Текст книги "Плавание на «Индеворе» в 1768-1771 гг."

Автор книги: Джеймс Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

Вторник, 10-е. Легкий ветер от NWtN. Ясная устойчивая погода. Утром по восходу солнца поправка компаса 11°25′ О, а по азимуту – 11°20′. В полдень обсервованная широта 38°51′ S, долгота от мыса Феруэлл 16°45′. Долгота 202°43′ W. Генеральный курс SW 76°45′; за сутки прошли 46 миль.

Среда, 11-е. Легкий ветер от NW, хорошая погода, иногда слабый дождь. Утром поправка компаса 13°48′ O, на 2 1/2°больше, чем вчера, хотя я ожидал, что разница будет меньше, ибо наблюдения проведены были точно. В полдень широта 39°7′ S. Долгота от мыса Феруэлл 17°23′. Генеральный курс SW 62°; за сутки прошли 34 мили.

Четверг, 12-е. Штиль, по временам тихий ветер от NO и NW. Облачная, но теплая погода, как было и в минувшие дни. В полдень широта 39°11′ S и долгота от мыса Феруэлл 17°35′ W. Генеральный курс SW 66°. Прошли за сутки 10 миль.

Пятница, 13-е. Тихий ветер, почти штиль, иногда легкий ветер от NW, хорошая погода, поправка компаса 12°27′ О. В полдень обсервованная широта 39°23′ S, долгота 204°2′ W. Генеральный курс 62° SW, за сутки прошли 26 миль. Долгота от мыса Феруэлл 18°4′ W.

Суббота, 14-е. Спокойная, ясная погода, иногда тихий ветер от N. На закате поправка компаса 11°28′ О, утром 11°30′ O. Марса-лисель порвался на куски, употребили его на починку двух брамселей, которые были в столь жалком состоянии, что на них не хотелось тратить новый холст; после починки остатками марса-лиселя они послужат еще некоторое время. В полдень широта 49°25′ S. Долгота от мыса Феруэлл 18°21′ W. Генеральный курс SW 81°; за сутки прошли 13 миль.

Воскресенье, 15-е. Днем легкий ветер от N, утром сильный ветер, с которым шли в галфинд на W. К полудню прошли 79 миль. Генеральный курс SW 86°15′. Обсервованная широта 39°30′ S. Долгота от мыса Феруэлл 20°2′ W.Сегодня видели летающую рыбу.

Понедельник, 16-е. Очень крепкий ветер от NNW, Облачная погода, туман. Днем заметили черную чаграву, а вчера баклана. В течение ночи опускали лот, но его проносило на 100 и 130 саженях. В полдень широта 39°45′ S. Долгота от мыса Феруэлл 22°2′ W. Генеральный курс SW 82°; за сутки прошли 108 миль.

Вторник, 17-е. В 2 часа дня ветер перешел на WSW, повернули на другой галс, легли на NW. Незадолго до 5 часов из-за штормового ветра со шквалами глухо зарифили марселя. Приблизительно в это же время на снастях заметили небольшую птицу. Промеряли глубину, но лот пронесло на 120 саженях. В 8 часов повернули через фордевинд и легли на S до 12 ночи, когда снова повернули через фордевинд и легли на NW. В 4 часа утра снова пошли к S при сильном ветре от WSW, со шквалами, густом тумане и неустойчивой погоде. К 9 часам ветер ослабел, погода прояснилась, поэтому после 11 часов утра провели несколько наблюдений солнца и луны, по их среднему результату долгота 207°56′ W. Согласно этим наблюдениям, долгота корабля в полдень была 207°58′, а по счислению – 208°20′. разница равна 22'. Ошибка могла быть допущена как в первом так и во втором случае. В полдень широта 39°36′ S. Долгота от мыса Феруэлл 22°22′ W.

Среда, 18-е. Штормовой южный ветер с тяжелыми шквалами и дождем, сильное волнение из той же четверти. В 3 часа дня глухо зарифили марселя, убрали грот-марсель и крюйсель, спустили брам-реи. В 6 часов ветер усилился настолько, что вынуждены были убрать фор-марсель и грот и идти под фоком и бизанью. Через каждые два часа в течение ночи мерили глубину, но проносило лот на 120 саженях. В 6 часов утра поставили грот, вскоре после этого фор-марсель, незадолго до полудня грот-марсель, и тот и другой глухо зарифлены. В полдень обсервованная широта 38°45′ S. Долгота от мыса Феруэлл 23°43′ W. Генеральный курс NW 51°. Прошли за сутки 82 мили. Накануне вечером видели порт-эгмонтскую курочку, а утром еще двух таких же птиц, пинтадо, несколько альбатросов и черных буревестников. Появление порт-эгмонтских курочек явно свидетельствует о близости земли; действительно, мы не могли быть далеко от нее, ибо, судя по нашим определениям широты, находились на один градус западнее восточного побережья Вандименовой Земли, долготу которой впервые определил Тасман. На столь небольшом расстоянии от Новой Зеландии Тасман не мог сильно ошибиться; судя же по нашим определениям широты, мы были не более, как в 50 или 55 лигах к северу от места, откуда вышел Тасман.

Глава шестая. Открытие восточных берегов Новой Голландии

Удивительные растения и животные здешних мест. Обычаи и нравы местных жителей

Четверг, 19-е. Днем очень крепкий ветер от SSW, облачная погода, шквалы, большая волна с S. В 6 часов убрали марселя. В час ночи легли в дрейф, измеряли глубину, но лот пронесло на 130 саженях. В 5 часов поставили полностью зарифленные марселя. В 6 часов заметили землю, протянувшуюся с NO до W на 5–6 лиг, глубина 80 саженей, грунт – мелкий песок. Продолжали идти к W при ветре от SSW, в 8 часов обрасопили брам-реи на фордевинд и пошли под всеми парусами вдоль берега на NO, к самой восточной видимой нами земле. Широта 37°68′ S. Долгота 210°39′ W. Самая южная точка, к которой мы шли, была на WtS3/4W, и, насколько я могу судить, она лежит на 38°0′ ю.ш. и 211°7′ з.д. Я назвал ее мысом Хикса [мыс Эверард][171], ибо лейтенант Хикс первым заметил его.

К югу от мыса не обнаружили никакой земли, а на юге видимость была хорошая; судя же по широте и сравнивая ее с показаниями Тасмана, Вандименова Земля должна лежать к югу от нас. Так как море стало спокойнее, после того как стих ветер, я полагал, что именно так и обстоит дело; но поскольку мы ничего не заметили и убедились, что побережье тянется от NO к SW или даже еще больше отклоняется к западу, у меня явилось сомнение, та ли это земля или нет. Однако каждый, кто сравнит мой журнал с записями Тасмана, может судить об этом не хуже меня; необходимо добавить, что положение Вандименовой Земли я устанавливал не по печатным картам, а по отрывку из журнала Тасмана, опубликованного Дирком Рембрантсоном[172].

В полдень были на 37°50′ ю.ш. и 210°29′ з.д., земля простиралась от NW до ONO, приметный мыс был на NO 20°, в 4 лигах от нас. Этот мыс – круглый холм, напоминающий холм Рем-Хед при входе в Плимутский залив, поэтому я так и назвал его. Широта 37°39′ S. Долгота 210°22′ W. По азимуту солнца утром поправка компаса была 8°7′ О. Судя по тому, что нам удалось заметить, земля довольно низкая и не очень холмистая, берег зеленый и лесистый, у моря тянется белая песчаная полоса.

Пятница, 2-ое. Днем и большую часть ночи очень крепкий западный ветер со шквалом и дождем. Утром юго-западный ветер, ясная погода. В час дня одновременно заметили три смерча – два между нами и берегом и один на некотором расстоянии с левого борта судна. В 6 часов уменьшили паруса: и легли в дрейф на ночь, глубина 56 саженей, грунт – мелкий, песок. Самая северная, видимая нами земля была на NtO1/2O; и в двух милях к западу от оконечности этой земли лежал небольшой остров [Габо]. Эту оконечность земли я назвал мысом Хау[173]. Его можно узнать по вытянутому от N к S участку побережья (шпрота 37°28′ S, долгота 210°3′ W), а также по круглым холмам, возвышающимся неподалеку. Лежали в дрейфе, носом к берегу. В 10 часов повернули через фордевинд, легли к земле. В 4 часа утра повернули вдоль берега к северу, в 6 часов самая северная видимая нами земля была на N, в 4 лигах от материка. В полдень широта 36°51′ S, долгота 209°53′ W, находились в 3 лигах от суши. Со вчерашнего полудня сначала курс NO 52', прошли 30 миль, затем – NtO и NtW, прошли 41 милю. Так как погода была ясной, смогли разглядеть землю – она имеет довольно приветливый вид. Умеренной высоты холмы и гряды гор чередуются с равнинами и долинами, на которых виднеются небольшие лужайки. Однако большая часть местности покрыта лесом, склоны холмов пологие, и все холмы более или менее равны по высоте.

Суббота, 21-е. Легкий южный ветер, ясная погода, шли вдоль берега к северу. Днем заметили кое-где на берегу дым, это явно свидетельствует, что местность обитаема. В 6 часов, будучи приблизительно в 2–3 лигах от берега, уменьшили парусность; глубина 44 сажени, грунт – песок. Шли под малыми парусами до 12 часов, когда легли в дрейф. В 4 часа утра снова поставили паруса; глубина 90 саженей. До берега 5 лиг.

В 6 часов находились на траверзе довольно высокой горы, лежащей близ моря. Я назвал ее Маунт-Дромедари (гора Одногорбого Верблюда). Ее координаты – 36°18′ ю.ш. 209°53′ з.д. Прибрежная полоса у подножия горы образует мыс Дромедари, на нем возвышается остроконечный холм. Поправка компаса 10°42′ О. Между 10 и 11 часами м-р Грин и я провели несколько наблюдений солнца и луны. Средняя долгота 209°17′ W от Гринвича. Согласно вчерашним наблюдениям, долгота 210°9′. Если вычесть 20', то получится 209°49′ – долгота корабля сегодня в полдень; среднее из этих двух наблюдений – 209°33′ W, что я и принял за долготу этого побережья. В полдень широта 35°49′ S. Мыс Дромедари был на SW 30°, в 12 лигах от нас. Открытый нами залив [бухта Бетман], где лежали 3 или 4 островка, на NWtW, в 5–6 лигах. Он кажется ненадежным убежищем от ветров, но все же это, пожалуй, единственная якорная стоянка на всем побережье.

Воскресенье, 22-е. Днем легкий ветер от StW, шли вдоль берега на NtO и NNO, почти в 3 лигах от него, то здесь, то там видели дымок. В 5 часов находились на траверзе мыса, который, имея в виду отвесные скалы, я назвал Апрайт (Отвесный, Крутой) (широта 35°35′); мыс лежал на W, в 2 лигах от нас. Глубина в этом месте 31 сажень, грунт – песок. В 6 часов ветер упал, легли на ONO. Самая северная видимая нами земля была на NNO1/2O. В полночь при глубине 70 саженей легли в дрейф, в 4 часа утра направились к земле, на рассвете оказалось, что находимся недалеко от места, где были в 5 часов дня. Ясно, что ночью прилив или течение отнесли нас почти на 3 лиги к югу. Шли вдоль берега на NNO, легкий ветер от SW. Берег так близко, что видны были люди. Они казались нам очень темными и даже черными, но был ли это цвет их кожи или одежды, сказать не могу. В полдень обсервованная широта 35°27′ S, долгота 209°23′ W. Мыс Дромедари был на SW 28°, в 19 лигах от нас. Возвышающийся в глубине остроконечный холм4 вершиной напоминающий голубятню и названный мною Пиджен-Хаус (Голубятня), был на NW 32°30′ а небольшой низкий остров [остров Браш], лежащий у берега, – на NW, в 2–3 лигах от нас. Поправка компаса 9°50′ О. Утром, впервые увидев этот остров, я подумал, что за ним должна быть якорная стоянка, но когда приблизились, я убедился в своей ошибке – сюда вряд ли можно было подойти даже на шлюпке. Я даже не пытался высадиться, потому что ветер дул с моря. Было опасно посылать шлюпку к берегу, так как от SO шли крупные пологие волны; прибоя такой высоты мы никогда не видели в этих местах.

Прибрежная полоса средней высоты, скалы чередуются с песчаными участками, но в глубине между горами Дромедари и Пиджен-Хаус поднимаются довольно высокие горы, две из них, поросшие лесом, мы видели с борта. Другие горы лежат в глубине за Пиджен-Хаус, вершины у них плоские, окруженные скалистыми утесами [хребет Будаванг][174]. Деревья с толстыми стволами кажутся великанами. За два последних дня вследствие течения, идущего к югу, обсервованная широта разнилась от счислимой на 12–14 миль к югу.

Понедельник, 23-е. Днем легкий ветер от О, ночью он перешел на NO и N. В 4.30 дня, будучи почти в 5 милях от суши, повернули на другой галс и шли на SO и О до 4 часов утра, затем в 9–10 лигах повернули на другой галс и держались к берегу. В 8 часов ветер стих, наступил штиль. В полдень обсервованная широта 35°38′ S, до берега 6 лиг, гора Дромедари была на SW 37°, в 17 лигах от нас, гора Пиджен-Хаус – на NW 40°. Глубина 74 сажени.

Вторник, 24-е. Днем легкий ветер переменного направления, переходящий в штиль. В 6 часов поднялся ветер от NtW. Глубина 70 саженей, расстояние до берега 4–5 лиг. Гора Пиджен-Хаус на NW 40°, гора Дромедари на SW 30°, а самая северная земля на NO 19°. До полудня шли на NO при легком ветре от NW. Повернули на другой галс, легли на W. Обсервованная широта 35°10′ S, долгота 208°51′ W. Мыс, названный мною мысом Сент-Джордж, ибо мы обнаружили его в день этого святого, был на W, в 19 милях от Пиджен-Хаус на SW 75°; его широта 35°19′ S и долгота 209°42′ W. Утром по восходу солнца поправка компаса 7°50′ О, а по нескольким азимутам 7°54′ О.

Среда, 25-е. Днем свежий ветер от NW, в 3 часа он перешел на W. Повернули на другой галс и легли на N. В 5 часов, будучи в 5–6 лигах от суши (Пиджен-Хаус на WSW, в 9 лигах), измерили глубину – 86 саженей. В 8 часов из-за сильных шквалов с грозой глухо зарифили марселя и легли в дрейф. Глубина 120 саженей. В 3 часа утра воспользовались сильным ветром от SVV и легли снова на N. В полдень были в 3–4 лигах от берега. Широта 34°22′ S, долгота 208°36′ W. Генеральный курс NtO. Прошли за сутки 49 миль.

В течение дня несколько раз на берегу видели дым. Приблизительно в 2 лигах к северу от мыса Сент-Джордж берег, видимо, образует залив, защищенный от северо-восточных ветров, но из-за ветра не могли зайти туда, да и внешний вид бухты не привлекал меня [бухта Джервис, названная так в 1791 г.]. Северный мыс залива я назвал из-за его очертаний Лонг-Ноуз (Длинный нос); широта 35°4′ S. В 8 лигах к северу от него расположен мыс, который я назвал Ред-Пойнт (Красный мыс), ибо земля на этом мысу красная; широта 34°29′ S, долгота 208°49′ W. Немного дальше к NW в глубине поднимается круглый холм, напоминающий тулью шляпы.

Четверг, 26-е. Ясная спокойная погода. Днем легкий ветер от NNW. В 5 часов наступил штиль. Находились в 3–4 лигах от берега, глубина 48 саженей. По азимуту солнца поправка компаса 8°48′ О, крайние оконечности земли были на NOtN и SWtS. Перед наступлением темноты кое-где на побережье заметили дым, а ночью дважды или трижды видели костры. До часу ночи лежали в дрейфе, а затем при ветре с суши шли на NO. Глубина 38 саженей. В полдень небольшой ветер подул от NOtN. Были на 34°10′ ю.ш., 208°27′ з.д., почти в 5 лигах от суши, которая протянулась от SW 37° до NtO1/2N. На этой широте заметили несколько белых утесов, отвесно поднимавшихся из воды.

Пятница, 27-е. Небольшой ветер переменного направления от NO до NW, ясная хорошая погода. Днем до 2 часов шли от берега, затем повернули на другой галс и направились к берегу. В 6 часов снова легли на новый галс от берега, глубина 54 сажени, расстояние до берега 4–5 миль, крайние оконечности земли были на SW 28° и NO 25°30′. В 12 часов повернули на новый галс, до 4 часов утра держали к берегу. Затем до рассвета шли от берега, после чего опять легли к берегу. Из-за ветра, часто меняющего свое направление, продвинулись вперед очень мало. В полдень обсервованная широта была 34°21′ S. Мыс Ред-Пойнт был на SW 27°, в 3 лигах от нас. До берега 4–5 миль, земля простиралась от SW 19°30′ до NO 29°.

Суббота, 28-е. Днем, желая высадиться на берег, спустили на воду катер и ял, но в катер стала так быстро набираться вода, что мы подняли его на борт; пришлось заделывать течь. На берегу собрались туземцы; четверо из них притащили небольшую шлюпку или каноэ; мы полагали, что они намерены подойти к нам. Однако мы ошиблись. Поскольку до берега было не больше 2 миль, я с м-ром Бенксом, д-ром Соландером и Тупиа на яле направился к земле, к тому месту, где мы заметили четверых или пятерых туземцев. Но пока мы добирались до берега, они скрылись в лесу; это обстоятельство нас огорчило, ибо мы желали если не побеседовать с ними, то хотя бы рассмотреть этих людей вблизи. Из-за сильного прибоя нам не удалось высадиться на берег. На берегу лежали три или четыре небольших каноэ, которые, пожалуй, походили на самые маленькие новозеландские лодки. В лесу мы видели деревья из породы пальм[175], однако подлеска не было; все это мы заметили, не сходя на берег. Около 5 часов дня вернулись на борт. Наступил штиль, находились не более чем в 1 1/2 милях от берега на глубине 11 саженей, между бурунами, которые лежали к югу от нас. К счастью, с суши подул легкий ветер, который помог нам избежать опасности; мы легли на север. На рассвете заметили залив, который, видимо, был надежно защищен от всех ветров. Сюда я решил вести судно, поэтому послал штурмана на катере измерить глубину при входе, а пока развернули корабль; ветер дул из бухты. В полдень вход был на NNW, на расстоянии мили.

Воскресенье, 29-е. Днем южный ветер, ясная погода, шли к заливу. Бросили якорь у южного берега, в миле от входа, на глубине 6 саженей. Южный мыс был на SO, а северный – на О. Входя в залив, на обоих мысах заметили несколько-туземных хижин, а на южном берегу, как раз против корабля, местных жителей – мужчин, женщин, детей. В надежде побеседовать с ними я отправился к берегу на шлюпках в сопровождении м-ра Бенкса, д-ра Соландера и Тупиа. При нашем приближении туземцы разбежались; остались лишь двое из них, они, казалось, хотели помешать нашей высадке. Заметив это, я приказал налечь на весла, мы приблизились к берегу и заговорили с ними, но никто из нас, даже Тупиа, не понял ни слова из их речей. Мы бросили им гвозди, бусы – все это они подобрали и были очень довольны.

Мне показалось, будто они знаками приглашали нас высадиться, однако мы ошиблись. Стоило нам пристать к берегу, как туземцы приблизились к нам с явно враждебными намерениями. Я приказал выстрелить в воздух. Они отступили: к месту, где лежали их дротики. Один из туземцев схватил: камень и швырнул его в нас; это заставило меня выстрелить второй раз, но уже дробью. Дробинки попали в туземца, но выстрел привел лишь к тому, что этот туземец прикрылся щитом. Затем мы сразу же сошли на берег; не успели мы высадиться, как туземцы метнули в нас два дротика, и я вынужден был выстрелить в третий раз, после чего нападающие обратились, в бегство; нам, однако, удалось захватить одного из них.

М-р Бенкс, считая, что дротики отравлены, просил меня. быть осторожнее, входя в лес. Мы натолкнулись на несколько небольших деревянных лачуг, в одной из них было четверо или пятеро маленьких детей, мы им оставили бусы. Несколько дротиков лежало на земле у хижин, мы захватили их с собой. На берегу находилось три каноэ, и надо сказать, что худших лодок я до этого никогда еще не видел. Длина их около 12–14 футов., они изготовлены из кусков коры, связанных на концах лодки, в средней части укреплены в качестве распоров деревянные чурбачки.

Мы не нашли пресной воды (удалось лишь получить немного воды из ямы, вырытой в песке) и, покинув это место, отправились к северному мысу залива. По пути видели на берегу людей, но когда высадились, никого не обнаружили. Нам удалось найти здесь немного пресной воды, которая просачивалась из скал и накапливалась в углублениях между ними, но так как добраться до этого места было трудно, я утром направил людей на место нашей первой высадки. Здесь из ям, вырытых в песке, и небольшого ручья удалось набрать воду и пополнить корабельные запасы. Бусы, которые мы вчера оставили в хижине, где были дети, лежали на том же месте и сегодня утром, возможно, туземцы не решились взять их. После завтрака свезли на берег пустые бочонки, группа матросов пошла рубить лес, я отправился на катере замерять глубину и обследовать залив. По пути повстречали нескольких туземцев, но они разбежались при нашем приближении. Высаживались в двух местах; в одном из них, по-видимому, только что были люди, ибо мы обнаружили небольшие костры и свежих моллюсков, которые жарились в золе. Здесь же было множество больших устриц; таких раковин мне не доводилось еще видеть.

Понедельник, 30-е. Как только наши лесорубы и водоносы вернулись обедать на борт, 10 или 12 туземцев приблизились к месту, где мы брали воду, и взяли каноэ, которые лежали здесь. Но до наших бочек местные жители не дотронулись. Днем 16 или 18 человек смело подошли к нашим лодкам и остановились приблизительно в 100 ярдах от них. М-р Хикс, который командовал матросами, пригласил их приблизиться и предлагал подарки, но безуспешно – туземцы желали, чтобы мы ушли. Простояв некоторое время, они удалились. Все они были вооружены дротиками и деревянными мечами. На дротиках было по четыре зубца и наконечники из рыбьей кости; вероятно, эти дротики предназначались для ловли рыбы и не использовались как оружие; наконечники их не были отравлены, как это мы предполагали раньше.

Вернувшись после замера глубин, я отправился на северный берег залива. Забросив несколько неводов, выловили более 300 фунтов рыбы; я приказал разделить добычу поровну. Утром отправился на катере измерять глубины и осматривать северный берег залива, но людей там не встретил и ничего достойного внимания не обнаружил. Недалеко от южного входа в залив м-р Грин определил меридиональную высоту, по которой шпрота места оказалась 34°0′ S.

Вторник, 1 мая. Слабый северный ветер. Днем 10 туземцев снова посетили место, где мы набирали воду. В этот момент я был на борту, но сразу же съехал на берег, однако туземцы ушли прежде, чем я добрался до места. Я шел за ними вдоль берега без оружия и без спутников, но они не останавливались. Скоро я ушел столь далеко, что счел опасным продолжать преследование их. Они были вооружены так же, как и те люди, которые приходили к нам накануне. Вечером матросы закинули невод, но рыбы выловили мало. По восходу солнца определили склонение – 11°3′ О. Накануне вечером умер Торби [Форби], матрос из Сазерлэнда, утром хоронили его на берегу у источника. Я назвал южный мыс залива его именем.

Утром группа наших людей отправилась на берег к хижинам, которые стояли неподалеку от источника. Днем мы заметили туземцев и оставили им ткани, очки, гребенки, бусы, гвозди и т. п. Затем мы отправились в глубь острова и убедились, что на нем есть леса, луга и болота; в лесах же совсем нет подлеска. Деревья растут на таком расстоянии друг от друга, что вся земля или по крайней мере большая часть ее может быть распахана и при этом не надо будет вырубать лес. Почва везде, за исключением болот, светлый песок, и на этом песке растет небольшими пучками (их можно захватить в горсть) хорошая трава, и эти пучки покрывают все пространство между деревьями. Д-р Соландер мельком увидел небольшое животное, похожее на кролика, и мы натолкнулись на испражнения животного, видимо травоядного, размером не меньше оленя. Заметили следы собаки или животного, похожего на собаку.

Нам попадались хижины и селения, но люди при нашем приближении покидали свои дома. Видели несколько деревьев, спиленных каким-то тупым инструментом, с некоторых стволов тем же орудием была снята кора. На многих стволах, особенно на пальмах, были сделаны зарубки на расстоянии 3–4 футов друг от друга, чтобы удобнее было на них взбираться. Мы обнаружили два вида древесной смолы, один из них напоминает змеиную кровь (растительную смолу), и я думаю, что это именно та смола, которую Тасман счел гуммилаком; ее извлекают из самых высоких деревьев[176].

Среда, 2-е. Между 3 и 4 часами дня вернулись на борт, а после обеда снова отправились на берег, к месту, где брали воду. Не успели мы прибыть туда, как появились 17–18 туземцев. Утром послал м-ра Гора со шлюпкой ко входу в залив, чтобы наловить наметкой устриц. Возвращаясь пешком вместе с другими членами экипажа, он встретился с этими туземцами; они следовали по пятам на расстоянии 19–20 ярдов. М-р Гор остановился и повернулся к ним, они тоже остановились и, несмотря на то что были вооружены, не проявляли желания напасть на наших людей. М-р Гор отправился дальше.

Этих же туземцев встретил д-р Монкхауз (с ним был один или два матроса). Наши люди сделали вид, что отступают, туземцы кинули им вслед три дротика и удалились. Я в сопровождении д-ра Соландера и Тупиа поспешил им вдогонку, но нам не удалось убедить их остановиться и вступить с нами в переговоры. В заливе туземцы знаками приглашали м-ра Гора высадиться на берег, но он предусмотрительно отказался.

Утром юго-восточный ветер. Из-за дождя не смог совершить прогулки ко входу в залив.

Четверг, 3-е. Слабый юго-восточный ветер, ясная погода. Днем прошел вдоль побережья к югу. М-р Бенкс и д-р Соландер сопровождали меня. Войдя в лес, мы заметили трех туземцев, бросившихся наутек при виде нас. Другие наши люди тоже видели туземцев, но последние стремительно исчезали, как только убеждались, что их обнаружили. Днем вместе с д-ром Соландером и Монкхаузом отправился на катере ко входу в залив, чтобы осмотреть берег; мы желали установить кое-какие связи с местными жителями. По пути нам попалось 10 или 12 туземцев, каждый из них ловил рыбу в небольшом каноэ, но они ушли в мелкие воды прежде, чем мы приблизились к ним. Других туземцев мы заметили в том месте, где высаживались, но они скрылись при нашем приближении.

Местность здесь такая же, как и та, которую мы посетили раньше, но земля богаче – во многих местах я видел толстый слой чернозема. Помимо отличного строевого леса, здесь есть прекрасные луга – таких лугов мне еще не доводилось видеть. Однако такую картину мы наблюдали не везде – кое-где местность была скалистая, но я думаю, что это не характерно для здешнего края[177]. Камень – песчаник, пригодный для построек. Достаточно обследовав эту местность, мы возвратились на шлюпку и, заметив дым и каноэ в другой части берега, направились туда в надежде встретить туземцев. Они, однако, скрылись прежде, чем мы успели приблизиться.

На берегу находилось шесть каноэ и было разложено столько же костров, на них жарились моллюски, а вблизи лежали устрицы. Мы решили, что туземцев было тоже шесть и каждый из них, собрав раковины, развел на берегу огонь, чтобы полакомиться mm. Мы с удовольствием отведали это блюдо и в уплату оставили несколько ниток бус. Поблизости у корней дерева находился небольшой колодец или источник. Так как день клонился к вечеру, решили вернуться на борт.

Пятница, 4-е. Ветер северный, ясная погода. Вернувшись вечером на корабль, я узнал, что у источника никто не появлялся, но невдалеке от нас около двадцати туземцев ловили рыбу. Утром, поскольку ветер мешал нам выйти в море, я направил несколько групп наших людей в глубь страны, чтобы наладить взаимоотношения с туземцами. На берегу близ источника, в том месте, где обычно туземцы ловили рыбу на своих каноэ, один из мичманов встретил древнего старика, женщину и двоих детей. В разговор со стариком мичман не вступил, так как был один и боялся, что его обнаружат другие туземцы. Однако он отдал туземцам птицу, которую ему удалось подстрелить. Они до нее не дотронулись и не произнесли ни слова, казалось, туземцы были испуганы. Местные жители ходят почти голые, даже на старой женщине не было ничего, что бы прикрывало ее наготу. Д-р Монкхауз и кто-то из наших, будучи в лесу, невдалеке от источника встретили шестерых туземцев. Они, казалось, дожидались приближения белых и кинули в м-ра Монкхауза дротик, который чуть не угодил в него. Человек, пустивший дротик с дерева, спустился вниз и бросился наутек, сопровождаемый своими друзьями. Это было единственное происшествие, которое приключилось в течение дня.

Суббота, 5-е. Днем с группой людей я отправился в северную часть залива; пока одни ловили рыбу, другие совершили прогулку на 3–4 мили в глубь страны, точнее говоря, вдоль побережья. Ничего примечательного нам не попалось, большая часть местности в сторону от берега пустынная, кое-где встречаются болота и топи. Возвратившись к шлюпке, увидели, что нашим рыболовам повезло: они поймали много мелкой рыбешки, которую матросы за очень плотную чешую прозвали «кожаной курткой», такая рыба водится в Вест-Индии. Утром на ловлю скатов отправился ял, к вечеру люди вернулись с богатым уловом, который составил 400 фунтов, одни только внутренности весили 240 фунтов[178]. Сам я с группой людей отправился в глубь страны, но не встретил ничего примечательного.

Воскресенье, 6-е. Вечером вернулся ял, матросы поймали двух скатов весом около 600 фунтов. М-р Бенкс и д-р Соландер собрали здесь очень много видов растений, поэтому я назвал залив Ботани-Бей (Ботаническим заливом)[179]. Он находится на 34°0′ ю.ш. и 208°37′ з.д. Залив удобен и надежен. Его легко узнать по окружающей местности; поверхность ее довольно ровная, однако прибрежная полоса более высокая. Недалеко от берега поднимаются крутые скалистые утесы, которые образуют нечто напоминающее длинный остров, лежащий в средней части прохода. Приближаясь с юга, залив можно обнаружить прежде, чем корабль окажется против входа в него, однако залив незаметен, если подходить с севера.

Вход лежит на WNW, его ширина немногим больше мили. Входя в залив, следует держаться южного берега до тех пор, пока корабль не достигнет пустынного острова, который лежит у северного берега. Вблизи острова самая большая глубина 7–6–5 саженей. На значительном расстоянии от южного берега и от внутреннего южного мыса, поблизости от входа в залив, лежит отмель, но дальше у северного и северо-западного берега есть проход глубиной при низкой воде 12–14 футов, а в 3–4 лигах [к северо-западу] глубина 3–4 сажени, и здесь [на берегу] я обнаружил немного пресной воды. Возле южного берега почти в миле от входа мы отдали якорь, чтобы облегчить доставку воды на борт и, воспользовавшись южным ветром, выйти в море. Впоследствии мне посчастливилось найти прекрасный источник на северном берегу в первой песчаной бухте вблизи острова, перед которым можно стать на якорь. На острове много леса, однако в нем мало разновидностей. Самые большие деревья величиной примерно с наши дубы; по виду они тоже напоминают дубы и выделяют красноватую смолу; древесина этих деревьев тяжелая, крепкая и черная, как у эвкалипта. Другой вид – очень высокие и прямые, напоминающие сосны деревья; древесина у них плотная и тяжелая; они похожи на американские каменные дубы[180]. Из всех здешних деревьев только эти два вида могут служить хорошим строительным материалом. Растет здесь и кустарник, некоторые пальмы, а у входа в бухту есть мангровые заросли. Местность лесистая и ровная, почва, я полагаю, песчаная; в лесу очень много красивых птиц (какаду, попугаи и другие). Водятся в этих местах и вороны, очень похожие на своих сородичей в Англии. У в хода в бухту, где тянутся большие отмели из песка и грязи, водится немало водяной птицы, которая здесь добывает себе пищу. Большинство здешних видов неизвестно нам; одна из птиц размером с гуся и с черно-белым оперением похожа на пеликана. На отмелях водятся устрицы, моллюски, гребенки и другие. Я полагаю, что это основной вид пищи местных жителей. Туземцы на каноэ подходят к банкам и выбирают раковины руками из песка и грязи; иногда они поджаривают и съедают моллюсков сразу же в каноэ; по всей вероятности, именно с этой целью они разводят в лодках огонь – другое объяснение трудно найти. Население немногочисленно и нескученно, туземцы живут небольшими группами, рассеянными по всему побережью. Те, которых мне довелось видеть, ростом примерно такие же, как европейцы; кожа у них темно-коричневая, но не черная, волосы не курчавые, черные, гладкие. Они не носят ни одежды, ни украшений, и ни того, ни другого мы не видели ни на людях, ни в их жилищах. Некоторые из местных жителей покрывают лицо и тело белой краской. Хотя я уже говорил, что раковины – основная пища туземцев, они едят и рыбу; в этом мы убедились, когда, впервые высадившись на берег, нашли на костре рыбу. Орудиями рыбной ловли у них служат леса с крючком и острога. Как туземцы пользуются острогой, мы видели, а крючки и лесы мы находили в их хижинах. Думаю, что скатов они не едят, ибо нам ни разу не попадались остатки этих рыб. Относительно обычаев туземцев мы знаем мало, ибо нам не удалось наладить с ними связи; даже вещи, которые мы оставляли в их хижинах, они не брали и лишь дотрагивались до них. Во время нашей стоянки мы ежедневно поднимали на берегу национальный флаг и вырезали на одном из деревьев близ источника название корабля, дату и т. д. Основательно осмотрев эту местность, мы на рассвете при слабом ветре от NW снялись с якоря и вышли в море. Ветер вскоре перешел на S, держались вдоль берега на NNO, в полдень обсервованная широта 33°50′ S. Мы находились почти в 2–3 милях от земли, на траверзе залива или бухты, где, видимо, была удобная якорная стоянка. Я назвал ее Порт-Джексон[181]. Бухта лежит в 3 лигах севернее залива Ботани-Бей. Я забыл упомянуть, что высокая вода в Ботани-Бей бывает в полнолуние и новолуние около 8 часов в сутки, она поднимается и падает на 4–5 футов.