Текст книги "Кровь навсегда (ЛП)"

Автор книги: Джилл Рамсовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

10

МАРИЯ

Когда я вернулась домой, то увидела на входной двери ящик с замком, что было грубым потрясением. Именно я организовала продажу своей квартиры с риэлтором, но это было так абстрактно. Увидев ящик, все стало реальным. Все это стало реальностью.

Меньше чем через неделю я выхожу замуж.

Эта мысль должна была вызвать какие-то эмоции, но после прошедших выходных и такого перелета, что слон впал бы в кому, все, что я могла выдавить из себя – это теплое безразличие. Я перемешала свои сумки в руках, чтобы достать ключи, и вошла внутрь.

Как только сквозь щель в двери показался лучик света, я вытащила гребень из волос и уронила сумочку, не отрывая взгляда от двери. Из-за проклятого самолета у меня не было с собой пистолета, так что придется обходиться без него. Риэлтор сказала, что сообщит мне, когда будет показывать квартиру. От нее не было никаких вестей, и я была абсолютно уверена, что оставила свет выключенным, прежде чем отправиться в Вегас.

Я тихонько отошла в сторону и надавила на дверь. Когда никто не бросился на меня, я заглянула за угол и сразу заметила Маттео, который царственно восседал в моем кресле в углу. Мои мышцы мгновенно расслабились, и я опустила оружие.

– Господи Иисусе, Де Лука. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили? – Я бросила гребень в сумочку и схватила чемодан, чтобы занести его в дом. Когда я обернулась, он шел ко мне.

– Я бы с удовольствием посмотрел, как ты пытаешься. – Его суровые брови затеняли интенсивные зеленые глаза, но голос был бархатным дразнящим.

– Это можно устроить, но не сегодня. Я слишком устала. То, что я сказала тебе, когда приеду, не означает, что я приглашаю тебя к себе. – Я бросила ключи и почту на стойку и повернулась к нему, скрестив руки на груди.

На мне не было ничего сексуального. Я была твердо убеждена, что полет на самолете – это футболка и джинсы, особенно после выходных, проведенных под солнцем и с выпивкой. Но это не имело значения. Маттео поглощал меня, словно это он был в пустыне Невада, иссушенный до предела, а я была кристально чистым стаканом Dasani.

Один шаг ближе. Два. Он шел вперед, пока я не почувствовала запах его мятного дыхания и не ощутила его сияющее тепло, согревающее мои обнаженные руки.

– Меньше недели, и мы будем жить под одной крышей, приглашения не нужны. – Его голос был хриплым. Соблазнительным. Опасно соблазнительным.

– Но до этого еще целая неделя. Пока что моя жизнь все еще моя собственная.

– Технически, грузчики приедут через два дня.

Это было для меня новостью, но я не могла собраться с мыслями, чтобы хоть что-то сказать. – Неважно. Я слишком устала, чтобы спорить с тобой, так что просто скажи мне, зачем ты здесь.

Его глаза вспыхнули, и на секунду я увидела, как в их темных глубинах прокручивается эпизод нашей порки. Моя кожа нагрелась, мурашки заплясали по рукам.

– Я пришел порадоваться твоему возвращению и подарить тебе это. – Он залез в пиджак и достал оттуда то, что выглядело как черная шкатулка – возможно, ожерелье или браслет, длинный и узкий, с выбитым на верхней части именем дизайнера. – Я подумал, что это может быть твое что-то голубое.

Я взяла шкатулку в руки, отметив, что она немного тяжелее, чем я ожидала, но это было потому, что я совершенно ошибалась насчет ее содержимого. Внутри лежал фиксированный тактический нож с сапфирово-синей рукояткой, достаточно большой для женской руки. Я взяла сверкающее лезвие, позволив коробке упасть на пол. Качество было непревзойденным. Идеально сбалансированный вес с карбонитовой рукояткой и сверкающим стальным лезвием.

Это было гораздо ценнее для меня, чем любые драгоценности.

– Он прекрасен, Маттео, – вздохнула я, все еще поглощенная подарком.

Когда он ничего не прокомментировал, я перевела взгляд на него, где в его глазах светился неприкрытый триумф. Его руки обхватили мое лицо с обеих сторон и притянули мои губы к своим. Я не просто позволила ему, я отказалась от всякой сдержанности и отдалась поцелую.

Вкус его губ был как рай. Пикантный, опасный и совсем мужской. Я почувствовала вкус бессонных ночей и медленного горения крепкого алкоголя, смешанного с искушением и невысказанными секретами. Некоторые мои, некоторые его. Вместе это было невероятно. Наши языки танцевали и наслаждались ощущениями друг друга, вдыхая в меня жизнь. Преодолевая мое изнеможение и разжигая огонь в моем животе.

Когда он отстранился, он не ушел далеко, прижавшись лбом к моему. – Это первый раз, когда ты назвала меня по имени.

Правда? Я пыталась вспомнить, но не уделяла достаточно внимания, чтобы вспомнить. – Я не знаю, что сказать. Это самый продуманный подарок, который я когда-либо получала. – Я отстранилась, опустив взгляд на нож в моих руках между нами. Я хотела рассмотреть лезвие, но мне также нужно было убежать от напряжения, наэлектризовавшего воздух вокруг нас. Это усилило мои эмоции настолько, что я не могла дышать.

Костяшками пальцев он приподнял мой подбородок, поднимая мои глаза к своим. – Ты не похожа ни на одну женщину, не так ли?

В его глазах было тепло, и я знала, что он говорит комплимент, но я всю жизнь слишком хорошо понимала, насколько я отличаюсь от всех вокруг. Я была не то чтобы черной овцой – скорее ядовитой жабой в пруду, полном изящных хитрых рыбок. Не было никакого сравнения.

Я отступила назад и подняла коробку с пола. – Я ценю подарок, но если грузчики приедут в среду, то у меня впереди несколько напряженных дней, так что мне лучше лечь спать. – Я натянуто улыбнулась, чувствуя, как ледяной орган в моей груди снова застывает в своем ледяном статус-кво. Замороженный. Без чувств. Безопасный.

Когда я отступила, черная пелена опустилась на взгляд Маттео, скрывая его реакцию на мой отказ. Мы в считанные секунды превратились из обжигающей жидкой магмы в хрупкую вулканическую породу, и, как обычно, во всем была виновата я.

Я разрушила все хорошее, к чему когда-либо прикасалась, и именно поэтому я позволила Маттео уйти, не сказав ни слова. Лучше пусть он узнает сейчас, насколько я неполноценна, чем потом, когда мое сердце уже не сможет оправиться от его отказа.

***

Следующие два дня я провела в поисках и анализе записей с камер наблюдения, чтобы выследить Сэла. Это было идеальным отвлечением от хаоса свадьбы. Мама принимала ксанакс каждую ночь, как будто это были Skittles, и каждый день носилась по городу, как наркоман в запое, подготавливая в последнюю минуту детали свадьбы и избегая подводных камней в планировании.

Она справилась, но я все равно чувствовала укол вины за то, что на ее плечи свалилось такое огромное бремя. Не настолько, чтобы вмешаться и снять часть нагрузки, очевидно, но достаточно вины, чтобы держаться от нее подальше. Я была уверена, что она предпочитает, чтобы все было именно так. Это была одна из немногих черт нашего сходства. Мы обе были помешаны на контроле, когда дело касалось того, что имело для нас наибольшее значение. Я отказывалась доверить кому-то другому поиск видеоматериалов, а она никогда бы не смогла доверить кому-то более тонкие детали планирования мероприятий.

Каждый час или около того я делала перерыв, чтобы собрать вещи в своей квартире. Маттео предложил прислать грузчиков, чтобы они сделали всю работу, но я предпочла сама упаковать коробки и просто оставить тяжелую работу наемным работникам.

Мы не виделись в течение этих нескольких дней. Он был занят с моей мамой, так как прием должен был проходить в его доме. Несмотря на то, что приглашение было сделано в последнюю минуту, более восьмисот гостей заявили о своем участии в вечеринке. Маттео и моя мама сделали все необходимые приготовления – парковщики, поставщики еды, аренда оборудования, цветы и декор, персонал для сервировки и уборки – список можно продолжать и продолжать.

Когда рано утром в среду зазвонил будильник, я чуть не швырнула телефон через всю комнату, торопясь заставить его выключиться. Если бы не грузчики, приехавшие рано утром, я бы перевернулась на спину и отключилась. Длинные дни и короткие ночи настигали меня.

Вместо этого я заставила себя встать с постели и надела леггинсы и тренировочную майку Under Armor, которые приготовила на день. Две чашки кофе спустя, и я была готова перенести свою жизнь в дом моего будущего мужа и его босса, одного из самых жестоких, ненормальных людей в истории.

До того утра я совершенно не обращала внимания на существование Анджело Сартори. У меня было слишком много других забот. Но если быть честной с собой, я могла бы признать, что мое избегание было вызвано в первую очередь страхом. Большинство мужчин не пугали меня, но Анджело не был обычным человеком.

Он был воплощением зла.

Сказать, что он был дьяволом, означало бы, что в какой-то момент этот человек был ангелом и просто пал от благодати. Это было слишком мягко по отношению к Анджело. Он был гнилым до глубины души.

Что это говорило о таких людях, как Маттео, которые следовали его правилам? Ответ оставил во рту кисловатый привкус, от которого захотелось прополоскать рот и выплюнуть.

Это была еще одна причина, по которой я так не решалась обдумать своего нового соседа по дому. Все большая часть меня хотела полюбить Маттео. Я хотела впустить его в свои стены и приветствовать возможность не защищать свои границы в одиночку. Но как мне совместить Маттео, которого я начала узнавать, с человеком, который подчиняется приказам монстра? Монстра, который обезглавил собственную жену, заподозрив ее в желании иметь других мужчин – даже не в любовной связи, а в параноидальных бреднях сумасшедшего. Было ли это чем-то, что он сделал под покровом ночи в приступе ревности? Нет. Он собрал своих людей в том самом доме, где я буду жить, спокойно объяснил ей ее преступления, а затем топором отрубил ей голову и оставил ее на заднем крыльце в качестве урока предательства.

Может, наши семьи и не были близки, но слухи о таком чудовищном поступке распространяются. Тем более, что он не в первый раз реагировал на это вопиюще неразумно.

Анджело Сартори был сумасшедшим.

Я не преувеличивала, когда сказала Маттео, что уйду, если Сартори только посмотрит на меня. Я буду держать наготове сумку, пистолет при себе и упираться в стену.

Удобно, да?

Только по этой причине я упаковала недельный запас одежды вместе с вещами первой необходимости, чтобы оставаться в своей квартире до самого крайнего случая. Маттео об этом не знал, но он скоро все поймет.

Грузчикам понадобился всего час, чтобы погрузить вещи всей моей жизни, без мебели. Я решила, что лучше продать свою квартиру с мебелью, чем пытаться впихнуть их в его квартиру. Я была не из тех, кто привязывается к материальным ценностям, поэтому мне было выгодно сбросить лишнее, как старую кожу.

От Манхэттена до его дома в Хэмптоне было три часа езды. Если бы у Маттео не было квартиры в городе, я бы никогда не согласилась переехать так далеко. Большая часть моей работы могла выполняться удаленно, но я все равно не была в восторге от того, что нахожусь так далеко от событий.

Как только нас с грузчиками пропустили через закрытый въезд, Маттео встретил нас у входной двери в джоггерах и футболке. Это был первый раз, когда я видела его в такой повседневной одежде, если не считать нашего полуночного сеанса Facetime. Он выглядел как модель Instagram – ухоженный и стильный, но вместо фасада его внешность была чисто функциональной. Мускулы для боя, а не для фотографий, что было бесконечно привлекательнее.

Он подошел к моей машине и открыл для меня водительскую дверь. – Добро пожаловать домой, – пробормотал он, его внимание привлекла моя грудь, втиснутая в спортивный бюстгальтер, который мне следовало бы выбросить еще несколько лет назад.

– Смотри выше, тигренок. У нас гости, помнишь?

Его взгляд был настолько пронизывающим, что по моей коже побежали мурашки.

– Джентльмены, – обратился он к грузчикам, не отрывая от меня глаз. – Позвольте мне показать вам все вокруг. – Он провел нас внутрь, указав на кухню и комнату, которую он переоборудовал под кабинет для меня. Затем мы прошли в спальню. Нашу спальню.

Я никогда в жизни не делила постель с кем-то регулярно. Ни с одной из моих сестер. Ни с мужчиной. В детстве у нас были свои комнаты, и я никогда не находила никого, кто нравился бы мне настолько, чтобы разделить с ним больше, чем ночь секса. Я могла бы настоять на своей комнате, но я хотела посмотреть, к чему все приведет, прежде чем вступать в эту битву.

Мое жилье в Нью-Йорке было просторным для города, но спальня Маттео ставила мою в неловкое положение. – Она огромная, – проговорила я, на мгновение забыв, что мы не одни. Когда я взглянула на грузчиков, оба мужчины уставились на меня, нахмурив брови. – Невеста по каталогу, – сказала я, пожав плечами.

Их глаза выпучились, и мне удалось сдержать смех, который отчаянно пытался вырваться наружу. Мужчины кивнули, покидая комнату и бормоча о начале работы.

– Ты просто не могла удержаться, да? – Маттео прислонился к дверной раме, наблюдая, как я прохожу в комнату и рассматриваю огромные сводчатые потолки, мраморный камин и массивную стену из зеркал, обрамляющую кровать. Все было выдержано в однотонном кремовом цвете. Во всем доме было гораздо больше стиля кейп-код-шик, чем я ожидала от него, но это соответствовало местности.

– Обшивка потолка, мягкое изголовье кровати и декоративные стулья из искусственного меха? Модно, но не совсем то, что я ожидала.

– Если ты помнишь, – сухо сказал он. – Формально это не мой дом. Жена Анджело переделала его, когда они только купили его.

Я бросила жесткий взгляд в его сторону при упоминании его босса.

– Я же сказал тебе, это не будет проблемой. Он живет на втором этаже и пользуется внешним входом. Ты просто останешься здесь, и никогда не узнаешь, что он там. Он даже не придет на свадьбу.

– Он не придет? – Я была ошеломлена. Как босс мог не посетить такое важное событие, как стратегический союз его семьи с ее прошлым врагом?

– У него дела за пределами штата. К тому же, он не очень сентиментальный тип.

Это мягко сказано. Что ж, я бы приняла эту новость как подарок. Присутствие Анджело Сартори не будет незамеченным.

– Осмотрись, – сказал Маттео. – Комната теперь и твоя тоже. Я пойду прослежу, чтобы эти идиоты расставили вещи по местам. – Он закрыл костяшками пальцев дверь и исчез.

Облегченно вздохнув, я сделала глубокий очищающий вдох и прошла в ванную комнату. Оформленная в том же монохроматическом стиле, она могла бы украсить обложку самого элитного журнала по дизайну жилья. Пристроенные к ней гардеробные, каждая из которых была такой же большой, как моя спальня на Манхэттене. Я прошла вдоль рядов одежды Маттео, аккуратно развешанной по группам, и заглянула в верхние ящики встроенного комода. Нижние майки, носки и тренировочные шорты – ничего особо интересного.

Вернувшись в главную спальню, я посмотрела на проем, ведущий в остальную часть комнаты, и подошла к прикроватной тумбочке с будильником. Кровать была застелена, поэтому трудно было сказать, на какой стороне он спит, но я полагала, что будильник – хороший индикатор.

Еще раз осмотрев проём, я потянулась к блестящей серебряной ручке и открыла ящик. Салфетки, несколько случайных таблеток от кашля, ручка с блокнотом, в котором были неразборчивые каракули, и небольшая стопка сложенных канцелярских бумаг. Любопытствуя, я взяла верхнюю бумажку и открыла ее, обнаружив аккуратный женский почерк.

Маттео,

Я знаю, что эти несколько месяцев были бурными, но они были одними из лучших в моей жизни. Ты заставляешь солнце светить ярче каждый день, когда мы вместе, и я боюсь, что жизнь без тебя будет черной, как безлунная ночь. Мне будет не хватать встречи с тобой на этой неделе, когда ты будешь в городе, но то, что я смогу провести с тобой выходные во время нашего путешествия, сделает это терпимым.

С любовью,

Лаура

Это была любовная записка. Мое сердце сжалось и защемило при виде романтической переписки между Маттео и другой женщиной.

Я быстро сложила записку и взяла остальную пачку, пролистав ее, обнаружила, что все они были аналогичным образом написаны. Я не хотела, чтобы меня поймали на подсматривании, поэтому у меня не было времени читать их все, но беглый просмотр показал, что на них нет дат. Я положила любовные письма обратно в его ящик и закрыла его, желая сделать то же самое со своим сердцем – надежно закрыть его в запечатанной коробке и постараться забыть о его существовании.

К сожалению, мое сердце не было достаточно защищено, когда речь шла о Маттео, и то, что я обнаружила, не могло быть незамеченным или забытым. Почему письма до сих пор лежат у него в тумбочке? Был ли он влюблен в эту женщину?

Укол раскаленной до бела ревности пронзил мою грудь.

Были ли у него с ней отношения? Он говорил, что у него больше никого нет, но, возможно, он просто пытался успокоить меня ради нашего союза. Мой отец не разрешил мне исследовать Маттео, поэтому я даже не знала, был ли он женат раньше. Мне вдруг показалось, что я ничего не знаю о человеке, за которого скоро выйду замуж.

Мои щиты опустились, когда я познакомилась с его личностью, но мои знания были лишь поверхностными. Я ничего не знала о его прошлом. О его самых темных грехах или самых сокровенных желаниях. Ничего, что могло бы послужить основой для доверия.

У меня сжалось горло, когда я вышла из спальни и направилась обратно на кухню, где оставила свою сумочку. Я ненавидела то, что увиденные записки повлияли на меня. Я ненавидела себя за то, что не смогла защитить себя лучше. Но еще хуже я ненавидела себя за то, что сбежала, потому что это было похоже на слабость.

Написав быструю записку, объясняющую, что мне нужно вернуться в город, я выскочила из дома и исчезла.

11

МАРИЯ

Позже вечером Маттео написал сообщение, что будет в городе, и предложил мне остаться у него. Я вежливо отказалась, придумав оправдание для себя, и он не стал настаивать на этом.

Когда у меня появилось время подумать, я поняла, что интуиция подсказывала мне, что Маттео не лжет. Если он сказал мне, что больше никого нет, значит, так оно и было. Но я не могла избавиться от зловещего темного облака, которое обрушивалось на мое настроение каждый раз, когда стопка записок всплывала в памяти. Это было похоже на ту чертову игру Whac-A-Mole. Каждый раз, когда я отгоняла образ элегантного женского письма, всплывал другой вопрос или мысль, возвращая мое сознание к теме. Я не могла убежать от этого, как бы сильно я не пыталась.

Когда наступила пятница, спрятаться было уже невозможно. Маттео устраивал репетиционный ужин, который они с мамой решили провести в городе для удобства всех приглашенных. На внешнем уровне вечер прошел прекрасно. Я была приветлива с гостями, ласкова с Маттео и следила за тем, чтобы на моих губах всегда играла улыбка.

Дважды я замечала, что Маттео изучает меня. Я не сомневалась, что он знал, что что-то случилось, но, скорее всего, не мог понять, было ли это общее нервное напряжение из-за свадьбы или что-то более существенное. Мне хотелось, чтобы он понял это и дал мне знать, потому что я сама была в растерянности.

Я тонула в эмоциях и была слишком сосредоточена на дыхании, чтобы что-то сказать. Впервые в жизни я стояла на пороге того, чтобы меня назвали скромницей. Я потягивала вино, вежливо отвечала на вопросы, обращенные ко мне, и отчаянно старалась, чтобы меня не стошнило.

Когда пришло время заканчивать вечер, я прижалась к маме, используя ее как буфер между мной и Маттео. Я договорилась остаться с родителями на эту ночь, используя в качестве предлога прическу и макияж для свадьбы. Мама оплатила услуги команды стилистов, которые должны были приехать к ним домой и подготовить нас к знаменательному дню. Я могла бы поехать туда утром, но я не хотела оставаться в своей квартире одна.

Маттео нашел бы меня и потребовал ответов.

Как ребенок, прячущийся под юбкой матери, я закрыла глаза в надежде, что если я не вижу его, то и он не видит меня. Через несколько часов мне придется столкнуться с этими вопросами, а пока я была не готова. Конечно, мое избегание ситуации само по себе было источником разочарования. Мария Дженовезе не трусила, но именно это делала я.

Несмотря на это, мои усилия были тщетны.

Маттео давал мне время до истечения десяти часов, а потом мне было уже не спастись.

***

Католическая церковь Святого Андрея располагалась на северном берегу Хэмптона и вмещала всего около пятидесяти человек. Это была единственная часть моей свадьбы, на которой я настояла, не считая отказа от белого цвета.

Мы не могли провести церемонию на острове Стейтен, а затем заставить людей ехать в Хэмптон на прием. Это означало, что мы должны были выбрать для службы местную церковь в Хэмптоне. Однажды вечером после нашей помолвки я случайно просмотрела варианты и сразу же решила, что причудливое старое здание с высоким белым шпилем – это то место, где я хочу выходить замуж.

Я даже не хотела выходить замуж, поэтому не понимала, откуда взялось это чувство. Если мне было все равно, то почему имело значение, где я выхожу замуж?

Это не должно было иметь значения, но имело.

Церковь выглядела так, будто появилась прямо из фильма. Мне понравилось, что она была небольшой, так что на нашей церемонии будут только самые близкие родственники и друзья, а от витражей по обе стороны церкви просто захватывало дух. Одни только фотографии этого места вызывали у меня чувство умиротворения, и это было именно то, что мне нужно было в вечер моей свадьбы.

В субботу утром мы провели более трех часов с нашей командой стилистов. Мои волосы были уложены в сложную прическу, которая позволила мне почувствовать себя голливудской элитой, собирающейся на церемонию вручения Оскара. Я хотела использовать один из своих гребней в прическе, но мама категорически не разрешила. Она часами искала то, что считала идеальным аксессуаром для волос, и я должна была признать, что она не ошиблась. Нежная деми-тиара мерцала драгоценными камнями, достаточно яркими, чтобы их заметили, но не слишком, чтобы не показаться вульгарными.

Мои ногти были идеального красного оттенка в тон платью. Моим губам не хватало одного слоя помады, чтобы навсегда остаться татуировкой. Мое сердце больше не билось, а гудело в бешеном ритме в ответ на адреналин, бурлящий в моих венах.

Когда остались только наряды, мы погрузились в лимузин и отправились в долгий путь к церкви. Мама и Алессия болтали, София хихикала, папа уставился в свой телефон, а я сжимала в руках бутылку с водой, как будто это был единственный кусок дрейфующего дерева, удерживающий меня на плаву в кипящем волнами море.

Мы вошли в церковь через заднюю дверь, дамы расположились в комнате воскресной школы, пока папа заботился о том, чтобы церемония прошла гладко.

– Эти проклятые пробки не дали нам много времени, – суетилась мама, разбирая пакеты с одеждой. – София, вот твое, а вот Алессии. Давай наденем их, а потом поможем Марии влезть в платье.

В это время раздался стук в дверь.

Я поспешила туда, захлопнув дверь, чтобы не было посторонних глаз. – Да?

Мой отец забавно поднял брови. – Это для тебя. – Он передал мне конверт, а затем отвернулся, покачав головой.

На лицевой стороне маленькими четкими буквами было написано мое имя. Я вскрыла печать и достала обычную белую канцелярскую карточку для заметок, ничем не украшенную, кроме записки внутри.

Мария,

Возможно, ты не так представляла себе свою жизнь, но если это тебя утешит, я думаю, что у нас есть возможность быть вместе. Чем больше я узнаю тебя, тем больше впечатляюсь твоей силой и верностью. Для меня большая честь стать твоим мужем.

Твой,

Маттео

Он написал мне любовную записку.

Когда я закончила читать, у меня на глаза навернулись слезы. Смущенные, больные любовью, злобные слезы. Так вот почему у него были записки от другой женщины? Писал ли он ей записки, чтобы начать обмен? Был ли в доме какой-то женщины заветный ящик, полный его искусных ухаживаний?

Почему это имело для меня значение? У каждого человека есть прошлое. Разве не достаточно того, что он приложил усилия, чтобы наладить со мной контакт? Нет... да. Я не знала. Я была так растеряна и ошеломлена.

Я поколебалась, повторяя про себя, что важно жить одной минутой, одним часом, одним днем за раз. Маттео написал мне прекрасную записку. Я приму ее за чистую монету и поблагодарю его за этот жест. Кивнув, я положила записку в сумочку и нашла свои свадебные туфли.

– Готова, милая? – спросила мама, ее глаза подозрительно остекленели.

– Я готова, но ты же знаешь, что я не умею плакать. Выключи водяную систему, пока ты не испортила макияж. – Я улыбнулась ей, смягчая свое молчаливое повеление.

– Я знаю, знаю. – Она покачала рукой. – Небеса запрещают кому-либо проявлять эмоции рядом с Марией. Обычно я делаю все, что мне заблагорассудится, но поскольку это день твоей свадьбы, я думаю, что могу держать это под контролем, по крайней мере, до окончания церемонии. А теперь иди сюда. Давай наденем это платье.

Она расстегнула молнию на мешке для одежды и осторожно извлекла красную атласную ткань. Мы все смотрели, потеряв дар речи, как она держит его в руках, позволяя ткани распуститься.

– Мария, дорогая. Раздевайся и садись на стул. – Она кивнула на древний деревянный стул у стены. Я расстегнула блузку и бросила ее на стол, затем сняла бюстгальтер и шорты, опустилась на холодный стул и обула черные лакированные туфли Louis Vuitton на каблуках.

Когда я подняла глаза, все три женщины уставились на меня. – Что? – огрызнулась я, испугавшись, что возникла проблема.

– Маттео охренеет, когда увидит тебя. – Щеки Софии стали ярко-красными, и дьявольская улыбка расплылась по ее лицу.

Мы все разразились смехом. Некоторые из нас от смеха, некоторые от ужаса.

Независимо от источника, было удивительно, какое облегчение может принести простой смех. Когда я шагнула в платье, его прочность придала мне достаточно сил, чтобы встретиться лицом к лицу с ожидающей толпой. Мы все бегали вокруг, делая последние штрихи, пока не раздался предупреждающий стук в дверь.

– Пять минут, дамы, – позвал мой отец.

Время пришло.

Кольцо на пальце, диадема на голове, сердце в горле, я направилась к дверям часовни.

Мою маму проводил внутрь один из служителей. Алессия и София последовали примеру подружек невесты, остались только мой отец и я.

Он посмотрел на меня, и от бушующих в его взгляде эмоций я чуть не упала на колени. – Я так горжусь тобой, Мария. Твоим упорством и решимостью. Твоей силой и преданностью. Ты выросла в прекрасную молодую женщину, и я всегда буду любить тебя.

Эти слова пронеслись на цыпочках по моему сердцу, зарылись в мою душу и заставили меня почувствовать, что у меня выросли крылья.

– Спасибо, папа, – прошептала я в ответ, не в силах больше ничего сказать без приступа слез.

Он кивнул мне, и я кивнула в ответ, давая понять, что пора.

Я отказалась надеть вуаль, поэтому я беспрепятственно увидела Маттео, когда двери открылись и его горячий взгляд столкнулся с моим. Голод, благоговение, неуверенность, решимость. Все это я могла видеть. Почувствовать. Маленькая часовня, казалось, усиливала эмоции, каждая из которых отражалась от крутых потолков и обрушивалась на меня со всех сторон.

Маттео был одет в классический смокинг. Безупречный. Неподвластный времени. Совершенный.

Я была ослеплена его губами, глазами и манящей властью. За эти несколько секунд он не был мне ни другом, ни врагом. Моим любовником или моим мучителем. Мы были просто замком и ключом, предназначенным для того, чтобы соединиться в одно целое.

Когда мы поднялись на помост, отец поцеловал меня в щеку, а затем подал мою руку Маттео. Рука отца была прохладной, но рука Маттео пылала на моей коже. Его глаза пробежались по моему лицу, поглощая каждый сантиметр, который можно было увидеть.

– Совершенно потрясающая, – вздохнул он, неохотно поворачивая нас к священнику.

Я судорожно вдохнула и попыталась сосредоточиться, поскольку неразрывно связывала свою жизнь с мужчиной рядом со мной.