Текст книги "Кровь навсегда (ЛП)"

Автор книги: Джилл Рамсовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

20

МАТЕЕО

– Свадьба начнется через час – ты скоро будешь готова? – позвал я Марию, которая пряталась в нашей ванной под видом подготовки.

Свадьба Софии и Нико проходила в городе, недалеко от нашей квартиры, что делало время на дорогу минимальным. Церковь Пресвятых Даров – огромный старинный католический собор, расположенный недалеко от площади Линкольна в центре Манхэттена. Оттуда гости собирались в отеле The Plaza в нескольких кварталах к югу для приема. На приеме присутствовали представители всех пяти семей и даже несколько русских.

Мне еще многое предстояло узнать о своей жене, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что она тянет время. Она говорила, что не хочет ехать из-за Стефано, но я не до конца понимал степень ее отвращения к встрече с ним. Все преувеличивают, поэтому бывает трудно определить подлинность чьих-то слов, если ты их хорошо не знаешь. Я не верил, что Мария действительно пропустит свадьбу своей сестры из-за присутствия одного мужчины. Наблюдая за тем, как она медлит по мере приближения свадьбы, я уже не был так уверен.

– Я буду через минуту. Мои волосы не поддаются. – Ее приглушенный голос донесся из шкафа до того места, где я стоял в дверном проеме спальни. Она была приглашена сделать прическу и макияж вместе с остальными членами свадебной компании, но отказалась из-за беспокойства за свой желудок. Я не мог не задаться вопросом, не связано ли это больше с ее бойкотом самого мероприятия, чем с чем-либо еще.

Я покачал головой и вернулся в гостиную, как раз вовремя, чтобы застать звонок своего телефона. На экране высветилось имя Филипа.

– Да.

– У меня есть для тебя кое-какая информация, хотя я не уверен, куда именно она направлена.

– Стефано?

– Да. Я не могу найти ничего, напрямую связывающего его со смертью Марко, но я изучаю другой вопрос. Кажется, наш парень был связан со смертью женщины, которая жила рядом с ним. Возможно, это совершенно не связано, но что-то в этом было не так. Я решил разобраться в этом.

– Связано? Его просто допрашивали по поводу ее смерти или это пошло дальше?

– Он был подозреваемым номер один – его обвинили и арестовали, но когда пришло время для предъявления обвинения, его отпустили за недостаточностью улик.

– Когда она была убита?

– Летом 2002 года.

– Это всего за несколько месяцев до убийства Марко, – размышлял я. – Я не понимаю, как эти два события могут быть связаны, но продолжай копать. Я согласен, что там может быть что-то. Ты узнал что-нибудь еще о смерти Марко? – Я приказал Филипу как можно незаметнее выяснить все, что он сможет, о смерти Марко и о том, как это может быть связано со Стефано. Я не хотел разжигать неприятности, если в утверждениях Марии не было ни капли правды. Филип мог быть занозой в моей заднице, но я доверял ему больше, чем кому-либо другому, в том, что он будет следовать моим инструкциям.

– Парень был убит парой язычников.

Мои брови сжались в узел от замешательства. Каким образом, блядь, язычники играют в это дело? Они были безжалостной мотоциклетной бандой на всем восточном побережье. Они были первыми, кто принял нашивку 1% – обозначение того, что они один процент мотоциклистов, живущих вне закона. И они относились к этому серьезно. Ни одна из семей не любила приближаться к ним, потому что они были чертовски непредсказуемы.

– Зачем язычникам охотиться за ребенком Энцо? И почему Мария считает, что Галло связаны с его смертью?

– Никто с нашей стороны не знает, что именно произошло, но говорят, что Энцо пришел на следующее заседание Комиссии после смерти сына и представил семейное кольцо Галло в качестве доказательства причастности Галло. В тот день Лучиано объявили войну, и Анджело был очень рад вступить в нее.

Мог ли Анджело стоять за смертью ребенка? Вполне возможно, но спросить его сейчас было невозможно, а он никогда не хранил письменных свидетельств о чем-либо в своей жизни. Когда он умер, в его доме не осталось почти никаких личных вещей, не говоря уже о свидетельствах его жизни в семье.

– Ты молодец, Филип. Но мы должны выяснить, чье это было кольцо. Это должен быть ключ – кажется слишком удобным, чтобы он был у язычников.

– Это точно мои мысли, – согласился мой брат.

– Продолжай копать, но не забывай делать это тихо, – напомнил я ему.

– Ты собираешься рассказать мне, какого черта все это делается? – В его голосе звучал оттенок раздражения. Он хотел, чтобы я показал свои карты, но забывал, что в этом сценарии я был его боссом, а не братом.

– Нет, и тебе лучше знать, чем спрашивать. Если бы я хотел, чтобы ты знал мои причины, я бы тебе уже сказал. – Он был воспитан в этой жизни так же, как и я, и знал, что к чему. Черт возьми, когда я стал заместителем босса и взял его с собой в качестве второго помощника, я четко определил характер наших отношений.

– Я знаю, но спросить стоило.

– Может, если ты будешь меня достаточно раздражать, – ответил я ему.

Он надулся. – Позже, босс. – Я услышал ухмылку в его тоне и не смог сдержать собственной улыбки. Что такого было в младших братьях и сестрах, что делало их такими чертовски достойными прощения?

Я сунул телефон в карман пиджака и направился в спальню, как раз когда каблуки Марии начали стучать по каменному полу. София выбрала для своих подружек невесты серое бархатное платье цвета пурпурного металла. Струящееся платье было длиной до пола, что помогало справиться с октябрьской прохладой, со свободными короткими рукавами и крестообразным передом, подчеркивающим объемную грудь Марии. На ней оно смотрелось потрясающе – даже бархатный блеск, который на другой женщине мог бы показаться нелестным, подчеркивал идеально гладкие изгибы Марии. Возможно, другие с этим не согласятся, но в моих глазах Мария намного превосходила свою сестру.

Я молча пожирал ее глазами, пока розовый цвет не окрасил ее щеки. – Нет слов, как ты прекрасна.

Она скрестила руки в несвойственной ей застенчивой манере. – Давай просто покончим с этим.

Я сократил расстояние между нами, взял пиджак, который она держала в руках, и держал его распахнутым, чтобы помочь ей просунуть руки внутрь. – Через несколько часов все закончится, и я буду рядом с тобой всегда, когда это будет возможно.

Она наконец-то встретила мой взгляд и неуверенно кивнула.

С того момента, как мы приехали, я держался своего слова изо всех сил. Я проводил Марию в комнату, где ее сестры и мать занимались последними приготовлениями. До начала церемонии оставалось еще полчаса, поэтому я наблюдал за прибывающими гостями, обратив особое внимание на Стефано, когда он вошел в церковь.

Церковь, которую выбрала София, была намного больше той, в которой венчались мы с Марией, и в ней было достаточно места для большого числа гостей. Стратегический союз между Лучиано и Галло означал, что все капо из моей семьи были приглашены, и Стефано был одним из них.

Я не видел его лично с тех пор, как Мария высказала свою просьбу, и даже не разговаривал с ним напрямую после нашей свадьбы. Я наблюдал за ним издалека, отмечая, как он взаимодействует с окружающими. Ему было около шестидесяти, он был худощав, с волосами, выкрашенными в черный цвет, чтобы седина не пробивалась. Это не выглядело на нем неестественно – его брови были по-прежнему черными, а на челюсти под кожей лежала тяжелая тень, что говорило о темных волосах на лице.

Как и предполагала Мария, его, похоже, любили. Другие капо Галло и их жены тепло приветствовали его. Сам он был не женат и приехал без пары, но это, похоже, не испортило его настроения. Что касается его приема среди Лучиано, то я не обнаружил в нем той враждебности, которую можно было бы ожидать. Конечно, смерть Марко была бы гораздо более личной для самих Дженовезе. После стольких лет вполне возможно, что остальные члены их семьи забыли о предполагаемом виновнике преступления. Все мы эгоистичные существа. Несмотря на наши клятвы, убийство человека, к которому мы не испытывали никаких чувств, со временем легко забывается.

Стефано пожимал руки, обнимал и приседал, чтобы поговорить с маленькими детьми, которые сопровождали своих родителей. Его улыбка была приветливой, и я не мог обнаружить ничего, что могло бы выделить его как нелюбимого или злого.

Самым интересным мне показалось то, как Энцо приветствовал его. Они пожали друг другу руки и обменялись любезностями, как будто были простыми деловыми партнерами. В это я не мог поверить. Если бы Энцо знал, что Стефано стоит за смертью его сына, он бы никогда не поприветствовал этого человека, даже если бы был вынужден направить приглашение на свадьбу из долга перед нашим союзом. Энцо не дрогнул, и Стефано не намекнул на свою вину.

Либо Энцо не знал, либо Мария лгала.

Церемония длилась более часа, во время нее читали Священное Писание и выступали солисты. Все это время я наблюдал за Марией. Чем ближе мы приближались к финишу, тем больше она ерзала. Я мог сказать, что ей было не просто неловко или скучно. Она напоминала мне ребенка, который украл деньги у родителей и боится, что его поймают.

Как бы это не выглядело, я бы не стал выносить никаких суждений, пока не узнаю все факты. У Филипа было много вопросов, на которые еще предстояло ответить, а крайнего срока для расследования не было.

Я оставался рядом с Марией во время длительной фотосессии после церемонии, а затем отвез нас в The Plaza на прием. Все прихожане и те, кто не присутствовал на церемонии, заполнили огромный бальный зал. Одни сидели за столами, накрытыми для ужина, другие расположились по краям зала.

В течение следующих двух часов Мария исполняла расчетливый танец. Как и в большинстве танцев, два партнера двигались синхронно, сохраняя постоянное расстояние друг от друга в легком ритме. В данном случае Стефано не догадывался, что он является участником танца, и ритм вытекал из потока вечеринки, а не из ритма одной конкретной песни. Мария не смотрела прямо на него, но где бы он не находился в комнате, она держалась на расстоянии добрых пятидесяти футов. Это было действительно впечатляюще.

Я подождал, пока Мария попросила потанцевать с Нико, и перешел через зал к столику Стефано, чтобы поболтать. Время было выбрано идеально. Когда я подошел, пара, с которой он сидел, встала и направилась к танцполу. Он повернулся к людям, сидевшим за соседним столиком, но прежде чем он успел завязать разговор, я выдвинул стул рядом с ним.

– Стефано, не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? – спросил я, не дожидаясь ответа.

– Да, конечно, присаживайся. – Он сел на стул повыше и потянулся к своему почти пустому бокалу с янтарной жидкостью.

– Никакой пары сегодня? – спросил я, вступая в бездумную светскую беседу, до которой мне не было никакого дела. Мне было наплевать, есть у него пара или нет, но это было хорошее место, чтобы начать разговор.

– Не, я считаю, что женщины становятся слишком навязчивыми, когда ты приглашаешь их на такое дерьмо. Они видят священника и вуаль, и это дурманит им голову. Неважно, сколько раз я говорил, что меня не интересует ничего долгосрочного. Теперь я просто избегаю всего этого. – Его рука снова взялась за бокал, в котором уже не было жидкости, но это не помешало ему попытаться выудить каплю из кубиков льда. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что он нервничает.

Неужели он всегда был таким, а я просто не замечал? Могло ли мое недавно полученное повышение изменить его отношение ко мне? Было бы понятно, если бы он чувствовал себя более неловко рядом со мной теперь, когда я стал боссом.

– Ты когда-нибудь был женат? – Я знал его почти всю свою взрослую жизнь, но он был старше меня почти на тридцать лет.

Я пристально наблюдал за ним, отмечая, как его широкая улыбка пошатнулась от моего вопроса.

– Нет, я никогда не был однолюбом.

– Я тоже не был уверен в этом, но должен сказать, что это не так уж плохо.

Как зеркало в ванной комнате, запотевшее во время душа, темные глаза Стефано стали непостижимыми. – Я так понимаю, дела с Марией идут хорошо?

Интересно.

Почему он был гораздо более спокоен с Энцо, чем со мной, особенно когда речь заходила о Марии? Мне определенно нужно продолжать копать.

– Очень хорошо. Она немного моложе меня, но это не было проблемой. – Я заметил Марию, когда она закончила свой танец за плечом Стефано. – Клянусь дьяволом, мне лучше вернуться к жене, она не фанат свадеб.

В середине погони за очередной каплей из своего пустого бокала Стефано поперхнулся и зашелся в приступе кашля.

– Ты в порядке? – спросил я без всякого беспокойства, поднимаясь со стула.

Он махнул на меня рукой и кивнул, не в силах говорить. Я поверил ему на слово, не заботясь о том, что он задохнется и умрет прямо посреди приема Софии. Он что-то скрывал, как и Мария, и я не собирался останавливаться, пока не докопаюсь до сути.

21

МАРИЯ

Я никогда не тратила много усилий, чтобы узнать Нико, но он был в нашей жизни долгое время, учитывая, что София вцепилась в него в нежном возрасте пяти лет и никогда не отпускала. Даже когда он разбил ей сердце и они расстались, она все еще цеплялась за память о нем, как утопающий цепляется за последний глоток воздуха.

Через прогорклую мельницу подростковых слухов в нашей маленькой общине на острове Стейтен я узнала, что он жестоко разорвал их отношения, причем очень публично. Это я помогла ускользнуть ей из дома, когда она была еще на первом курсе старшей школы, и отдала ее на растерзание и унижение. Не то, чтобы я могла знать, что произойдет, но я была недовольна Нико, если не больше, за то, что меня заставили оказаться в таком положении.

Мы с Софией никогда не были особенно близки, но это не меняло того факта, что она была моей сестрой. Моя кровь. Семья стоит друг за друга, несмотря ни на что. Через две недели после их разрыва, когда стало ясно, что они больше не будут вместе, я выследила Нико и поговорила с ним. С тех пор как они воссоединились, мы с Нико не возвращались к разговору, который состоялся много лет назад. Но в тот день, когда он поклялся перед Богом и нашими семьями любить и защищать Софию, я решила, что время пришло.

– Хочешь потанцевать? – спросила я Нико, пока София оживленно болтала с несколькими гостями.

– Если танец – это не нож в сердце, то да.

Я улыбнулась, оценив, что моя репутация опережает меня.

Он протянул руку, и как только я положила свою ладонь на его, он повел нас на танцпол. Плавные звуки песни Джеймса Тейлора наполняли оживленный зал, создавая легкий ритм для приватной беседы.

– Много лет назад ты пообещал мне, что никогда не вернешься в жизнь Софии. – Мои слова были непринужденными, а взгляд был брошен через его плечо, как будто я была совершенно не заинтересована в нашем диалоге, но мы оба знали, что наш обмен был гораздо больше, чем простой танец.

– Да, но я также присягнул твоему отцу и семье. Ты прекрасно знаешь, что мне приказали вернуться в ее жизнь.

– Совершенно верно, и я хочу, чтобы ты знал: я понимаю, почему ты нарушил свое обещание, и я рада видеть Софию такой счастливой.

– Но? – спросил он с веселым урчанием.

– Но, если ты снова причинишь ей боль, я заставлю тебя подавиться собственным членом после того, как отрежу его от твоего тела. – Мои глаза наконец-то переместились на его глаза, давая ему возможность увидеть мою непоколебимую искренность.

Его губы причудливо изогнулись в уголках. – Спасибо за предупреждение.

Я снова отвела взгляд, заметив, что мой муж непринужденно разговаривает с моим самым большим врагом в другом конце комнаты. – Не говори, что я тебя не предупреждала, – рассеянно заметила я.

Мы закончили песню, не произнеся больше ни слова. У меня возникло ощущение, что он оценил мою преданность семье и понял, что моя угроза была обоснованной, чего я и добивалась. Когда песня закончилась, я вернулась за свой столик, а Нико вернулся к своей невесте. Он навис над ней, защищая. Мое предупреждение ничему не повредит, но, скорее всего, в нем не было необходимости. Эти двое любили друг друга с такой преданностью, которую я даже не могла себе представить.

Я быстро теряла свое сердце с Маттео, но сможем ли мы когда-нибудь полюбить друг друга с той же вечной верностью, которую испытывали София и Нико? С таким количеством секретов, все еще плавающих, как акулы, в водах вокруг нас, я не представляла, как это возможно.

Ранее в тот же день Тамир позвонил мне с дополнительной информацией. Его связи в правоохранительных органах дали ему доступ к материалам расследования убийства Лоры Уилкерсон. В файлах были обнаружены показания коллеги по кафе, который видел, как она разговаривала с пожилым мужчиной возле магазина в тот же ноябрьский день, когда ее убили.

Описание идеально подходило Анджело.

Всегда оставался шанс, что он зашел в магазин выпить кофе, но, по моему опыту, совпадений не существует. Алиби Маттео было надежным. Он присутствовал на обеде в городском совете с богатыми представителями деловой элиты города. Его допросили и с самого начала сняли с него подозрения.

Затем Тамир сообщил мне, что небольшая группа федералов, которым все еще поручено следить за нашими действиями, заметила кое-что интересное в тот период. Хотя большая часть бюджета страны, выделяемого на борьбу с организованной преступностью, была перенаправлена на борьбу с терроризмом, все еще оставалась небольшая группа, занимавшаяся отслеживанием Пяти семей и других подобных организаций. Вскоре после смерти Лоры эта группа заметила изменения в распорядке дня Анджело. Впервые Анджело не присутствовал на рождественском собрании семьи Галло. Мало того, его больше не видели, и все информаторы сообщили, что босс Галло стал затворником в собственном доме.

Весь оставшийся день я думала о том, что узнала, и эта информация была благословенным отвлечением от свадьбы. Я отметила, как Диего Вентури обращался к Маттео – как он разговаривал с ним с того дня, как я познакомилась с Маттео – как будто Вентури отчитывался перед своим боссом. Возможно, Маттео был единственным средством связи с затворником-главой семьи, но я на это не купилась.

Если он ходит как утка и крякает как утка, не нужно притворяться, что это что-то иное, кроме как гребаная утка.

Как только мы смогли улизнуть со свадебного приема, не показавшись грубыми, я попросила Маттео отвезти нас домой. В машине мы вели тихую беседу, обсуждая еду, людей, которые слишком много выпили, и абсурдность свадебных тостов. Хотя наша беседа была легкой, она резко контрастировала с тяжестью, насыщавшей воздух вокруг нас от горы невысказанных слов. Мы вдвоем активно игнорировали не просто слона в комнате, а ярко-розового шерстистого мамонта, засунутого на заднее сиденье, пока добирались до квартиры Маттео на Манхэттене.

Когда мы вошли внутрь, я не могла больше терпеть ни минуты. Неуверенность. Сомнения. Они кружили надо мной, как улей рассерженных пчел, и нежный поцелуй их крыльев был далеко не таким болезненным жалом, которого я боялась.

– Это ты убил Анджело? – Я проболталась, даже не успев положить сумочку и пиджак.

Движения Маттео на мгновение замедлились, затем возобновились. Он положил ключи на столик у входа и прошелся передо мной. Его рука взяла одну из прядей моих волос и пропустила ее сквозь татуированные пальцы, пока он обдумывал свой ответ.

– Да. – Его глаза встретились с моими, богатые кипарисовые иглы на фоне арктического голубого неба.

– Я не имею в виду две недели назад в Калифорнии. Я имею в виду ноябрь прошлого года, после того, как Анджело убил Лауру.

Рука Маттео замерла, затем медленно опустилась на бок. Его глаза не отрывались от моих, но челюсть сжималась и разжималась от напряжения. Время замедлилось, усиливая мои чувства, пока я не услышала настойчивое тиканье секундной стрелки на его часах Bulgari.

– Да, – наконец признал он, прежде чем отвернуться и уйти в бар за напитком.

– Ты любил ее.

– Это вопрос?

– Думаю, нет.

– Даже если бы это был вопрос, ответ на него не имеет значения. Она умерла. Ты моя жена. – Его слова не были жестокими, но, тем не менее, боль пронзила мою грудь. Да, он любил ее, а я была просто женщиной, на которой он был женат.

Я быстро справилась со своим раненым сердцем и продолжила. – Почему он убил ее?

– Потому что он стал параноиком и бредил. Я полагаю, ты знаешь, что он сделал со своей собственной женой. Он считал Лору угрозой – шпионом, пытавшимся получить доступ к нашей семье. Когда я узнал, что он сделал, я понял, что его нужно остановить.

– Почему такая секретность? Зачем притворяться, что он все еще жив?

– По двум причинам. У Анджело были надежные сторонники в нашей семье. Самая безжалостная и неумолимая фракция нашей организации боготворила его за то, что он ни перед кем не преклонялся. Они воспринимали его неустойчивые действия как вполне приемлемую стратегию наведения страха на окружающих, а не как безумие. У меня не было желания отдаляться от этих людей, поскольку я стремился занять место босса. А во-вторых, то, что он был приманкой, позволяло мне оставаться в стороне. Люди относятся к тебе по-другому, больше скрывают, когда знают, что ты можешь поставить их на колени. Мы обсудили этот вопрос и решили, что пока лучше продолжать жить, как ни в чем не бывало. В последнее время даже имя Анджело наносит ущерб нашему бизнесу, вынуждая нас действовать.

– Ты и Вентури? Он тоже знает, не так ли? – Я уже знала ответ, но хотела получить подтверждение из его уст.

– Вентури, Филип и я – единственные, кто знает. Мы с Диего были свидетелями степени психического расстройства Анджело – его кровожадной ярости и неспособности вести дела рационально. Никому не принесло пользы служить под началом безумца.

Я позволила информации осмыслиться, кивнув сама себе. – Спасибо, что сказал мне правду. – Я не была уверена в том, что чувствую по поводу его признания. Приятно было узнать, что он не убивал женщину, но я никогда не допускала возможности, что он это сделал. Более того, мне стало грустно от всего этого. Смогла бы я когда-нибудь вызвать у мужчины такие эмоции, что он был бы готов убить ради меня? Вряд ли. Я была слишком поганой, чтобы вызвать такую слепую преданность.

Мы стояли молча в течение нескольких секунд, прежде чем я натянуто и неловко улыбнулась и направилась в спальню.

– Время исповеди еще не закончилось. – Его зловещие слова обхватили мою талию и пригвоздили меня к месту.

Я посмотрела на него, выпрямляя позвоночник и леденя нервы струей жидкого хладагента.

– Скажи мне, почему ты действительно хочешь смерти Стефано. – Маттео погрузился в свою деловую личину, и это было нечто потрясающее. Властная уверенность. Абсолютный авторитет. Безжалостный босс мафии. Мне потребовалась каждая унция наглости, которую я приобрела за эти годы, чтобы не струсить под космическим давлением его взгляда.

Почему он спрашивал меня об этом? Что Стефано сказал ему на свадьбе? Что именно он знал? Вопросы пытались разрушить мою броню, и я выкинула их из головы.

– Я говорила тебе, что он виновен в смерти моего брата. – Каждое слово прозвучало с окончательностью, как я и хотела.

– Рико даже не убивал Алессию, и все же ты без проблем отправила его в могилу. Так скажи мне, Мария, почему Стефано все еще жив, если он убил Марко?

– Потому что это слишком личное. Слишком много лет копилась ненависть. Я не могу смотреть на этого человека. Я бы все испортила и попалась. У меня нет желания попасть в тюрьму за его смерть, и я точно не хочу подставлять свою семью под удар возмездия за несанкционированную смерть заслуженного человека.

– А твой отец? Разве он не знает о роли Стефано в смерти Марко? Он без проблем приветствовал Стефано на свадьбе сегодня вечером. Энцо не стал бы пожимать руку человеку, который убил его сына.

– Он не знает. Мой отец приказал мне прекратить копаться в смерти Марко много лет назад. Он хотел, чтобы наша семья жила дальше.

– Проклятье, Мария. Хватит врать! – прорычал он, ударяя бокалом о мраморную столешницу бара, отчего лед и скотч брызнули на пол.

Мои губы сжались.

Мое бешено колотящееся сердце замедлилось до тупого стука.

Все аргументы и мольбы затихли в моей хаотичной голове.

Я ничего не должна была этому человеку, и именно это я собиралась ему сказать. Не говоря больше ни слова, я ровным шагом направилась прочь, закрывшись на ночь в спальне для гостей.