Текст книги "Омнибус: Кровавые Ангелы"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Благословенный прав. Повелитель смерти ожидает нас.

На кратчайший миг, обеспокоенность пробежала по лицу агента еретикус. Аркио приблизился к Идеону и, кивнув, отдал приказ.

– Установите по кораблю состояние боевой тревоги, капитан. Вот мой приказ – воины Перерожденного сопроводят меня на Сабиен. Запускайте транспортники и "Громовые ястребы". Я встречу Мефистона во главе армии.

– Я отберу роту десантников, Благословенный, – добавил Сахиил, – твоя армия будет по-настоящему великолепна.

Аркио кивнул.

– Сопроводи меня, жрец, и ты, инквизитор. Мы отправляемся творить историю.

Штель неглубоко поклонился и последовал за Перерожденным Ангелом из комнаты. Войдя в отдающие эхом коридоры, он отстал на пару шагов и начал нетерпеливо говорить в спрятанный на воротнике вокс.

– Улан, слушай меня. Приходи в посадочный ангар и приготовься спуститься на планету.

Ты мне понадобишься на поверхности.

– Мефистон? – Пришел ответ.

– Поторапливайся, – резко ответил он, убыстряя шаги.

ПОВСЮДУ на борту «Беллуса», грузовые лихтеры принимали свою ношу, каждый пулеобразный корабль были битком набит вооруженными, фанатичными людьми. Приказы Идеона потрескивали по всем палубам корабля, требуя вооружить суда и воинам приготовиться к посадке. За дни, которые прошли после их вылета с Шенлонга и прибытием сюда, воины Перерожденного стали еще более беспокойными и жаждали ступить на землю. Заполняя транспортники, каждая группа была возбуждена предвкушением, их страстное желание доказать свою ценность Аркио намного превосходило их страхи.

Рафен осторожно присоединился к хвосту группы илотов, держась как можно дальше от остальных космодесантников, загоняющих армию сброда в транспортники. Спрятавшись на нижних палубах, перелет для Кровавого Ангела прошел быстро, так как тот погрузился в транс-сон, его каталептический узел мозга хранил одну половину в состоянии бодрствования, в то время как другая отдыхала. Рафен был благодарен за способности этого импланта. Он подозревал что видения, настоящего сна, не понравились бы ему. Солдаты-рабы поднимались по посадочной рампе гурьбой, недисциплинированным стадом, сама противоположность отлично тренированным формированиям Адептус Астартес. Когда они вошли внутрь лихтера, среди них двигалась фигура, отдавая краткие приказы. Другой десантник.

Рафен облизнул высохшие губы; это будет моментом истины. Если его уловка раскроется сейчас, он никогда живым не спуститься на планету. Он небрежно кивнул другому Кровавому Ангелу, как будто все шло как надо, и прошагал мимо него, вверх по посадочной рампе корабля.

– Брат, – сказал десантник, – ты надзираешь за этой группой? Я думал, что меня назначили…

Со смущением его голос затихал. Когда тот вышел на свет, Рафен узнал его, сияние биолюминов осветило лицо. Алактус.

Рафен продолжил подниматься, отмахнувшись рукой и надеясь, что этого будет достаточно.

– Подожди, – продолжил Алактус, – я тебя знаю?

Он нахмурился.

– Как тебя зовут?

Как он мог не знать меня, спросил сам себя Рафен. Мы десятилетиями вместе служили ордену.

– Брат! – Крик остановил Рафена наверху рампы и он полуобернулся, чтоб взглянуть через плечо. Алактус положил руку на рукоять болт-пистолета.

– Я задал тебе вопрос.

С подозрением на лице, десантник шагнул ближе.

– Сними свой шлем.

Он взглянул на транспортник, илоты были уже внутри и никто из них не видел то, что происходило снаружи. Рафен развернулся к обеспокоенному Алактусу. На посадочной площадке больше никого не было, только двое Кровавых Ангелов.

– Сними свой шлем, – повторил Алактус, беря в руку болтер, – я не буду просить еще раз.

Предостережение в его голосе было острым как игла, десантник убьет Рафена, если тот не ответит. Рафен кивнул и спустился по рампе, открывая по ходу кольцевой зажим брони. Он остановился перед Алактусом и снял шлем. Когда он встретился взглядом с глазами своего боевого брата то увидел в них шок.

– Рафен! – Прошелестел Алактус, – но ты мертв…

– Нет, – ответил он и единым стремительным движением, ударил шлемом другого десантника. Он подавил тошнотворное ощущение во внутренностях, которое вспыхнуло там, когда он напал на своего бывшего товарища; сделав такое, Рафен почувствовал себя опороченным, но он знал, что у него не было выбора. Если бы он не убил Алактуса, то тот бы прикончил его. Он поймал Алактуса врасплох и шлем из керамита сильно ударил того, выбивая пистолет из рук. Оружие с бряцаньем отлетело, когда Рафен ударил снова, пнув десантника в бедро.

– Предатель! – Выплюнул Алактус, вырывая из ножен свой боевой нож, – Сахиил рассказывал нам, что ты сделал, что ты пытался сделать. Ты убил Люцио.

– Я не хотел…

– Лжец! Ты трусливый ублюдок, ты поднял руку на свое собственное братство. Ты пытался уничтожить крепость – ты бы убил всех нас, ты бы убил Перерожденного Ангела.

Внутри Рафена вскипела злость.

– Ты глупец. Это не я изменник, а ты. Ты и все кто последовали за губительным безумием Аркио!

– Нет, – Алактус покачал головой, – я не буду слушать эту ложь! Он Чистейший, вернувшийся…

– Ничего подобного, – возразил Рафен, – открой глаза, воин. Открой глаза и посмотри на правду, Аркио всего лишь пешка. Штель стоит за ним, этот ментальный колдун ордоса затуманил все для своих собственных целей.

– Ложь! – Алактус кинулся на него, блеснуло лезвие. Рафен блокировл, но нож все равно ударил и вонзился в его броню.

– Только подумать, я доверял тебе, – шипел десантник, – Только подумать, мы дрались вместе во имя Императора, когда ты все это время был приспешником хаоса.

Он надавил на нож сильнее и Рафен закричал от боли.

– В дар Благословенному я убью тебя.

Рука Рафена взметнулась вверх и схватила шею Алактуса. Облаченные в керамит пальцы вонзились в его кожу и сжались.

– Прости меня… – прошипел он, оба сомкнулись в смертельном объятии. Рафен чувствовал, как нож кромсает и врезается в него, но не разжимал хватки. Кровь запузырилась на губах его боевого брата и шейные позвонки треснули.

– Будь ты… проклят…

Алактус задохнулся и умер от его руки, его тело обмякло. Рафен отбросил его на палубу и рыча от боли выдернул из раны нож. Он взглянул на свои руки; они были в крови, капая осуждающими струйками. Он вспомнил Несущего Слово на Кибеле, которого убил тем же способом, его дыхание замерло в груди.

– Сангвиний, – вслух вопрошал он, – когда закончится это безумие?

Но никто не ответил. Рафен осторожно надел шлем, сделав паузу, чтоб подобрать болт-пистолет, перед тем как взойти на борт транспортника. Позади него с грохотом захлопнулся люк, оставляя на палубе труп его товарища, который вынесет в космос, когда шаттл будет выпущен на Сабиен.

– СКАУТЫ докладывают, по внешнему периметру нет контактов, – сказал сержант, – посадочная зона безжизненна.

Намек на усмешку появился в уголках тонких губ Мефистона.

– То, что они ничего не нашли, еще не означает что этого там нет. Будьте настороже, сержант.

Кровавый Ангел мрачно кивнул и указал в небеса.

– Смотрите, лорд. Корабли.

Дождем спускались транспортники и грузовые лихтеры, опускаясь на чистые участки площади в северо-западном углу.

– Приготовьтесь, – сказал Мефистон воинам, – приготовьтесь ко всему.

Фигуры в потрепанной, самодельной униформе появились из шаттлов вместе с красными точками Кровавых Ангелов. Сержант нахмурился, тщательно изучая воинов через оптику дальнего радиуса.

– Что это такое? – Тихим голосом спросил он. – Обманщик притащил с собой армию простых людей?

Через изящные магнокуляры библиарий наблюдал как фигуры выстраивались в подобие парадной линии.

– А, – сказал он через мгновение, – их глаза сержант. Посмотри им в глаза. Скажи, что ты видишь?

Кровавый Ангел сделал то, о чем его просили.

– Они кажутся… безумными, вроде…

– Да. Эти люди охвачены пламенем веры, разожженным в них. И многие не имеют твердого характера, чтоб компенсировать это.

Палец Мефистона барабанил по рукояти его плазменного пистолета.

– Присматривай за ними. Они не предсказуемы, учитывая обстоятельства.

Сержант снова указал.

– Там, лорд, вы видите его? Я не уверен…

Лорду Смерть не нужно было говорить куда смотреть; паря подобно источающему мед серафиму среди толпы бродяг, к ним приближался Аркио. Его броня ловила красно-оранжевое сияние садящегося солнца Сабиена и отражалось от золотого керамита подобно жидкому огню. Широкие белые крылья над его плечами изгибались дугами.

– Кровь Императора… – выдохнул сержант, – он почти…

– Это не так, – резко прорычал Мефистон, – позволь себе так думать, и ты бесполезен для меня.

– Простите меня, лорд, просто… я никогда не видел ничего подобного.

Библиарий чувствовал те же самые мысли на поверхности разумов всех Кровавых Ангелов в его страже. Он сжал челюсть и слегка прикоснулся к психическому резервуару Ускорения. Мефистон нежно направил силу, чтоб укрепить волю своих воинов, стирая каждую крупинку сомнений до того, как те вырастут.

РАФЕН грубо указывал дулом болтера направление, куда идти его солдатам-рабам.

Затерявшись в процессии, он был достаточно далеко от лояльных Аркио десантников, чтоб его снова не узнали. Под визором своего шлема он нахмурился. Там, впереди него, маршировал его брат и рядом жрец Сахиил, Штель и свита инквизитора. Он видел шаркающего механика, парящие силуэты серво-черепов Штеля и накрытую капюшоном женщину, чье телосложение терялось под пространной накидкой. Рафен решил в этот раз выждать. Его план, как и в прошлый раз, обретет очертания по ходу дела. Возможно, если предоставится возможность, он сможет приблизиться к Аркио незамеченным и тогда – осмелится ли он снова пролить кровь своего брата? И в этот раз, кровь своего собственного, родного брата? Он не смог сделать этого на Шенлонге, и сколько он не смотрел на свои ощущения, Рафен не был уверен, что сможет сделать это и теперь.

У изножья "Громового ястреба" Рафен видел еще одну фигуру, несравнимые ни с чем очертания, казалось, были вырезаны из исторической книги. Он мгновенно узнал старшего библиария Данте, самого могущественного псайкера во всем ордене – и как поговаривали некоторые, во всех Легионов Астартес – тот наблюдал за их приближением. Рафен вспомнил лик каменной статуи в нефе Месте Падения Ангела: Мефистон, Повелитель смерти. Его имя было более чем заслуженным, он в одиночку заглянул в неизведанные глубины генного проклятья Кровавых Ангелов и выжил. Только невероятная сила воли позволила Мефистону пройти через карающий вызов, сводящей с ума красной жажды и пережить это, чтоб рассказать. Воины говорили, что заглянуть в глаза лорду Смерть, все равно, что смотреть через окно на черную яростью и мрачное царство, которое ожидает по ту сторону жизни. Прожигающий взгляд Мефистона был известен тем, что останавливал врага и оставлял их сломленными и плачущими.

Как и походило воину его высокого положения, псайкер носил темно-красную накидку с мозаикой из черепов, с огромными символами смерти на наплечниках. Двойные рейки мощного психического капюшона простирались над его головой, броня вокруг его груди напоминала лишенную кожи плоть, сверкая красными связками мускулов, пересеченные символикой смерти и драгоценными камнями в форме капли крови. Он был темнейшим концом спектра, по сравнению с зеркально яркими, золотыми очертаниями Аркио.

– ЛОРД Мефистон, – сказал Аркио, приветственно склонив голову, – это честь для меня встретить вас здесь. Спасибо что прилетели.

Псайкер изучал юнца. Сержант был прав, сходство Аркио с Великим Ангелом было сверхъестественным. Это было почти то же самое, если бы статуя Сангвиния стряхнула с себя каменную облицовку и спустилась с постамента часовни. И все же, несмотря на то, что изображение было похоже на легенды, которым он так долго поклонялся, Мефистон уже чувствовал в воздухе порчу, что-то грязное и извращенное, висело подобно табачному дыму. Он был очень осторожен, чтоб не выказать даже малейшего намека на почтение воину в золотой броне. Он был тем, кто приказал убить протеже Мефистона Воде и экипаж корабля капитана Галлио, хладнокровно казнить, это библиарий не скоро еще забудет. Но все же…

Но все же, какой-то слабый голосок внутри разума Мефистона, какой-то последний фрагмент его старой личности, брата Калистрата, испытывал благоговение перед тем, в кого превратился Аркио, перед этим совершенным, живым воплощением великого Сангвиния. Он утихомирил беспорядок внутри себя и собрал свою пси-сущность в одном месте.

– Ты тот, кого они называют Благословенным Аркио.

Это не было вопросом.

– Ты заявляешь, что ты сосуд для нашего Ангельского Господина.

– Я ничего не заявляю, – сказал Аркио, – я – он и есть!

В первый раз их глаза встретились и из самых темных закоулков души Мефистона, он обратил на юнца своей пронзающий взор; огромный ментальный заряд пробежался между ними, заставив остальных отшатнуться.

– Это мы посмотрим, – нараспев произнес Повелитель смерти, заглядывая своим мрачным взором в саму душу Аркио.

Глава десятая

Тьма поглощала вечернее небо и наполняла горизонт глубокими, чернильными тенями. Некоторые из воинов Перерожденного нервно перемещались и бормотали, оружие бряцало, когда они сильнее сжимали его, опасаясь того, что произойдет дальше. Сквозь ряды людей Рафен двигался дальше, чтоб лучше разглядеть титаническое противостояние воли Аркио и Мефистона. Он чувствовал густую, жирную структуру прохладного воздуха, такой же маслянистый аромат он встречал и раньше, когда Штель пользовался своими психическими силами – но в этот раз он был в сотни раз сильнее, и сгущенная атмосфера заставила Рафена почувствовать, что он как будто пробирается через трясину болота. Он видел адское свечение в глазах лорда Смерть, тлеющие угли контролируемой бури были подобны отдаленным маякам.

Вокруг него стояла смрад ментальной магии, Рафен почувствовал как к горлу подкатилась желчь. Быть так близко к такой неприкрытой демонстрации псайкерских сил заставляло его чувствовать себя грязным и нечистым.

Теперь он был ближе; он мог разглядеть лысую голову Штеля, вспышку серебряного гвоздика чистоты в его ухе. Инквизитор, казалось, страдал, как будто усилие стоять в ауре Мефистона было слишком сложным для него. Сбоку от него, под капюшоном дрожала женщина Штеля. Рафен мог поклясться, что видел, как из ее ноздрей исходили завитки дыма. Космодесантник поглаживал рукоятку болт пистолета и все еще проталкивал себя ближе.

ВЗГЛЯД был линзой, которая открывала потаенные миры перед восприятием Мефистона. Сжигающая мощь внутри него проливалась через врата его взора подобно лучу божественного прожектора, своим касанием прижимая слабых и нечестивых. Его взор-внутри-взора скидывал иллюзию реальности и раскрывал души, так что Повелитель смерти мог найти бледную, обнаженную истину. Он смотрел на Аркио, как будто тот был анатомическим рисунком, вытащенным из книг магус биологис, ему были видны слои кожи, кости, мускулы и нервы. Мальчишка был прозрачен и взгляд Мефистона осветил его, заглянул в каждый закоулок его духа, подобно иссушающему солнечному свету, падающему через призму.

Вот.Оно хорошо спрятано, закопано под слоями защитных заклинаний и ментальных экранов, это вещество было вдавлено в кости и плоть тела космического десантника, но порча не могла спрятаться от немигающего взора силы Мефистона. Среди совершенства психологии Астартес Аркио, плавал черный эллипс, разрушая священное органическое строение Кровавого Ангела. Семя хаоса блестело и пульсировало.

Он был немного разочарован. Возможно часть его, хотя и крошечная, надеялась поверить, что история Аркио окажется правдой; но вместо этого Мефистон оказался перед обманщиком, мутантом, который не знал о свой собственной испорченной природе. Другие, возможно, почувствовали бы жалость; но не он.

Повелитель смерти восхищался совершенством и изобретательностью порчи – это было поистине произведение псионического искусства, создание рук гения и безумца одновременно. В каждом аспекте своей формы оно несло характерный отпечаток Изменяющего Пути. Он отследил тонкие нити порчи, пробегаясь по линиям мутации, которая перестраивала вещество плоти, чтоб изменить мальчишку десантника до подобия, которым он был сейчас. Слабые вспышки контакта плясали по ауре Аркио, разворачиваясь подобно цветку, ищущему солнца, все они вели к одному человеку.

Штелю.Мефистон чувствовал его эмоции подобно пролитой крови, коктейль из непримиримого высокомерия и контролируемого страха, вожделение и алчность бушевали под тонким налетом его холодной учтивости. Но инквизитор здесь не был кукловодом; подобно зеркалу внутри зеркала, Штель в свою очередь был руководим каким-то другим интеллектом. Его взор соскользнул на женщину. Она была похожа на нефть на воде, мгновенно отразив. Взор Мефистона не смог проникнуть в нее.

– Скажи мне, лорд, – спросил Аркио, – nеперь, когда ты заглянул в мою душу, что ты увидел?

От этих слов напряжение на площади стало острее кромки ножа.

– Ты отрицаешь воздействие на меня Великого Ангела? Или ты согласишься, что я воплощение Божественного Сангвиния?

С мрачной усмешкой на губах Мефистон отошел.

– Если только твоя божественность станет похожа на твое высокомерие, парень, то тогда ты сможешь стать тем, кем кажешься.

– Как ты смеешь! – Выходя вперед выпалил Сахиил. – Он Ангел Перерожденный, свет…

– Молчание, жрец.

Одним взглядом псайкер заставил того умолкнуть и Сахиил сжав горло закашлял. Доброе выражение лица Аркио превратилось в непроницаемую нейтральную маску.

– Мефистон, ступай далее осторожно. Я предлагаю тебе шанс присоединиться к моему Крестовому походу крови. Не суди меня столь быстро. Стань на мою сторону, и я поприветствую тебя как своего боевого брата.

Он изогнул брови, просчитывая момент.

– И если нет?

– Это кончится плохо для тебя, Повелитель смерти. Песок твоей жизни уже течет тонкой струйкой, взятой взаймы. Если ты снова попытаешься испытать судьбу, ты не будешь столь благословлен, как это было на Армагеддоне.

Псайкер мягко засмеялся; он решил позволить парню выговориться.

– Твое предложение забавляет меня, Аркио. Скажи мне, этот "крестовый поход", кто давали тебе право объявить его? Ты говоришь так, как будто ты возглавляешь наш орден.

– Так оно и будет, – ответил Аркио, – твой хозяин Данте слишком задержался, командуя Кровавыми Ангелами. Ради меня он отойдет в сторону.

С лица Мефистона мгновенно испарилось выражение веселья.

– Он не сделает это для щенка-обманщика как ты, – голос библиария был тверд как сталь и полон угрозы.

Аркио тщательно изучил его.

– Возможно, нет. Если он не сможет отделаться от своего мелочного страха передо мной, тогда мы снимем его с должности. Со всеми необходимыми усилиями, которые понадобятся для этого.

Фигура в золотой броне подозвала троицу из почетной стражи Сахиила, и воины прибыли, неся цилиндр из титана. Аркио открыл футляр и позволил сиянию Святого копья осветить темнеющий ландшафт. Одни стремительным движением, Аркио вытащил древнее оружие и махнул им ослепительной дугой света.

– Это…копье Телесто… – задыхаясь от шока, выговорил технодесантник.

Аркио указал им на Мефистона, вытянув копье на длину рукоятки в его сторону.

– Клянусь кровью примарха, текущей в моих венах. Ты еще узнаешь меня, библиарий. Я воплощение Кровавого Ангела. Я Сангвиний Перерожденный.

Золотая молния дугой пробежалась по клинку в виде капли крови к кончику копья.

– Склонись передо мной или будешь уничтожен. Твой выбор.

На одну головокружительную, чудовищную секунду Мефистон почувствовал, что не может говорить, пока копье покачивается перед его взором. Как это может быть? Он держит святое оружие!Буря сотрясающих сомнений охватила лорда Смерть; невозможно было и думать, чтоб какой-то позорный самозванец вообще мог положить руки на копье и все же Аркио держал Святое копье, как будто был рожден для этого. Может я ошибся? Может быть, он действительно Перерожденный Ангел? Кто еще может знать о мощи артефакта Телесто?Встряхнув головой Мефистон отогнал путаницу мыслей, крошечные иглы синего огня протрещали вдоль его кристаллинового пси-капюшона.

– Нет, – прорычал он. Возможно, здесь замешана какая-то магия, чары столь тонкие и коварные, что даже оружие, выкованное на Святой Терре, было обмануто ими.

– Меня не обмануть, притворщик. Твои дешевые фокусы не устоят перед моей верой.

Рука Кровавого Ангела опустилась на рукоять его мистического силового меча, древнего мысле-клинка Витарус.

– Ни один настоящий Сын Сангвиния никогда не преклонит перед тобой колено, шарлатан. Ты подделка.

Гневный крик прогрохотал среди воинов Перерожденного и среди лоялистов Аркио взорвались призывы к насилию. Рафен позволил себе протолкнуться вперед.

Аркио раздраженно покачал головой.

– Бедный, старый глупец. Ты поражен страхом Данте, как и Воде и Галлио до тебя, как и каждый обманутый воин, сидящий под солнцем Ваала и верящий, что он настоящий Кровавый Ангел. Я есть путь! – Заорал он, размахивая копьем. – Я настоящий перерожденный. От твоей слепоты меня тошнит, колдун. Мне жаль тебя.

Солдаты Мефистона собрались в группу, стремительным порывом заклацали казенники их болтеров. Библиарий встал в полный рост, возвышаясь над золотыми очертаниями Аркио и ослепительными белыми крыльями.

– Прибереги ее для себя, идиот. Ты и твой сообщник ордоса, все вы запятнаны порчей хаоса! От вас воняет ей…

Он ткнул облаченным в медь пальцем в сторону инквизитора, который с усмешкой принял обвинение.

– Этот слабак, приспешник Губительных Сил и те, кто внемлют его словам такие же опозоренные клеймом ереси!

Слова псайкера потонули в хоре отрицания и пылких возражений.

– Рамиус Штель, я объявляю тебя предателем. Ты в сговоре с темными силами и погряз в порче. Ты творец этого отступничества!

– Нет! – Заорал инквизитор, крик врезался в отдаленные руины подобно раскату грома, -

Благословенный прав. Ты обвиняешь нас, потому что боишься! Ты лжешь, Мефистон, лжешь! Аркио – Сангвиний.

– Тогда пусть он докажет это, – выплюнул Повелитель смерти, – в Книге Лордов, Чистейший говорил о состязании с любым живым воином. И пусть будет так, может быть так называемый «Благословенный» пожелает в бою один на один сойтись с настоящим Кровавым Ангелом…

Мефистон обнажил клыки.

– Если он сосуд воли Ангельского Господина, он победит. Если он простой самозванец, то умрет.

Он смотрел, как его смелые слова разносятся среди лоялистов Аркио, ощущая порожденные ими сплав гнева и страха. Он кивнул сам себе; именно та реакция, которую он ожидал. Играя молодым глупцом, Мефистон вел его к этому моменту, и теперь он забьет этого самозванца как жертвенного зверя. Такое жестокое и видимое убийство золоченой фигуры во главе было необходимым – когда Аркио умрет от силового меча Мефистона, его последователи и илоты будут сломлены. Их замешательство с легкостью позволит лорду Смерти казнить их всех. Восстание должно быть подавленно как можно публичнее и кровавее.

Воины с обеих сторон начали отходить, освобождая место для предстоящей дуэли, и Сахиил понял, что снова может говорить.

– Это уловка, – бормотал он, вены на его шее превратились в канаты, сжатые злостью, граничащей с безумием, – ты не можешь попасться на нее, Благословенный. Псайкер подстрекает тебя.

Аркио одарил жреца небольшой, доброжелательной улыбкой.

– Сахиил, друг мой. Твоя забота о моем благополучии трогает меня, но она не к месту. Я не отмахнусь от этого вызова. Если Мефистон желает увидеть могущество Красного Ангела в ярости, тогда во имя грааля, я покажу ему!

Он с самодовольным и чванливым выражением лица шагнул вперед, держа Святое копье ниже изгиба крыла.

– Я встречусь с любым воином здесь, – ответил Аркио библиарию, – и отошлю его на милость Императора, со знанием истины о моей божественности!

Он широко распростер руки перед собравшимися воинами, обращаясь как к преданным Кровавыми Ангелами, так и перед солдатами-рабами.

– Кто осмелится поднять свое оружие против меня? Кто из вас готов пролить кровь, чтоб доказать Истину моей воли?

Меч Витарус зашелестел, извлекаемый из ножен.

– Аркио, – зарычал Мефистон, – я с удовольствием…

– Я встречусь с ним!– Крик прорезал воздух, и все повернули головы, руки замерли на оружии.

– Кто? – Спросил сержант сбоку от Мефистона. – Крик шел оттуда.

Дулом своего болтера, ветеран указал на толпу воинов Аркио.

Недоумение псайкера возросло, когда омертвевшая толпа оборванных солдат-рабов расступилась, выпуская вперед единственного Кровавого Ангела. Его броня была типичной для тактических десантников, обесцвеченная пятнами крови и с трещиной в грудной пластине. Пока Мефистон наблюдал, десантник прошел мимо свиты Аркио и снял свой шлем. И впервые увидел на лице обманщика не гнев или высокомерие, но чистый, незамутненный шок.

– РАФЕН! – Аркио задохнулся, произнося его имя. – Ты выжил…

– Невозможно! – Завопил Сахиил, хватаясь за оружие. – Завод был стерт с лица земли, он был внутри, он не мог…

– Заткнись, глупец, – зарычал Штель, заставив жреца опустить оружие, – кажется, твои новости о его смерти были преждевременны.

Рафен и Аркио долго смотрели друг другу в глаза.

– Брат, – сказала фигура в золотом, – я не думал, что увижу тебя снова.

– Я выжил, – ответил Рафен, в голосе слышалась усталость от всего, что произошло, – и теперь все привело к этому.

– Ты пытался убить меня, Рафен. Ты отвернулся от меня, – слова Аркио были полны эмоциями, яростью и болью.

Он покачал головой.

– Я не предавал тебя, родичь. Ты предал сам себя. Я предупреждал тебя. Я умолял тебя отступиться от пропасти.

Рафен отвернулся.

– Но ты не слушал меня.

– И теперь все привело к этому, – повторил Аркио, – очень хорошо, брат. Если сегодня должен умереть сын Аксана, значит такова его воля.

Повелитель смерти закинул свое силовое оружие в ножны и подозвал к себе Рафена.

– Подойди ко мне, брат. Если ты желаешь этого, тогда дай мне узнать тебя.

Рафен склонил колено перед Мефистоном и поднял голову.

– Да, желаю.

В глазах псайкера засиял свет и прожег путь к разуму Рафена. Он почувствовал, как его тело напряглось, Мефистон выбросил вперед руку, схватив за подбородок, чтоб он не мог отвернуться.

Могущественный внутренний взор Мефистона разорвал на части всю ментальную оборону Рафена, которой, по его мнению, он обладал, проскользнул потоком силы по коридорам его души. Он чувствовал, как его мозг раскалился подобно магме, как беснующийся и кружащийся шторм давно забытых воспоминаний был вынут и изучен. Ничего из Рафена не укрылось перед взором Мефистона.

На краткий момент их сознания объединились, когда Повелитель смерти просеивал сознание десантника. Мефистон почувствовал сердце Рафена, цвета и оттенки его души – он видел в нем такие части, которые даже сам Рафен не мог постичь. Долг и честь мрамором выстилали его дух, они были врезаны в Рафена подобно вековым кольцам дерева няа. Однажды было время, когда этот воин был своенравным и высокомерным, и только его собственная слава занимала его разум; этот Рафен ушел, ребенок вырос в подростка со всеми знаниями тяжелейших уроков жизни. Десантник заключал в себе все идеалы Кровавых Ангелов. Он был благородным, но скромным, воином, но не лез в драку первым. Среди всех этих братьев, которые сбились с пути, он один все еще шел по пути Крови. Не найдется лучшего чемпиона, чем он.

Мефистон почувствовал кое-что еще, оставшиеся повсюду в духе Рафена фрагменты и осколки. Прикосновение чего-то высшего, силы, мощность которой была далеко за пределами краткого влияния лорда Смерти на Рафена.

Видение…

Библиарий отпустил его и покинул, огонь в его глазах угас. Невыразимый момент связи прошел и как предвидел Рафен, осталась только печаль и знание о том, что ему нужно сделать.

– Он твой родной брат, – сказал Мефистон.

– Да, лорд, – он кивнул.

– Рафен, ты по-настоящему верен нашему кодексу. Я отступлю и позволю тебе занять свое место в поединке.

Мефистон жестом приказал стоящему рядом ветерану.

– Сержант, отдайте этому воину свой силовой меч.

Десантник достал клинок и протянул его Рафену, тот принял его и неглубоко поклонился. Он развернул клинок в своих руках, его пальцы легко легли за зубчатую гарду и сжали рифленую рукоять. Меч резонировал от дремлющей угрозы, отполированный серебряный клинок отражал на своей поверхности цвета оранжевого неба. Рафен пробежался пальцами по очертаниям половинки орла, вырезанного на рукояти.

– Превосходное оружие, – заметил он.

Мефистон отступил и дал ему пройти.

– Этот вопрос будет решен, – нараспев произнес он, – брат против брата, пусть победит преданный.

ПРЕВОСХОДНО. Штель почти засмеялся в голос, когда Рафен взял меч. Это было идеальным, даже он сам не смог бы осуществить постановку такого изящного финала. Брат столкнется с братом, не говоря уже о награде в качестве смерти за безрассудное предложение Рафена. Этот конфликт будет подходящим концом для этого непокорного десантника и в конечном итоге Штель избавится от этого раздражителя, который мешался у него под ногами с тех пор как они впервые прибыли на мир-гробницу Кибелу. Печально, что родной брат Аркио так сильно сопротивлялся культу, который Штель создал среди Кровавых Ангелов – такой воин, с таким непокорным и упорным духом был бы прекрасным дополнением к свите Перерожденного Ангела. Если бы он только последовал путем его боевых братьев и по-настоящему принял вновь приобретенную божественность Аркио, Рафен смог бы стать сейчас лордом командором в армии Крестового похода крови; вместо этого, он станет первой жертвой и его жизненная жидкость станет вином для посвящения.

Но нет, сказал сам себе Штель, уж лучше пусть он умрет. Пока он жил, Рафен был фактором случайности, картой-джокером в играх инквизитора, срежиссированных заговоров и контрзаговоров. Это была чистая счастливая случайность, что космодесантник оказался на Кибеле когда Гаранд отослал Несущих Слово атаковать ее, но его присутствие быстро переросло из мелкой неприятности в более серьезную помеху. Рафен никогда по-настоящему не преклонялся перед своим измененным братом – Штель знал это, даже когда тот приносил свою клятву верности Аркио в часовне крепости Икари – и, поэтому, он должен быть уничтожен.

Рафен умрет от руки своего собственного брата и вместе с этим, Аркио навсегда неизбежно свернет с пути света Императора. Как только кровь его близкого родственника окрасит золотую броню, как только она с шипением превратиться в пар от обжигающего клинка Святого копья, Аркио оборвет последнюю связь с тем, что до сих пор делает его человеком. Как только Рафен исчезнет, Аркио еще дальше продвинется на пути восьмиконечной звезды и ничто больше не будет его сдерживать. Вместе со своим братом, он убьет свою совесть.