Текст книги "Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс (ЛП)"
Автор книги: Джин Брюэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
После того, как прот ушёл в отделение, я воспользовался свободной минуткой и прогулялся во дворе университета. Мне хотелось посмотреть за процессом строительства нового крыла – «Лаборатории Экспериментальной Терапии и Реабилитации Клауса и Эммы Виллерс»[42]42
В оригинале «Klaus M. and Emma R. Villers Laboratory for Experimental Therapy and Rehabilitation».
[Закрыть]. К тому же, с годами я пришёл к пониманию, как много можно извлечь из неформальных встреч с пациентами. Чем больше мы контактируем, тем лучше способны замечать мельчайшие изменения в их поведении, которые можно упустить в формальной обстановке смотрового кабинета. Кроме того, был солнечный ноябрьский день, а впереди оставалось мало солнечных дней.
Я встретил Офелию, сидевшую на скамейке с Алексом неподалёку от бокового входа, и подошёл поговорить. Офелия – молодая женщина, которая делает всё, что ей скажут. Сирота, жившая то в одной приёмной семье, то в другой, она рано стала одержима идеей угодить приёмным родителям, чтобы они не отправили её в другую семью. Как анорексичка, которая винит себя, что недостаточно похудела, Офелия корила себя за каждую неудачу и всё сильнее старалась угодить каждому. По иронии судьбы именно откровенно подхалимское поведение отталкивало многих, кто желал её удочерить. В то же время её обижали ученики и учителя, работодатели и коллеги, что бы она ни делала. В конце концов, Офелия перестала кому-либо доверять, но продолжала стараться всем угодить. Она попала к нам, когда её нашли бесцельно блуждающей по Центральному Парку после того, как её изнасиловал продавец обуви.
С ней был ещё один пациент, которого мы называли «Алекс Требек»[43]43
Алекс Требек – американский тележурналист, ведущий популярных развлекательных телепрограмм.
[Закрыть], по имени ведущего популярной телевикторины «Рискуй!»[44]44
Jeopardy! (с англ. – «Рискуй!», дословно «опасное положение») – американская телевизионная викторина, автором которой является Мерв Гриффин. Суть игры заключается в том, что участники отвечают на вопросы из области общих знаний: каждый вопрос представлен в виде утверждения о некоем предмете, а игрок должен дать свой ответ в форме вопроса, назвав искомый предмет. Программу на NBC и еженедельную версию вёл Арт Флеминг, закадровыми голосами были Дон Пардо и Джон Харлан. С 1984 года бессменным ведущим является Алекс Требек, закадровый голос – Джонни Гилберт.
[Закрыть]. Возможно, потому что реальный мистер Требек, казалось, легко справлялся со своими обязанностями, наш «Алекс» был твёрдо уверен, что он (а может, и любой другой) так же легко мог бы вести это шоу и, конечно, предлагал свою кандидатуру на замену реального ведущего. Наш пациент предполагал, что сможет выступать и в Карнеги-холле[45]45
Карнеги-холл (англ. Carnegie Hall) – концертный зал в Нью-Йорке, на углу Седьмой авеню и 57-й улицы Манхэттена. Одна из самых престижных в мире площадок для исполнения классической музыки. Ныне в Карнеги-холле устраиваются также концерты джазовой и лёгкой музыки.
[Закрыть], если достаточно долго практиковаться. Поэтому он повсюду ходил и выкрикивал «Да!», «Ты прав!» и «Правильно!» Сами по себе эти выходки вряд ли привели бы его к нам. Проблема Алекса в том, что это единственные слова, которые он произносит.
Как и со всеми психически больными, в его поведении присутствовала и светлая сторона. С внушительными усами, спортивной курткой и галстуком он и впрямь выглядел, как реальный ведущий игровой викторины, и многие наши посетители были убеждены, что сам Алекс Требек находится на лечении в МПИ, как бы их не убеждали в обратном.
Я остановился у их скамейки и поинтересовался, разговаривали ли они с протом. Офелия тут же спросила (полагаю, чтобы не выглядеть непослушной), считаю ли я, что разговор с протом будет хорошей идеей.
– Для меня никакой разницы, – заверил я её. – Просто любопытно.
Она призналась, что разговаривала с протом на прошлых выходных.
– Правильно! – подтвердил Алекс.
– Прот не спрашивал, не желаешь ли ты отправиться на Ка-Пэкс?
– Будешь ли ты разочарован, если я скажу, что он это спрашивал?
– Нет.
– Все мы хотим на Ка-Пэкс, – призналась Офелия. – Но прот может взять только сотню существ.
– Ты прав!
В этот момент один из наших «эксгибиционистов» выскочил из-за дерева и продемонстрировал нам обнажённую ногу. Когда он понял, что до его ноги никому нет дела, то схватил свои ботинки и пошел прочь.
– Прот согласился взять тебя с собой?
– Это неправильно?
– Нет.
– Он сказал, что путешествие пока доступно каждому. Список пассажиров ещё до конца не составлен.
– Ты бы хотела быть в списке?
– Тебя расстроит, если я отвечу утвердительно?
– Меня устроит любой ответ.
– Я сказала проту, что буду рада сделать всё, что он захочет.
– Правильно! – выкрикнул Алекс.
Увидев, как Кассандра покидает свое любимое место неподалеку, я извинился и поспешил за ней. Как обычно, Офелия огорчилась, что я её покидаю, очевидно, полагая, что она меня чем-то расстроила.
Но мне нужно было поговорить с нашей местной ясновидящей, чья способность предсказывать будущее может помочь выяснить какие планы есть у прота по поводу других пациентов.
– Привет, Кассандра! – выкрикнул я.
Она остановилась и попыталась сфокусироваться на реальности моего появления.
Я не мог не заметить, что она чем-то расстроена.
– Что-то случилось, Кейси?
Она посмотрела на меня долгим взглядом, затем повернулась и медленно пошла прочь. Мне это не понравилось. Обычно такое поведение означало, что в небе она увидела знаки, указывающие на то, что случится что-то плохое. Если и так, я не мог заставить ее рассказать об увиденном, пока она сама не будет готова.
В этот момент появился Милтон.
– Мужчина возвращается домой и обнаруживает, что его дом сожжен дотла. «Черт! – выкрикивает он. – Я всё пропустил!»
Не получив ожидаемой реакции, он достал три больших семечки из подсолнуха, который жался к стене, и начал ими жонглировать. Я смотрел, как Кассандра растворяется в толпе других пациентов, столпившихся вокруг фонтана (который был выключен на зиму), словно стадо овец. Среди пациентов была «Жанна д’Арк»[46]46
Жа́нна д’Арк, Орлеанская дева (совр. фр. Jeanne d'Arc) – национальная героиня Франции, одна из командующих французскими войсками в Столетней войне. Попав в плен к бургундцам, была передана англичанам, осуждена как еретик и сожжена на костре. Впоследствии в 1456 году была реабилитирована и в 1920 году канонизирована – причислена католической церковью к лику святых.
[Закрыть], которой было неведомо значение слова «страх», и «Дон Ноттс»[47]47
Джесси Дональд (Дон) Ноттс – американский комедийный актёр кино, телевидения. Пять раз был лауреатом премии «Эмми» за лучшую мужскую роль второго плана в комедийном сериале.
[Закрыть], который боялся всего на свете. Мне пришло в голову, что их симптомы могли иметь отношение к множественному расстройству личности (МРЛ), что их «неполная» психика могла напоминать одну из субличностей пациента с МРЛ при отсутствии других альтер эго. Я подумал, что неплохо было бы интегрировать Жанну д’Арк, Дона Ноттса и других пациентов, слоняющихся во дворе, чтобы создать целостные личности, в которых, например, эмоции страха и бесстрашия могли сменять друг друга. Но для реализации подобных идей, как и в случае прота, способного иногда «исчезать», ещё не пришло время.
Милтон продолжал жонглировать семечками, когда я ушёл. И надо признать, у него отлично получалось.
Когда я вернулся в свой офис, меня уже ждала Жизель (мы договорились встречаться по вторникам после бесед с протом, чтобы обмениваться мнениями). Я рассказал ей о предполагаемых спутниках планеты Ка-Пэкс и о письмах, которые передал проту. Жизель это не особо интересовало.
– Вчера прот говорил, что пока не нашёл Роберта. А как дела сегодня?
– К сожалению, так и не нашёл. Но обещал искать лучше.
Она казалась расстроенной из-за отсутствия прогресса, как и я.
– Жизель, ты знала, что это будет нелегко. Похоже, Роберта беспокоит нечто более ужасное, чем насилие дяди и убийство дочери и жены, если предположить, что есть вещи пострашнее. Это может быть связано с купанием Джина.
Она задумалась.
– О Боже! Ты думаешь, его могли изнасиловать, когда он был младенцем?
– Нет-нет-нет, я этого не говорил. Но если что-то страшное произошло в столь раннем возрасте, то с этим непросто справиться. Даже если Роберт желает сотрудничать, это кажется почти невозможным.
– Думаешь, мы никогда не узнаем, что с ним произошло?
– Я такого не говорил, я сказал, что это будет очень сложно. К тому же между купанием сына и проблемой Роба может и не быть никакой связи.
– Так что же нам делать?
– Всё, что мы можем – это продолжать беседовать с протом и поощрять его достучаться до Роберта. Но, – предостерёг я Жизель, – не дави на него. Просто говори обо всём, о чём он захочет поговорить, и иногда направляй беседу.
Она мрачно кивнула.
– Кстати, ничего не случалось в последнее время в жизни Роба или твоей? Смерь близких? Трудности в колледже? Проблемы дома?
– Ничего такого. Роб закончил три года колледжа экстерном и собирался писать дипломную работу.
– Он уже выбрал тему для диссертации?
– Роберт интересовался биогеографией[48]48
Биогеогра́фия – наука на стыке биологии и географии; изучает закономерности географического распространения и распределения животных, растений и микроорганизмов.
[Закрыть] островов.
– Что она изучает?
– Биогеография изучает дробление Земли из-за строительства и уничтожения среды обитания на мелкие части, которые становятся непригодными для проживания местных видов.
– Звучит увлекательно.
– Согласна. Я и сама как-нибудь написала бы об этом.
– Над чем сейчас работаешь?
– Пишу статью о новых лекарствах, которые делают из веществ, найденных в тропических лесах.
– Это хорошо дополняет предмет изучения Роберта.
– Ага, – пробормотала Жизель. – Мы – отличная команда.
Я сделал глубокий вдох и решился спросить.
– Есть ли у вас проблемы мм… более личного плана?
– Между Робом и мной? Да нет, он казался вполне счастливым.
По-другому не спросишь.
– Он удовлетворял тебя в сексе?
Жизель слегка покраснела и отвернулась, но я заметил озорную улыбку.
– Более чем, – заверила меня она. – А что? Что-то случилось с…
– Просто исключаю все возможные факторы.
– Ну, дело не в этом.
– Жизель… – начал я.
Озорная улыбка исчезла.
– Мне нужно кое-что тебе сказать. Сядь, пожалуйста.
Она немедленно села и ждала, когда я продолжу.
Я тоже сел в кресло и принялся стучать кончиком ручки о кипу бумаг на столе – привычка, которая преследует меня каждый раз, когда нужно сообщить неприятные новости, и я не знаю, с чего начать. В итоге я рассказал ей, что общался с Полом.
Она слегка подвинулась в кресле.
– С Полом?
– Ты должна помнить. Это личность, которая берёт верх каждый раз, когда Роб сталкивается с ситуацией, связанной с…
– Я помню.
– Конечно, Пол может и врать, но он считает себя отцом Джина.
Её глаза расширились, затем снова сузились.
– Я это знала, – пробормотала она.
– Ты знала?
– Поначалу ему удалось меня обмануть, но я начала подозревать неладное, когда Роб засыпал во время секса, а затем резко просыпался и был очень страстным.
– Жизель, почему ты ничего мне не сказала?
– Хотела рассказать. Но всё развивалось постепенно. Я не была уверена до конца, и только год назад окончательно убедилась в своей правоте. Трудно было начать разговор об этом, и я боялась последствий.
– А что могло бы случиться, по-твоему?
– Боялась, что ты заберёшь его у меня.
Когда я промолчал, она добавила:
– Я знала, что Пол – часть Роберта. Поначалу спрашивала себя, в чём разница? Возможно, мы все – разные личности в разные периоды жизни. Ты и сам говорил нечто подобное. Роберт всегда возвращался таким, каким был до появления Пола.
Я слегка покачал головой.
– Кроме того, я надеялась, что смогу ему помочь. Постепенно научить Роба не бояться секса. Как вы делаете с теми, кто боится пауков или полётов.
– Жизель, ты же знаешь, психиатрия не так проста.
Она вздохнула.
– Ты прав. Я знаю. Но мне не хотелось его терять…
Думаю, Жизель надеялась услышать, что она не причинила вреда Роберту и что я её понимаю.
Я понимал. Её мотивы были одновременно эгоистичны и вызваны сочувствием. Мне было жаль Жизель. И Роба тоже, ведь его проблемы были куда серьёзнее.
– Жизель, ты ничего больше не хочешь мне рассказать?
Она задумалась на мгновение.
– Роб всё ещё ужасно скучает по отцу, хотя тот умер тридцать пять лет назад. У него на столе стоит фото. Пару раз я слышала, как он разговаривал с ним.
– Ты не слышала, что конкретно он говорил?
– Нет. Но однажды я застала его в слезах. Как будто он за что-то извинялся перед отцом.
Я знаю, что он чувствовал. Я и сам много раз хотел извиниться перед отцом за чувство ненависти, которое испытывал к нему, когда был мальчиком. Его влияние на мою жизнь было огромным. И только через много лет после его смерти я понял, что вся ответственность за происходящее в жизни лежит на мне. Уверен, отец чувствовал моё негативное отношение, как и я могу чувствовать, если собственные дети возмущены сказанным или сделанным мной.
– И ещё, Жизель. Ты понимаешь, что Пол является частью Роба. А почему не прот?
– Потому что прот сказал, что он не часть Роберта!
Не поспоришь.
– Ну хорошо, встретимся в следующий вторник. А пока…
– Ты будешь первым, кто узнает.
Когда она ушла, я снова подумал о Поле: как часто, беседуя с Робертом два года назад, я на самом деле общался с кем-то другим?
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Каждый четверг по утрам я трачу пару часов на подготовку к вечерней лекции в Колумбийском Университете. Но в этот раз мои мысли занимала первая встреча с протом. Я вспоминал, как неделя за неделей пытался узнать причину, лежащую в основе его самообмана. Я пытался найти способ доказать, что он родился на Земле. Я догадывался, что подобное открытие для прота с его безупречной логикой могло вызвать нечто вроде «сбоя», как у компьютера, столкнувшегося с задачей, которую решить невозможно. Тогда я ещё не знал про Роберта. Теперь было очевидно, что мы вернулись туда, откуда начали. Если я смогу доказать проту, что на самом деле он всего лишь человек, одна из субличностей, то вся конструкция может рухнуть и позволить мне снова увидеть, где скрывается Роберт. Опасность заключается в том, что Роб может остаться в том же состоянии кататонии, какое было у него в 1990 году, когда «исчез» прот. С другой стороны, если мне не удастся достучаться до Роберта до 31 декабря, он в любом случае останется уязвимым и незащищенным. Терять было нечего.
Меня вдохновила одна история, рассказанная в газете несколько недель назад. В 1950 году в Англии в госпиталь попал человек, который утверждал, что сбежал из далёкой деревни с матриархальным обществом. На самом деле он покинул родной город, чтобы сбежать от «деспотичных сучек», которые «правили» в тех местах. Психиатр обнаружил, что мужчина жил с крайне деспотичной матерью, которая контролировала каждое его движение. Когда его поставили перед фактом и некоторое время подержали в палате вдали от её влияния, то навязчивая идея о «матриархате» и «деспотичных сучках» развеялась. Впоследствии он женился и прожил, вероятно, нормальную счастливую жизнь. Именно этот логический подход я собирался использовать с протом. Сложность была в том, что в основе его самообмана лежала не доминирующая мать, а безжалостная рука судьбы, которая покалечила психику его альтер эго задолго до его появления.
Лекция прошла не очень хорошо. На самом деле, так было всегда. Студенты узнали, почему прошлая лекция была прервана заведующим кафедры, и как только я вошёл в аудиторию, один из студентов принялся расспрашивать о проте, к нему присоединились другие. Я не хотел отвечать, ссылаясь на врачебную тайну, но учащиеся настаивали. Они хотели знать о текущем положении дел, ведь я написал две книги, посвящённые проту, и сам герой обсуждения успел появиться в программе национального телевидения.
Я твёрдо уверен, что образовательный процесс – это трасса с двусторонним движением, и профессор должен прислушиваться к вопросам своих подопечных. Поэтому оставшееся время было посвящено моим рассказам о проте, о дилеммах, с которыми я столкнулся, и о планах в его лечении. Не помню, чтобы хоть раз видел в аудитории такое оживление и желание участвовать в обсуждении. Они даже простили мне контрольную на прошлой неделе.
Вышеупомянутый студент, молодой человек с длинной чёрной бородой (его кумиром был Оливер Сакс[49]49
Оливер Волф Сакс – американский невролог и нейропсихолог британского происхождения, писатель и популяризатор медицины, автор ряда популярных книг, описывающих клинические истории его пациентов.
[Закрыть]), предложил решение всех названных мной проблем: попросить прота во время следующей беседы продемонстрировать путешествие на луче света под контролем аудитории.
– Если мы удостоверимся в способности прота к путешествиям с помощью света, то он действительно тот, за кого себя выдаёт.
Мы? Я задумался.
– Прот уже демонстрировал свой трюк на телевидении. И вы должны помнить, что он может использовать те части разума, которые доступны только савантам и аутистам. Если он «исчезнет», это будет свидетельствовать только о том, что он сумел заставить нас в это поверить с помощью гипноза или других средств, о которых мы пока не знаем.
– Нет-нет-нет, – возразил студент. – Я имею в виду другое. Давайте попросим его переместиться в конкретное место – в другую часть страны, где у Вас найдутся коллеги, готовые сделать фото и переслать его нам по факсу. Вы даже можете попросить прота надеть забавную шляпу, чтобы удостовериться, что на фотографии точно он.
Выражение на моём лице, наверное, говорило: «Ну почему в каждой аудитории обязательно встречается такой студент?», но я ответил:
– Что, если прот не согласится?
– Значит, он на это не способен! – прокричал студент. – И вы его поймали!
Аудитория одобрительно зашумела.
– Может, и стоит попробовать, – согласился я, жалея, что подобная идея не пришла мне в голову. И, чтобы сохранить лицо, добавил:
– Но не слишком на это рассчитывайте.
Когда прозвенел звонок, «Оливер» и двое его друзей последовали за мной. Они выразили желание присутствовать во время следующей беседы с протом. И хотя я был польщён их интересом, мне всё же пришлось отказать. Бородатый студент выпалил:
– Хорошо, пусть так. Но в следующий раз мы ожидаем подробного отчёта!
Отлично, подумал я. Теперь на каждой лекции мне предстоит отчитываться о прогрессе в лечении прота. Как гласит пословица, дай студенту-медику достаточно верёвки, и он повесит на ней тебя. Я слишком стар для этого. Настойчивые просьбы Карен, чтобы летом девяносто восьмого я вышел на пенсию, звучали всё привлекательнее.
Когда я вернулся в МПИ, то встретил у входа на территорию пять или шесть людей, которые шумно требовали открыть ворота. Охранник всячески пытался их убедить, что здесь находится психиатрическая клиника, и они не могут просто так ходить по коридорам. Он повторял, что только друзья и родственники имеют право навещать пациентов и только в специально отведённое время. Когда он заметил меня, пытавшегося проскочить в будку охраны, то спросил:
– Доктор Брюэр, не могли бы вы поговорить с этими людьми?
Я скрыл своё раздражение. День явно не задался.
– В чём проблема?
Женщина с огненно-красными волосами и восхитительными зубами ответила:
– Мы хотим видеть прота. Мы знаем, что вы заперли его здесь. У вас нет права держать его против воли.
Я не стал тратить время, отрицая возвращение прота.
– Прот находится здесь в качестве пациента и сейчас не принимает гостей.
Женщина средних лет в пиджаке и с короткой стрижкой встала передо мной.
– Почему вы держите его здесь? Он не сделал ничего плохого!
Я отошёл на шаг.
– Мы не «держим» его. Прот здесь по собственной воле.
Она подошла ближе.
– Мы вам не верим! Вы говорите в точности так, как если бы заперли его против воли.
Я стоял на своём.
– Послушайте. Не я устанавливаю правила. Что, если бы вашего брата лечили в клинике, а группа незнакомых людей требовала бы с ним встречи?
– Я бы спросила об этом его!
– Он не вправе решать.
– А кто вправе? – спросил другой мужчина. Его небритый подбородок смотрел в сторону моего.
Я снова сделал шаг назад.
– Хорошо. Вот что мы сделаем. Я спрошу прота, хочет ли он выйти и пообщаться с вами. Если не захочет, то вопрос закрыт. Справедливо?
– И как мы узнаем, что вы его действительно спрашивали?
– Думаю, вам следует поверить мне на слово.
Они посмотрели друг на друга. Один или два пожали плечами.
– По рукам, док. Но мы будем здесь до тех пор, пока он не выйдет.
– Вероятно, я увижусь с ним завтра.
– В какое время?
– В девять часов утра.
– Мы будем здесь в девять.
– Эти манго из Калифорнии? – предположил прот. – Не так хороши, как карибские.
– Извини. Это лучшее, что я смог найти.
– Переживу, – проговорил он, чавкая фруктом. – Чистые, как стёклышко. Ни капли пестицидов.
Я представил, каким ему видится мир. Проверка зрения показала, что прот отлично видит в ультрафиолетовом диапазоне, почти как насекомые.
– Рад, что тебе нравятся. Это органические манго. Пока ты ешь, я задам пару вопросов, хорошо?
– А если я откажусь?
– Больше фруктов не получишь.
– Спрашивай.
– Как там Роберт?
– Откуда мне знать?
– То есть ты его ещё не нашёл?
– Нет. Обыскал всё второе отделение и нигде его не обнаружил. Кроме того, я был сильно занят…
– Занят? Чем же?
– Чтением писем, общением с другими пациентами, размышлениями. Помнишь, каково это – размышлять? Ты тоже так делал, когда был маленьким.
– И Роб не появлялся с тех пор?
– Нет, сэр[50]50
В оригинале «Nossirree» – созвучно с «No, sir!», т. е. «Нет, сэр!».
[Закрыть]. Может, он где-то в другом отделении?
– Очень важно, чтобы мы с ним поговорили, прот.
– Зачем? Пишешь новую книгу?
Я сделал вид, что этого не слышал.
– Только дай знать, если встретишь его. Или сообщи Жизель.
– Без разницы, – проворчал прот, высасывая мякоть из косточки. По его бороде стекал сок манго.
– Хорошо.
Не в силах больше терпеть, я вынул коробку с салфетками и протянул проту. Он вытер лицо, как мне показалось, из вежливости, а затем бросил салфетку на пол и уселся в кресло.
Я раздражённо сказал:
– Прот, ты такой же капэксианец, как и я! Как тебе пришла в голову такая абсурдная идея?
Он отрицательно покачал головой.
– Что нужно для того, чтобы вы, люди, узрели истину?
– Всего одна вещь: истина должна быть правдоподобной.
– А, помню. Если вы во что-то верите – значит, это правда, так?
– Можно сказать и так.
– Мои познания о ГАЛАКТИКЕ вас не убедили.
– Наши компьютеры знали всё, что ты говорил.
– Не всё.
Внезапно он наклонился ко мне и спросил:
– Что бы убедило тебя в том, что я прилетел с КА-ПЭКС?
Прот явно желал сыграть в эту игру, как ребёнок, привлечённый новым набором шахмат.
Я подумал об эксперименте в аудитории, но пока не стал про него говорить, поскольку ещё не договорился ни с одним из коллег.
– У тебя есть фотографии твоей родной планеты?
– А у тебя есть фотографии Джорджа Вашинтона?[51]51
Джордж Ва́шингтон – американский государственный и политический деятель, первый всенародно избранный президент Соединённых Штатов Америки (1789–1797), один из отцов-основателей США, главнокомандующий Континентальной армии, участник войны за независимость и создатель американского института президентства.
[Закрыть]
– Нет, но у нас есть его портреты, письма, свидетельства современников. А у тебя есть подобные доказательства?
Прот посмотрел на меня боком.
– Я видел изображения драконов и единорогов. Письма могут быть подделкой. И мы оба знаем, как надёжны «свидетельства очевидцев», не так ли, джин?
– У нас есть военная форма Вашингтона, его парики и даже зубы. Какие осязаемые доказательства существования Ка-Пэкс есть у тебя?
Я откинулся в кресле с самодовольной усмешкой, похожей на улыбку прота.
– Какие доказательства существования богов есть у вас?
Я раздражённо выкрикнул:
– Это совсем другое!
– В самом деле?
– Ну, есть Библия. Хотя ты вряд ли примешь это за доказательство.
– А кто примет? Ваши библии написаны не богами, джино. Они были написаны людьми. Вы живёте по правилам, установленным тысячи лет назад. Вам нужно как минимум раз в столетие пересматривать эти правила. Что, если авторы ошибались в самом начале?
– Хорошо. Я могу согласиться с тем, что, возможно, Бог не писал Библии. И даже согласиться с тем, что, возможно, нет никаких богов. Но только если ты признаешь, что КА-ПЭКС тоже, возможно, никогда не существовал.
– Есть одно «но»…
– Какое?
– Я там был!
– То есть ты просишь меня принять существование КА-ПЭКС на веру?
Он не пропустил ни одного удара.
– Не совсем. Ты можешь попасть туда вместе со мной, если захочешь. Посмотреть своими глазами. У меня ещё есть пара свободных мест.
Не было правильного ответа на столь абсурдное предложение. Но я задумался, не была ли религия более важной частью в дилемме Роберта, чем я предполагал ранее? Я решил это выяснить.
– Многие религии говорят нам, что если у нас есть достаточно веры, то мы окажемся на небесах.
– Религии – не вопрос веры, а результат внушения.
– Это не доказывает, что они ошибаются. Ложные или нет, если религии помогают нам чувствовать себя лучше…
– Они и впрямь кажутся благотворными, не правда ли, мой алогичный друг? На самом деле религии – одни из самых опасных заблуждений.
– Заблуждений?
– Религии предлагают готовые решения. Они избавляют вас от ответственности за собственные действия.
Но мы определённо нуждаемся в своего рода этической основе. Какими мотивами стали бы руководствоваться люди без законов морали?
Прот засмеялся, явно наслаждаясь собой.
– Вы всё равно им не следуете, хотя религий уже больше тысячи!
– Как легко вам, «капэксианам», живётся без чьей-либо помощи! У вас ведь нет жестокости, несправедливости, ни зла в любом проявлении?
– Зло – чисто человеческая концепция. Она существует только на ЗЕМЛЕ и нескольких других планетах класса B[52]52
Прот объяснял, что первая буква в названии указывает на класс планеты. Планеты с буквой «А» – низший класс планет, а с буквой «К» – высший, жизнь на них гармонична и спокойна.
[Закрыть].
Беседа, как и вчерашняя лекция, пошла не по плану. Вместо того, чтобы подловить прота на самообмане, я сам попал в его сети. К тому же я отвлекался на испачканную салфетку, брошенную им на пол.
– Дай мне подумать над этим.
– Поверь, ты не пожалеешь. А что касается ваших богов… – добавил он весело. – Может, ты и прав. Возможно, ад и рай действительно существуют. В этой сумасшедшей ВСЕЛЕННОЙ возможно всё!
Меня посетило странное чувство, что мне снова поставили шах и мат. Я попробовал более прямой подход.
– Ты хорошо знаешь Роберта. Скажи, а не могла ли религия каким-то образом оказать дурное влияние на его разум?
– Я бы не удивился. Она вредит каждому из вас. Вас терзают сомнения, если вы верите в бога, и вы приходите в ужас при мысли, что его нет, – он покачал головой. – Отвратительно! Но ты должен сам спросить Роба. Мы с ним не говорили о религии, если не считать, что его жена была католичкой.
– Это сильно его беспокоило?
– Нет, но это сильно беспокоило его так называемых друзей, большинство из которых он знал с детства. Поди разберись.
В обычной ситуации я бы расспросил прота про друзей детства, но сегодня у нас оставалось слишком мало времени, чтобы заглядывать в каждый тёмный уголок.
– Расскажи мне что-нибудь о собственном детстве на Ка-Пэкс.
Прот быстро нацепил характерную ухмылку и спросил, что бы я хотел узнать.
Я ударил в уязвимое место:
– Почему бы нам не начать с самого начала? Расскажи о самом первом воспоминании.
– Я могу вспомнить утробу, – задумчиво сказал прот.
– Утробу? На что она была похожа?
– В ней было тепло и хорошо.
– Как на Ка-Пэкс в солнечный день?
– На Ка-Пэкс всегда светит солнце.
– Конечно. Я забыл. Что ещё ты помнишь про утробу?
– Там было тесно.
– И всё же в ней было комфортно?
– Думаю, да. Хотя немного шумновато: гулкий стук и бульканье.
– Сердце матери. Живот. Кишечник.
– Я слышу её лёгкие. Слышу свист.
– Ты ещё до рождения понимал причину этого шума?
– Вряд ли. Если и понимал, то не с помощью слов.
– Окей. Ты помнишь, как был в утробе. А своё рождение?
– Ага. Это давалось с трудом.
– Почему?
– Очень тесно проходить через родовой канал, тренер.
– А больно?
– После появления на свет у меня ещё долго болела голова.
– То есть тебе было не очень комфортно в утробе, и процесс рождения тоже был неприятным? А какие ощущения вызвало столкновение с внешним миром?
– Некоторые запахи были не очень аппетитными.
– Какие?
– Только не говори, что ты не замечаешь какашек.
– Кстати, а дети на Ка-Пэкс носят подгузники?
– У нас тепло, поэтому они ходят голышом.
– Дети бегают по планете голышом?
– Ну да. Они и на ЗЕМЛЕ в тёплое время гуляют без одежды.
– То есть вы ходите обнажёнными перед родственниками и всеми, кто окажется рядом?
– Никого из моих родственников, насколько я знаю, не было в моём детстве.
– Даже мамы?
– Была, но недолго, в самом начале.
– А твой дядя?
– Что?
– Твой дядя был рядом, когда ты был маленьким?
– Я уже ответил.
– То есть наверняка ты не знаешь?
– Неа.
– Хорошо. Ты говорил, что отец оставил мать сразу после твоего рождения, верно?
– Нет. Он ушёл до того, как я родился. Там, где я родился, отцы не суетятся вокруг беременной женщины. В этом нет ничего особенного.
– Насколько я помню, ты никогда не встречал отца?
– Нет. Я говорил, что даже если мы и встречались, то никто не заострял внимания на нашем биологическом родстве.
– Отцы на Ка-Пэкс оставляют детей заботиться о себе самостоятельно?
– Конечно. И матери тоже. Мы не позволяем родителям промывать нам мозги, как это происходит на ЗЕМЛЕ.
– А кто промывает ваши мозги?
– Никто. Дети могут выбрать предмет изучения, следовать своим интересам.
– Вообще без надзора?
– Взрослые следят только за тем, чтобы они не причинили себе физического вреда.
– Кто осуществляет контроль?
– Джин, джин, джин. Мы это уже проходили!
– Освежи мою память. Кто следит за тем, чтобы ваши дети не попали в неприятности?
– Любой, кто окажется рядом.
– А что, если в нужный момент никого поблизости не будет?
– Поблизости всегда находится тот, кто делает то, что нужно сделать.
– Например, дядя?
Прот начал выходить из себя.
– Я не знал своего дядю, порождение лоргона![53]53
Лоргон – капэксианское животное, напоминающее козла (прим. автора).
[Закрыть]
– Хорошо. Тебя кто-нибудь каким-то образом обижал после того, как ты родился?
– Никто, кого бы я помнил.
– А ты бы запомнил, если бы тебя обидели?
– Конечно.
– Уверен?
– Ты должен проверить свой слух, джино.
Полагаю, еще одна попытка прота пошутить по-капэксиански. Это говорило о том, что он становился всё более раздражительным, а я этого и добивался.
– Хорошо. Кто купал тебя, когда ты был ребенком?
Он ударил рукой по лбу.
– Во-первых, на Ка-Пэкс дети не любят купаться. Там нет воды, помнишь? Во-вторых, мы не одержимы каждым пятнышком грязи на нашем теле, как это принято у землян. И, в-третьих, если меня нужно было помыть, то кто-нибудь обязательно бы это сделал.
– Как ты соблюдал гигиену, когда был ребёнком?
– Меня вытирали опавшими листьями. Они мягкие и влажные.
– Кто это делал?
– Тот, кто находился неподалеку.
– Твоя мать?
– Да, если была поблизости.
– Другими словами, ребёнок был отдан на милость каждого встречного.
– Говоришь, как настоящий homo sapiens!
– Это потому, что никто на Ка-Пэкс никогда не причинял друг другу вреда?
– Теперь ты понял правильно.
– Кто-нибудь из родных дядей ходил вокруг твоего дома слишком часто?
Прот снова ударил себя по лбу.
– У нас нет домов на КА-ПЭКС.
– Хорошо. Кто-нибудь из них попадался тебе на глаза слишком часто?
– Что за одержимость дядями? – выкрикнул он в ярости. – У нас нет дядей! Мы ничего о них не знаем! Понятно?!
– Вопрос тебя разозлил?
– Меня разозлила тупость!
– Ну хорошо. Думаю, на сегодня достаточно.
– Даже чересчур! – сказал прот, вскочив и направившись к двери. На его губах оставалось кольцо из апельсинового сока.
– Увидимся во вторник! – выкрикнул я вдогонку.
В ответ прозвучало лишь хлопанье дверью.
Выкинув грязную салфетку в мусорку, я включил запись нашего разговора. Слушая, как прот медленно выходит из себя при упоминании наготы, купания и предполагаемых дядей поблизости, я почувствовал странное удовлетворение. Обижал ли маленького Роберта кто-то, «кто случайно оказался поблизости»? Где-то здесь определённо была болевая точка, и я уверен, что мы на правильном пути. Вопрос только в том, не заведёт ли он в тупик?
А потом ещё отвращение прота к религиям и к концепции «веры» в целом. Был ли Роберт предан человеком, которому верил? Может, даже священником? Я сделал пометку спросить Жизель, что она знает о религиозном прошлом возлюбленного.
В офисе я прочёл сообщение от главы службы безопасности: у центральных ворот собрались люди и требуют встречи с протом. Я совсем про них забыл (возможно, подсознательно надеялся, что они не вернутся). Я поднял трубку и позвонил в охрану, попросил разыскать Жизель, и пусть она разберётся с посетителями у ворот.
Поздно вечером мне позвонил коллега из Германии, который раньше жил в США и учился со мной в Белвью[54]54
Бе́лвью или Бельвью – пятый по размеру город в штате Вашингтон. Расположен между озёрами Вашингтон и Саммамиш. Городской центр – второй по размеру после Сиэтла в штате.
[Закрыть]. Неисправимый шутник, он был блестящим психоаналитиком и очень дружелюбным человеком. После разговора о наших семьях он сообщил мне, что лечит пациента, который утверждает, что он с планеты Ка-Пэкс.
