Только все испортили, вместо того чтобы наладить. А завтра, естественно, воскресенье, и их не найдешь. – Кристал вздохнула. – И еще столько дел! Наверное, мне пора подняться на третий этаж, там я еще не была.

Сердце Никки чуть не выпрыгнуло из груди.

– Там комнаты, набитые коробками и ящиками. Тебе совершенно не обязательно смотреть на них.

– Нет-нет, надо посмотреть, – сказала Кристал, помешивая суп. – Я должна осмотреть весь дом, чтобы знать, что мы продаем. Но, конечно, не сегодня. Завтра с утра. – Она достала две тарелки. – Уже темнеет. Зажги, пожалуйста, свет.

И тут Никки вдруг вспомнила, что следовало сделать:

– Мы должны задернуть шторы и опустить жалюзи.

– Зачем?

– Чтобы нас не увидели сверху в случае воздушной атаки. – Она опустила жалюзи на окнах кухни.

– Не думаю, что это необходимо. Но, если ты из-за этого волнуешься, давай так и сделаем.

ГЛАВА 11
Слабые места

Утром, как только Кристал помыла посуду и пошла в ванную, Никки побежала наверх, посадила Отиса на поводок и стала спускаться с ним. Она прошла на цыпочках мимо спальни Кристал, откуда доносилось мерное гудение фена, и выскочила из дома через черный ход.

В глубине сада она привязала поводок к дереву и наказала щенку:

– Сиди тихо, Отис. Я приду за тобой, как только смогу.

Вернувшись в дом, Никки тихо прошла мимо спальни Кристал и поднялась в детскую. Едва она успела спрятать миски и собачью еду в ящик со старыми игрушками, который стоял в шкафу, и сорвала с двери одеяло, как услышала шаги на лестнице и голос Кристал:

– Ты наверху?

Никки показала тете две комнаты, превращенные в склад ненужных вещей.

– Ужас! – воскликнула Кристал, когда увидела облепленные паутиной ящики, сундуки, коробки. – Они ничего не выбрасывали. От одного вида этого безобразия у меня разболелась голова! – сказала она и направилась к детской. – А здесь что?

– Большую часть времени я проводила в этой комнате.

Кристал вошла, посмотрела на ковры, на одеяла, развешанные по стенкам, кресла-качалки, торшер.

– Моя работа! – гордо произнесла Никки. – Хотела создать уют.

Кристал улыбнулась.

– Что ж, здесь уютно. Очень милая комната. Хотя запах какой-то странный, – поморщив нос, сказала она. – Наверное, под крышей живут крысы. Надо бы проветрить. – Она подошла к окну и распахнула его. Снизу донесся собачий лай, но Кристал не обратила на это внимания.

– Когда будем продавать дом, скажем, что эту комнату можно использовать как домашний тренажерный зал или как кинотеатр. Если поставить здесь экран, а сюда – кресла, получится очень неплохо. Что скажешь?

Но ответа Кристал дожидаться не стала: наверное, догадывалась, что Никки опять будет возражать против продажи дома, и сказала, что подумает об этом позже, а сегодня, в воскресенье, собирается на прогулку с Леном.

– Полагаю, тебе ехать не хочется? – спросила Кристал.

– А кто такой Лен?

– Риелтор.

– Ясно. Нет, тогда не хочется.

Как только Кристал уехала, Никки пошла за Отисом и долго играла с ним, чтобы компенсировать его ссылку в сад. Сначала щенок играл ботинком, но совершенно изжевал его, и Никки нашла в ящике с игрушками старый теннисный мячик. Отис очень обрадовался ему, но с трудом удерживал его в зубах и выглядел так, словно пытался проглотить грейпфрут.

Никки решила, что этот день она должна потратить на знакомство с Йонвудом. Все-таки этому городку предстояло стать ее домом, если ей удастся реализовать цель номер один. К тому же, гуляя по городу, она намеревалась отыскивать грешников, слабые места в возводимом щите добра и прочее, что казалось ей неправильным. Если она собиралась достигнуть цели номер три, ей требовалось четко понимать, что хорошо, а что – плохо. А еще она хотела увидеться с Мартином. Если бы она случайно встретилась с ним, они могли бы поговорить. А вдруг он окажется именно тем, в кого она могла бы влюбиться (цель номер два), он симпатичный и вроде бы дружелюбный.

Никки пошла по Главной улице мимо школы, которая в этот день, в воскресенье, пустовала. Хотя утро выдалось холодным и ветреным, небо было ясным и ярко светило солнце. На школьном дворе мальчишки играли в баскетбол. Мартина среди них не оказалось.

Миновав несколько кварталов, Никки дошла до центральной части Йонвуда. Магазины работали не все, и темные витрины выглядели неприветливо, как пещеры. Люди толпились около телевизоров, чтобы посмотреть новости. Никки уловила обрывки фраз: «До установленного срока остается пять дней…», «Посла убили», «Группа, называющая себя «Воинами Аллаха», заявила…». Никки забеспокоилась, она обратила внимание, что многие нервничали. Одна женщина сказала, что от такого напряжения сходит с ума, другая – что с ней происходит то же самое и призвала верить в то, что с ними все будет хорошо. Никки ускорила шаг, чтобы ничего не слышать.

Пройдя еще полквартала, она услышала странное гудение, которое однажды уже слышала и которое так удивило ее. Что же это за звук? Может быть, так гудит двигатель какого-нибудь припаркованного автомобиля? Никки огляделась и заметила какое-то движение в переулке…

Никки встретила двух человек, которые смотрели выступление президента у аптеки, – невысокого лысого мужчину и седовласую женщину.

– Вы слышали этот странный звук? – спросила Никки. – Что это было?

Ей не ответили. Мужчина бросил на нее подозрительный взгляд, а женщина поджала губы, покачала головой и злобно глянула на девочку:

– Почему ты не знаешь? Ты кто? – Но, не дожидаясь ответа, подхватила мужчину под руку, и они торопливо ушли.

Никки словно влепили пощечину. Ей ясно дали понять, что спрашивать об этом нельзя. Но почему?

Никки пошла дальше и вышла к церкви, которую они с Кристал видели, когда приехали в город. Теперь ее называли «Церковь огненного откровения», но Никки смогла разобрать и прежнее название, которое было закрашено: «Общественная церковь Йонвуда». На щите белел листок с объявлением:

«Сегодняшняя проповедь: «Объединяйтесь в тяжелые времена».

Около церкви толпились прихожане. У многих были такие же значки-пуговицы, какие Никки видела у миссис Бисон. В распахнутых дверях стоял мужчина с тонким лицом, в темно-синей, отороченной белым мантии. «Это, наверное, преподобный Лумис», – подумала Никки. Рядом с ним стояла миссис Бисон – Никки едва узнала ее, – она что-то говорила всем, кто заходил в церковь. Никки помахала ей рукой, и та широко улыбнулась ей.

Когда Никки шла обратно по другой стороне улицы, она поняла, что строить щит добра совершенно непросто. Какой-то старик, выходя из парка, плюнул на тротуар. А маленький мальчик дергал кошку за хвост. Никки сделала ему замечание, но он только злобно посмотрел на нее. Около кинотеатра она увидела трех курящих подростков. Никки не смогла однозначно истолковать их действие. Курить – это плохо? Или курить нельзя только детям? Она решила спросить об этом у миссис Бисон.

Никки шла по улице и смотрела на дома и людей. Она увидела женщину, которая сидела на крыльце и читала газету. Несколько детей играли с мячом. Никто не делал ничего плохого. Действительно, Йонвуд казался ей гораздо лучше, чем грязная, захлебывающаяся в преступлениях Филадельфия. Должно быть, местные жители старались следовать наказам пророчицы, и результат давал о себе знать.

Впереди Никки увидела участок, как ей показалось, заброшенный, огороженный проволочным забором, а за ним заросли кустарника и высокие деревья. В глубь участка уходила усыпанная гравием дорожка. На стойке был прикреплен почтовый ящик, на котором черными буквами было написано:

«X. Маккой, Воронья дорога, 600».

А рядом на дереве была прибита деревянная табличка:

«Посторонним вход воспрещен».

Фамилия Никки ничего не говорила, хотя миссис Бисон упоминала этого человека: по какой-то причине он ее очень тревожил. Никки показалось, что над зарослями кустов возвышался конек крыши. А может, так причудливо ложились отбрасываемые ветвями тени. Наверное, стоило пойти и посмотреть, чем там занимается этот X. Маккой? «Не сегодня, как-нибудь в другой раз», – решила она и зашагала дальше.

Вскоре Никки из любопытства свернула в переулок, в котором стояло несколько домов. В одном доме она услышала, как жильцы бранились у открытого окна, оскорбляя друг друга. Наверное, их следовало записать в грешники.

Следующий дом явно нуждался в покраске, он стоял на участке с фруктовыми деревьями, который был огорожен сетчатым забором, а к нему примыкал сарай.

Жизнь на этом участке била ключом. Двое малышей с визгом бегали друг за другом. Похоже, один мальчик хотел отнять у другого игрушечный грузовик. Вдруг в открытое окно выглянула пожилая женщина и крикнула: «Хватит галдеть!» – но мальчишки не обратили на нее ни малейшего внимания.

Никки наблюдала за ними, осторожно выглядывая из-за сарая. Малыш наконец выхватил игрушку из рук брата, и тот завопил во весь голос. Тут появилась девочка четырех-пяти лет и презрительно посмотрела на плаксу, а вслед за ней из дома выскочил мальчик, на вид ровесник Никки или немного старше, с курчавыми светлыми волосами, большими ушами, худой, но, похоже, сильный.

– Ну что, Родди, остался без грузовика? Хочешь стать самолетом? – сказал он и, схватив малыша за ручки, стал кружить его. Слезы тут же перешли в радостный смех.

– Я тоже хочу полетать! – закричал второй мальчик, и их старший брат покружил и его, а за компанию и девочку.

– А теперь хватит галдеть, – повторил он слова бабушки. – В доме полно игрушек. Пошли отсюда.

– Не хочу!.. – захныкал маленький мальчик, у которого отняли грузовик.

– Быстро! – оборвал его старший брат. – И оставьте меня в покое.

Никки думала, что парень тоже пойдет в дом, но он направился к сараю. Она быстро спряталась. Парень повозился с дверью, возможно, отпирал замок, а потом вошел в сарай.

Вероятно, в этот момент Никки следовало уйти. Что она могла найти тут нехорошего? Но, как обычно, любопытство взяло верх. Что он собирался делать в этом почти развалившемся сарае? Никки могла это увидеть, оставшись незамеченной, через пыльное окно. И она перебралась к окну.

ГЛАВА 12
В сарае

В воскресное утро наконец-то выдался солнечный денек. Отец возился в гараже, мать ушла в церковь, и у Гровера появилось время, которым он мог свободно распорядиться.

Когда маленькие дети позавтракали, он отправил их во двор, сказав: «Пойдите побегайте. На улице сегодня солнечно». И, пока они бегали по двору, посидел с бабушкой Кэрри на кухне. В этот день она надела клетчатую байковую рубашку, старый зеленый свитер, оранжевые тренировочные штаны, толстые носки и желтые шлепанцы с вышитыми утками.

– Посижу на крыльце, – сказала бабушка, отпивая кофе. – Погреюсь на солнышке.

– Надень шапку, – предложил Гровер. – На улице холодно.

– Обязательно, – откликнулась бабушка. – Надену желто-зеленую, которую связала мне твоя мать.

Гровер улыбнулся. Бабушку не заботило, как она выглядит. Она могла носить самые разные вещи и иногда была похожа на груду цветного белья, поверх которой положили шарик для пинг-понга. Его мать частенько пыталась убедить бабушку одеваться иначе, но Гроверу нравилась его бабушка: она разительно отличалась от других городских старушек.

С улицы донеслись отчаянные крики. Бабушка встала из-за стола, открыла окно и крикнула:

– Хватит галдеть!

– Я разберусь с ними, – сказал Гровер. Он снял с крючка куртку и вышел во двор. Несколько минут он поиграл с малышней, а потом завел их в дом и направился к сараю.

Дверь в сарай закрывалась на наборный замок, код которого знал только он. Нажав нужные кнопки, Гровер снял замок, открыл дверь и, переступив порог, сразу же закрыл ее за собой.

На стене висели ржавые садовые инструменты. Гровер выбросил старые цветочные горшки и полупустые мешки с удобрениями, прибил к стене широкую полку, на которую поставил два стеклянных ящика, и, оборудовав их подставкой с подогревом и лампами, поселил в них свои сокровища – змей.

– Как поживаете, мои красавицы? – тихо проговорил Гровер, наклонившись над ящиками.

Змеи зарылись в сухие листья и куски коры, которые толстым слоем лежали на дне ящиков, поэтому в одном он с трудом увидел маленький участок яркой чешуи, а в другом – торчащий кончик хвоста.

Гровер проверил температуру: тридцать градусов в одном, двадцать шесть и семь – во втором, все как положено. Он снял стеклянную крышку с ящика и положил ее на полку. Осторожно сунув руку в ящик, он ухватил змею у головы и поднял ее в воздух. Она извивалась, скручиваясь, расправляясь, вновь сворачивалась, словно живая веревка. По ее телу, сменяя друг друга, бежали кольца белого, черного и ржаво-красного цвета. На маленькой головке блестели черные глазки, а из пасти то и дело выстреливал язык.

– Скоро, очень скоро я принесу тебе обед, – проворковал Гровер, – может, завтра или послезавтра. Что-нибудь вкусненькое. – Он поднял змею еще выше и посмотрел ей в глаза: – Идет?

Змею звали Фэнг. Гровер нашел ее летом, когда она спала у скалы в лесу. Ему впервые удалось поймать молочную змею, и он очень гордился собой. Уже почти восемь месяцев она жила у него в террариуме, живая и здоровая. К счастью, зимой ей не требовалась частая кормежка. Добыча пищи для нее доставляла ему немало хлопот, потому что он не мог заказывать все необходимое в компании, поставлявшей корм для рептилий. Из десятков змей, которых он поймал за последние три года, эта жила у него дольше всех. Если он не мог обеспечить своих змей пропитанием или они начинали выглядеть больными, Гровер отпускал их в лес.

Он намеревался стать экспертом по змеям. Четыре года назад, когда ему было девять лет, в лесу змея выползла из кустов и пересекла тропинку у его ног. Он остановился и как зачарованный наблюдал за странным и прекрасным существом, которое скорее вызывало у него восторг, чем пугало. Остаток лета он провел в лесу, заглядывая под камни, бревна и ямы в надежде найти змею и принести домой, чтобы изучать ее жизнь. Он пошел в библиотеку и составил список книг о змеях, а в Интернете обнаружил множество ссылок с информацией и картинками. Очень скоро Гровер знал о змеях больше, чем любой житель Йонвуда.

Он рассказывал о своем новом увлечении родителям, бабушке, своему другу Мартину. Но у родителей всегда было немало дел, а Мартин не понимал, что может быть интересного в этих грязных, скользких тварях. Только бабушка слушала его. Она говорила, что это прекрасная идея – изучать змей, при условии, что он не будет показывать их ей, и предупредила, что завоет, как пожарная сирена, если увидит рядом с собой змею.

И теперь Гровер никому не рассказывал о змеях. Он устроил в сарае жилье для них и все заработанные деньги тратил на змей. Он поймал и держал у себя уже тридцать семь змей, и только две умерли в неволе. Теперь он знал все виды змей, которые жили в этих краях, и его аппетиты росли. Появились планы на будущее, а для их реализации требовались деньги, но он уже знал, как их раздобыть. Надо только немного подождать…

Он сказал об этом своей змее:

– Успех близок, Фэнг. Можешь не сомневаться. Скоро все увидишь.

Он снял крышку со второго ящика, где содержался Лакричный Кнут, краснобрюхий водяной уж, которого он поймал всего несколько недель назад. Гровер достал его и смотрел, как змеи извиваются, оплетают его запястья, скользят по руке, поднимают маленькие элегантные головки, словно собираются что-то сказать.

Внезапно Гровер услышал шум, а потом удар о стену сарая. Он посмотрел на пыльное окно и уловил какое-то движение. Там кто-то был. Гровер быстро вернул змей в террариумы и накрыл их крышками. Выскочив из сарая, он побежал к калитке в сетчатом заборе и увидел, как по переулку кто-то убегал, но Гровер не мог разглядеть, кто это был. Он не кинулся в погоню, решив, что это был Мартин, который раньше дружил с ним, а нынче пытался поймать за каким-нибудь запрещенным занятием.

– Что с ним случилось? – в недоумении спросил Гровер у Фэнга и Лакричного Кнута. – Чем я ему не угодил?

Он достал Фэнга из стеклянного ящика, посадил себе на плечи, вытащил старые листья и насыпал новые. Вдруг дверь открылась, и в сарай заглянул отец.

– Есть срочная работа. Труба потекла. Мне понадобится твоя помощь.

Гровер вздохнул, отправил Фэнга в террариум, вышел из сарая, запер дверь на замок и последовал за отцом в дом.