Текст книги "Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс (ЛП)"

Автор книги: Джин Брюэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

БЕСЕДА СОРОК ТРИ

Викторина «Рискуй!» прошла в комнате отдыха поздним вечером в среду. По итогам голосования соперниками были выбраны «Альберт Эйнштейн», «Линус Полинг» и прот. У нас не было устройств оповещения и электронных табло. Вместо этого участники поднимали руки, а Вирджиния Гольфарб решала, кто сделал это первым. Бетти (пережившая первый этап лечения корневого канала) вела счёт, а я дул в свисток, когда истекало время. Остальные пациенты и персонал выступали в качестве зрителей.

Вначале всё шло хорошо, хотя Алекс несколько раз нервно проводил руками по волосам – нехарактерный жест для реального Алекса Требека. Он составил свой список категорий и выучил вопросы и ответы. К большому удовольствию публики, к концу первого раунда счёт почти сравнялся. Каждый ответ был поставлен под сомнение каждым из трёх соперников.

А потом всё пошло прахом. Алекс перепутал научный термин в одном из ответов и забыл, где находится Патагония[121]121
  Патаго́ния – географический регион в южной части Южной Америки, расположенный к югу от рек Рио-Колорадо (по другой версии – Рио-Негро и Лимай) в Аргентине и Био-Био в Чили, хотя полностью точного определения не существует. Иногда к Патагонии причисляют и Огненную Землю.


[Закрыть] (у него были шпаргалки, но он не смог найти нужную в спешке и суете). Альберт и Линус пытались помочь, но прот стоял молча с глупой улыбкой на лице. В конце концов, Алекс остановил игру и, несмотря на поощрительные возгласы публики, выкинул записи со словами: «Я больше не хочу быть Алексом Требеком! Это намного труднее, чем я думал!»

– Как думаешь, он уже готов к переводу в первое отделение? – шёпотом спросила Гольфарб.

– Может, стоит подождать, пока мы не убедимся, что он не хочет стать второй Мэри Харт[122]122
  Мэри Харт (англ. Mary Hart) – американская актриса. Неоднократно вела различные шоу на телевидении, снималась в рекламе и фильмах. Её называли «лицом таблоида „Entertainment Tonight“».


[Закрыть], – возразил я.

Новые пациенты из крупного института Колумбии поступили в четверг. Для них была организована ознакомительная встреча, которая помогла привыкнуть к новому дому. Каждая пара новых пациентов была передана одному из наших старых больных, он проводил для них экскурсию и знакомил с другими обитателями палат. Однако в итоге все собрались большим кольцом вокруг прота. Они выразили надежду, что прот сможет помочь новым резидентам, несмотря на ограниченные временные рамки.

Всего новых пациентов было семеро. Первый – мужчина, страдающий от эротомании Клерамбо[123]123
  Эротома́ния, также известная как эротомани́ческий бред, эротома́нный бред, эроти́ческий бред, – бредовая убеждённость человека о том, что он любим другим, в действительности обычно не питающим к нему никаких чувств или не подозревающем о его существовании человеком. Эротомания Клерамбо – разновидность эротомании, при которой больной убеждён, что он любим человеком с более высоким социальным положением, чем его собственное. Описана впервые в 1925 году Г. Г. де Клерамбо.


[Закрыть], был уверен, что Мег Ра́йан[124]124
  Мег Ра́йан – американская актриса и кинопродюсер.


[Закрыть] в него влюблена. Второй пациент просто физически был не способен говорить правду (подозреваю, прот предложил бы ему пойти на государственную службу). Третий называл себя «жабой» и искренне полагал, что в мире не найдётся человека более уродливого, чем он сам.

Женщины были не лучше. У одной была разновидность синдрома Котара[125]125
  Синдро́м Кота́ра – психопатологический синдром, сочетание тревожной депрессии, деперсонализации (часто в виде болезненной психической анестезии), дереализации и бреда Котара. Бред Котара является нигилистически-ипохондрическим депрессивным бредом с фантастическим содержанием и идеями грандиозности и отрицания (мировые катаклизмы, всеобщая гибель и пр.), которые проявляются одновременно или отдельно.


[Закрыть] («ничего не существует»), но в её случае существовало всё, кроме неё. Иными словами, она считала себя невидимой для остальных, и, следовательно, могла не одеваться после душа, воровать еду со стола и так далее. Ещё одна женщина (моя пациентка) искренне полагала, что с экрана телевизора с ней разговаривали реальные люди. И ещё была женщина, которая не могла получить достаточно любви (любви, а не секса). Первое, что она сказала своему лечащему доктору (Бимишу), было: «Никто никогда не называл меня ″любимой″[126]126
  В оригинале вместо «любимой» было французское слово «J’aime»


[Закрыть]».

И ещё у нас появился новый «Иисус Христос», но с изюминкой: она тоже была женщиной – первой женщиной-мессией, почтившей визитом стены нашего института. Конечно же, она была плотником.

Меннингер назвал новых пациентом «Могущественной Семёркой», но я видел в них перспективу тяжелой и нудной работы. Как один из моих прошлых пациентов, почтовый курьер, который приходил в бешенство, потому что никак не мог закончить работу («Сколько бы посылок я ни доставил, они продолжают поступать!»), я видел будущее как большую толпу пациентов у главных ворот в ожидании разрешения на вход.

Я попросил Джасмин Чакраборти расположиться в моём офисе, который примыкал к смотровому кабинету, и быть наготове (как он получил такое необычное имя – это долгая история, но известно, что из-за него Чакраборти был вынужден покинуть Индию). Чак тоже не раз говорил, что подумывает об отставке, хотя ему всего сорок восемь. Или намекал, что собирается «сделать новый виток в жизни», как он выражался. Надеюсь, он не думал перебраться на Ка-Пэкс.

Прот быстрым шагом вошёл в кабинет, схватил горсть изюма и отправил его в рот.

Мы больше не могли тратить время впустую.

– Привет, прот. Сейчас я хотел бы поговорить с Гарри. Гарри?

Прот казался озадаченным, но перестал жевать и начал шаркать ногой по полу.

– Гарри, это доктор Брюэр. Хочу поговорить с тобой минутку.

Как и Роберт, Гарри прятался, но мне было легко его заметить.

– Гарри, выходи. Если не выйдешь, я сам приду за тобой.

Гарри нахмурился, расстроенный тем, что его так быстро нашли. Он явно не любил изюм – выплюнул его обратно в руку и выбросил на стол рядом с чашей.

– Гарри, я очень на тебя зол.

Он широко раскрыл глаза и перестал шаркать ногой.

– Я ничего не делал.

– Гарри, что случилось с отцом Робина?

– Я не делал этого.

– Чего не делал? Что случилось с папой Робина?

– Он умер.

– Я знаю. Но как именно он умер? Что с ним произошло?

– Не знаю. Мы выбежали из ванны.

– Но зачем вы выбежали из ванны?

– Робин был напуган.

– Чего он боялся, Гарри?

– Боялся своего отца.

– Почему? Что папа хотел с ним сделать?

– Он замахнулся на него.

– Пытался ударить?

– Да.

– Но почему?

Казалось, Гарри пытался уменьшиться в размерах.

– Я не знаю!

Я вдруг понял, что он может врать, чтобы защитить своё альтер эго. Или себя самого.

– Куда вы побежали?

– В лес. Бежали изо всех сил. Я старался заставить Робина замедлить бег. Он бежал прямо на дерево. Я пытался остановить его, но было слишком поздно.

– Что случилось после?

Гарри немного успокоился и начал грызть ногти.

– Я не… Я не помню.

– Какое твоё следующее воспоминание?

– Мы лежали в кровати, а рядом с ней стояли люди.

– Кто эти люди?

– Не знаю. Я не встречал их раньше.

– Окей, Гарри. Ответь, пожалуйста: ты толкал отца Робина перед тем, как вы убежали? Или ударил его чем-то?

– Нет!

– Ну хорошо, Гарри, ещё пара вопросов. Ты видел Робина после случившегося?

– Да, видел, но недолго.

– Не знаешь, где он сейчас?

Он помотал головой.

– Окей, Гарри. Спасибо большое, ты очень помог. А теперь я хочу попросить тебя о большой услуге.

Он выглядел озадаченным.

– Мне нужно взять у тебя немного крови для анализа. Ты почти ничего не почувствуешь. Со мной работает доктор Чакраборти. Он сейчас войдет и возьмёт анализ, хорошо?

Гарри нервно заёрзал на стуле.

– Зачем?

– Мы должны убедиться, что всё в порядке. Это как небольшой осмотр. Ты уже был у доктора, верно?

– Нет.

– Это займёт всего минуту.

Я позвал Чака.

Гарри поджал губы.

– Я не хочу…

Дверь открылась.

– Привет, Гарри! Как себя чувствуешь? Я доктор Чакраборти. Можешь называть меня Кролик Джек[127]127
  В оригинале «Jackrabitty», созвучное с Jack Rabbit – «Кролик Джек», герой мультфильмов для детей.


[Закрыть], если хочешь. Я хочу взять чуточку крови из твоей руки, если позволишь.

Гарри завопил. Я подумал: вот он, ребёнок, который мог убить взрослого человека, но боится маленькой иголки. Что за странная штука человеческий разум!

Чак попытался успокоить Гарри рассказами о своём пятилетнем сыне, который тоже ненавидит сдавать кровь.

– Джаг хочет стать астронавтом, Гарри. А ты?

Гарри не был заинтересован в разговоре и рыдал, что есть мощи.

– Окей, Джин. Я закончил.

– Гарри? Всё кончилось. Спасибо, что зашёл. Теперь ты можешь идти.

Рёв немедленно прекратился. Гарри ушёл.

Не дожидаясь возвращения прота, я позвал:

– Пол? Это доктор Брюэр. Мы можем поговорить?

Пол зевнул.

– Вы провернули с Гарри очень грязный трюк, док. Ты не говорил, что собираешься высосать кровь из его вены.

Пол сгрёб разбросанный изюм и засунул обратно в рот.

– Если бы ты предупредил заранее, он никогда бы не появился.

– Пол, это доктор Чакраборти. Он хочет взять и у тебя немного крови.

– Конечно, почему бы и нет, – он вытянул руку.

– Другую руку, пожалуйста, – сказал Чак.

Пока «доктор Кролик» готовил новый шприц, я спросил Пола, знает ли он что-нибудь о смерти отца Роба.

– Вообще ничего. Меня тогда рядом не было.

– Знаю. Но подумал, что ты мог что-нибудь слышать от Гарри или Роба.

– Неа.

– Закончили.

– Спасибо, Чак.

– Нет проблем, – ответил он, унося драгоценные образцы в лабораторию.

– Не встречал сегодня Роба? – спросил я Пола.

Он начал нервно стучать ногой по полу.

– Неа.

– Не знаешь, где он? Как его найти?

– Без понятия.

– А куда он раньше уходил при появлении прота?

Пол пожал плечами.

– Никогда не обращал на это внимания. Когда приходил прот, мои шансы потрахаться сводились к нулю.

– Кстати говоря, я хочу задать тебе очень важный вопрос и очень прошу ответить честно.

Пол выглядел огорчённым, но не протестовал.

– Пол, я знаю, что ты появляешься тогда, когда Робу нужно заняться сексом. Я хочу узнать, когда ещё ты притворялся Робертом. Особенно в этом кабинете.

Его лицо покраснело, и он смущённо проговорил: «Время от времени».

– Когда, например?

– Когда ты спрашивал о его сексуальной жизни. Он даже думать об этом не любит.

– А в другое время?

– Очень редко.

– И Роб был настоящим Робом в остальных отношениях с Жизель?

– Мне просто плевать на другие стороны его жизни, док.

– Окей, Пол. Можешь идти.

– Что – уже?

– Просто хотел взять образец крови для анализа. Всего хорошего.

– У тебя тут есть чертовски привлекательные медсёстры. Я определённо хотел бы…

– До свидания, Пол. Спасибо, что зашёл. Я позову тебя, когда ты понадобишься.

Он мрачно посмотрел на меня, но затем вернулся туда, где околачивался в ожидании пикантного случая.

Прот вернулся и тут же направился к чашке с изюмом.

– Есть успехи, доктор Брюэр?

– Ещё один страйк-аут[128]128
  Страйк – ситуация в бейсболе, когда бэттер (бьющий) не нанёс удара при подаче.


[Закрыть].

– Ох уж эти спортивные термины, – кусочки фруктов сыпались из его рта. – Кажется, вы все думаете, что жизнь – одна большая игра в мяч.

– Разве это так плохо?

– Даже ваши так называемые учёные тратят бо́льшую часть времени на игры, в то время как ответы лежат прямо перед ними.

Я стряхнул изюмину с колена.

– Какие ответы?

– Ну, например, будет ли ВСЕЛЕННАЯ разрушена снова или продолжит расширяться вечно.

– Как говорит мой зять, некоторые астрономы пророчат ей расширяться бесконечно.

– И что? У вас ещё нет всех доказательств. Почему вы, люди, стремитесь сделать выводы раньше, чем соберёте все факты?

– Думаю, многие понимают, что это всего лишь предположение, – ответил я неуверенно. – Почему бы тебе просто не дать нам готовые ответы?

– Окей. Раз уж вы не сможете с помощью моей информации уничтожить всех на планете, хотя определённо хотели бы это сделать, я дам вам намёк. «Недостающая масса[129]129
  Скры́тая ма́сса – проблема противоречия между наблюдаемым поведением видимых астрономических объектов и расчётным по законам небесной механики с учётом только этих объектов.


[Закрыть]» присутствует в уравнениях Эйнштейна, вы просто пока не сложили два и два.

– Спасибо. Я передам это Стиву.

Прот опрокинул чашу вверх дном и взял последнюю изюмину.

– Ну, раз нам больше не о чем…

– Есть кое-что. Ты уже разговаривал с кем-то из новых пациентов?

– Конечно.

– Что думаешь?

– О чём?

– Да чёрт, прот! О пациентах!

– Прости, док. Я решил уйти из психоанализа. С этих пор пациенты – твоя ответственность.

– Превосходно.

– Не стоит себя недооценивать. Ты можешь им помочь. Тебе просто нужно избавиться от множества ложных взглядов, которые ты разделяешь. Поверь мне, всё настолько просто.

Он встал и потянулся.

– Ну, у меня ещё остались дела. Аревуар.

– Но время еще…

Когда дверь захлопнулась, я подумал: «Ещё одна беседа прошла впустую. Я даже не надавил на него с вопросом, как умер отец Роба (или его собственный). Если подумать, то кое-что всё-таки удалось узнать: Гарри не убивал отца. Но если тот утонул случайно, то как это случилось? Может, я пытаюсь извлечь слишком много из этой ситуации. Возможно, прот ошибся и Джеральд действительно умер в силу естественных причин. Тогда почему Роб считает себя виноватым? Чем, чёрт подери, он хочет, но не может поделиться, чтобы снять камень с души?»

Пришло время разыграть козырную карту: пригласить его «отца» в кабинет и узнать у Роберта правду, пока не стало слишком поздно.

Этим вечером я позвонил Стиву и передал совет прота для астрономов. К моему удивлению, он был взволнован услышанным.

– Уравнения Эйнштейна? Имеешь в виду общую теорию относительности?

В трубке повисла долгая пауза. Я думал, что он ушёл.

– Есть одна проблема… – продолжил Стив. – Как она поможет найти недостающую массу?

Ещё пауза.

– Разве что ты говоришь, что прот упоминал ускорение и гравитацию…

Я услышал тяжёлое дыхание.

– Боже правый! – Он взвизгнул. – Вот оно что!

– Стив? Стив, ты здесь?

Я перезвонил ему, но линия была занята.

В субботу вечером, пока мы с Карен украшали дерево (до Рождества оставалось всего две недели, а я ещё ничего не купил), мужчина средних лет подошёл к нашей двери. Он был небритым, с красными глазами, но в чистой одежде, хотя потёртой и в заплатках. Я подумал, он ищет работу или просит милостыню, хотя он не казался пьяным или сумасшедшим, как некоторые бездомные.

– Есть спичка? – спросил он сиплым, высоким голосом.

Спичек не было, и я не торопился впускать его. На его вытянутом лице отразилась мука. Дыхание было хриплым.

Я сказал ему подождать, пока я поищу спички.

Когда я повернулся спиной, то услышал:

– Разве вы не собираетесь меня впустить?

Голос был ниже на октаву и звучал настойчивее и мощнее.

– Помнишь книгу поэта Роберта Фроста, которую ты читал нам, когда мы были детьми? Дом – это там…

– Фрэд!

Он усмехнулся.

– Ну как, убедил?

– На все сто! Именно так я представлял себе Джеральда!

– Будем надеяться, Роберт помнит его именно таким!

Фрэд снял пальто и направился в гостиную.

– Зная вас, я был уверен, что сегодня вы украшали рождественское дерево.

БЕСЕДА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ

Пятнадцатого декабря собрание персонала не проводилось из-за экскурсии в музей Метрополитан. Четыре раза в год мы устраиваем подобные мероприятия для наших пациентов – тех, кто хочет и может пойти. Вместо экскурсии я предпочёл поговорить со строительным подрядчиком и заняться другими рутинными задачами.

День был солнечным, и почти все пациенты первого, второго и частично третьего отделений собрались во внутреннем дворе, некоторые принесли с собой кошек. Прот воспользовался возможностью пообщаться с людьми у главных ворот, снова выразив сожаления, что не сможет взять их на КА-ПЭКС, и, напомнив, что у землян осталось мало времени на спасение своей планеты. Никто из слушателей не хотел уходить, пока он не уехал в музей.

В ожидании автобуса прот, как двуногая пастушья собака, собрал всех в центре двора. Он без слов достал маленький фонарик, поместил его на плечо, направляя в маленькое зеркало, и внезапно (по рассказам персонала и свидетелей у главных ворот) вся группа исчезла.

«Это было невероятно! – рассказала мне позже Бэтти (назад они вернулись на автобусе). – Только что мы стояли на лужайке во дворе госпиталя, а в следующую минуту уже были на ступеньках музея! Но я не почувствовала, что двигаюсь в пространстве или что прошло какое-то время. Никто ничего не почувствовал».

Я должен отметить, что Бэтти была исключительно честным и прямым человеком. К тому же, доктора Бимиш и Чанг подтвердили сказанное. Поскольку я не видел произошедшего своими глазами, то, мягко говоря, всё ещё сомневался.

– Вы уверены, что не стали жертвами коллективного гипноза? – спросил я Бэтти.

– Я тоже об этом думала. Но как ты объяснишь свидетельства тех, кто стоял у главных ворот?

– Возможно, их тоже обманули.

– А камеры наблюдения? Ты смотрел записи?

– Да, смотрел.

– И? Ты всё еще не готов признать, что прот – тот, за кого себя выдаёт?

– Может да, а может, нет, – окончательно смутившись, сказал я. – Это всё ещё может быть каким-то трюком.

Я знал Бэтти вот уже двадцать пять лет, и мы всегда прекрасно ладили. Но то, что она сказала дальше, задело меня за живое.

– Джин! – воскликнула она. – Ты слеп как летучая мышь!

– Может, ты и права. Но в зоне моей ответственности по-прежнему остаётся Роберт Портер. Как думаешь, что делать с ним?

К сожалению, у неё, как и у прота, не было простого ответа на этот вопрос.

Я оставил Фрэда в моём офисе с Жизель и вошёл в смотровой кабинет. До исчезновения прота оставалось две недели, а я так жутко устал, что не знал, смогу ли продержаться всё это время.

Когда он вошёл, то застал меня дремлющим. Я резко проснулся, подскочил и тупо уставился на него.

– Ты и правда вчера перенёс сорок человек в музей Метрополитан? – спросил я, когда наконец вспомнил, где мы находимся.

Он взял большой кусок груши и кивнул как ни в чём ни бывало.

– Тогда зачем вы вернулись назад на автобусе?

– Хотел последний раз посмотреть на город.

– Понял. И как впечатления?

– Я подумал: курс, по которому вы идёте, в конце концов приведет к тому, что вся ЗЕМЛЯ будет выглядеть так же.

– Разве это так плохо?

– Плохо, если ты жираф, а не человек.

Мы уже потратили достаточно времени.

– Хорошо, давай перейдём к делу.

Прот покачал головой и выдавил смешок.

– Жизель принесла копию свидетельства о смерти. Ты был прав: в нём действительно есть вопросы к указанной причине смерти. Не хочешь поподробнее остановиться на этом?

– Не особо.

– Окей, чёрт возьми. Расскажи, пожалуйста, что ты знаешь, даже если ты не хочешь этого делать.

– Джеральд упал и ударился головой.

– Это была случайность или его толкнули?

Прот пожал плечами.

– Откуда мне знать?

– Ты мне совсем не поможешь?

– Я уже тебе помогаю. Просто ты пока этого не понял.

– Ну ладно, хорошо. Сейчас мне бы хотелось поговорить с Робертом.

– Без гипноза?

– Не думаю, что это теперь понадобится.

Прот проглотил последний кусок груши и пробормотал: «Он весь в твоём распоряжении», а затем опустил голову на грудь.

– Роб?

Конечно, ответа не последовало.

– Роб, сегодня я приготовил для тебя сюрприз. Как тебе идея снова увидеть отца?

Голова Роба дёрнулась, будто её задели кувалдой, но он не издал ни звука.

– Он ждёт снаружи, Роб.

Я услышал, как он громко сглатывает, как будто сдерживая слёзы.

– Попросить его войти?

Он издал ещё несколько гортанных звуков.

– Ну, раз ты этого не хочешь, я попрошу его уйти.

Я встал и направился к двери. Раздался явный сдавленный вой.

– Возможно, он вернётся через неделю-другую, – добавил я, берясь за ручку двери.

– Неееееееееееет! – прокричал он, захлёбываясь слюной. – Пожалуйста! Я хочу видеть своего папу!

Я жестом позвал Фрэда войти. Он подошёл прямо к Роберту и положил руку ему на плечо.

– Привет, Робби, – прохрипел он. – Я скучал по тебе.

Роб упал на колени и залился слезами. Он обхватил руками ноги Фрэда и повторял снова и снова: «Прости меня, папочка. Прости. О Боже, прости меня…»

Я и сам еле сдерживал слёзы. Это именно то, чего я ожидал услышать. Но вот чего я не ожидал, так это того, что произошло дальше. Роберт всхлипнул, упал на спину и потерял сознание.

Когда я подбежал его осмотреть, опешивший Фрэд извинился за случившееся.

– Прости, отец. Я не хотел…

– Это не твоя вина, Фрэдди. Ты сыграл отлично.

Однако Роб вернулся в кататонический ступор. Он выплеснул всё, что было на душе, и теперь мне останется только вывести его из кататонии. К сожалению, это может занять годы.

Только потом я догадался, что точно в таком же состоянии Роберт пребывал и семь лет назад. Куда подевался прот?

– Прот? Прот?

Он встал.

– Как я оказался на полу, тренер? О, привет, Фрэд, как ты?

– Ты покидал нас ненадолго.

– Недалеко я ушел, да?

Я бы сказал, что это был гигантский шаг.

– Но, конечно же, ты хотел бы два гигантских шага, – уколол меня прот.

– Мне достаточно и того, что ты отложишь своё возвращение на Ка-Пэкс ещё на пять лет.

– Извини, не могу.

– В таком случае на сегодня мы закончим. И ещё…

– Да?[130]130
  В этом месте прот спрашивает «Narr?». По традиции он иногда подкалывает Джина, коверкая слова или даже откровенно издеваясь. Вот и здесь «narr» означает «глупец, дурак, шут».


[Закрыть]

– Пожалуйста, не забирай никого из персонала или пациентов за пределы института без разрешения, хорошо?

Он согнул два боковых пальца, поднял ладонь как скаут, дающий клятву, и торжественно сказал:

– Отныне я обещаю не выводить сотрудников или пациентов МПИ за пределы института. До тридцать первого декабря, конечно же.

Прот помахал рукой и скрылся за дверью.

Когда он ушёл, Фрэд признался:

– Я думал, что ты целый день болтаешь языком, пап. Понятия не имел, чем ты реально занимаешься. Теперь я понимаю масштаб твоей работы и ответственности. И ты очень хорошо справляешься.

Всё, что я смог ответить, было: «Твоя работа тоже не так легка, как я думал, сынок».

Он обнял меня.

– Всегда хотел, чтобы ты это произнёс.

Никто из нас не хотел отпускать ни друг друга, ни подобные моменты, ни эту прекрасную жизнь.

Мы пришли в мой внутренний офис, где уже ждала Жизель. Фрэдди спросил, может ли он поговорить с протом сегодня утром (я представил ему Жизель как «главного секретаря прота»). Она ответила, что это можно организовать. Я хотел узнать, что беспокоит моего сына, и почему он хочет обсудить это с нашим «инопланетным другом», но не стал обсуждать семейные вопросы в присутствии Жизель. Она мне как дочь, но Фрэда видела всего пару раз.

Поскольку Фрэд очень помог достучаться до Роба, я не мог не рассказать об этом Жизель.

– Роб был здесь? – Воскликнула она. – Он разговаривал с тобой?

– Конечно же, он был здесь! – воскликнул я в ответ. – Ты разве не понимаешь, что он находится там же, где и прот?

– Не обязательно, – вмешался Фрэд.

Я пожалел, что не оставил его за дверью.

– Почему ты так говоришь?

– Ну, совсем недавно здесь был его отец, но на самом деле его не было.

– Но МПИ очень далёк от театра, Фрэд.

– Возможно. Но откуда тебе знать, не притворился ли прот Робом? Или Роб всё это время притворялся протом? Или кто-то ещё притворялся ими обоими. Если на то пошло, то откуда тебе знать, не связано ли множественное расстройство личности с актёрской игрой?

Мой сын – душевед[131]131
  В оригинале: «My son, the shrink» – «Мой сын, психиатр». Если предположить, что Джин называет сына (в прошлом пилота, а теперь актёра) психиатром с некой долей насмешки, то правильным будет перевести «психиатр» как «душевед» – это ироничная разговорная форма обозначения психологов-шарлатанов.


[Закрыть]. У меня не было времени прочитать ему лекцию о принципах психиатрии, но я ответил, что разные субличности, живущие в голове одного человека, имеют ряд различий в физических характеристиках.

– Кто-нибудь проводил подобные тесты с актёрами, играющими разные роли? – поинтересовался Фрэд.

К сожалению, нам не представилось возможности продолжить обсуждение. У Фрэда было назначено прослушивание, поэтому Жизель отвела его во второе отделение на «консультацию» к проту. Я не успел сообщить ей, что её муж снова впал в кататонический ступор.

Я пытался разобраться в произошедшем и не мог перестать думать о том, что сказал сын. Пол действительно мог временно «подменять» Роба в нескольких наших беседах в 1995 году. Не он ли сегодня притворился Робертом и извинился перед отцом? Возможно ли, что он также играл роль Гарри? Или, если уж на то пошло, самого прота? Или я делаю слишком поспешные выводы? Может вина и печаль, лежащие в основе заболевания Роберта, были именно тем, чем казались, и возникли из-за того, что он сделал с отцом? Возможно, это было убийство из милосердия, а не помощь в совершении самоубийства – попытка закончить мучения отца, в которой не участвовали ни Пол, ни Гарри.

Возможно, пора признать, что эта ситуация мне не по силам. Признать, что я никогда не узнаю, что лежит в основе проблем Портера. Позвать кого-то другого. Но единственным существом, которому под силу помочь в таком запутанном деле, был сам прот, кем бы он ни был.