Текст книги "Кодекс жизнетворца"

Автор книги: Джеймс Патрик Хоган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– А я читал, что слишком хорошее здоровье тоже плохо, – ответил Бейкер.

– Вызывает рак, а? – спросил Шварц.

– Ну, разве не всегда что-то вызывает что-то?

– А как насчет излишней умеренности? – спросил Фрейзер.

– Это связано с избытком недостатков. Вот уж что плохо, – сказал Бейкер.

Глотцен захохотал.

– Придется привыкать, Кленси. Никаких пирушек в Падуе. Только работа.

Бейкер несколько секунд смотрел на свои инструменты.

– Парни, у меня идея, – сказал он, поворачиваясь. – Как насчет моды прямо из Южной Калифорнии?

– А что это? – спросил Глотцен.

– Пирушка с обменом надувными куклами... – Бейкер смолк, увидев большого черного солдата из специальных сил в маскировочном боевом костюме, одного из двух незаконных пассажиров. Тот входил через дверь Эй, партнер, тебе нельзя здесь находиться, – предупредил он. – Оставайся на месте и пристегнись. Не вставай до самой посадки.

– Уходи отсюда, – сказал Шварц, оглядываясь. – Если хочешь увидеть посадку, ладно, я тебя позову.

Джо Феллбург вошел в кабину и нацелил автомат. Он дружелюбно улыбнулся, и его белые зубы ослепительно сверкнули на фоне черной кожи. Мгновение спустя Дрю Вест, тоже в боевом маскировочном костюме, с 45-миллиметровым автоматом в руках, вышел из-за него и направил на экипаж оружие с другого угла.

– Ну, будем разумны и дружелюбны, – предложил Феллбург. – Делайте, что я вам говорю, и все будет в порядке. Переключитесь на эйч-двадцать семь на уровне эф и на частоте двадцать восемь точка три мегагерц поймаете передачу. Перепрограммируйте профиль посадки и следуйте по направленному лучу. Ладно?

30

Рядовой пехотинец кроаксианской армии Саллакар запыхался от подъема и закашлялся, когда его охлаждающая система попыталась отфильтровать пыль, поднятую идущими впереди. Проклиная пустыню, пыль, армию, бесконечное расстояние до Картогии, он отошел в сторону и оглянулся на длинную колонну пехоты, кавалерии, пускателей огненных шаров, боевых колесниц и фургонов обоза, уходящую назад, за край горизонта, по круглым дюнам и низким кустарникам Меракасина. На этот раз дело настоящее, мрачно подумал он. Ему пришлось участвовать в нескольких пограничных стычках с картогианами, и этот опыт не вызывал у него энтузиазма и нетерпения при мысли о новой встрече. Да, конечно, офицеры, как всегда, кажутся очень уверенными, они всех уверяют, что новое оружие позволяет быстро покончить с Картогией; но Саллакар не раз уже слышал подобные речи. Легко говорить другому "не тревожься", когда у тебя быстрое верховое животное и ты можешь уйти, если случатся неприятности. О, да, так говорить легко. Но, по казарменным слухам, капитан Гораззоргио так уже не говорил, когда вернулся после преследования группы картогианцев один, без своих солдат и без одной руки и глаза. Нет! Совсем не похоже, чтобы сопротивление было слабым.

Саллакар потрогал холодные жесткие края нового метательного орудия, которое висело у него на спине, – продукт напряженного труда лучших ремесленников и изобретателей Кроаксии, которые много дюжин яркостей в глубокой тайне трудились над ним. Да, конечно, работа прекрасная, и оружие кажется достаточно эффективным. Они прошли торопливый курс обучения, когда все оставляли, как обычно, на последнюю минуту – вероятно, по соображениям безопасности, – но что это доказывает? Только то, что кто-то изобрел способ улучшить оружие. Но у картогиан тоже хорошие ремесленники. Если это смогли сделать кроаксийцы, то почему не смогут картогиане? Конечно, смогут. Больше того, судя по всему, что видел Саллакар, картогиане как раз способны сделать это первыми. А об этом офицеры нам не скажут, подумал он про себя. О, нет, войскам никогда ничего подобного не говорят.

– Саллакар, ты что делаешь? Ты что, на прогулке? – послышался рев сержанта Берголода. – Возвращайся в строй!

– Чтоб тебе вступить в связь с самим собой! – пробормотал Саллакар, удобней передвигая оружие и возвращаясь на свое место в строю рядом с Моксеффом.

– Наверно, тебе нравится лишений наряд на дежурство, Саллакар, сказал Моксефф. – Хочешь в одиночестве поразмышлять, глядя на пустыню? Я не знал, что у тебя такое поэтическое настроение.

– Чума ржавчины и сифилиса на эту пустыню! – плюнул Саллакар. Трижды я уже пересекал ее, и каждый раз ширина ее удваивается.

– Ну, просто, у тебя характер портится.

– А тебя что, эта жара не трогает? – спросил Саллакар.

– После душной атмосферы Кроаксии воздух тут приятно сухой и освежающий, – согласился Моксефф.

– Черт побери! Ты сам отказываешь себе в единственном оправдании твоего невыносимого характера.

– Лучше побереги свой гнев для картогиан, – посоветовал Моксефф.

– И правда, я думаю: раз уж тебе нравится воздух пустыни, должна понравиться и битва. Ты расцветаешь, когда дышишь пылью карборунда, тебе хватает одного ведра метана на целую яркость, чтобы возместить все твои жидкости и смыть грязь с соединений.

– Ну, не болтай слишком много, Саллакар.

– А ты болтаешь слишком мало. Да какой раб все это стал бы терпеть? Никакой! А я болтаю слишком много! Да разве ты не хочешь воспользоваться своими правами свободного робота?

– Должен ли я тебе напоминать, Саллакар, что наш закон – армия? Кто слышал о пехотинцах, требующих осуществления своих прав?

– А почему бы и нет? – спросил Саллакар. – В Картогии, говорят, решения принимаются большинством населения, а не теми, у кого сильные руки или благородство рождения. Достойный одобрения обычай. Почему бы не ввести его в нашей армии?

– Ты шутишь!

– Вовсе нет. Я уже много яркостей размышляю об этом. Мы должны образовать союз, Моксефф, чтобы объединить свои силы и продавать свою службу и верность в обмен на справедливые и разумные условия, которые должны быть закреплены в соответствующем контракте. Чтобы сражаться, мы потребуем численного превосходства по крайней мере два к одному или даже большего, сравнительно умеренного климата и гарантии выплаты в случае отсутствия добычи. Должны быть установлены периоды отдыха в четверть и половину яркости, одна яркость из каждых шести должна быть объявлена свободной от военных действий, а на население наложен налог, чтобы платить нам пособие в случае безработицы.

– О, какой благословенной была бы жизнь пехотинца. А не хочешь ли лично высказать эти требования нашему королю Эскендерому и его Совету? Да способствует тебе удача, Саллакар! Мы все будет вспоминать тебя с добрым чувством.

– Позор на твою голову за то, что говоришь презрительно о том, чего не понимаешь. Ты бы согласился на свою долю благ? О, разумеется. Но чтобы что-то предпринять самому для их достижения? Немыслимо! Что за... Саллакар остановился и повернул голову, чтобы увидеть причину смятения впереди. Колонна остановилась.

– Пустыня вздымается! – воскликнул Моксефф.

– Буря? – крикнул кто-то впереди.

– Буря такой не бывает! – ответил другой.

– Это какая-то хитрость картогиан!

– Земля впереди кипит! Она в огне!

– И вокруг нас тоже! Мы в западне!

Впереди поднялась стена из дыма и пламени, которая пересекла линию марша, она с каждой секундой поднималась все выше, закрывая небо, а справа и слева, на соседних холмах, появились столбы фиолетового света, окружая колонну.

– Я ПРОСВЕТИТЕЛЬ, КОТОРОГО ПОСЛАЛ К ВАМ ЖИЗНЕТВОРЕЦ! – прогремел голос, сразу отовсюду, и эхом отразился от окружающих холмов. – СОЛДАТЫ КРОАКСИИ, ПОЛОЖИТЕ СВОЕ ОРУЖИЕ, ИБО ОН ПРИКАЗАЛ: "НЕ УБИЙ!"

– Подготовиться к отражению засады! Рассредоточиться! – кричал верховой офицер, скакавший вдоль линии. – Пехоту в укрытие! Кавалерию на фланги! Держаться ближе к повозкам!

– Группа А – к скалам, группа Б – в ущелье! Группа В – за мной! крикнул сержант Берголод. Офицеры впереди и сзади выкрикивали приказы, и через мгновение колонна распалась, солдаты бежали во всех направлениях. Саллакар вместе с Моксеффом и еще несколькими пехотинцами оказался за скалой. Он посмотрел через край скалы и увидел, как вверху, среди пламени, появились фигуры в белом, неустойчивые, дрожащие, эфирные фигуры, явно нематериальные. Казалось, они приближаются.

Один из солдат поднял свое оружие и выстрелил, отдача отбросила его назад. Рядом тоже выстрелили, и через мгновение стреляла вся колонна. Саллакар. подобно всем остальным захваченный страхом, поднял, как его учили оружие, прицелился в белые фигуры и нажал курок. Оружие рявкнуло... но никакого эффекта, фигуры продолжали приближаться.

Над самым краем дымного облака висел флаер, с которого взорвали размещенные впереди баки с напалмом. Замбендорф внимательно наблюдал за происходящим. Он понимал, что солдаты могут впасть в панику, и потому не разрешал преждевременно появляться на сцене талоидам. На сплошной дымовой экран проецировалось изображение талоидов; проекторы были заранее размещены среди скал, с обеих сторон замыкавших ущелье.

– Попробуем прекратить эту стрельбу, – сказал он Клариссе.

– План С?

– Да. Несколько взрывов в этих ледяных утесах в сопровождении пиротехники.

В пилотском кресле Абакян подготовился передавать изображение переведенного послания Моисея через громкоговорители флаера, с соответственно подобранной частотой звука, а также через ультразвуковые усилители, размещенные вокруг на скалах.

– Айее! – Один из солдат уронил оружие и встал, в ужасе указывая на небо над стеной огня. – Дракон опускается! Мы вызвали на себя гнев Жизнетворца! – Стройное гладкое существо, непохожее ни на что виденное Саллакаром, устремилось на них. Саллакар инстинктивно направил на него оружие, но потом понял всю тщетность этого и опустил руки.

– Мы обречены! – простонал рядом с ним Моксефф. Несколько пехотинцев поблизости от них побросали свое оружие и побежали назад, туда, откуда пришли. Над головой вспыхнул яркий свет, нависли светящиеся фиолетовые облака, одновременно от дракона вниз устремилось больше огненных столбов, столбы упали на скалы, и те начали трескаться. Саллакар закричал и закрыл уши... но он еще жив.

– ПОЛОЖИТЕ ОРУЖИЕ, СОЛДАТЫ! – прогремел голос Просветителя. – В ЗАПОВЕДЯХ СКАЗАНО: "НЕ УБИЙ!"

И тут над огненной стеной появился второй дракон, гораздо больше первого, он медленно и величественно пролетел над головами солдат, под ним сверкал огонь.

– Ангелы! – закричал Моксефф, выпрямляясь и показывая вверх. – Ангелы спускаются с неба!

– Смотрите, как они сияют! – кричал другой солдат. – Истинно это время чудес! – Отовсюду солдаты выбегали из укрытий и стояли, глядя в небо. Некоторые отбросили оружие, многие опустились на колени. Даже офицеры сидели неподвижно, пораженные и устрашенные происходящим. От дракона отделилось множество белоснежных фигур, на белых пушистых крыльях они величественно спускались вниз.

– ПРИГОТОВЬТЕСЬ К ВСТРЕЧЕ С ПРОСВЕТИТЕЛЕМ! – прогремел голос. – Я ИДУ В МИРЕ И НЕСУ СЛОВО ДОБРОЙ ВОЛИ ВСЕМ РОБОСУЩЕСТВАМ.

В грузовом отсеке большого посадочного корабля САКО Джо Феллбург в последний раз проверил ремни Моисея, удовлетворенно кивнул и поманил талоида к краю открытого люка. Моисей наклонился вперед и посмотрел вниз.

– Скажи ему, что все будет в порядке. Ему нужно шагнуть, отсчитать пять и только тогда дернуть за кольцо, – закричал Феллбург Весту, который стоял рядом с ними, держа переводчик. – Смотри на остальных выпрыгнувших. У них все хорошо. – Вест заговорил в микрофон, посмотрел на появившийся на экране перевод, и машина передала сообщение Моисею. Тот доверчиво кивнул.

– Здорово, парень! – сказал Феллбург. Он наклонился, поджигая фейерверк, привязанный к длинному шнуру: он будет висеть достаточно далеко от Моисея и не заденет его, потом выпрямился, похлопал робота по спине. Джеронимо [Традиционный боевой крик парашютистов во время прыжка]! закричал он, и белокрылый робот с висящими под ним огнями шагнул в пустоту. Флаер, круживший поблизости, своим прожектором поймал фигуру под раскрывшимся парашютом, и Моисей начал медленно опускаться в плотной атмосфере Титана.

Солдаты ахали, глядя на спускающегося Учителя в огненном ореоле. Саллакар не знал, чему верить, но огромное теологическое откровение уже стало ему ясно: отказ от веры в Просветителя означает необходимость сражаться с картогианами; обращение же в новую веру – это отказ от войны.

– Аллилуйя! – закричал он, отбросив оружие и вздымая руки к небу. – Я спасен! Грешник узрел свет! Приветствую тебя, Просветитель!

Очевидно, большая часть армии Кроаксии пришла к такому же выводу. Вдоль всей колонны вставали солдаты, выходили из укрытий, бросали на землю оружие. В воздухе гремели сотни голосов:

– Я узрел свет! Я узрел свет!

– Просветитель идет!

– Слава Просветителю!

– Мы спасены! Мы спасены!

– Больше не будет убийств! Не будет войн!

– Все мне братья! Я больше не буду убивать!

Много часов Просветитель проповедовал любовь и мудрость с вершины холма, а солдаты, стоя на склонах, слушали. Когда Просветитель кончил, солдаты оставили оружие в пустыне и пошли назад в Кроаксию. А Просветителя ангелы снова подняли в небо. Он пообещал, что будет ждать новообращенных в Пергассосе, где они вместе с ним начнут строительство нового мира.

– Поразительно! Поверить не могу! – сказал Мейси Замбендорфу с "Ориона", когда флаер поднялся выше, передавая картину распавшейся падуанской армии.

– Осталась последняя фаза, Джерри, – уверенно ответил Замбендорф. Следующая остановка – Падуя. Мы подготовили массовку, все проверили, усовершенствовали технику, все нормально. Что может пойти не так?

Час спустя военный разведочный флаер пролетел над пустыней между Генуей и Падуей и послал серию изображений на "Орион". На картинках видна была вся армия Падуи, она возвращалась назад. Это произошло вскоре после того, как Каспару Лангу доложили об исчезновении посадочного корабля, совершавшего обычный рейс в Падую. Никаких сигналов о неисправностях с корабля не поступало, а экипаж был известен свой устойчивостью и надежностью; специалисты САКО, расследовавшие происшествие, пришли к единодушному выводу, что корабль похищен.

Ланг договорился с военным командованием Падуи о том, чтобы Джеймс Бонд, известный шпион короля Генриха, был перенесен по воздуху к отступающей армии. Он должен был перехватить ее и узнать, что случилось. Потом Бонд в холмах встретился с землянами, и его отвезли назад на базу в Падуе, где он и сделал свой доклад.

Новость заключалась в том, что планировавшееся вторжение Падуи в Геную сорвано. Вся падуанская армия вышла из подчинения своим командирам и возвращается домой, чтобы строить новое общество. Солдаты встретили в пустыне мессию, который обратил их в новую веру терпимости и ненасилия. Мессия спустился с неба в сопровождении летающих драконов, крылатых ангелов, небесных голосов и прочих чудес.

Ланг немедленно заподозрил истину.

– Отыщите Замбендорфа, – приказал он своему помощнику. – Он что-то слишком долго молчит. Мне нужно знать, где он и что делал последние сорок восемь часов.

Оказалось, что ни самого Замбендорфа, ни почти никого из его команды отыскать невозможно.

– Вы должны были держать его все время под наблюдением! – кричал Ланг на побледневшего Осмонда Перейру, спустя пятнадцать минут после получения этого известия. – Его нет на корабле, нет на базе в Генуе, и два дня уже его никто не видел. Где же он?

– Я... э... думал, он с Малькольмом Уэйдом, – потрясенно ответил Перейра. – Но, очевидно, Уэйд думал, что он со мной. Не понимаю, как это могло произойти. Кажется, Тельма фальсифицировала всю нашу информацию... но ведь она только секретарша. Боюсь, мы недооценили ее способности.

– Я абсолютно уверен, что переоценил ваши! – кипел Ланг. – Неважно! Найдите его, понятно? Я хочу, чтобы его нашли!

Полчаса спустя Перейра отыскал Тельму в помещении команды в сфере 2.

– Простите, если я помешал, но очень важно, чтобы ситуация немедленно прояснилась. Мы должны знать, где он. Слушайте меня внимательно, Тельма, и сосредоточьтесь на моих словах. Знаете-ли-вы-где-Карл?

Тельма смотрела на него широко распахнутыми глазами.

– На Земле, я думаю.

– Послушайте, не говорите глупостей. Будьте разумны. Как он может оказаться на Земле?

– Он телепортировался туда, – не моргнув глазом, ответила Тельма. Вы разве не знали? Он уже несколько месяцев работал над этим.

– Не будьте глупой.

– Нет, правда.

Перейра неуверенно смотрел на нее.

– Правда? Вы не шутите?

– Неужели я буду шутить о таких серьезных вещах? Особенно с вами, Осмонд?

И Перейра доложил Лангу: он совершенно уверен, что Замбендорф овладел телепортацией и вернулся на Землю.

И когда Ланг взорвался, Перейра решил, что все администраторы лишены воображения, негибки, заскорузлы и ничего не понимают в науке.

31

В отличие от распространенного представления о высокопоставленном чиновнике корпорации, Каспар Ланг не стремился к богатству или к власти над людьми. Зарплата, которую он получал в САКО, и власть в пределах корпорации, уступавшая только власти Грегори Була, вполне устраивали его, в финансовом, психологическом и эмоциональном отношениях он чувствовал себя удовлетворенным и не испытывал никаких опасений относительно будущего. В результате он оказывался неподкупным для конкурирующих фирм, не подверженным влиянию противоположных идеологий, все его действия были направлены на сохранение своего положения, его личные интересы совпадали с интересами корпорации, и политика корпорации заключалась в том, чтобы поддержать его в таком состоянии. Короче говоря, самое главное качество, которая корпорация превыше всего ценила с своих высших руководителях, которое она воспитывала всеми возможными способами, – этим качеством была верность. Теперь Замбендорф стал врагом корпорации, и это автоматически делало его и врагом Ланга. Личные чувства не входили в это уравнение; впрочем, Ланг никогда не испытывал приязни к Замбендорфу; теперь долг Ланга – любыми способами остановить Замбендорфа. А в такой ситуации, когда ставки огромны, приемлемы именно любые способы и средства.

– Насколько мы может восстановить события, это было цирковое представление с пролетом флаера, спуском талоидов на парашютах, различными трюками с оптикой и громкоговорителями и со множеством пиротехники, говорил Ланг Мейси в конференц-каюте "Ориона". Сидевший против Мейси Лехерни мрачно смотрел на костяшки пальцев, сжимая перед собой руки, а рядом с Лангом Жиро внимательно слушал, поджав губы и потирая переносицу. Ланг продолжал: – Падуанская армия распалась и возвращается в Падую. Офицеры, с которыми разговаривал Джеймс Бонд, говорят, что армия ждет встречи с мессией и начала Новой Эры. Мы считаем, что Замбендорф собирается повторить представление в самой Падуе.

Мейси потер нос и нахмурился. Он по-прежнему не понимал, зачем его пригласили.

– Ну, знаете, мое отношение к передаче оружия падуанцам и разжиганию вражды между ними и Генуей было достаточно очевидно. Не могу делать вид, что расстроен теперь, когда ваш план не удался. Вообще в первый раз я могу только пожелать удачи Замбендорфу.

– Ваше личное мнение относительно целей нашей экспедиции и политики руководящих ею организаций не имеет отношения к цели нашей встречи, сказал Лехерни. Голос его звучал необычно резко. Мейси пожал плечами, но промолчал. Лехерни взглянул на Ланга и кивнул, приглашая продолжать.

– Мы не можем определить, где находится их корабль, – сказал Ланг. Он может быть где угодно на площади в сотни тысяч квадратных километров. Значит, в следующий раз мы можем надеяться увидеть Замбендорфа в Падуе, куда он привезет сфабрикованного им мессию. До того времени у нас нет возможности связаться с ним.

– Нам хотелось бы получить вашу профессиональную оценку, как ведущего психолога экспедиции: какова будет реакция Замбендорфа на наши предполагаемые действия? – сказал Жиро.

Мейси не было смысла изображать незаинтересованность. Он поднял голову и вопросительно выпятил подбородок, но молчал. Ланг немного подождал, потом продолжал зловещим голосом:

– Как мы все знаем, современные ракеты класса земля-воздух для уничтожения бронированных низколетящих целей – очень мощное оружие. У них умная электроника, которая позволяет следить за целью и ведет ракету за ней. К тому же эти ракеты сознательно сконструированы так, что они очень просты в обращении и не требуют специально подготовленного персонала. Талоиды в состоянии очень легко научиться запускать их. – Ланг поднял руку и подержал ее, привлекая внимание к своим словам. – Если... случайно окажется, что такое оружие включено в поставки королю Генриху... для всякого, кто попытается на небольшой высоте пролететь над городом, это будет дурной новостью.

Глаза Мейси сверкнули, прежде чем Ланг кончил, борода его задрожала от негодования.

– Что вы говорите? Это будет убийством! Вы не можете...

Ланг протестующе поднял руку.

– Эй, полегче, Джерри. Спокойней. Я говорю предположительно. Но, допустим, Замбендорф поверит, что у падуанцев действительно есть такое оружие... Понимаете, о чем я? Он ведь должен будет рискнуть своими людьми и еще экипажем шаттла, который они похитили... Как он поступит? Отступит и забудет все это дело относительно Падуи или рискнет? Или сделает что-нибудь еще? Как вы думаете?

Наступило короткое молчание.

– Вы хотите, чтобы я сделал предсказание? – осторожно спросил Мейси.

Ланг покачал головой.

– Нет... только ваше мнение. Как сказал Шарль, нас интересует ваше мнение как одного из ведущих психологов экспедиции. Нам предстоит принять несколько важных решений, а времени у нас мало. Мы просто хотим убедиться, что не пропустили ничего важного.

Мейси снова посмотрел на стол. Он задумался. Если они просят его мнение, если к его мнению отнесутся с уважением, возможно, он поторопился в оценке ситуации.

– А как Замбендорф об этом узнает? – спросил он, поднимая голову.

– Мы вызовем корабль и просто скажем ему, – ответил Ланг.

– Он не ответит, – возразил Мейси. – Вам нужно точно знать их месторасположение.

– Совсем не обязательно, – заметил Жиро. – Они должны получать сведения по какому-то приемнику на поверхности Титана. Их может быть даже несколько, этих приемников. Их мы можем обнаружить, но корабль найти это нам не поможет.

Мейси кивнул, раздумывая над услышанным. Должен существовать способ использовать преимущества этого положения, говорил он себе. Ланг и остальные давно должны были понять, какова истинная причина его участия в экспедиции, но они никак не могут догадаться, что у него с Замбендорфом появились общие интересы. Все их планы основаны на условии – теперь оно больше не соответствует действительности, – что им с Замбендорфом нечего сказать друг другу. Возникают интересные многообещающие возможности.

После долгой паузы Ланг сказал:

– Очевидно, ему может прийти в голову мысль, что мы блефуем. Вообще говоря, такому парню, как Замбендорф, эта мысль первой придет в голову. Но, с другой стороны, политическое и коммерческое значение этой ситуации исключительно велики, и Замбендорф отлично понимает это. Кто знает, на что мы способны, когда дело подходит к развязке? Рискнет он всеми своими людьми? Вы должны понимать ход его мысли, для этого вас и послали. Итак, я хочу знать ваше мнение.

Рискнет ли Замбендорф? Нет, если не будет точно знать, что это блеф. В этом Мейси был уверен. Но теперь, когда сложился немыслимый союз Мейси с Замбендорфом, о котором руководители экспедиции не подозревают, Замбендорф все будет знать. Поэтому всякое предположение, основанное на том, что он не знает истинного положения дел, неверно. Если Ланг основывает свою стратегию на блефе, у Мейси есть возможность подорвать самое ее основание.

Мейси поднял голову и медленно обвел глазами лица троих ждущих его ответа.

– Может, Замбендорф мошенник и пройдоха в каких-то отношениях, возможно, его представление об этике не совпадает с общепринятым, но в основе своей его побуждения справедливы и человечны. Если у него возникнут сомнения, он рисковать не будет.

– Вы уверены? – тревожно спросил Лехерни.

– Нет, это только мое мнение. Ведь вы об этом просили?

– Но вы как будто уверены, – настаивал Жиро.

Мейси нахмурился и поджал губы, затем резко выдохнул и кивнул.

– Уверен, – совершенно искренне сказал он.

Лехерни взглянул на Жиро, на Ланга, потом вновь посмотрел на Мейси.

– Если вам нечего добавить, мы не станет вас задерживать. Спасибо, что потратили на нас время.

– Вам спасибо, – ответил Мейси чуть напряженно. Лицо его оставалось равнодушным, когда он выходил, но в глубине души он широко улыбался.

После ухода Мейси Лехерни глубоко вдохнул, откинулся в кресле и достал сигару из коробки, стоявшей в центре стола. С удовольствием вдохнул запах табака и с любопытством посмотрел на Ланга.

– Ну, ладно, Каспар, – сказал он. – А теперь объясните нам, к чему весь этот фокус?

– Прошу прощения за мелодраматичность, но я не хотел вам говорить, пока мы не побеседуем с Мейси, – ответил Ланг. – Мне нужны были ваши искренние реакции. – Он замолчал на секунду, взглянул на собеседников и добавил: – Наша военная разведка абсолютно уверена, что, как это ни покажется вам невероятным, Мейси и Замбендорф действуют вместе.

На лице Жиро появилось удивленное выражение.

– Но если это так и мы пошлем Замбендорфу предупреждение, Мейси предупредит его, что это блеф.

– Так он и должен поступить, – согласился Ланг.

Жиро еще более удивился.

– Ну... а нам что это даст? – спросил он.

– Это будет противоречить информации, которую Замбендорф получит по двум другим организованным нами каналам, – ответил Ланг. – Этот капитан САКО – Кемпбелл, – который поставляет Тельме информацию, как воду через решето, с тех пор как мы вылетели с Земли, а также ряд ученых сочувствуют взглядам Замбендорфа на талоидов. Мы передадим Замбендорфу информацию через оба эти источника; сообщим, что рассказали Мейси с той целью, чтобы он предупредил Замбендорфа, чтобы нас не могли впоследствии обвинить, и что мы на самом деле передали падуанцам ракеты.

– Замбендорф не будет знать, чему верить, – сказал Лехерни. Он подумал и немного и покачал головой. – В сущности, я уже сам точно не знаю.

– Я абсолютно согласен с мнением Мейси, что Замбендорф не будет рисковать, если у него появится хоть малейшее сомнение, – сказал Ланг. Он невесело улыбнулся, оперся руками о стол, собираясь встать, и посмотрел на Жиро. – Теперь нам нужно организовать новую встречу с Генрихом. Несомненно, он очень рассердится, когда Джеймс Бонд доложит, что произошло с армией, но если все пройдет нормально и Замбендорф не вмешается, мы легко убедим Генриха, что это лишь временная неудача. И через неделю все снова пойдет нормально.

32

Флаер скользил низко над поверхностью Титана, в темноте его вели передние радары, они прощупывали местность своими электронными пальцами и преобразовывали контуры в цифровую последовательность, которую могут понять контролирующие полет компьютеры. Справа в каюте сидел Отто Абакян, он смотрел во тьму, поглощенный своими мыслями. Длинные усы при свете огоньков панели казались разрезом на его лице.

Прошло свыше двадцати лет, как выгода, которую искали в жизни он и Замбендорф, впервые свела их вместе во Франкфурте, в Западной Германии. Абакян в то время занимался биржевыми аферами. Три месяца слишком легких побед над богатыми вдовами во Французской Ривьере привели его к самоуверенности и беззаботности, и он не проверил основательно Замбендорфа, продавая ему портфель с поддельными сертификатами; но лишь когда его связной был арестован, а сам Абакян улетел, всего на несколько часов опередив полицию, он обнаружил, что Замбендорф расплатился с ним фальшивыми банкнотами. Очень скоро Замбендорф отыскал его – по-видимому, без особого труда, – но не стал поучать или насмехаться по поводу урока, который получил Абакян. Замбендорф выразил интерес к схеме дела и поздравил Абакяна с удачным стилем работы. Они стали партнерами, а за последующие годы при различных обстоятельствах подобрались и другие члены команды.

За годы работы с Замбендорфом Абакян побывал в самых неожиданных местах, встречался с самыми разными и необычными людьми и принимал участие во многих аферах. Например, один богатый китайский промышленник заплатил им четверть миллиона долларов за установление связи с его достопочтенными предками; некое западноафриканское государство наняло их для организации военной разведки на основе "экстра" способностей; за огромные суммы они снабжали информацией известного итальянского составителя гороскопов; в обширных поместьях бразильского землевладельца искали стратегические материалы. И вот теперь самое странное из всех мест – спутник Сатурна, и самое странное дело – они создают сценическое обоснование некоему металлическому Иисусу Христу, распространяя новую религию среди разумных роботов. И что самое странное: ничего в этой ситуации не казалось Абакяну странным. Он давно уже понял: само присутствие Замбендорфа означает изменение масштабов и оценок странного.

Посоветовавшись с Джо Феллбургом, и Энди Шварцем, капитаном неофициально заимствованного у САКО корабля, Замбендорф согласился, что выброска в городе неопытных талоидов на парашютах опасна и отказался от первоначального плана просто повторить представление, которое так успешно прошло в присутствии армии Генриха в пустыне. Вместо этого Кларисса и Абакян перенесли Моисея на окраины города, откуда он пойдет пешком и начнет проповедовать в самом населенном месте – на центральной рыночной площади. Получив условный сигнал от передатчика Моисея, флаер торжественно опустится в сердце города в сопровождении голосов, огней и спецэффектов и высадит группу специально подготовленных последователей в составе лорда Нельсона и друидов. Замбендорф с уверенностью предсказывал, что в результате начнется массовое обращение падуанцев; Генрих будет смещен; Генуя – спасена; будущее талоидов – обеспечено; война с бесстыдными магнатами и политиками с Земли выиграна. Одно из самых замечательных качеств Замбендорфа как предводителя – и источник самых больших затруднений для всех работавших с ним – то, что все в его представлении будет происходить очень легко.

Но последние происшествия вызывали у Абакяна дурные предчувствия. Во-первых, двадцать четыре часа назад позвонил Мейси с "Ориона" и предупредил, что Ланг использует блеф, чтобы помешать Замбендорфу повторить в Падуе замечательное пустынное представление.

И правда, несколько часов спустя Ланг совершенно серьезно предупредил именно о том, о чем говорил Мейси. Замбендорф прекрасно разыграл сцену: он отчаянно, но безуспешно пытается скрыть отчаяние, слушая Ланга, и пробормотал, что ему нужно время, чтобы обдумать ситуацию. Когда Ланг отключился, Замбендорф расхохотался и торжествующе сказал своей команде: