Текст книги "Джеймс Хэрриот. Биография"

Автор книги: Джим Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3

В то время, когда Альфа Уайта приняли в Хиллхедскую школу, Британия находилась во власти жесточайшей Депрессии. Сильно пострадал Глазго. Верфи на реке Клайд постоянно увольняли людей, рядовой рабочий зарабатывал чуть больше фунта в неделю. Ситуация в ветеринарной области – в которой, безусловно, было не место желающим быстро разбогатеть, – была ничуть не лучше, так как очень немногие могли позволить себе услуги ветеринара. Однако Альф еще в самом начале учебы в Хиллхеде твердо решил стать ветеринаром.

Ничто в детстве Альфреда Уайта не указывало на будущее, связанное с животными. Помимо того, что родители ему не разрешали, в его йокерском доме, где и так все пространство занимали материнское ателье и отцовский рояль, не было места для животных. Трудно представить образ жизни, более далекий от профессии сельского ветеринара, чем собственная жизнь Альфа в городе. Копоть и шум Глазго отличаются, как небо и земля, от йоркширских холмов и долин, которые он столь красочно описывал многие годы спустя.

Тем не менее, в 1928 году в его жизнь вошел персонаж, который оказал огромное влияние на выбор будущей профессии. Тогда, отчасти в награду за хорошие отметки, позволившие Альфу поступить в Хиллхедскую школу, родители купили щенка ирландского сеттера. В доме были кошки, но он мечтал о собаке. Теперь он ее получил. Этот щенок по кличке Дон стал первым из множества собачьих друзей Альфа, и он его обожал. Пока Альф учился в школе, а потом и в колледже Глазго, большую часть времени он посвящал Дону, часами гуляя с большим рыжим псом. Днем и ночью он бродил с ним по улицам и паркам около дома, а в выходные ему ничего не стоило отправиться с Доном на прогулку за тридцать с лишним километров на холмы Килпатрик, к реке Алландер, в долину Пил-Глен и в другие красивые места по соседству.

Дон постоянно фигурирует в дневниках Альфа, который называет его «старый прохвост», и, похоже, куда бы ни пошел Альф, «прохвост» шагал рядом. Один из его близких друзей детства, паренек по прозвищу «Кудряшка» Марон, жил в том же доме в Йокере, и прогулки с Кудряшкой и «прохвостом», судя по всему, были обязательным пунктом в распорядке дня. Альф сохранил любовь к прогулкам на всю жизнь, и этот симпатичный ирландский сеттер с блестящей шерстью был первым среди многих собак, разделявших эту любовь.

У Дона был непростой характер. Он имел дурацкую привычку срываться с места и исчезать за горизонтом, и часто проделывал этот трюк на прогулке. В те дни никто особо не обращал внимания на бродячих собак, и через несколько часов пес обычно являлся домой. Поджав хвост, он полз по полу в смиренной мольбе о прощении. Никому не хватало духа отругать это съежившееся создание, и каждый раз все ему прощали. Дон умел пресмыкаться, но и рычать тоже умел. Стоило кому-то приблизиться к нему, когда он грыз кость, – грозный рык и оскаленные зубы служили четким предупреждением, что Дону помощь не нужна. Этот пес требовал к себе уважения. Несмотря на это, он был отличным товарищем и верным другом, который не только стал подтверждением врожденной любви Альфа Уайта к животным, но и помог ему осознать, что между человеком и его собакой существует особая связь.

Однако не только появление домашнего питомца повлияло на решение Альфа стать звериным доктором. В тринадцать лет он прочитал статью в «Мекано мэгэзин». Она была из серии «Кем быть?» и рассказывала о профессии ветеринара. Альф получал журнал по подписке и прочитал несколько статей из этой серии, но эта показалась ему особенно интересной. Мысль о том, что можно зарабатывать на жизнь, заботясь о животных, привела его в восторг, – ведь он сам был любящим хозяином собаки.

С фотографии в центре страницы смотрел президент Королевского ветеринарного общества мистер Г. П. Мейл – мужчина с импозантной внешностью и аккуратно уложенными волосами, на шее которого поблескивала цепочка с эмблемой общества. Он произвел большое впечатление на Альфа.

Первый абзац оказался интересным: «Ветеринария – одна из нескольких профессий, которые в последние годы переживают спад». Насколько изменилась ситуация сегодня: тысячи будущих студентов отчаянно сражаются за те немногие места, что выделяет университет. Однако далее в статье говорилось: «Причиной спада часто называют развитие уличного движения, в результате чего профессия стала менее востребованной. Это ошибочное мнение, так как уменьшение значения лошади частично компенсируется за счет растущего спроса на услуги ветеринара в других направлениях». Это предложение (и ведь оно оказалось верным) вселило надежду в школьника. Первые крупицы мечты о профессии ветеринара пустили корни в его мозгу.

Статья в «Мекано мэгэзин» подстегнула интерес, но по-настоящему Альф уцепился за эту идею в Хиллхеде несколько недель спустя. В школу пригласили директора Ветеринарного колледжа Глазго доктора А. У. Уайтхауса, чтобы он рассказал ученикам о профессии ветеринара. Оглядываясь назад, понимаешь, что в дело явно вмешалась судьба, если эти два никак не связанных события произошли в такой короткий промежуток времени; они оказали огромное влияние на будущее Альфа Уайта.

Доктор Уайтхаус оказался милым, дружелюбным человеком, заражавшим любовью к своему предмету. В конце беседы он предложил всем заинтересовавшимся мальчикам посетить колледж и лично посмотреть, как живут студенты-ветеринары.

Воодушевленный статьей и беседой, Альф принял предложение и отправился в колледж. Его встретил сам доктор Уайтхаус и подробно рассказал о работе ветеринара. Он объяснил Альфу, что, избрав эту профессию, богатым он не станет, зато его жизнь будет разнообразной, деятельной и полезной.

Одно только беспокоило Альфа – математика.

– Я обязательно должен сдать математику, чтобы поступить в колледж? – спросил он.

– О, математика очень нужна ветеринару, – с серьезным видом ответил директор. Наступила пауза. Альф напряженно ждал. Наконец доктор широко улыбнулся. – Но только для того, чтобы подсчитывать дневную выручку!

Этих ободряющих слов было достаточно. У Альфреда Уайта, школьника, теперь появилась цель. Он знал, как распорядится своей жизнью, и с еще большим рвением взялся за учебу. Впоследствии годы работы ветеринаром доказали правоту доктора Уайтхауса: жизнь Альфреда Уайта действительно была разнообразной, активной и полезной. Но в одном старый директор ошибся: сидевший перед ним мальчик с широко открытыми глазами все-таки стал богатым.

Оставшиеся годы в школе Альф был усердным и прилежным учеником, и отличные отметки по его любимым предметам служили тому подтверждением. Несмотря на напряженную учебу и занятия любимыми видами спорта, у Альфа было много интересов за стенами Хиллхедской школы, и некоторые из них он взял с собой во взрослую жизнь.

Среди множества друзей самым близким оставался Алекс Тейлор. Хотя после окончания Йокерской школы ребята учились в разных местах, они много времени проводили вместе. По субботам друзья шумно болели за футбольные команды – либо на больших стадионах в городе, либо на площадке местной команды юниоров «Йокер Атлетик». Если футбола не было, их манило кино, которое они по-прежнему любили.

В Йокере было много кинотеатров, так что Альф не пропускал почти ни одного фильма. «Тиволи», «Коммодор», «Роузвейл», «Империя», «Королевский», «Банк» и многие другие находились в пределах досягаемости. Даже после появления звуковых фильмов отцу Альфа удавалось найти работу в кинотеатрах, – многие устраивали музыкальные вечера и эстрадные концерты. В таких случаях нанимали маленький оркестр, в котором Папаша играл на фортепьяно. Он регулярно выступал в «Коммодоре» и получал контрамарки, которые отдавал Альфу. Бесплатные билеты только добавляли привлекательности фильму. Альф часто записывал в дневнике впечатление от фильма. Одна такая запись датирована 11 марта 1933 года: «Вечером посмотрел нашумевший фильм „Гранд-отель“. Ужасно. Я чуть со скуки не умер. Эту женщину, Грету Гарбо, следует поместить в психиатрическую клинику и держать под постоянным наблюдением!» К комедиям у него претензий не было.

Фильмы с участием Лорела и Харди, которые на всю жизнь останутся его любимыми актерами, выходили регулярно, и он всегда с удовольствием смотрел их.

В детстве Альф много гулял по окрестным холмам. Он часто отправлялся в поход с Алексом Тейлором и другими друзьями – особенно с Джоком Дейви, Питом Шоу и Эдди Хатчинсоном, – и нередко пропадал целыми днями, иногда проходя больше тридцати километров. Еще одним большим любителем прогулок был Джимми Тернбулл, глухой мальчик, сын близкой подруги матери. Альф очень любил ходить в гости к миссис Тернбулл, потому что она была непревзойденной кулинаркой. Она могла превратить простую кашу в изысканное блюдо, а ее бифштексам с картошкой и сочным пирожкам не было равных. Да, беззаботные были времена – долгие прогулки на свежем воздухе, а в конце дня аппетитная стряпня миссис Тернбулл, при одной мысли о которой слюнки текли.

Несмотря на то, что Альф был городским мальчишкой, страницы его дневников дышат любовью к окружающей природе. «Целый день гулял по расщелине Уанги и лазал по „Старому Килпатрику“ с Джимми Т. и Джоком Дейви. Такая красота! У меня не хватает слов, чтобы описать ее». Эти походы наполнили Альфа любовью к живой природе, и этой любовью через много лет будут пронизаны книги Джеймса Хэрриота.

За исключением тенниса, Альф не занимался спортом серьезно, но, как многие мальчишки его возраста, играл в футбол на площадках и в парках, называя такое времяпрепровождение – «погонять маленький белый мячик». Он часто играл с «джентльменами с угла». «Джентльменами с угла», или «угловыми», называли безработных в Глазго. Во времена Депрессии группы мужчин от нечего делать околачивались на перекрестках. Плевались, ругались и, когда могли себе позволить, выпивали – это были их основные занятия. Получая меньше десяти шиллингов в качестве пособия по безработице, эти люди иногда решались на преступления, чтобы пополнить свой скудный заработок. Однако у них был некий кодекс чести: хотя грабежи с применением насилия случались сплошь и рядом, они никогда не нападали на женщин и детей. Во времена детства Альфа – в отличие от серьезных, часто связанных с наркотиками преступлений наших дней, – основным мотивом преступлений было – любыми путями добыть денег на нормальную еду или выпивку.

Многие «джентльмены с угла» находили другие способы заработать немного денег, и одним из них было пение. Пением это можно назвать только в самом общем смысле, потому что в их песнях едва различалась мелодия, да и слов почти не было, а сами певцы находились под алкогольными парами. Эти персонажи часто устраивали концерты на площадках перед многоквартирными домами. Их называли «певцами с заднего двора», и жители домов бросали им деньги – иногда в благодарность за музыку, но чаще всего – чтобы избавиться от кошмарных завываний, доносившихся снизу. Еще они «выступали» в городских пивнушках, тупо уставившись в стакан с виски, но никто не обращал на них никакого внимания, – типичная сцена в баре Глазго того времени.

У одного из «угловых» была уникальная побочная профессия: он купировал хвосты щенкам. Этот длинный худощавый тип с повязкой на глазу ошивался в йокерском баре «Элдерсли». Однажды Альф решил воспользоваться его услугами, так как слышал, что парень был мастером своего дела. Он брал шесть пенсов с щенка, но Альф думал, что это стоит полкроны – в пять раз больше установленной таксы. Заметив одноглазого в компании других мужчин на углу улицы, Альф подошел и робко сказал:

– Сэр, у моего друга есть щенок, которому нужно купировать хвост. Вы согласитесь это сделать за полкроны?

Мужчина удивленно уставился на мальчика единственным глазом. Потом весело взглянул на своих приятелей и объявил условия:

– Полкроны? Скажи своему другу, что за полкроны я ему голову отгрызу к чертовой матери!

Его слова сопровождались хохотом и плевками. Будущий ветеринар больше не обращался к одноглазому за помощью.

Став ветеринаром, Альф с теплотой и сочувствием относился к своим клиентам и пациентам, – этим качеством он вряд ли обязан жизненному опыту, приобретенному на перекрестках Глазго.

Альф хорошо проводил время не только в Глазго. Свои многочисленные каникулы он использовал на всю катушку. Судя по записям в дневнике, летом 1933 года он целых четыре раза уезжал из города: побывал в Уэст-Килбрайде на Айрширском побережье, жил в небольшой гостинице на острове Арран, потом в палаточном лагере у озера Лох-Фин и ездил в Сандерленд в гости к родственникам. Следующим летом он побывал в Лландудно в Северном Уэльсе, на юге Девоншира в гостях у дяди, в Уилтшире гостил у тети, целую неделю провел в Лондоне и, разумеется, навещал родных в Сандерленде.

При таком количестве дядюшек с тетушками и двоюродных братьев и сестер Альф едва успевал повидаться со всеми, но ему это было не в тягость. Если ему бывало грустно, дядя Мэтт неизменно поднимал ему настроение, как и кузина Нэн Уилкинс, дочь тети Джинни. Нэн была ему как старшая сестра, и с ней он общался больше всех на протяжении своей жизни.

Помимо Сандерленда, Альф проводил каникулы с семьей и друзьями в Пеннинских горах на севере Англии, их любимыми местами были Эпплби и Элстон. Они останавливались в пансионах или небольших гостиницах, и, судя по фотографиям того времени, компания собиралась внушительная. Им нравилась дикая, но прекрасная страна холмов и равнин; пейзажи радовали глаз, являя собой полную противоположность тому, что окружало их дома, в промышленном Сандерленде.

Родители Альфа по-разному относились к отдыху. За исключением поездок в Пеннинские горы, Папаша редко брал отпуск и с радостью оставался дома в компании со своим роялем. Но Ханна, энергичная женщина, любила путешествовать. В результате мать и сын многие отпуска проводили вдвоем.

Альф боготворил мать и прекрасно понимал, на какие жертвы она идет ради него. В те дни немногие женщины вносили вклад в семейный бюджет, но она была исключением. Мать Альфа была движущей силой семьи, и Альф испытывал к ней глубокое уважение. Однако отношения между ними были непростыми, им не хватало открытого проявления любви. Альф редко расслаблялся в присутствии матери, очевидно, из-за неспособности во всей полноте выразить свои чувства по отношению к ней, хотя с отцом его связывала явная и взаимная привязанность. Ханна Уайт, безусловно, была силой, с которой следовало считаться. Она главенствовала в семье, принимая большинство важных решений, а Папаша охотно делал, что ему говорили. Ханна обладала многими прекрасными качествами, но душевная теплота в их число не входила. Помню, мне самому было сложно обнять ее.

Однако она, бесспорно, души не чаяла в единственном сыне, как и он в ней. Преклонение Альфа перед матерью чувствуется в некоторых записях его дневника: «Мама сейчас смеется. Для меня лучшее тонизирующее средство в мире – знать, что она счастлива». Взрослый Альфред Уайт, безусловно, не был хладнокровным человеком. Он с искренней теплотой и заботой относился к людям, и я уверен, эти качества были присущи ему и в юности. Возможно, его благоговейное отношение к матери было продиктовано стремлением добиться ее любви, но она была неспособна на открытое проявление чувств.

Альф вел чрезвычайно насыщенную жизнь, но никогда не забывал о главной цели. Он твердо решил хорошо учиться и получить высокие оценки, необходимые для поступления в Ветеринарный колледж. И он этого добился. 29 июня 1933 года он окончил Хиллхедскую среднюю школу и получил аттестат об общем образовании, сдав три экзамена на повышенном уровне – английский (в том числе литература и история), латынь и французский. К его удивлению, он сдал математику, хоть и на пониженном уровне. Альф получил 67 процентов по английскому языку, 53 – по французскому и 48 – по латыни. Из-за болезни в начале выпускного года оценки Альфа на этих экзаменах были ниже тех, что он заслуживал, хотя он так много работал, – но все равно результаты были хорошие. Он достиг своей цели.

Альф написал в своем дневнике 30 июня: «Что за день! Что за день! Сегодня утром я проснулся нищим, а спать ложусь богатым человеком. Этим утром нам вручали призы, и я получил 4 шиллинга 6 пенсов за участие в соревнованиях по бегу. А потом я навсегда покинул Хиллхед. Мне немного грустно и жаль, – ведь столько хорошего было связано со школой. Но, с другой стороны, я рад, что сдал экзамены в 16 лет 8 месяцев и могу продолжать работу. Конечно, я вступлю в Клуб бывших учеников и буду поддерживать связь со школой… А потом мама подарила мне десять шиллингов за хорошие отметки на экзаменах!»

Его родители очень гордились, что их сына приняли в Ветеринарный колледж, и сообщили эту радостную весть всем родственникам в Сандерленде, а также всем друзьям и знакомым. Однажды вскоре после того, как были получены результаты, к ним в очередной раз пришел угольщик, и Ханна не могла удержаться, чтобы не похвастаться успехами своего сына.

– Мы недавно получили хорошее известие, – сообщила она.

Угольщик перестал насыпать уголь в бункер и посмотрел на нее и Папашу.

– Здорово, миссис Уайт! А чё за известие-то?

– Мой сын поступил в Ветеринарный колледж! – сияя от гордости, ответила Ханна. – Он будет ветеринаром!

На чумазом лице сверкнули глаза.

– Эх! – сказал угольщик. – Подцепит его какая-нибудь девчонка.

В один из последних дней в школе Альф написал в дневнике: «Чертовски неудобно, что приходится писать в этой благословенной тетради рано утром, но, может быть, когда я стану премьер-министром, я продам авторские права за 5000 фунтов!» Тогда, покидая Хиллхедскую среднюю школу и переходя на следующую ступень своего образования в Ветеринарном колледже Глазго, молодой человек еще не знал, что много лет спустя стоимость его авторских прав превзойдет все его ожидания.

Глава 4

Сегодня профессия ветеринара находится на волне небывалой популярности. Сейчас, когда я пишу эту биографию, по телевизору идут три разные передачи о работе ветеринаров, – и у всех высокий зрительский рейтинг. Многие считают, что именно благодаря Джеймсу Хэрриоту зрители проявляют неослабевающий интерес ко всему, что связано с ветеринарией. В этом нет ничего удивительного, ведь телесериал «О всех созданиях – больших и малых», впервые показанный двадцать лет назад, имел колоссальный успех у миллионов зрителей. Существует распространенное мнение, что книги Джеймса Хэрриота, по которым снят сериал, являются главной причиной растущей популярности профессии ветеринара.

Отец, однако, неоднократно повторял, что не только благодаря ему эта профессия стала престижной и молодые люди очертя голову бросились поступать в ветеринарные колледжи. Когда я подал заявление в 1960 году, за десять лет до выхода первой книги Хэрриота, даже тогда на сорок пять мест на курсе приходилось триста-четыреста желающих. Учитывая всеобщую любовь к животным, для все большего числа молодых людей карьера ветеринара становилась естественным выбором. Конечно, книги Джеймса Хэрриота повышали престиж профессии, но были и другие факторы, и я согласен с утверждением отца: Джеймс Хэрриот несет лишь частичную ответственность. Мне жаль сегодняшнюю молодежь, которая мечтает стать ветеринарами. В ветеринарных колледжах очень высокий конкурс, при этом для поступления нужно сдать три экзамена второго уровня сложности по естественным наукам, и как минимум два из них на «отлично». Многие слушают меня с завистью, когда я рассказываю, что тогда, в 1960-м, мне нужно было сдать только два экзамена второго уровня для поступления на ветеринарный факультет Университета Глазго.

Правда, сдавать пришлось естественные науки – химию, физику и биологию, зато оценка не имела значения. Это пустяк по сравнению с современным жестким конкурсом. Интересно, что бы они сказали о требованиях во времена моего отца!

В 1933 году Альфред Уайт поступил в Ветеринарный колледж Глазго, сдав английский, французский и латынь – не самые подходящие предметы для будущего ученого, однако ситуация в то время была совершенно иной. В годы Депрессии желающих посвятить себя ветеринарии было немного, и ветеринарные колледжи всеми силами старались привлечь студентов. Еще учась в школе, Альф позвонил в колледж и сказал, что, если наберет достаточное для поступления количество баллов, хотел бы получить профессию ветеринара.

Трубку взял сам директор, доктор Уайтхаус.

– Отлично! – ответил он. – Когда вы готовы начать?

В 1933 году Глазго занимал особое положение среди ветеринарных колледжей Британских островов. Он не получал финансовой помощи от государства и зависел исключительно от взносов студентов, а также от грантов местных властей и дотаций различных организаций. В своем докладе 1925 года правительство объявило, что Шотландии достаточно одного ветеринарного колледжа, и колледж Глазго безжалостно лишили государственных дотаций. Непокоренный Ветеринарный колледж Глазго продолжал работу исключительно благодаря решимости председателя совета попечителей, профессора Джона Глейстера, и директора, доктора А. У. Уайтхауса. В результате колледж чрезвычайно гордился самим фактом своего существования, и студенты после пяти лет обучения чувствовали себя так, будто совершили настоящий подвиг.

Альф получал стипендию Карнеги в размере 18 фунтов в год плюс грант от городского отдела народного образования Глазго в размере 10 фунтов, частично покрывавший плату за обучение, но реальная стоимость была гораздо выше. Книги, материалы и расходы на проживание истощали средства студентов. Как и в Хиллхеде, родители помогали Альфу все шесть лет, что он учился в колледже, – время незабываемых воспоминаний и дружбы на всю жизнь.

Занятия начались 26 сентября 1933 года, и Альф записал в дневнике: «Знаменательный день! Сегодня утром я начал учиться в Ветеринарном колледже. Новички толпятся на улице, – закаленные ветераны с важным видом проходят внутрь, – топот ног в аудиториях, – комната с мертвыми животными привела меня в дрожь. Здесь попадаются такие странные типы!»

Вскоре он обнаружил, что учеба в Ветеринарном колледже сильно отличается от учебы в Хиллхеде: здесь, казалось, никому не было дела до того, чем он занимается. Поддерживая жестко регламентированную дисциплину в Хиллхедской школе, учителя прилагали максимум усилий, чтобы он сдал экзамены, так как от этого зависела репутация школы. В Ветеринарном колледже, однако, преобладала атмосфера апатии. На первом курсе большую часть времени, особенно днем, Альф проводил за игрой в теннис, ходил в кино или просто сидел дома и занимался своими делами.

В этом, в общем-то, не было ничего удивительного. Колледж вполне устраивало, что у него есть студенты, которые вносят плату, а если они при этом ничего не делают и вместо пяти лет учатся пятнадцать, – так это их проблема. В сущности, стимула для получения диплома у студентов не было: после окончания колледжа мало кому удавалось найти работу по специальности. Для тех, у кого были состоятельные родители, готовые оплачивать расходы своих детей, жизнь в Ветеринарном колледже Глазго казалась настоящей синекурой. Для некоторых студентов деньги не представляли проблемы, и они проходили полный курс обучения за десять, двенадцать, а то и больше лет. Некоторые так и не заканчивали колледж и в итоге брались за любую работу. После получения диплома Альф встречал кое-кого из своих старых приятелей по колледжу во время визитов в Глазго. Один работал в магазине тканей, а другого он с удивлением увидел на Чаринг-Кросс, где тот регулировал дорожное движение. Эти студенты-ветераны стали неотъемлемой частью колледжа, и когда они в конце концов уходили, доктор Уайтхаус и остальные преподаватели прощались с ними со слезами на глазах. Во вступлении к книге «Истории о собаках», опубликованной много лет спустя, Альф описывал реакцию профессора на уход одного из таких «вечных студентов»:

Один парень, по фамилии Макалун, пробыл там четырнадцать лет, но добрался только до второго курса. Он тогда был рекордсменом, а еще несколько человек перевалили за десять лет… Но студент с четырнадцатилетним стажем пользовался особенно большим уважением, и когда он в конце концов ушел из колледжа и поступил на работу в полицию, все по нему очень скучали. Старый доктор Уайтхаус, читавший тогда анатомию, заметно расстроился.

– Мистер Макалун, – сказал он, положив на стол череп лошади и махнув указкой в сторону пустого стула, – одиннадцать лет сидел на этом месте. Без него нам будет очень непривычно.

Профессию ветеринара Альф получал в скучном, унылом здании, расположенном на крутом склоне на углу Баклех-стрит в районе Каукадденс. Это старое учреждение с тусклыми окнами – бывшая насосная станция «Глазго Корпорейшн», – было построено из невзрачного камня и больше напоминало тюрьму строго режима, чем известное учебное заведение. Со всех сторон на колледж смотрели мрачные многоквартирные дома, и вокруг, насколько хватало глаз, не было видно никакой зелени.

Несмотря на грозный вид, внутри этих угрюмых стен царила атмосфера доброты и дружбы. Альф сохранил очень теплые чувства к своему старому колледжу, но вот что интересно – в книгах Джеймса Хэрриота нет рассказов о его студенческой жизни. После выхода книги «Всех их создал Бог» в 1981 году он поклялся, что больше не напишет ни одной книги. Меня это огорчило, как, я уверен, огорчило бы и его поклонников, и я часто напоминал отцу, что у него еще осталось много материала, в том числе и о студенческих годах. За исключением горстки людей, все считали, что Джеймс Хэрриот ничего не писал о том времени, кроме нескольких абзацев во вступлении к «Историям о собаках». Это не так.

В начале 1960-х годов, когда отец впервые всерьез занялся литературой, он написал сборник рассказов, которые объединил в повесть. Часть рассказов была посвящена его учебе в Ветеринарном колледже Глазго. Заброшенная рукопись, о которой много лет никто не вспоминал, оживила в моей памяти истории о колледже, которые отец часто рассказывал нам. В этой повести, написанной от третьего лица, он называет себя «Джеймс Уолш».

Проведя всего три недели в Ветеринарном колледже, Уолш понял, что его жизнь изменилась. Он думал, что учеба на ветеринара станет своего рода продолжением учебы в школе – с теми же ценностями и той же научной атмосферой. Правда, продолжение оказалось довольно жалким: он испытал шок, увидев колледж в первый раз. Это было убогое приземистое здание, местами покрытое облупившейся желтоватой краской, смущенно ютившееся среди ветхих, потемневших от грязи домов. Во времена королевы Виктории здесь располагался жилой район процветающего торгового города, дома выделялись внушительными фасадами и украшенными колоннами подъездами, но теперь он превратился в болото, в прибежище несостоявшихся актеров, сомнительных личностей и бледных, сгорбленных женщин.

Говорили, что когда-то в колледже были конюшни.

В них содержали лошадей, запрягавшихся в конки, и внешний вид здания, бесспорно, поддерживал эту теорию. Во двор, где размещались аудитории и лаборатории, больше похожие на стойла, вела единственная арка, и именно в этой арке Уолш впервые встретился с другими студентами. На первый взгляд они совсем не были похожи на студентов, во всяком случае, он не заметил свежих первокурсников в блейзерах и с яркими шарфами на шее. Позже он узнал, что большинство были сыновьями фермеров, некоторые приехали из долин реки Форт и реки Клайд, довольно много было жителей Северного нагорья – по-видимому, этим объяснялась их склонность к мохнатому твиду серовато-коричневого цвета и добротным башмакам. Два сикха в тюрбанах являли собой резкий контраст, кроме того, на первом курсе оказалась единственная девушка с испуганным лицом.

Здесь не было никаких излишеств. Ни прохладных галерей для прогулок, ни гулких коридоров с картинами на стенах, ни просторной, обшитой панелями столовой. Одна только комната отдыха с расшатанными стульями и потрепанным роялем, на крышке которого обычно играли в карты, да еще буфет в углу, где подавали чай, пирожки с мясом и самый несъедобный яблочный пирог в Шотландии. Это был мозговой центр колледжа, вся социальная жизнь сосредоточилась здесь.

И тем не менее Уолш ощущал пульсацию жизни, теплую и яркую, непохожую на все, что он знал прежде. Полуразвалившийся колледж был не самой подходящей сценой для населявших его колоритных персонажей, и все же они были тут: сильные, жизнелюбивые, возмутительные и обаятельные.

В колледже действительно обитали удивительные и часто недисциплинированные личности. В 1949 году он стал факультетом университета Глазго, но во времена Альфа не отвечал столь высоким критериям, – что в достаточной мере демонстрировали его развеселые студенты. Сокурсники поразили Альфа. Через несколько дней после начала учебы он пошел на «мальчишник» – нечто вроде ознакомительной вечеринки для новичков, и написал о нем в дневнике: «Впервые смотрел бокс – очень интересно. Легковесы такие проворные. Меня немного удивил характер песен и анекдотов, которые пели и рассказывали со сцены. Отлично играл скрипач. Здесь вообще странный народ, но очень славный».

До сих пор Альф рос среди людей, которые не злоупотребляли спиртным и бранными словами, поэтому он, по всей видимости, испытал культурный шок, услышав исполнявшиеся на вечеринке песни. Более ярким примером необузданности студентов стала церемония вручения наград в ноябре того же года. Обычно эти мероприятия проходили организованно и благопристойно, но не в тот раз.

На следующий день «Глазго Ивнинг Таймс» опубликовала отчет об этой памятной церемонии:

Сегодня на долю председателя церемонии вручения наград в Ветеринарном колледже Глазго на Баклех-стрит выпало немало потрясений, и одним из них был человеческий череп, внезапно спустившийся с потолка на веревке и остановившийся в полуметре от его лица. Собравшиеся в зале студенты приветствовали появление попечительского совета бурными аплодисментами и душераздирающими воплями. Громкие выкрики постоянно прерывали вступительную речь председателя мистера Александра Мердока, и оратор едва не охрип. Однако он не рискнул выпить воды из графина, который был подозрительно похож на аквариум: «неизвестное лицо или лица» запустили туда золотую рыбку. Не успев произнести и десяти предложений, председатель поднял голову и оказался лицом к лицу с темно-коричневым черепом, который медленно вращался на веревке прямо перед его глазами. «Обведя взглядом» попечительский совет, череп неторопливо поднялся к потолку, откуда снова спустился – с остановками, как паук по паутине, – и наконец с громким стуком упал на стол, к ужасу председателя. Студенты были в восторге от представления.

Альфу мероприятие явно понравилось, и в его дневнике появилась такая запись: «Вручение наград. Вот это веселье! Они освистывали нелюбимых преподов, хлопали доктору, пели „Он славный парень“ и орали во всю глотку, когда вошли большие шишки. Просто здорово, скажу я вам!»