Текст книги "Том 26. Открытая дверь"

Автор книги: Джеймс Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Она подошла к лампе и зажгла ее. Руки ее были твердыми, но лицо белым, как пласт свежевыпавшего снега. В жестком свете ацетиленовой лампы кровь на рубашке Макса блестела, как красная краска. Какое-то время она спокойно смотрела на это зрелище, потом сказала:

– Мы же договаривались не делать этого. Зачем ты это сделал?

– А ты видишь какой-нибудь другой выход?

– Если его когда-нибудь найдут…

– Знаю. Нечего мне объяснять. Возвращайся в постель. Ты должна остаться в стороне от этого дела.

– Нет, я помогу тебе.

Мои нервы не выдержали.

– Оставь меня в покое! – заорал я. – Мне достаточно возни с ним, а тут еще ты!

Она бросилась в спальню и закрыла за собой дверь. Я дрожал, как шаман в трансе. Даже новая порция виски не оказала заметного действия. Не глядя на тело Макса, я вышел в темноту, неся в руках лопату. Начинался дождь. Неделями не было дождя, и надо же было случиться так, что он начался именно сейчас. Я огляделся, стоя в темноте. Идеальное место для убийства: безлюдное и дикое. Я подошел к «Бьюику», положил лопату на сиденье и включил мотор. Закапывать вблизи хижины нельзя. Его последнее путешествие должно быть долгим. Я вернулся в хижину. Веда, уже одетая, стояла, наклонившись над телом Макса.

– Что ты делаешь? Ради Бога, что ты делаешь?

– Все в порядке, Флойд, не сердись.

Я подошел поближе. Она развернула его одеяло и завязала концы. Теперь это был совершенно безобидный тюк. Она сделала то, что боялся сделать я!

– Веда!..

– Довольно, – сказала она, отходя.

– Теперь я могу управиться сам. Ты не должна иметь никакого отношения к этому делу. Я хочу, чтобы ты осталась чистой.

– Я не останусь здесь одна. Что от этого изменится? Неужели ты думаешь, что копы поверят в мою невиновность?

Мы смотрели друг на друга. Холодный взгляд глаз Веды беспокоил меня.

– Ну что ж, – сдался я.

Я взял тело за плечи, она за ноги. Пока мы несли его к машине, я думал о сестре Макса: худой, бледной, бедно одетой. «Макс такой дикий… У него могут быть враги». Что ж, больше он не навлечет на себя ничьей вражды.

Мы ехали среди гор в полной темноте. Шел мелкий дождь. Мы положили тело на резиновый коврик, и я все время думал о выражении лица Макса.

Пока я рыл яму, Веда сидела в машине. Я работал при свете фар и все время чувствовал на себе ее взгляд. Если дождь будет продолжаться всю ночь, то к утру все следы преступления будут смыты. Я вырыл достаточно глубокую яму, и когда мы опустили его в одеяле на дно, я еще долго смотрел на его мертвое лицо. Засыпав яму, мы тщательно утрамбовали землю и засыпали прошлогодними листьями. Не думаю, что кто-нибудь сможет найти его тело. Грязные, промокшие и усталые, мы двинулись в обратный путь. Мы не находили, что сказать друг другу, и всю обратную дорогу молчали. Нужно было стереть кровь с пола, и мы проделали это сообща. Затем я обшарил все помещение в поисках вещей Макса и под столом обнаружил его бумажник. Внутри лежали какие-то бумаги, но я не испытывал желания просматривать их сейчас и сунул бумажник во внутренний карман. Наконец в комнате не осталось и следа Макса, но она все же была полна им. Я видел, как он с усмешкой смотрит нам в лицо, видел его избитое, окровавленное лицо, видел, как он лежит на полу со счастливым лицом и ножом в сердце.

– Я все бы отдала, только бы ты не делал этого, – слова сорвались у нее с губ, словно она не могла больше сдерживать их. – Я не скажу об этом больше ни слова, но я все отдала бы, только бы ты не делал этого.

Я мог бы тут же объяснить ей, что я хотел бы сделать, но не сделал. Слишком уж много ошибок я совершил в своей жизни, но тут было совсем другое дело. Веда была из другого теста, чем я, и это могло убить ее.

– Не будем говорить на эту тему. Приготовь кофе, и не мешало бы переодеться.

– Копы придут за нами? – испуганно спросила Веда, наливая воду для кофе.

– Не думаю. Никто не знает, что он направился сюда. Они будут разыскивать его на побережье, если вообще будут это делать. Он ведь не Линдсней Бретт.

– Так мы останемся здесь?

– Пока да.

Она вздрогнула.

– Я бы хотела уехать, если можно. Очень тяжело здесь оставаться.

– Мне тоже. Но нужно остаться. Нельзя же просто так сорваться и уехать. До сих пор мы были здесь в безопасности.

Когда мы допили кофе, над вершинами уже рассвело. Я думал о долгом дне, предстоящем нам. Двое со своими мыслями. Мне показалось, то, что было раньше между нами, уже не вернется. Я знал, что сделала она, она же была уверена в обратном. Нет, никогда не вернуть наших прежних безмятежных отношений. Женщины – странные существа. НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЖДАТЬ ОТ ЖЕНЩИНЫ! Любовь между мужчиной и женщиной – вещь хрупкая. Если она когда-либо перестанет любить меня, моя жизнь окажется в ее руках. А глядя на нее, я совсем не был уверен, что она будет любить меня достаточно долго. Это беспокоило меня. Еще одна ступенька вниз, еще одна моя тайна в чужих руках. Теперь спуск уже шел без остановок.

В последующие три дня мы еще больше отдалились друг от друга. Все началось с пустяков. Мы внезапно обнаружили, что нам не о чем разговаривать. Раньше мы разговаривали на темы, которые обычно обсуждают влюбленные. Мы говорили о погоде и о том, достаточно ли продуктов. Потом я обнаружил дыру в носке, но она не стала его штопать. Она не приходила больше в мою постель, да я и не хотел этого. Мы не говорили об этой перемене в наших отношениях, однако она была очевидной.

Она раздевалась и ложилась, в то время как я возился с печкой. Я не хотел мучиться, глядя, как она раздевается. Пару раз я попытался ее обнять, но она так вздрагивала, что я перестал это делать. Макс был с нами все двадцать четыре часа в сутки. За эти дни напряжение между нами возросло до предела, и не хватало только искры, чтобы все взорвалось. Но искры не было – мы тщательно избегали конфликтов и были очень внимательны друг к другу.

Ночью, гася свечку, я вспоминал, как она шла с закрытыми глазами по комнате. А она лежала в этой же комнате и молчала. Я представлял, что она думает про меня. Она почти что видела, как я крадусь с ножом к Максу. Я понимал, что чем больше она об этом думает, тем большим чудовищем я выгляжу в ее глазах.

Я запер входную дверь на ключ и выждал несколько минут, прежде чем зайти в спальню. В темноте мы не могли встретиться друг с другом взглядами.

– Спокойной ночи, – сказал я, укладываясь в свою холодную постель.

– Спокойной ночи, – без всякого выражения ответила Веда.

«Теперь я опустился на самое дно, – сказал я себе. – Крайняя точка. Веда ускользает от меня, как вода между пальцев. Мертвое лицо Макса, усмешка Германа. Подходящий повод для ночных кошмаров…»

Не знаю, сколько времени я спал, но внезапно проснулся, как от удара. Со времени смерти Макса я спал очень плохо и просыпался при малейшем шорохе. Мне показалось, что кто-то ходит по комнате. Было темно, и я ничего не мог разглядеть. Слабые звуки заставили мои нервы пуститься вскачь. Дрожь пробежала по телу. Я представил Макса, крадущегося к моей постели, и задрожал. Еще движение, звуки ровного дыхания все ближе… совсем близко. Я нажал кнопку фонарика. Не знаю, как я раньше не мог догадаться. Она стояла уже совсем рядом с постелью. Глаза ее были закрыты, черные как смоль волосы обрамляли лицо. В руке у нее был нож – тот самый нож, которым я вырезал вешалку, когда Макс увидел нас. Она была прелестна. Я смотрел, как она трогает одеяло на моей постели, как рука ее поднялась и вонзилась в то место, где еще секунду назад лежал я.

– Теперь все будет в порядке, дорогой, – шептала она. – Тебе больше не надо беспокоиться.

Она вернулась к себе на постель, накрылась одеялом и замерла. Ее дыхание было ровным и спокойным. Я оставил ее спящей и вышел в соседнюю комнату. Огонь в камине почти догорел, и я подбросил туда еще пару поленьев, стараясь особенно не шуметь. Я уселся поближе к огню, безуспешно пытаясь унять дрожь во всем теле, ведь я был на волосок от смерти.

В эту ночь я больше не спал.

Глава 15

Когда солнце поднялось над вершинами, я вошел в спальню за одеждой. Она уже проснулась, потому что занавеска была отдернута, а окно широко раскрыто. Я быстро взглянул, спит ли она. Веда лежала на кровати, укрытая одеялом. Говорят, что от любви до ненависти один шаг. После того, что произошло ночью, моя любовь сошла на нет. Я боялся ее и был недалек от того, чтобы возненавидеть. Она повернула голову ко мне, ее глаза лихорадочно блестели.

– Я не слышала, как ты встал, – вялым голосом произнесла она.

– Я встал осторожно, не хотелось будить тебя.

Веда наблюдала за тем, как я одеваюсь. Я знал, что наш окончательный разрыв приближается. Мы ожесточились, зная, что это неизбежно.

– Ты лежи, еще рано. Я сварю кофе.

– Не возись слишком долго, пришло время для серьезного разговора, не так ли? – в ее голосе была вежливость, сострадание и чистосердечность.

Что ж, она права. Я не стал ей говорить, что пришел к такому же выводу.

– Я скоро вернусь.

Пока закипала вода, я быстро побрился. Мои руки еще плохо слушались меня, но мне повезло, и я не порезался. Когда кофе был готов, я налил себе виски и выпил. Я мог бы пить фруктовый сок с таким же результатом. Мне повезло – я чудом ушел от объятий смерти.

Когда я вошел, неся кофе, Веда сидела на постели в шелковом халатике. Она выглядела больной, а в глазах ее застыло выражение, которое очень мне не понравилось.

– Дождь прекратился, – объявил я. – Будет отличная погода. – Ошеломляющее наблюдение, если учесть, что солнце светило прямо в окно.

Она взяла чашку, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Ты не хочешь есть? – спросил я.

Теперь казалось невозможным, что каких-нибудь пару дней назад мы были влюблены друг в друга. Голос – странная вещь. Если внимательно в него вслушиваться, он может сказать больше, чем выражение лица. Я вслушивался очень внимательно и не обманывался на этот счет. Это был конец!

Я сидел почти рядом с Ведой, но между нашими душами была бездонная пропасть.

– Ты помнишь, что ты сказал, когда мы говорили о Максе? – спросила она в упор.

– Я говорил много вещей, какое это имеет сейчас значение? – Я пил кофе маленькими глотками, хмуро глядя на нее. Так вот как она подошла к вопросу. – Кажется, помню. Я тогда сказал целую речь: «Предположим, я его убью. Пусть даже никто не узнает об этом: только ты и я. Но мы будем знать, что это сделал я, и это вечно будет стоять между нами». Вот так я сказал. Ты тоже так думаешь?

– Да.

– И многое уже изменилось, не так ли?

– А разве ты не видишь?

Установилось молчание. Я чувствовал ее замешательство, как чувствовал струю холодного воздуха из окна.

– Этой ночью мне приснился сон, словно я тебя убила, – сожаления не было, просто констатация факта.

– Однако ты этого не сделала, – смотреть в ее лицо я не мог.

Опять молчание.

– Пришло время уехать отсюда, – сказала она. – Теперь нам нет смысла отправляться вместе. Если ты будешь один, меньше риска.

Что ж, это было очень мило с ее стороны – думать о моей безопасности. Но я не принимал это всерьез. Если уж решать об отъезде, то решение должен принимать я.

– Пусть будет по-твоему, – я допил кофе и закурил сигарету. Теперь мои руки были тверды.

– Не говори так, мы оба хотели этого. Кажется, ты сам понимал это тогда, когда зашел разговор о судьбе Макса.

– Тебе бы следовало дать премию за способность изрекать прописные истины. Когда-нибудь кто-то соберет твои мысли и издаст книгу.

– Мне нужно одеться.

Она дала мне понять, что спорить больше не о чем.

– Делай, что хочешь, – заявил я и вышел из комнаты.

Стоя у огня и наблюдая за игрой пламени, я удивлялся, что мир все еще существует. Мне будет плохо без Веды. Я не думал, что все так неожиданно кончится. Я многое испытал рядом с ней: и хорошее, и плохое. С другими женщинами я понимал необходимость разрыва. С блондинкой, снабжавшей меня деньгами, с рыжей, царапавшей ногтями мои плечи, но не думал так о Веде. Я понимал, что она собирается меня бросить, но она занимала слишком много места в моей жизни, и когда она уйдет, образуется пустота.

Через некоторое время она появилась, неся чемодан. На ней были все те же брюки, в которых я увидел ее в первый раз. Казалось, это было так давно. Несмотря на осунувшееся лицо и усталый вид, смотрелась она достаточно привлекательно.

– Куда ты? Не забывай, нас еще ищут.

– За меня можешь не беспокоиться.

– Но послушай. Я возьму в оборот Германа. До тех пор, пока я не докажу, что Бретта убил он, я все еще в переделке. Если полиция тебя схватит, ты заговоришь, вот в чем дело.

– Они меня не схватят. Я не вчера родилась.

– Мне очень жаль, но до тех пор, пока я не улажу дело с Германом, тебе лучше быть в безопасном месте. Ты поедешь к Маку.

– Я же сказала – нет!

Мы смотрели друг на друга, как два разъяренных пса. Искра, которой мы так боялись, вспыхнула и попала в бочку с порохом.

– Когда я улажу дела с Германом, ты будешь свободна, как ветер.

– Ты хочешь и меня убить? – голос ее звучал пронзительно.

Этого я не ожидал. Она преподносила мне сюрприз за сюрпризом.

– Что ты мелешь?

– Ты же хочешь и меня убить, как убил Бретта и Макса.

– Опять старая песня!..

Между нами стоял стол, иначе я опередил бы ее. Но она первая схватила револьвер. Он все еще лежал на полке, и я совершенно забыл о нем.

– Ты все хорошо обдумал! – кричала она. – Сперва Бретт, потом Макс, а сейчас на очереди я! Ты все время обманывал меня! Я уже почти поверила, что Герман убил Бретта. Но то было до того, как ты прирезал Макса. Ты зарезал его, как свинью! Хладнокровный негодяй! Макс был беззащитен, связан, он спал. Ты хладнокровно всадил нож ему в сердце. Как ты мог сделать это?! А сейчас на твоем пути стою я! Я знаю слишком много. Твой ненаглядный Кейзи будет стеречь меня, пока ты не решишь, как лучше отправить меня на тот свет! Но со мной твой номер не пройдет! Не на ту напал!

– Ты с ума сошла, я не убивал Бретта!

– Трепись, трепись! Скажешь еще, что и Макса убил не ты! – и она расхохоталась.

Ее сардоническая улыбка окончательно разъярила меня, и я выпалил:

– Да, да! И Макса я тоже не убивал! Это сделала ты! Во сне! Ты ходила во сне и сделала это! Я видел сам!

Презрение и ненависть сверкали в ее глазах.

– Подумать только, я любила этого подонка! Бойд говорил, что ты подлый и мелкий негодяй, и так оно и есть! Ты это доказал, и тебя можно только презирать.

– Согласен, меня можно только презирать, – теперь кричал я. – Но это произошло именно так. Я не хотел тебе этого говорить, но это правда. Ты пошла туда и…

– Думаешь, я тебе поверю! – она просто вопила. – Думаешь, кто-то поверит тебе. Нужно иметь твой грязный и изворотливый ум, чтобы придумать такое! Ты меня понял?

Я смотрел на нее, и внезапно мой гнев утих. Она права. Никто не поверит подобной чепухе. Не стоило ей это говорить. Мне надо было вести себя так, словно это сделал я.

– Ладно, забудем об этом. Забудем, и все! Тебе нужны деньги. Мы получили двадцать шесть тысяч от Бойда. Поделим их. Если ты думаешь, что сможешь заботиться о себе сама, поезжай.

– Я ничего не хочу от тебя. Я тебя презираю! Так и сиди! Один неосторожный жест – и я стреляю.

– Ну, как знаешь. Но ведь это глупо…

– Сиди на месте и не двигайся.

Я сидел и вел себя спокойно. В этот момент мне все казалось неважным. Войди сюда Редферн, я встретил бы его дружески.

Веда взяла чемодан в одну руку, револьвер по-прежнему угрожал мне.

– Я поеду до магистрали. Машину, если хочешь, найдешь там.

– Катись ты к черту со своей машиной! – буркнул я и отвернулся.

Через несколько минут я услышал шум отъезжающей машины. «Бьюик» катил по траве, направляясь к грунтовой дороге. Она сидела прямо, с вздернутым подбородком.

– Веда!

Она даже не оглянулась. Я не знал, слышит ли она, но больше звать не стал. Я смотрел вслед до тех пор, пока машина не исчезла из виду. Было рано, семь часов утра, и солнце еще не грело. Первым делом я потянулся за бутылкой виски. Взяв ее в руку, я подумал, что все произошло точно так же, как и с другими женщинами, которых я знал. Едва только они оставляли меня, я хватался за бутылку. Так было всегда. Я швырнул бутылку, и она, ударившись о стену, разлетелась вдребезги.

Я сказал себе, что вычеркну Веду из своей жизни, и это было искренне. Я собирался показать клыки Герману. Денег и провизии у меня было достаточно. Я устал от преследования полиции. Я расколю Германа раньше, чем Веда заявит обо мне в полицию. Если они ее схватят, она не станет упираться и расскажет все. Нельзя терять времени. Я прошел в соседнюю комнату и собрал вещи. Она сказала, что оставит «Бьюик» на проселочной дороге. Чем раньше я туда попаду, тем лучше. Нужно рискнуть и добраться до Мака, ничего другого не оставалось. Немного везения плюс глупость полиции Санта-Медины – и я доберусь туда безо всяких приключений.

Так все и произошло. Я нашел машину в четырехстах метрах от магистрали. Открыв дверцу, я сразу почувствовал запах любимых духов Веды. Это вызвало у меня такой приступ одиночества, что я с трудом преодолел его. Ключ она оставила в пепельнице. Я всегда знал, что она любит порядок.

Из Альтадены я позвонил Маку. Никто не наблюдал за мной, никто не собирался меня ловить. Когда Мак взял трубку, я с трудом стряхнул с себя оцепенение. Я сообщил ему, что вернулся, и вряд ли в настоящее время меня можно узнать. Меня зовут Френк Бакстер. И если он может, пусть пришлет Лу ко второму перекрестку. Будет лучше, если машину поведет он.

Мак пообещал выполнить все, о чем я просил, и спросил:

– Девушка с тобой?

– Я один.

Мак рассмеялся и повесил трубку. Он не любил лишних слов. Сначала действия, а потом слова.

Когда я подъехал ко второму перекрестку, Лу уже ждал меня, сидя в «Кадиллаке». Он приветливо взмахнул рукой. Казалось, он искренне рад меня видеть.

– Устали от жизни? – спросил он, усаживаясь рядом. – Я думал, вы давно загораете в Мексике. А что малышка с голубыми глазами – где она? Только не говорите мне, что шлепнули ее.

– Мы расстались, – коротко ответил я. – Вам лучше ехать побыстрее.

Мы въехали в Санта-Медину, и первым, на кого я наткнулся, был О'Риден. Он поднимался по ступенькам полицейского управления. Он был старым, сгорбленным и больше не улыбался. Налететь на него было крайне глупо, но я даже не вздрогнул. Перед тем как покинуть хижину я посмотрел на себя в зеркало. Если я с трудом узнавал себя, то как он это сможет сделать?

– Старина, я приехал повидать Мака Кейзи, – сказал я парню у дверей. – Моя фамилия Бакстер.

– Проходите, он ждет вас.

Мак не хотел ненужного риска. Это был новый парень. Я его раньше никогда не видел, и он не обратил на меня ни малейшего внимания. Было еще слишком рано для посетителей. Двое негров убирали в баре и, безразлично взглянув на меня, продолжили свою работу. Я открыл дверь в кабинет Мака и заглянул туда. Мак нервно расхаживал взад и вперед, руки в карманах. Подняв на меня глаза, он рявкнул:

– Убирайтесь! Кто вам разрешил войти сюда?

– Однако, дружище… – сказал я, закрывая дверь.

Он бросился ко мне и схватил за руку.

– Эти чертовы усы! Тебя совершенно не узнать. Я очень рад тебя видеть. Садись. Почему ты не в Мексике?

– Я вернулся, чтобы найти истинного убийцу Бретта. Слушай, Мак, я был дураком, когда решился удрать. Нужно было остаться здесь. Я найду убийцу Бретта, и получение премии гарантировано.

– Ты спятил! Твой старый друг Редферн повсюду ищет тебя. О'Риден давно прекратил поиски, но Редферн – нет. Сан-Луи-бич раскален, как печь. Если ты сунешь туда свой нос, то моментально сгоришь.

– Давай действовать вместе, Мак, а премию поделим пополам. Идет?

– Я и так тебе помогу. Боже, да я потрачу на тебя все деньги, которые у меня есть.

– Ни у кого нет лишних пятнадцати тысяч. Ты берешь половину или выходишь из игры.

– У нас их еще нет. Что я должен делать?

– Я думаю, это сделал Герман. Он знал, что я иду к Бретту. Я хочу установить, где был Герман в момент убийства Бретта. Если у него нет надежного алиби, а в этом я уверен, я вытяну из него правду клещами.

– Погоди, судя по тому, что о нем говорили, это достаточно крепкий орешек.

– Я с ним справлюсь.

– Ладно, – он снова зашагал по кабинету. – Я поручу это дело Лу.

– Прекрасно.

Он попытался вызвать Лу по телефону, но тот еще не вернулся.

– Он прячет «Бьюик», – подсказал я. – Кстати, полиция не установила, из какого оружия был убит Бретт?

– Как же… это его собственное оружие.

– Что ты сказал? Бретта?

– Именно.

Я упал в кресло.

– Револьвер Бретта!.. Странно.

– Интересно, почему?

– Странно, как это убийца смог прибрать его к рукам. Бретт должен был его знать. Я спрашивал себя, знает ли Бретт Германа. Представь, он знает, что я собираюсь к нему ехать. Если у него есть револьвер, то он будет держать его при себе на тот случай, если я вздумаю выкинуть какой-нибудь фокус. Он ждал меня и принял определенные меры предосторожности, чтобы я не сыграл двойную игру. Может, он положил револьвер на стол, чтобы его можно было схватить. Убийца должен был это знать. И знать его очень хорошо, если Бретт позволил подойти достаточно близко, чтобы схватить оружие. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да.

– Нужно установить, был ли Герман знаком с Бреттом. Герман устроил выступление Веды у Бретта, но сомневаюсь, что переговоры вел сам Бретт. Скорее всего это делала его секретарша.

Внезапно я вспомнил о блондинке, которая ворвалась в кабинет в тот момент, когда я собирался поднимать паруса.

– А девушка… та, что обнаружила труп Бретта? Она видела и меня. Красивая блондинка… кто она?

– Шейла… Шейла… Дальше не помню. Кандидатка на звание мадам Бретт.

– А ты не мог бы вспомнить ее фамилию?

– Нужно посмотреть вырезки из газет. Я сохранил их на всякий случай.

Пока он копался в кипе бумаг, я думал о револьвере. Я никак не мог представить, чтобы Бретт разрешил Герману подойти настолько близко, чтобы завладеть оружием. Что-то здесь было не так! Определенно не так! Этот нюанс меня смущал. Бретт, конечно, мог проявить небрежность, но это казалось маловероятным. Такой хитрый парень, как Бретт… Нужно было учитывать и фактор времени. Охраннику понадобилось минут пятнадцать – двадцать, чтобы проводить меня до лестницы. Да еще минут пять я безуспешно искал пудреницу, пока не раздался выстрел. За это время убийца должен был усыпить бдительность Бретта, убить его, схватить деньги и бежать. Ювелирная работа… Если только предположить, что Герман не убивал его… Предположим, это сделала будущая мадам Бретт. Она могла войти в кабинет и завладеть револьвером без особых затруднений. Но для чего ей это было нужно? Разве что между ними что-то произошло, и она, узнав о моем приезде, решила, что неплохо будет заполучить двадцать шесть тысяч.

– Шейла Кондрик, – наконец сказал Кейзи, протягивая мне вырезку. – На, читай.

Там было ее фото. Она выглядела очень мило в купальном костюме, а без него, вероятно, была бы еще лучше.

О ней говорилось немного: «Приехала из Сан-Франциско, имела все шансы стать мадам Бретт, останься тот в живых. Выступала в оперетте. Получала призы на конкурсах красоты».

Я бросил статью на стол. В этот момент вошел Лу. Мак ввел его в курс дела.

– Проследи за этим парнем и, если у него есть алиби, проверь его. Если работа будет выполнена добросовестно, получишь пятьсот долларов.

Лу встрепенулся.

– И узнай, Лу, не знал ли Герман Бретта лично, – добавил я. – Это очень важно.

– Не волнуйся, дорогой, – сказал Лу, нюхая василек. – Я хотел бы получить пятьсот долларов. Работа будет чистой.

– Этот парень меня уморит, – сказал я, когда Лу вышел.

– Он на всех производит такое впечатление, но это прожженный плут.

– Что ж, до возвращения Лу мне делать нечего. Не буду отнимать у тебя время. До его возвращения я подожду в тайнике.

– Нет, оставайся здесь. Без моего разрешения сюда никто не войдет. Будь как дома. – Он предложил сигареты, но я отказался. – А что случилось с той девочкой? – чувствовалось, что ему не терпелось задать этот вопрос с тех пор, как я появился у него. Теперь он мог удовлетворить свое любопытство.

– Мы расстались.

– Да ну! Вот так сюрприз! Мне казалось, что ты… – он улыбнулся. – Что ж, не будем говорить об этом.

– Ты сам понимаешь, как это иногда случается. Мы прожили вместе неделю, и этого времени оказалось достаточно, чтобы понять – мы не подходим друг другу. – Я никому не хотел говорить о Максе, даже Маку.

– Ты никогда не узнаешь женщин, – покачал Мак головой. – А у нее такая славная мордашка. В былые времена я знавал одну штучку и тоже клюнул на мордашку… Никогда нельзя судить по мордашке. Та девчонка была как с обложки журнала, но ничего не стоила – оказалась холоднее айсберга. И была еще одна женщина с лицом, словно вырубленным из деревянной чурки, и плоской, как доска, грудью, – он закатил глаза. – Но до чего же была горяча!..

Я сунул руку в карман за портсигаром, и мои пальцы нащупали портмоне Макса. Я совершенно забыл о нем и сейчас, слушая разглагольствования Мака о женщинах, которых он знал в своей жизни, начал рассеянно перебирать его содержимое. Там было: пятидолларовый банкнот, несколько использованных автобусных билетов, письмо от матери и три порнографические фотографии. Я протянул Маку. На чистой стороне письма были нацарапаны каракули, смысл которых заставил меня подпрыгнуть. Я вспомнил письмо, оставленное Максом под подушкой. Приписка была сделана тем же почерком. Она гласила: «Альме от Верна. Лучший друг мужчины – его жена!»

Я порылся в жилетном кармане и вытащил визитную карточку, данную мне Бреттом. Те же слова. Я напряженно думал. Два разных человека написали одни и те же слова и носят их с собой. Имеется ли в этом какой-нибудь смысл? Что-то я упустил.

Я почувствовал, как Мак озабоченно смотрит на меня.

– Что-нибудь интересное?

– Еще не знаю… может быть.

Я сложил письмо, убрал его в карман вместе с визиткой Бретта.

– А ты становишься скрытным, не так ли?

Я улыбнулся.

– Так и есть. Детектив раз – детектив навсегда. Извини, Мак, но ты здесь ни при чем.

Он пожал плечами.

– Играй свою игру, как хочешь. Ты всегда знаешь, где меня найти.

Лу вернулся уже под вечер. У меня было время поволноваться, и, когда он появился на пороге, я бросился к нему.

– Наконец-то! Как дела?

Он покачал головой.

– Это не его рук дело. Он не мог убить Бретта. В тот вечер он был в казино, и его видели сотни свидетелей. Он ушел около двух часов ночи.

– А не могло быть так, что он ушел, а потом вернулся?

– Совершенно исключено. Он играл в рулетку и не отходил от стола. Я проверял это до головокружения… Он не убивал Бретта, он не знал его лично и даже никогда не разговаривал.

Что ж, вопрос был решен.

Глава 16

Горячее послеполуденное солнце, проникая сквозь жалюзи, рисовало орнамент на полу. Этот рисунок, с того места, где я сидел, очень здорово смахивал на тюремную решетку, и это подстегивало мое воображение. Я сидел в кабинете Мака уже целый час. Дверь была заперта на ключ, и я не боялся, что меня кто-то потревожит. Я сидел в кресле за письменным столом, в руке дымилась забытая сигарета, на столе сиротливо торчал бокал виски. Я напрягал извилины с такой интенсивностью, что они начали уже поскрипывать. Герман не убивал Бретта! Тут уж ничего не поделаешь. Но ведь кто-то же это сделал! И именно это мне необходимо узнать, даже если понадобится выпрыгнуть из собственной кожи. Я уже отправил Лу выяснить, где был Бойд в это время, но то была пустая формальность. Бойд не мог совершить убийство – у него не было для этого ни малейшего повода. Тот, кто убил Бретта, нуждался в деньгах. Если это не Герман, то кого же подозревать? Шейла Кондрик? Все возможно. Один из слуг или охранников Бретта? Или мистер или мисс Икс… В конце концов я решил, что самый быстрый способ прийти к чему-то – начать все сначала, стараясь игнорировать то, что было проблематично, и не увлекаться слишком тем, что лежит на поверхности. Если я не поймаю убийцы, полиция поймает меня. И вопрос автоматически решится.

Что я знал? Немного. Бретт должен был знать убийцу, иначе тот не смог бы завладеть его пистолетом… Мотив убийства – двадцать шесть тысяч долларов. И потом, имелись еще таинственные слова, касающиеся как Бретта, так и Макса Отиса: «Альме от Верна. Лучший друг мужчины – его жена!» Что бы это могло значить? Сыграло ли это какую-нибудь роль в убийстве Бретта? Почему Макс тоже написал эти слова? Кто такие Верн и Альма?

В дверь постучали. Тихий голос Мака окликнул меня. Я отодвинул кресло, подошел к двери и открыл ее, пропуская Мака. Затем снова запер.

– Как дела?

– Увы! Мой мозг работает с такой интенсивностью, что вскоре задымится.

– И о чем же ты думаешь?

– Легко сказать! Сейчас я жду Лу. Он проверяет алиби Бойда. Время потеряно, но проверить не помешает. Всякое может быть… Посмотри вот это, – я перебросил ему визитку Бретта. – Тебе ничего не говорят эти слова?

Он прочитал, нахмурился, некоторое время колебался, потом пожал плечами.

– Это мне ни о чем не говорит. Думаешь, это шифр? Я не считаю, что жена лучший друг мужчины. Думаю, что лучший друг мужчины – его собака.

– Не будь таким циником. Эта мысль как раз одна из тех прописных истин, которую мужчина может запечатлеть накануне свадьбы, верно?

– Я бы такого не сделал.

– Речь не о тебе. Я говорю о парне, любящем свою жену. Тебе этого не понять.

– Вот это верно, – он запустил пальцы в волосы и нахмурился. – А как это может касаться тебя и твоего дела?

– Эту визитку дал мне Бретт. В ней номер его телефона. Я нашел эти слова на обороте визитки, и они меня заинтересовали.

Мак пожал плечами.

– Но я никак не могу понять, как это можно увязать с его смертью.

– И все же у меня такое чувство, что это как-то связано. Это имеет какой-то смысл, и я должен понять, какой именно. Если бы я мог знать, кто такие Верн и Альма, это могло бы вывести меня на верную дорогу. Но где это узнать?

Мак заколебался, потом пожал плечами.

– Что ж, есть, конечно, Бейли, но не вижу, какое отношение он имеет ко всему этому. Парни вроде Бретта не знаются с Бейли.

– Ты имеешь в виду Верна Бейли, известного гангстера, специалиста по ограблению банков?

– Именно его, но это пустой номер. Это не может быть он.

Я закурил еще одну сигарету и спросил:

– У него была жена и, как я помню, ее тоже звали Альма, не так ли?

– Да. Именно поэтому я о нем и вспомнил.

– Это не могут быть они. Бретт не мог иметь знакомых среди грабителей банков. Кроме того, они ведь мертвы, не так ли?

– Да, Верн погиб в перестрелке с федеральной полицией пару лет назад, а годом позже погибла в автомобильной катастрофе и Альма.

– А знаешь, на мгновение мне показалось, что появилась нить. Однако это просто совпадение. Ты уверен, что они погибли?