Текст книги "Кровь навсегда (ЛП)"

Автор книги: Джилл Рамсовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

5

МАРИЯ

Черт. Черт. Черт. Что я наделала?

– Это не игра, Де Лука. – Я попыталась повернуться к нему лицом, но он крепко держал меня на месте.

– Все – игра, и я умею выигрывать. – Его руки наконец ослабили хватку, позволяя мне отстраниться.

Не глядя в его сторону, я взяла виски и налила себе. Я не хотела напиваться до чертиков, но между этим разговором и моим предыдущим срывом, мне нужно было выпить еще.

– Надеюсь, ты любишь пасьянсы, потому что ты будешь играть в одиночестве. Я не бросала вызов, я констатировала факт. Ты не можешь знать того, чего я тебе не скажу, а я не делюсь своими секретами. Не с тобой. Ни с кем. Я была такой всю свою жизнь, и я не собираюсь меняться в ближайшее время. Чем быстрее ты это поймешь и сосредоточишься на чем-то другом, тем счастливее мы оба будем.

Он замолчал на минуту. Я не хотела смотреть в его сторону, но в конце концов сдалась. Мне нужно было знать, что он действительно меня услышал. То, что я увидела, вызвало целую армию мурашек от моих плеч до запястий. Маттео выглядел как кот, проглотивший канарейку.

– Десятое августа. Как тебе?

Что? У него СДВГ? Или он просто игнорирует меня? – О чем ты говоришь?

– О дате нашей свадьбы. Десятое августа даст тебе достаточно времени для планирования? – Он присоединился ко мне у буфета, где стоял скотч, и налил себе еще один стакан.

Очевидно, наш разговор был окончен. Прекрасно. Все равно это было бессмысленно. – Мы можем просто сбежать, мне все равно.

– Разве не все женщины мечтают о свадьбе?

– Не я. Я ненавижу свадьбы. – Мои слова были полны презрения.

Зеленые глаза Маттео исследовали мои кусочки головоломки, пытаясь увидеть картину. – Кто-то бросил тебя у алтаря или что-то в этом роде?

Я рассмеялась. Я не могла удержаться. Концепция была совершенно абсурдной. – Нет, Де Лука. Это моя первая помолвка, так что никаких сбежавших женихов нет.

Его губы дрогнули. – Ну, побег не подходит. Нам нужно, чтобы все видели нашу свадьбу. Десятое августа дает тебе чуть больше месяца на планирование. Этого будет достаточно?

Достаточно для чего? Для организации мероприятия? Конечно. Чтобы смириться с концом моей свободы? Возможно. Чтобы подготовиться к тому, что множество гостей будут поднимать бокалы в честь моего брака. Никогда.

– Моя мама может все спланировать. Она живет ради этого дерьма. Я думаю, она сможет организовать все за месяц. Разве это так сложно?

– Тогда решено. Десятого августа ты становишься миссис Маттео Де Лука.

Я поморщилась. Мой желудок заурчал, и я подумала, не был ли второй бокал скотча плохой идеей. – Я не буду надевать белое платье – это проблема?

– Зависит от обстоятельств. Я бы не хотел иметь невесту-гота. У тебя есть альтернативный цвет?

– Может быть, золотой, не знаю. Я никогда не думала об этом, кроме того, что я не хочу белую свадьбу.

– Пока это прилично, делай, что хочешь. Мы слишком долго отсутствовали. Пора возвращаться к нашим гостям. – Он поднял руку, предлагая сопровождение, и после секундного колебания я вложила свою руку в его, решив тем самым свою судьбу.

***

– Ты совсем спятила? – кричала моя мать по телефону. – Ты хочешь, чтобы я спланировала свадьбу десятилетия – церемонию объединения Галло и Лучиано – за месяц?

– Мама, у тебя повышенное давление. Успокойся...

– Не смей просить меня успокоиться, Мария Антония Илария Дженовезе. Ты подписала меня на невыполнимое задание, даже не спросив меня. Как, черт возьми, ты ожидала, что я отреагирую? – Ее джерсийский акцент превратился из тревожного в сверхзвуковой за пять секунд.

– Я знала, что если кто-то и может это сделать, то ты. Ты потрясающе разбираешься в таких вещах. – Ага, я прибегла к лести.

Она хмыкнула, но успокоила свою тираду. – Церковь не должна быть проблемой, – сказала она нехотя. – Но все приличные места для приема будут заняты.

– Давай просто сделаем это в его поместье. Территория была прекрасной, как бы мне не хотелось это признавать, и мы знаем, что оно доступно.

– Эххх, – простонала она. – Ты же знаешь, я ненавижу мероприятия на открытом воздухе – слишком многое остается на волю случая. Август будет жарким, а что если пойдет дождь?

– Есть кондиционеры для открытых площадок, и можно арендовать палатки для вечеринок. Ты справишься, мама.

– София и Нико, по крайней мере, дали мне время до октября на их свадьбу, а это все равно не так много времени. Что случилось с помолвками на год?

После нашего объявления на барбекю я узнала, что моя младшая сестра, София, помолвлена со своим парнем, Нико. Я улизнула с вечеринки при первой же возможности, но пока я была там, я наблюдала за ними со стороны. Они никогда не расставались, как электрон и протон атома, вращающиеся вокруг своего ядра, постоянно двигаясь, но никогда не отдаляясь друг от друга. Это было мило в тошнотворном смысле.

– Мое поколение смотрит целые сезоны на Netflix и делает все покупки на Amazon Prime. Они хотят то, что могут получить сейчас, а все, что сверх этого, слишком сложно и долго ждать. Отложенное удовлетворение осталось в прошлом.

– Ну, это абсурд. Разве они никогда не слышали о предвкушении? Это половина удовольствия!

– Они слышали о нем, и они думают, что его переоценивают.

– Ерунда. Нет ничего лучше, чем знать, что что-то грядет – предвкушение и волнение – это лучшее чувство в мире.

Мы говорили о молодоженах, так почему же ее слова вызвали в моей голове образ Маттео? После барбекю прошла почти неделя без каких-либо вестей от него. После его горячего заявления о том, что он собирается изгнать всех моих внутренних демонов, я ожидала, что он будет преследовать меня без устали. Я проверяла свой телефон чаще, чем обычно, только чтобы не обнаружить пропущенных звонков или сообщений. Мое поведение было смешным, потому что у меня не было никакого желания получить от него весточку.

Продолжай говорить это, и, возможно, тогда ты поверишь.

– Ну, у тебя есть целый месяц, чтобы предвкушать мою свадьбу. – По крайней мере, одна из нас будет.

– Отлично. Но прежде чем ты улизнешь, не думай, что я забыла, какой сегодня день. – Ее голос смягчился, вызывая ужасное чувство неловкости. – С днем рождения, Мария.

– Спасибо, мама, но это такой же день, как и любой другой. Ты же знаешь, что я не праздную дни рождения.

– Я знаю, но я праздную, и я хочу отпраздновать рождение моей первой девочки. Ты придешь в воскресенье на ужин?

– Ты же знаешь, я всегда прихожу.

– Хорошо, я испеку торт. И прежде чем ты будешь спорить, никакого пения или свечей, только самый минимум.

Я вздохнула, прижав ладонь ко лбу. – Хорошо. Увидимся в воскресенье.

– Люблю тебя, Мария.

– Береги себя, мама.

Со вздохом облегчения, что разговор окончен, я плюхнулась обратно на диван и бросила телефон на подушку рядом с собой. Наконец-то я могла вернуться к своей ежегодной традиции празднования дня рождения и притвориться, что это любой другой день. В отличие от многих женщин моего возраста, я не пошла в клуб или на ужин с подругой. Черт, у меня даже не было подруги.

Вместо этого я сделала одну из самых катарсических вещей, о которых только могла подумать, не считая надирания задницы Тамира в спортзале. Я чистила свои пистолеты – так поступила бы любая порядочная принцесса мафии.

Летнее солнце все еще освещало мою квартиру в семь часов вечера. Я расстелила на кухонном столе защитную ткань и разложила чистящие средства, а также девятимиллиметровый и тридцати восьмимиллиметровый пистолеты. У меня было еще несколько пистолетов, но эти были моими любимыми для работы на стрельбище и поэтому нуждались в самой частой чистке.

В запахе оружия – золы и масла – было что-то такое, что успокаивало мои нервы. Мне нравилось ощущение прохладного металла на коже и твердый вес оружия в руке. Если кто-то и мог обвинить меня в ОКР, то только из-за того, что я держу оружие в чистоте. Но это имело мало общего с чистотой, а все дело было в том, что я чувствовала в процессе. Покой. Силу. Неудержимость.

Оружие не всегда подходило для любой ситуации, но ничто не сравнится с хорошим пистолетом. Для повседневной носки у меня были другие, менее громоздкие варианты, но оружие всегда, всегда было при мне.

Я успела пройти только половину своей рутины, когда раздался стук в дверь. Подхватив Glock, который мне еще предстояло разобрать, я подошла к двери и заглянула в глазок.

Маттео Де Лука стоял в нетерпеливом ожидании по ту сторону.

Опустив пистолет, я рывком распахнула дверь. – Что это, черт возьми, такое? – воскликнула я, глядя на букет цветов и сумку с контейнерами для еды на вынос.

– Это называется день рождения, Мария. И сегодня, как оказалось, твой. – Он протиснулся в мое личное пространство, вынуждая меня впустить его внутрь.

Я закрыла за ним дверь и демонстративно положила пистолет. – Итак, ты решил зайти без предупреждения и поздравить меня с днем рождения? Как видишь, я не очень люблю незваных гостей.

– Опусти свои колючки, маленький дикобраз. Я здесь не для того, чтобы нападать на тебя. Возьми вазу, чтобы я мог поставить это в воду. Я умираю с голоду.

Букет состоял из зелени и полудюжины белых роз, усыпанных красными пятнами, отчего казалось, что они прошли через резню. Их несовершенство было потрясающе красивым, но я не могла заставить себя произнести эти слова. Кроме того, он, вероятно, просто схватил первое, что увидел по дороге. Я была бы идиоткой, если бы предполагала что-то большее.

Вручив ему вазу, я наблюдала, как он ловкими пальцами извлекает колючие стебли из бумаги. Черт. Даже его пальцы сексуальны. Они были сильными и ловкими, ногти коротко острижены для функциональности, а шрамы говорили о практическом подходе к жизни. Я готова поспорить, что подушечки его пальцев были грубыми и мозолистыми, заставляя меня задуматься, какими они будут на ощупь, когда будут прослеживать мои изгибы.

Мне нужно было собраться с мыслями, иначе мне понадобится салфетка, чтобы вытереть слюни.

– Они пытались отказать мне в продаже, потому что шипы еще не удалены. Я настаивал, что это делает их еще более совершенными, чем они были. Кровь и шипы – это сочетание идеально подходило для моей Марии. Ножницы?

Я ошибалась. Он тщательно подбирал цветы. И не только это, но его оценка была до ужаса точной. Я даже не собиралась думать о том, как у меня свело живот при словах моя Мария.

Взгляд Маттео скользнул в мою сторону и застал меня врасплох. – Ножницы? – Его голос был бархатистым мурлыканьем на моей коже, и это ощущение привлекло мое внимание.

Я достала ножницы и начала вынимать четыре картонных контейнера с едой из сумки, в которой они были привезены. Мои глаза отчаянно пытались разглядеть его татуированные предплечья и мускулы, которые сгибались и напрягались, когда он отрезал концы толстых стеблей.

Насколько я могла судить, не раздевая его догола, Маттео Де Лука был современной статуей Давида. Если бы сверху прилетели инопланетяне и потребовали показать самый совершенный образец человеческой формы, Маттео был бы единогласным выбором.

Его проницательные глаза были зелеными, как мох в густом лесу, и манили меня затеряться в их глубине. Его угловатые брови скрывали невозмутимую внешность. Они предупреждали о бурных водах, текущих за мелководьем. Еще одним намеком на его темную сторону была небольшая выемка на носу – возможно, результат перелома во время драки. Это был единственный изгиб в его утонченном профиле.

Он все еще был одет с работы – белая рубашка на пуговицах, закатанная до локтей. Какая-то предательская часть меня жаждала притянуть его руки ближе, чтобы я могла рассмотреть каждый из рисунков, выведенных чернилами на его коже. Но лучше было занять свои руки и мысли, пока я не сделала то, о чем потом буду жалеть.

– Тебе повезло, что я люблю китайскую кухню, – размышляла я, рассматривая содержимое каждой коробки.

– Я надеялся, что ты не любишь – мне бы больше досталось.

Он... заигрывал со мной? Я чувствовала себя так, словно меня накрыло волной, и я не могла определить, в каком направлении двигаться. Так было каждый раз, когда я была рядом с ним. Он делал это специально, или это просто один из его особых даров?

Я поставила две тарелки на обеденный стол и поставила контейнеры между нами. – В следующий раз принеси суши. У тебя будет каждый кусочек.

Маттео сел рядом со мной за круглый стол и сразу же принялся за еду.

– Разве мы не собираемся произносить молитву?

Его вилка остановилась на середине пути, стопка лапши неуверенно повисла над деревянным столом, а его глаза округлились.

– Я издеваюсь над тобой, Де Лука. Ешь свою лапшу, пока не сожрал мою мебель.

Он издал звук, похожий на смешок, и продолжил поглощать свою еду.

Я положила по небольшой порции каждого блюда на свою тарелку, и мы ели в тишине, пока его неистовство не замедлилось. Откинувшись на спинку стула, он изучал мою квартиру, вероятно, обращая внимание на отсутствие типичного девичьего беспорядка. Я не видела причин загромождать каждую поверхность подушками и рамками для фотографий. Мне нравилась простота чистых линий и минимум отвлекающих факторов. В городе и так много работы – мне не нужно было возвращаться домой в хаос и перенапряжение.

– У тебя есть планы по празднованию твоего дня рождения? – спросил он, уклоняясь от темы моей квартиры.

– Я не фанат дней рождения, так что нет.

– Ни дней рождения, ни свадеб.

Я пожала плечами, не готовая к объяснениям.

– Это процесс старения или внимание, которое тебе не нравится?

– Возраст – это просто другое название опыта, и именно опыт помогает нам принимать лучшие решения в жизни.

– Я так понимаю, это означает, что десять лет жизненного опыта, которые у меня больше, чем у тебя, не являются проблемой?

Я раздумывала, стоит ли рассказывать, и решила, что небольшой кусочек не повредит. – Первым мужчиной, с которым у меня был секс, был один из моих школьных учителей, так что нет, возраст меня не беспокоит. – Я не была уверена, почему я рассказала ему об этом. Может быть, он осудил бы меня, назвал шлюхой и прекратил бы весь этот фарс. Какой бы не была моя причина, его реакция была не такой, как я ожидала.

Его грозовые глаза заострились, и я была уверена, что они могут рассечь меня. – Сколько тебе было лет?

– Шестнадцать. Ему было всего двадцать шесть, так что это не было отвратительно или что-то в этом роде. Я имею в виду, это было хорошо. Между нами такая же разница в возрасте. – Я говорила бессвязно, пытаясь избавиться от напряжения, которое, как я чувствовала, нарастало.

– Он гребаный педофил, Мария. Ты была ребенком, а он занимал властное положение. Это не отношения, это изнасилование.

– Ты не понимаешь. Это я его соблазнила, а не наоборот.

Он вскочил со стула и начал расхаживать по комнате, положив руки на бедра. После нескольких быстрых шагов он обернулся и посмотрел на меня. – Как его зовут?

Настала моя очередь возмущенно подняться. – Ни за что. Если бы я хотела, чтобы его наказали, я бы сделала это сама. Я полностью на это способна.

– Как. Его. Зовут.

Я оскалилась. Он взбесился. Ни один из нас не сдвинулся с места.

– Блядь! – крикнул он, проведя рукой по своим волнистым волосам. – Ты сводишь меня с ума.

Я заставила свои мышцы расслабиться после того, как включился инстинкт самосохранения. – Значит, невозмутимого Принца Спокойствия можно раззадорить. Приятно слышать.

– Похоже, это один из твоих талантов, – проворчал он.

– Если тебе это не нравится, уходи. – Мой голос приобрел суровый оттенок.

– Ты не знаешь, сколько раз я об этом думал.

Молчание.

Когда он посмотрел в мою сторону, он, должно быть, увидел, что я застыла. Я была как разбитое керамическое изделие, собранное заново. Я гордилась своими недостатками, но все же была несовершенна. Несмотря на то, что я не хотела терять свою индивидуальность, его отказ глубоко ранил меня. Даже глубже, чем я могла бы признать.

Как острый нож по яремной вене, он преодолел пространство между нами, схватил мое лицо в свои руки и впился в мои губы своими. Его язык облизывал и смаковал, говоря то, чего не могли сказать его слова – возможно, он не был счастлив от этого, но он хотел меня.

Я могла понять его чувства.

Я чувствовала то же самое.

Мое предупреждение о том, что нельзя прикасаться ко мне без моего согласия, было далеким воспоминанием. Его имя и моя семья были семенами одуванчика, развеянными по ветру. В альтернативной реальности нашего поцелуя все остальное перестало существовать.

Наслаждаясь абсолютной свободой от забот и последствий, я отдалась его поцелую и растаяла в его прикосновениях. Его руки скользнули вниз по моей спине, прижимая меня к себе и увлекая в свои объятия. Я обвила руками его шею, пока он вел нас на кухню и усадил меня на стойку, отодвинув в сторону мое оружие.

– Ты хоть представляешь, как это было сексуально, когда ты открыла дверь с Glock в руке? И эта крошечная майка без лифчика – я думал, что кончу в штаны. – Он говорил, прижавшись губами к моей шее, проводя зубами по чувствительной коже, а его пальцы бегали вверх-вниз под тонкой лямочкой моей майки.

Его слова заводили не меньше, чем его прикосновения. Мне хотелось ответить ему взаимностью – рассказать, как я хочу лизать каждую из его татуировок, пока мой язык не запомнит все его тело – но это было не то, что вырвалось у меня, когда я открыла рот. Я винила свой одержимый сексом разум. Его опьяняющие феромоны проникали в мой мозг и путали все мои мысли.

– Мне нравятся цветы, Де Лука. – Мой голос был невероятно слабым.

Как будто этого было недостаточно, я совершила немыслимое.

Я предложила доказательство того, что он уже разрушает мои стены.

Такой человек, как Маттео, никогда не сдастся, если почувствует запах крови в воздухе. С таким же успехом я могла подписать свидетельство о смерти, потому что Мария Дженовезе, какой я ее знала, была ходячей мертвой женщиной.

Как только слова были произнесены, мы оба замерли, но по совершенно разным причинам. Я знала, что облажалась. Мне хотелось, чтобы слова вернулись в мой рот. Он был охотником, желающим убедиться, что его удар был верным.

Я вывернулась из его хватки и соскользнула со стойки. – Вообще-то, мне нужно быть кое-где сегодня вечером, так что мне нужно закончить то, что я делала. – Где-то, в смысле, не здесь с тобой. Я подняла пистолет, оценивая свой прогресс.

Взгляд Маттео, как назойливая муха, жужжал у моего лица, не позволяя мне сбежать.

– Что? – Я выдохнула, глядя на него. – Тебе нужно, чтобы я показала выход?

Его взгляд сверкнул – ледяное пламя обожгло каждый дюйм моей кожи. – Какие планы? – Он дразнил и выпытывал, принуждал и требовал, но теперь его слова были смертельным ударом гадюки.

Я могла ответить одним из двух способов: играть на своей флейте и успокоить зверя или шипеть в ответ, нанося ядовитые удары. Я знала, какой вариант мудрее. Я также знала, что чувствую себя незащищенной и уязвимой. Нет ничего более злобного, чем загнанный в угол зверь, раненый и испуганный – не то чтобы я когда-либо призналась ему в своих страхах.

Не требовалось никаких дебатов или размышлений, чтобы понять, какой вариант я выберу. Я пошла на поводу у своего инстинкта, и этот инстинкт кричал, что нужно защищаться. Раньше я была беглянкой и потратила годы на перепрограммирование своего мозга.

Теперь мой способ защиты заключался в борьбе.

– Пока я не иду к алтарю, мои планы тебя не касаются. – Намек был стратегическим. Мой голос, как хлыст, предупреждающе щелкнул.

Маттео был не из тех, кто легко отступает. Мой ответ только раззадорил разъяренного медведя.

Он медленно, угрожающе приблизился ко мне так близко, что я почувствовала знойный жар, исходящий от его широкой груди. – Если ты приблизишься к другому гребаному мужчине, с алтарем или без, я его убью.

Маттео не занимался пустыми угрозами. Он ясно дал это понять.

– А как же просто бизнес?

– Это было раньше. До того, как ты вытянула воздух из моих легких так, будто от этого зависела твоя жизнь. До того, как я почувствовал, как втягиваются твои когти, и увидел, что скрывается под броней. До того, как ты сделала мой член таким твердым, что мне стало больно дышать. Я не знаю, что это между нами, но это точно не просто бизнес.

6

МАТТЕО

Никогда в жизни я не испытывал такой острой ревности.

Мое сердце перекачивало уже не кровь, а ледяную, жидкую ярость. Мысль о том, что она может быть с кем-то другим – тошнотворный образ, который она вызывала – заставляла мои кулаки сжиматься от желания разорвать что-нибудь в клочья.

Я боролся с реакцией своего тела, желая доминировать, требовать, поймать в клетку эту маленькую дикую кошку.

Это было бесполезно.

Энергия, которая потрескивала между нами, манила меня. Призывала меня. Повелевала мной.

Она была моей. Полностью моей. И моя работа заключалась в том, чтобы она оставалась моей.

– Это должен быть бизнес, – пробормотала она. – Только так все получится.

– Почему? Есть кто-то еще? – От этих слов у меня закипела кровь.

Ее глаза обшаривали пол в поисках ответа. Моя злая чародейка выглядела почти потерянной, как ребенок, брошенный матерью. Жаль ее, но мое сердце уже давно вырвано из груди. Я не собирался смягчаться при первом намеке на слезу.

Резко взяв ее подбородок в свои руки, я заставил ее посмотреть на меня. – Есть кто-то еще? – потребовал я более решительно.

Железные засовы захлопнулись за ее глазами, и она отшвырнула мою руку от себя. – Нет! – закричала она. – Нет никого другого, и у меня нет никаких планов. Я просто сказала это, чтобы ты ушел, так что просто уходи, блядь.

Ее ярость была тем, на что стоит посмотреть.

Реальная и беспощадная.

– Тогда почему это должно оставаться только бизнесом? – Я не отступлю, пока не получу все ответы, которых жаждал.

– Потому что.

– Почему, черт возьми?

– Потому что я должна тебя ненавидеть! – набросилась она на меня, хлопнув руками по груди. – Я должна ненавидеть тебя и все, что ты представляешь. Ты отнял у меня все – ты и эти гребаные Галло. Я ненавижу тебя. Я ненавижу всех вас. – Ее тирада оборвалась, когда ее слова были заглушены тяжелыми рыданиями. Мои руки обхватили ее, прижимая к груди.

– Ш-ш-ш, – прошептал я ей в волосы, крепко обнимая ее. Мне было неприятно видеть, как эта величественная королева ломается, но это должно было произойти. Мы должны были докопаться до сути вопроса, если мы собирались преодолеть барьер наших семей.

Когда ее дрожь утихла, я подхватил ее на руки и усадил на диван. Я не стал подталкивать ее к разговору. Ее пределы на эту ночь были исчерпаны, и я был уверен, что ее намеки на другого мужчину были чисто сфабрикованы, чтобы удержать меня на расстоянии. Вместо этого я предложил ей утешение, которое мог обеспечить своим присутствием, и оставил свои мысли при себе.

Я знал, что члены семьи Галло были причастны к смерти ее брата, но не ожидал, что она будет так упорно бороться с этим. Это случилось в начале войны в 2002 году – семнадцать лет назад. Это был кровавый период для всех участников. Так почему же Мария сохранила свою стойкую ненависть к Галло спустя столько лет?

Она должна была знать, что я ни в малейшей степени не причастен к смерти ее брата. Я был всего лишь новобранцем, когда это случилось. Солдат, зарабатывающий деньги и работающий на моего отца.

По ее жесткой внешности было ясно, что за свою короткую жизнь она познала сердечные страдания. Я просто не понимал, насколько глубоки эти раны. Вот почему она отталкивала людей. Почему она не общалась с другими девочками в своей семье. Почему она стала женщиной в раннем возрасте. Почему она чистила оружие в свободное время и могла взять меня в удушающий захват, прежде чем я понял, что происходит.

Она была жестоко сломлена и делала все возможное, чтобы остаться целой.

Но теперь она была моей. Моей, чтобы поглощать и моей, чтобы защищать.

Чтобы сделать это, я должен был узнать, что угрожает ей больше всего. Плавать в тех же водах, в которых она утонула, чтобы в следующий раз, когда пойдет дождь, я смог удержать ее на плаву.

Ей бы это не понравилось.

Она будет сопротивляться встрече с этими демонами, но это был единственный выход. Когда она будет полностью открыта и уязвима, я смогу восстановить ее стены, надежно укрепив в них себя.

***

Через два дня я встретился с Энцо за обедом. Я раздумывал над тем, чтобы пригласить Марию, но решил, что ее отсутствие даст мне возможность больше узнать о моей сложной будущей жене.

Когда слезы утихли, она отключилась в моих объятиях. Я наблюдал за ее сном гораздо дольше, чем следовало бы, а затем выскользнул из-под нее. Перед уходом я написал короткую записку, но с тех пор от нее ничего не было слышно.

Разговор был настолько нестабильным и острым, что нам обоим требовалось время и пространство, чтобы восстановиться. В динамике наших отношений произошел сдвиг. Я не был уверен, что это можно назвать перемирием. Мы определенно не были друзьями. Это было больше похоже на прекращение огня до тех пор, пока не будут согласованы дальнейшие условия мира.

А пока я узнаю о ней все, что смогу, и подготовлю план атаки.

– Я прошу прощения за опоздание, – сказал Энцо, присоединившись ко мне за столом. – Я получил неожиданный отчет, который потребовал моего внимания. Похоже, что Сэл, пытаясь бежать, связался с картелями.

– Что ты узнал?

– Это предположение, но наши контакты в Канзасе выявили двух членов Vagos MC в городе. Обычно они держатся западного побережья и Мексики, поэтому их появление было примечательным. Их связи с картелями очень глубоки. Насколько удалось выяснить специалистам из Канзаса, байкеры были в городе всего несколько дней. Это может быть чистым совпадением, но что-то мне подсказывает, что это не так.

Блядь. Картели были плохими, мать их, новостями.

– Если он втянул в это дело Мексику, у нас гораздо больше проблем, чем заставить наших людей подружиться друг с другом.

– Я знаю, но пока у нас нет никаких зацепок, это все лишь предположения. Мы даже не смогли проверить, был ли Сэл в то время в Канзасе. Пока что мы ждем и слушаем.

Обычно терпение не было для меня проблемой, но что-то в Сэле заставляло меня чесаться от желания действовать. Он был коварным и мстительным – непредсказуемым в хорошие дни и совершенно бездушным в худшие. Он плел заговоры против своего лучшего друга и предал собственную семью. Невозможно предсказать, что может сделать такой человек, и это было бесконечно опаснее большинства угроз, с которыми мы сталкивались.

Я обменялся с Энцо тяжелым, знающим взглядом, прежде чем официантка прервала нас и приняла наши заказы.

– Объявление о помолвке прошло хорошо, – произнес он с вопросительной интонацией. Он был не из тех, кто лезет не в свое дело, но ему явно было интересно, как у нас с его старшей дочерью складываются отношения.

– Отклики, которые я получил, были на удивление положительными. Наши семьи могут настороженно относиться к союзу, но они не против него. Что касается Марии, я думаю, что она приходит в себя, но боюсь, что потеря брата произвела на нее огромное впечатление. – Как и у Энцо, у меня были вопросы, которые я не мог задать прямо. Я мог лишь намекнуть на тему и надеяться, что он подскажет мне что-нибудь. Даже задавая вопрос, я получал информацию, раскрывающую детали моих интересов и знаний. Мы оба всю жизнь держали свои карты при себе. Несмотря на наше желание заключить союз друг с другом, ни один из нас не был готов протянуть руку.

Энцо сделал глоток воды, раскаяние стягивало уголки его рта. – Ей было девять лет, когда убили Марко. Она никогда не была такой любимицей родителей, как ее сестры. Нередки были звонки от директора школы по поводу ее поведения или необходимость наказывать ее за поведение дома, но когда Марко погиб, все стало еще хуже. Между ними было всего восемнадцать месяцев разницы. Мария была в некотором роде сорванцом, всегда боролась с ним или вызывала его на соревнования. Мы все пострадали от его потери, но она, похоже, восприняла ее тяжелее всех. Когда ситуация не улучшилась, я решил привести ее в наш мир. Ей было всего двенадцать, но она не была создана для белого заборчика, как другие девочки. Она влюбилась в оружие и крав-мага, проводя все свое внеклассное время в студии. Благодаря работе со мной и тренировкам она со временем стала более дисциплинированной, но это для нее постоянная борьба. – Он сделал паузу и посмотрел в мои глаза. – Я знаю, что с ней нелегко ужиться, но она обладает несравненной верностью и преданностью, если ты хочешь ее заслужить. Я не просто так выбрал ее в жены, и не для того, чтобы сделать твою жизнь несчастной. Я думаю, что ты – один из немногих мужчин, способных заглянуть ей в душу. Справься с этой задачей, и ты никогда не пожалеешь об этом.

Я не знал, что ответить. Слушая его слова, я чувствовал себя так, словно мне предложили ключи от совершенно нового спортивного автомобиля, а потом оказалось, что ему требуется серьезная работа над двигателем. Когда я соглашался на брак по расчету, я рассчитывал на жену, а не на проект социальной службы. Да, я знал, что она сложнее, чем большинство других, но я быстро понял, что причуды Марии гораздо глубже, чем я предполагал.

Вызов, который я принял, превратился из сексуального завоевания в нечто более опасное. Что-то личное и интимное. Я не был уверен, как я к этому отношусь. Мария была не просто красива – она была гребаной фантазией каждого мужчины. Но я был сам по себе с пятнадцати лет. У меня была семья, но я отвечал только перед собой и своим боссом. Ни одна женщина никогда не прокладывала себе путь в мое сердце. Единственный раз, когда я даже подумал о том, чтобы впустить кого-то, привел к катастрофическим последствиям.

– Надеюсь, я не перегрузил тебя, – добавил Энцо с кривой ухмылкой. – Я лишь хотел объяснить, что Мария стоит усилий. Просто принимай это день за днем – это все, что каждый из нас может сделать.

Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, что замолчал. – Вовсе нет, просто обрабатываю информацию. Учитывая, каких успехов мы добились за короткое время, я не сомневаюсь, что мы с Марией скоро найдем общий язык. – Это был единственный вариант – наш брак был делом решенным. Теперь вопрос заключался в том, будет ли наш брак включать в себя отдельные спальни с замками на дверях или завтрак в постель и секс в душе. Я решил, что шансы пятьдесят на пятьдесят.

– Мария упоминала о воскресном ужине?

– Нет, не думаю, что она упоминала.

– Моя жена настаивает, чтобы девочки ужинали с нами по воскресеньям. Не знаю, как ей удается заставить их приходить каждую неделю, но они приходят. Ты должен прийти.

– Если Мария не говорила об этом, я бы предположил, что это означает, что она не хочет, чтобы я там был.