Текст книги "Кровь навсегда (ЛП)"

Автор книги: Джилл Рамсовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

13

МАРИЯ

Никогда в жизни я не испытывала такого облегчения, когда, проснувшись, обнаружила, что Маттео ушел. Я ненавидела, что он видел меня такой слабой и уязвимой. Ненавидела гнетущий груз его вопросов и сомнений. Он, наверное, думал, что я была чем-то вроде больной, хотя на самом деле у меня уже много лет не было кошмаров. Я могла только предположить, что именно сильные эмоции этого дня заставили мое подсознание вернуться в такое темное место.

Теперь я была замужней женщиной.

Замужем за своим врагом.

Боже, как я хотела его ненавидеть. Я хотела держать его на мушке и видеть безжалостное зло в его действиях... но я не могла. Когда я лежала в своей новой спальне, все еще окутанная ароматом своего мужа, единственным человеком, которого я ненавидела, была я сама, за то, что не была сильнее. За то, что не отказалась от его прикосновений. За то, что позволила ему видеть любую часть меня, внутри или снаружи. За то, что предала свою фамилию.

Я не просто позволяла ему прикасаться ко мне, я была без ума от его потребности. Всепоглощающая жажда в сочетании с ненавистью к себе заставили меня застыть на месте, пока мои эмоции играли в изнурительную игру по перетягиванию каната. Я не бросалась на него и не боролась с ним, но это было не из-за отсутствия желания. Эти две борющиеся силы как будто аннулировали друг друга, оставляя меня слабой и бессильной в их руках, созревшей для захвата. И именно это Маттео и сделал. Он захватил мои бразды правления и взял все под свой контроль.

К моему полному изумлению, я обнаружила, что в капитуляции есть свобода... с одной оговоркой.

Должно быть доверие.

И после того, как я отдала себя в руки Маттео, я не могла с чистой совестью утверждать, что не доверяю этому человеку. Возможно, я была потрясена, но если бы я действительно не доверяла ему, я бы никогда не позволила ему так контролировать меня. Когда мои эмоции боролись друг с другом, я верила, что Маттео не причинит мне вреда. Он управлял мной и заставлял меня чувствовать себя лучше, так что я могла отказаться от борьбы и подчиниться наслаждению.

Мой мир был широко открыт.

Я была уверена, что брак означает потерю моей независимости, но теперь я не была так уверена. Это была всего лишь одна ночь, но в глубине души я подозревала, что в том, что мы пережили, есть истина. Как будто прошлая ночь была лишь верхушкой айсберга.

Откровение было ужасающим.

Все эти эмоции вместе со стрессом, связанным со свадьбой, неудивительно, что острые как бритва когти кошмара вцепились в меня с того момента, как я закрыла глаза. А тут еще и пристальный взгляд Маттео. Больше всего на свете я хотела избежать его присутствия. Если бы я стала спорить дальше, то показалась бы еще более невменяемой.

Поэтому я лежала там, как мышь в норе, ожидая, когда бдительная кошка прекратит свою охоту. Меньше всего я ожидала, что Маттео расскажет мне историю смерти своей матери. Я ценила его честность, но он был под кайфом, если ожидал, что после его импровизированного рассказа я положу свое прошлое к его ногам.

Мои секреты его не касались, и так оно и останется.

С преувеличенным вздохом я заставила себя встать с постели. Кофе сделает все лучше. Я надела футболку и пижамные шорты, почистила свои чудовищно мерзкие зубы и отправилась на поиски кухни.

Я обнаружила, что у Маттео есть промышленная кофеварка, оснащенная эспрессо и всеми необходимыми приспособлениями. Возможно, он был не так уж плох. У любого человека, который знает толк в кофе, есть хотя бы одно положительное качество.

Рядом с кофеваркой, уже заправленной и готовой к работе, лежала записка от моего нового мужа, в которой он объяснял, что ненадолго отлучился и просил меня угощаться всем, что мне нужно. Как будто мне нужно было его разрешение. Я сварила двойной эспрессо и взяла чашку с паром в холодные руки, наслаждаясь теплом кофеина.

Я планировала вернуться в главную спальню и принять душ, но мои ноги свернули с пути, когда я приблизилась к лестнице на второй этаж – этаж Анджело. Маттео сказал держаться подальше от второго этажа, но он также сказал, что Анджело нет в городе. Мне показалось очень странным, что эти два человека живут вместе, и когда я стояла у основания лестницы, меня захлестнуло любопытство.

Мне нужно было посмотреть, что находится наверху.

Обоих мужчин не было дома. Насколько я знала, дома была только я одна. Но на всякий случай я поспешила в спальню и поменяла свой эспрессо на Glock. В отличие от парадной лестницы в доме моих родителей, эта лестница была спрятана в дальнем коридоре, как грязный секрет. Здесь было темнее, чем в остальной части дома, но утреннего света просачивалось достаточно, чтобы я чувствовала себя достаточно комфортно и не включала свет.

Мои шаги были бесшумны на ковре, когда я ступала на площадку второго этажа. С другой стороны, сердце билось как отбойный молоток в моих ушах. С лестницы открывалась большая вторая гостиная, оформленная в том же стиле, что и весь дом, и ни одна вещь не стояла на месте. В углу находилась кухня в стиле квартиры, также безупречно чистая, со стеклянными дверями, ведущими в большой внутренний дворик.

Держа пистолет в руках, я подошла к одной из закрытых дверей, расположенных рядом с гостиной. Дверь открылась без звука, открыв стандартную гостевую спальню. Я осмотрела комнату с порога, затем закрыла дверь и повторила процедуру со следующей комнатой – тоже гостевой, без признаков проживания.

В конце коридора находилась общая ванная комната с идеально сложенными полотенцами и нетронутой раковиной. Опять же, никаких следов использования. Пожав плечами, я направилась в противоположный коридор. На этой стороне была только одна дверь в дальнем конце.

Адреналин прокатился по всему телу, заряжая каждую клеточку энергией на случай, если мне понадобится быстро сбежать. Сделав успокаивающий вдох через нос, я толкнула дверь. По сути, это была вторая спальня, оформленная так же, как и наша, но с более скромными потолками и без камина. Кровать была застелена, мужской пиджак был накинут на спинку стула, стоящего у простого письменного стола.

Желая увидеть больше, я вошла внутрь и осмотрела остальную часть комнаты. Тяжелые портьеры были задернуты, и мне пришлось включить свет, чтобы лучше видеть. Я решила, что открыть шторы – это более опасное занятие, чем просто включить свет. Кроме пиджака, в комнате не было ничего интересного. Я заглянула в ванную. Там лежала зубная щетка, но не было ни остриженной бороды, ни флаконов с таблетками, ни других личных вещей. В шкафу лежала мужская одежда, вся в идеальном порядке.

Что-то было не так.

Я не могла понять, что именно меня беспокоит, но что-то было не так. Все было слишком аккуратно и опрятно. Конечно, в доме была домработница, и мужчина уехал из города, но что-то на втором этаже вызывало у меня жуткое чувство. Либо он там не жил, либо у него было ярко выраженное ОКР. Учитывая, что он уже был вполне признан таковым в других отношениях, я предположила, что не будет большой неожиданностью обнаружить, что он еще и помешан на чистоте.

Это было правдоподобно, но моя интуиция подсказывала, что это еще не все.

Я вернулась в спальню и открыла ящики тумбочки. Рулон туалетной бумаги. Мерзость. Я не хотела знать, для чего это. Нож. Копия Спящая красавица Стивена Кинга. И женский браслет с шармами. Странно, но не совсем ненормально.

Я начала поворачиваться к столу, когда что-то щелкнуло. Оглянувшись, я провела пальцем по верхней части тумбочки в глубине, где ее не заметили бы, и, подняв палец, увидела густое пятно пыли. На светлом дереве это было трудно различить, но когда мой палец потревожил поверхность, я увидела след, оставленный там, где я удалила значительный слой грязи.

Неужели домработница не убиралась здесь? Если нет, то почему все было так аккуратно?

Возможно, он любил поддерживать порядок в своей комнате, но не любил вытирать пыль. И снова подозрение сузило мои глаза.

Я переместилась в дальний угол комнаты, где стоял письменный стол в форме почки. Лакированная столешница блестела под слоем совершенно нетронутой пыли. Когда я открыла средний ящик, ничего не бросилось мне в глаза, кроме большого конверта. Когда я вытащила его содержимое, мой желудок сжался.

Там были фотографии. Десятки.

На всех Маттео запечатлен со светловолосой женщиной, оба улыбаются и явно хорошо знакомы.

Зачем Анджело понадобился конверт с фотографиями Маттео? Кто была эта женщина? Была ли она женщиной из любовного письма?

Вопросы атаковали меня, как лучи солнца в пустыне, где ответы, дающие жизнь, было так же трудно найти, как мерцающие лужи воды. Покачав головой, я вернула все фотографии, кроме одной, положив единственный снимок в задний карман. Я закрыла ящик и выключила свет, выйдя из комнаты, как будто меня там никогда не было. Держа пистолет за спиной, чтобы не вызвать подозрений, если я столкнусь с кем-нибудь по пути вниз, я поспешила обратно в нашу спальню внизу.

Не обнаружив никаких следов Маттео, я вернула пистолет в сумочку и бросилась в душ, чтобы с помощью сильной струи прохладной воды очистить свои мысли. Я не сомневалась, что мой муж что-то скрывает, но что? У меня были свои секреты, так что я не могла запретить ему хранить их, но эти, казалось, касались меня. По крайней мере, они касались семьи Галло, и эта информация могла быть полезна моему отцу.

Мне нужно было держать глаза открытыми, а разум ясным.

Конечно, это было легче сказать, чем сделать, когда рядом был Маттео, но я постараюсь сделать все возможное.

Я выключила воду и оделась, поняв, что совсем забыла о кофе. Адреналин вступил в действие и великолепно разбудил меня. Я налила полную чашку и направилась на кухню, когда услышала мужской голос. Маттео. Он говорил с кем-то низким голосом.

Я пробралась к краю коридора и прислушалась.

– Я тоже скучаю по тебе.

Слова прозвучали в моей голове, как удар гонга. Неужели всего лишь час назад я думала о том, чтобы довериться этому человеку? Конечно, я не думала, что он причинит мне физическую боль, но это не означало, что он хороший человек или что я что-то о нем знаю. Я заглушила свои метавшиеся мысли, когда он снова заговорил.

– Я обещаю, что постараюсь выбраться и скоро встречусь с тобой... Я тоже люблю тебя, красавица. – Он тяжело вздохнул и начал рыться в холодильнике.

Может ли сердце разбиться до того, как в него влюбились?

Если это возможно, то мое разбилось в тот момент.

Горло жгло от непролитых слез, а в животе разгоралась ярость. Как посмело мое сердце влюбиться в Маттео без моего разрешения. Как он посмел играть со мной, как будто я не догадаюсь. Мой гнев был едким и уродливым, отчаянно стремясь уничтожить все на своем пути.

Мне нужно было выбраться. Мне нужен был Тамир и спортзал.

Я поспешила обратно в спальню и схватила свою сумочку, отправив быстрое сообщение Тамиру, затем обула сандалии и собрала сумку с тренировочной одеждой. Когда я вернулась на кухню, Маттео сидел у стойки в шортах и промокшей от пота футболке и ел банан с гранолой.

– Я ухожу. Мне нужно вернуться в город, – резко объявила я. – У меня не было возможности привезти сюда машину – у тебя есть машина, которую я могу одолжить, или мне вызвать такси?

Его глаза сузились, изучая непроницаемую маску, которую я носила. – Я отвезу тебя. Мы можем остановиться в моей квартире и поужинать с моей семьей в среду.

Черт. Он не должен был ехать со мной. Мне нужно было отделиться от него, чтобы я могла подумать. – Сегодня днем у меня занятия по крав-мага и работа, так что я не знаю, сколько времени я смогу провести с тобой.

– Я уверен, что ты сможешь найти время для ужина. – Его заявление было скорее приказом, чем вопросом. От этого мне захотелось шипеть и царапаться на него.

– Хорошо, но мне нужно идти. Ты можешь быть готова в ближайшие тридцать минут?

– Без проблем.

Я подняла подбородок и вернулась в спальню, чтобы собрать более солидную сумку и накинуть плащ безразличия, пока не смогу побороть гнев.

***

– Он о чем-то лжет – я знаю это. – Я подчеркнула свои слова ударом по щиткам, которые носил Тамир. Иногда мы дрались, а иногда работали над техникой и выносливостью, держа щитки друг для друга. Мы тренировались почти два часа. Первый час ушел на то, чтобы выплеснуть всю мою вспыльчивость. Следующие полчаса ушли на то, чтобы рассказать ему о моей свадьбе и обо всем, что я узнала с тех пор.

И тренировка, и разрядка были изнурительными. Я все еще продолжала наносить удары, но они были в лучшем случае жалкими.

Тамир опустил щитки, кивнув в сторону наших бутылок с водой. – Давай присядем. Для одного дня с тебя достаточно.

Мои руки тяжело повисли по бокам, когда я кивнула. Прохладная вода была на вкус как чертова амброзия. Я жадно глотала, зная, что расстрою желудок, если не сбавлю темп, но все равно отпила еще. Удивительно, что может сделать хорошая тренировка. У меня не было ответов, но мои проблемы больше не душили меня.

– Чувствуешь ли ты себя в безопасности с этим человеком? – тихо спросил Тамир, наблюдая за мной темными глазами, которые видели гораздо больше, чем может видеть обычный человек.

– Я не чувствую себя в опасности, конечно. Я просто не знаю, что думать или чувствовать. Он отправил меня в тот дом далеко от города, и я знаю, что у него есть секреты. Где-то есть женщина, но я не знаю наверняка, что она для него значит. Его босс якобы живет в этом доме, но не может быть, чтобы кто-то поднимался туда в течение нескольких месяцев. Все это не имеет никакого смысла.

Тамир молчал долгую минуту, пока я изучала пол. – Если тебе нужно, я раскрою его секреты. Все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Мой взгляд поднялся к нему. В этих тенях таилось черное обещание смерти. С тех пор как он переехал в Америку, он оставался в стороне. Он не платил налоги, не имел легальной работы или удостоверения личности, выданного правительством. Он не общался и не вел свободный образ жизни, насколько я могла судить. Насколько я поняла, он намеренно порвал с израильскими связями и не хотел возвращаться. Когда он уезжал, у него оставалось еще много хороших лет, поэтому я всегда задавалась вопросом, что же произошло. Я не собиралась спрашивать, потому что знала, что он никогда мне не скажет.

Я могла только представить, что помощь мне потребует воссоединения с той жизнью, которую он оставил. Готова ли я просить его об этом? Конечно, мой жалкий брак не стоил того, чтобы ставить под угрозу жизнь, которую он создал для себя. Мало того, какая-то часть меня хотела, чтобы Маттео сам рассказал мне, что, черт возьми, происходит. Я не хотела узнавать это от кого-то другого – я хотела, чтобы он доверил мне эту информацию.

– Я ценю твое предложение, но пока я пас. Только вот есть одна вещь. – Я встала и трусцой побежала к тому месту, где оставила сумочку, достала фотографию и вернулась к Тамиру. – Ты можешь как-нибудь узнать, кто эта женщина? Я не хочу, чтобы ты это делал, если это означает подвергнуть себя опасности, но если это относительно просто, то я хотел бы знать.

Он ухмыльнулся, в его глазах мелькнул намек на юмор. – Это я могу сделать.

14

МАТТЕО

Я не мог понять, как мы перешли от безудержного траха и интимных признаний накануне вечером к молчаливой обстановке враждебного поглощения бизнеса за ужином. Как будто предыдущих двадцати четырех часов не существовало. Мария была отстраненной и излучала безразличие так громко, что у меня запульсировала голова.

Каждая минута тикала все сильнее, как шестеренки моих старинных часов. К тому времени, когда мы вернулись в квартиру, я уже жаждал драки. Я успешно сдерживался, пока мы были в уединенной обстановке, но как только мы переступили порог моей квартиры, все ставки были сделаны.

Сбросив пиджак, я вытянул шею и направился к холодильнику с вином и бутылкой каберне. – Есть ли причина, по которой ты развязала свою королевскую стервозность, или у тебя просто биполярное расстройство? Потому что если это так, то для этого есть лекарства.

Ее гулкие шаги затихли на мраморном полу. Она не сразу повернулась, и я понял, что мой удар попал в цель. Когда она медленно повернула голову в мою сторону, ее глаза светились возмущением.

Бинго.

Если я хотел драки, то я ее получу.

– Мне не удалось развлечь тебя? Скажи мне, Де Лука, что именно ты внес в наши маленькие отношения, что заставляет тебя чувствовать, что ты имеешь право на что-то от меня? Мы трахались, вот и все.

Мой гнев мутировал в нечто ужасающее. Что-то древнее и первобытное, с блестящей, черной чешуей и жаждой крови. – И я полагаю, что держать твое дрожащее тело в ночи ничего не значило. Поделиться с тобой болезненной правдой о моем прошлом – это, по-твоему, то, что я предлагаю всем? – В моем голосе звучала угроза, едва сдерживаемая ярость.

С ее губ сорвался бездушный, лишенный юмора смех. – Твоя правда? Это смешно. Ты думаешь, что смерть твоей матери – это что-то такое, что я не смогла бы раскопать в старых новостях? Ты трахал меня, держал меня, но единственное, чего ты не сделал, так это не сказал мне правду.

Десять футов пространства разделяли нас, но с таким же успехом это мог быть космический световой год. Я мог бы пройти эти десять шагов, сократить физическое расстояние между нами, но мы все равно были бы так же далеки друг от друга во всех остальных смыслах.

– Я не могу ничего рассказывать о Семье, ты же знаешь.

– Я не говорю о Семье! – отмахнулась она.

– Тогда что? – крикнул я, подняв руки в знак капитуляции. – Какого хрена тебе от меня надо?

Ее позвоночник заметно напрягся, а воздух вокруг нее заблестел кристаллами инея. – Я сказала тебе, что хочу знать правду. Ты обещал, что больше никого нет. Я нашла письма в твоей тумбочке. Я слышала твой телефонный разговор вчера утром. Я никогда не хотела, чтобы эти отношения были чем-то иным, кроме как деловой сделкой, но я отказываюсь, чтобы меня выставляли идиоткой. Если в твоей жизни есть женщина, то, блядь, отрасти яйца и скажи мне.

Да пошел я. Теперь это имело смысл.

Моя рука провела по волосам. Я поставил бутылку вина обратно в холодильник и вместо этого налил себе бокал виски. С бокалом в руке я взял свой пиджак и направился в спальню. – Похоже, тебе не о чем беспокоиться. Я разговаривал по телефону со своей шестилетней племянницей, и женщина, написавшая эти письма, мертва.

Ей нужна была правда, и она могла ее получить. Я высыпал все, что она просила, в кучу у ее ног и, не говоря больше ни слова, направился в нашу комнату.

Я закрылся в ванной, но не стал запирать дверь. Она не стала бы вторгаться. Мария была не из тех женщин, которые бегают за кем-то с извинениями. Это было прекрасно. После изнурительного дня у меня не было настроения для разговоров. Включив душ, я разделся и заставил себя встать под обжигающие струи воды.

Десять минут назад я был зол на Марию до такой степени, что наговорил ей много гадостей, о которых потом пожалел. А сейчас? Все мое разочарование было направлено внутрь. Какого хрена я вообще хранил эти письма? Конечно, они что-то значили, но теперь это не имело значения. Они не вернули бы ее, и моя жизнь продолжалась без нее.

С этого момента я должен был быть умнее. Мария была очень умна и пугающе наблюдательна. Она обязательно поймет то, что я оставил недосказанным, и выведает все секреты, которые ей попадутся. Это давало мне два варианта: готовиться к гневу Ледяной королевы или просто рассказать ей правду с самого начала.

Я не был уверен, что мне нравится любой из этих вариантов.

Поразмыслив над своим затруднительным положением добрых полчаса, я выключил воду и насухо вытерся полотенцем, затем надел боксеры и приготовился ко сну. Когда я открыл дверь в нашу спальню, свет был выключен, а Мария спала, свернувшись калачиком на боку.

Моя рука зависла над выключателем в ванной, и я любовался ее поразительными чертами лица, мягкими во сне. Она была намного больше, чем я мог предположить – настолько больше, что она дурманила мне голову. Я думал, что она будет интересным испытанием, но она превратилась в нечто большее. Клубок ниток, в котором похоть и эмоции были спутаны так тщательно, что я не мог понять, как их размотать.

Любовь к жене не входила в планы, но что-то подсказывало мне, что я не имею права голоса в этом вопросе.

15

МАРИЯ

В течение следующих трех дней я бесчисленное количество раз жонглировала словами в своей голове, не зная, что сказать. Мы с Маттео больше не спорили и не извинялись. Мы были любезны и даже уважительны, но в отстраненной манере. Как два дипломата, опасающиеся переступить границы дозволенного на чужой территории.

Как я могла подобрать нужные слова, когда я даже не была уверена в своих чувствах? Я не была смущена. Любой человек с половиной мозга пришел бы к тому же выводу, что и я, учитывая тот же набор фактов. Была другая женщина. Я просто не догадалась, что она мертва.

Я думала, что испытаю облегчение, узнав, что он не навещает тайком свою любовницу, но было мало удовлетворения в том, что я постоянно буду жить в тени той, кого он любил и потерял. Я была соревновательной по натуре, поэтому быть женой Маттео на вторых ролях было обидно. Но не это было причиной того, что я замкнулась в себе в дни, последовавшие за его признанием. Это было связано скорее с тем, что я смирилась с тем, что хочу быть женщиной в письмах. Мне нужны были его добрые слова и преданность. Я хотела его исключительного внимания.

Я хотела, чтобы он хотел меня больше, чем просто мои связи и мое тело.

Это было очень трудно переварить.

Я позволила информации оседать на моей коже и медленно погружаться внутрь, впитываясь в волокна моего существа. Понятие тоски было чуждым для меня. Я вертела его на языке, пробуя на вкус, прежде чем сделать глубокий вдох и проглотить правду.

Я хотела Маттео Де Луку.

К другим женщинам такое простое желание приходит так же легко, как дыхание, но для меня это было впервые. Я использовала мужчин. Я наслаждалась удовольствием, которое они мне приносили, пользовалась всем, что они могли предложить, и отправляла их в путь без оглядки. Я никогда раньше не хотела мужчину. Никогда не испытывала глубокой тоски. Это тревожило и успокаивало одновременно.

Это заставляло меня думать о том, что, возможно, я могу быть нормальной. У меня могут быть полунормальные отношения – настолько нормальные, насколько могут рассчитывать двое убийц в браке по расчету.

Я была готова попробовать, но как к этому отнесется Маттео? Мне никогда не приходилось беспокоиться о том, что может подумать кто-то другой, разве что при оценке сценариев в стратегической деловой ситуации. Это было другое дело. Предсказать чьи-то действия было не то же самое, что предсказать эмоциональную реакцию. Переменные были бесконечны.

Все, что я могла делать – это изучать то, что в моих силах, и стараться быть верной своим собственным чувствам.

Одно из них было намного легче другого.

Тамир вышел на связь всего через день после того, как я дала ему фотографию женщины. Ее звали Лора Уилкерсон. Она жила в Хэмптоне и работала в бутике-кофейне недалеко от дома Маттео. Тамир не нашел никаких упоминаний, связывающих ее с Маттео, поэтому было трудно определить продолжительность их отношений. Она умерла всего за девять месяцев до нашей помолвки. Ей было всего тридцать три года, когда ее убили. Огнестрельное ранение в голову. Подозреваемых нет.

Когда Маттео сказал, что она умерла, я ожидала увидеть рак или автомобильную аварию. Была ли она убита из-за связи с ним? Он убил ее? Маловероятно. Он выглядел искренне расстроенным из-за ее смерти. Мне стало любопытно узнать больше, но если бы я не захотела попросить Маттео ответить на вопросы, то отчет Тамира был бы пределом моих знаний.

К тому времени, когда наступила среда, я чувствовала себя гораздо более комфортно в своих чувствах и жаждала разрядить обстановку между нами, но не представляла, как это сделать. Мы должны были провести вечер с его семьей. Я надеялась, что буфер поможет нам вернуться в более комфортную обстановку.

Я познакомилась с большинством ближайших родственников на репетиционном ужине и ненадолго увидела их на свадьбе, но ни то, ни другое не давало возможности по-настоящему узнать их. Его Нона была теплой и приятной, но под морщинами и золотыми цепочками я разглядела вспыльчивую женщину. Мне было любопытно посмотреть, какой она будет на своей родной территории.

– А вот и мой Тито со своей красивой женой. Входите, входите.

Мои глаза поймали глаза Маттео, и я подняла бровь, когда мы вошли внутрь. Тито?

Он пожал плечами. – Тито. Она сказала, что я вел себя как маленький диктатор.

– Ты? – игриво воскликнула я.

– Тише, женщина. – Он хмыкнул, положив руку на мою спину. Мое сердце забилось как от его прикосновения, так и от первого за три дня намека на шутку между нами.

– Мария! Мы так рады, что ты здесь. – Невестка Маттео, Миа, заключила меня в теплые объятия. Несмотря на свою неприязнь к объятиям, я ответила взаимностью, пытаясь насладиться лаской, а не позволить ей заставить меня чувствовать себя неловко.

– Где М'Риа? Я хочу ее увидеть. – В гостиную вбежала маленькая девочка с золотыми локонами. Ее бег остановился, когда она заметила меня. Она застенчиво спрятала руки за спину и слабо улыбнулась мне, но как только ее взгляд упал на Маттео, все нервы были забыты. – Дядя Тео! – Она бросилась на него со всех ног. Он предвидел нападение, потянулся вниз и подбросил ее в воздух, кружа ее по кругу, к ее удовольствию.

Когда волнение улеглось, и он естественно посадил ее на свое бедро, они повернули свои улыбки в мою сторону.

– Аби, это Мария. Мария, это Аби. – Его слова были простым представлением, но между строк он объяснил, что эта маленькая девочка была той, с кем он разговаривал, когда я подслушала его телефонный разговор.

Я прикусила губу от досады. – Привет, Аби. Я так рада с тобой познакомиться. Твой хитрый дядя даже не сказал мне, что у него есть племянники и племянницы.

Маленькая девочка сияла. Она была самым ангельским ребенком из всех, кого я когда-либо видела. Мию и Гейба ждали большие неприятности с ней.

– Это отчасти моя вина, – предложила Миа. – Мы не участвуем в жизни семьи, поэтому не берем наших детей на большие семейные праздники. К тому же, они еще маленькие, поэтому проще оставить их с няней. Иначе вы бы встретились на свадьбе.

Она защищала их. Я восхищалась этим больше, чем она могла знать.

Аби шумно поцеловала Маттео в щеку, затем вывернулась из его объятий и рванула из комнаты. Пока она убегала, Нона позвала Мию из кухни.

– Ой! Я забыла, что должна была помочь.

– Эм... я не очень хорошо готовлю, но я рада помочь... если ты хочешь. – Никогда за все свои годы я не предлагала помощь на кухне дома. Я ненавидела готовить, и еще больше я ненавидела болтовню, которая происходила во время готовки. Но было что-то такое в семье Маттео, что заставляло меня участвовать. Мне хотелось влиться в эту семью.

Мия тепло кивнула. – Конечно! Пойдем, составишь нам компанию. – Она помахала мне рукой, и я зашагала за ней, улыбаясь Маттео через плечо. От его горячего взгляда в ответ я чуть не споткнулась о кофейный столик.

Ему нравилось видеть меня со своей семьей. Это должно было быть хорошим знаком.

В отношениях с Маттео было что-то такое, что заставляло меня чувствовать, что я могу начать все с чистого листа. Он дал мне возможность освободиться от своего прошлого. В доме моего детства, в окружении моей семьи, было почти невозможно освободиться от ожиданий и привычек, которые привязывали меня к той девушке, которой я всегда была. Здесь, на кухне Ноны, я была свободна быть той, кем хотела.

Быть Марией Маттео. Марией Де Лука.

Она была более зрелой женщиной. Добрее. Понимающей и не такой черствой. Мне нравилось быть ею. Я хотела понять, как быть ею чаще.

– Итак, скажи мне, Мария, что тебе больше всего нравится в моем Маттео? – Нона помешивала белый соус на плите, поглядывая на меня из уголков своих сильно зажмуренных глаз.

– Нона, не ставь ее в затруднительное положение! – Миа бросилась на мою защиту. – Она не захочет приходить, если ты будешь над ней издеваться.

– Кто сказал, что я издеваюсь? – огрызнулась пожилая женщина. – Если ей нравится Маттео, то это легкий вопрос. – Она устремила на меня свой непостижимый взгляд, ожидая моего ответа. Я догадывалась, что Ноне не сообщили, что наш брак носит стратегический характер.

Что, черт возьми, я могла сказать? Я почти не знала Маттео. Он был безжалостен в бизнесе, любил жестко трахаться и коллекционировал часы. Я не думала, что какой-либо из этих ответов будет достаточным.

– Мне нравится, что он не извиняется за то, какой он есть. Что ты видишь, то и получаешь. Я думаю, мир был бы намного лучше, если бы все были такими.

Нона подняла подбородок и выпятила нижнюю губу с одобрением и гордостью за своего внука. – Это не делает его легким в общении. Иногда мой Тито может быть вспыльчивым. – Не вопрос, но все же вызов.

– К счастью, я тоже. Если его нужно поставить на место, я с лихвой справлюсь с этой задачей. – Я выдержала ее критический взгляд, пока она продолжала помешивать.

– Да, – наконец сказала она. – Думаю, ты мне нравишься. Еда готова, давайте поедим. – Она была самой беспринципной женщиной, которую я когда-либо встречала, и я была уверена, что ее чувства ко мне взаимны.

Я посмотрела на Мию, чьи глаза расширились. Она пожала плечами, и мы оба подавили смех. Женщины обычно раздражали меня, но Миа мне нравилась. Это было странное, но волнующее чувство. Может быть, мы даже могли бы стать... друзьями?

Следующие два часа мы провели в непринужденной беседе, начиная от занятий детей и заканчивая предстоящими президентскими выборами и моими любимыми неловкими историями о мальчиках Де Лука, когда они были детьми. Я уже почти собралась уходить, когда Маттео позвонили по делу, которое ему нужно было выполнить.

– Мне нужно идти. Есть кое-что, требующее моего внимания. Ты хочешь остаться здесь, и я заберу тебя, когда закончу? – Он говорил тихо, только для меня, и я оценила его внимание. Он мог бы объявить группе, что уходит, не оставив мне никакого выбора.

– Вообще-то, если у меня есть выбор, я бы хотела пойти с тобой.

– Я не могу гарантировать, что это будет приятно. Ты уверена, что не против?

Улыбка, расплывшаяся на моем лице, должна была быть просто безумной, но, к счастью для Маттео, он только хрипло рассмеялся. – Хорошо. Возьми свою сумочку. – Он повернулся к бабушке, сидящей в кресле-качалке. – Нона, еда была потрясающей, как всегда, но нам пора уходить.

– Ты идешь к Фрэнку? – вмешался Филип, сузив глаза.