Текст книги "Том 26. Открытая дверь"

Автор книги: Джеймс Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Некоторое время я размышлял над полученной информацией.

– Спасибо, Эд. Извини, что оторвал тебя от дел.

– И забудь о той рыженькой, Флойд. Это была обычная деловая встреча.

– Ну разумеется. А лапал ты ее только потому, что было холодно, – сказал я и положил трубку.

Итак, Герман действительно импресарио. Веда в самом деле занималась стриптизом, но вот наш маленький друг Доминик не был компаньоном Германа. Это был бывший барон, сумасшедший по имени Доминик Бойд. Я обдумывал все эти сведения как минимум двадцать минут. В голове прокрутился неплохой набор гипотез, но ни одна из них не привлекла меня. Был лишь один факт, в котором я был уверен: к десяти часам мне необходимо отнести кинжал Бретту. Меня не беспокоило даже то, сдержит ли слово Бретт. Больше беспокоила история с электрическим стулом. Следовало убедить Германа расстаться с кинжалом. Первое, что пришло в голову, так это мысль о том, что необходимо пойти к Бойду и выкрасть кинжал. Но я проголосовал против. В подобной ситуации нужно было играть без риска.

Подумав еще немного, я встал, закрыл окно, последний раз оглядел помещение, потом вышел, закрыл дверь и спустился вниз по лестнице.

Мне понадобилось полчаса быстрой езды, чтобы добраться до бюро Германа на бульваре Вожирар. Беглый взгляд на дом натолкнул меня на мысль, что я поступил бы значительно мудрее, если бы стал торговцем живым товаром. Бюро находилось на восьмом этаже. Вы проходите сквозь двери и попадаете в сверкающий вестибюль. Справа от вас находится шеренга лифтов, перед ними шеренга девочек за прилавками, где вы можете купить цветок для бутоньерки или бриллиантовую диадему, в зависимости от состояния вашего счета в банке. Слева находилось справочное бюро, несколько телефонных кабин и агентство по продаже театральных билетов. Реклама над лестницей первого этажа информировала вас о том, что здесь вы можете побриться, постричься и помыться в турецкой бане, если не сочтете за труд зайти туда.

Я поднялся на скоростном лифте на восьмой этаж, прошел по ковровой дорожке длинным коридором и остановился перед зеркальной дверью с надписью: «Корнелиус Герман». Через стекло была видна белокурая малютка, сидящая за селектором на расстоянии вытянутой руки от двери. Остальная часть приемной была занята четырьмя рядами кресел. Целый выводок молодых привлекательных девушек сидел в этих креслах. Я открыл дверь и вошел без предварительного стука. Молодые женщины уставились на меня. Я не спешил: пусть как следует рассмотрят сто восемьдесят фунтов моих бесподобных мускулов.

– Мистер Герман у себя? – спросил я блондинку и уставился в ее большие карие глаза.

Она тоскливо осмотрела меня и осведомилась, назначена ли мне встреча.

– Нет, – бодро ответил я. – Но он меня обязательно примет. Скажите, что прибыл мистер Флойд Джексон. И поторопитесь, я спешу.

Через плечо я взглянул на собравшихся женщин. Меня интересовала их реакция. Они смотрели на меня глазами, полными надежды.

– Мистер Герман никого не принимает без предварительной договоренности, – с сожалением заявила блондинка. – Мне очень жаль, мистер Джексон.

– Вы все же позвоните, – уговаривал я ее. – Только скажите, что я здесь. Вы не знаете, милая, но я сидел с толстяком в одной камере. Спросите у него.

Она нервно хихикнула.

– Шутите. Мистер Герман не любит, когда его отвлекают по пустякам.

– Позвоните. Он питает ко мне роковую страсть. Шепните, милая, что я здесь.

Еще немного поупиравшись, она все же подняла трубку и пропела:

– Мистер Герман, вас спрашивает мистер Джексон. Он заявил, что вы непременно примете его. – Некоторое время она слушала, потом ее глаза стали еще больше, и она осторожно положила трубку. – Немного подождите, мистер Джексон, он непременно вас примет.

Я поблагодарил ее и направился к девушкам. Но не успел я сесть, как отворилась дверь и на пороге появилась стройная темноволосая девушка с холодным взглядом.

– Мистер Джексон?

Я двинулся к ней.

– Войдите, мистер Герман примет вас немедленно.

Я перевел взгляд на блондинку, чей рот раскрылся от удивления, подмигнул ей и вошел вслед за черноволосой красавицей в просторное светлое помещение, полное сигарного дыма и фотографий девушек, развешанных на стенах. Девушки на фотографиях были одеты весьма скудно.

Герман восседал за большим письменным столом, заваленным бумагами, фотографиями хорошеньких малюток и сигарным пеплом. Его круглое, как мяч, лицо было таким же пустым, как карман нищего, а маленькие черные глазки, сверлившие меня, имели подозрительное и настороженное выражение.

– Весьма неожиданный визит, мистер Джексон, – спокойно произнес он. – Должен признать, что я не ждал увидеть вас так скоро.

– Для меня это тоже сюрприз, – придвинув к столу большое кожаное кресло, я непринужденно уселся в него.

– Может быть, вы явились, чтобы вернуть мне перстень? – спросил он, посапывая, как посапывает орангутанг, перед тем как оторвать вам руку.

– Пришлось продать его, – заявил я с сожалением. – Мне позарез нужны были деньги. Один парень обещал за перстень полторы тысячи долларов, но не сдержал обещание.

– Понимаю, – Герман задумчиво посмотрел на меня. – Так какой причине я обязан вашему визиту?

– Ха! – я подтащил к себе ониксовую пепельницу. – Я пришел не для того, чтобы терять время. Как поживает Доминик?

Герман опустил глаза и принялся рассматривать свои хорошо ухоженные ногти. Он был удивительно спокоен.

– Вполне нормально, мистер Джексон. Должен вас предупредить, он очень опасный человек и весьма зол на вас. На вашем месте я держался бы от него подальше.

– Напрасно его так быстро выпустили из психиатрической лечебницы, – заметил я. – Ведь его фамилия Бойд, не так ли? И он коллекционирует антикварные вещи.

Герман нахмурился – мне удалось пробить брешь в его спокойствии.

– Итак, вы провели небольшое расследование?

– Но я же когда-то был детективом. Трудно удержаться и не сунуть нос в чужие дела, раз с вами так обращаются, – я стряхнул пепел. – Веда передает вам привет. Прекрасная девушка. Немного экстравагантная, но прекрасная.

– Дурочка! – скрипучим голосом произнес Герман.

– Ну! Вы не знаете этих женщин! Она и не помышляла ни о чем плохом, делая это. Любая уважающая себя девушка с удовольствием дала бы по черепу типу, подобному Доминику.

– Хватит об этом! – буркнул Герман. – Если вы не принесли перстень, то тогда зачем вы здесь?

Я мило улыбнулся.

– Я пришел за кинжалом.

Наступило продолжительное молчание. Маленькие черные глазки мигнули.

– Мне кажется, я не совсем вас понял, – наконец сказал он.

– Я встречался с Бреттом, – выбросив недокуренную сигарету, я тут же закурил новую. – Вы знакомы с Линдснеем Бреттом?

Герман отрицательно покачал головой.

– Жаль. Он неотразим. У него такие манеры, что его трудно забыть. Он желает получить кинжал обратно и убедил меня, что вернет его любой ценой. Я решил помочь ему в этом.

Герман некоторое время изучал меня.

– А почему вы думаете, что кинжал у меня?

– У вас его нет. Он у Бойда, а вы его приятель и замешаны в этой истории. Вот я и подумал, что смогу уговорить вас расстаться с этой побрякушкой.

– Я замешан в эту историю? – черные глаза блестели, как стеклянные бусинки.

– И еще как! – сказал я, подавшись вперед вместе с креслом. – Бретт выложил карты на стол. Если я буду играть в его игру, мне ничего не угрожает. Все, что он хочет, так это кинжал. Если же он его не получит, я совершу небольшой прыжок на электрический стул. Что делаю я? Я делаю вам такое же предложение. Отдайте мне кинжал, или я втравлю вас в грязную историю. Все, что мне придется сделать, так это выложить Бретту всю информацию. Он и так уже подозревает, что именно Бойд в центре всей этой истории, а Веда – я ее хорошо припрятал – будет главным свидетелем. Чтобы спасти свою шкуру, она бросит вас на растерзание волкам, да так быстро, что вы и глазом не моргнете, как очутитесь перед судом присяжных. Все против вас. У меня пока еще котелок варит. Все козыри у меня на руках: Веда, пудреница и гарантия Бретта от ареста. Если Бойд не вернет кинжал, вы оба мертвецы.

Герман не спеша достал сигарету из золотого портсигара. Пока он манипулировал с зажигалкой, его глаза неотрывно смотрели на меня. Внешне он оставался спокойным, но я видел – мои слова его не осчастливили.

– Бретт хорошо заплатит, если кинжал вернется к нему? – неожиданно спросил он, и голос его звучал высоко и пронзительно.

Я смотрел на него с саркастической улыбкой.

– Разумеется! Двадцать шесть грандов.

– Понимаю, – на мгновение лицо его осветилось. – Мы сможем разделить вознаграждение между собой, мистер Джексон. Мистера Бойда деньги не волнуют.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – я откинулся на спинку кресла. – Вы не получите ни цента, Герман. Однажды вы сказали, что я умен и хитер, и вы недалеки от истины. Ваша задача – забрать кинжал у Бойда. Я не буду платить вам, потому что у меня пять козырей на руках.

Его лицо приняло цвет мяса только что освежеванного барана.

– Я думаю, мистер Джексон, было бы мудрее поделиться. Подумайте, мистер Джексон.

Ударом ноги я отправил кресло на прежнее место.

– Я вернусь сюда в четыре часа, Герман. Пусть кинжал к этому времени будет здесь. Вы достаточно долго делали из меня дурака. Теперь пришло время стать более благоразумным. Или кинжал будет здесь, или вы с вашим другом будете излагать хитроумный план в кабинете Редферна. И не пытайтесь со мной шутить. Свои приключения я изложил письменно, и они находятся в надежном месте. Если к шести часам я не вернусь, мой рассказ будет у Бретта.

Мы долго мерили друг друга взглядами, потом я вышел, оставив его сидеть в кабинете спокойным и холодным, как кобра, перед тем как ужалить.

Красотки все, как одна, уставились на меня, едва я оказался в приемной. Им пришлось вздрогнуть от неожиданности, когда я хлопнул дверью. Черноволосая девушка, впустившая меня, смотрела мне вслед оценивающим взглядом. Небрежной походкой я пересек приемную и вышел в коридор, оставив дверь полуоткрытой.

Усевшись в «Кадиллак», я поднял голову. С восьмого этажа на меня пялили глаза все женщины, до этого сидевшие в креслах, а рот блондинки был открыт на все четыре дюйма. Мне пришло в голову, что все эти женщины хорошо запомнили меня, и из них выйдут отличные свидетельницы. Мысль эта была не из приятных. Даже юнец с недоразвитым умом сообразил бы это.

Глава 9

Мне предстояло убить три часа, прежде чем вновь явиться на свидание к Герману. Но в Голливуде это не проблема. Час я провел, набивая себе желудок лучшей за последние годы пищей. Не было ничего, что было бы слишком дорого для любимого сыночка миссис Джексон. Оставалось еще два часа, и, покинув ресторан, я направился к киностудии «Парамаунт». Покинув машину перед главным входом, я вошел вовнутрь. Если вы не знаете, то я могу вам подсказать, что это тоже отличный способ убить время. Симпатичные милашки снуют туда-сюда, и большинство из них рады, если кто-то смотрит им вслед. Конечно, вы не должны рассчитывать, что вам на шею бросится Дороти Лемур, но другие ничуть не хуже ее. Я видел многих, готовых разделить со мной время и постель, но в этот день мысли мои были заняты другим. Еще немного – и я буду владельцем кругленькой суммы в двадцать шесть грандов. Неплохая сумма. После некоторых размышлений я решил, что отвезу Веду в Майами. Мне всегда хотелось поехать в Майами и вести себя, как миллионер. Я чувствовал, что мне, при моем комплексе неполноценности, это было бы совсем неплохо. Слишком долго я был бедным, маленьким, не имеющим никакой ценности детективом. Я с пристрастием разбирал ситуацию и не находил места, где бы мог споткнуться. Бойд обязан был вернуть кинжал. Он не мог не сделать этого, если не хотел очутиться в тюрьме. Бретт отдаст мне деньги, он дал слово, а когда такие парни дают слово, они держат его. Я подумал, что в компании Веды будет совсем неплохо поваляться на золотистом песочке. У нее такая фигурка, что все сойдут с ума. Я дал себе слово, что едва только получу от Бретта деньги, немедленно поеду в бюро путешествий, куплю билеты на первый же самолет в Майами и умчусь туда на крыльях любви вместе с ее жрицей, Ведой.

Однако приближалось время свидания, и я, с сожалением выйдя из киностудии, сел в машину. Часы на приборной доске «Кадиллака» показывали без двух минут четыре, когда я вновь подъехал к бюро Германа. Здесь ничего не изменилось. Да, я уйду отсюда с кинжалом или… Я поправил шляпу и галстук и не спеша проследовал к лифту.

На этот раз в приемной не было ни одной молодой девицы. Блондинка по-прежнему сидела за столом, но на этот раз ее прелестный ротик был закрыт. Она подскочила на стуле, когда я в очередной раз хлопнул дверью.

– Я опять здесь. Тот же самый посетитель к тому же самому лицу.

Она побледнела. Или ее что-то испугало, или она обрадовалась, что снова видит меня.

– Входите, – ее речь была похожа на острое цоканье каблучков. Она указала на дверь в кабинет Германа, затем, схватив пальто и шляпу, лежащие на стуле, быстро выпорхнула из клетки, устремившись к дверям, которые я оставил открытыми. Я обернулся посмотреть на ее поспешное бегство. Она не стала ожидать лифта, а ринулась вниз по лестнице так поспешно, словно ей сказали, что внизу бесплатно раздают нейлоновые чулки. Комната показалась мне пустой без нее. Я посмотрел на закрытую дверь кабинета Германа, на опустевшие кресла, и мне пришло в голову, что здесь что-то не так. Моя рука скользнула к кобуре, проверить, на месте ли мой револьвер. Внезапно грубый голос произнес:

– Не двигаться!

Я осторожно посмотрел через плечо. Худой дылда, одетый в серый в клеточку костюм, держал меня на прицеле, находясь позади ряда кресел. Так вот чем объяснялось волнение маленькой блондинки! Он прятался там до поры до времени, явно ожидая моего прибытия. Физиономия под полями фетровой шляпы была выбрита не лучше крысиной морды. Смотреть на нее было неприятно.

– Это вы мне сказали? – вежливо поинтересовался я, стараясь не делать резких движений. Этот балбес очень нервничал, и я боялся, как бы он с испугу не нажал на спусковой крючок.

– Заходи, – дулом револьвера он указал на дверь в кабинет Германа. – И веди себя как следует.

Мысль о том, что я вообще могу не попасть в Майами, пришла мне в голову, и я порадовался, что не заказал билеты заранее. Ненавижу зря тратить деньги. Без особого желания я переступил порог кабинета Германа, преследуемый по пятам придурком с револьвером. Паркер или Бойд, как мне лучше называть его, сидел в кресле Германа. Возле окна торчал еще один человек, вертя в руках здоровенную пушку. Это был маленький и тощий мозгляк, словно сошедший с экрана третьесортного фильма о гангстерах. Корнелиус Герман отсутствовал. Это было подозрительно.

– Хэлло, приятель, – бросил я Бойду, – как ваша головка?

– Это был первый и последний раз, когда ты проявил хитрость и ум, Джексон, – голос его звучал кисло. – Я не собираюсь зря тратить время на болтовню. Ты не увидишь кинжал, да и вообще не выйдешь отсюда живым. Правда, вначале тебе придется ответить на некоторые вопросы, прежде чем с тобой произойдет небольшой несчастный случай. На вопросы советую ответить добровольно, в противном случае я заставлю тебя это сделать. Ты же знаешь мои методы. Как только ты выдашь всю интересующую меня информацию, можешь спокойно отправляться домой через окно. Ты ловкий малый и запросто прогуляешься с восьмого этажа.

Идея вылететь с восьмого этажа вовсе не показалась мне забавной, но я подумал, что вряд ли стоит ему говорить об этом.

– Ничего не выйдет, – заявил я, насколько мог убедительным тоном. – Я предупредил Германа, что оставил письмо. Оно тут же попадет в руки Редферна, если я не вернусь в указанное время. И если со мной что-нибудь случится, то и тебе недолго дышать свежим воздухом.

– Не думаю, – улыбнулся он. – После того как ты ответишь на мои вопросы, мы уничтожим твое заявление, хотя у меня и большие сомнения в его существовании.

– Неужели вы думаете, что я не мог предвидеть подобную ситуацию? – спросил я, размышляя, успею ли я выхватить револьвер, прежде чем мне в спину выстрелит длинный. У меня было большое сомнение, что удастся выполнить этот трюк. – Конечно, ты все можешь узнать у меня, но это все равно будет самоубийством.

– Хватит болтать! Где Веда Рукс?

Длинный, должно быть, прочел мои мысли. Он ткнул револьвером мне в спину и забрал револьвер.

– Тебе он больше не понадобится, – шепнул он мне на ухо.

– Где Веда Рукс? – упрямо повторил Бойд.

– Там, где ты не сможешь ее достать своими грязными лапами.

– Я заставлю тебя говорить, – прошипел Бойд. – Тебя никогда не били каучуковой трубкой по голове? Это неприятно, зато не оставляет следов. Я сыграю на твоем черепе, как на барабане, если ты не ответишь на мой вопрос.

Грубый толстяк отодвинулся от окна и вынул из кармана каучуковую трубку. Он принялся подбрасывать ее на руке, и вид при этом у него был достаточно свирепый. Я подумал, что место для пальбы выбрано неудачно. Улица Вожирар в этот час заполнена народом, и людям будет интересно узнать, откуда доносится звук выстрелов. И вообще, эти жалкие террористы нагоняли на меня тоску. Я надеялся, что худой верзила понимает, что стрелять здесь нельзя, поэтому, резко повернувшись, двинул ему в подбородок. В следующее мгновение развитие событий приняло совершенно неожиданный поворот. Худой верзила, сложившись пополам, растянулся на полу. Грубый толстяк бросился на меня, как разъяренный тигр. Бойд вскочил и ударом ноги отбросил стул. И вдруг открылась дверь, и в кабинет прогулочным шагом вошел Лу Фаррел, держа в руке револьвер.

– Салют! – сказал он, направив револьвер на Бойда. – Эти ребятки тебя обижают?

Я врезал толстяку в живот, он икнул и беспомощно опустился в кресло, пустив слюну по подбородку. Длинный медленно поднимался с пола, револьвер в его руке ходил ходуном. Раздался тихий хлопок, и, выронив револьвер, длинный схватился за окровавленное запястье, издав вопль, от которого задрожали стены. Лу тут же направил пушку на Бойда и грубого толстяка. Вид револьвера, с навинченным на ствол глушителем, был более чем убедительный.

– Не надо совершать необдуманные поступки, – проронил Лу, глядя на них глазами Бемби. – Видите, что пришлось сделать с вашим другом?

Я быстро шагнул к Бойду и резко ударил правым кулаком в глаз. Он опрокинулся на спину, попутно зацепив шнур настольной лампы, так что та, падая, ударила его по голове. Да, не везет ему со мной – каждый раз достается по голове, а он и так придурок. Вдобавок к этому я швырнул в него ониксовую пепельницу и парочку фото обнаженных красоток в рамах и огляделся вокруг в поисках чего-либо поувесистей. Я не сомневался, что он выбросил бы меня в окно, а я этого с детства не любил и никогда не полюблю.

Лу усмехнулся.

– Смотри не прикончи его, – он повел стволом в сторону толстяка, и тот покорно отошел к стене.

Я схватил Бойда за шиворот и поставил на ноги. Он плюнул в меня и попытался оцарапать лицо, но я отвернулся и влепил приличный удар на сей раз в левый глаз, так что ему вновь пришлось отправиться на рандеву с полом. Несколько пинков под ребра, и от его воинственности не осталось и следа. Я усадил его в кресло и, чтобы окончательно лишить его способностей к спору, отвесил мощнейший хук в подбородок. Это его доконало. Он остался лежать неподвижно, подобно трупу. Я подошел, с удовольствием осмотрел, поправил манжеты, стряхнул пыль с его щегольского пиджака и почувствовал себя значительно лучше.

– Салют! – приветствовал я Фаррела. – Откуда ты, прелестное дитя?

– Мак приказал проследить за твоей сохранностью, – ответил Лу, безмятежно улыбаясь. – Я видел Дороти Лемур. Она вышла через две минуты после твоего отъезда. Правда, выглядела она неважно, так что хорошо, что ты ее не видел. – Он бросил задумчивый взгляд на верзилу, истекающего кровью на полу. – Уходим, или ты еще не закончил разговор с этими мальчиками?

– Один момент! – я рывком поднял Бойда на ноги. – Где кинжал?

Он с гневом и страхом посмотрел на меня.

– Дома.

– Придется прогуляться туда, – сказал я, поворачиваясь к Лу. – Я буду чувствовать себя в безопасности, если ты будешь поблизости. Идем же, бесстрашный герой.

Мы оставили грубого толстяка безразлично взирать на худого верзилу. Ни один из них не проявлял ко мне интереса. Я просунул руку под локоть Бойда и повел к лифту. Лу держался рядом.

– Еще один такой фокус, – сказал я, когда мы спускались в лифте, – и я отправлю тебя к Редферну.

Бойд прислонился к стенке и вытирал лицо платком. Мальчишка-лифтер с любопытством уставился в распухшее лицо Паркера-Бойда, но был слишком хорошо вышколен, чтобы сказать хоть слово.

Я затолкал Бойда на заднее сиденье «Кадиллака» и сам развалился рядом.

– Машину поведешь ты, – сказал я Лу.

Бойд каркающим голосом назвал адрес, хотя я и не спрашивал его об этом. Он на глазах стал умнеть. Мы проехали через бульвар Санта-Моника и Беверли-Хиллз. Бойд проживал на Малкольм-драйв. Мы проехали длинной аллеей, затем пересекли лужайку, достаточно обширную, чтобы на ней устроить футбольное поле, и остановились перед домом, который вполне мог сойти за Букингемский дворец.

– Выходи, – сказал я, открывая дверцу. – Я не хочу больше подвергаться риску с этим мерзавцем, – сказал я Лу. – Если он начнет шутить, врежь ему револьвером по башке.

Но у Бойда отпало всякое желание шутить. Он едва переставлял ноги. Мы прошли вестибюль, который запросто мог быть ангаром для самолетов.

– Кинжал, – сказал я, – и покончим с этим.

Седой джентльмен, похожий на архиепископа, выполняющий обязанности дворецкого, возник перед нами. Увидев Бойда, он открыл было рот, но мой грозный вид остановил его.

– Велите ему покинуть корабль, – велел я Бойду.

– Все в порядке, Джон, вы можете идти.

Дворецкий заколебался, но все же ушел.

– Вперед, Доминик, – для острастки я стукнул Бойда по ребрам. – Эта обстановка слишком роскошна для меня.

Он провел нас в рабочий кабинет, открыл сейф и вынул футляр с кинжалом. Не произнеся ни слова, он протянул футляр мне, но его бледное лицо говорило больше, чем десять томов романов.

Я открыл футляр, бросил взгляд на кинжал и захлопнул крышку раньше, чем Лу успел полюбоваться на это чудо. Это была красивая игрушка, и я не хотел, чтобы Лу терялся в догадках относительно его стоимости.

– Прекрасно, Бойд. Я верну эту игрушку Бретту. Но держись от меня подальше и впредь не попадайся на моем пути. Если ты что-либо сделаешь против меня, я просто проинформирую Бретта, кто именно украл его кинжал, и тогда посмотрим, что с тобой будет.

– Убирайся вон! – заорал Бойд и закрыл лицо руками. В таком положении мы его и оставили. У него хватило твердости бить и мучить других людей, но в отношении себя он подобных действий не выносил. Мои удары дали ему понять, что такое быть битым.

Мы вернулись к Кейзи без нескольких минут шесть, и, прежде чем подняться к Веде, я горячо поблагодарил Лу. И, раньше чем он бросился ко мне на шею, я поспешно поднялся к Веде.

Я нашел Джо, раскладывающего пасьянс перед дверью. Увидев меня, он бросил карты, встал и потянулся.

– Я рад вас видеть, – сказал он. – Клянусь вам, дружище, эта работа меня иссушила.

– Трудности? – я кивнул в сторону двери.

– Ничего такого, что было бы мне не под силу, – с улыбкой он передал мне ключ. – Она разбудила всех дьяволов в аду, но я пообещал влепить ей затрещину, и она успокоилась. С такими бабами надо действовать только силой. Их не надо уговаривать или что-либо объяснять – двинь им пару раз по шее, и они станут шелковыми.

– Думаю, ты прав. Я уеду вновь в половине десятого. Мне бы хотелось, чтобы ты покараулил ее до моего возвращения.

– Ради Бога! – воскликнул он. – Она ведь все равно не сможет выйти. Зачем же мне терять время и торчать под дверями?

– Об этом тебе лучше поговорить с Маком. Мне бы хотелось, чтобы ты побыл вечером здесь. Но заставлять тебя я не стану.

Он недовольно пожал плечами.

– Ладно, в половине десятого я буду здесь.

Я нашел Веду лежащей на диване. На столике возле нее стоял бокал с виски, а на полу валялись журналы. Похоже, Джо больше хвастал, чем говорил правду. Она была в светло-голубой пижаме, которая в ярком свете лампы казалась приятно прозрачной.

– Вернулся наконец, – проговорила она, отбрасывая журнал.

– Как видишь. У тебя все в порядке?

– Немного притомилась с твоим сторожем. Мы уедем ночью или же мне ждать, подобно графу Монте-Кристо, когда меня соизволят выпустить?

– Только не этой ночью. Может быть, завтра. Сегодня ночью мне предстоит небольшое дельце.

– А чем ты занимался целый день?

Я налил себе виски.

– Катался по городу. Почти что увидел Дороти Лемур. Но дело не в этом. Она не носит трусиков и…

– Ты, видимо, думаешь, что умен и разбираешься в юморе, но это не так, – в ее голосе прозвучала жестокость. – Я думала, ты просто сыщик.

– До сегодняшнего дня я думал то же самое, – ответил я, усаживаясь рядышком с ней на диван. – Но потом я переменил свое мнение.

– Да? И почему же это, интересно?

Я допил виски и поставил бокал на стол.

– Ты ходила в детстве во сне?

Она напряженно уставилась на меня.

– Ты все пытаешься шутить?

– Возможно. Все зависит от того, что ты называешь шуткой. – Я закурил сигарету. – Взгляни-ка на это, – я достал красный кожаный футляр, открыл его и положил ей на колени кинжал.

Она не тронула кинжал. Кажется, она даже перестала дышать.

– А теперь ты расскажешь мне, как это произошло на самом деле. Я видел Бретта. Если я верну ему кинжал, никаких неприятностей не будет. Я поеду к нему в десять часов вечера. Он заплатит мне кругленькую сумму за возвращение такой безделушки, и если ты будешь умницей, я возьму тебя с собой на каникулы. Мне только хочется узнать, как все произошло у Бретта, перед тем как Герман приехал ко мне. Теперь, когда эта история близится к завершению, может быть, ты мне все расскажешь?

Веда с легкой гримаской отложила кинжал в сторону.

– Как тебе удалось заполучить его?

– Мне его отдал Бойд. Ты знаешь, что Паркер это Бойд, не так ли?

– Знаю.

– Бойд отдал мне кинжал, когда узнал, что Бретт не станет преследовать за похищение никого. Бретту нужен только кинжал. Его не интересуют ни ты, ни Герман, ни Бойд. Он даже не догадывается, что в этом замешана ты.

– Он узнает об этом, когда найдет мою пудреницу, – сказала она с натянутой улыбкой.

– Он никогда не найдет ее. Я успел взять ее из сейфа и спрятал между крыльями каменной птицы, стоящей на террасе. Я заберу ее вечером, когда буду уходить от Бретта, и ты сможешь получить ее назад, если захочешь.

– Ты действительно сделаешь это? – она сжала мою руку.

– Разумеется. Эта пудреница причинила всем уйму неприятностей. Но слушай. Ты мне нравишься. Я думаю, нам стоит поехать в Майами и посорить моими денежками. Тебя это устраивает?

Некоторое время она изучающе смотрела на меня, потом рассмеялась.

– Я буду просто счастлива, если ты не шутишь.

– Я не шучу и докажу тебе это.

Я подошел к телефону, попросил соединить меня с агентством воздушных сообщений «Пан-Америкен» и заказал два билета на одиннадцатичасовой рейс до Майами на имя мистера и миссис Джексон. Ее глаза были такими блестящими и взволнованными, что я спокойно пододвинулся к ней.

– Ну вот, – сказал я, взяв ее за руку. – Разве это не доказательство того, что я побежден?

– Дай мне сигарету. Я все расскажу.

Пока она закуривала, я мог видеть, что Веда о чем-то напряженно размышляет. Внезапно она пожала плечами и начала свой рассказ. Все произошло в точности так, как рассказал мне Герман. Она была у Бретта, и тот показал ей свой кинжал. Если она чем-то расстроена и обеспокоена, то ходит во сне. Так было с самого детства. Бретт очень к ней приставал, и она дала ему хороший пинок. Она боялась, что в отместку он не заплатит ей гонорар, и легла спать озабоченной. Во сне она взяла из сейфа кинжал Челлини и положила туда свою пудреницу. Утром она покинула дом Бретта, зная, что вот-вот уедет в Сан-Франциско. Вернувшись домой, она обнаружила в сумочке кинжал Челлини. Своей же пудреницы она не нашла. Она сразу поняла, что произошло, и испугалась. Герман был единственным человеком, который мог помочь ей, и она все рассказала ему. Рассказав свою историю, она показала кинжал. Он стал смеяться над ней и сказал, что все это чепуха, и если она позвонит Бретту и расскажет о случившемся, то он будет только рад заполучить обратно кинжал и не станет преследовать ее. Пока Герман пытался дозвониться до Бретта, пришел Доминик Бойд. Кинжал лежал на столе, и Доминик сразу же опознал его. Пришлось все рассказать и ему.

Бойд сказал, что если Веда и Герман хотят заработать деньги, то сейчас как раз настало время для этого. Он хочет оставить кинжал себе. Бретт, разумеется, бросится на поиски своего сокровища, но он просит их помолчать об этом, пока не придумает что-нибудь такое, что позволит оставить у себя кинжал без всякого риска.

Веде это не очень понравилось, но Герман поддержал Бойда, а она во всем зависела от толстяка. Бойд предложил им такой план. Кто-то должен изъять пудреницу из сейфа. Пока Бретт не откроет сейф, он не будет знать, что кинжал исчез, а на его месте лежит пудреница. Кто-то должен подложить бомбу в сейф так, чтобы она взорвалась в тот момент, когда у Веды будет железное алиби: например, она будет танцевать в клубе. Герману следует отыскать простофилю, который проделает всю эту работу. Выбор Германа пал на меня.

– Видишь ли, если бы пудреницу нашли, Бретт моментально узнал бы, что кинжал взяла именно я. Бойд знал, что я тут же выдала бы его. Но теперь, когда кинжал был у него, он ни в какую не хотел с ним расставаться. Поэтому он тоже был сильно заинтересован в возврате пудреницы. Она была единственной уликой. Бойд понял, что не сможет положиться на меня, если полиция начнет расследование. Когда ты начал действовать и заявил, что пудреница уничтожена, я страшно испугалась. Но Бойд догадывался, что пудреница у тебя. Если он не мог взять ее у тебя, то самое простое, что он сделал бы в этой ситуации, – это устранил меня. А мне этого вовсе не хотелось. Мне не понравилось выражение, с которым он смотрел на меня. Поэтому я и помогла тебе убежать.

– Но почему ты не рассказала мне этого сразу? Зачем выдумала эту шитую белыми нитками историю о невообразимой ценности пудреницы для Бретта и остальных?

– Потому, что я обещала Бойду не выдавать его. Но когда ты узнал, кто он, это перестало иметь для меня значение.

Я еще раз прокрутил всю историю в голове и не нашел в ней фальши. Теперь я был уверен, что она рассказала правду.

– Так в пудренице нет ничего ценного?