Текст книги "Джеймс Хэрриот. Биография"

Автор книги: Джим Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Прожорливость часто приводила его к нам на операционный стол, где мы удаляли лишние предметы из его желудка, и вскоре он стал самым ценным нашим пациентом. На этот раз он сжевал длинную полоску яркой материи. Мы вскрыли брюшину, сделали несколько разрезов в кишечнике, но не смогли достать материю одним куском – ее словно что-то удерживало. Операция принимала грандиозные масштабы, когда в кабинет вошел отец.

– Какие проблемы, ребята? – спросил он.

Я, сжав зубы, объяснил, что мы проделали несколько отверстий в пищеварительной системе пса, но не смогли вытащить тряпку.

Отец посмотрел на зияющую рану, на вспотевшие лица своих молодых помощников, потом открыл псу пасть.

– Интересно, – пробормотал он и начал очень осторожно вытягивать длинную полоску цветастой материи из пасти животного. Он тянул и тянул, и казалось, ей не будет конца. Наконец он достал всю тряпку целиком и невозмутимо бросил ее в мусорную корзину. – К ткани была привязана веревка, и она обмоталась вокруг языка. Думаю, дальше вы справитесь!

Отец вышел из комнаты под гробовое молчание. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы решить нашу проблему.

«Почему мы не догадались заглянуть ему в пасть?» – подумал я. Алекс несколько минут не произносил ни слова. Внезапно он грязно выругался – дважды – и стал накладывать швы.

В практике наступили хорошие времена. Дело шло хорошо, а вместе с ним увеличивалась прибыль. Все больше собак и кошек проходило через двери старого дома на Киркгейт, и работы на фермах тоже стало больше, – программа по искоренению бруцеллеза среди крупного рогатого скота Соединенного Королевства шла полным ходом. А значит, у нас было много работы.

Отец был свидетелем больших перемен в профессии, когда арсенал ветеринара пополнился современными препаратами и методами лечения. Однако его партнер Дональд Синклер мало изменился с течением времени. Как и в те далекие дни в 1940-х годах, изобретательный ум Дональда постоянно выдумывал новые способы получения дополнительного дохода. Однажды жарким летом 1975 года он поделился с отцом и мной своим последним замыслом. Фермерские стада мирно паслись на лугах, согреваемые теплыми лучами солнца, и у нас наступило затишье. Дональд не мог усидеть на месте.

– Альфред! Джим! – восклицал он. – Хватит болтаться, мы должны чем-то заняться! Мы платим жалованье, а помощники сидят без дела. Так не годится! У меня есть идея!

Отец прищурил глаза. Хорошо зная своего старого партнера, он с ужасом думал о том, какие безумные идеи бродят у того в голове.

Дональд же продолжал анализ финансового состояния практики.

– Альфред, я подсчитал: если мы не будем зарабатывать тридцать пенсов в минуту, мы пойдем ко дну. Мы обанкротимся, если не начнем заниматься делом!

Лицо Альфа свело судорогой. Он уже столько раз это слышал, но все равно почувствовал острый спазм в животе.

– Ладно, Дональд, – вздохнул он, – что ты предлагаешь?

– Мы откроем салон для стрижки собак! Подумай обо всех этих лохматых псах, которые задыхаются от жары. Они почувствуют новый вкус к жизни.

Отец некоторое время переваривал слова Дональда. Затем медленно выдохнул, бросив быстрый взгляд в мою сторону.

– Хорошо, Дональд, – ответил он.

Несмотря на явное отсутствие энтузиазма у отца, мы все через два дня оказались в кабинете. На столе стоял маленький пушистый пекинес миссис Уорхем, а рядом маячил Дональд, сжимая в руках огромную машинку для стрижки лошадей.

Стрижка началась неудачно – Дональд воткнул машинку в древнюю электрическую розетку в стене. Раздался громкий хлопок, и пришлось отложить процедуру, пока изумленный электрик устранял неисправность под нетерпеливым взглядом Дональда. Вскоре мы вновь приступили к делу.

Мы потрясенно смотрели, как Дональд яростно набросился на маленькое лохматое существо. Старая машинка издавала страшный шум, по комнате летали клочки шерсти. Время от времени отец пытался вставить какой-то совет, но его партнер был в ударе. В считаные минуты он обрил маленького очаровательного пса наголо, оставив шерсть только на голове и хвосте. Надо сказать, выглядел теперь пекинес весьма необычно. На его розовой кожице, точно кактусы в пустыне, торчали отдельные пучки шерсти, а сзади рельефно вырисовывались скрытые до этого шерстью яички.

Дональд отошел в сторону и полюбовался своей работой.

– Что скажешь, Альфред? – спросил он с оттенком сомнения в голосе.

Отец ответил не сразу. Пса, казалось, ничуть не волновал его новый облик, но я чувствовал, что отец относится к этому немного иначе. Он зачарованно взирал на стоявшее перед ним существо. Оно больше не имело ничего общего с родом собачьих.

– Прекрасно, Дональд, – медленно, четко проговаривая слова, произнес Альф. – Ты сам вернешь пса его хозяйке, договорились?

К несчастью, я был в кабинете, когда миссис Уорхем пришла за своим подстриженным любимцем. Раскрыв рот, она уставилась на маленькое лысое создание. На голом костлявом тельце нелепо смотрелся пушистый хвост, из-под которого выпирали ярко-красные яички. Миссис Уорхем разразилась рыданиями.

Парикмахерский салон Синклера и Уайта скоропостижно закрылся, но у этой истории был хороший конец. В тот год стояла страшная жара, и маленький пациент Дональда, избавившись от густой шерсти, провел лучшее лето в своей жизни, – потом у него снова выросла чудесная блестящая шубка. Дональд оказался прав: его первый и единственный клиент действительно почувствовал новый вкус к жизни.

Альф радовался, что некоторые вещи остаются прежними, так как ему приходилось приспосабливаться к постоянно меняющимся аспектам работы ветеринара. Понимая, что должен идти в ногу со временем, он старался быть в курсе всех новых разработок в области крупных животных, но более сложную ветеринарию мелких животных оставлял своим молодым коллегам. Однако, несмотря на его уверения, что он никогда не был «настоящим ветеринаром мелких животных», я всегда был рад, когда он ассистировал мне при операции. Его здравый смысл и забота о пациенте вместе с недоверием к общему наркозу служили верной гарантией того, что он будет внимательно следить за интенсивностью дыхания пациента. С какими бы животными мы ни работали, крупными или мелкими, я всегда чувствовал себя уверенно и спокойно в присутствии отца.

Хотя ему приходилось многому учиться у своих младших коллег, мы, в свою очередь, тоже многому у него научились. Мы быстро поняли, что клиенты гораздо больше доверяют человеку с опытом, чем человеку, напичканному «книжными знаниями».

Альф никогда не забывал, что большую часть материала для своих книг получил благодаря работе на фермах. В 1970-х практика приобрела для него дополнительный смысл. Постоянно думая теперь о своих сочинениях, он все время искал новые сюжеты для книг и просил меня или других работников практики записывать интересные случаи, происходившие во время визитов. Первые шесть книг описывают события, произошедшие примерно в этот период, а не до или после войны, как он пишет в своих рассказах.

Случаи отец запоминал с помощью «заголовков». Его блокноты заполнены этими заголовками, нацарапанными его неразборчивым почерком. Как уже говорилось, он не вел дневников. Заголовки напоминали ему об интересных и смешных случаях, которые можно вставить в книгу, и он часто просматривал свои блокноты, когда писал.

Альф не раз утверждал, что его известность ничего не значит для жителей Тирска, но, задумываясь о скрытности обычного йоркширца, о нежелании открыто выражать свои чувства, понимаешь, что он, возможно, ошибался. Многие – фермеры в том числе – не только прекрасно знали о его достижениях, но и сами получали удовольствие от его мировой славы. Альфа вполне устраивало, что они редко высказывали свое мнение о его успехе. Он часто повторял, что ему повезло прожить жизнь среди этих людей. В годы литературной славы он всегда неуютно чувствовал себя в лучах прожекторов. Я много раз видел его по телевизору с рассеянным и смущенным взглядом человека, мечтающего оказаться в другом месте. Он чувствовал себя не в своей тарелке под пристальным вниманием репортеров. Гораздо проще отцу было общаться с йоркширскими фермерами, и свою известную фразу: «Я на девяносто девять процентов ветеринар и на один процент – писатель», – он произносил от всего сердца.

Все это составляло разительный контраст с неприкрытым восхищением его поклонников, приезжавших из далеких стран. Как-то раз один американец отправился с Альфом на ферму и сказал фермеру:

– Каково это – иметь в ветеринарах всемирно известного писателя? Наверное, здорово! Да?

Фермер бесстрастно посмотрел на американца.

– Он просто один из местных! – ответил он.

Именно этого Альф и хотел. Он не требовал особого почтения от людей, которых так давно знал: «Местным фермерам нет дела до моей писательской деятельности. Если у чьей-то коровы вывалилась „телячья постелька“, он же не позовет к ней Чарльза Диккенса!»

Один случай, подчеркнувший несерьезное отношение местных жителей к его славе, навсегда врезался Альфу в память. В 1974 году, когда вышли уже четыре его книги, Тирск заполонили телевизионные камеры Би-Би-Си. Они снимали программу «По стране», и объектом их внимания стали Джеймс Хэрриот и его стремительный взлет. Съемочные группы весь день провели в городе. Под прицелом объективов отец принимал роды у коров, камеры маячили в нескольких сантиметрах от его лица, пока он ездил с фермы на ферму, а помещения на Киркгейт, 23 были напичканы новейшей аппаратурой и увиты, казалось, километрами кабеля. Это был долгий и трудный день.

Вечерний прием подходил к концу, когда режиссер спросил Альфа:

– Мистер Уайт, мы хотели бы – в качестве последнего штриха – взять интервью у какого-нибудь интересного старика из тех, о которых вы пишете в своих книгах. Можете кого-нибудь посоветовать?

– Как раз сейчас в приемной сидит человек, который идеально подходит для вашей цели, – ответил отец, радуясь возможности передохнуть. – Его зовут мистер Хогг, занятный тип и уважаемый заводчик пастушьих собак.

Мистер Хогг, фермер из соседнего Килвингтона, был тот еще персонаж, к тому же любитель поговорить. Он с удовольствием красовался перед камерами и превзошел все ожидания режиссера.

После интервью он бочком подобрался к режиссеру и тихо произнес ему на ухо:

– Я слышал, вы хотели поговорить с кем-нибудь из местных. Это так?

– Да, – кивнул режиссер.

Голос мистера Хогга упал до шепота. Он показал перепачканным в земле пальцем на Альфа.

– Вам стоит потолковать с мистером Уайтом. Очень интересный малый!

– Да? – произнес режиссер.

– Ага! Я вам кое-что скажу! – Он почти вплотную приблизился к режиссерскому уху. – В общем, никому не говорите, да… только между нами… Я слышал, он написал пару книжек!

Помимо литературного успеха, в первой половине 1970-х годов произошло еще много радостных событий. В сентябре 1973-го Рози вышла замуж, а через двенадцать месяцев и я вылетел из родительского гнезда. Мне тогда исполнился тридцать один год, и, наверное, родители вздохнули с облегчением, когда я наконец остепенился. Я прожил с ними почти семь лет, и они уже думали, что я поселился у них навеки.

Одно из самых радостных событий произошло в мае 1973-го. Наша любимая команда «Сандерленд» – наперекор всему – обыграла «Лидс Юнайтед» в финале Кубка Футбольной ассоциации. Последний раз «Сандерленд» завоевал этот самый желанный приз английского футбола в 1937 году.

Альф отправился на Уэмбли со своим старым приятелем Гаем Робом, и я хорошо помню, как он, пошатываясь, ввалился домой тем субботним вечером с не сходящей с лица улыбкой. В 1990 году он описал этот памятный день в газетной статье:

«Когда судья дал финальный свисток и до меня вдруг дошло, что я скачу в обнимку с импозантным джентльменом в пальто из верблюжьей шерсти, которого вижу впервые в жизни, я почувствовал, что теперь могу умереть спокойно».

Альф получал огромное удовольствие и удовлетворение от своих литературных успехов, но ничто не могло сравниться с той грандиозной победой красно-белых.

Были и печальные события. В июне 1972 года в больнице после продолжительной болезни умер брат Джоан, Джо Дэнбери. Этого замечательного добродушного человека любили все, и его смерть стала тяжелым ударом, особенно для Джоан.

Потом, в последний день декабря 1973 года, умер большой друг и коллега Альфа Гордон Рэй. Несмотря на страсть к физическим упражнениям, у Гордона развился жестокий артрит, затем последовала серия инфарктов. Альф и Джоан остро переживали его смерть. В поездках по четвергам в Харрогит им очень не хватало открытого и смеющегося лица Гордона.

На его похоронах Альф и Джоан вспоминали тяжелые времена в 1960-х, когда они не могли позволить себе торжественный ужин в честь своей серебряной свадьбы. Гордон и Джин Рэй спасли положение. Так как Альф недавно отметил свой 50-летний юбилей, его спросили, где бы он хотел отпраздновать это событие. «В китайском ресторане „Двойная удача“!» – не задумываясь, ответил он. Ужин прошел скромно, но весело, и Альф с Джоан всегда с большой теплотой его вспоминали.

Мать Джоан, Лаура Дэнбери, которая столько лет жила вместе с нами, пережила своего сына Джо всего на три года. Последний год она провела в частной клинике в Райпоне. Она почти ослепла, и моя жена Джиллиан читала ей отрывки из первых книг отца. Старушка лежала в постели и внимательно слушала каждое слово. Она всегда очень любила своего зятя, и его рассказы произвели на нее впечатление.

Альф тоже с глубоким уважением относился к своей тихой и мягкой теще, у которой даже за пару дней до смерти сохранился свежий цвет лица молоденькой девушки. Он часто говорил мне: «Прежде чем жениться на девушке, хорошенько рассмотри ее мать. Скорее всего, она станет такой же!» Он, по всей видимости, долго и внимательно разглядывал Лауру Дэнбери перед тем, как женился на Джоан в далеком 1941 году.

В 1975 году произошло еще одно далеко не приятное событие: Рози развелась с мужем, Крисом Пейджем. Она вернулась в Тирск с грудной дочкой Эммой, но ее жизнь вскоре наладилась, и она начала работать врачом в городе. Родители оказывали ей огромную поддержку в воспитании Эммы, которая почти все свое детство провела в компании бабушки с дедушкой. Они вчетвером часто ездили отдыхать, в основном в любимые места Альфа и Рози – к озерам и горам на северо-западе Шотландии. Когда Эмма подросла, они ездили с ней за границу, но волшебная красота Шотландии всегда занимала особое место в их сердцах.

Они очень любили отдыхать на полуострове Арднамурхан, крайней западной оконечности Британских островов. Это тихое, уединенное место с великолепными белыми пляжами, в хорошую погоду отсюда открывается вид на острова Рум, Эгг и Скай, и от этой красоты захватывает дух. Альф всегда любил дикие, уединенные уголки Британии, и каждый раз, стоя на берегу залива Санна, глядя вдаль на загадочные голубые вершины острова Скай, он испытывал необыкновенное чувство восторга.

В этом далеком краю Альф находился за миллионы километров от напора средств массовой информации. Он радовался, что, в отличие от звезд экрана, его, несмотря на мировую известность, редко узнавали на улице. Каково же было его удивление, когда во время отдыха в Шотландии к нему подошел незнакомый мужчина.

Дело происходило в 1986 году, вскоре после выхода книги «Истории о собаках». На обложке была фотография Альфа с бордер-терьером Боди и палевым лабрадором Рози по кличке Полли. Мужчина спросил:

– Прошу прощения, вы случайно не Джеймс Хэрриот?

– Вообще-то да, – ответил отец, – но как вы узнали? Мое лицо не настолько известно.

– О нет, я узнал не вас, – продолжал мужчина. – Я узнал ваших собак!

Возможно, немногим было знакомо лицо Альфа Уайта, особенно в первые годы его успеха, но в 1973 году, когда повальное увлечение Джеймсом Хэрриотом стремительно набирало обороты, его слава резко пошла вверх, и его имя узнали миллионы. По его книгам решили поставить фильм. За ним последует второй, а потом – телевизионный сериал, который покажут по всему миру. Джеймс Хэрриот, знаменитость поневоле, вскоре станет звездой экрана.

Глава 25

– Знаешь Саймона Уорда, актера, игравшего молодого Уинстона Черчилля в том фильме, который мы недавно смотрели? – однажды утром спросил меня отец.

– Да, – ответил я.

– Он идет в гору, – продолжал отец. – В следующем фильме он опять будет играть знаменитость.

– Кого же? – поинтересовался я.

– Меня!

Через шесть месяцев после первого успеха Альфа в Америке идея поставить фильм по его книгам стала реальностью. Спонсором фильма «О всех созданиях – больших и малых» стал «Ридерз Дайджест». Первоначально фильм был снят для американского телевидения. В Великобритании он вышел в 1975 году.

Мысль о том, что он увидит себя и своих друзей на большом экране, взбудоражила Альфа. «Подумать только, все эти знаменитые звезды будут делать мою работу!» – восклицал он. Он испытывал смешанное чувство гордости и недоверия. Кроме Саймона Уорда, игравшего его самого, в фильме снимались Энтони Хопкинс, игравший Зигфрида, – впоследствии он станет звездой мирового масштаба, – Брайан Стирнер в роли Тристана, а Хелен играла Лиза Харроу.

Во время съемок в 1974 году мы несколько раз ездили на съемочную площадку посмотреть на работу актеров. Узнав, что для съемок выбрали вересковые пустоши Северного Йоркшира, а не йоркширские холмы, Альф почувствовал укол разочарования, но это ничуть не испортило ему впечатления. Он в волнении смотрел, как на его глазах снова оживало прошлое. Он не хотел участвовать в производстве фильма. Альф утвердил сценарий, но отказался стать консультантом-ветеринаром, – эту работу взял на себя его коллега из Йорка Джордж Сазерленд.

Альфу особенно понравилась игра Энтони Хопкинса, который идеально передал добрый и искрометный характер Зигфрида. Саймон Уорд тоже, по его мнению, прекрасно подходил на роль слегка смущенного ветеринара, оказавшегося в компании уникальных личностей. Ему понравилась Лиза Харроу, имевшая поразительное сходство с молодой Джоан.

К сожалению, не все остались довольны тем, как их изображали на экране. После посещения съемочной площадки неподалеку от Пикеринга вместе с Альфом, Брайаном и их женами Дональд заявил, что ему не нравится его образ в фильме, Это был самый яркий пример непредсказуемости «Зигфрида».

Как-то утром, вскоре после их поездки на съемки, я вошел в кабинет на Киркгейт, 23 и увидел, что отец сидит за столом с посеревшим лицом. Его явно что-то глубоко огорчило. Он повернулся ко мне, и его голос дрожал, когда он заговорил:

– Дональд собирается подать на меня в суд, Джим!

На несколько мгновений я лишился дара речи.

– На тебя в суд? Почему? Что ты сделал?

Он смотрел в окно, как всегда, когда пытался справиться с чувствами.

– Он не согласен со своим образом в фильме. Я знал, что ему не понравилось, как я изобразил его в книгах, но никогда не думал, что дойдет до этого. После всего, через что мы прошли вместе!

Меня охватила волна ярости и недоверия.

– Я бы отдал правую руку за то, чтобы меня показали таким, как Зигфрид Фарнон! – возмутился я. – Он предстает щедрым и добрым человеком, интересной и обаятельной личностью. Конечно, видна его эксцентричность, но мы же все знаем, что он такой и есть!

Отец молчал, а я кипел от негодования и давал волю своим чувствам.

– Ты был ему отличным другом и поддерживал его все эти годы, а он угрожает подать на тебя в суд? И пусть не говорит, что ты утрировал его характер, – спроси любого фермера в округе! Если на то пошло, ты изобразил его лучше, чем он есть на самом деле. Если он только попробует подать на тебя в суд, я первый выступлю и приведу реальные факты!

Слова наскакивали друг на друга, пока я изливал свои чувства. Как и отец, я никогда не был агрессивным человеком, но угроза Дональда привела меня в бешенство, – к тому же я немного завидовал тому, как он был изображен в книге.

Отец поднял руки.

– Успокойся, Джим, ладно? Я давно думаю об этом. Как ты считаешь, почему Дональд – такой бесподобный персонаж? Я тебе скажу: потому что он этого не осознает! Все от души смеются над его экстраординарным поведением, но он искренне не понимает, что он эксцентрик. Наверное, ему кажется, что я выставляю его на посмешище, и его недовольство можно понять. Ты же его знаешь, у него настроение меняется, как погода. Он еще может передумать, так что не говори ему ничего, ладно?

Я понимал, что отец, лучше других знавший своего партнера, скорее всего прав, но я все же сказал свое последнее слово:

– Дональд должен гордиться, что стал прототипом такого незабываемого персонажа, как Зигфрид Фарнон!

Вспышка Дональда назревала давно. Впервые увидев «Если бы они умели говорить» за три-четыре года до этого, он не сказал ни слова. Реакция его брата была совершенно иной. Брайан был в восторге от Тристана и при встрече с Альфом с воодушевлением обсуждал свою новую роль, но сколько я знал Дональда, я ни разу не слышал, чтобы он говорил о книгах Джеймса Хэрриота.

В отличие от Альфа. Его партнер упомянул при нем его творчество только один раз. Прочитав первую книгу, Дональд сказал ему:

– Альфред! Эта книга – испытание для нашей дружбы!

Его слова расстроили Альфа, но теперь сбылся его самый страшный кошмар: его творчество не только нанесло обиду, на него еще грозят подать в суд. А самое ужасное – угроза исходит от одного из его лучших друзей.

Помню, отец как-то сказал мне в один из тех дней:

– Я две ночи не мог уснуть. Лучше бы я никогда не писал этих проклятых книг!

Кинокомпании пришлось пойти на риск, невзирая на угрозу Дональда. В начале съемок он отказался подписать документ, разрешающий продюсерам, нью-йоркской фирме «Таллент Ассошиэйтс», «вносить любые изменения в историю моей жизни, дополнять ее, исключать из нее какие-либо события, а также использовать реальные события в качестве основы фильма и инсценировать их по усмотрению продюсера».

Брайан без звука подписал разрешение, но Дональд смотрел на дело иначе. По его мнению, это разрешение предоставит продюсерам полную свободу действий, и они изобразят его в фильме, как им вздумается. Вряд ли можно удивляться, что он не хотел ставить свою подпись, учитывая его возмущение своим вкладом в феномен Джеймса Хэрриота. Дональд огорчился, узнав, что продюсеры решили рискнуть и продолжили съемки без его согласия, но когда увидел себя на съемочной площадке, его давние, медленно закипавшие эмоции выплеснулись через край.

Альф действовал быстро. Он сразу же позвонил Брайану и их сестре Эльзе, которая жила на юге Англии. Когда он объяснил им ситуацию, они оба обещали Альфу полную поддержку, согласившись, что образ их брата ни в коей мере нельзя назвать преувеличенным. Эльза была большой поклонницей книг Хэрриота и пришла в страшное возмущение, узнав, что Дональд возражает против персонажа Зигфрида. Она сурово пригрозила жуткими последствиями, если он только попробует продолжать в том же духе. Что бы она ни сказала, но ее слова подействовали, и съемки продолжались.

На следующий год Дональд снова взорвался, когда прочитал рецензии на фильм, в которых персонажа Энтони Хопкинса называли «эксцентричным холостяком» и «вспыльчивым Зигфридом». Но угроза судебной тяжбы больше никогда не омрачала отношения двух друзей.

Хочу сказать несколько слов в защиту Дональда. Я твердо уверен, что он никогда бы не подал в суд на моего отца. Его следующий шаг невозможно было предугадать, и, несмотря на это столкновение из-за образа Зигфрида, он всегда испытывал глубокое уважение к своему партнеру.

Все годы, что я знал Дональда, я никогда не мог понять, как он относился к «внезапной славе Хэрриота». Вскоре после его угрозы они с Одри присутствовали на приеме по случаю окончания съемок, где все общались с актерами и продюсерами, и явно получали удовольствие от приема.

В следующие годы, когда тысячи туристов наводнили нашу клинику, Дональд часто брал на себя обязанности гида и устраивал им экскурсию по клинике и старому саду. Неужели это был тот же человек, который обижался на своего партнера из-за книг и фильмов? Неподражаемый Зигфрид Фарнон в жизни был таким же непредсказуемым, каким его изобразил Джеймс Хэрриот.

После этого случая Альф всегда действовал с оглядкой, когда писал о Зигфриде, и в следующих книгах существенно подретушировал его характер. Я считал, что это неправильно, и сказал ему об этом. На мой взгляд, Зигфрид был центральным персонажем книг Хэрриота, которого полюбили многие его поклонники. Том Маккормак из «Сент-Мартинз Пресс» разделял мое мнение. В 1974 году он написал Альфу:

Думаю, вы можете с чистой совестью сказать своему партнеру, что миллионы американских читателей, узнавших его по «Всем созданиям», просто обожают его. После Джеймса и Хелен, он самый любимый персонаж книги. Как ни странно, его вспыльчивый характер вызывает гораздо больше симпатии, чем сдержанность и рассудительность, которые могут его заменить… Я категорически настаиваю, чтобы в американском издании сохранился живой и взрывной образ Зигфрида, который мы все так полюбили.

На протяжении всех лет их совместной работы Альф всегда был движущей силой практики. Дональд часто обращался к нему за советом, даже по личным вопросам. Альф вполне мог не потакать желаниям Дональда, но в глубине души чувствовал себя виноватым. Помню, он однажды сказал мне: «Мы все смеемся над стариной Дональдом и его привычками, но, может, он смотрит на это по-другому, чувствуя себя жертвой?»

Альфред Уайт обидел старого друга и позаботился, чтобы этого больше не повторилось. С тех пор характер Зигфрида в книгах был существенно приглажен.

Однако кое-что немного смягчило удар, нанесенный Дональду. Он, Брайан и я получили небольшой процент от гонорара за фильм. Это был легальный способ избежания налогов, и отец настаивал, что мы внесли свой вклад, предоставив материал, на основе которого были написаны его рассказы. Налоговое управление, естественно, не позволило, чтобы в наши руки просочились более-менее крупные суммы, но все равно это было приятным дополнением к годовому бюджету. Альф предпочитал, чтобы любая сумма, пусть даже мизерная, оказалась в карманах его друзей, а не пополняла и без того разбухшую мошну налогового управления.

Денежные вливания возобновились после съемок следующей картины, а потом сняли телевизионный сериал, и мы регулярно получали чеки на небольшие суммы вплоть до 1980-х. В то время я только что женился, и эти дополнительные доходы были весьма кстати. Брайан тоже радовался этим небольшим вливаниям в его финансы, о чем и написал Альфу в мае 1980 года. Стиль письма говорит о том, что он остался тем же фантазером и шутником, каким был в молодости:

Салют, Шистосома[9]9
  Род кровососущих паразитов.


[Закрыть]!

Только что получил простенькое, отпечатанное на машинке письмо от Дэвида Хайгема и его безответственных Ассошиэйтов с очередным простеньким чеком на 597,38 фунтов.

Благослови тебя Бог, добрый и благородный сэр, – это значит, что я и мои домочадцы можем снова кутить и наслаждаться горячей пищей, а я могу утолить свою жажду пивом «Тетли» и напиться от пуза.

Мы должны встретиться как можно скорее и отведать превосходные кушанья из Китая, которыми славится рынок Уэзерби.

Как всегда, твой Вольф Дж. Флайвил.

Первая картина получила хорошие отзывы, поэтому решили поставить еще одну. Фильм «Это не должно было случиться с ветеринаром» сняли в 1975 году, и его премьера состоялась 8 апреля 1976 года.

Спонсором снова стал «Ридерз Дайджест», а продюсером, как и в предыдущей картине, – Дэвид Зюскинд. На этот раз, к огромной радости Альфа, фильм снимали в йоркширских холмах, в его самых любимых местах – Уэнслидейл и Суэйлдейл. Кроме Лизы Харроу, которая снова играла Хелен, роли главных героев исполняли другие актеры. Джон Олдертон – пользующийся популярностью у британских зрителей благодаря эпизодической роли в сериале «Вверх и вниз по лестнице», – играл Джеймса Хэрриота. Роль Зигфрида отдали Колину Блейкли, но в этом фильме не было персонажа Тристана.

Джон Олдертон изобразил Джеймса Хэрриота волевой, сильной личностью с юмористическим взглядом на жизнь, но Зигфрид в исполнении Колина Блейкли вышел более приглаженным, чем в исполнении Энтони Хопкинса. Хотя Зигфрид получился очаровательно комичным персонажем, от импульсивной эксцентричности его прототипа не осталось и следа. Альф настоял на некоторых изменениях, потому что больше не хотел расстраивать Дональда. Заранее прочитав сценарий, он решительно потребовал сгладить все острые углы в характере Зигфрида.

Джоан и Альфу нравились все актрисы, игравшие Хелен в фильмах и сериале, но особенно они полюбили Лизу Харроу. Она тоже всегда помнила свою роль в фильмах по книгам Хэрриота и долгие годы поддерживала связь с Джоан и Альфом.

Многие друзья Альфа ездили вместе с ним на съемки фильма: Брайан, Дентон Петг и… Дональд. Дентон с интересом наблюдал за своим персонажем, Гранвиллом Беннетом, в исполнении Ричарда Пирсона. Дентон в то время водил «Эм-Джи-Би» и любовно превратил багажник машины в бар, заставленный пивом и спиртными напитками превосходного качества. Актеры и члены съемочной группы не замедлили воспользоваться удивительным радушием Дентона. Рози вспоминает, как однажды приехала в деревушку Келд, расположенную в верховье реки Суэйл, где ее встретил улыбающийся Дентон со словами: «Рози, дорогуша! Выпить не желаешь?»

Был еще один человек, который с удовольствием прикладывался к бутылке в «передвижном пабе» Дентона, – Бэзил Айлуорд, старый друг и коллега Дентона и Альфа.

Бэзила, ветеринарного врача из Ричмонда, что в низовье долины Суэйлдейл, пригласили в качестве ветеринара-консультанта, – Альф вновь отказался от участия в производстве фильма.

Бэзил, остроумный бонвиван с озорной улыбкой, был той же породы, что и Дентон. В его компании Альф смеялся, не переставая. Они любили собираться в «Черном Быке» в Мултоне, неподалеку от Ричмонда, где было рассказано немало историй за кружкой пива с морепродуктами, которыми славился этот паб.

Бэзил был прирожденным рассказчиком. У него в запасе всегда находились занятные истории о неудачах и катастрофах из жизни ветеринарных врачей. Всегда интереснее слушать о несчастьях, которые сваливаются на головы наших коллег, нежели об их победах. Бэзил открыто признавал свои ошибки, чем заслужил всеобщую любовь.

В одной главе четвертой книги «Ветеринар за работой» Джеймс Хэрриот рассказывает о поездке на заседание ветеринарного общества в Эплби с Гранвиллом Беннетом. Они в страшную метель едут по горам, но, как ни странно, благополучно добираются до места. После заседания они – подкрепившись хорошей едой и выпивкой, – возвращаются обратно. На головокружительной скорости они мчатся по заснеженным дорогам, а наутро выясняется, что дорогу, по которой они ехали, закрыли на несколько дней из-за заносов!