Текст книги "Кодекс жизнетворца"

Автор книги: Джеймс Патрик Хоган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Обратиться к миру значит говорить с робосуществами? – спросила ветвь.

– Да, – ответил Просветитель.

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ РАБОТА МОИСЕЯ – ГОВОРИТЬ С ТАЛОИДАМИ, УБИВАТЬ ЕРЕТИКОВ, – сообщил экран Замбендорфу.

Замбендорф покачал головой.

– Нет! Нет! Убивать нельзя! Ты должен это понять!

Экран преподнес:

– УБИВАТЬ ДРУГ ДРУГА НЕПРАВИЛЬНО. ОЧЕНЬ ЖЕЛАТЕЛЬНО, ЧТОБЫ ТЫ ЭТО ПОНЯЛ.

– Черт возьми! – пробормотал Замбендорф. – Стереть. Замена: не убивать друг друга. Императив: надо понять.

(Фраза 1) НЕ УБИВАЙ.

(Фраза 2) ИМПЕРАТИВ = команда?

– О, дьявольщина... Стереть фразу два, – приказал Замбендорф.

И ветвь сказала:

– Не убий.

– Кларисса, – позвал по радио Замбендорф. – Как у вас дела?

– Мы почти кончили. А что?

– Может Отто выйти ко мне? Он лучше обращается с этим проклятым переводчиком, чем я.

– Готов. Выйду, как только надену шлем, – послышался голос Абакяна.

Тем временем Просветитель стоял, охваченный благоговением. Он слышал божественный приказ. Но какую новую мудрость открывает ему Жизнетворец? Неужели Его власть так сильна, что верные Ему не должны бояться врагов? Неужели надо не наказывать еретиков, святотатцев и неверующих? Просветитель смотрел на ветвь в руке ангела и размышлял над этим новым учением. И тут медленно открылось его внутреннее зрение. Ведь убийство другого робосущества, помимо жестокости и невежества, означает неспособность переубедить его другими средствами. Оно не требует обучения и знаний, не требует дисциплины духа и самопознания, не требует постижения высших истин. На убийство способны даже дикари из болот южнее Серетгина. Они не знают другого способа решения своих споров.

Поистине это священное мгновение, и оно будет записано в Писании, а на это святое место будут приходить паломники и кающиеся все дюжины яркостей, что остались до конца света. Это мгновение должно быть отмечено чем-то таким, что сделает его бессмертным, и место явления святого ангела тоже должно быть отмечено. Он огляделся и увидел плоскую скалу, явно помещенную здесь для этой цели. Подошел к ней и концом своего посоха медленно и торжественно написал:

НЕ УБИЙ.

Закончив, он поднял голову и увидел, что появился третий ангел.

– Что еще приказывает Жизнетворец? – покорно спросил Просветитель.

Абакян взял переводчик у Замбендорфа.

– Кажется, сообщение сильно поразило его, – сказал он. – Может, для них это совершенно новая мысль. Он хочет знать, что еще мы ему сообщим.

– Они не должны верить тем, кто говорит, что они существа второго сорта, бесполезные и ненужные, – сказал Замбендорф. – Но не должны они себя считать и превосходящими другие народы. Все народы должны воспринимать друг друга как равных партнеров и учиться сотрудничать, чтобы построить лучшую жизнь. – После короткого обмена фразами с переводчиком Абакян привел это в понятный машине вид.

И ветвь снова заговорила. Просветитель выслушал, потом добавил номер 1 к своей предыдущей записи и под ней записал:

2. ВСЕ ТВОИ БЛИЖНИЕ РАВНЫ ТЕБЕ. ПОМОГАЙ СВОИМ БЛИЖНИМ, И БЛИЖНИЕ ТВОИ ПОМОГУТ ТЕБЕ.

Просветителя просвещают, а он подарит это просвещение всему миру. В нескольких простых словах Жизнетворец открывает перед ним картину совершенно нового мира, в котором процветают все робосущества, они помогают друг другу, в этом мире царит дух сочувствия, сотрудничества, терпимости и понимания. Все станут братьями, как они с Тиргом. Начнется новая эра, эра отказа от убийства и насилия, их заменит всеобщая любовь. Это мощная и глубокая сила, способная преобразовать мир.

– Что он делает? – спросил Пирс, когда талоид закончил своим посохом царапать второй ряд закорючек на ледяной плите.

– У него нет с собой записной книжки, – ответил Абакян. – Наверно, мы говорим правильные вещи.

Прайс еще несколько секунд смотрел на талоида.

– Сейчас вернусь, – сказал он и исчез в открытом люке флаера.

– Я кончила, – послышался голос Клариссы. – Как там наша жестянка?

– Нам нужно еще несколько минут, – ответил Замбендорф. Он переключился на местную волну, сказав Абакяну: – Они не должны слепо верить всему, что им говорят. Только факты подскажут им, где истина, а факты нельзя изменить по своему желанию.

Просветитель записал:

3. БЕРЕГИСЬ ЛЖИВЫХ ЯЗЫКОВ. ПУСТЬ СЛОВА ТВОИ БУДУТ ПОЛНЫ ИСТИНЫ, ИБО ИСТИНА НЕ ЗАВИСИТ ОТ СЛОВ.

Так продолжалось, пока талоид не записал еще несколько пунктов, а Прайс тем временем подготовил видеокамеру и легкий плазменный факел общего назначения, который взял в инструментальном ящике флаера.

– Что вы делаете? – спросил Замбендорф.

– Я хочу сберечь его время, чтобы он не возвращался сюда, если что-то забудет, – ответил Прайс. – А также собираю образцы письма талоидов. – Он с помощью видеокамеры передал изображение плиты в память компьютера флаера, потом, убедившись, что оригинал записи записан, провел факелом, углубляя надпись. Сняв несколько кадров новой надписи, он передал команду копировщику, и несколько секунд спустя у него в руках была пластинка из устойчивой на Титане пластмассы. Она быстро застывала в низкой температуре.

– Знаете, Вернон, иногда у меня складывается впечатление, что вы излишне сентиментальны, – заметил Абакян.

– Может быть, – добродушно согласился Прайс. Он огляделся, подобрал небольшой обломок льда и с помощью факела растопил его. Потом прижал поверхность пластинки к лужице и подождал, пока жидкость снова застынет. Лед и пластик неразрывно слились. Затем Прайс подобрал еще несколько кусочков льда, растопил их и покрыл поверхность пластинки тонким защитным стеклоподобным слоем. Результат оказался вполне удовлетворителен. Он протянул таблицу талоиду. – Вот, Моисей, старина. Чтоб тебе было что повесить дома на стену.

– Нам пора, – сказал Абакян. – Время поджимает.

– Отто прав, – согласился Замбендорф. – Вы довольны, Вернон?

– Да. Просто, мне казалось... это правильным.

Просветитель с благоговением смотрел на Святую Скрижаль у себя в руках. Она все еще слабо светилась. Это заповеди Жизнетворца, и ему, Просветителю, поручено донести святое Слово до всех народов робосуществ. Он не мог ничего сказать, слишком сильны были охватившие его эмоции, он даже думать последовательно не мог.

– Прощай, Просветитель, – сказала ветвь. – Нас ждет наша работа. Не оставайся здесь. Удачи тебе. – Просветитель поднял голову и увидел, что ангел с ветвью повернулся и ушел в сверкающее существо. За ним последовал второй, тот самый, что приказал вырасти Скрижали, написанной огнем и запечатанной в скале. И наконец тот ангел, что появился первым, медленно попятился к отверстию, поднял приветственно руки и был поглощен светом. Несколько мгновений спустя отверстие закрылось, и сияющий конус, который исходил из передней части существа, неожиданно исчез.

– Уходи отсюда, Просветитель, – взревело существо, – или ты сгоришь. – Как в трансе, крепко прижимая к себе Скрижаль, другой рукой держа посох, Просветитель спустился с вершины.

Только когда существо скрылось за скалами, он немного пришел в себя. По-прежнему как в тумане вернулся к ручью.

– Поистине тебе предназначено было принести меня сюда, – сказал он верховому животному, отвязывая и переседлывая его. – Теперь я спокоен: Миркулла, конечно, получит благословение за свою жертву. – Он повернул животное и начал медленно спускаться. И только почти выйдя на тропу, увидел ожидавших его капитана Гораззоргио и отряд солдат кроаксийской королевской гвардии.

По словам Клариссы, они находились между Генуей и Падуей на краю пустыни, в которой произошла первая встреча людей с талоидами; в сущности, до этого места совсем недалеко. Полет до Генуи займет не больше пятнадцати минут. В конце концов все не так уж плохо, сказал самому себе Замбендорф, стоявший и входа в переднюю кабину и наблюдавший за процедурой подъема.

– Моисея не видно? – с любопытством спросил сзади Прайс.

Абакян привел в действие инфракрасный сканер и отыскал нижнюю часть широкого склона на той стороне горы, где исчез Моисей. Он подключил телескоп, изображение увеличилось и стало отчетливым.

– У него лошадь, – сказал Абакян. – Должно быть, оставил где-нибудь внизу.

– Он спускается с горы на лошади и держит в руках табличку, которую вы ему дали, – сказал через плечо Замбендорф. – Хотите взглянуть на него?

Прайс встал рядом с Замбендорфом и несколько секунд смотрел на экран. Моисей остановился и как будто смотрел вниз на что-то. Абакян уменьшил масштаб изображения, показалось ниже несколько точек. Крупный план показал, что это талоиды, тоже верхом.

– Интересно, кто они такие, – сказал Прайс. – Может, у Моисея там неприятности?

– Не знаю, – медленно ответил Замбендорф. Голос его звучал озабоченно. Секунду спустя он повернулся к Клариссе и сказал: – Опустись немного ниже. Надо посмотреть, что там происходит.

– Я не боюсь тебя теперь, Гораззоргио, Защитник-Ложной-Веры! крикнул Просветитель вниз с холма, голос его звучал громко и твердо, глаза ярко горели. – Я поднялся на гору и видел ангелов. Я вернулся оттуда Просветителем, я избран нести истинное Слово Жизнетворца во все уголки мира и принести новую веру любви и братства всем робосуществам. Прислушайся к моим словам, Гораззоргио, ибо поистине это слова Самого Жизнетворца. – Он высоко поднял ледяную пластинку. – Клянись в преданности новой вере, о которой я говорю, отвергни твою ложную веру, и все твои прегрешения будут прощены. Клянешься ли ты, Гораззоргио?

Не веря своим ушам, Гораззоргио был слишком поражен, чтобы ответить сразу, и в этот момент над вершиной появился небесный дракон. Контуры Гораззоргио похолодели, он задрожал всем телом. Дважды преследовал он в пустыне этих проклятых братьев, и дважды они уходили от него. И теперь, как и раньше, появился на защиту небесный дракон. Гораззоргио решил, что вторично ни за что не будет сталкиваться с драконом. Ни за что он больше не пройдет через такое...

Гораззоргио спрыгнул с животного и встал на колени.

– Клянусь, о Просветитель! – закричал он. – Гораззоргио обрел истинную веру! Я верую! Верую! Поистине твои слова – слова Самого Жизнетворца! Чего ты хочешь от нас, Избранный? Твои слуги ждут твоего приказа.

Солдаты за ним удивленно переглядывались и перешептывались.

– Что за колдун этот слышатель?

– Гораззоргио на коленях? Поистине чудо!

– Никаких чудес я не вижу.

И тут флаер спустился ниже, вспыхнули два прожектора и осветили всю сцену. Вокруг Гораззоргио металлические фигуры падали на землю, послышался хор испуганных голосов:

– Мы веруем! Веруем!

– Смотрите на Просветителя, Избранного!

– Пощади нас, грешных, о дракон! Мы раскаиваемся! Раскаиваемся!

Даже сам Просветитель был поражен действием своих слов.

– И все это с такими ничтожными усилиями? – спросил он недоверчиво у своего животного. – Должно быть, я поистине вдохновлен.

– Что там происходит? – спросила озадаченная Кларисса. – Карл, что ты сказал этому парню?

Прайс казался встревоженным.

– Почему они все падают с лошадей? – спросил он. – Они здоровы? Что с ними?

– Они, кажется, преклоняются перед Моисеем, – недоверчиво сказал Абакян. – А он размахивает видеокопией, которую вы ему дали.

Замбендорф стоял неподвижно. Задумчиво суженными глазами смотрел он на экран. И наконец сказал отвлеченным голосом:

– Они одеты одинаково: вероятно, солдаты. И мы на территории Падуи.

– Ну и что? – спросила Кларисса.

– Галилей говорил, что конные солдаты Падуи – самые ревностные и фанатичные в этой части Титана, – ответил Замбендорф. – Но мы только что обезоружили целый отряд, и нам для этого не понадобилось оружие, которого просит Артур. Да нам было бы очень трудно его раздобыть, даже если бы мы решили, что его стоит передавать Артуру.

На несколько секунд воцарилось молчание, все размышляли над словами Замбендорфа. Наконец Прайс спросил:

– Вы думаете о том же, о чем я?

Замбендорф нахмурился, потер бороду и взглянул на экран.

– Понятия не имею, – откровенно ответил он. – Но у меня странное ощущение, словно мы решили проблему Артура с друидами.

29

На специально расчищенной и огороженной площадке за резиденцией Клейпурра лежал сержант картогианской пехоты, прижав к плечу захваченное у васкориан оружие. Одной рукой он поддерживал его на весу. Взглянул вдоль трубы на первый из ряда красных дисков на дальней стене, тщательно прицелился и нажал пальцем свободной руки курок. Труба рявкнула и сильно ударила его в плечо, в то же время красный диск на стене исчез. Сержант быстро повторил этот процесс под мрачными взглядами Клейпурра и Дорнвальда. Они стояли в небольшой группе картогианских офицеров и военных советников. В быстрой последовательности взорвался ледяной камень, исчезла часть наружной органической стены здания и два набора доспехов картогианских солдат, надетые на манекены, превратились в осколки. Дорнвальд дал сигнал, и солдаты, стоявшие в стороне от линии огня, принялись собирать плиты целей.

– От этого нет защиты, – прошептал Лофбайель Тиргу, который оцепенело смотрел на испытания. – Солдаты, выступившие против васкориан, были обречены. Исход был известен заранее.

– Верно, – согласился Тирг. – Точно так же, как были обречены Гораззоргио и кроаксийцы, когда ступили в Меракасин. А теперь обречена вся Картогия.

Лумианское оружие, такое же, как этот образец, захваченный группой Дорнвальда в глубине территории васкориан, уже привело картогианскую армию к нескольким поражениям. Не вернулся обычный пограничный патруль, а отряд, посланный на его поиски, почти весь погиб в засаде васкориан. Затем васкориане осадили пограничную крепость, которая пала после ожесточенного сопротивления. Небольшая группа уцелевших сумела уйти и присоединилась к армии генерала Емблайена, которая шла на выручку крепости. Клейпурр приказал Емблайену остановиться и избегать стычек, пока не будет выяснена причина неожиданной неуязвимости васкориан.

Самое неприятное в неожиданных победах васкориан заключалось в том, что оружие они получали от Кроаксии, а было известно, что лумиане вступили с ней в контакт. Если нападения васкориан – лишь подготовка к крупномасштабному вторжению из Кроаксии, если армия Кроаксии вооружена этим опустошительным оружием, которое только что было продемонстрировано за резиденцией Клейпурра, тогда Картогия не продержится и одной яркости. Социальный эксперимент Клейпурра прекратится, ночь снова опуститься над Веком Разума, который только еще начал рассветать; и все, от чего бежали Тирг и Лофбайель, снова обрушится на них.

– Каково твое мнение, Пеллимиадес? – спросил Клейпурр у своего технического советника, который острым взглядом ремесленника рассматривал другой образец оружия васкориан.

Пеллимиадес с сомнением покачал головой.

– В нашем мире такую точность деталей можно найти только в природной растительности, – ответил он. – Никакой ремесленник не может даже отдаленно к этому приблизиться. Если это работа лумиан, тогда они поистине жизнетворцы.

– Повторение, пусть даже грубое, невозможно? – спросил Дорнвальд. Или какие-нибудь средства защиты?

Пеллимиадес снова покачал головой:

– Нет, генерал.

С дальнего конца площадки подбежали два солдата, они принесли четыре плиты целей. На первой центр красный диск совершенно исчез; вторая была покрыта множеством отверстий с одной стороны диска; на третьей эти отверстия были разбросаны шире; четвертая походила на первую. Клейпур тяжело выдохнул через свои охладители и серьезно покачал головой.

– У нас нет выбора, – сказал он. – Единственный наш шанс – принять условия, которые с самого начала предложили нам торговцы-лумиане. Если у нас нет собственного оружия, нужно получить у них; и если мы должны заплатить приручением лесов, пусть будет так. Теперь это для нас вопрос выживания. – Он повернулся к Лиоканору, начальнику армейской разведки. Собери Кабинет, чтобы мы согласовали наше послание. Мы свяжемся с торговыми князьями лумиан через тех спрашивающих, что еще остались в лумианском лагере.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Лиоканор и ушел.

– Пройдем в помещение Совета и подождем там, – сказал Клейпурр. Прежде всего нужно вооружить всех горожан на случай кроаксийского вторжения и выработать тактику, чтобы продержаться, пока не получим оружие лумиан. Боюсь, что нас ждут тяжелые времена.

Тирг чувствовал себя отвергнутым, когда он и Лофбайель вслед за остальными вернулись в дом. Клейпурр со своим обычным прагматизмом не стал тратить времени на тщетные обвинения и жалобы; он пытался разобраться в ситуации и сделать все необходимое, чтобы справиться с ней. Но именно Тирг убедил его в искренности Носящего, он уговорил его прислушаться к предательским словам. Теперь ясно, что весь этот эпизод с участием Носящего не что иное, как заговор лумиан, чтобы Картогия оставалась в неведении и бездействии, пока идут активные переговоры с Кроаксией, которые постепенно приведут все народы робосуществ под власть самих лумиан. Подход лумиан к достижению своей цели оказался холодным, расчетливым, безжалостным и эффективным, а осуществлялся он так спокойно и гладко, что Клейпурр заподозрил: его уже не раз испробовали в прошлом и, может, с его помощью поработили дюжины или дюжины дюжин миров. Но какова бы ни была истина, сейчас этот процесс уже не остановить. Лучше государство в рабстве, чем никакого государства. Теперь главное – спасти Картогию.

Хуже всего, что Тирг сам искренне поверил Носящему, и теперь ему не остается ничего другого, как признать, что его жестоко обманули и предали. И это больше всего сбивало его с толку. Никогда в жизни он не был ни в чем так уверен, как в особых отношениях, сложившихся между ним и Носящим, отношениях, основанных на взаимном признании силы разума, которая преодолевает разницу в языке, племени, внешности и даже разницу в мирах, на которых рождаются разумные существа. Каждый распознал в другом общее свойство, которое уничтожало все различия, какими бы поразительными на первый взгляд они ни казались. Тирг надеялся, что это общее указывает на возможную связь всех бесчисленных форм разума, какие существуют на бесконечных мирах за небом. Истинно ищущий разум имеет больше общего, чем различий, и разумные существа могут сотрудничать, несмотря на разную форму, внешность и мир своего рождения, точно так же как подлинно ищущие знания из Кроаксии и Картогии могут работать вместе, не обращая внимания на границы, разделяющие эти государства. Образ жизни лумиан распространится по всей Робии и положит конец царству невежества, суеверий и страха; вера больше не будет навязываться запугиванием и устрашением... напротив, победят разум и знание.

На это надеялся Тирг.

Но Носящий обманул его и воспользовался его доверчивостью. Все его обещания и уверения оказались такими же ложными и коварными, как риторика ученого обвинителя в суде Совета Кроаксии. Кажется, обращение к разуму вовсе не так уж универсально во вселенной; возможно, оно так же редко у небесных правителей, как исключение Клейпурр среди правителей Робии, а область разума – такая же малая часть вселенной, как Картогия на Робии. Тирг должен был признать, что никакой закон природы не позволяет утверждать обратное. Поэтому, говорил он себе, может, в поисках оправдания, не стоит винить себя в неправильном поведении: концепция "неправильности" исключительно субъективна. Это ограничения, наложенные на поведение большинства робосуществ внутри общества робосуществ, видимые их глазами, на основе обучения и опыта тех же робосуществ. Невозможно экстраполировать этот моральный кодекс на другие миры, невозможно даже сравнивать. Так что, может, Носящий не предавал его: просто поведение Тирга, с точки зрения лумиан, оказалось безнадежно наивным и детским. Но эти мысли не принесли ему утешения. Он по-прежнему испытывал горькое разочарование.

Они поднялись по пологим ступеням на террасу с тыльной стороны здания и уже собирались направиться в зал Совета, когда часовые открыли ворота и появился вестник верхом. Его животное галопом пересекло двор и остановилось под террасой. Клейпурр, который уже входил в дверь, оглянулся через плечо, повернулся и в сопровождении Дорнвальда вернулся к ступеням; свита расступилась, пропуская их.

– Говори, – обратился Клейпурр к вестнику. – Каковы твои вести?

– Сообщение от генерала Емблайена, – быстро ответил вестник. Васкориане пересекли наши границы и движутся к Менассиму.

На террасе послышались тревожные возгласы.

– Сколько их и как они вооружены? – спросил Дорнвальд. – Было ли сражение? Где? Каковы наши потери? В каком состоянии силы Емблайена?

Вестник покачал головой.

– Прошу прощения, сэр, но вы не поняли. Сражения не было. Генерал Емблайен пропустил васкориан, предоставив им свободный проход. Они согласились мирно пройти к Менассиму под охраной наших войск. Их ведет их пророк Езимбиал.

– Езимбиал... они идут мирно? – недоверчиво спросил Клейпурр. – Ты что, урановых солей нанюхался, вестник?

– Это правда, – настаивал посыльный. – У них теперь новая вера, запрещающая войны и убийства. Они говорят о картогианах как братьях и идут к лагерю лумиан, чтобы возвратить лумианское оружие. Васкориане говорят, что оружие им больше не нужно.

Лицо Дорнвальда потемнело.

– Они идут к Менассиму с оружием лумиан? Это хитрость! Какое безумие поразило Емблайена?

– Васкориане передали лумианское оружие охране, а другого оружия у них нет.

Клейпурр еще несколько секунд смотрел на вестника, потом безнадежно покачал головой.

– Новая вера?.. Отрицание войн? Откуда это? Ты знаешь что-нибудь еще?

– Васкориане говорят о Божественном – они называют его Просветителем, – которого принесли в их землю сверкающие ангелы с неба, чтобы он передал миру заповеди Жизнетворца, – ответил вестник. – Он пришел с учениками, среди них бывшие солдаты кроаксийской королевской гвардии и жители деревни Ксерксеон, которая вся обращена в новую веру. Главный среди учеников апостол, которого называют Креститель, потому что он дает новые имена. Раньше его звали капитан Гораззоргио из кроаксийской королевской гвардии.

Дорнвальд ахнул.

– Гораззоргио Креститель? Что за чудотворец этот Просветитель?

– И правда, васкориане рассказывают об удивительных чудесах, сопровождавших появление Просветителя, – сказал вестник. – Об огнях, горящих в небе, а плавящихся скалах, о закипающих ручьях, о предметах, которые взлетают в воздух, и о святых драконах, приносящих ангелов с неба.

При упоминании о драконах глаза Дорнвальда вдруг блеснули.

– А наши наблюдатели и разведчики? – спросил он. – Что они говорят об этих чудесах и драконах?

Лицо вестника оставалось неподвижным.

– Ничего, сэр. Но мы получили несколько сообщений о появлении летающего экипажа лумиан в том месте, где происходили чудеса, и примерно в то же время.

– Понятно, – сказал Дорнвальд. Он отошел от балюстрады и перехватил взгляд Клейпурра. Клейпурр улыбался, остальные тоже. И Дорнвальд тоже улыбнулся.

И Тирг улыбался – вначале слабо и недоверчиво, потом широко, наконец он хлопнул Лофбайеля по спине и громко рассмеялся. Он понятия не имел, кто такой этот Просветитель... но думал, что знает, чей это летающий экипаж и кто подлинный чудотворец во всем этом деле.

На борту "Ориона" Джералд Мейси гневно вышел из лифта в сфере 2 и повернул, чтобы идти по коридору к каюте, которую днем использовала команда Замбендорфа. Он поговорил с большинством ученых и специалистов и сумел даже убедить некоторых выразить формальный протест Лехерни. Протест был отклонен со множеством искусно составленных возражений, отрицаний, технических подробностей и бюрократических задержек, а в требовании доступа к каналу прямой связи с Землей было вежливо, но твердо отказано. Сделав все возможное, протестующие выразили свое сожаление Мейси естественно, все очень приличным, цивилизованным образом – и вернулись к своим разнообразным интересам и обязанностям. Еще более выводила из себя Мейси, профессионального психолога, что все происходило точно так, как предсказал Замбендорф.

– Мы оба понимаем, что движет людьми, Джерри, – сказал ему Замбендорф. – Разница в том, что я это принимаю, а вы нет.

Мейси постучал в дверь каюты и подождал, пока Тельма не посмотрит, кто это, прежде чем впустить его.

– Ничего хорошего, – сказал он ей, входя и разводя руки. – Лехерни ожидал этого. У него все было готово. И вообще, кроме Дэйва Крукса, Леона Кихо, Грэма Спирмена, Уэбстера и еще нескольких, остальные вообще не заинтересовались. Их не трогает ничто, непосредственно с ними не связанное.

Тельма, казалось, не удивилась.

– Ну, вы должны были попробовать, – сказала она. – Забудьте об этом на минуту и посмотрите. – Она подвела его к экрану, на который смотрела, когда он вошел.

Мейси встал за стулом, чтобы посмотреть через ее плечо. На экране видна была процессия талоидов, одетых в белое и носящих что-то вроде гирлянд – вероятно, куски металла на проволоке – на шее. Некоторые несли флаги с талоидскими надписями, другие били и дули в что-то напоминающее музыкальные инструменты, а все остальные ритмично покачивались при ходьбе. По обе стороны процессии двигались кавалеристы в форме, Мейси узнал в них солдат Генуи, они продвигались медленно, вели за собой вьючных животных, и каждое животное несло связку земных ружей и пулеметов, алюминиевые ящики с патронами и гранатами. По бокам дороги стояли другие талоиды и смотрели.

– Это картинка с флаера Карла? – спросил Мейси.

Тельма кивнула.

– Да. Прямой эфир.

– Что случилось? Откуда это?

– Это дорога в Геную, – сказала Тельма. – По ней идут друиды. Они направляются к Генуэзской базе, чтобы вернуть эти железки. Моисей совершил настоящее чудо.

Мейси медленно покачал головой, наблюдая, и понял, что улыбается.

– Не знаю... Никогда ничего безумнее не слышал... – пробормотал он. Я считал, что у снежка в аду больше шансов.

– Недавно связывались Артур и Галилей, – сказала Тельма. – Они очень довольны.

– А связь с флаером есть? – спросил Мейси.

Тельма кивнула и коснулась кнопки под экраном.

– Алло, "Оса"! – сказала она. – Есть кто внизу?

– Какие новости? – ответил голос Клариссы.

– О, только что зашел Джерри Мейси. Мне кажется, он хочет вас поздравить, – сказала Тельма.

– Ни за что не поверил бы, – сказал через ее плечо Мейси.

– Поэтому мы всегда вызывали у вас неприятности, – ответила Кларисса. – Вы недооценивали наши возможности.

– Может быть. А Карл там?

– Минутку.

Несколько секунд тишины. Затем послышался голос Замбендорфа:

– Привет, Джерри. Что вы думаете о нашем маленьком шоу?

– На меня оно произвело впечатление. Думаю, Артур и Галилей более чем довольны вашей помощью.

– Мы всегда стараемся как можно лучше обслужить клиентов, – ответил Замбендорф. – А как прошло с Лехерни?

– Ничего не вышло. Все, как вы предсказали.

– Гмм... жаль, – произнес Замбендорф. Но тут голос его повеселел. Ну, неважно. Я думаю, мы достаточно испытали свое секретное оружие и можем переходить к следующей фазе.

– Что за следующая фаза? Я думал, это все. Друиды больше не будут доставлять неприятностей, и Артур доволен таким исходом. А что еще вы хотите?

– Согласен, все хорошо, но у меня по-прежнему большой счет к нашим друзьям Каспару, Дэну Лехерни и всем тем достойным людям на Земле, которые сочли, что я еще одна марионетка и меня легко купить, – сказал Замбендорф. – То, что вы видели, Джерри, всего лишь костюмная репетиция. Настоящее представление скоро начнется.

– Карл, – в голосе Мейси прозвучала нотка сомнения и страха, – о чем вы говорите?

– Это опустошительнее водородной бомбы, – ответил полный возбуждения голос Замбендорфа. – Вначале Моисей, потом эскадрон падуанской кавалерии, после этого целая деревня талоидов... а теперь и все племя. Такого снежного кома я никогда не видел.

– И что же?..

– Далее мы обращаем всю падуанскую армию, которая сейчас движется на Геную, а затем переносим операцию в саму Падую, ко двору Генриха, воскликнул со смехом Замбендорф. – Представляете: весь народ Падуи говорит Лехерни, что он может сделать со своим оружием... а позже, может быть, и весь Титан. Вот будет сюрприз для ГКК, Реймелсона, политиков – для всех них!

– Но... но у вас для этого не хватит людей, – возразил Мейси.

– Как это не хватит людей? У нас есть Моисей и лорд Нельсон со своими кавалеристами плюс множество жителей деревни... и не знаю, сколько тысяч друидов из последнего пополнения. Говорю вам, Джерри – это снежный ком.

– Да, я знаю, но у вас ведь там внизу только небольшая "Оса". Вы не сможете перенести в Падую достаточное количество талоидов, чтобы начать революцию. Понимаете, о чем я? Вам нужна критическая масса. Иначе пламя не вспыхнет.

– Ну, это все под контролем, – легко ответил Замбендорф. – Как только мы...

Его прервала Тельма.

– Карл, не пускайтесь в подробности. Джерри еще ничего не знает. Я не успела ему рассказать...

– О чем я не знаю? – спросил Мейси. Холодное ощущение в груди подсказывало, что сбываются худшие его опасения.

– Вы не захотите знать, – ответила Тельма. – Почему бы вам...

– Я хочу знать! Что происходит? О чем вы не успели мне сказать?..

– Танго Бейкер два контролю: последовательность стартовых операций завершена, частота обратной связи проверена на ноль три пять. У меня четырнадцать на бета-семь и чисто шесть-шесть. Переключаюсь на местную частоту.

– Принято, Танго Бейкер два. Вектор частоты обратной связи подтвержден и дельта повтор зеленый. Контроль "Ориона" готов. Доброго пути!

– Принято. Старт. – Энди Шварц, капитан большого посадочного корабля, начиная спуск с "Ориона", еще раз проверил показания всех приборов и откинулся в кресле. Автопилот выведет их в окно для пологого спуска с направления в семьдесят градусов на наземную базу у Падуи, корабль несет большой груз материалов и механизмов. На этот раз никаких пассажиров, кроме двух солдат сил специального назначения, которые пропустили свой рейс из-за оплошности администрации и теперь догоняли отряд.

Большинство солдат, которых Шварц со своим экипажем перевозил на поверхность, позже стали инструкторами и учили падуанцев обращаться с земным оружием. "База" вблизи Падуи представляла из себя всего лишь несколько стартовых платформ и кораблей, все это размещалось в холмах подальше от города, очевидно, потому, что предводители падуанцев не сообщали населению о землянах – в отличие от Генуи. Даже падуанская армия не знала тайны. Офицеры и солдаты учились у небольшой группы доверенных инструкторов, которые единственные только и встречались с землянами. Шварц не знал, как все это понять.

– А есть на Падуанской базе девушки? – небрежно спросил второй пилот.

– Никаких шансов, Кленси.

– Тебе не помешает перерыв, Кленси, – сказал со своего сидения сзади Майк Глотцен, летный инженер. – Я читал, что воздержание бывает полезно для здоровья.