Текст книги "Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс (ЛП)"
Автор книги: Джин Брюэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Утро было занято встречей с популярным «Телевизионным мозгоправом», который два года назад отменил запланированный визит. Он был пухлым полнощёким коротышкой, из которого получился бы отличный Санта Клаус[114]114
Санта-Клаус (англ. Santa Claus) – рождественский дед, западно-европейский и северо-американский сказочный (фольклорный) персонаж, который дарит подарки детям на Рождество Христово.
[Закрыть]. Лёгкий запах навоза выдавал в нём фермера. Интересно, как мой бывший пациент Чак[115]115
До исцеления у Чака была мания: он утверждал, что от всех – кроме прота – ужасно смердит.
[Закрыть] отреагировал бы на этого «мозгоправа».
Расписание знаменитости было составлено на весь день, но после обеда он удалился в силу неопределённых, но неотложных обстоятельств. И хотя я втайне был этому рад, меня несколько расстроило его высокомерие, как и два года назад. Но может, оно связано с тем, что написанные «мозгоправом» книги принесли ему состояние, а мне – нет[116]116
Даже в романе Джин Брюэр не раз упоминает, что написал две книги про беседы с протом и планету Ка-Пэкс.
[Закрыть]. И всё же я ждал нашей встречи, желая перенять опыт взаимодействия с пациентами у коллеги, который так успешно занимается их лечением в общенациональном масштабе.
Первое, что он сказал мне при встрече (когда Торстейн привёз его с автостанции в мой офис), было: «Жизнь похожа на вставную челюсть». Я не понял, что он хотел этим сказать, но понимающе кивнул, не желая показаться глупым.
Я предложил знаменитому гуру чашку кофе. Погрозив пухлым пальцем, он подчеркнул:
– Вы строите дом по одной карте за раз!
Приняв его реплику за знак согласия, я попросил секретаря принести кофе. В ожидании ароматного напитка я спросил гостя, где он учился.
– Одна песчинка стоит дороже всех надписей на стене! – ответил гуру с огоньком в глазах. Позже выяснилось, что он не окончил и восьми классов.
Я попытался сменить тему на более отвлечённую.
– Как Вам Нью-Йорк?
– Чем больше гусыня, тем меньше гусак![117]117
В оригинале «The bigger the goose, the smaller the gander!».
[Закрыть] – выкрикнул гость, стукнув кулаком о стол. Так продолжалось полчаса, и я почувствовал сильное облегчение, когда Торстейн забрал его для подготовки к мероприятию.
Семинар знаменитого мозгоправа был назначен на одиннадцать, что нарушило привычное расписание персонала и пациентов. И, тем не менее, народу собралось много. Я не буду передавать дословно содержание семинара; достаточно сказать, что он состоял из унылого перечня афоризмов, проповедей, детских стишков, библейских цитат и бабушкиных сказок, начиная с фразы: «Что есть ложь, если не замаскированная истина?» И заканчивая высказыванием: «С помощью мёда вы поймаете больше мух, чем с помощью уксуса. Но уксус дешевле». К сожалению, на вопросы времени не оставалось, но оратора наградили щедрыми аплодисментами, когда он поспешил к выходу.
На ланче никто не обсуждал выступление великого философа, поэтому я так и не узнал, почему жизнь напоминает вставную челюсть.
Что-то находишь, что-то теряешь. Встреча с Линусом оказалась прорывом. Я просто спросил, почему ему обязательно нужно проверять, закрыл ли он дверь, ровно тридцать два раза перед тем, как уйти. Я уже задавал этот вопрос раньше и получал неизменный ответ:
– Тогда я больше не совершу ошибок.
Я подавил зевок.
– Каких ошибок, например?
– Которые я совершил в научной статье о последовательности ДНК одного из генов, отвечающих за ощущение кислого вкуса.
– Вы допустили оплошность, используя неверные данные для публикации?
– Нет, мне следовало написать иную последовательность, которая не выглядела бы столь явно ошибочной.
Интересно, Линус уже разговаривал с протом?
Я выпрямился в кресле.
– Вы признаёте, что брали данные с потолка?
– Я выдумал все свои данные.
– Но зачем? Все, с кем я разговаривал, и отчёты о Вашей деятельности говорили, что Вы обладаете выдающимся умом, легко можете проводить серьёзные эксперименты и получать значимые и важные результаты.
– Это правда.
– Тогда зачем придумывать данные? Не легче ли просто проводить эксперименты?
– Терпеть не могу эксперименты.
– Тогда зачем пошли в молекулярную биологию?
– Доктор Брюэр, вы встречали моих родителей?
– Да, было дело. Они выдающиеся учёные. Уже один этот факт дал бы вам фору в научном мире.
– Но никто из них не спрашивал, чем я хочу заниматься в жизни. Они оба думали, что я последую по их крупным следам. Моё мнение игнорировалось. Одно шло за другим – что я мог поделать?
Я понимал его проблему и даже отождествил себя с ним. Я почти сопереживал ему. Мой отец тоже полагал, что я пойду по его стопам. Как знать: даже если бы он оставил меня в покое, я всё равно мог стать врачом. Дело в том, что у меня не было права голоса в этом вопросе. Я до сих пор чувствую себя обязанным следовать его желаниям!
Я спросил Линуса, чем бы он занялся в жизни, если бы начал всё заново.
– Хотел бы стать ковбоем, – сказал он мне с самым искренним выражением.
Я почувствовал себя, как за столом во время ужина, когда собака наблюдает за моим приёмом пищи.
– Может, с этим можно что-то сделать.
Линус подполз ко мне, обнял мои колени и разрыдался. Правда в том, что я тоже пустил слезу. Пригладил его волосы и заплакал о нём, о себе и обо всех нас.
В понедельник на обед пришёл Фрэдди. Мы приглашали и балерину, но она не смогла прийти (это и хорошо, так как Фрэдди ест за двоих). Несмотря на несколько прослушиваний на разные роли, он всё ещё был без работы, за исключением преподавания актёрского мастерства в одной из школ города. Фрэд казался подавленным и как будто что-то хотел нам сказать. В прошлый раз он признался, что уволился из авиации, а теперь скажет, что разочаровался в профессии актёра? Она определённо была низкооплачиваемой. Или он переживал, что потерпит неудачу? Как бы то ни было, он всё держал в себе в своей обычной манере.
Я рассказал ему всё, что мы знаем об отце Роберта. В конце разговора мы устроили генеральную репетицию к следующей субботе. Фрэд пришёл домой в старой мешковатой одежде, и мы обсудили структуру его роли и попытались понять, чего можно ожидать во время его визита в госпиталь на следующей неделе. Я без всякого сожаления понял, что сын никогда не был у меня в офисе.
В тот вечер мы смотрели балет по телевизору. Интересно, Фрэд был таким внимательным к деталям, потому что старался мне угодить? Или он просто многому научился у своей сожительницы? Возможно, сын изучал танцоров, чтобы повысить свои шансы на роль в бродвейском мюзикле, кто знает. Кто может проникнуть в голову другого человека, даже если это наш близкий? Только его мать казалась абсолютно счастливой, напевая себе под нос на кухне. Карен не любила балет и не собиралась выказывать притворный интерес. Она всегда была такой, какая есть – ни больше и ни меньше. И, по крайней мере, в её случае этого было вполне достаточно.
БЕСЕДА СОРОК ВТОРАЯ
Еженедельное собрание прошло довольно спокойно. Обсуждали перевод Линуса и Милтона в первое отделение. Милтон провёл около тридцати лет в различных психиатрических клиниках, прежде чем попасть к нам. Подогреваемый общим хорошим самочувствием, я размышлял о безупречной копии «Подсолнухов» Ван Гога, созданной одним из бывших пациентов, и ел пончик с корицей, о чём наверняка пожалею, когда встану на весы. Я рационализировал свой поступок, договорившись с собой, что буду есть пончик только по случаю выписки пациентов.
– Тогда тебе стоит запастись пончиками, – сказал Бимиш, – потому что есть ещё один пациент, который, похоже, готов к переводу в первую палату.
Я посмотрел в маленькие стёклышки, которые были не больше, чем глаза Карла.
– Кто это? Офелия?
– Да! Как ты узнал?
– Заметил значительные перемены в её поведении.
– Она сильно изменилась. Словно стала другим человеком, – согласился Меннингер.
– Может, она и есть другой человек, – предположил я, не зная, о чём говорю.
– Кем бы она ни была, она больше не сумасшедшая, – заверил нас Бимиш. – Теперь я даже не могу её как следует разозлить.
Гольфарб оглядела присутствующих:
– Есть возражения?
Возражений не было.
– Давайте избавимся от неё! – воскликнула Вирджиния, бросив ручку на большой стол из красного дерева. Весьма грубое выражение, но это одно из любимых у Гольфарб. Нечто вроде талисмана, как мне кажется.
– Ещё кто-нибудь готов к переводу на первый этаж?
– Думаю, Дон и Жанна готовы, если их перевести вместе, – ответила Чанг. – Вдвоём они ощущают себя единым цельным человеком.
– Как Алиса и Альберт, – вставила Вирджиня. – Хотя они и не готовы пока к переезду в первое отделение. Но мы должны дать проту шанс свести их воедино.
В последнем случае это было правдой, но именно мне пришла в голову идея свести «Дона Ноттса» и «Жанну д’Арк» – хотя кто мне теперь поверит? Я позволил себе отметить, что на некоторых пациентов не оказало значительного влияния присутствие прота – на Фрэнки, Кассандру, аутистов, девиантов[118]118
Девиант – лицо с девиантным поведением. Можно выделить четыре категории Д.: а) лица, совершавшие преступления (самая криминогенная категория); б) лица, от которых можно ожидать совершения преступления; в) лица с антиобщественным поведением, например, «трудные» или дезадаптированные дети и подростки (до 14 лет), «неблагополучные» родители, лица, их заменяющие, уклоняющиеся от воспитания детей или негативно влияющие на них; г) потерпевшие от преступлений с виновным, т. е. агрессивным, аморальным, неосторожным или некритическим, иного характера провоцирующим поведением
[Закрыть] и психопатов.
– Дай ему время, – сказал Меннингер. – Дай ему время. Кейси хотя бы вышла из депрессии. Может, прот ей помог.
Я, смутившись, ответил, что обязательно поговорю с ней об этом.
С учётом всех, кого переведут из второго отделения, у нас освободится место для нескольких новых пациентов, ожидающих перевода из крупного психиатрического института в Колумбии к нам в МПИ.
– Давайте пригласим их к нам пораньше, – предложила Чанг. – Пусть прот пообщается с ними перед тем, как исчезнет.
Только я проголосовал против её предложения.
Собрание закончилось обсуждением предстоящей ежегодной экскурсии в Метрополитен-музей. Она была назначена на понедельник, пятнадцатое декабря, когда почтенное заведение было закрыто для посещений. Весь музей будет принадлежать только нам (подозреваю, этот щедрый жест был скорее для покровителей музея, чем для наших пациентов, но всё равно приятно).
– Как продвигается строительство нового крыла? – спросил Торстейн. – Я был во дворе этим утром и не заметил особого прогресса.
Все осуждающе посмотрели в мою сторону.
– Я разговаривал с бригадиром на прошлой неделе. Строительство идёт медленно из-за праздников и профсоюзного голосования. Он назвал ещё одну причину, но я до конца её не понял: бригадир плохо говорит по-английски.
– Не проблема, – сказала Гольфарб, ухмыляясь. – С такими темпами оно нам вообще не понадобится.
Гольфарб пошутила! Она подняла свою ручку.
– Что-нибудь ещё?
Я упомянул толпу возле главных ворот, которая с каждым днём становилась всё многочисленнее.
– И что здесь такого? – поинтересовался Торстейн. – Они ведут себя довольно мирно. Просто хотят пообщаться с протом. В любом случае, вся вина лежит на тебе.
Я поймал себя на мысли, что обрадуюсь, если Карла возьмут на работу в другом месте.
– На мне?
– Если бы не твои книги, никто бы не узнал, что прот находится здесь.
– Что они собираются делать, когда он покинет Землю? – размышлял вслух Бимиш.
– Вопрос в том, что мы будем делать, когда прот исчезнет, – пробормотала Гольфарб, снова посерьёзнев.
Я вернулся в офис, где меня ждала Бэтти. Она казалась взволнованной, даже раздражённой. Я поинтересовался, где возникла проблема.
– Прямо здесь! – сообщила она плачущим тоном.
– Что случилось?
– У меня назначен визит к дантисту через час, чтобы закончить корневой канал.
– И?
– Я боюсь бормашины!
Зубы Бэтти в последнее время выглядели прекрасно. Теперь я знал, почему.
– Что так беспокоит тебя в работе бормашины?
– Страшно, что она соскользнёт и войдёт мне в череп.
– Бэтти! Шансы, что это произойдёт, ничтожно малы!
Её руки дрожали.
– Я знаю. Но это не помогает.
– Хочешь, чтобы я порекомендовал того, кто поможет преодолеть этот страх?
– Я… Может… Я подумала, ты сможешь быстро помочь, сказав всего несколько слов.
– В нашем деле не бывает быстрых решений, Бетти, ты же знаешь. Как ты перенесла прошлые визиты к дантисту?
– Со мной всегда был муж. Но сегодня он занят.
Я было подумал отправить с ней прота, но быстро отказался от этой идеи.
– Не думаю, что смогу тебе помочь за час. Ты можешь перенести процедуру, пока мы не найдём подходящее решение?
– Не могу. Если потянуть время, зуб нужно будет вырывать, а это ещё хуже.
В этот момент вошла Карен.
– Привет! Я была в городе и обнаружила, что иду в твоём направлении. Может, вместе сходим на ланч? Привет, Бэтти, пойдёшь с нами?
– Не могу, – мрачно ответила она.
– Почему?
Бэтти повторила свой рассказ.
– Очень хорошо тебя понимаю, – заверила её Карен. – У меня та же проблема. Во сколько назначена встреча? Я пойду с тобой, а потом где-нибудь поеди́м.
У Бэтти как будто открылся клапан, и всё напряжение моментально сошло с лица. На пути к выходу Карен помахала мне через плечо, и лёгкая улыбка на её лице как бы говорила: «Вот видишь? Нет ничего сложного в том, чтобы проявить чуточку эмпатии к своим пациентам – Бэтти пациент разве?».
Даже не знал, что Бэтти боится дантистов.
Я пошёл проведать, как дела у Кассандры. Пока я наблюдал за ней на лужайке (она в любую погоду любила находиться на улице, где могла созерцать небо), мне пришла в голову идея. Возможно, Кассандра была своего рода аутичным савантом – тем, кто переключает большую часть своих умственных способностей на одну задачу. И это позволяет ей увидеть некие закономерности в происходящем, которые недоступны для остальных, а затем делает вполне логичные выводы о том, что нас ждёт в будущем.
Кассандра сидела на своей любимой скамейке в старом изношенном пальто, обнимая себя руками так, как будто на неё надели смирительную рубашку. Я немного подождал, пока она переключится на меня.
– Привет, Кейси. Как ты сегодня?
– Просто отлично, – она даже слегка улыбнулась.
– Хорошо. Рад, что тебе лучше.
– Прот посоветовал мне не терять надежды.
– Надежды на что?
– На путешествие на Ка-Пэкс. Сказал, кто-то ещё может прилететь за мной позже.
– Мы можем об этом поговорить?
– Он улетает тридцать первого.
– Да, я знаю. Ты в курсе, кого он выбрал?
– До конца не уверена. Знаю только, скольких из нас он возьмёт с собой.
– Правда? И сколько же?
– Двоих.
– Только двоих? – я засмеялся. – Думал, он возьмёт сотню.
Кейси посмотрела на меня сквозь нависшие волосы.
– Верно. Но только двоих из нас.
– Имеешь в виду персонал и пациентов госпиталя?
– Да.
– Но ты не знаешь, кто эти двое.
– Пока нет, – она вздохнула и посмотрела на небо.
– А когда сможешь узнать?
Но Кассандра уже была не со мной: её взгляд сосредоточенно блуждал среди звёзд.
Возвращаясь к центральному входу, я размышлял, как мало мы знаем о человеческом разуме. Как бы в подтверждение моих рассуждений я встретил Альберта и Алису, выходящих из холла в сопровождении кошек. Теперь они казались «неразлучниками».
– Как вы двое? – спросил я.
– Прекрасно! – воскликнул Альберт, доставая рулетку[119]119
Имеется в виду инструмент для измерения длины. Представляет собой металлическую или пластмассовую ленту с нанесёнными делениями.
[Закрыть]. – Последняя «гигантская» фаза Алисы была на два сантиметра меньше предыдущей. А предыдущая была на два сантиметра меньше той, что шла перед ней.
Алиса, размахивая секундомером, добавила:
– А Альберт стал лучше чувствовать ход времени. Теперь он на две минуты точнее оценивает длительность часа, чем на прошлой неделе! Разве это не здорово?
– Превосходно! – сказал я, и действительно так думал. – Продолжайте в том же духе!
– Через месяц или два мы вылечимся!
Я не был так уверен в этом, но спросил себя, неужели эти двое счастливчиков выиграли бесплатный билет на Ка-Пэкс?
Густая толпа всё ещё находилась возле главных ворот. Некоторые высматривали во дворе прота, не питая ни малейшего интереса к остальным пациентам. Не удивительно, ведь многие стараются не замечать психически нездоровых людей и втайне желают, чтобы те исчезли. К сожалению, того же хочет и Организация Поддержания Здоровья[120]120
Health Maintenance Organization – организация в США, которая предоставляет медицинскую страховку за ежегодную фиксированную плату. По-видимому, из бюджета этой организации спонсируется работа Манхеттанского Психиатрического Института, где работает Джин.
[Закрыть].
Когда я покидал госпиталь, собираясь на лекцию «Принципы психиатрии», меня поймала Жизель и вручила конверт с пометкой «Доктору Джину Б., ЗЕМЛЯ». Конечно, он был от прота и содержал в себе список вещей, которых он не понимает в наших пациентах (да и вообще в людях). Список был аккуратно напечатан на учётной карточке размером три на пять сантиметров в ответ на просьбу моих студентов.
Что я знаю про homo sapiens:
– вам промывают мозги с рождения (родители, родственники, соседи, школы, религии, работодатели, правительства), поэтому неудивительно, что вы совсем запутались.
Чего я не понимаю в поведении homo sapiens:
– как можно взять и убить оленя.
Я засунул карточку обратно в конверт.
– Скажи проту, что я передам студентам. Кстати, ты ещё не раздобыла свидетельство о смерти Джеральда Портера?
– Нет. Его всё ещё ищут. Постараюсь принести завтра перед твоей очередной встречей с протом.
Я отправился читать лекцию, готовясь столкнуться с гневом и негодованием моих студентов, но они приняли короткое эссе прота на удивление спокойно. Я постарался уложить как можно больше информации по сегодняшней теме в узкие рамки академического часа, и никто ни разу не заикнулся о проте. В аудитории было тихо, как на кладбище, но о чём думали слушатели, можно было только догадываться.
Осталось всего три недели! В ожидании появления прота на нашу сорок вторую беседу я размышлял про свидетельство о смерти Джеральда, которое получил сегодня утром. Оказалось, что отец Роберта умер в результате «естественных причин». Вскрытия не производилось. Причина смерти могла показаться местному доктору довольно очевидной: сердечный приступ или обширный инсульт, вызванный стрессом от постоянных болей в искалеченном теле. Ничего необычного.
Прот молча вошёл в кабинет, взял парочку киви и принялся их шумно поглощать.
– Прот, пожалуйста, расслабься и устройся как тебе удобно…
– Ты бы уже определился, док. Одиндва…
– Спасибо.
– За что? – пробормотал прот.
– Неважно. Как себя чувствуешь?
– Как будто путешествую на луче света.
– Хорошо. А теперь просто расслабься.
Чтобы проверить, не симулирует ли прот пребывание в трансе, я пощупал его пульс: тридцать восемь – нормальный показатель для загипнотизированного Роба.
– Окей. Давай немного поговорим о Роберте.
Прот/Роберт привычно опустил голову и ссутулился.
– Роб, это я, доктор Брюэр. Джин. Как ты себя чувствуешь сегодня?
Нет ответа.
– Прот сказал, что ты хочешь кому-нибудь излить душу. Это правда?
Он не шевелился.
– Ну, я перед тобой. Что ты хотел мне рассказать?
Я подождал несколько минут на случай, если он был близок к тому, чтобы ответить, но ничего не произошло.
– Роб, пожалуйста, послушай меня. Тебе нечего сказать, но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Если ты слышишь, кивни, пожалуйста.
Ни малейшего намёка на движение.
– Знаю, что ты меня слышишь. Просто послушай. Я думаю, что знаю, что с тобой произошло, когда ты был мальчиком, и хотел бы поговорить об этом. Если я буду прав, ничего не говори (подлый трюк, но выхода не было). Но если я в чём-то ошибаюсь, пожалуйста, дай мне знать. Иначе мы пойдём не с той ноги и не в том направлении. Понимаешь?
Нет ответа.
– Давай вернёмся в лето шестьдесят третьего, когда тебе было шесть, и отец начал разговаривать с тобой о звёздах. Подумай обо всех тех прекрасных ночах, которые вы провели вместе в созерцании звёзд на заднем дворе. Вспомни, как он рассказывал тебе о солнце и планетах, кометах и астероидах, метеорах и чёрных дырах, и как это было волнительно. А затем он рассказал тебе о миллиардах звёзд за пределами атмосферы Земли, и что многие из них имеют свои солнечные системы, подобные нашим, в которых тоже может существовать разумная жизнь. Он говорил, что существа на других планетах могут сильно отличаться от нас, но могут быть и похожими. Джеральд рассказывал, что однажды мы сможем вступить с ними в контакт, и что рано или поздно кто-то из далёких миров прилетит на землю. Вспомни, как хорошо было во дворе в летнюю тёплую ночь с его рукой на твоём плече. Как ты помогал ему вернуться в кровать, когда приходило время ложиться спать. Как твоя мама укрывала тебя одеялом, целовала на ночь и желала спокойной ночи. Разве не здорово было бы вернуться в то время и прожить всё заново? Даже ненадолго.
Роб сидел неподвижно, как камень.
– Но в одну из ночей твой отец испачкался, и ему нужно было помыться. Твоя мама плохо себя чувствовала или была занята и попросила тебя всего один раз помочь отцу искупаться. Ты согласился и помог ему преодолеть путь к ванной комнате. Ты помог ему раздеться и сесть в ванну – помнишь? Ты бросил его грязную одежду в корзину для белья и взял мочалку.
Но твоя одежда тоже испачкалась, поэтому ты снял штаны и майку. Затем, когда ты склонился над отцом, его руки начали ощупывать тебя. Тебе не нравилось происходящее. Ты вспомнил, как жил с дядей и тётей, и всё, что ты пытался забыть, нахлынуло с новой силой.
Кажется, Роберт пошевелился, а я слышал тихий всхлип.
– Тебя огорчило не только поведение отца, но и то, что в этот момент ты лишился своего «друга и защитника», который мог спасти от ужасов жизни. Во всём мире не осталось ни одного человека, кому ты мог бы довериться! Ты бросил мочалку на пол и выбежал на задний двор. Твой отец снова упал в ванну. Ты был так шокирован, что убежал в лес за домом. Уже стемнело, ты споткнулся и упал, ударившись головой о камень или дерево. Ты потерял сознание, а когда очнулся и решил вернуться домой, то услышал крик матери. Не обращая внимания на головную боль, ты вбежал в дом и увидел, что отец умер, оставленный тобой в ванне. Он лежал под водой. Ты был поражён до глубины души при мысли, что отец мог остаться в живых, если бы ты его не бросил. Всё верно, Роб? Так всё и произошло?
Я внимательно смотрел на Роберта, но он не двигался, только тяжело и шумно дышал.
– Ты так и не смог себя простить, да, Роб? Не смог избавиться от тоски и чувства вины. Роберт, пожалуйста, скажи, если я не прав.
Я подождал, но его дыхание стало тише и никакого ответа не последовало.
– В таком случае я могу предположить, что всё происходило так, как в моём рассказе. Если я не прав, пожалуйста, моргни один раз.
Его веки не задрожали. Но по щеке побежала слеза!
– Ну хорошо, Роб. Давай вернёмся немного назад. Но я хочу, чтобы до нашей следующей встречи ты подумал о том, что я сейчас скажу. О том, чего ты не знал и не мог знать. Смерть твоего отца произошла из-за экстремального стресса, который пережил Джеральд, когда получил увечье на бойне. Смерть была внезапной, но могла случиться в любой момент. Он не хотел тебя трогать, он пытался вылезти из ванны, поскольку уже чувствовал резкое ухудшение состояния. Разве это невозможно? Ты ничем не смог бы ему помочь, даже если бы был рядом, понимаешь? Это не твоя вина. Никто не виноват. Иногда на Земле люди умирают, несмотря на все наши усилия. Ты не убивал своего отца, Роб. Скорее наоборот, ты наполнил последние дни его жизни радостью и участием. Ты дал ему то, в чём он нуждался – свою любовь.
Ни шёпота, ни движения.
– Ладно. Теперь ты можешь идти. Увидимся через несколько дней. Подумай о том, что я сказал сегодня.
После недолгой паузы я позвал прота.
– Эххх… Что случилось, док?
– Ни черта не случилось. Пожалуйста, разгипнотизируй сам себя.
Он немедленно подчинился. Сдерживая зевок, прот сказал:
– Привет, джино. Нашёл роберта?
– Думаю, да, но не уверен.
– А ты его узнаешь, если встретишь?
– Я даже в этом не уверен.
Он покачал головой.
– Роб чем-то похож на меня, за исключением…
– Я знаю, как он выглядит!
Прот подпрыгнул.
– Ну, если мы закончили, я пошёл…
– Не так быстро.
– Ты называешь это «быстро», землянин?
– Ты слышал что-нибудь из того, о чём я рассказывал Робу?
– Думаешь, я подслушивал?
– Нет, но это могло произойти случайно.
– Что ж, я никогда не слышал ни слова из ваших бесед. Ты мог говорить хоть с Санта Клаусом, хоть с Тором или кто там у вас еще.
– Сядь, пожалуйста.
Прот плюхнулся в виниловое кресло.
– Расскажу тебе то, что ты пропустил. Я озвучил Робу версию того, что произошло с ним, когда ему было шесть. Как умер Джеральд и как Роберт пережил его смерть. Хочешь послушать?
– Почему бы и нет? У нас ещё есть одиннадцать минут и тридцать восемь секунд.
Я начал резюмировать основные моменты из «разговора» с Робертом, а затем меня посетила идея получше. Перемотав плёнку, я включил запись нашей беседы. Когда она закончилась, я забыл снова её включить, но, насколько помню, прот сказал что-то вроде: «Ваши примитивные методы никогда не перестанут меня удивлять».
– Чёрт возьми, прот. Сейчас меня не интересует, что ты думаешь о моей или человеческой технике. Мне интересно, насколько правдоподобна моя теория.
– Всё воз…
– Да, знаю. Но вероятность есть?
– Я бы сказал, что нет.
Помню, как с силой тёр виски в этот момент, но боль не утихла.
– Почему нет?
– Он умер не от сердечного приступа и не от «естественных причин».
– Откуда ты знаешь?
– Я там был, помнишь?
– Но ты не показывался до похорон.
– Когда я увидел тело, то сразу понял: то, что случилось с отцом роба, могло произойти только на ЗЕМЛЕ. И не могло на КА-ПЭКС.
– Что с ним случилось?
– Он утонул.
Внезапно я осознал все последствия услышанного.
– Хочешь сказать, что отец Роберта покончил жизнь самоубийством?
– Разве я так сказал?
– Тогда как ещё…
– Возможно, это случайность. Или кто-то помог ему умереть. Если не считать других очевидных вариантов.
Прот встал, надел тёмные очки, в которых он выглядел как стареющая рок-звезда, и вышел прочь.
Когда он вышел, я плюхнулся в своё кресло, как мешок с дерьмом. Думаю, мои ощущения в этот момент напоминали чувства Роберта. Затем я понял, что он чувствовал себя гораздо хуже, чем можно было представить. Но почему он был совершенно опустошён от того, что случилось? Неужели во время купания отца наружу вышел Гарри?
О Боже! Это Гарри убил отца, приняв его попытки встать из ванны за домогательства дяди! Вероятно, утопил. А когда Роб увидел, что произошло, то убежал прочь.
Но это были лишь предположения. Может, его отец пытался встать, но упал и ударился головой о ванну. Я должен узнать правду. И единственный способ её узнать – поговорить с Гарри.
Я отменил еженедельную встречу с Жизель, так как не хотел, чтобы она раньше времени сообщила о моих догадках проту (это могло спугнуть Гарри). Я посмотрел на расписание – свободного времени не было даже на чашку кофе. Ничего не оставалось, кроме как ожидать пятницы.
