Текст книги "Джеймс Хэрриот. Биография"

Автор книги: Джим Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Фрэнк подходил к работе спокойно и методично, его ни в коем случае нельзя было подгонять. Он любил говорить: «Сначала нужно хорошенько подготовить конюшню». Молодой, жаждущий знаний ветеринар с удовольствием наблюдал за ним. Некоторые принципы, которых Фрэнк придерживался в работе, – внимательность и скрупулезная чистота – сегодня так же актуальны, как и пятьдесят лет назад. Альф был удивлен, увидев, что Фрэнк кипятит свои инструменты и заворачивает в чистую оберточную бумагу, но потом обратил внимание, что хирургические швы Фрэнка всегда заживают быстро и без нагноений.

Фрэнк отлично умел обращаться с лошадьми и мог с непринужденной легкостью поймать арканом дикого жеребенка. Однажды Альф зачарованно наблюдал, как Фрэнк одной рукой держал на веревке молодую необъезженную кобылку, а другой скручивал сигарету. С той же сноровкой он управлялся с коровами. Одним из самых тяжелых испытаний для ветеринара является выпадение матки у коров. Нужно протолкнуть огромную бесформенную розовую массу обратно в корову, – это все равно, что пытаться пропихнуть подушку в сухую водопроводную трубу. Такая работа выматывает и деморализует. Однако для Фрэнка она не представляла труда. Однажды на ферме в холмах молодой Альф Уайт в изумлении наблюдал, как Фрэнк обсыпал гигантский мешок плоти сахаром, потом приподнял корову, подставив под нее небольшую скамейку, чтобы она не могла вытолкнуть матку обратно. Сахар вытянул влагу из тканей, сократив размер матки, а Фрэнк тем временем осторожно вправил ее на место. Молодой ветеринар в тот момент думал, что таким вещам не учат в ветеринарном колледже, – они приходят с опытом.

Фрэнк Бингэм появляется в третьей книге Джеймса Хэрриота «Не будите спящего ветеринара» под именем Эван Росс, и в его описании чувствуется восхищение Альфа перед этим человеком. Вероятно, не все разделяли его мнение. Многие считали Фрэнка прекрасным ветеринаром, – он им и был, если оказывался в пределах досягаемости.

У Фрэнка Бингэма была проблема, типичная для многих ветеринаров того времени. Он любил выпить – и выпить много. Существует бесчисленное множество историй о его долгих посиделках в йоркширских барах и пабах, посиделках, которые могли продолжаться несколько дней. Фрэнк работал, только когда ему хотелось, и если он уютно устраивался у зажженного камина со стаканом в руке, выудить его оттуда мог лишь человек, обладающий даром убеждения. Многие йоркширцы принадлежали к методистской церкви и, вероятно, осуждали его пристрастие к выпивке, но Альф запомнил не эту сторону характера Фрэнка. Благодаря дружбе этого беззаботного очаровательного человека Альф всегда вспоминал свои первые дни в йоркширских холмах с теплотой и чувством ностальгии.

Я почти не помню Фрэнка Бингэма. Мне было всего восемь лет, когда он умер в 1951 году, но я хорошо помню один наш поход в кафе вскоре после его смерти. Официанткой там была не кто иная, как Эмми Бингэм, которой пришлось пойти на работу. Отец ужасно расстроился, узнав о ее тяжелом финансовом положении, он даже есть не мог. Он был не в состоянии смириться с мыслью, что нас обслуживает леди, которая была так добра к нему в первые годы в йоркширских холмах.

В те времена ветеринары нередко умирали, оставляя своих жен в нищете. При такой тяжелой работе главным было выжить, и мысли о пенсии или страховых полисах вряд ли приходили им в голову. Со временем стало известно о прозябающих в нищете семьях ветеринаров, и был создан Ветеринарный благотворительный фонд, обеспечивающий поддержку нуждающимся семьям. Став известным писателем и получая приличные деньги, Альф Уайт вносил крупные взносы в этот фонд, но тогда, много лет назад, он ничем не мог помочь Эмми Бингэм, – ведь ему самому приходилось считать каждый пенни.

Первые четыре месяца в Тирске Альф работал, не щадя сил. Он писал родителям о том, какую жизнь ведет:

Дорогие родители!

Я давно пытался выкроить минутку и написать вам, но в последнее время мне приходится работать, как никогда в жизни. Дел здесь хватит на несколько человек, и, честно говоря, не знаю, как я справлюсь со всей этой работой. Я встаю в 6.30 утра и работаю до темноты, а потом, вдобавок ко всему, занимаюсь писаниной. А еще счета! Боже, никогда не думал, что они накапливаются с такой скоростью и что жизнь стоит так дорого. Не могу поверить, что я здесь уже четыре месяца. Время летит быстро, когда работаешь, и, кроме выходных в Сандерленде, в самом начале у меня не было ни одного свободного дня, я ни разу не ходил на свидание с девушкой, не сыграл ни одной игры! Это кого угодно сведет с ума!

Сегодня молодой ветеринар ведет более цивилизованную жизнь, он работает в лучших условиях, в его распоряжении целый арсенал современных лекарств и удобные машины, – но я сомневаюсь, что они счастливее тех, вчерашних, работяг. Современный ветеринар окружен всевозможными правилами и постановлениями, а его клиенты становятся все более требовательными. Работа связана с сильным напряжением, как финансовым, так и эмоциональным, и на каждом углу его подстерегает угроза судебного преследования. Молодому Альфу Уайту приходилось много и тяжело работать, но вполне возможно, что его свободная жизнь на свежем воздухе в одном из самых красивых уголков страны сейчас у многих вызывает зависть.

После отъезда Дональда Синклера и Эрика Паркера на службу в ВВС Альфа охватило бесконечное чувство одиночества. Он пытался зарекомендовать себя на новой работе в незнакомом окружении, и, кроме Фрэнка Бингэма в Лейбурне, ему не к кому было обратиться за советом, не с кем было поделиться своими тревогами и надеждами. Ждать поддержки от йоркширских фермеров тоже не приходилось: многие привыкли доверять Дональду и Эрику, они не могли скрыть разочарования при виде незнакомого и неопытного ветеринара, въезжавшего во двор фермы. Никогда Альф так отчаянно не нуждался в моральной поддержке, как в те первые несколько недель в Йоркшире.

Вскоре у него появилась идея. Альф подозревал, что его друг Эдди Стрейтон, недавно получивший диплом, скорее всего не смог найти работу. Он оказался прав; Эдди уже ни на что не надеялся, и когда Альф предложил ему приехать к нему в Тирск, молодой человек с радостью ухватился за эту возможность. Платить другу Альф не мог, но он предоставил ему крышу над головой и еду, вдобавок Эдди получал возможность набраться практического опыта, помогая Альфу в повседневной работе. Эдди был вдвойне благодарен, так как знал, что при поступлении на другую работу у него будет преимущество, если он скажет, что несколько недель работал помощником ветеринара.

Эдди оказал огромную помощь Альфу во многих отношениях. Теперь у него была хорошая компания в долгих поездках в самые дальние уголки йоркширских холмов, к тому же Эдди оказался толковым помощником. Он вставал рано утром, так как старенький «Форд» нужно было подтолкнуть, прежде чем он соизволит завестись, но истинный талант Эдди проявился на фермах в продуваемых ветром холмах, когда он помогал ловить животных. Взять туберкулиновые пробы было непросто: сильные опасные животные не собирались облегчать им задачу и расшвыривали двух молодых ветеринаров как котят. Эдди не был крупным юношей, но отличался силой и бесстрашием, и в воспоминаниях Альфа сохранилась маленькая фигурка с черными как смоль волосами, мелькающая среди кучи свирепых, разъяренных коров, которую бросает из стороны в сторону, как пробку в океане. Но стоило Эдди просунуть пальцы в ноздри животного, как он вцеплялся в него мертвой хваткой.

Много лет спустя Эдди Стрейтон вспоминал, как работал со своим старым другом из колледжа в холмах и долинах Йоркшира. Он даже сказал, что это были счастливейшие дни в его жизни – трудные и безденежные, но беззаботные и наполненные приятными воспоминаниями.

Помимо туберкулиновых проб в холмах, в Тирске тоже было много работы, и однажды вечером Альф с Эдди испытали на себе превратности судьбы ветеринарного врача: они получили хороший урок, который запомнили на всю жизнь.

Их вызвали к телящейся корове в Нэйтон, деревушку в окрестностях Тирска, и они, охваченные энтузиазмом, отправились туда. Отел – драматичное событие, и успех может существенно повысить репутацию нового ветеринара. С другой стороны, в случае неудачи ветеринару придется горы свернуть, чтобы вернуть свое лицо.

Альф разделся до пояса и ввел руку во влагалище коровы. Через несколько секунд от его уверенности не осталось следа. Он нащупал только комок шерсти и костей. Ни ног, ни копыт, ни головы. Это теленок? А что еще это может быть? Он исследовал загадочные недра коровы, отчаянно пытаясь отыскать хоть что-то знакомое, но в полости коровы прочно угнездился лишь огромный мохнатый шар. Альф еще немного повозился с безымянной массой и повернулся к другу.

– Эдвард, ты не посмотришь?

– Конечно, Альф, – ответил Эдди и уверенно шагнул вперед.

Надежды Альфа на успешный отел совсем угасли, когда он наблюдал за приятелем, который с мрачной решимостью копался во внутренностях коровы. По всей видимости, Эдди тоже ничего хорошего не обнаружил. В конце концов он вытащил руку и сказал:

– Думаю, тебе следует осмотреть ее еще раз, Альф.

Довольно странный случай.

Альф снова бросился в бой, его мысли лихорадочно метались. Что бы это ни было, оно не собиралось выбираться наружу. В те дни кесарево сечение не было решением проблемы; «теленка» – или что там еще могло быть – необходимо было извлечь естественным путем. Другие варианты не рассматривались. Что было делать? Хорошего ветеринара отличает способность принимать твердые решения; в трудных ситуациях нет смысла тянуть. Альф должен был что-то сделать, и он сделал.

Он повернулся к фермеру и со всей уверенностью, на какую только был способен, сказал.

– Боюсь, эта корова не сможет разродиться. Она может погибнуть, если мы достанем из нее этого гигантского теленка, но если вы немедленно забьете ее и разделаете, то получите хорошую цену за тушу.

Эти уверенные слова противоречили бушевавшим в его груди чувствам.

Фермер растерянно уставился на Альфа, и вдруг гнетущую тишину коровника нарушил чей-то голос.

– Я попробую!

Какой-то мрачный коренастый тип зашел поглазеть и молча, с видимым безразличием наблюдал за конвульсиями двух молодых людей. Фермер дал согласие, а Эдди с Альфом были не в том положении, чтобы возражать. Мужчина закатал рукава, достал старый нож и, спрятав его в ладони, ввел руку во влагалище коровы и принялся за работу.

Следующий час показался молодым ветеринарам вечностью, пока этот человек доставал теленка – по частям. Наконец плоды его труда оказались на полу коровника, избавив изможденную корову от нежеланного бремени. Он добился успеха там, где дипломированные ветеринары потерпели поражение.

Эдди и Альф пробормотали слова благодарности, выскользнули из коровника и с грохотом покатили по сельской дороге обратно в Тирск. Их переполняло чувство стыда. Они настолько упали духом, что долгое время не могли вымолвить ни слова, но в конце концов Эдди нарушил молчание и произнес фразу, которую мой отец запомнил на всю жизнь.

– Загублены две блестящие карьеры, Альф! – сказал он, мрачно глядя сквозь потрескавшееся ветровое стекло.

– Да, Эдди, наверное, ты прав, – ответил Альф. – Новости здесь расходятся быстро – особенно плохие. О, им это понравится! Фермеру пришлось делать работу за ветеринара! Они будут кричать об этом на каждом углу! Завтра о нас узнает весь Йоркшир!

Следующие дни превратились в муку. Они ждали реакции фермеров, – но ее не последовало. Им стало казаться, что вся эта история приснилась в страшном сне, но они все еще опасались вызовов в радиусе пары километров от места катастрофы. Вскоре такой вызов поступил. Их пригласили на соседнюю ферму осмотреть корову, и они, собравшись с мужеством, отправились на казнь.

Фермер не заставил себя долго ждать и заговорил о том неприятном случае.

– Мой сосед рассказывал мне о вас, ребята, – заявил он.

– Да? – Альф приготовился к худшему.

– Он так переживает из-за того отела. Да уж, скажу я вам!

– Конечно, переживает!

– Ага, он так разозлился, точно.

Наступило напряженное молчание, потом фермер заговорил снова.

– Не надо было разрешать тому полоумному негодяю гробить корову и вырезать теленка ножом!

Альф и Эдди в недоумении уставились на фермера. Молчание нарушил Альф.

– Что вы хотите сказать?

– Ага, – продолжал фермер. – Он пожалел, что не послушал вас, ребята! Если бы он забил корову, как выговорили, он бы получил чуток денег за ее тушу. Корова пала, прежде чем вы, ребята, вышли со двора. И теперь у него нет ничего. Расстроился он из-за этого дела, скажу я вам! Он считает, что вы, ребята, молодцы! Теперь он всегда будет слушать ветеринара!

Теплая волна окатила молодых людей. Они испытали на себе взлеты и падения, знакомые каждому ветеринару. Оба рассказывали мне эту историю, когда я учился, и каждый произносил одинаковые напутственные слова:

– Если все вокруг кажется тебе мрачным и безысходным, всегда помни, что обязательно наступит новый день!

Способность принимать решения была одной из сильных сторон ветеринара Альфреда Уайта. Много лет назад в том коровнике он принял правильное решение и примет их еще много за годы своей профессиональной жизни.

В ноябре 1940 года Синклер и Уайт воссоединились. Дональд неожиданно вернулся со службы в ВВС, и это означало, что Эдди должен уехать. Но до его отъезда Альф, от его имени, разослал письма по разным объявлениям о работе. Даже в те далекие дни Эдди высоко оценил талант друга к написанию писем: очень скоро ему предложили работу в Колне.

Эдди Стрейтон был очень благодарен, но возможность отплатить другу за его великодушие появится у него не раньше, чем двадцать лет спустя.

На самом деле Дональда выгнали из ВВС, но он этого ожидал. Он уменьшил свой возраст, чтобы его взяли на службу, но уволили его из-за недостаточно быстрой реакции во время учебных полетов. Когда обнаружилось, что Дональду почти тридцать, начальство пересмотрело его дело и решило отправить его домой. Профессия ветеринара, предоставлявшая бронь, тоже сыграла свою роль.

Вернувшись домой, Дональд как одержимый набросился на работу. Это было кстати, так как дел становилось все больше, и оба партнера работали до изнеможения. Однако «помощь» уже была на подходе.

Отец Эдди Стрейтона предлагал машину на продажу, и Дональд решил ее купить. В один прекрасный день он сказал Альфу:

– Альфред, отправляйтесь в Глазго и заберите машину. Возьмите пару выходных, повидайтесь с родителями, а на обратном пути, пожалуйста, захватите моего брата из ветеринарного колледжа, – он едет сюда на рождественские каникулы. Этот негодник сейчас на третьем курсе и наверняка снова завалил экзамены! Да поможет ему Бог, если это так!

Альфу Уайту предстояло познакомиться с Брайаном Синклером, который станет его близким другом на всю жизнь. Много лет спустя весь мир узнает его под именем Тристана Фарнона.

Глава 9

Брайан Синклер вошел в жизнь Альфа Уайта словно дуновение легкого ветерка. С фотографий 1940-х годов смотрит живое, веселое лицо человека, который действовал как тонизирующее средство на загруженного работой, бедствующего молодого ветеринара. Альф провел в Тирске всего несколько месяцев, но чувствовал себя ветераном; приезд Брайана внес свежую струю в однообразные дни.

Внешне Брайан совсем не походил на старшего брата. Он был ниже ростом и более плотного телосложения, с овальным лицом, готовым в любую минуту растянуться в улыбке. На его открытом и честном лице отражался истинный характер этого человека; большую часть жизни Брайан Синклер смеялся, и Альф провел много часов, смеясь вместе с ним.

Описание Брайана и его проделок в ранних книгах Джеймса Хэрриота дает яркое представление о жизни на Киркгейт, 23. Альф, Дональд и Брайан – когда приезжал на каникулы из ветеринарного колледжа, – жили все вместе в доме на Киркгейт, и Альф оказался в компании двух незаурядных личностей. Братья то любили, то ненавидели друг друга, их отношения дали Альфу превосходный материал для книг, и забавные выходки этой парочки стали сюжетной канвой его ранних произведений.

Комизм ситуации заключался в том, что Дональд чаще всего не видел ничего смешного в перепалках с Брайаном – и не без причины. Он чувствовал ответственность за благополучие младшего брата. Он оплачивал его учебу, но Брайан не был самым прилежным студентом на свете. Он регулярно проваливался на экзаменах, оставляя Дональда практически без гроша в кармане. Вспышки гнева разочарованного Дональда, в большинстве своем обоснованные, подробно описаны в ранних произведениях Хэрриота.

Когда в 1960-х годах Альф писал первую книгу, он много консультировался с Брайаном: ему хотелось воспроизвести их стычки с максимальной точностью. В черновой машинописной рукописи первой книги «Если бы они умели говорить» я заметил несколько вставок и надписей, сделанных от руки. Одна глава привлекла мое внимание.

В ней описывается эпизод, когда Тристан разбил машину брата, несмотря на строгие предупреждения Зигфрида, лежавшего в постели с гриппом. В конце концов Тристан набрался храбрости и рассказал Зигфриду, что его любимый «Бентли» попал в «небольшую» аварию, итогом которой стали помятое крыло и две оторванные двери. В жуткой тишине старший брат переваривал дурные новости. Внезапно каким-то нечеловеческим усилием он заставил себя сесть в кровати и диким голосом заорал на Тристана, потом без чувств рухнул на подушку.

На соответствующей странице рукописи рядом с описанием этого случая стоит надпись, сделанная, несомненно, рукой Брайана: «Он сказал: „Идиот чертов! Ты уволен!“».

Когда в декабре 1940 года Брайан приехал из Глазго и сообщил брату, что провалил патологию, а с паразитологией «все в порядке», Дональд устроил ему взбучку, которую тот ожидал. Брайан не утратил любовь к шуткам и легкомысленное отношение к жизни, несмотря на постоянные упреки Дональда, который временами обращался с ним крайне пренебрежительно.

Альф вспоминал, как однажды увидел на каминной доске короткое послание: «Брайан! Езжай домой! Дональд». В другой раз Альф с Брайаном зашли на кухню, где Дональд жарил три яйца на завтрак. Он повернулся к брату и небрежно бросил:

– Твое яйцо растеклось!

Через некоторое время после знакомства с Брайаном Синклером Альф стал задаваться вопросом, в чем заключается помощь Брайана в управлении клиникой. Дональд постоянно и безуспешно пытался вдолбить в голову брата правила трудовой этики и вымещал на Брайане свою злость, поручая ему самую черную работу. Вскоре стало ясно, что Брайан – фактотум, то есть человек, обязанный готовить и доставлять лекарства, мыть машины, копать в саду, отвечать по телефону, вести бухгалтерию и даже, в крайних случаях, выезжать на вызов.

Во всяком случае, Дональд видел его именно в таком качестве, но у Брайана были другие идеи. Все свое время он посвящал удовольствиям, испытывая отвращение к любым видам физической активности; в сущности, целью всей его жизни было как можно меньше работать. И Брайан в этом преуспел: он провел много долгих и счастливых часов сидя в кресле, решал кроссворды, курил одну за другой сигареты «Вудбайнс» или просто мирно дремал. Старший брат от случая к случаю вытаскивал его из кресла и заставлял работать, но в целом Брайану неплохо жилось в старом доме. Если он не сидел в любимом кресле, значит, беззаботно болтал в местном пабе или устраивал розыгрыши любому, кому в тот момент не посчастливилось оказаться поблизости. Альф часто попадался на розыгрыши Брайана, и редкая неделя проходила без того, чтобы он не стал жертвой парочки озорных проделок друга.

Брайан умел подражать разным голосам, – сколько раз Альф покрывался холодным потом, услышав в трубке голос «фермера», которому он срочно потребовался по какому-нибудь ужасному делу, и разумеется, темной промозглой ночью. Альф часто вспоминал один классический случай. Зазвонил телефон, и в трубке раздался голос фермера с характерным йоркширским выговором:

– Это ветеринарщик? Говорит Кил из Хескет-Гранжа. У меня тут здоровенного коня надо бы зашить. Он сильно порезал заднюю ногу. Характер у него отвратительный, и все такое!

Промучив Альфа несколько минут, Брайан со смехом признался в розыгрыше.

Альф много раз пытался отплатить Брайану той же монетой. Он изо всех сил старался изменить голос, звонил другу в любое время дня и ночи, но молодой шутник всегда его переигрывал. Однажды, поздно вернувшись домой после ночного вызова, Альф пережил настоящий шок. В окно его спальни светила полная луна. Он начал раздеваться и вдруг, к своему ужасу, увидел в окне силуэт обнаженного мужчины. Лунный свет придавал видению зловещий вид.

– Кто тут, во имя всего святого? – прохрипел Альф с колотящимся сердцем.

Фигура молчала, казалось, целую вечность. Наконец жуткий загробный голос произнес:

– Бра-а-й-а-а-н!

Удивительно, как Альф Уайт умудрялся работать, имея под боком такого озорника, но он был не единственным, кто испытал на себе острое жало шуток Брайана. Несмотря на уникальную способность жить легко и счастливо, ничего не делая, Брайан, тем не менее, мог вложить всю душу в выполнение какого-нибудь замысла, и он, безусловно, приложил немало сил для создания «Паннальского привидения».

Эта зловещая фигура в белом одеянии на многих наводила ужас. В лунную ночь можно было увидеть, как она плавно плывет через дорогу у деревушки Панналь близ Харрогита. Перепуганные водители резко разворачивали машины и на огромной скорости мчались в обратную сторону – к радости смеющегося привидения, которым, разумеется, был Брайан собственной персоной.

Но однажды ночью два мотоциклиста вместо того чтобы сбежать, решили пуститься в погоню за призраком. Столь неожиданный поворот событий застал привидение врасплох. Оно сорвалось с места и пустилось наутек по вспаханным полям, мотоциклисты следовали за ним по пятам. Для Брайана, непривычного к тяжелым физическим упражнениям, эта отчаянная гонка оказалась тяжелым испытанием, к тому же его движения сковывали метры развевающейся белой материи. Ему все-таки удалось сбежать, спрятавшись в огромной канализационной трубе, вонявшей кошачьей мочой. И пока Брайан, дрожа от холода и страха, лежал в своем укрытии, по которому с воем носился ледяной ветер, он принял твердое решение: больше никто не увидит «Паннальское привидение».

Одна глава книги «Не будите спящего ветеринара» посвящена тайне Рейнесского привидения, и в ее основе лежит эта история.

У Брайана был целый репертуар пародийных номеров, которые он, если бывал в настроении, исполнял с неистовой страстью. Его любимым номером был «Сумасшедший дирижер», прекрасно описанный в одной из книг Хэрриота, – но был и другой, менее известный, но столь же эффектный. Пародия на Дональда, пьющего «Универсальное средство для скота». Альф часто приводил этот случай в качестве примера сумасбродства своего старшего партнера.

Однажды ночью, возвращаясь домой после позднего вызова, Альф шел по длинному саду позади дома. Лил дождь, было очень темно, и он уже собирался войти в дом, как вдруг услышал тихий шорох на грядке с настурциями. Внимательно приглядевшись, он увидел, как ему показалось в тусклом свете, кучу набросанных мешков. Когда он осторожно ткнул ее ботинком, бесформенная масса дернулась и застонала. Что-то или кто-то лежал, зарывшись в цветочную клумбу.

– Господи, кто здесь? – спросил он, всматриваясь в груду тряпья.

Минуту ничего не было слышно, кроме звука дождя. Затем снова раздался стон, и таинственное существо стало извиваться в темноте.

В этот момент распахнулась дверь, и появился Брайан.

– Слава Богу, ты вернулся, Альф! – воскликнул он. – Помоги мне занести его в дом.

– Кого?

– Дональда!

– Дональда? – Таинственная куча тряпья оказалась его старшим партнером. – Что с ним, черт возьми? – спросил Альф. – Такое впечатление, что он умирает!

– И поделом ему! – продолжал Брайан. – Он только что выдул полбутылки «Универсального средства для скота»!

Брайан веселился, но Альфу было не до смеха. Он не мог поверить своим ушам. «Универсальное средство для скота» (УСС) – адская смесь, которую применяли для лечения самых разных болезней у крупного рогатого скота, к тому же оно, по-видимому, обладало стимулирующими свойствами. В состав его, помимо всего прочего, входили мышьяк и аммиак, в дозировке, рассчитанной на крупную корову, – примерно две десертных ложки. Лишь смельчаки решались понюхать горлышко бутылки, не говоря о том, чтобы попробовать ее содержимое. Когда коровам вливали эту смесь, они несколько минут отфыркивались и отплевывались, но во многих случаях она помогала. Это чудесное средство прописывали для лечения «кашля, простуды, поноса, пневмонии, послеродового пареза, мастита и всех расстройств пищеварения». Если какой-то случай ставил ветеринара в тупик, он всегда мог воспользоваться старым проверенным УСС. В ранних бухгалтерских книгах клиники полно упоминаний о нем; Синклер и Уайт продавали препарат литрами.

Несомненно, это было возбуждающее средство, и оно, безусловно, «возбудило» Дональда Синклера. Молодые люди втащили его в дом и уложили на диван в гостиной. Потом Брайан рассказал Альфу, что произошло.

Дональд вернулся домой пьяным после вечеринки в пабе и решил принять какое-нибудь «лекарство» для поднятия тонуса. Шатаясь, он ввалился в их маленькую аптеку, схватил бутылку УСС и зубами вырвал пробку. Он с дьявольской ухмылкой повернулся к брату и, прежде чем Брайан успел остановить его, сделал несколько больших глотков сильнодействующего средства. Наступило короткое затишье, пока адская смесь спускалась по пищеводу. Внезапно Дональд судорожно подпрыгнул, крепко сжав руками горло. На заплетающихся ногах он вывалился в сад и с хриплым стоном рухнул на огромную клумбу вьющихся настурций, ритмично подрыгивая ногами. Когда его дергающееся тело затихло, Брайан решил вызвать врача.

Дональд, к счастью, поправился, но Брайан, конечно, не мог упустить такой случай и всласть повеселился Красочная пародия на брата, пьющего УСС, стала его коронным номером. Многие посетители питейных заведений Тирска с интересом наблюдали за судорожно дергающейся фигурой с выпученными глазами. Само собой разумеется старший брат никогда не видел этого эффектного представления.

Один старый фермер много лет спустя сказал Альфу:

– Да, видел я, как молодой Синклер выделывал свои кульбиты. В конце он упал на пол «Золотого руна» и так корячился!

Это старое йоркширское слово, обозначающее «корчился». Большинство выступлений Брайана в самом деле заканчивались изображением распростертой на полу фигуры бьющейся в конвульсиях.

Еще одним номером – от которого Альфа пробирала дрожь, был «маниакальный смех» Брайана. Начинался он с тихого утробного хихиканья, которое, постепенно нарастая, заканчивалось дикими приступами зловещего хохота.

Брайан часто без предупреждения оглашал окрестности этими безумными завываниями, особенно после посиделок в местном пабе; ночные улицы Тирска много раз содрогались от его жутких воплей.

С той минуты, как Брайан Синклер появился в его жизни, Альф Уайт понял, что познакомился с уникальной личностью. Никогда раньше не встречал он человека со столь ненасытной страстью к веселью; временами он даже начинал сомневаться, способен ли Брайан хоть когда-нибудь вести себя серьезно.

Не только Альф считал Брайана неординарной личностью. Однажды чиновник из министерства сельского хозяйства сказал Альфу после вечера, проведенного в тирском баре «Золотое руно» в компании Брайана:

– Удивительный человек этот младший Синклер. – Он немного помолчал, словно вспоминая события прошлого вечера. – Однако вам не кажется, что у него чересчур развито чувство юмора?

Каким бы эксцентричным человеком Брайан ни был, Альф с удовольствием проводил с ним время. Их объединяло не только чувство юмора, но и множество общих интересов. Вечерами они часто ходили с девушками в кино или на танцы, оба любили дружескую атмосферу баров, где поглощали пиво в огромных количествах.

Когда перед ним стояла кружка с шапкой пены, Брайан по-настоящему раскрывался. Он оставался верным поклонником пива до последних лет своей жизни, – удивительно, сколько пенистого напитка влезало в этого в общем-то некрупного человека! За все годы их знакомства Альф редко видел его страдающим от похмелья после ночи, проведенной за любимым занятием. Даже в молодости, когда они с Альфом частенько предавались разгулу, Брайан пил пиво с уверенностью, выработанной годами практики.

Что у Альфа, что у Брайана было богатое воображение, которое они использовали на полную катушку, покатываясь со смеху над своими выдумками о Тирске и его окрестностях. Через городок протекала маленькая извилистая речушка Кодбек, и в своих фантазиях молодые люди воображали ее огромной судоходной рекой, в устье которой стоит процветающий порт Тирск. Одно из писем Брайана начинается словами: «И когда полностью снаряженное парусное судно „Крипторхид“[3]3
  Страдающий крипторхизмом, т. е. неопущением яичек в мошонку.


[Закрыть] вошло в гавань…» К сожалению, Альф не мог вспомнить ничего, кроме этой первой строчки. Плато на вершине Саттон-Бэнка, часть практики, которую Брайан называл «Потерянный мир», было еще одним объектом их фантазий. Они воображали, как колонны ветеринаров и разных других людей бредут по бесплодной земле на помощь больному динозавру. Из письма Альфа Брайану, написанного в 1944 году, когда Брайан служил в ветеринарном корпусе в Индии, становится ясно, как ему не хватало этого весельчака. В нем также упоминаются некоторые выдумки молодых людей:

Приветствую тебя, старина! Беру в руки перо и сажусь писать тебе письмо, хотя ты меня не очень-то баловал пока я томился в ВВС. Но, как видишь, я все тот же милый и великодушный малый, которого ты когда-то знал!

Наш старый город почти не изменился, хотя, должен признаться, без тебя жизнь не стала веселее. Хэнкок, новый «лошадиный лекарь», хорошо держался во время визита в Колд-Кирби. Его вызвали к страдающему запором птеродактилю и динозаврихе с выпадением матки. На него напали аборигены с паяльными трубками, но он прорвался, оставил весь свой запас УСС и вернулся с большой помпой.

Недавно у нас прошли замечательные соревнования в поддержку Красного Креста, и некоторые спортсмены показали очень интересные результаты. Алан и Малютка Джим (так прозвал меня Брайан) пришли первыми в беге на трех ногах среди беззубых младенцев, а в забеге с яйцом в ложке среди женатых мужчин победил Дональд: он умудрился дотащить до финиша огромное яйцо. Майра Хагилл заняла втрое место в стометровке для стариков, а велосипедная гонка и бег в мешках, разумеется, стали подарком для Джима Барли.

Засим прощаюсь, дружище. Постарайся послать весточку к югу от границы, куда-нибудь в направлении Соуэрби.

С приветом,

Альф.

Брайан, безусловно, всегда находил в жизни что-нибудь смешное, но один случай выделяется среди всех прочих: тогда от молодого человека осталась лишь беспомощная, рыдающая оболочка. Это произошло в тот день, когда собаки Дональда выгнали мусорщиков из старого сада на Киркгейт, 23. Альф много раз рассказывал эту историю своим родным и даже записал ее, но еще до «рождения» Джеймса Хэрриота. К сожалению, рассказ никогда не издавался. Двух братьев здесь зовут не Зигфрид и Тристан, а Эдвард и Генри.