Текст книги "Омнибус: Кровавые Ангелы"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Жрец увидел их периферийным зрением, так как его взгляд был пойман тварью, которая возвышалась над ними всеми, корчась и трепыхаясь под ветром имматериума.

Она выглядела как пикт урагана, замершей воронкой ветра и бури, каким-то образом принявшей облик живого существа. От удивления Сахиил открыл рот, внезапно осознав, что эти очертания были из бумаг. Около всех стен комнаты Штеля валялись открытые книги, корешки были сломаны и обложки сорваны, их страницы были вырваны, чтоб соткать тело демонического существа, которое шелестело и потрескивало как опавшие листья.

– Что это такое? – Пузырясь раздражением спросил аватар из плоти, из хлопнувших волдырей на его коже валил пар. Сглотнув, Штель повернулся к Сахиилу, стряхнув с плеч плащ, державшийся на шее.

– Ты тщеславный имбецил, – прошипел он, с усилием сдерживая свою ярость, – я говорил, не беспокоить.

Сахиил пытался что-то сказать, но, кажется, ничего не выходило. Он не мог отвести взгляда от спутанных сгибов пергамента вокруг бездушного, монструозного лица демона. В сокрушающем разум понимании, жрец внезапно осознал, с чем он столкнулся – Штель, преданный слуга Аркио, был в союзе с Губительными Силами. Эта мысль побудила его к действию. Он должен был бежать, убраться и предупредить Перерожденного Ангела, что у их сердца пригрелась змея, намного более ядовитая, чем его неправедный брат…

– Убейте его, – всколыхнулся демон, слова тонули в звуке развевающейся бумаги.

– Нет, – проворчал Штель, – он мне нужен живым… Он полезен для меня.

Жрец поднял свое оружие и его палец замер на спусковом крючке, но ошибкой было то, что он поймал зловещий взгляд Штеля и внезапно его мускулы отказали.

– Ннннннн… – Сахиил вспомнил случай на Кибеле, когда инквизитор схватил снайпера Несущих Слово в такой же ментальный захват. Каждой йотой своей воли, жрец боролся с давлением на свой разум.

– А, – выдавил Штель, его глаза увлажнились, усилие было тяжелым для него, слишком рано, после того он потратил свои способности на Кровавого Ангела едва ли днем ранее. Он трепыхался и чувствовал, что фантомная хватка начала слабеть. Страницы древних догм, документов, наполненные святым писанием и цветными гранками, прошелестели мимо него и преобразовались в очертания, которые могли быть как человеком, так и зверем.

– Ты желаешь сохранить этого человечка? – Спросило существо, ее формы выдыхали отравленный воздух.

– Да, великий Малфаллакс, – еле произнес Штель, – мы нуждаемся в нем.

– Очень хорошо, – сказал демон, страницы завертелись вокруг Штеля тесным тайфуном, их края оставляли на его голой коже сотни крошечных порезов. Из своего бьющегося сердца, все еще плавающего в глубинах эмипрей, Малфаллакс спроецировал концентрированную часть самого себя в открытые ворота совращенного разума Штеля. Черная жемчужина первозданного варпа вошла в инквизитора – и внезапно вся его слабость и усталость была смыта, сменившись на головокружительный подъем психических сил.

– Дар, – прошептало существо.

Лицо Штеля порозовело, он обнажил зубы.

– Вы самый милостивый, Злобнейший.

Он перевел взгляд на Сахиила, сдирая кожу с его разума и обнажая его перед темной волей псайкера.

– На колени, жрец, – приказал он. Сахиил понял, что даже внутри он не может сопротивляться и сделал так, как ему приказали, редуктор выпал из его руки на плиточный пол. Его разум плавал в отвратительной мути воспоминаний, когда недавние события проигрывались в мерцающих вспышках боли – Штель кружился в мыслях Сангвинарного жерца так же легко, как будто переворачивал страницы книги. Он разрешил себе рассмеяться, читая его намерения.

– Ты пришел, чтоб сказать, что Рафен мертв? Такая тривиальность вряд ли стоила моего внимания.

Это было, как будто Сахиил стоял на коленях перед краем бездонной пропасти. Разум жрец трепетал подобно насекомому, пойманному в янтарь, шатался на грани чудовищного понимания. Штель был испорчен хаосом, и если это так, то все, к чему он прикасался, было так же запятнано порчей. Кровь примарха, что же они натворили?

Я тоже испорчен. Воины Перерожденного тоже? Копье? Даже Благословенный Аркио…

Штель покачал головой.

– Остановись, – сказал он, жестом обрывая мысли Сахиила, – нет, жрец. Я не позволю тебе ступить по этой дороге. Твоя роль еще не завершена.

Его глаза блеснули, и инквизитор бросил эфемерный дротик в разум Кровавого Ангела. Сахиил закричал, когда Штель вывернул его сущность и умело начал вырезать его воспоминания, накладывая тьму на них с момента, когда тот вошел в святилище. Из уголка рта Сахиила потянулась слюна.

– Хилый, маленький зверек, – с гримасой отвращения сказал покойный аватар Гаранда, с каждым словом от него отпадали хлопья мертвой плоти, – его разум может сломаться от твоей заботы.

– Думаю, нет, – возразил Штель, доставая иглы своих психических сил из опустевших глаз Сахиила, – он не будет помнить ничего, из того что видел.

Грубый смех затрещал из обожженных бумаг.

– Ах, Штель. С каждым своим деянием, ты все больше приближаешься к нам и все дальше уходишь от своих человеческих корней.

– Приятно слышать ваши слова, – сказал Штель, выдавив улыбку. Перед его ментальным взором, темное семя мощи Малфаллакса поселилось в его душе, сверкая на ее поверхности вместе с восьмиконечной звездой.

– И хотя мне доставляет удовольствие принять ваш знак, Великий Преобразователь, может быть для вас лучше сейчас забрать его…

Страницы завибрировали рассерженным роем ос.

– Оставь себе, мой друг. Это может быть важно в последующие дни.

– Тогда мы начинаем, – проскрежетал Гаранд.

С хрустом сломанных костей, Магистр войны Несущих Слово ушел из своего глашатая и позволил ей умереть. Разорванные куски бумаг мягко начали дрейфовать в разные стороны, когда Малфаллакс покинул царство материи, оставив инквизитора наедине с разлагающимся трупом и безмолвным священником.

Штель смотрел, как опустились страницы, одновременно посвежевший и вновь напуганный даром своего монструозного хозяина.

ДОК был оживлен шумом и движением, люди роились подобно насекомым вокруг железного причала и опор. Десятки уродливых, похожих на пулю, орбитальных судов ожидали на вертикальных рельсах, с шипением, росчерки испаряющегося жидкого кислорода, белыми облаками выходили в атмосферу. Грузовые площадки, обычно полные упаковками боеприпасов и боеголовок, теперь загружались людьми. Сотни и сотни людей, разношерстная армия, одетая в плащи и собранной из мусора брони, тожественно грузилась в модули. То тут, то там, виднелись высокие фигуры в красной броне, выкрикивающие приказы и направляющие бывших солдат к их точкам вылета.

С выгодной позиции в сгоревшим здании, за всем этим наблюдал Рафен, изучая отливы и приливы толпы, натренированным глазом следя за организованной процессией. Он переключил свой вокс на ту же частоту, что была у Кровавых Ангелов в доках, слушая их краткие переговоры, пока отдыхал, залечивая ранения. В коллекторе, взрыв склада превратил ручейки грязной воды в поток и вынес вместе с ним Рафена, бросая его как кусок мусора. Запечатанный внутри своего силового доспеха, космодесантник был вынужден плыть с ударной волной, так как каждый удар по стенам туннеля приближал его к бессознательному состоянию. Безрассудный заплыв по трубам был мешаниной из шума стремительных потоков воды и тупой боли, но, в конечном счете, поток сошел на нет и вынес его в сливной колодец на нижних уровнях города-завода. Скривишись, Рафен согнул руку. Кожа была сплошным, огромным, пурпурно-черным синяком, там, куда приходились удар за ударом, рука была ослабевшей, так как были выбиты суставы. Осторожно он схватил себя за запястье и дернул; с глухим щелчком хрящей, сустав встал на месте. Он не обращал внимания на боль.

Использую законсервированный дымоход; Рафен лез наверх, пока не нашел это убежище. Он проверил свое снаряжение, осматривая оружие и то малое, что осталось из запасов. Кровавый Ангел считал, что оказался теперь в тылу врага и соответственно подстраивал свою боевую тактику. Он не представлял сколь долго он останется незамеченным; возможно пройдет несколько дней, перед тем как разберут руины склада и посчитают трупы. У него была возможность воспользоваться случаем, но она быстро таяла.

Рев ракетного выхлопа опять привлек его внимание к докам.

Со стальным лязгом, пусковые опоры упали и на султане желтого пламени, один из кораблей бросился в тусклые небеса. При подъеме, крылья судна развернулись, и Рафен наблюдал за его взлетом, как тот исчезал в тошнотворном сияние, пробиваясь через низкий облачный покров. Еще пятьдесят или больше воинов для армии илотов Аркио были на пути к "Беллусу". Умерший вокс ожил потоком приказов. Был почти заправлен и готов к запуску следующий корабль. Легионы фанатиков, все украшенные грубым символом ореола с копьем Воинов Перерожденного, перемещались туда сюда, в нетерпении погрузиться на корабль, который отвезет их к мессии.

Аркио был на борту боевой баржи; Рафен уловил случайное упоминание "Благословенного" и головоломка сложилась. Его брат был на "Беллусе" и с толпами жителей Шенлонга, присоединяющихся к армии Сахиила, ситуация была понятной. Крестовый поход крови начался и вскоре огромный боевой корабль улетит. Рафен снял латную рукавицу и снова запечатал соединения брони. Он уже дважды не смог положить конец этой пародии на волю Императора. Когда он был наедине с Аркио в крепости, это была его собственная слабость, которая удержала его от того, чтоб завершить жизнь его собственного брата; и у термоядерного реактора, слепой случай предотвратил разрушение башни. Если "Беллус" улетит без Рафена, Штель сможет свободно манипулировать Сахиилом и Аркио и вести их к своим целям. Разум десантника возвратился к видению в его рукотворном убежище, как это было уже много раз за последние несколько дней. Он опять держал в руке свой боевой нож, затем с мрачной решимостью вложил его в ножны на голенище.

НИЖЕ доковой платформы было переплетение опор простирающихся в сухую грязь русла реки. Оранжевая бахрома ржавчины свисала с каждого гигантского болта и сварочного шва, источая дождь из румяных хлопьев при каждом ударе ракетного выхлопа взлетающих выше судов. Рафен пробирался меж сломанных балок и скрученных штанг, выбрав площадку на южной окраине дока, где длинные и тонкие шагоходы только что закончили погрузку скоб для упаковок с грузом. Кровавый Ангел появился прямо под разинутыми ртами сопел корабельного двигателя, которые дергались и шипели пока пилот-сервитор в головной части готовился к финальному отсчету. Модули были полны солдат и запечатаны – их откроют только когда судно безопасно приземлится в герметичный док на «Беллусе» – так что Рафен не мог пойти туда. Кокпит, высоко над ним, на другом конце ракеты, так же не подходил. Слишком маленький, слишком заполненный таинственной машинерией и сложными устройствами Адептус Механикус.

Для изгнанника был только один путь попасть на борт боевой баржи. У него не была шанса полететь вместе с другими Кровавыми Ангелами на борту шаттла или "Громового ястреба". Даже с размазанной по броне грязью, его могли увидеть и опознать.

На борту "Беллуса" будет совсем другая история, огромный звездный корабль был полон мест, где мог спрятаться осторожный человек. Рафен схватил лестницу для обслуживания и втиснул себя в переплетение труб и топливных шлангов, которые подавали прометий в двигатели. Когда ракета вокруг него, с гудением, вернулась к жизни, он протолкнулся внутрь открытого каркаса и нашел V-образную подпорку, в которой разместилась бы его броня. Даже через шумовую защиту шлема, рев двигателей перешел в оглушающее крещендо. Рафен в последний раз взглянул на показатели систем жизнеобеспечения на запястье; все вакуумные затворы его брони были целыми. С усилием он воткнул свои укрепленные керамитом пальцы в решетку и втиснул себя на место. Рафен закрыл глаза и начал молиться Сангвинию когда его вдавило гравитацией.

Прицепившись к нижней стороне судна, в мрачной решимости висел Рафен, когда док, город, а затем и облачный ландшафт Шенлонга исчезал под ним.

Глава восьмая

В темном углу посадочного ангара, где осмеливались появляться только слепые сервиторы-охотники за крысами, прятался Рафен. С осторожностью он стер тонкий налет льда, который сформировался на внешней оболочке его брони, со звоном откалывался иней, когда он сметал его латной рукавицей. Парное биение двойных сердец Кровавого Ангела громко стучало в ушах, когда органы работали чтоб поставить дополнительные кислород в кровь, противодействуя затянувшемуся побочному эффекту путешествия в вакууме. Броня Рафена отлично его защитила, но до сих пор невообразимый холод космоса вытягивал из него тепло, мускулы десантника были напряжены. Обычно, перед выходом в космос, космодесантника накачивали святыми дарами химикалий. Зелье, дарованное жрецами ордена, стимулировало гланду-мурканоид Астартес, превращая их пот в сложный состав для защиты кожи от карающей, экстремальной температуры. Однако у Рафена не было такой защиты, и он в полную силу ощутил на себе касание безвоздушной тьмы.

Машины и люди в посадочном ангаре двигались синхронно, вместе с прибытием нового транспорта. Шаттлы останавливались ровно настолько, чтоб извергнуть из себя груз илотов-воинов, после чего верхние краны поднимали корабли к заправочным гнездам или направляли их обратно, курсом на Шенлонг. Каждая новая группа фанатиков Аркио уводилась к трюмным палубам клацающим сервитором или серфом ордена. У серфов были шоковые посохи, чтоб удержать в узде наиболее любопытных воинов Перерожденного. Рафен использовал увеличительную функцию оптики шлема, чтоб наблюдать за передвижением вилланов; тут и там вмешивались боевые братья, надзирая за деятельностью.

Внутренне Рафен ощущал себя противоречиво и неловко. Он во всех смыслах прошел точку не возвращения. Он чувствовал себя плохо, чужим среди своего братства, как в гуще врагов. Каждая фибра его души восстала против неприятного, выворачивающего внутренности ощущения. Как и все из его рода, Рафен пришел к осознанию, что товарищество Кровывых Ангелов было для него огромной семьей, братством во всех смыслах. По праву, "Беллус" должен был считаться убежищем, местом, где он должен был чувствовать себя в безопасности и частью всего – вместо этого, это было опасным местом, таким же смертельным как и любое минное поле с мельта минами или с био-паутиной. Чем дольше Сахиил думает, что он мертв, тем большей внезапностью он обладал, но ему нужно было быть осторожным, чтоб не растратить это единственное преимущество. Слишком много человек на борту знали его в лицо, так что ходить в открытую, будет подобно мгновенной смерти. Даже запечатав броню, если он будет свободно разгуливать среди других Кровавых Ангелов, рано или поздно его кто-то окликнет. Рафену нужно было найти какое-то место, где его никто бы ни о чем не спросил.

Он отбросил испуг, когда еще один грузовой лихтер прогрохотал мимо него, пулеобразный корабль уселся в посадочную люльку с тяжелым ударом и с дождем из оранжевых искр. Медные и чугунные стапели окружили транспортник подобно сжимающейся руке и развернули судно к разгрузочной рампе. Рафен выдвинулся из своего убежища, балансируя на кончиках пальцев ног. Как и на большинстве кораблей на службе Империума, техножерцы "Беллуса" поощряли дух-машины боевой баржи, чтоб тот понизил гравитацию в посадочных ангарах, так управляться с грузами было намного легче. Рафен чувствовал себя легким и приготовился к необходимым изменениям в походке. Из верхнефлюзеляжных вентиляционных отверстий изрыгнулось облако белых испарений, заволакивая рампу и люльку. Используя дымку, Рафен выпрыгнул с места, где он прятался. Длинными прыжками, которым он научился, десантник прошел под медленно двигающимся кораблем и появился у подножья рамы, как будто он там и должен был стоять. С глухим стуком грузовой транспортник коснулся края рампы, и повсюду по корпусу открылись люки типа крыла чайки.

Шумной волной из корабля вывалились люди, все дрожали и тряслись, некоторые от холода, другие от благоговения. Рафен увидел, как пара из них упала на колени. Сначала он подумал, что они, должно быть, ранены, но затем понял, что они целовали палубу, преклоняя колени перед кораблем, в котором видели священное судно Аркио. Все призывники были разнообразно вооружены. У некоторых было огнестрельное оружие, у других мечи, копья и прочие острые, выглядящие кустарными, орудия. У многих была броня, собранная из металлических отбросов, хотя некоторые щеголяли в темных плетенных баллистических туниках. Обмундирование Сил Планетарной Обороны, отметил Рафен; носившие ее были бывшими солдатами СПО Шенлонга, пережившими вторжение Несущих Слово, или авантюристами, обчистившие мертвые тела. Лицо космодесантника скисло. Как бы то ни было, они не заслуживали ступить на боевой корабль, как "Беллус" – даже самый непритязательный серф ордена был достойнее, чем это отребье.

Воины, спотыкаясь, остановились, когда увидели перед собой Кровавого Ангела, смущенные его присутствием так же сильно, как и невероятным зрелищем огромных внутренностей корабля. Рафен был твердо уверен, что никто из этих людей никогда до сего дня не покидал родной мир. Он рассматривал их лица, найдя некоторые рассеянными, демонстрирующими настоящий фанатизм, в то время как остальные были жестокими и грубыми, самыми порочными из отбросов Шенлонга. Почему Сахиил выбрал этих людей, это оставалось за гранью понимания Рафена; никто из них никогда не дотянется до стандартов ордена. Все на что они годились – умереть на кончике вражеского клинка и заткнуть своими трупами дула орудий. Он подавил страстное желание глумиться. Это было низко и позорно, больше подходило мерзавцам хаоса, чем Сыновьям Сангвиния.

– Господин? – С озадаченным выражением лица к нему приблизился серф. – Чему могу вам помочь?

Рафен взглянул на илота.

– Ты сопровождаешь этих людей на нижний уровень, верно?

– Да, господин. Там какие-то проблемы?

Он покачал головой.

– Нет. Жрец Сахиил приказал, чтоб я сопровождал эту партию… Он пожелал, чтоб я наблюдал за перемещением.

Серф кивнул.

– Как прикажете, господин.

Взмахом шок-посоха, слуга погнал солдат с рампы. Мимо него проходили потрепанные фигуры, некоторые избегали взгляда, другие изучали его с неприкрытой смесью ненависти и страха. Среди этих людей Рафен внезапно выделил одного человека – с болезненным, искаженным лицом, одетого в остатки униформы офицера СПО. Мужчина склонил голову и пока тот шел мимо, Рафен смотрел на него. Последний раз он видел этого солдата в крепости Икари, после того как почетная стража Сахиила расстреляла группу невинных. Мужчина действительно благодарил его за "дар смерти" для его сестры, которая умерла в перекрестном огне, как будто это было каким-то великим благословением. Сейчас он казался лишенным духа, пустая оболочка, испачканная кровью и ведомая только верой в святость Аркио.

Рафен следовал за группой вдоль рождающих эхо коридоров корабля в открытые пещеры темных нижних уровней. Называть их "палубы" было бы ошибкой: это пространство корпуса напоминало стигийский каньон, с пластинами, покрытыми разросшимися грибами, крутых стен. Тут и там выступали секции палубного настила, недостаточно широкие, чтоб на них пересечься с многочисленными скелетными ребрами внутренней обшивки корабля. Паутины кабелей, сетей и канатных мостов нависали друга над другом. Воины самостоятельно сооружали себе место для жизни и кровати из аварийных гамаков и выброшенных грузовых упаковок. Это было похоже на серии сломанных мостов, дугой висящих над долиной настолько глубокой, что дно терялось в полнейшей темноте.

Вновь прибывших приветствовали холодными взглядами и завуалированными угрозами. Он потерял из вида офицера СПО, когда воины начали пробираться через эту коммуну бродяг, здесь царил закон джунглей и среди групп разгорались драки за место для ночлега. Рафен оставил слугу ордена позади и прошелся по лагерю, пробираясь вдоль скрипящих трапов и меж провисающих подпорок, вырезанных из металлолома. Везде были понапичканны громкоговорители, узлами проводов каждый был присоединен к общей вокс-сети корабля, поспешная работа сервиторов под руководством инквизитора Штеля. Выплевывая отраженный звук с помехами, они проигрывали инфо-планшетную запись победной речи Сахиила на Шенлонге с вставками отрывков из Имперских гимнов. Призывники кучковались вокруг громкоговорителей и подпевали передаче. Везде был намалеван символ Перерожденного Ангела. Рафен остановился около одного такого символа и пробежался пальцами по все еще мокрой краске. Он поднес перчатку к дыхательной решетке и принюхался: это была человеческая кровь.

Десантник заглянул за край помоста, на котором стоял, заинтересовавшись, сколь многие из избранных Аркио уже встретили свою смерть во тьме ниже. Несмотря на все высокопарные слова и красноречие Сахиила, в тысячную армию, кажется, попали только самые бездушные или наиболее пылкие из жителей Шенлонга. Выбрать этих людей на службу во славу Сангвиния было оскорблением Великому Ангелу. Рафен продвигался дальше в темноту палуб, теряясь в едва освещенном пространстве. Там внизу, не будет людей, которые знают его в лицо и он не привлечет внимания. Он спрячется у всех на виду; когда Воинов Перерожденного призовут к оружию, он остановит своего брата – или умрет, пытаясь это сделать.

– СТЫКУЕТСЯ последняя группа лихтеров, – объявил своим мрачным и ровным голосом Солус, – технопровидцы докладывают, что мощность двигателей оптимальна. Все ритуалы отбытия завершены и «Беллус» готов к плаванию.

– Выполняйте, – шипя статикой, поступил приказ из вокс имплантанта на шее брата-капитана Идеона, его лицо оставалось неподвижным, – приготовьтесь к варп-переходу, когда достигнем рассчитанных координат.

Солус замешкался; другие люди может быть ничего и не заметили бы, но он служил помощником Идеона уже десятилетия и его настроение были так же четко понятно капитану корабля, как и темперамент духа-машины его судна.

– Что-то еще? – Запросил Идеон.

Когда "Беллус" начал отлетать от Шенлонга, планета вплыла в передние иллюминаторы и вместе с ней, останки "Амарео", некоторые из которых все еще догорали, влетая в верхние слои атмосферы. Солус взглянул на обломки, затем отвернулся.

– Господин, я…

С шипением хорошо смазанной гидравлики, медные лепестки люка на мостик исчезли в стенах и вместе со своей вездесущей почетной стражей в двух шагах позади, вошел Сахиил. Идеон смотрел как тот приближается своими собственными глазами и глазами часовых-сервиторов мостика, данные текли в его мозг через путаницу механодендритов, соединяющих его с командным троном. Солус замолчал, проглотив слова. Высший Сангвинарный жрец казался изнуренным, под его глазами пролегли темные круги и его лицо было бледнее, чем обычно. Через инфракрасные датчики Идеон отметил что температура кожи Сахиила чуть выше обычного. Все же он казался не менее оживленным, чем обычно и его глаза искрились также сильно, как и всегда. Жрец кивнул капитану.

– Брат Идеон, каково состояние боевой баржи Благословенного?

– Полностью готова, Сахиил, – ответил тот, – навигатор уверил меня, что молитвы-расчеты курса к Сабиену уже завершены. "Беллус" войдет в эмпиреи по расписанию.

– Превосходно. Великий Аркио требует полной отдачи. – К концу предложения голос Сахиила поднялся и он моргнул, как будто ему было сложно это выговорить. Его взгляд пробежался по мостику, по сгорбившимся хорам сервиторов, совершающих богослужения у консолей когитаторов и наткнулся на Солуса у широкого овала иллюминатора. Он позвал к себе Кровавого Ангела.

– Брат? – Невинно начал Сахиил, – Ты кажешься расстроенным. Что тебя огорчает?

Солус поднял взгляд, но не на Сахиила, а на Идеона. Капитан оставался – как всегда – недвижимой статуей, возвышающейся на командном троне. После долгих секунд Солус обернулся к жрецу.

– Сахиил, я хотел бы, чтоб ты ответил на мой вопрос.

– Спрашивай, – несколько поспешно ответил жрец.

– С каким врагом мы столкнемся, брат?

Сахиил опять кивнул.

– А, понимаю. Причина уничтожения "Амарео", да? Тебя беспокоит то, что был отдан приказ открыть огонь по кораблю ордена, не так ли?

Когда Солус не ответил, он продолжал давить.

– Брат, послушай меня. Воины на борту этого корабля были убийцами, посланными казнить Перерожденного Ангела и уничтожить всех, кто присягнул ему в верности.

Правда очевидна.

Он подошел ближе и дотронулся до руки Солуса.

– Ты сделал единственное что мог – ты помог спасти жизнь Благословенного.

Солус не смотрел ему в глаза.

– Я… я присягнул Аркио и святому копью и я не уклонюсь от долга, но это…

Он выглянул в иллюминатор на звезды.

– Эти люди были нашими боевыми-братьями, мы дрались вместе с ними. То, что мы были вынуждены уничтожить их, как каких-то обычных еретиков, это выворачивает меня.

Голос жреца был тихим, но разносился по комнате.

– Солус, друг мой Солус. Я понимаю твои чувства. В молитве, я тоже признал свою оши…

Он запнулся, его лицо побагровело. Сахиил провел пальцем по дергающемуся глазу, как будто изгонял какую-то внутреннюю боль. Через секунду он продолжил, как будто ничего не произошло.

– Опасения, да. Лорду… лорду Штелю.

Он улыбнулся.

– Но я осознал, что эти люди игнорировали путь примарха. То, что они пришли сюда, замыслив убийство, делает их нашими врагами.

– Мы могли поговорить с ними, – сболтнул Солус, – облагоразумить их. Возможно, они бы стали думать иначе, если бы осознали великое чудо Аркио…

– Нет, Солус, нет, – выражение лица Сахиила сменилось на глубокую печаль, – они были потеряны для нас, даже еще не достигнув Шенлонга. Подобно тем, кто пал от милости Императора в темные годы, эти люди избрали путь, который настроил их против нас. Это был их выбор, брат, а не твой. Мы с тобой, все мы знаем истину о Чистейшем.

Он кивнул в сторону далеких обломков ударного крейсера.

– Они вынудили нас. Они умерли по своей вине.

– Да, – наконец вымолвил Солус, – простите мою вспышку эмоций, жрец. Эти прошедшие дни испытывали мою веру.

– Как и должно быть, – из вокс-импланта зазвенел и прогрохотал голос Идеона, – Аркио дал нам возрождение надежд и "Беллус" будет колесницей, которая промчит ее к концам галактики.

Сахиил закивал.

– Так тому и бывать.

ПОД воздействием сил, превышающих человеческое понимание, ткань космоса начала корчиться и сдвигаться вокруг носа «Беллуса». Из мест, где мысль и энергия становится неразделенной смесью, в царство материи хлынуло первозданное ментальное вещество варпа, вырезая рваные, кровоточащие ворота в пустоте. Это было подобно яркому взрыву миниатюрной суперновой во тьме, водоворот, в который кинулась боевая баржа. Время, эластичное и текущее как плавящийся воск, охватило корабль и стремительно перенесло его на огромное расстояние. «Беллус» исчез из царства смертных, бросился в дикие течения и энергетические штормы имматериума.

В другом месте и времени, происходило такое же непостижимое попрание законов природы. Корабль-левиафан появился из фантазмов варпа, неистовым выбросом странной радиации, переливаясь цветами и в молниях, тошнотворных оттенков, пробегающих по огромному железному корпусу. Казалось сам космос, не желал появления судна, как будто огромный корабль был какой-то растущей металлической раковой опухолью, загрязняя пустоту своим присутствием. Излучая энергию в катушки таинственного двигателя, боевой корабль выпал из царства эмпирей и вернулся в стабильную, грубую реальность. Утробы двигателей, его сопла размером с вулкан, кроваво запылали, когда древние, термоядерные приводы толкнули его вперед и с мрачной целеустремленностью боевой корабль "Мизерикордия" набрал скорость к своей цели.

Это было ужасающее зрелище, устройство для пыток длинной почти в милю и орудия "Мизерикордии" разрывали столь много хныкающих людских миров, сколько погибло людей на пыточных столах на палубах-темницах. С виду, боевой корабль был похож на широкий кинжал, зазубренный нос-стрела, рукоять из лезвий, растущих назад, несла на себе крепость мостика и ниже располагались воткнутые клинки скелетных, стабилизирующих лопастей. Орудия торчали из каждого темного уголка судна, протыкая красную шкуру обшивки подобно сломанным ребрам. Корабль был украшен тысячами черепов. Самый большой знак был из костей, вынутых из тел мертвых врагов и соединенных в очертания как знак победы. На самом носу корабля была выложена эмблема из сломанных кусков обшивки и керамита; в центре восьмиконечной звезды было визжащее лицо рогатого демона. Он бросал вызов и нес свою черную ненависть всем врагам "Мизерикордии". Подобно черепам, символ был собран из боевых трофеев, но вместо костей, монструозное лицо было вырезано из обломков кораблей и брони Адептус Астартес, достаточно неудачливых, чтоб пасть в бою с этим судном.

В командном святилище, наверху цитадели-мостика, из-за присутствия магистра войны Гаранда, все двигались точными и осторожными движениями. Туда-сюда сновали фигуры сервиторов с содранной кожей, пока они двигались по делам, по палубам царапались их когтистые металлические ноги. Никто не разговаривал, за исключением тихих, булькающих очередей машинного кода между рабами. Звук напоминал Гаранду клацанье хищных насекомых на разрушенном мире-кузнице ордена, Галмеке.

Перед ним стоял гололитический дисплей "Мизерикордии", показывающий их пункт назначения – планету-святилище Сабиен. Она напоминала шар из древнего железа, подобно ядрам, вылетающим из пушек на примитивных, доядерных планетах, это заставило Гаранда моментально подумать о Фортеа Квинтус. Воспоминание о планете заставило разум военачальника хаоса пробиться через пелену памяти, мгновенно отбросить тысячи лет.

Тонкий язык магистра войны выскользнул меж губ и рассеянно облизнул зубцы на подбородке. Да, сходство весьма разительно и эта связь разожгла огонь предвкушения в черном сердце командующего. Несмотря на то, что прошли века с того дня как Гаранд ступил на Квинтус, воспоминания об этой славной компании были как всегда яркими и чувственными.

Он почуял запах пролитой крови и закрыл глаза, позволив себе на мгновение насладиться этим моментом. Гаранд в те дни был заместителем брата-капитана Ярулека, когда внешне Несущие Слово все еще лицемерили перед богом-трупом людей. Он улыбнулся. Даже тогда, орден уже был охвачен совершенством пути восьмиконечной звезды и слепые глупцы из других легионов Астартес были слишком убоги, чтоб увидеть в своих рядах касание хаоса. Великий Лоргар, примарх Несущих Слово, лично отослал две тысячи воинов на покорение планеты и с жаждой битвы в глазах они принялись исполнять. Гаранд вспомнил пламенную речь Ярулека перед жителями Квинтуса, сила слов привлекала к их знаменам толпы обычных людей. Когда они в последние дни конфликта маршировали к цитадели врага, орда их последователей умирала тысячами, в то время как Несущие Слово потеряли лишь немногих, из тел фанатиков они делали рампы, чтоб солдаты Гаранда могли перешагнуть зубчатые стены. Фортеа Квинтус пала, но не для Императора. С благословения Ярулека, Гаранд был назначен главным по идеологической обработке местного населения. Он обеспечил, чтобы внешне планета была преданна Терре, но ее настоящий лик всегда оставался обернутым к Хаосу.