Текст книги "Кодекс жизнетворца"

Автор книги: Джеймс Патрик Хоган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Прояснив собственное отношение к случившемуся, он начал:

– Я вынужден согласиться, что высказанные здесь утверждения очень тревожны и серьезны. Но все же это только утверждения. И чтобы мы все не занялись охотой за ведьмами, позволю предложить следующее... – В этот момент прозвучал негромкий звонок с консоли рядом с председателем.

– Простите Бертон, – сказал Дюлени. – Я приказал пропускать только чрезвычайно срочные сообщения. Мне нужно выслушать. – Он коснулся кнопки на столе. – Да, Боб?

– Простите за помеху, Сэм, но мы только что получили информацию с Титана, и я подумал, что вам нужно ее выслушать, так как она касается темы встречи. Поступила десять минут назад от генерала Ванца.

– Что там, Боб? – спросил Дюлени. Он повернул ручку, усиливая звук, и все в комнате приготовились слушать.

– В Падуе произошло какое-то смятение, в результате Генри и несколько сотен его рыцарей голыми руками отправились брать нашу базу. Ничего подобного никто на корабле не видел.

– Боже, это ужасно! – воскликнул Дюлени. – Что же с ними случилось?

– О, с ними все в порядке. Их заметили с разведывательных флаеров. Базу эвакуировали, во всяком случае персонал. Похоже, там осталось множество оборудования. Должно быть, была настоящая паника.

– Кто там на базе был старшим? – в отчаянии спросил Дюлени?

– Каспар Ланг и Жиро. Они улетели на военном корабле с последними остатками гарнизона, но еще не прибыли на "Орион", когда отправляли это сообщение.

Дюлени на несколько секунд задумался.

– Если их выбросили из Падуи, даже базы не осталось, значит вся падуанская программа расползлась по швам.

– Знаю. Поэтому я решил немедленно сообщить вам, – ответил Боб.

– Еще что-нибудь? – спросил Дюлени.

– Пока нет. Позвонить, когда придет следующий бюллетень?

– Да. Спасибо, Боб. Поговорим позже. – Дюлени прервал связь и посмотрел на ошеломленные лица сидящих за столом. – Ну, вы все слышали. Похоже, они здорово там промахнулись. Подождем новых сообщений... – Он взглянул на Реймелсона. – Да, так на чем мы остановились? Вы что-то собирались сказать, Бертон.

Реймелсон вздохнул.

– Я согласен с Филом, – сказал он. – Мне кажется, наиболее гуманно объяснить все психологическим срывом, вызванным необычно сильными стрессами, исключительной ответственностью и непредвиденными воздействиями неземной обстановки. Необходимо немедленно принять меры, прежде чем мы столкнемся с новыми неприятностями. Поэтому я предлагаю...

38

Капитан Мейсон, силы особого назначения США, ответил на вызов в караульном помещении главного периметра Генуэзской базы 1.

– Всадники талоиды и повозки приближаются к воротам, сэр, послышался голос сержанта Каронетти с верхнего сторожевого поста у прожектора. – Среди пассажиров, кажется, земляне. – Через несколько мгновений ожил экран перед Мейсоном, на него передавалось изображение с верхней камеры. По широкой, ведущей из города дороге между стальными решетками, рамами из балок и трубами приближалась процессия шагающих повозок и всадников. Двигались они медленно, никаких поводов для тревоги.

– Интересно, что им нужно, – бросил Мейсон через плечо дежурному сержанту Петракову.

– Ставлю десять против пяти, что это наконец показался Замбендорф со своими людьми, – ответил Петраков.

Мейсон еще несколько секунд смотрел на экран, потом кивнул.

– Да... вероятно, вы правы, Ян. Вызовите командира базы. Пошлите к воротам еще троих, пусть будут в шлемах и в полной готовности. Я пойду наружу с Пирсом и Макнелли и узнаю, что происходит.

В первой из открытых повозок сразу за кавалерией талоидов сидел Замбендорф между Абакяном и Артуром лицом к Галилею и Моисею, которые располагались спинами к высокому сидению двух талоидов кучеров. Остальная часть команды находилась во второй повозке вместе с Леонардо, генуэзским картографом, и Ланселотом, рыцарем Артура, который привез Галилея из Падуи. Сзади следовали многочисленные помощники и придворные, среди них семья Леонардо, лорд Нельсон и представитель войска друидов.

Авангард вышел на расчищенную площадку перед главным входом в генуэзскую базу, и сразу яркий луч прожектора осветил процессию и превратил окружающие сооружения в стальные скелеты на фоне тьмы.

– Нигде не вижу "Танго Бейкер Два", – заметил Абакян, поворачивая голову и разглядывая наземные корабли, стоящие среди служебных кранов, платформ обслуживания, грузовых шлангов и подъемных устройств в дальней стороне у ограды. – Должно быть, Энди и его ребята уже улетели на корабль.

– Ну, по крайней мере они выйдут из этого дела сухими, – ответил Замбендорф.

– Будем надеяться.

Перехватив Моисея у утеса в Падуе, Замбендорф решил лететь непосредственно в Камелот, резиденцию Артура, чтобы доставить Моисея в Геную, к брату Галилею, а потом сдаться земным властям на генуэзской базе. Генуэзцы, однако, настояли на многочисленных прощальных формальностях, в которые, казалось, включается половина населения страны, и команда еще двадцать четыре часа провела в Генуе, ели и спали во флаере. Чтобы процедура не была прервана самым бестактным образом, команда полностью отказалась от связи, прервала контакты с Мейси и Тельмой, чтобы не компрометировать их, когда начнется расследование. Наконец Артур предложил организовать грандиозную процессию, которая повезет землян через весь город к базе. Не желая оскорблять хозяев, Замбендорф принял это предложение, оставив флаер во дворе резиденции Артура. Позже его подберут законные владельцы.

Хорошая была попытка, думал про себя Замбендорф, и хотя им не удалось полностью обезвредить Падую, народ Генуи по крайней мере на время почувствовал себя в безопасности. Замбендорф надеялся, что действия его команды заставят руководителей экспедиции задуматься над отношениями землян и талоидов и приведут к более просвещенным решениям тех, кто делает политику на Земле. И если окажется, что он сильно огорчил своих покровителей и карьера его подойдет к концу, что ж, это, конечно, плохо. Но он придерживался принципов, которые считал обязательными, и, по собственному мнению, кое-чего достиг. Он сделал, что мог, а будущее пойдет своим чередом. У него не было сожалений.

– Смотри, как ярко горит сияние вокруг летающих кораблей землян, сказал Клейпурр со своего места рядом с Носящим. – Ты по-прежнему видишь в них волшебных животных, спустившихся с неба, Грурк?

Грурк покачал головой.

– И лумиане не ангелы. Что может быть хуже, чем представление о всех знаниях вселенной, изложенных в одной древней книге? Ничего нового? Никаких новых открытий? Нечего узнавать? Никогда не ощутить возбуждения от познания неизвестного? Какое жалкое будущее некоторые хотят нам навязать.

– Ну, твое будущее обещает быть очень занятым, – сказал Тирг. Ответы на вопросы, которые ты задаешь теперь, не придут в оболочке из слов легко, как раньше.

– Может быть, но ты увидишь, что моя энергия не уменьшилась, а страсть мистика не заглохла, только направление ее изменилось, – уверенно ответил Грурк.

– Если мои прогнозы справедливы, твоя изобретательность и настойчивость в новой области принесут хорошие результаты, – сказал Клейпурр.

– Не сомневаюсь в этом, – со вздохом сказал Тирг. Он все еще не пришел в себя от изумления, когда узнал о похождениях брата в Меракасине и Пергассосе, а потом наблюдал, как он превращается в стойкого сторонника беспристрастного и объективного исследования. Теперь, когда Грурк летал по небу, новой его страстью стало стремление увидеть другие миры, о которых рассказывал ему Тирг, и он просил у Носящего возможности сопровождать его в одном из полетов на Большой Корабль за небом.

Что же касается Картогии, то хотя непосредственная угроза со стороны Кроаксии временно устранена, будущее страны было гораздо менее определенным. То, что Эскендерому доставили могучее оружие, способное заставить Носящего отказаться от обещания, данного Грурку, подтверждало, что лумианский король решил разжигать соперничество среди робианских народов, чтобы обеспечить их зависимость и полное подчинение. Поэтому казалось маловероятным, чтобы Клейпурр смог спокойно строить будущее своего государства; условия, на которых лумиане поставят Картогии оружие, приведут к утрате ею независимости, а если Картогия от них окажется, то, несомненно, будет завоевана позже восстановленной армией Кроаксии.

С другой стороны, похоже, что, несмотря на все свои знания и искусства, лумиане так же соперничают между собой, как королевский дом и церковь Кроаксии и Серетгина. А Носящий сказал, что в Лумии есть более могущественные короли, чем тот, что правит Большим Кораблем, и государственная система лумиан ограничивает власть их королей и делает их зависимыми от мнения граждан. Многочисленные друзья Носящего, занимающие высокое положение в гильдиях глашатаев и герольдов, всем сообщат о готовности Носящего вызвать на себя гнев короля Большого Корабля и попасть в тюрьму в знак протеста против несправедливого обращения с Робией. То, что Носящий и его последователи решили бросить вызов королю Большого Корабля и готовы по возвращении попасть в тюрьму, свидетельствует об их высоких моральных принципах, которые известны на Робии, и это внушает надежду. Поэтому Клейпурр решил, что еще не все потеряно, он не хотел, чтобы его действия ослабил пессимистический взгляд на будущее, и готовился встретить это будущее мужественно и использовать все возможности для улучшения положения. И Тирг решил, что такое отношение достойно подражания.

Когда процессия приблизилась к воротам, оттуда вышли трое землян в скафандрах.

– Ну, я думаю, это все, Отто, – сказал Замбендорф. – Еще раз поблагодари Артура и всех остальных за гостеприимство и скажи, что, может, пройдет какое-то время, но я уверен: мы еще увидимся. – Абакян передал это сообщение через переводчик, и Артур ответил примерно так же. Со второго экипажа сошли Кларисса, Вернон, Вест и Феллбург, и после рукопожатий и прощаний Замбендорф повернулся к трем терпеливо ожидавшим военным. Спасибо за вежливость... гм... капитан, кажется? Ну, мы ваши.

– Капитан Мейсон, силы особого назначения, – послышался ответный голос. Человек с капитанскими знаками различия всмотрелся в табличку с именем на скафандре. – Я полагаю, вы Замбендорф со своими людьми.

– Конечно, это мы. А кто еще может бродить по Титану?

– Рад снова видеть вас. Многие уже беспокоились. – За Мейсоном солдаты открывали ворота, а от административного здания приближалась еще одна группа.

– Ну, разве вы не собираетесь арестовать нас? – спросил Замбендорф.

– Нет, – ответил Мейсон. – Наверно, вам придется ответить на несколько вопросов относительно украденного корабля, но, вероятно, у вас были для этого причины... Не знаю. У меня по крайней мере никакого приказа об аресте нет. Сейчас подойдет командир базы. Он знает больше меня.

– Может, мы достигли не так много, как думали, – с тревогой сказал Абакян.

– Даже Каспар Ланг не побеспокоился? Я думала, его удар хватит, сказала Кларисса.

Мейсон удивленно посмотрел на нее.

– А он какое имеет к этому отношение? – спросил он. – Они все не у дел. Отстранены. Начальник экспедиции теперь генерал Ванц.

– Отстранены? – недоверчиво переспросил Замбендорф. – Кто? Когда? Как?

– Лехерни, Жиро, Ланг, – ответил Мейсон. – Мне кажется, там, на Земле, тоже кто-то свихнулся. Двенадцать-четырнадцать часов назад пришел приказ: все они немедленно отстраняются от руководства, контроль над экспедицией полностью переходит к САКО. Они каким-то образом рассердили талоидов в Падуе и вынуждены были уносить ноги с базы. Наверно, что-то с этим связанное. Ну, вот и Максон, командир базы.

Подошла группа из базы, Замбендорфа и его людей начали пропускать в ворота.

– Максон, САКО, командир Генуэзской базы, – с сильным английским акцентом сказал наиболее внушительный из подошедших. – Рад видеть вас всех в безопасности. Добро пожаловать назад. Когда начинало уже казаться, что с вами несчастный случай, О'Флинн наконец рассказал о флаере. Знаете, он все время подделывал журнал, и никто даже не хватился этого флаера. Поразительно! Мы непрерывно вызывали вас, но никакого ответа не получали. Флаер в порядке?

– Да, он недалеко отсюда, – сказал Замбендорф, когда они направились к административному зданию. – Я понял, что произошли какие-то изменения.

– О, вы не поверите, какой шум поднялся. Жиро и Ланга выбросили из Падуи, базу оставили, вся команда Лехерни на ушах стояла... За все время в "Орионе" такого не было.

– А что случилось в Падуе? – спросил Замбендорф.

– Ну, Генрих смещен вместе со своим главным жрецом и со всеми остальными, с кем вели переговоры Жиро и компания, – ответил Максон. Похоже, талоиды устроили в Падуе революцию и прогнали всю эту шайку. Ванц – он теперь главный – послал разведочную группу, которая сумела установить контакт с новыми предводителями.

– А что вызвало эту революцию? – спросил Абакян.

– Не знаю, слышали ли вы об этом, но среди друидов стремительно распространилась новая религия, провозглашающая отказ от насилия, эта религия охватила армию Генриха и помешала его вторжению... Как-то это связано с появившимся ниоткуда мессией талоидов. Ну, наконец мессия и его религия добрались до Падуи. Результат – нет Генриха и конец всем переговорам о вооружении. Честно говоря, старина, я рад, что все так случилось.

Замбендорф неожиданно остановился. Максон тоже остановился и с удивленным выражением оглянулся.

– Повторите, что вы сказали, – попросил Замбендорф. – Что случилось с падуанцами?

– Новая религия охватила всю страну, – ответил Максон. – Талоиды утверждают, что все равны, что они больше не будут убивать, будут бороться против войн. Они нам сказали, что мы можем сделать со своим оружием.

Замбендорф с трудом проглотил. Эти формулы показались ему удивительно знакомыми.

– Если это правда, падуанцы вряд ли снова нападут на Геную, – сказал он.

Максон фыркнул.

– О, по тому, что я слышал, можете выкинуть эту мысль из головы, старина. Генуэзцы теперь их братья. Все их братья. Они ни на кого не будут нападать.

Слышались удивленные возгласы членов группы Замбендорфа.

– Боже мой! Да вы понимаете, что это значит? – Замбендорф оглянулся на ворота, где стояли талоиды, подняв руки в прощальном приветствии. Замбендорф посмотрел на Максона, возбужденно взмахнул рукой, показал. Это Артур и его советники. И мессия тоже тут, со своим братом. Они еще об этом не знают. Нужно сказать им.

– Что? – Максон удивился. – Ну, это нелепо. Как мог мессия вызвать весь этот шум и ничего не знать? Будьте разумны, старина.

– Очень долго объяснять, – сказал Замбендорф. – Но мы должны им сказать. Это важно. Пошли, Отто. – И, не дожидаясь ответа, повернулся и направился назад к воротам. Абакян с переводчиком пошел за ним.

– Подождите, – сказал Максон по радио. Они остановились и оглянулись. – Разговаривать со всеми этими талоидами через ящик утомительно. – Он указал на открытую пристройку в конце административного здания. – Этот флигель приспособлен для переговоров с талоидами, там установлено оборудование. Дело пойдет гораздо быстрее, если мы пригласим туда Артура с друзьями. Там мы сможем показать им и картинки.

– Звучит неплохо, – согласился Замбендорф. Абакян кивнул, и они пошли назад.

Максон переключился на другой канал.

– Максон капитану Мейсону у ворот. Впустите талоидов и проводите их к административному зданию. Свяжитесь с дежурным, попросите включить свет в пристройке, Пусть связисты наденут скафандры и будут готовы.

Пятнадцать минут спустя Замбендорф стоял в центре смешанной группы землян и талоидов и затаив дыхание молча смотрел на сцену, которую транслировал разведочный аппарат САКО, висящий над Падуей. Это было телескопическое изображение возбужденной процессии, тянувшейся от одного края города до другого. Тысячи талоидов, одетые в праздничные наряды, пели, танцевали, размахивали знаменами и играли на музыкальных инструментах. Даже на удалении заметен был восторг и необыкновенный экстаз празднества.

Но самым поразительным казалась скульптура в центре праздника. Она стояла на богато украшенной передвижной платформе, которую тащили несколько десятков талоидов. Насколько мог судить Замбендорф, скульптура достигала десяти футов в высоту и была сделана из какого-то красноватого металла. Невозможно было не узнать эти очертания: гаечный ключ – огромная тщательно выполненная копия обычного гаечного ключа. А непосредственно за платформой со Священным Ключом несли знамя, на котором грубо, но отчетливо было написано СОБСТВЕННОСТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА США.

– Боже! Неужели это мы сделали? – недоверчиво спросил Замбендорф.

– Из-за этих парней беспокоился Артур? – слабым голосом спросил Феллбург. – У него больше нет проблем. Там внизу все кончено.

Абакян ошеломленно покачал головой.

– Я этого не вижу. Скажите кто-нибудь, что этого нет.

– Ну, Каспар Ланг сам просил Карла предъявить Моисея Падуе, напомнил всем Дрю Вест. Он пожал плечами и развел руки. – Он получил, что хотел: Моисей оказался замечательный. Не наша вина, что Каспар не рассчитал последствия.

– Вот это было представление, Карл, – поздравил Вернон. – Вы знаете, я думаю, даже Джерри такого бы не смог.

Кларисса снова посмотрела на экран и сморщила нос.

– Прежде чем кто-нибудь расскажет президенту, ответ: решительное нет, – заявила она всем. – Я не смогу повторить представление над Москвой, никак не смогу!

Тирг, Клейпурр и Грурк обменивались пораженными взглядами.

– Правильно ли я понял? – спросил Клейпурр. – Носящий не будет заключен в тюрьму? Сведения о несправедливости короля Большого Корабля достигли более могучих королей лумиан, и они сместили своих недостойных слуг?

Тирг медленно кивнул.

– Мне кажется, только теперь мы видим полное осуществление плана Носящего, – сказал он. – Картогия спасена и избавлена от дальнейших угроз; Эскендером и Френнелеч смещены; Кроаксия за одну яркость превратилась в мирное безвредное государство... и теперь на самой базе лумиан те, кто создавали это смятение, тоже смещены и исчезли. Поистине могучего защитника послала нам судьба.

– Картогия отныне свободна в своем поиске знаний, ее границы всегда будут открыты для подлинных вопрошающих всех народов, – провозгласил Клейпурр. – Все наши ресурсы будут направлены на созидание, и когда-нибудь робосущества благодаря своей настойчивости и изобретательности найдут Лумию и другие сияющие миры за небом.

– А народы, подобные Кроаксии, которым нужно еще время и понимание, чтобы достичь зрелости, получили безвредное отвлечение, которое расположит их к разуму и терпимости, – сказал Грурк. – Нам нужно постараться, чтобы лумианские знания усваивались вместе с лумианской мудростью.

– Так и будет, – заверил его Клейпурр.

Наконец обе группы снова попрощались, на этот раз с более легким сердцем. Земляне ушли в шлюз в заднем конце пристройки, и Замбендорф, повернувшись к выходу, бросил последний взгляд на талоидов, прежде чем пройти в само административное здание. Здесь, конечно, все первым делом избавились от скафандров. Затем, чувствуя себя рожденными заново, прошли через еще одну дверь и вернулись в мир ярких помещений, людей в рубашках с короткими рукавами, к запаху готовой пищи и звону посуды, к стуку каблуков по металлическим ступеням и негромкой музыке в комнате отдыха.

– Только подумать, – сказал Абакян Замбендорфу, когда они шли вслед за Максоном и одним из офицеров, чтобы их официально включили в состав базы. – Горячая ванна, чистые простыни и спать, сколько хочешь. Чего еще можно желать? Кто бы мог подумать, что база на Титане покажется нам последним словом роскоши? Знаешь, Карл, мне кажется, что наша вилла в Малибу больше никогда не покажется мне прежней.

Замбендорф мигнул.

– Малибу? Да я и представить ее себе не могу! В сущности ничего дальше палубы "Ориона" я не могу представить. По мне, последнее слово роскоши – это "Орион", благословенная бесстыдная роскошь.

Тем временем Тирг сидел в королевском экипаже во главе великолепной кавалькады, проезжавшей по окраинам Менассима вдоль красочной многоцветной авеню Независимости. Радостные оживленные толпы выстроились по краям дороги и приветствовали проезжающих, как будто читали на их лицах добрые вести. Тиргу никогда город не казался таким прекрасным: угасающий свет конца яркости смягчал краски деревьев вдоль авеню, бросал голубоватый оттенок на лес за городом и на далекие горы. Впереди Тирг видел гордые очертания новых зданий в центре города; они поднимались над пригородами, как предвестник новой эры, которая еще только рождается.

Мягкий восточный ветерок приносил с собой ароматы гудрона и выхлопов печей, семейство купольных цементоукладчиков лежало на дальнем берегу реки. Издали доносились приглушенные голоса отбойных молотов, они удовлетворенно стучали где-то, а шаловливые трубогибочные машины играли с высоковольтными клапанами. Отовсюду из кустов слышались веселые пьезоэлектрические свистки и щелканья. Теперь у Тирга есть брат, дом, покровитель, и солдаты и жрецы Кроаксии больше никогда не потревожат его.

Да, подумал про себя Тирг, Задающий-Вопросы-Больше-Не-Запретные, удовлетворенно глядя по сторонам. Как прекрасен мир!

ЭПИЛОГ

Джералд Мейси откинулся в кресле в углу кают-компании сферы 2, докончил виски с содой и отнес стакан на стойку рядом с консолью, возле которой лицом к собравшимся сидел Дрю Вест. На диване у противоположной стены сидели Тельма, Кларисса и Феллбург; Замбендорф раскинулся в другом кресле рядом с Верноном, которой сидел спиной к полке, использовавшейся как бар; Абакян стоял, прислонившись к двери. Они уже около недели находились на "Орионе".

– Думаю, нет никаких сомнений, что будущее талоидов обеспечено, говорил Мейси. – Весь союз падуанцев распался. Вчера свергли своего короля венецианцы, и как я слышал, король Милана решил сам отречься от престола и послал приглашение Моисею посетить город. Вероятно, пытается спасти хоть что-нибудь, предложив совместное управление.

– Значит, теперь Титан не превратится в колонию? – спросил Вернон.

Мейси покачал головой.

– Насколько я понимаю, это невозможно. Такой вариант нужно навсегда отбросить. Теперь талоиды никогда не примут статус второклассных существ. Они избранные. Бог говорил с ними и сказал, что они не хуже других. Всякий, кто попытается убедить их в другом, может сразу прыгать в метановое озеро. Они, конечно, станут торговать с вами: их ноу-хау на ваше ноу-хау, но только как равные партнеры. Если хотите их эксплуатировать и обманывать, и не думайте даже начинать.

Замбендорф повертел шерри в своем стакане, несколько секунд смотрел на него, потом кивнул.

– И Западному миру придется играть по их правилам, если он хочет не уступить Азии. Больше того, вскоре на сцене появятся и Советы. И тогда все будут соперничать друг с другом, кто предложит талоидам лучшие условия.

"Орион" улетает к Земле через десять дней. Многих участников экспедиции, в том числе Мейси и Вернона, дома ждут неотложные дела. Все оставшиеся материалы и оборудование отправляются на поверхность, с их помощью Генуэзская база превращается в постоянную. Там останется небольшой экипаж и группа ученых-талоидологов. Старшим на базе будет заместитель Ванца коммодор Крейг – до прибытия через пять месяцев японского корабля. По-видимому, остающиеся на базе спустя какое-то время улетят за Землю с японцами, но тогда успеет вернуться "Орион". Он привезет новых людей и оборудование. А когда закончат сооружение своего корабля Советы, когда включатся другие страны, будет налажено постоянное транспортное сообщение с Титаном.

Мейси снова взял свой стакан и передал Вернону, чтобы тот наполнил.

– Я не часто говорю такое, но мы можем все поздравить себя с отлично выполненной работой, – сказал он, оглядывая кают-компанию. – Должен сказать, что, когда мы вернемся, мне всех вас будет не хватать. Странно, как иногда получается: я явился на борт, чтобы разоблачить вас, а кончил тем, что приобрел новых друзей.

– Ну, я надеюсь, наша дружба будет долгой, – сказал Вернон. – Я тоже поражен, как все обернулось.

Мейси взял свой стакан и с любопытством посмотрел по сторонам. Все были необычно молчаливы.

– Я хочу сказать, что отныне я вас буду поддерживать, – сказал он. Вряд ли мы будем одинаково смотреть на разные вещи, но должен признаться, что мне пришлось переоценить многое, в чем я был уверен. Так что живи и жить давай другим, верно? – Несмотря на вежливое выражение лица, он испытывал странное разочарование, которое не мог вполне скрыть. Он развел руки и с улыбкой и вздохом заключил: – Мне казалось, вам следует знать об этом.

Никто ему сразу не ответил. Замбендорф поднял голову и посмотрел на своих товарищей.

– Вы как будто не очень радуетесь, – заметил он. – Мы можем свободно разговаривать в присутствии Джерри и Вернона. Вы не ждете возвращения домой? Подумайте, какие телевизионные шоу сможем мы закатывать после всего этого. И нас поддержит наука, это понравится молодежи... может, мы отправимся в гастроли по миру. Можем основать Институт астральной парапсихологии, Осмонд выступит в качестве основателя, и нас поддержат многие, помимо ГКК. Может, даже сумеем снова договориться с Реймелсоном. Кто знает?

Сохранялась унылая атмосфера дождливого уик-энда.

– Ну, так можно заработать на жизнь, – вяло согласился от двери Абакян. Мысленно он снова сидел вторым пилотом во флаере. А что его ждет вместо этого? Бродить по вестибюлям отелей и театральным фойе, подслушивать обрывки разговоров и сплетен, общаться с не умеющими мыслить людьми, которые его совершенно не интересуют. У него появилось несколько мыслей относительно усовершенствования переводчика, хотелось поговорить об этом с Дэйвом Круксом, который остается на базе. Но прежде всего он понял, что ему не безразлично, что будет с талоидами Артура; они принадлежали к числу немногих, кого он, помимо группы Замбендорфа, не относил к болванам. Они ценят свой разум и готовы опираться на него, не нуждаясь в поддержке волшебных сил и сверхъестественных откровений. И по мнению Абакяна, это значит очень много. Он сам всегда так думал.

Кларисса давно так не наслаждалась жизнью, и теперь ее охватила ностальгия. Генуэзская база расширяется, потребуется много пилотов, способных справиться с обстановкой, грустно подумала она. И у нее возникали более заманчивые идеи, чем снова иметь дело с людьми типа Германа Торинга, который считает, что всякий раз как он отправляется в уборную, мир на пять минут перестает вращаться. Она понимала, что прежняя ее работа заключалась в том, чтобы выдумывать новости, когда ничего достойного за этим нет. На Титане у нее выработался аппетит к подлинным делам, и не хотелось возвращаться к воображаемым.

– Прекрасно, – безжизненным голосом сказала она. – Может, заработаем пару баксов, рекламируя парапсихологические ложки.

Дрю Вест сравнил мир бухгалтерских книг и налоговых управлений с миром талоидов, с ледяными горами, метановыми океанами, овощными городами и механическими джунглями. У него всегда был вкус к переменам, и когда возможно, он старался приправить свою жизнь чем-нибудь неожиданным и острым. Именно это вырвало его из скучного ортодоксального шоу-бизнеса и привело в конце концов в команду Замбендорфа, где он оставался дольше, чем на любой из своих предыдущих работ. Но уже некоторое время до отлета на "Орионе" он испытывал беспокойство, тоску по переменам, и только перспектива полета заставила его отложить принятие любого решения. А то, что произошло на Титане, делает прежнюю жизнь еще более непривлекательной. И хотя определенных планов у него не было, решение он уже принял. Он поднял стакан, сделал большой глоток и промолчал.

– Для меня это было словно в прежние дни, – сказал Джо Феллбург. Понимаете, о чем я? Словно вернулся на службу из отставки. Мне всегда казалось, что я слишком рано ушел в отставку. – Он нахмурился, как будто не сумел передать то, что хотел, потом покачал головой, вздохнул и решил, что это не имеет значения. – Не знаю... Ну, наверно, мы снова привыкнем. Он наслаждался окружением военных, чувством своего участия в чем-то важном, а не в каких-то играх. Его удерживало не дело, которым занималась группа, а только отношения с ее членами. И теперь он ясно видел, что эти отношения никогда не будут больше прежними.

Тельма неуверенно переводила взгляд с одного на другого, потом посмотрела на Замбендорфа, который с любопытством наблюдал за всеми.

– Ну, я, наверно, скажу то, что чувствуют все. Послушайте, вы меня знаете. Я доктор философии, специализировалась в физике и математике, но я всегда была против общества, которое больше восхищается переростками-неандертальцами, чем людьми, сделавшими усилители для этих неандертальцев. Но вот с талоидами... мне показалось, что мы делаем что-то ради существ, достойных этого. Они ценили наши усилия. И это ведь только начало. Там еще многое нужно сделать, и я думаю, мы могли бы внести свой вклад. Но ведь никто не настолько сошел с ума, чтобы... – Тельма замолчала и удивленно посмотрела на Замбендорфа, который с улыбкой озорно подмигнул ей. У нее на лице сразу появилось подозрительное выражение. – Карл, вы что-то скрываете. Над чем вы смеетесь? Вы ведь что-то знаете, но не говорите нам.

Кларисса тоже посмотрела на Замбендорфа.

– В чем дело, Замбендорф? – спросила она. Тот улыбнулся ей, но промолчал. – Давай, это тебе не таблицы на горе раздавать. Говори.

– Ну, благодаря своим способностям сверхъестественно проникать в будущее... – начал Замбендорф, но Абакян оборвал его.

– Оставь этот вздор. Что ты знал, но не сказал нам?

– Не могу определенно сказать, что "знал", Отто, потому и не говорил, чтобы не возбуждать излишних надежд, – ответил Замбендорф. – Но я прекрасно понимал, что вы чувствуете. Я сам испытываю то же самое. Поэтому я позволил себе... – С консоли рядом с Вестом прозвенел вызов. – Да, наверно, это та новость, что я жду, – сказал Замбендорф, когда Вест повернулся к приборам.

– Карл Замбендорф здесь? – спросил в экрана офицер САКО. – Говорит капитан Мэтьюс. Я звоню по поручению генерала Ванца.

– Слушаю, капитан, – сказал Замбендорф, поставил стакан и подошел к экрану.

– Генерал Ванц просил бы вас и членов вашей группы встретиться с ним и коммодором Крейгом сразу после окончания вахты, в пятнадцать ноль ноль. Удобно ли это вам?

– Ну, не думаю, чтобы у нас были какие-то другие дела, – легко ответил Замбендорф. – Спасибо, капитан Мэтьюс, нам это удобно.

– Значит, я вас вношу в расписание, – подтвердил Мэтьюс. – В пятнадцать ноль ноль в кабинете генерала, сфера один.

– Сказал ли Ванц еще что-нибудь? – с любопытством спросил Замбендорф.