Текст книги "Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс (ЛП)"
Автор книги: Джин Брюэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
БЕСЕДА СОРОК ПЯТЬ
После предполагаемого полёта в музей Метрополитан большинство сотрудников института и абсолютно все пациенты были твёрдо уверены, что прот действительно прибыл с Ка-Пэкс. Спустя некоторое время мне позвонил офтальмолог, который хотел изучить зрение прота ещё в 1995 году (когда узнал, что тот умеет видеть в ультрафиолетовом спектре, почти как насекомые и несколько других земных существ).
– Вам нужно поговорить об этом с Жизель Гриффин.
– Уже поговорил. Она попросила позвонить Вам.
– Тогда мне остаётся спросить у самого прота.
Поскольку трудно было доставить всё необходимое оборудование в МПИ, я послал прота, который горел желанием участвовать в этом деле (видимо, он уже успел составить окончательный список тех, кто с ним полетит), в офис доктора Стерника и лабораторию Нью-Йоркского Университета вместе с сотрудником службы безопасности. Они уехали в среду утром и не возвращались до позднего вечера.
Стерник позвонил мне в шесть вечера, когда я собирал дипломат, готовясь к выходу. Когда мы говорили утром, его голос был уверенным и спокойным, а теперь – растерянным и дрожащим. Стерник подтвердил, что прот может видеть световые волны длиной менее четырёхсот нанометров[132]132
Длины волн УФ-излучения лежат в интервале от 10 до 400 нм (7,5⋅1014—3⋅1016 Гц).
[Закрыть] и добавил:
– Я обследовал каждый уголок его глаз, и они оказались вполне нормальными во всех остальных отношениях. На редкость здоровые глаза, надо сказать, за исключением сетчатки. Помимо обычных палочек и колбочек вокруг макулы[133]133
Макула – центральная ямка, часть сетчатки, в которой находится наибольшее скопление колбочек. Макула отвечает за самую высокую остроту зрения.
[Закрыть], у него встречаются шестиугольные кристаллы. Не знаю, связаны ли они со способностью видеть ультрафиолет, но я в жизни ничего подобного не видел…
Я ждал, пока он продолжит. Мне нечего было добавить.
– Вы не могли бы спросить у прота, не пожертвует ли он глаза науке?
– Ну, я не…
– В случае смерти, конечно. Думаю, мы сможем многое узнать, изучив его сетчатку.
Я пообещал, что поговорю об этом с протом.
– Но он покинет нас тридцать первого декабря.
– Покинет? Куда он собирается?
– Говорит, что возвращается на родную планету.
Без малейшего промедления Стерник выкрикнул:
– Я дам ему тысячу долларов за один глаз!
Я сказал, что передам его слова, но посоветовал особо ни на что не рассчитывать.
На следующий день я был завален пациентами, собраниями (одно из них проходило в центре города) и еженедельной лекцией в Колумбии, где под конец семестра должен был изложить весь материал, который ещё не успел. Позади была ещё одна бессонная ночь с мыслями о минувших событиях, мчащихся в моей голове со скоростью тахионов[134]134
Тахио́н либо дромотро́н – гипотетическая частица, движущаяся со скоростью, превышающей скорость света в вакууме, в противоположность обычным частицам, называемым в теоретических работах по тахионам тардионами, движущимся всегда медленнее света, способным покоиться, и люксонам (например, фотону), движущимся всегда только со скоростью света.
[Закрыть]. Но все они вращались вокруг одного вопроса: кем был прот? Инопланетянином с другого конца Галактики? Или Санта Клаусом? Или зубной феей? Или самим Господом Богом?
Как это могло помочь моему пациенту Роберту Портеру? Я обдумал альтернативу, где прот был всего лишь альтер эго, просто человеком из Гуэлфа, штат Монтана.
Кем бы он ни был, Роберт пребывал в состоянии кататонии. Когда я, наконец, проснулся, то почувствовал себя ещё более больным, чем обычно, а голова немного кружилась. Я подумал, что подхватил простуду. Это не мог быть грипп, поскольку весь персонал института проходил вакцинацию в октябре.
С трудом, но мне удалось пережить утро (хотя я впервые заснул во время сеанса с одним из моих пациентов). Хотел отменить лекцию, но не мог: она была последней, а нерассказанного материала хватило бы ещё на три лекции.
Но студенты уже слышали про мгновенное перемещение пациентов в музей Метрополитан и знали про результаты обследования сетчатки прота. С затуманенными глазами я швырнул записную книжку на стол, дал им большое задание по чтению и заверил, что всё, чего мы не успели обсудить в аудитории, будет на финальном экзамене, и рассказал им в подробностях, как обстояли дела в лечении Роберта Портера. Чем чёрт не шутит, думал я, может, они предложат то, о чём я не додумался.
Дискуссия, разумеется, велась «доктором Саксом»[135]135
Имеется в виду студент «Оливер Сакс» – прим. перев.
[Закрыть] который заявил:
– Это проще пареной репы. Отец попросил сына помочь ему совершить самоубийство. Возможно, они не раз обсуждали это на лужайке перед домом под видом созерцания звёзд, и когда отцу стало совсем плохо, мальчик решился помочь. А теперь представьте его положение: ему всего шесть лет, а любимый отец страдает от невыносимых болей. Разве вы не захотели бы помочь ему избавиться от страданий? С другой стороны, Роберт знал, что убивать отца нехорошо. Он находился между молотом и наковальней. В одну из ночей отец сказал, что больше не может выносить боль и на́чал умолять сына помочь ему прекратить эту муку. Может, мальчик окунул его в ванну и держал под водой или связал по рукам и ногам, или что-то в этом роде. Конечно, когда всё было конечно, Роберт осознал, что он сделал, и бежал из дома, стараясь спрятаться. Но как бы далеко и быстро ни бежал мальчик, скрыться от самого себя не получалось. Никому ещё не удавалось. Этого достаточно, чтобы свести с ума любого!
– И как прот связан с произошедшим?
– Роберт позвал на помощь. Прот был единственным, кто услышал зов.
– Думаешь, он прилетел с Ка-Пэкс, чтобы помочь тому, кого даже не знал?
– Но он здесь, не так ли?
Я отпустил студентов пораньше и отправился домой.
На следующий день у меня немного повысилась температура и болели все конечности. Я всегда считал, что заболевшие люди должны оставаться дома и не распространять вирус на окружающих. Но выбора не было: я должен был встретиться с протом. Поэтому, чувствуя себя как Тифозная Мэри[136]136
Мэ́ри Малло́н, также известная как Тифо́зная Мэ́ри, – первый человек в США, признанный бессимптомным носителем брюшного тифа. За время её работы поваром от неё заразились минимум 53 человека, трое из заболевших умерли.
[Закрыть], я заставил себя подняться и направился в госпиталь.
Я вошёл в кабинет на две минуты позже начала сессии. Прот уже сидел в кресле и жевал мандарины.
– Прот, хочу с тобой поговорить.
– Валяй.
– Но вначале мне нужно поговорить с Робом.
Прот огляделся по сторонам.
– Где он?
– Не думай об этом. Просто откинься в кресле и расслабься, пожалуйста.
Он вздохнул и закатил свои глаза, а затем опустил голову на плечи.
– Роб?
Нет ответа.
– Роб, я хочу извиниться перед тобой за то, что говорил пару встреч назад. Я обвинил тебя в нападении на отца в ванне, но теперь мне кажется, что всё было иначе. Его смерть могла быть случайной. Он мог упасть и разбить голову. Но не думаю, что ты винил бы себя, если бы всё было так.
Я подождал, чтобы дать Робу обдумать сказанное. Если он и был согласен, то не подал виду.
– Роб, твой отец просил тебя помочь совершить самоубийство? Думаю, просил, и ты, в конце концов, согласился. Но тебя охватило сильнейшее чувство вины, так ведь? Поэтому ты сбежал из ванны, когда всё было конечно.
Не было ни малейшего признака, что Роберт меня слышал.
– Ну ладно. Спасибо, Роб. Можешь идти. Прот?
Голова прота поднялась.
– Сосредоточься на белом пятнышке за моей спиной и загипнотизируй себя, как будешь готов.
Когда я повернулся, прот уже был в трансе.
– Хорошо. Я снова хочу поговорить с Робертом. Роб? Выходи – я знаю, что ты здесь.
Реакции не последовало, и я почти слово в слово повторил сказанное несколько минут назад, заканчивая утверждением, что отец попросил Роберта помочь покончить жизнь самоубийством.
– У тебя не было выбора, Роб. В таких обстоятельствах я бы тоже поступил подобным образом. Почти каждый поступил бы так же.
И снова ни малейшей реакции. В этот момент я решил, что терять нечего и пора доставать последнюю карту из рукава.
– Но он ведь не только попросил тебя помочь в совершении самоубийства, да, Роб? На самом деле он заставил тебя это сделать. Он угрожал рассказать твоей маме про дядю Дэйва, верно? А если бы он рассказал матери, то дядя Дэйв убил бы тебя. Я правильно говорю?
Ответом был глубокий вдох, больше похожий на храп.
– Твой отец поступил с тобой плохо, так ведь? Ты понял, что он ничем не лучше своего брата. Ты понял, что он в любом случае использует тебя в своих целях. Ты осознал, что отец вовсе не бог, как ты считал ранее. На самом деле он был некой противоположностью богу. Твой отец был куском дерьма, так ведь, Роб?
Роберт снова издал нечленораздельный звук, но я продолжил.
– Ты ненавидел его – я прав, Роб? Ты ненавидел его всей силой молодой души, со всем разочарованием и отвращением, которое испытывал к дяде Дэйву. Ты выплеснул всё это на отца, так ведь? Ты схватил бейсбольную биту или что-то тяжёлое, когда он был в ванне, и ударил его – я прав? Ты убил его, верно? Ты ударил ему битой по голове и смотрел, как он тонет – всё так? Всё так и было? Всё так и было, Роб?
Его голова подняла́сь, глаза блеснули как у хищника в темноте.
– Ты чёртов осёл! – прорычал он. – Ты грязная, гнилая сволочь! Ты чёртов сукин сын! Ты самый тупой, неудачливый и дерьмовый человек во вселенной! Я любил своего отца. Ты что, не понимаешь? Он был самым классным человеком в мире. Вот почему я…
– Что, Роб? Что ты сделал с отцом?
Но он опустил голову и заплакал.
– Наконец-то, наконец-то, наконец-то, – подумал я. – Это то, чего я ждал.
– Хорошо, Роб. Я понимаю. Не торопись…
– Вот почему я попытался сделать с отцом то, чего хотел от меня дядя Дэйв! – он совершенно сломался. – О, Боже, это невыносимо!
Со всей силой, которая была во мне, я взял его за плечи и встряхнул.
– Роб, останься со мной ещё на минуту! Ты говоришь, что пытался…
Всё ещё плача, Роб продолжал, заикаясь:
– Вот тогда он и замахнулся на меня, а затем попробовал встать, но упал и ударился головой о стенку ванны. Он был мёртв. Осознав это, я убежал. О, папочка, мне так жаль! Прости меня, прости меня, пожалуйста! Я только хотел, чтобы ты почувствовал себя лучше…
Это были последние слова перед тем, как голос Роберта перешёл в долгий затихающий вой.
Я подождал пару минут, напрасно надеясь, что он возьмёт себя в руки. Роберт снова не двигался и не издавал звуков. Я откинулся в кресле.
– Спасибо, Роберт, – прошептал я. – Спасибо, что доверился мне, друг. Худшее уже позади. Теперь можешь отдохнуть. Теперь ты, наконец, можешь отдохнуть… Прот?
– Привет, док. Что дальше?
– Пожалуйста, выведи себя из гипноза… Спасибо.
– За что?
– За твою помощь.
– Да не за что, док, – он казался сбитым с толку. – Ты сказал, что хочешь поговорить со мной после Роба. Хотел о чём-то рассказать?
– Хотел спросить, как можно вывести человека из состояния кататонии. Но теперь, кажется, в этом нет необходимости. Думаю, Роберт вскоре поправится.
– Он так сказал?
– Не совсем.
– Ну, я ещё подержу ему место на случай, если он вдруг передумает. Ты же знаешь, каковы люди.
Он встал, быстро повернулся и вышел за дверь.
Я долгое время сидел и смотрел ему вслед. Как же мне повезло попасть в медицину, а затем и в психиатрию. Как бы хотелось поблагодарить отца за то, что подтолкнул меня к этому!
Чувство эйфории длилось примерно десять секунд. А потом я вспомнил, что нам предстоит долгий путь, чтобы вывести Роберта из лабиринта. И несмотря на всё, чего мы добились, он может остаться там. Вымотанный до предела, я уснул в кресле. Прошёл ещё час, когда Бэтти обнаружила меня спящим в смотровом кабинете. Я пропустил совещание, где обсуждался перевод ещё двоих пациентов в первое отделение.
Я проспал почти все выходные и всё ещё чувствовал слабость в понедельник. И тем не менее пришлось поехать в институт на регулярное собрание персонала.
На этот раз в центре обсуждений была Фрэнки. Оказалось, что в последние несколько дней она внезапно собралась с духом, её обида и злость по отношению к людям полностью растворились, и Фрэнки стала выглядеть почти весёлой. Все посмотрели на меня, поскольку она была моим пациентом вот уже два с лишним года. Я немного поёжился и что-то пробормотал про вирус.
– Похоже на работу прота, – заметил Торстейн. – Удивительно, как ему это удалось.
И снова все посмотрели на меня.
– Спрошу у него, – всё, что я смог выдавить. Эта фраза звучала уже привычно.
Но сначала я пошёл проведать Фрэнки. Она занималась гимнастикой в спортзале. Прежде я никогда не видел её вовлечённой в игры или спортивные занятия.
– Как себя чувствуешь? – спросил я, хотя и так прекрасно знал ответ.
– Превосходно. Просто офигенный день, не правда ли? – она продолжила ритмично выполнять упражнения, капли пота стекали по лицу.
Одна из кошек, которая обычно не подходила к Фрэнки, следила за тем, как та подпрыгивала вверх и вниз, подобно шарику для пинг-понга[137]137
Настольный теннис (пинг-понг) – олимпийский вид спорта, спортивная игра с мячом, в которой используют специальные ракетки и игровой стол, разграниченный сеткой пополам. Игра может проходить между двумя соперниками или двумя парами соперников. Задачей игроков является удерживать мяч в игре при помощи ракеток – каждый игрок после одного отскока мяча на своей половине стола должен отправить мяч на половину стола соперника. Очко начисляется игроку или паре игроков, когда соперник не может вернуть мяч в соответствии с правилами.
[Закрыть].
– Да, верно. Скажи, а ты уже общалась с протом?
– Один или два раза.
– Что-то из сказанного «пришельцем» помогло тебе взбодриться?
Потея и задыхаясь, она перешла к приседаниям.
– Да, есть такое дело.
Она громко пукнула.
В зал вошли «неразлучники» Альберт и Алиса.
– Я узнаю твой запах из тысячи! – пошутил Альберт над Фрэнки, и в его словах была доля правды. Недавние исследования показали, что фекалии психически больных людей содержат вещества, имеющие отношения к природе их заболевания. Дерьмо случается, и оно способно нам кое-что рассказать.
– Что же такого сказал тебе прот? Дал «задание»?
– Так точно.
– Какое же? Начать заниматься физкультурой?
– Точ-но-то-чно. Сказал привести себя в форму перед очень долгим путешествием.
Я подумал: «Вот чёрт!»
– Он не сказал, какому конкретно путешествию?
Она просто посмотрела вверх с полуулыбкой, похожей на улыбку прота.
– Хочешь обсудить перевод в первое отделение?
– Нет, спасибо, – буркнула она. – Не стоит беспокоиться.
БЕСЕДА СОРОК ШЕСТЬ
– Как там вирус? – спросил меня прот, когда вошёл в кабинет. Я начал отвечать, что почти выздоровел, но быстро осознал, что он мог спрашивать о самом вирусе. Прот уничтожил полдюжины гранат примерно за три минуты. Когда он закончил и уселся в кресло, я спросил, собирается ли он забрать с собой Фрэнки.
– Она не очень-то здесь счастлива, ты так не думаешь?
– Вчера, когда я видел её в спортзале, она смотрелась бодрячком.
– Потому что она знает, что вскоре покинет это место.
– Улетит на Ка-Пэкс?
– Да. Там с ней не могут произойти все те ужасные вещи, которые случились на ЗЕМЛЕ.
– Потому что там нет жалких людишек, ты хотел сказать.
– Это ты сказал, а не я.
– Но Фрэнки – человек! Как и Бэсс![138]138
Которую прот уже забрал на Ка-Пэкс в первой книге – прим. перев.
[Закрыть]
– Нет, не человек! Именно поэтому вы и запрели их здесь, в своей тюрьме!
– Они не принадлежат к виду Homo Sapiens?
– Конечно, принадлежат. Но «быть человеком», мой дорогой сэр, – это состояние ума. И притом очень скверное.
– Ну хорошо. Кто ещё в твоём списке?
– Девяносто девять других существо, к сожалению.
– Ладно, мистер Спок. Сейчас я бы хотел поговорить с Робертом.
– Хорошо, капитан.
Его голова немного опустилась. Я узнал того, кто оказался передо мной.
– Роб? Мы можем поговорить?
Он отклонил предложение.
Я снова ходил по тонкому льду, но вспомнил выражение нашего бывшего директора Клауса Виллерса: «Экстраординарные случаи требуют экстраординарных мер».
– Роб, ты хочешь отправиться с протом на Ка-Пэкс? Там всё будет иначе. Ты сможешь забыть прошлое, начать всё заново. Как тебе такая идея?
Нет ответа.
– Давай сделаем так: просто кивни, если хочешь оставить всё позади. Ты хочешь улететь на Ка-Пэкс, Роб?
Я пристально выслеживал малейшие признаки движения у Роберта. Он был настолько неподвижен, что едва дышал.
– Роб, есть кое-что, чего ты мог не знать. На Ка-Пэкс у тебя появится возможность видеться с отцом в любое время, когда захочешь. Ты знал об этом?
Показалось, что он дёрнулся, хотя я мог выдавать желаемое за действительное.
– Это правда, Роб. У них есть удивительное устройство: компьютер, способный передавать изображение, звук и ощущения. Ты можешь снова блуждать по полям своего детства, бороться с Халком, навещать отца ещё до его травмы на бойне, играть с ним в шахматы или смотреть на звёзды – всё, чего пожелаешь. Звучит здорово, правда?
Я правда увидел, как он слегка улыбнулся, или мне показалось?
– Ты сможешь поговорить со своим отцом, извиниться перед ним, и жизнь продолжит свой ход, как будто ничего плохого не происходило. Ты хотел бы этого, Роб? Подумай!
Я буквально почувствовал, как подпрыгнуло моё сердце, когда голова Роберта начала медленно подниматься. Медленно, медленно, медленно. В конце концов, он произнёс:
– А Жизель и наш сын тоже смогут полететь? Я бы хотел познакомить их с отцом.
Я проглотил слёзы.
– Это зависит от прота, Роб. Хочешь с ним поговорить?
Он кивнул перед тем, как отключиться. Почти сразу прот поднял голову и посмотрел на меня.
– Роберт был здесь?
– Да, вы разминулись.
– Я чувствовал довольно сильные вибрации.
– Он был здесь, прот, но только несколько минут. Попробуешь его найти? Он не должен был далеко уйти.
Мои глаза закрылись от усталости. Открыв их, я увидел, что в комнате не было ни прота, ни Роберта.
Жизель была в восторге от того, что Роберт может отправиться с ней на Ка-Пэкс. Прежде чем я смог логически объяснить своё обещание, данное проту, она воскликнула:
– Мне ещё столько всего надо успеть сделать!
– Подожди!
Она развернулась ко мне.
– Да?
– Что будешь делать, если Роб снова передумает?
– У меня нет времени на интеллектуальные игры, доктор Брюэр. Мне нужно найти прота. Увидимся!
Я с грустью задумался, что будет, если прот «исчезнет» и оставит всех троих на земле. Станут ли Портеры моими новыми пациентами? Я отправился домой, чтобы отлежаться и обсудить с женой планы по выходу на пенсию.
В канун Рождества сильно похолодало, и погода стала больше напоминать зимнюю. Но толпа возле центральных ворот МПИ всё ещё была в приподнятом настроении, исполняя рождественские песни и согреваясь горячими напитками из автомата. Кто-то даже установил рождественское дерево, украшенное звёздами всех форм и расцветок. Я видел несколько минор[139]139
Минора – золотой семирожковый светильник или подсвечник на семь свечей (семисвечник), который, согласно Библии, находился в скинии собрания во время исхода, а затем и в иерусалимском храме, вплоть до разрушения второго храма. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов.
[Закрыть] с горящими свечами. Не Рокфеллер-центр[140]140
Рокфеллеровский центр – крупный офисный центр в Нью-Йорке, который был построен в манхэттенском Мидтауне в 1930-е годы на деньги семьи Рокфеллеров. Был назван в честь Джона Дэвисона Рокфеллера-младшего. Наиболее известны 14 высотных зданий с отделкой в стиле ар-деко. Здесь находятся штаб-квартиры различных корпораций и крупнейший по доходности аукционный дом «Кристис».
[Закрыть], но всё равно красиво.
Внутри института ничего особенного не происходило. В каждом отделении были намечены вечеринки, и первая прошла на четвёртом этаже. Я всё ещё не чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы играть роль Санты. Я предоставил эту возможность проту, который с восторгом горланил «Хо-хо-хо!» во все стороны. Для каждого пациента мы приготовили подарок, пирог и пунш. Психопаты освобождались из палат по одному-два человека за раз. Может, сказывался дух Рождества, но все они казались вполне адекватными и не проявляли враждебных намерений. Даже Шарлотта в её оранжевых кандалах казалась весёлой и собранной. Она всегда хорошо ладила с мужчинами, пока не откусывала какую-нибудь часть их тела.
Третье отделение было немного более расслабленным, и его пациенты представляли меньшую опасность для персонала. Бояться следовало разве что внезапной тарелки с пирогом, опущенной на лицо, или щипка за задницу от одного из подопечных с сексуальными отклонениями.
Я нашёл Джерри за работой над безупречной копией Статуи Свободы, вплоть до патины двуокиси азота и серебристого отражателя света внутри её факела.
– Печенье или кусочек пирога, Джерри? Твои любимые, с шоколадной стружкой!
– Шоколадной стружкой, шоколадной стружкой, шоколадной стружкой, – пробормотал он, явно не осознавая сказанного. Но он взял кусочек и целиком положил его в рот. Я понаблюдал за его работой, как обычно удивляясь тому, как прот смог найти контакт с Джерри два года назад, и почему остальным это так и не удалось. Может, прот был прав: если мы научимся действительно чувствовать то же, что и они… Но я был слишком стар, чтобы всё начинать сначала. Оставалось надеяться, что мой сын Уилл, и «Оливер», и всё их поколение достигнет большего успеха, чем я; что психиатрия вскоре будет развиваться огромными шагами, пользуясь новыми открытиями в медицине. И я подумал: какое сейчас прекрасное время, чтобы родиться!
Мы объединили вечеринки первого и второго отделения. Никогда не видел пациентов такими радостными. Особенно выделялась «Могучая Семёрка», создавая впечатление группы оптимистов, несмотря на свои проблемы с ментальным здоровьем. Я спрашивал себя, ожидают ли эти семеро консультаций с «доктором протом» и переезда на первый этаж, как это случилось с Альбертом и Алисой, которые были в полном порядке с тех пор, как стали неразлучными. Они, очевидно, поженятся после выписки.
Алекс принёс на вечеринку книгу. После перевода в первое отделение он заявил, что хочет стать библиотекарем. Что может быть более разумным? Алекс читал книгу «Компьютеры для чайников». Когда я спросил про книгу, он сообщил, что все сферы жизни связаны сегодня с компьютерными технологиями.
– Поэтому я думаю, что журналы и книги в конце концов устареют!
Я мог только надеется, что он ошибается. Мы с Карен планировали провести значительную часть времени на пенсии, читая те книги, на которые не смогли найти времени раньше.
Перемены в Линусе и Офелии были огромны. Линус выглядел самым счастливым парнем на вечеринке: он где-то достал ковбойскую шляпу и ходил по залу, тренируясь бросать лассо. Офелия шумела громче остальных, пытаясь руководить всеми вокруг (видимо, компенсируя потерянное время). «Ну что ж, – подумал я, – не все разумные люди ведут себя как ангелы».
Я нашёл прота в окружении нескольких пациентов и привычной дюжины кошек. Я удивился, когда он сказал, что хочет поговорить со мной наедине. Все присутствующие расстроились, но знали, что он не уйдет слишком далеко (по крайней мере, до тридцать первого декабря).
Когда мы отошли в угол, прот сообщил:
– Роберт хочет извиниться перед тобой.
– За что?
– Он больше не увидится с тобой.
– Ты разговаривал с ним?
– Ага.
– Но у нас назначены ещё две встречи!
– Ему больше не о чем с тобой говорить.
Помню, я подумал: «Боже мой, что же я наделал!»
– А как же Жизель и маленький Джин?
– Мы что-нибудь придумаем.
– Всё ещё планируешь улететь тридцать первого?
– Сразу после завтрака.
– Ты не можешь…?
– Никак нет, Хосе[141]141
В оригинале «No way, Jose» – «Никак нет, Хосе». Возможна отсылка к философу, социологу и эссеисту Хосе Ортега-и-Гассету.
[Закрыть].
– В таком случае, – я вздохнул, – приглашаю тебя отметить Рождество со мной и Карен. Эбби, Стив и их дети тоже будут. Возможно, приедет Фрэд.
– Почему бы и нет, раз у вас на столе больше не будет мёртвых птиц (я рассказывал ему про соевую индейку на День Благодарения).
– Они все хотят попрощаться.
– А куда они уезжают?
На Рождество начался сильный дождь. Бэтти с мужем привезли прота – это был последний раз, когда они виделись. Стив, которого в отсутствие Флинна (путешествующего по миру в поисках паучьих экскрементов для создания реакции холодного синтеза водорода) назначили исполняющим обязанности заведующего кафедрой астрономии, долго беседовал с протом в углу комнаты. Поигравшись с идеей принудительно вызвать Роберта, я всё же от неё отказался: если он увидит еду, подарки и декорации, это может вызвать воспоминания из детства и только навредить.
Из моих детей отсутствовали Дженни и Уилл, который праздновал с семьёй своей подружки в Кливленде. Оба позвонили нам пожелать счастливого Рождества, и у меня создалось впечатление, как будто мы все были снова вместе.
Стив хотел узнать у прота, что предшествовало Большому Взрыву, существует ли Теория всего[142]142
Тео́рия всего́ – гипотетическая объединённая физико-математическая теория, описывающая все известные фундаментальные взаимодействия. Первоначально данный термин использовался в ироническом ключе для обозначения разнообразных обобщённых теорий.
[Закрыть], как скоро Вселенная перестанет расширяться и снова начнёт сжиматься, что произойдет в момент «Большого Сжатия»[143]143
В космологии, «Большое сжатие» (англ. Big Crunch, также употребляется термин «Большой хлопок») – один из возможных сценариев будущего Вселенной, в котором расширение Вселенной со временем меняется на сжатие, и Вселенная коллапсирует, в конце концов схлопываясь в сингулярность.
[Закрыть] и так далее. Однако в первую очередь Стив хотел сообщить проту, что их новая компьютерная программа подтвердила гипотезу о том, что если расширение Вселенной будет ускоряться, то новая космологическая константа замедлит этот процесс.
Прот зевнул:
– Да, я знаю.
– И ещё: Хокинг[144]144
Сти́вен Уи́льям Хо́кинг – английский физик-теоретик, космолог и астрофизик, писатель, директор по научной работе Центра теоретической космологии Кембриджского университета. Автор ряда научных трудов, в том числе совместной с Роджером Пенроузом работы по теоремам о гравитационной сингулярности в рамках общей теории относительности и теоретическому предсказанию выделения чёрными дырами излучения, часто именуемого излучением Хокинга. Хокинг первым изложил космологическую теорию, в которой были объединены представления общей теории относительности и квантовой механики. Активно поддерживал многомировую интерпретацию квантовой механики.
[Закрыть] сказал, что ничто не может покинуть пределов чёрных дыр, но при этом они способны излучать радиацию. Правда или ложь?
– Ложь!
– Они не могут?
– Наоборот – они могут пропускать всё, что угодно. Иначе как ты объяснишь БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ[145]145
Большо́й взрыв – общепринятая космологическая модель, описывающая раннее развитие Вселенной, а именно – начало расширения Вселенной, перед которым Вселенная находилась в сингулярном состоянии.
[Закрыть], который начался С САМОЙ ЧЁРНОЙ ДЫРЫ всех времён?
– Как я могу поблагодарить тебя за твои ответы?
– Скажи своим знакомым космологам, чтобы держались подальше от ЗВЁЗД, пока они не поймут, что остальные живые существа во ВСЕЛЕННОЙ созданы не ради их выгоды.
Позже, когда мы собрались за столом, прот заметил: «В этот день вы, люди, проявляете свои лучшие качества, когда начинаете замечать других людей, а не только себя самих. Почему бы не разделить эту щедрость духа со всеми живыми существами на ПЛАНЕТЕ хотя бы сегодня?» Он допил свой глогг[146]146
Глогг – скандинавский аналог глинтвейна.
[Закрыть] (у Карен скандинавские корни) и попросил ещё. По крайней мере, одна из нас, Эбби, давно разделяла убеждения прота на этот счёт.
На этот раз Карен приготовила утку с бататом и огромную тарелку фруктового салата. Прот съел его весь без остатка, затем откинулся на спинку стула и поглаживал булькающий живот.
– Собираюсь сесть на диету, когда вернусь на Ка-Пэкс, – сообщил он, вздыхая.
Я подумал: «Как по-человечески!»
Беседа свернула к обсуждению наших планов на следующий год, начиная с вечеринки, на которую Карен планировала собрать всех друзей семьи.
– Одна из самых грустных вещей в вас, людях, – сообщил нам прот, – то, что вы с надеждой смотрите в следующее тысячелетие, ожидая лучшего будущего. Но вы проснётесь в следующем веке, и всё будет так же, как и раньше. За исключением одного, – добавил он сухо. – Следующий век будет для вас последним.
Но Рэйн не поверила:
– Прот, с чего нам начать спасение нашего мира?
– Со всего сразу.
– Со всего?
– Всё взаимосвязано. Например, вы не сможете сократить численность населения, не отказавшись от своих религиозных верований. Но вы не сможете от них отказаться, поскольку в людях полно невежества, им не хватает знаний. А вы не сможете исправить этого, пока богатые люди за счёт денежных вливаний поддерживают статус-кво[147]147
Ста́тус-кво – «возврат к исходному состоянию». Это правовое положение, обозначение которого широко применяется в юриспруденции. Сохранить статус-кво – значит оставить всё так, как есть.
[Закрыть] в этом вопросе. Если вы продолжите поддерживать статус-кво, окружающая среда вскоре будет разрушена. Но вы не сможете защитить окружающую среду от разрушения, пока не сократите численность населения. Мне продолжать?
– Давайте сначала откроем подарки! – выкрикнула Стар к всеобщему облегчению.
Подарки были привычными: галстуки, лосьон для бритья, компьютерные игры для детей, пискливая игрушка для Окси, сушёные фрукты для прота. Но оказалось, что и прот приготовил подарки. Он протянул мне коробочку.
– Ты первый.
Надеясь, что не обнаружу неприятного сюрприза, я осторожно открыл коробку. В ней была ещё одна, поменьше. А в ней была ещё одна, меньшего размера. А внутри была ещё одна, которую открыть бы не удалось. Я не знал, плакать мне или смеяться. Другие открыли свои подарки и, не произнеся ни слова, осторожно отделили свои крошечные коробочки от чужих.
– Давайте посыплем ими дерево! – предложила Стар. Мы так и поступили.
Прот приподнял свои очки и пожелал всем счастливого Рождества. «И приятной пенсии для всех присутствующих старичков. Желаю им прожить тысячу лет!» Бокалы зазвенели, как маленькие колокольчики.
После того, как Стив окончательно добил прота вопросами, я отвёл Фрэда в сторону и рассказал о прогрессе в лечении Роберта.
– Худшее позади, – заверил я Фрэда. – Теперь он готов принять прошлое и перейти на следующую стадию – скорбь. К счастью, если у нас будет достаточно времени, мы сможем ему помочь.
Фрэд кивнул, но казался рассеянным. И тут я понял, что сейчас он решится рассказать мне то, что его беспокоило. Если он больше не хочет быть актёром (я понимал, насколько тяжела эта профессия), тогда кем? Возможно ли, что он решил пойти по моим стопам и стать доктором? У нас в семье будет ещё один психиатр? Я слегка подтолкнул его.
– Ты смог поговорить с протом тогда?
– Да. Он помог мне принять решение.
– Какое решение?
– Поделиться тем, что давно меня беспокоило.
Мне не понравился тон его голоса.
– Я слушаю, сынок.
– Пап, – выпалил Фрэд. – Я не хочу переезжать в ваш дом и не хочу жениться.
– Ты имеешь в виду…
– Нет, я не гей. На самом деле у меня слишком много женщин, я с ними не справляюсь.
– Я думал, только балерина.
– В действительности две балерины, стюардесса и помощница режиссёра. На данный момент.
– Звучит так, как будто тебе нужна помощь, Фрэд.
– Нет, спасибо, пап. Я получаю слишком много удовольствия. В первую очередь хотелось бы поговорить с тобой о доме. Знаю, ты подумываешь передать его мне, и знаю, как важно для тебя сохранить его для семьи. Но это мне не подходит. Как и жизнь в пригороде.
– Почему сейчас, Фрэдди? Почему ты сказал об этом только сейчас?
– Я думал тебе сказать, когда мы были в смотровом кабинете. Не хотел потом пожалеть о том, что сказал слишком поздно.
Это я мог понять.
– Значит, ты не хочешь быть психиатром?
– С какой стати я должен хотеть стать психиатром? Мне нравится играть на сцене. Кстати, хотел похвастаться повышением: меня взяли на бродвейскую постановку «Отверженных»!
Теперь настала моя очередь его обнимать.
– Отличные новости, Фрэдди! Мои поздравления!
– Спасибо, пап.
Но сюрпризы на этом не закончились. С протом всегда так. Когда все покинули комнату, он отозвал меня в сторону и прошептал: «У Карен рак груди. Сейчас он не представляет опасности, но нужно пойти к врачу».
Этой ночью, когда мы, наконец, легли в постель, я спросил у Карен, когда она в последний раз делала маммограмму[148]148
Маммогра́фия – раздел медицинской диагностики, занимающийся неинвазивным исследованием молочной железы, преимущественно женской.
[Закрыть].
– Странно, что ты спрашиваешь. Я делала её месяц назад и получила отрицательный результат. Но прот сказал повторить процедуру.
– Собираешься повторить?
– Прямо в начале года.
– Счастливого Нового Года, – сказал я мрачно.
– Не глупи. Такое случается с возрастом. Здоровье со временем ухудшается. Поэтому мы должны радоваться жизни сейчас, пока не стало слишком поздно.
После этих слов я дал себе клятву уйти на пенсию как можно быстрее после неизбежного «исчезновения» прота.
Позже я узнал, что перед тем, как поехать к нам на Рождество, прот появился в четвёртом отделении и предложил свои гениталии Шарлотте. «Мне нет от них пользы», – вероятно, сказал он.
Она просто посмеялась над ним и ответила, что лишает гениталий только тех мужчин, которые пытаются её ударить. Именно в тот момент вышла на свет её собственная мерзкая история о насилии со стороны собственного дедушки (как сказал бы прот, «Люди!»). Когда я это пишу, она уже проходит интенсивную психотерапию у Карла Торстейна, и он говорит, что для неё есть надежда на выздоровление!
Случаи, подобные этому, делают психиатрию, как и саму жизнь на Земле, совершенно непредсказуемой.
