Текст книги "Соленый клочок суши"

Автор книги: Джимми Баффетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

33. Пора палубных тапочек

Все вокруг разбежались. Но на мне-то были цепи, поэтому я остался на месте и постукивал ногой в пыли, тихонько напевая слова Фонтеллы Басс,[125]125
  Фонтелла Басс (р. 1940) – американская соул-певица.


[Закрыть] но с одним небольшим лирическим изменением:

 
Давай, Арчи, спаси меня
Давай, Арчи, спаси меня
Давай, Арчи, спаси меня
 

«Лендровер» приблизился к дереву, и я увидел, что Арчи не один. Из люка высунулась чья-то голова и направила на нас видеокамеру. Баки и капитан Кирк стояли в кузове, беспрерывно щелкая фотоаппаратами – настоящие папарацци. Оператором оказался не кто иной, как Икс-Ней, переодетый в англичанина. Они приехали меня спасать.

И вот тут я понял, что не возвращаюсь в Вайоминг. «Ровер» остановился прямо перед самолетом, и из окошка высунулась голова Арчи.

– Прошу прощения, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Но вы не видели тут оцелота с тремя лапами? Мы снимаем его для «Би-би-си», но маленький негодник, кажется, сумел от нас удрать.

Появление этой компании привело Даун, Стилтонов и команду в явное замешательство. Я прикусил язык и просто ждал, чем все закончится. Арчи встал поперек взлетной полосы и преградил самолету путь.

– Послушайте, ваш-высочество, уберите свой тарантас. Мы взлетаем, – приказал Уолдо.

– Меня зовут Арчи. Арчи Мерсер. – И отставной сержант широко ухмыльнулся.

– Да мне посрать. А ты, – огрызнулся Уолдо, указывая пальцем на Икс-Нея, – опусти эту чертову камеру.

– Ну, не стоит так грубить, мистер Обезьян.

– Меня зовут Уолдо. Уолдо Стилтон.

– Ну, здравствуй, говно-вместо-мозгов, – прошипела Даун, направляясь к «роверу».

– Так, Уолдо, что же привело вас в нашу маленькую страну? – спросил Арчи уже более суровым тоном.

– У нас пикник, – огрызнулся Уолдо.

– И, полагаю, вон тот закованный в цепи малый наказан за то, что не захватил картофельный салат?

– Угадал, но это не твое дело. Последний раз вежливо прошу убрать машину.

Неожиданно из-за кустарника вышла Тренога и встала между Стилтонами и самолетом.

– А вот и она! – услышал я крик Икс-Нея.

– Мы должны сделать этот снимок, если вы не против, – объяснил Арчи.

– А ну бросьте сраные камеры! – заорал Уолдо.

Даун, почувствовав, что Уолдо выходит из-под контроля, вмешалась:

– Мистер Мерсер, пожалуйста, фотографируйте. Но вы нас очень обяжете, если уберете свою машину, поскольку нам нужно лететь.

– Он едет с вами? – спросил Арчи, показывая на меня. Он незаметно подмигнул мне.

– Не твое собачье дело, говноеб, – прорычал Уолдо.

– Мистер Стилтон, какой язык! – ахнула Даун.

Она пыталась казаться хладнокровной, но я-то видел, как она хотела выцарапать Уолдо глаза.

– Заткнись, сука! С меня довольно твоей испорченной богатой задницы! – рявкнул Уолдо, выхватил из-под рубашки пистолет и, подойдя к «роверу», направил дуло на Арчи. – Бросайте камеры и валите отсюда.

Арчи и компания убрали камеры.

– Так-то лучше, – сказал Уолдо с улыбкой. – Теперь убирай свой говновоз.

– Уолдо, возьми себя в руки, – шикнул Уилтон, подходя к брату.

– Стой где стоишь, гнида. Всю мою ебаную жизнь ты говорил мне, что делать. Довольно! Это мой ошейник. Я везу Марса в Вайоминг. Ты выбываешь из игры.

Даун бросилась к Уолдо. Он обернулся и направил пистолет на нее. Воспользовавшись ситуацией, мои спасители вдруг исчезли из поля зрения.

– Стой на месте! – орал Уолдо Даун. – Ты здесь больше не главная!

– В этом ты абсолютно прав, – объявил Арчи. Уолдо обернулся и только собрался опять взять на мушку «ровер», как задняя дверь распахнулась, заехала ему прямо по лицу и сбила с ног.

Пистолет отлетел в сторону. Арчи, Икс-Ней, Баки и капитан Кирк больше не держали камеры. Вместо этого они навели на Даун, Уолдо и экипаж тюремного самолета целый арсенал винтовок.

Через несколько секунд все было кончено. Уилтон и тюремные надзиратели сдались без единого звука, а Даун бросилась на землю и заревела. Ее великолепные груди вздымались и опускались в такт визгу:

– Вот где, блядь, мои денежки! Мне придется найти работу – обслуживать столики!

Икс-Ней и Кирк занялись ошейником и цепями.

– Как вы нашли меня? – спросил я.

– Твой крик о помощи услышали боги майя, – сказал Икс-Ней, освобождая мои руки и ноги.

– Может, и боги, конечно, но немалую роль в спасении твоей задницы сыграло твое сообщение на автоответчике. Это ты здорово придумал, – вставил Арчи.

– Я не оставлял никакого сообщения.

– Знаю. Но дебилу Уолдо не пришло в голову выдернуть телефонный провод из розетки. После того как он оглушил тебя электрошоком, его дружки в точности описали место, куда вы направлялись. И все это записалось на мой автоответчик. Я позвонил Сандре, и она разыскала Икс-Нея. Как только он нашел Баки, Кирка и меня, все, что нам оставалось – это придумать план. Здорово выгорела эта штука с фото-сафари – не думаешь?

– Где мы?

– Ну, уж не в Марваре, братишка. Мы в округе Коросаль. И лучше бы нам побыстрее сбагрить эту компашку хищников и побеспокоиться о том, куда едешь ты.

Баки и Кирк отвели Уилтона, тюремных надзирателей и пилота в самолет, а Арчи помог подняться на борт ослабевшему Уолдо. Его нос стал похож на кусок пластилина. Из ноздрей струилась кровь.

Я проводил Даун к вертолету, помог ей пристегнуть ремень и, поскольку она ничего не сказала, вернулся к самолету. Арчи привязал Уолдо к сиденью и спустился на землю.

Я пребывал в полном смятении и решил, что должен спросить совета.

– Я подумываю сдаться – не Тельме, а полиции Вайоминга. Когда-то же надо перестать бегать. Я не хрчу, чтобы вам, ребята, вечно приходилось спасать мою шкуру.

– Талли, тюрьма – не самое подходящее место, чтобы думать о будущем, – сказал Арчи. – Окна очень маленькие.

– Но что мне остается?

– Последуй нашему маленькому плану. Ты благополучно выберешься из страны и осядешь в каком-нибудь тихом местечке. Поживешь там, пока не истечет срок давности, а потом снова станешь свободным человеком, – сказал Арчи. – Но сперва мы должны избавиться от этих тухлых яиц.

Пассажиры были связаны и примотаны скотчем к своим креслам. Уолдо пытался говорить, но так как из носа у него капала кровь, а внезапный удар дверью «ровера» здорово взболтал мозги, выходило нечто неразборчивое. Как будто он бормотал в мегафон.

Арчи подошел к кабине пилота.

– Капитан, мне все равно, куда вы летите, лишь бы на север. Главное, не развязывайте этих подонков, пока не окажетесь в пятистах милях от границы Белиза. Но знайте: если вы попытаетесь сюда вернуться, я сообщу местным властям ваше точное местонахождение и скажу, что вы везете на борту три фунта кокаина.

Темно-синяя рубашка пилота стала под мышками почти черной.

– Что вы будете с ним делать, когда доберетесь до Штатов, – дело ваше. Если вы, конечно, сумеете его найти.

– Вы, должно быть, шутите! – обалдел пилот.

– Боюсь, что нет. Либо летите, либо готовьтесь умереть, – отрезал Арчи. – Все решат, что это просто очередные разборки наркомафии.

Двигатели взревели. Даун сидела на переднем сиденье вертолета и дулась.

– Полагаю, теперь ты счастлив, – проворчала она, когда я подошел к ней вместе с Арчи.

– Я бы назвал это скорее облегчением, чем счастьем.

– Талли, я бы позаботилась о тебе. Даже сейчас. Мы все еще могли бы это сделать. Ты мог бы поехать со мной. В конце концов…

Арчи начал копаться в карманах ее джинсов.

– Отпусти меня, английская свинья! – завизжала она.

В носке Даун Арчи нашел сотовый телефон. Он вытащил его, бросил на землю и растоптал.

– Так, с этим покончено… А вот что нам делать с тобой?

– Я лечу на пляж, – заявила Даун, устраиваясь в кресле.

– Но только не в этой машине и не сегодня, – сказал Арчи. Он рывком вытащил ее из вертолета и громко свистнул. Из-за кустарника выскочил второй «лендровер». В нем сидели рабочие с «Сафари», тоже вооруженные до зубов. Они заткнули Даун рот кляпом, и последнее, что я увидел – это ее прекрасные золотистые волосы, развевающиеся на ветру, когда ее грузили в кузов. «Ровер» исчез за кустами, и Арчи вернулся к вертолету.

– Уинстон, – обратился он к пилоту. – Чем меньше об этом будут знать, тем лучше. Ты ведь понимаешь, о чем я? Как только мы выберемся из округа, ее отпустят. Целой и невредимой.

– Понял, – ответил пилот, заводя двигатель.

– Я так и не попрощался, – сказал я Арчи.

– Я попрощался за тебя, – ответил он.

Вертолет оторвался от земли и направился на юг. Через несколько минут шум двигателя стих, и воцарилась тишина, которую нарушали только ветер, да пение птиц. С ревом подкатил «рыбомобиль». За рулем сидел Икс-Ней.

– Отличная тачка.

– Тачка просто супер, – прибавил Баки.

– Ну ты, я думаю, понял, что мы его берем.

– Да, – сказал Баки.

– Но я сомневаюсь, что еду к «Потерянным мальчишкам» вместе с вами, ребята, – сказал я.

– Талли, – вмешался капитан Кирк. – На твоем месте, думаю, я бы уже надевал свои палубные тапочки.

34. В деле

Прежде чем Икс-Ней нажал на газ, Баки вручил мне конверт.

– Это пришло, пока тебя не было. Умеешь же ты выбирать приятелей по переписке, Талли, – сказал он.

Судя по почерку, это было очередное письмо от Вилли Сингера. Я собирался ответить ему еще в прошлый раз, но как-то, мягко говоря, времени не было. Я пообещал себе написать ему сразу, как только представится возможность.

Я сидел в машине, подпрыгивающей на кочках, и держал в руках толстый конверт. Мои спасители не только выхватили меня из лап Злой Ведьмы и ее летучих обезьян, но и задумали спрятать в безопасной гавани где-нибудь посреди океана.

Что-то мне подсказывает, эта поездка в «рыбомобиле» будет долгой. Ну и хорошо, потому что это было весьма длинное письмо. Я начал читать.

Кому: Талли Марсу

От: Вилли Сингера

Нумеа, Новая Каледония

Французская Полинезия

Дорогой Талли,

пожалуйста, сообщи капитану Хайборн, что как ее южно-тихоокеанский агент по розыску души для маяка Кайо-Локо, я добился определенного успеха. Скоро ты поймешь, о чем я. Но начнем с того, на чем я остановился в прошлый раз.

После того как мы стартовали с Минолы, я начал собирать все материалы по маякам, какие только мог достать, и неплохо продвинулся. Во всяком случае, мне так кажется. Наш путь в Новую Каледонию – это целое приключение. Пару раз я даже возносил молитвы твоей святой покровительнице молний.

Перелет на Таити начался без сучка без задоринки, и «Жемчужина» шла, как швейцарские часы. Но когда мы пересекали экватор, погода скорчила нам страшную рожу. Мы летели зигзагами и подобрались почти к островам Кука, чтобы обойти шторм. Хочу сказать тебе одну вещь о шквалах на экваторе: они переводят дождь на новый уровень. Временами мы летели через такой плотный ливень, что казалось, я веду подводную лодку, а не самолет. Временами – проносились лишь в нескольких футах над огромными волнами, иначе было просто не разглядеть горизонт. Ни разу в жизни я не радовался солнцу больше, чем когда оно наконец прорезалось сквозь облака к северу от Бора-Бора. Ну а до Папеэте мы добрались без происшествий. Ни одно средство передвижения не вызывает столько интереса, как старая летающая лодка. Начальник порта, вышедший нам навстречу на лоцманском судне, сказал мне по рации, что мы были первой летающей лодкой, севшей в бухте Папеэте за последние тридцать лет. Французам только дай закатить пирушку – а тут такой здоровый двухмоторный предлог! Я взлетал и садился в десятках тропических портов, но так меня еще никогда не встречали. Представь себе: флаги, ленты, парад кораблей, сотни танцовщиц хула-хула шлют нам воздушные поцелуи с берега, дети бросают гирлянды цветов в воду с маленькой баржи… Кстати, эти цветы указывали нам путь по каналу к месту стоянки.

Том Профит, мой старый друг и импресарио (именно он устроил мой первый концерт на этом острове), плыл в головной лодке в компании танцовщиц и какого-то незнакомца. Как только мы пришвартовались и сошли на берег, началась вечеринка – тут Том и представил меня своему партнеру Филиппу Парфе – культурному атташе Французской Полинезии.

Любая страна, любой островок чуть больше почтовой марки имеет собственного министра культуры или культурного атташе. Вся их работа, похоже, – выпивать с гостями и светиться в местных газетах и на телевидение с заезжими знаменитостями.

Филипп Парфе, скажу тебе, просто создан для этой роли. Шесть футов ростом, седые кудри, на вид он типичный француз, но в то же время в его лице есть что-то полинезийское. Он был одет в синие брюки (явно от солидного портного) и белую шелковую рубашку, на шее висела гирлянда свежих цветков жасмина. Когда я собрался пожать ему руку, прекрасная девушка в традиционном наряде выступила вперед и, надев на меня такую же гирлянду, расцеловала в обе щеки.

Парфе говорил на безупречном английском. Он ласково взял меня под руку и отвел на сцену. Там я выслушал приветствия от майора, дал интервью местной газете, выслушал с десяток тостов под шампанское и отведал свежих устриц из Новой Зеландии. Прибавь к этому десять часов полета в ужасных погодных условиях, и поймешь, что к тому времени, как моя голова коснулась подушки, я был уже до смерти уставшим парнем. Я проспал весь день, что для меня просто неслыханно.

Рано утром зазвонил телефон. Это был Филипп.

– Я приглашаю вас на завтрак. Там будут журналисты. Они хотят расспросить вас о вашем фильме.

– Каком фильме? – не понял я.

– Том, о котором вы мне рассказывали.

– А, вы имеете в виду любительскую съемку нашего путешествия?

– Нет же, документальное кино, которое вы продюсируете и режиссируете. О вашем легендарном перелете через Тихий океан. Этот фильм обеспечит вам свободный транзит через острова.

– Я не вполне вас понимаю.

– Поймете, как только проснетесь. Я буду ждать в вестибюле с крепким кофе.

Филипп приветствовал меня огромной кружкой и утренней газетой. На первой странице «Ле Пеш» красовалась гигантская фотография заходящей на посадку «Летающей жемчужины».

– Вы сегодня очень популярный человек на этом острове, Вилли, – сказал он с самодовольным видом.

За завтраком Филипп объяснил причину такой шумихи вокруг нашего визита. Из-за недавних мятежей в Новой Каледонии и ядерных испытаний во Французской Полинезии военные с подозрением относились к любым заезжим эксцентрикам и могли доставить нам кучу проблем. А мы были совсем не похожи на обычных туристов.

– Я придумал для вас легенду. Надеюсь, она поможет избежать неприятных столкновений с этими параноидными десантниками. Ближайшие несколько дней вам лучшее прикидываться кинозвездой.

– Зачем? – не понял я.

– Видите ли, мы, французы, изобрели не только дипломатию, но и бюрократию. Для каждого правительственного чиновника проще и безопаснее сказать «нет». Но если дело касается кинобизнеса – все меняется. Голливуд – это объезд любого бюрократического тупика. Кинозвезды получают больше внимания, чем дипломаты или президенты. Ничто не смазывает шестеренки этой системы лучше, чем мысль о звезде, приезжающей в город, а вы, мой друг, теперь кинозвезда. Конечно, в том случае, если вы хотите попасть в Новую Каледонию.

– Хочу.

– Тогда заканчивайте завтрак. Мы опаздываем.

– Куда? – спросил я.

Вскоре я получил ответ. Мы вышли из ресторана, и нас мгновенно окружила толпа репортеров. Думаю, Филипп решил, что я могу сбежать. Одной рукой он махал журналистам, а другой крепко держал меня, словно ястреб добычу. Я тоже покорно махал и улыбался.

– Как долго вы будете снимать на Таити? – закричал репортер из толпы.

– Пока не надоест.

Толпа слегка смутилась, но записала мой ответ, а Филипп срочно потащил меня в поджидающую машину.

Несколько дней мы наслаждались статусом знаменитостей. Статья в газете представила все так, будто мы собирались снимать полинезийский римейк «Унесенных ветром».[126]126
  Фильм американского режиссера Виктора Флеминга (1939) по одноименному роману Маргарет Митчелл.


[Закрыть] И это сработало. Незнакомые люди махали мне на улице и предлагали угостить рюмочкой-другой. Проходившие мимо женщины улыбались. Жандармы обращались ко мне по имени. Но пришло время уезжать. Мы попрощались с нашими друзьями на Таити и отправились в Новую Каледонию, полагая, что нас ждет не менее теплый прием. Как же, теплый. Теплее некуда.

Не хотелось бы говорить, что полет над Тихим океаном – штука рутинная, но все шло своим чередом, и нам только и оставалось, что наслаждаться видом. Паго-Паго встретил нас типичным примером разгильдяйства, которым славятся жители стран третьего мира. В бензовозе, припаркованном перед нашим самолетом, кончилось горючее. Здоровенные самоанцы уже готовы были устроить перестрелку, но мы взяли на себя роль миротворцев ООН, умудрились заправиться и продолжили путь в Новую Каледонию. Восемь с половиной часов прошло без происшествий. Я сидел в кабине, перечитывая заголовки таитянской газеты, когда Холлис, мой второй пилот, заорал:

– Боже, ты только взгляни на это! – Я отшвырнул газету. Прямо по курсу стоял маяк. Казалось, он доходил до самого неба.

А теперь несколько фактов. Маяк Амеди составляет примерно 185 футов в высоту и расположен на берегу канала Пасс-де-Булари, идущего через самую большую лагуну в мире – примерно в десяти милях от Нумеа, столицы Новой Каледонии. Он был построен в 1862 году при Наполеоне III и никогда не простаивал без дела.

Я оставил Холлиса за штурвалом, а сам пошел в хвостовую часть, высунул камеру из люка и заснял наши круги вокруг башни. В конце концов, мы же снимаем фильм! Под нами у причала стояли экскурсионные лодки и пара шлюпок. Люди неистово махали нам руками. Мы снизились до двухсот футов и сделали виток вокруг самой вышки. Уверен, они не рассчитывали увидеть такое шоу!

Мы направились в аэропорт и приготовились к очередному торжественному приземлению, но на земле нас встречали вовсе не толпы усыпанных цветами танцовщиц хула-хула. Нас приняли, обыскали и допросили не слишком дружелюбные французы. Они оказались представителями Главного управления внешней безопасности – французского эквивалента ЦРУ. Это они подорвали гринписовский корабль «Воин радуги» в Окленде еще в 85-м. Он направлялся к атоллу Моруроа архипелага Туамоту, где французы проводили испытания ядерного оружия. С такими парнями не шутят.

И вот мы стоим, как идиоты, в своих шортах и футболках и из кожи вон лезем, изображая из себя кинозвезд, как наказывал Парфе. Сначала я подумал, что все это розыгрыш – особенно после всей той шумихи в прессе и уверений Парфе, что на французской земле мы могли ехать куда угодно и делать что угодно. Но увидев, что члены встречающей делегации одеты в камуфляж, а на плечах у них автоматические винтовки, я понял, что местные газеты они читают не часто. Полагаю, мы подходили под описание смутьянов – и именно так с нами и обошлись. Примерно четыре часа нас продержали в крошечной комнатушке. Наконец к нам вошел очень низенький офицер, дымя сигаретой. Он заявил, что мы не можем въехать в его страну – отмахнулся от нас, как от тухлого сыра.

Я попытался ему объяснить, что, должно быть, вышла ошибка, что Филипп Парфе…

При упоминании о Парфе мышцы на шее человечка нервно задергались.

– А, эта устрица, – раздраженно бросил он.

И тут дверь отворилась, и я услышал чей-то голос:

– Belons, Capitaine. Je prefer les belons. Et vous?[127]127
  Плоские устрицы, капитан. Я предпочитаю плоские устрицы, а вы?


[Закрыть]

Лицо заядлого курильщика побагровело.

В последний раз, когда я видел Филиппа Парфе, он распевал песни Фрэнка Синатры в караоке на банкете в честь нашего отлета. Сегодня он был воплощением деловитости, и я с превеликим удовольствием наблюдал, как культурный атташе затыкает этого барана за пояс. Он показал офицеру какие-то бумаги и устроил ему разнос. Потом Парфе указал на дверь, и военные мигом освободили помещение. Таможенники заулыбались, проштамповали наши паспорта и пожелали приятно провести время в Нумеа. Филипп разместил нас в отеле и в качестве извинения пригласил на ужин. За едой он сказал мне, что договорился насчет маяка.

– Неплохо было бы начать фильм с кадров Амеди, вам не кажется? – сказал он и подмигнул мне.

На следующее утро у причала ждало правительственное судно, чтобы отвезти нас на остров. Но когда мы вышли из такси на пристани «Клаб-Мед», нам сообщили, что Филипп занят и не сможет сопровождать нас к маяку.

На судне нас любезно приветствовал капитан. Он раздал спасательные жилеты, и как только мы отплыли от пристани, взял на себя обязанности экскурсовода. Я спросил, не установлена ли на маяке линза Френеля.

– Ну да, установлена, – ответил он. Мне показалось, вопрос ему не понравился.

На причале нас встретил смотритель маяка и его подчиненные в безупречно накрахмаленных униформах. Я хотел расспросить их про «бычий глаз», но всю дорогу до башни они молчали. Талли, эта линза похожа на маленький стеклянный собор, вот и все, что я могу тебе сказать о ней. Но там, на маяке, я вдруг понял: скоро произойдет что-то очень хорошее. Экскурсия завершилась, и нас отвели вниз. Перед отъездом мы несколько раз щелкнулись со смотрителем маяка. Я пытался узнать у него про линзу, но он проигнорировал мои вопросы и просто сказал:

– Мсье Парфе.

Филипп встретил нас на причале.

– Ну, теперь вы настоящие знаменитости в Новой Каледонии, – сказал он, вручая мне газету, пестревшую фотографиями с той вечеринки на Таити. Журналисты раздули сенсацию из нашего скромного визита и предполагали, что мы вернемся на остров снимать кино. Вот тут Филипп упомянул о том, что местная телекомпания хотела бы заснять наше отправление и демонстрационный полет вокруг маяка.

Я знал, что вопрос – просто формальность, ведь ответ Филипп знал заранее. Но это было частью его игры.

– Идите за мной, – сказал он и повел нас к причалу.

Мы ехали в микроавтобусе за полицейской машины, в которой сидел Филипп. Я все думал, как мне разузнать про «бычий глаз», но тут мы свернули в аэропорт. Я понятия не имел зачем. Внезапно мне пришло в голову, что скорее всего мы окажемся в воздухе на пути в Вануату уже через несколько минут, а я так ничего и не выяснил про линзу. Мои опасения подтвердились: мы проехали в ворота аэропорта.

Вокруг «Жемчужины» столпились представители прессы, а рядом стоял вертолет с работающим двигателем. На этот раз мы прошли таможню довольно быстро. Филипп отдал мне наши документы и паспорта. Я хотел задать ему вопрос о маяке, но тут он обнял меня и расцеловал в обе щеки. Зажужжали видеокамеры, защелкали вспышки.

– Кстати, – сказал он тихо, когда мы шли к самолету. – Если произведешь своим самолетом такой же фурор в Люганвиле, разыщи в аэропорту кого-нибудь, кто сможет отвести тебя к моему другу Уолтэму. Думаю, он поможет тебе с твоим «бычьим глазом». Улыбайся в камеры и не задавай вопросов.

По его тону я понял, что это не очередная рекламная уловка. Он говорил серьезно.

Итак, ребята готовят самолет к полету, и я спешу закончить письмо. Я выброшу его в окно Парфе перед самым взлетом. Он уже пообещал мне, что отправит. Я улетаю искать этого Уолтэма. У меня странное чувство, что я напал на след.

Вилли

P.S. У тебя на твоей базе есть такие? Фотография, которую я прикладываю к письму, – это три четверти самой большой альбулы, которая когда-либо попадалась мне на удочку. Я поймал ее в Миноле. Сначала подумал, это чертова барракуда! Правда, акулы добрались до нее раньше, чем я ее вытащил из воды. Если бы они не откусили от рыбины треть, она бы потянула фунтов на двадцать, не меньше. Не забудь показать Икс-Нею!