Текст книги "Запах золота (Сборник)"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Росс Макдональд,Эдвард Аарон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

 Глава 21

Он ударился о что-то твердое и уцепился за это изо всех сил. Это был письменный стол, прочно закрепленный на полу каюты. Ему удалось встать. Вода доходила до колен.

– Джо! – позвал он.

Судно дрожало, медленно выпрямляясь, но треск продолжался. На палубе кричали люди,

– Джо!

– Я тут.

Он ощупью направился на голос, натыкаясь в темноте на плавающие предметы. Новая порция воды, но менее значительная, хлынула в каюту. Он схватил Джо за руку и притянул к себе.

– Ты ранена?

– Нет. А где Генри?

– Вероятно, ему удалось подняться на палубу,

– Пошли.

– Он был в ненормальном состоянии.

– Я знаю. Пошли, следуй за мной.

Он взял ее за руку и повел на слабый свет, падающий из иллюминатора. Новая волна накрыла их. Он с трудом устоял перед этим мощным натиском и потащил молодую женщину за собой на палубу.

При слабом освещении происходящее вокруг казалось фантастическим, нереальным. Огромные седые волны набрасывались на судно, часть палубы которого была под водой. Матросы, вне себя от страха, сгрудились на передней половине судна. Барни поискал глазами Генри. Шхуна, нос которой как бы висел в пустоте, с трудом пыталась выпрямиться. Барни, крепко прижимая к себе Джо, попробовал добраться до рулевой рубки. Какой-то человек с безумным взглядом и белый как мел вышел оттуда, Он открыл рот, но слова его были унесены ветром.

Барни схватил его за руку;

– Что?

– Хард! – проговорил моряк.– Хард там, на «Лаки», Он нас задел!

Барни толкнул Джо внутрь.

– Держись за что-нибудь!

Потом он посмотрел в направлении, указанном парнем. Дождь создавал пелену, которая заволакивала их. В этой пелене параллельно «Мери Хэммонд» виднелась темная масса. Матрос не ошибся. Барни вытер глаза и увидел, что часть релингов была снесена, Ему хотелось знать, не получила ли «Мери Хэммонд» более серьезных повреждений в другом месте, он продолжал смотреть на шхуну, не понимая того, что происходит. Он услышал чей-то голос, усиленный мегафоном, но слов не разобрал. Он различил несколько фигур на палубе «Лаки». Ему казалось, что он узнал Харда. Потом он с удивлением обнаружил еще одну массивную фигуру рядом с Хардом: Петерсон!

Барни пробрался в рубку. Генри стоял у штурвала.

Рубка была единственным убежищем от бури. Джо, стоящая в углу, прижималась к стенке. Барни взглянул на брата. Сумасшедший огонек горел в его глазах.

– Перестань, Генри. Здесь полиция вместе с Хардом.

– Нет! Мы находимся вне территориальных вод. Они не имеют права сделать нам что-либо.

– Брось!

– Не подходи! Не пытайся взять у меня штурвал. Они не поднимутся на мое судно!

– Убери оружие! Ты потерял рассудок, Генри. Ты болен. Послушай меня, ты не должен пренебречь «Лаки». Та шхуна может выдержать эту бурю, а «Мери Хэммонд» – нет, она не продержится более часа по этому курсу. Тебе хочется увидеть, как она потонет? Им достаточно просто следовать за нами и ждать, когда мы погрузимся в воду. Сопротивление ни к чему не приведет.

Генри, казалось, на мгновение задумался, не выпуская револьвер. Шхуну бросало из стороны в сторону, но его рука твердо держала штурвал.

– Может быть, ты и прав, Барни.,,

Потоки дождя хлестали по окну рубки и затрудняли видимость. Внезапно среди адского шума бури раздался ' мощный треск: парус фок-мачты лопнул с настоящим Взрывом, и клочья его летали в воздухе, как призраки. Генри повернул штурвал и отдал приказание Нейфи в машинное отделение. Увлекаемое порывами ветра, судно не сразу послушалось, .потом мало-помалу, угрожающе медленно стало выравниваться. Барни взглянул назад и увидел, что «Лаки» приблизилась. Волна ударила поверх бортовых заграждений, и экипаж бросился к спасательным приспособлениям. Две шлюпки снесло, словно их подхватила гигантская рука. Следующая волна разбилась о нос, в. то время как судно боролось с ветром. Палуба скрипела, стонала и опасно наклонялась. Лицо Генри-было мокрым от пота. Он стал разговаривать со шхуной, давая ей разные обещания, будто она была живым существом.

Барни отступил к Джо. Она вопросительно посмотрела на него, но он не знал, что ей сказать. Он сделал все, что мог.

«Мери Хэммонд» шла уже по ветру, и волны не так яростно бились об ее нос. Вторая шхуна плыла примерно в сотне ярдов от нее.

– Измени курс,– предложил Барни.– Дай им приблизиться.

Его брат хранил молчание. Судно,'казалось, набрало скорость и направилось на «Лаки». Барни услышал демонический смех Генри, в то время как расстояние между двумя судами быстро уменьшалось. Барни внезапно понял намерения брата. Сирена «Лаки» завыла. Матросы, охваченные ужасом, покинули нос «Мери Хэммонд» и побежали на– корму.

Барни бросился на штурвал. Генри ударил его рукояткой револьвера по щеке.

– Отойди!

– Ты их потопишь!

– Естественно!

Теперь они почти приблизились к шхуне. Барни воспользовался моментом, когда Генри смотрел на «Лаки», чтобы снова броситься на штурвал. Он видел, как его брат поднял револьвер: раздался выстрел. Пуля улетела в сторону. Барни яростно ухватился за штурвал, отчаянно борясь за него. Сквозь залитые дождем, окна Он видел, как «Лаки» буквально увеличивалась на глазах...

Страшный удар, перекрывший рев бури, потряс судно. У Барни подкосились ноги. На палубе раздались крики. Он подумал о Джо, ухватился за дверь, и поднялся. Потоки воды хлынули в рубку. Генри исчез. Барни увидел Джо, лежащую около штурвала, и попытался подобраться к ней, Нос «Мери Хэммонд» раскололся о корпус «Лаки», обшитый железом. Матросы Генри перебирались на другое судно.

Барни быстро взял на руки Джо: она была без сознания.

'Волна обрушилась на него на палубе и заставила пошатнуться, но он удержался и направился к «Лаки». Люди помогли ему перейти на другую палубу. Один из матросов взял .у него из рук Джо и отнес в каюту.

«Мери Хэммонд» медленно удалялась.

Кто-то схватил Барни за плечо и заставил его повернуться. Он оказался нос к носу с Хардом: лицо последнего было искажено злобой,

– Вот убийца! – закричал он.

– Нам надо свести небольшие счеты, Хард! Настал момент покончить с ними.

– С удовольствием!—ответил Хард, мгновенно выбрасывая вперед кулак.

Их взаимная ненависть была настолько велика, что они ни о чем не могли думать. Барни увернулся от удара и выдал правой в живот Харда, затем последовал удар левой в челюсть. Хард зашатался и отпрянул к ограждению: рот его был в крови. Члены экипажа хотели вмешаться, но Хард остановил их.

– Оставьте нас. Мне нужно рассчитаться с ним.

Они яростно боролись, не обращая внимания на то, что судно сильно раскачивалось и они могли вылететь за борт.

Барни чувствовал, что силы покидают его. В какое-то мгновение он заметил «Мери Хэммонд», которую относило ветром и которая уже наполовину скрылась под водой. Хард набросился на него. Барни отстранился и, собрав последние силы, ударил по подбородку Харда, сломав ему челюсть.

Хард повалился на живот.

Трое мужчин помогли ему встать и утащили внутрь. Он получил свое.

Барни немного отдышался и увидел появившегося на палубе Петерсона, забавного в огромном желтом плаще. Он как-то странно выглядел.

– Я не думал, что вам это удастся! Я мог вас остановить, но вы заслужили небольшой урок за все те неприятности, которые вы нам доставили. Что касается Харда, то он не упустил возможности!

– Я благодарю вас,– ответил Барни.

– У вас с собой документы, которые Генри взял y Марии Родригес?

Барни ошеломленно посмотрел на Петерсона и сунул руку в карман своего плаща.

– Да. Они немного подмокли, но вы все же сможете их прочесть.

– Они вас оправдывают и обвиняют Харда.

– Я не понимаю... Я думал, что вы хотите все свалить на меня.

– Да... до того момента, когда было найдено тело Педро. Пуля, о которой я вам говорил по телефону, была выпущена из карабина Генри. Когда я увидел, что Педро получил пулю в спину, я пришел к тому же заключению, что и вы: это мог сделать только Генри.

– А где он?

– На «Мери Хэммонд»,– спокойно ответил Петерсон.– Он мог перескочить на шхуну вместе с экипажем, но предпочел иной конец.

Барни посмотрел на шхуну, полностью находящуюся . во власти стихии. Обе мачты уже были сорваны, палуба покрыта водой. Впереди выделялась одинокая фигура Генри.. Внезапно судно нырнуло глубоко носом, бушующее море совсем покрыло его. Немного оно приподнялось из глубины...

Барни вздрогнул, его сердце сжалось. Рука Петерсона легла на его руку.

– .Его можно было заставить перейти на наше судно. Но он сам захотел поступить так, каждый человек имеет право выбрать себе смерть. Генри и я вместе ходили в школу. Он всегда был замкнутым. Что бы он ни сделал, теперь с этим покончено. Несмотря на все свои преступления, он оказал большую услугу городу. Теперь у рыбаков будет шанс. Он их освободил. И я тоже теперь свободен. Я не должен теперь слушаться ни Дюрана, ни Харда, и, если люди в Батерли захотят вернуть мне свое доверие, я постараюсь его оправдать.

Он глубоко вздохнул и исчез в рубке. Барни немного посмотрел на море, потом отправился на поиски Джо.

На востоке показалось солнце, и море понемногу успокоилось. «Лаки», не пострадавшая во время бури, должна была скоро вернуться в Батерли. Сол Алварец снова стал капитаном.

Барни отдыхал, лежа на койне, Петерсон принес ему чашку с кофе, щедро разбавленным ромом, потом-устроился около него, и они долго говорили. Это был неплохой человек. Ситуация в Батерли не дала ему выбора: он -вынужден был слушать приказы Дюрана. Отныне все должно измениться. Барни едва слышал его. Мысли его . без конца возвращались к прошлому, к детству с Генри в большом доме на Ориент-стрит,

– Вы вернетесь на ринг?

– Что?

– Мне интересно знать, чем вы теперь собираетесь заняться.

– У Харда находятся мои три тысячи долларов,

Петерсон улыбнулся.

– Я взял их у него. У него был также и ваш портфель. Вы получите его в Батерли.

– Спасибо.

– Этого достаточно для начала, нет?

– Не знаю...

Барни встал и прошел на палубу. Чистое небо краснело в заходящих лучах солнца. Джо смотрела на море, опираясь на поручни. Она казалась совсем маленькой в одежде рыбака, которую ей одолжили. Увидев, что он подходит к ней, она улыбнулась, потом снова повернулась к морю.

– Через час мы будем в Батерли,– сказал он..—Я...

– Ничего, не говори сейчас, Когда ты вернешься через некоторое время, все будет гораздо проще.

– Я никуда не уеду.

– Нет?

Она повернулась к нему. Он обнял ее.

– Мое место здесь. И мне понадобилось много времени, чтобы понять это.

Она взяла его руку и крепко сжала ее.

Бок о бок, молчаливые, они. смотрели, как солнце опускалось в воду,

Джеймс Хэдли Чейз
Запах золота 

 Глава 1

Яркое майское утреннее солнце делало Париж особенно красивым. Сквозь громадное окно своей конторы Джон Дорн, шеф французского отделения ФБР, любовался цветущими деревьями, красивыми девушками в весенних нарядах и запруженной, как обычно, площадью Согласия. Он чувствовал себя вполне счастливым.

Окинув взглядом стопку досье, лежащих на столе, он удостоверился, что срочного ничего нет. Удобно устроившись в кресле и рассеянно улыбаясь, Дорн наслаждался великолепным видом за окном.

Спустя тридцать девять лет службы в ФБР шестидесятишестилетний Дорн имел достаточно причин быть довольным собой. Он занимал солидный пост директора парижского отделения, и, кроме того, его, по существу, уговорили продолжить работу, несмотря на пенсионный возраст.

Это несомненно доказывало, что его деятельность все еще оставалась безупречной, и он вполне мог считать себя незаменимым.

Дорн был маленьким живым мужчиной. В своих очках без оправы он походил на птицу и уж никак не на того, кем был в действительности: хитрого и решительного директора чрезвычайно могущественной организации, секреты и богатство которой были столь значительны, что лишь немногие понимали действительный масштаб его власти,

В ту минуту, когда Дорн, залюбовавшись девушкой в цветном мини-платье, пережидающей красный светофор, вообразил ее воплощением весеннего утра, зазвонил телефон.

Дорн нахмурился. Телефон стал проклятием его жизни. Каждый раз, когда он мог воспользоваться временным спокойствием, телефон нарушал эту атмосферу.

Он снял трубку и пробормотал!

– Да?

Мови Поль, его секретарша, сказала:

– Капитан О’Халлаган. Соединять?

Капитан Тим О’Халлаган, шеф агентов США в Европе, был правой рукой и другом Дорна.

Дорн вздохнул. Любой звонок О’Халлагана означал неприятности,

– Да... соедините. Это вы, Тим?

– Здравствуйте, сэр. Включите систему помех.

Серьезный голос О’Халлагана звучал очень сухо.

«И правда неприятности!» – подумал Дорн, нажимая на кнопку.

– Порядок, Тим. Что случилось?

– Сейчас мне позвонил Алек Хаммер. Он следит за аэропортом Орли. Алек сообщил, что ночным самолетом прибыл Генри Шерман из Нью-Йорка. Шерман переодет и путешествует с фальшивым паспортом.

Дорн моргнул. «Не обманывает ли меня слух в мой шестьдесят шесть лет?»

– Кто, вы сказали?

– Генри Шерман, наш Генри Шерман.

Дорн почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

– Это шутка? – холодно спросил он.– О чем вы говорите, черт возьми!

– Генри Шерман с фальшивым паспортом только что покинул Орли и едет в Париж,– повторил О’Халлаган.

– Глупости. Может, это ошибка,.. Шерман в Вашингтоне! Я...

– Я знаю, сэр, где он должен быть. Но сейчас он приближается к центру Парижа, Хаммер в этом уверен. А вы наверняка помните, что Хаммер, перед тем как поступить к нам, четыре года был телохранителем Шермана. Хаммер утверждает, что походка Шермана, его манера размахивать руками и покачивать головой столь характерны, что он не мог ошибиться. У этого человека усы и черные очки, а прибыл он в туристическом классе. Хаммер убежден; что это действительно Генри Шерман.

А Хаммер .один из лучших моих агентов, Ошибок он не делает,

– Но Шермана день и ночь охраняет ФБР. Он не сумеет покинуть Вашингтон незаметно. Нас предупредили бы. На сей раз Хаммер ошибся!

– Нет, сэр! – нетерпеливо возразил О’Халлагай.– Еще одна деталь: этот субъект путешествует с паспортом Джека Кейна. Вы же знаете, что Кейн очень похож на. Шермана. Их сходством неоднократно пользовались, чтобы обмануть журналистов, осаждавших Шермана. К тому же Кейн отпустил усы.

– А вы уверены, что приезжий не Кейн? – снова спросил Дорн.

– Абсолютно. Я все выяснил. В настоящее время Кейн лежит в больнице с переломом ноги после автомобильной катастрофы. Официально и Шерман дома: болеет гриппом. Видеть его может только жена. К нему в комнату никого не пускают. Шерману удалось провести своих охранников, но жена утверждает, что он в постели. Я убежден, что Хаммер прав: Генри Шерман действительно в Париже.

– Вы знаете, где он остановился?

– Нет, сэр. Хаммер упустил Шермана, когда тот взял единственное на стоянке такси. Хаммер запомнил номер машины. Теперь он ждет в Орли ее возвращения, но шансы тут минимальные. Может, мне навести справки в отелях?

Дорн заколебался, лихорадочно размышляя.

– Нет,– проговорил он наконец.– У Шермана есть багаж?

– Только маленький чемодан.

– Тогда ничего не предпринимайте. И прикажите Хаммеру молчать. Если будет узнавать у таксиста, куда он отвез Шермана, пусть делает это осторожно. Тут вопрос деликатный. Потом позвоните, Тим, вы мне можете понадобиться.

Дорн повесил трубку, откинулся в кресле и уставился в пустоту. Мысли вихрем носились в его голове.

«Если этот человек действительно Шерман, то какого дьявола он в Париже?»

Дорн был почти уверен, что Хаммер не ошибся, говоря о Шермане. Но не сошел ли последний с ума? Очевидно, это опасное и таинственное путешествие помогла совершить мужу Мэрй Шерман, что без сомнения указывало на их общую причастность к серьезному делу личного характера, заставившему Шермана покинуть США и приехать в Париж.

Дорн вытер платком влажные ладони. А что, если об этом, пронюхает пресса? Переодетый Генри Шерман! С фальшивым паспортом!

У Дорна было достаточно причин для тревоги, поскольку Генри Шерман, был кандидатом в президенты и на нынешнем этапе оставался фаворитом. И не только как наиболее вероятный будущий президент, но и как один из самых богатых людей Америки.

Президент Американской стальной корпорации, объединенных американских и европейских авиалиний, он участвовал в бесчисленных административных советах, имел колоссальное влияние и называл по именам всех членов правительства'. Он всегда был безупречным семьянином, а его жену все без исключения признавали замечательной будущей хозяйкой Белого дома.

– Дорн был знаком с Шерманом около сорока пяти лет. Они жили в одной комнате, когда учились на первом курсе Йельского университета, и Дорн только благодаря ему до сих пор занимает свой пост, вместо того чтобы умирать от сКуки на пенсии. Признавая, что Шерман часто бывает слишком груб, что он немного переходит границы в своем антикоммунизме, легко наживает врагов, Дорн тем не менее испытывал безграничную благодарность и искреннюю признательность к этому человеку, сделавшему для него так много.

Если бы. в его власти было помочь Шерману, он бы не колебался. Во что он может в этой ситуации? Шерман далеко не дурак. Он наверняка понимает,– что рискует своими шансами на президентских, выборах, приехав таким вот образом в Париж. Какой же разразится скандал, если это раскроется!

После нескольких минут напряженного раздумья Дорн наконец принял решение. Для того чтобы действительно помочь Шерману, не следует пока ничего предпринимать, Тот способен, и сам: выкрутиться. Надо предупредить об этом О’Халлэгана. Хаммер хороший агент и не будет болтать. Дорн сохранит инкогнито Шермана: пусть делает то, ради чего приехал в Париж, и потом возвращается к себе. Если никто не вмешается, пусть будет так!

А если вмешается?

Дорн посмотрел на голубое небо и залитые солнцем деревья, но. вид их уже не доставил ему удовольствия.

Вдруг французская полиция арестует Шермана и обвинит его в использовании фальшивого паспорта? Или какой-нибудь сумасшедший, который ненавидит Шермана, узнает его и убьет? Или...

Дорн скривился. Все могло случиться с такой важной персоной. Но что делать?

Словно отвечая на этот вопрос, зазвонил телефон.

– Кто это?– буркнул Дорн, раздраженный тем, что перебили его мысли.

– Вас спрашивает один господин,– заявила Мови,– Он отказывается назвать свое имя, говорит только, что вы вместе учились в Йеле.

Дорн глубоко вздохнул.

– Соединяйте!

После короткой паузы мужской голос произнес:

– Это вы, Джоя?

– Да. Не представляйтесь, я узнал вас. Я полностью в вашем распоряжении. Чем могу служить?

– Приезжайте ко мне... это. очень срочно.

Дорн бросил взгляд на свое расписание. На следующие два. часа у него были, назначены-несколько свиданий, но не настолько важных, чтобы нельзя было их отложить. .

– Где вы?

– В «Парк-отеле», улица Месли.

– Буду через двадцать минут. Не выходите из номера. Полагаю, я должен спросить мистера Джека Кейна?

Дорн не мог удержаться от того, чтобы не проявить свою осведомленность и был вполне вознагражден, услышав приглушенное восклицание на другом конце провода:

– Да, но...

– Я в курсе.

Дорн повесил, трубку, торопливо надел пальто и вышел.

Секретарша перестала печатать на машинке. Уже больше года она работала секретарем Дорна, и они уважали друг друга. Несмотря на свою красоту, она была умна, серьезна, честолюбива и работяща, а Дорн очень высоко ценил эти качества!

Его понурый, вид и холодный взгляд удивили ее.

– Я вернусь Не раньше чем через три часа,– заявил он, не останавливаясь.– Отмените все мои свидания на это время, объясните, что я заболел.

И он исчез. Мовй была достаточно опытна, чтобы не нуждаться в дополнительных указаниях.

Дорн сел в свой «ягуар».

Добравшись до отеля, он отметил, что Шерман, по крайней мере, проявил себя скромным человеком. Только дурак мог вообразить, что будущий президент Соединенных Штатов остановится в подобном месте.

Он толкнул замызганную дверь и вошел в вестибюль, пропитанный запахами чеснока и помойки.

Толстый лысый мужчина сидел за конторкой и рассеянно листал «Фигаро». За его спиной висела доска с ключами, а рядом был небольшой коммутатор.

– В каком номере остановился мистер Джек Кейн? – спросил Дорн.

Служитель неохотно: потянулся за регистрационным журналом и стал его перелистывать. Потом кивнул головой и, буркнув: «Комната шестьдесят шесть, третий этаж», тут же снова погрузился в свой «Фигаро».

Дорн поднялся на третий этаж по ступенькам, покрытым затертым зеленым ковром, крепко зажимая нос рукою: здесь дурной запах стал просто невыносимым. Наверху он прошел по коридору и отыскал наконец шестьдесят шестой номер.

Он остановился, почувствовав, что сердце его бьется чересчур быстро: то ли из-за подъема, то' ли из-за предстоящей встречи.

Он осторожно постучал, и дверь открылась.

– Входите, Джон.

Дорн очутился в Маленькой убогой комнатке, и Генри Шерман запер дверь на ключ. Они посмотрели друг на друга.

Шерман был весьма импозантным мужчиной: массивный колосс под сто девяносто сантиметров, с широкими плечами... В свои шестьдесят лет он имел загорелое лицо, голубые проницательные глаза, тонкий и жесткий рот. Словом, красавец, властная, незаурядная личность, благодаря чему он и поднялся на вершину общественной олигархии. За те пять лет, что Дорн не видел его, он заметно изменился. Должно быть, серьезная неприятность заставила Шермана приобрести Такой растерянный вид.

Под глазами его набрякли мешки.

– Рад вас видеть, Джон,– сказал Шерман,– спасибо, что приехали так быстро.– Он помолчал и добавил: – Как вы узнали, что я назвался Джеком Кейном?

– Вас заметили в Орлн и проверили вашу карточку.

Мне позвонил О’Халл аган. Я приказал ему ничего пока не. предпринимать.

Шерман провел рукой по лицу. Его массивные плечи немного поникли.

– Но как меня могли узнать? – пробормотал он, не поднимая глаз на Дррна.

– Алек Хаммер дежурит в аэропорту. Вы помните его? Он узнал вас по походке.

Шерман поднял . голй'ву, лицо его скривилось в улыбке.

– У вас хорошие агенты, Джон.

– Да. Когда вы собираетесь возвращаться, Генри?

. Я заказал билеты на служебный рейс через три часа. Угадали, почему я здесь?

Дорн покачал головой.

– Нет, но, наверное, из-за чего-то очень срочного и важного, иначе вы бы не стали так ужасно рисковать... Впрочем, нет нужды говорить об этом.

– Я знаю. Но мне помогли Мэри и Кейн. В противном случае я бы не сумел совершить это путешествие... Я прибыл оттого,– Джон, что вы единственный человек, на которого я могу рассчитывать в предвыборной гонке... Заявляю с полной ответственностью.

Дорн сменил позу в кресле, но лицо его оставалось непроницаемым.

– Я с удовольствием сделаю все возможное. Чего вы хотите?

Шерман посмотрел– нашего очень внимательно.

– Вы отвечаете за свои слова?

– Да... конечно.

– Я знал, что могу надеяться на вас, Джон. Боже мой, ведь мы старые друзья! Когда началась эта грязная история, я сказал Мэри, что вы единственный, кому можно довериться. Мэри все и устроила, без ее помощи я никак не смог бы приехать.– Помолчав, Шерман продолжил:– У меня очень мало времени. Сперва я вам кое-что покажу, а потом мы побеседуем.

Он поднялся, открыл свой чемодан и достал оттуда восьмимиллиметровый проектор в чехле из голубой кожи. Потом ловко установил аппарат, вложил на место бобину с пленкой, направил объектив на стенку, зажег ночник и затянул шторы на окнах.

Дорн наблюдал за ним с некоторой тревогой. Оба они молчали.

Шерман быстро настроил резкость и сказал;

– Я видел этот фильм и не хочу смотреть второй раз.– Он пересек комнату – на мгновенье его тень перекрыла изображение,– сел на кровать, обхватил голову руками и уставился на коврик у постели.

Дорн глядел на экран. Это был грубый порнографический фильм, до отвращения непристойный. Партнеру-мужчине голову и лицо полностью скрывала чёрная сетка. Девушке-брюнетке, загорелой, прекрасно сложенной, красивой необычайно чувственной красотой, было никак не больше двадцати двух лет.

Фильм длился пять минут. Когда пленка кончилась, Дорн с облегчением вздохнул. Он часто слышал о подобных зрелищах, но никогда их не видел. Qн был шокирован тем, что мужчина и женщина могут так отвратительно себя вести, оскорблен и возмущен. О чем думал Шерман, показывая ему эту гадость, грязь и мерзость?!

Шерман поднялся, выключил проектор и раздвинул шторы. Затем повернулся к Дорну, который теперь, сняв очки, старательно отводил глаза в сторону.

Голосом, в котором чувствовалось волнение и еще что-то, не совсем понятное Дорну, Шерман проговорил:

– Девушка, занятая в этом фильме,– моя дочь...

Сперва Дорн подумал, что его обманывает слух, но одного взгляда на расстроенное лицо Шермана хватило, чтобы увериться в его искренности.

Дорн смутно припомнил, что у Шермана действительно была дочь. В последний раз отец упоминал о ней, когда она училась в Швейцарии. Тогда ей было шестнадцать или .семнадцать лет. Больше Дорн о ней не слышал. Когда Шерман и его жена приезжали на отдых, присутствовали на различных приемах и всяких собраниях, дочери с ними не было.

Дорн внезапно подумал, .что девушка из фильма очень похожа на свою мать.

– Я поражен! – пробормотал он чуть слышно?

Шерман выпрямился.

– Да... послушайте эту грустную историю, Джон... Мы с Джулиан никогда не ладили. Конечно, неправы были оба. Но я гораздо больше, потому что я вообще не хотел детей. Как бы то ни было, с самого раннего ее детства мы постоянно ссорились, но она действительно были невыносима. Каждый раз, не– получая желаемого, она устраивала сцены, капризничала, вопила. А подростком стала совсем невыносима... для меня, по крайней мере. Как можно работать в доме, где целыми днями гремит музыка, толпятся длинноволосые проходимцы... бесконечные сцены, крики?.. Я больше не вытерпел и послал дочь в Швейцарию. Мы поместили ее в первоклассный пансион, там мне обещали полностью перевоспитать ее. Она провела за границей четыре года, приезжая домой только на каникулы.

Вы не представляете себе, как я наслаждался покоем после ее отъезда! Она оставалась в пансионе до девятнадцати лет. Мы с Мэри привыкли к жизни без Джулиан. К тому же в той среде, где мы вращаемся, нет места для девочки, ей там просто нечего делать. Поэтому мы решили оставить ее в Европе. Разумеется, мы регулярно переписывались. Поскольку дочь ничто не интересовало, я предложил ей изучать архитектуру. Она согласилась. Тогда я нашел женщину-преподавателя, пускай, мол, она обучает ее, наблюдает за ней, сопровождает в поездках во Францию, Италию, Германию...

А затем, шестнадцать месяцев назад, я получил от преподавательницы известие о том, что Джулиан собрала свои вещи и исчезла. Я подумал, что это, возможно, к лучшему. Я был так занят... Мэри, естественно, разволновалась, но, между нами, говоря, Джон, она ведь тоже очень занята... Ей, как и мне, ужасно хочется, чтобы я стал президентом...

Дорн слушал его с трудом. Он не мог избавиться от образа обнаженной девушки, на которую только что смотрел с таким отвращением. Дочь Шермана! Он содрогнулся. Если этот фильм попадет в чьи-нибудь руки – Шерман конченный человек!.. Ему никогда больше не подняться.

– Естественно, частично и я за это в ответе,– вновь заговорил Шерман.– Мы были эгоистами, – не уделяя Джулиан места в нашей жизни, впрочем, как и она нам в своей. Я подумал, что лучше уж ей жить в свое удовольствие. Я всегда' готов– был снабжать ее деньгами, но она никогда их не просила.

Он замолк, глядя на Дорна, который неподвижно сидел в кресле.

– Мы пытались похоронить ее, Джон, и. вот результат.

Шерман грустно улыбнулся.

– Да,– пробормотал Дорн, чувствуя, что должен хоть что-нибудь сказать,– да, я понимаю...

– Это потому, что вы верный друг, Джон. Большинство посчитает, что я это заслужил, Мы были плохими родителями и теперь пожинаем плоды нашего неумелого воспитания,.. И, боже! Какие плоды!!!

Он вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Дорну.

– Читайте!

Текст был напечатан на машинке:

«Пижону, который воображает, будто он станет президентом.

Вам посылается парижский сувенир. Существуют еще три сувенира такого же жанра, Лучших даже, чем этот. Если Вы будете по-прежнему стремиться к президентству, эти сувениры получат Ваши политические противники, которые сумеют извлечь из них выгоду».

Дорн отметил неквалифицированную машинопись.

– У вас есть конверт?

– Увы! И фильм, и письмо поступили дипломатической. почтой,– объяснил Шерман, открывая кожаный портфель, лежащий на кровати, и протягивая Дорну большой крафтовый конверт с надписью:

«Вашингтон, Вестсайд-Кресченд, 134.

Отправлено посольством США в Париже. Срочно. Лично в руки».

После короткого молчания Шерман сказал:

– Теперь вы понимаете, Джон, почему я здесь? Кто-то в Париже шантажирует меня, чтобы я снял свою кандидатуру на президентских выборах. Мы говорили на эту. тему с Мэри. Она не возражает, чтобы я отказался от президентства, но я вспомнил о вас. Джек Кейн – отличный парень: я навестил его в клинике, и он без колебаний дал мне свой паспорт, хотя и понимал, что подобный поступок может стоить ему карьеры. И вот я приехал. Если вы не найдете подходящего решения, мне придется самоустраниться, а это для, меня что-нибудь да значит!

Обладая острым умом, Дорн уже вник в суть проблемы. Шерман замолчал, давая ему время подумать, и прикурил дрожащей рукой сигарету.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Дорн, сказал:

– Конечно, я могу найти этого шантажиста и обезвредить его. У меня есть такие люди. Но боюсь, это не решит вопроса. Мы друзья, Генри. Я хочу вам помочь. У вас полно врагов. Даже среди моих агентов многие не желают видеть вас президентом: они не согласны с вашей политикой. Мою сеть нельзя, использовать; вдруг кто-нибудь из агентов все разгласит! Я говорю с вами предельно откровенно, подому что у нас нет времени. Мне очень жаль, но'своих людей я подключить не могу, Вы же знаете, как это делается! я должен буду завести досье, да еще одна копия пойдет в Вашингтон,

Шерман провел руками по лицу,

– Мэри сказала мне почти то же самое. Конечно вы правы, Джон. У меня была слабая надежда, но я не обольщался. Ну ладно, покончим о этим. По крайней мере, я сделал все.

– Я не говорил/ что не помогу вам. Просто моя организация ничего не сможет сделать,—мягко ответил Дорн.

Шерман быстро поднял голову,

– И вы попытаетесь?

– Думаю, да. Но попытка обойдется недешево.

– Какое это может иметь значение! – раздраженно воскликнул Шерман. – Что вы собираетесь предпринять?

– Я поручу дело Гирланду, только он сумеет с ним справиться.

– Гирланду? Кто это?

Дорн горько улыбнулся.

– Действительно, кто он?.. Гирланд был одним из лучших моих агентов, но мне пришлось от него избавиться. Бунтарь! У него начисто отсутствует совесть. Он относится к тому типу жуликов, которые всегда избегают тюрьмы. Он украл у меня значительную сумму денег. Он груб, неразборчив в средствах. Он чемпион по каратэ и великолепный стрелок. Он опасен, расчетлив, отважен и хитер. Он прожил в Париже много лет и знает его, как собственный карман. Он свой человек среди проституток, наркоманов и гомосексуалистов. У него повсюду подозрительные связи. Все ему доверяют. У Гирланда всего две слабости: деньги и женщины. Если кто-то и сможет решить нашу проблему, так это лишь Гирланд.'