Текст книги "Не вижу зла"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава тридцать пятая

Джек пристально рассматривал последнего свидетеля обвинения. После ночи, проведенной с Рене, у него буквально закрывались глаза. Но ему не понадобилось много времени, чтобы понять, кого прокурор приберег напоследок.

Лейтенант Стивен Портер был старшим следователем СКР ВМФ в деле против Линдси Харт. Мотив был уже найден: Алехандро Пинтадо и доктор Вандермеер представили Линдси неверной супругой, которая с радостью согласилась бы стать вдовой, если бы это позволило ей убраться с военно-морской базы и унаследовать состояние своего супруга. Судебно-медицинский эксперт подтвердил, что у нее была возможность совершить убийство: по его расчетам, убийство произошло до того, как Линдси ушла на работу, хотя Джек и подверг сомнению его экспертную оценку, в чем и добился некоторого успеха. Последним штрихом в законченной картине преступления должно было стать орудие убийства, установление которого и являлось главной задачей следствия.

– Вы рассматривали возможность совершения самоубийства? – задал вопрос прокурор.

Портер выпрямился, хотя и без того сидел так, словно аршин проглотил. Он выглядел сосредоточенным, ухоженным, был аккуратно одет в военно-морскую униформу, выгодно отличаясь от штатских детективов, которые в большинстве своем были заядлыми курильщиками, выглядели вялыми и бесконечно усталыми.

– Да, – ответил он. – Мы рассматривали и изучали этот вопрос. Но тот факт, что оружие жертвы было обнаружено поставленным на предохранитель, показывает, что это было не самоубийство. Затруднительно поставить пистолет на предохранитель, после того как вы из него застрелились.

По толпе собравшихся прокатился негромкий изумленный ропот.

– Вы обнаружили характерное разбрызгивание капель крови или другие доказательства, которые указывали бы на самоубийство? – спросил Торрес.

– Нет, и я хотел бы обратить на это особое внимание. Когда кто-то лишает себя жизни выстрелом в голову с близкого расстояния, то, как правило, брызги крови попадают на руку жертвы. Прибыв на место преступления, при первом визуальном осмотре я не обнаружил ничего подобного, и, должен заметить, в отчете о вскрытии тоже ни слова не говорится об этом.

– А как насчет отпечатков пальцев? Если вы намерены исключить версию о самоубийстве, то, очевидно, на пистолете должны остаться отпечатки пальцев, которые не принадлежат жертве.

– Мы действительно обнаружили один посторонний отпечаток на рукоятке возле спускового крючка.

– Вы установили, кому принадлежит этот отпечаток?

– Да, при содействии ФБР.

– Не могли бы вы сказать присяжным, чей это отпечаток?

– Это был отпечаток правого указательного пальца Линдси Харт.

Вот так, не тратя времени на лишние разговоры, обвинение предъявило свои главные козыри: смерть Оскара Пинтадо наступила не в результате самоубийства, и отпечаток пальца правой руки Линдси – ее стрелковой руки – был обнаружен на пистолете. У защиты оставался всего один путь объяснить, как он туда попал, – согласиться, чтобы Линдси дала свидетельские показания. Но пройдет еще немало времени, прежде чем подобное объяснение будет иметь место, если оно вообще произойдет. Линдси не обязана давать показания в свою защиту, и Джек не был уверен в том, что хочет, чтобы она это сделала. А пока что ему предстояло серьезно поработать над тем, чтобы свести нанесенный ущерб к минимуму, перед тем как в суде будет объявлен перерыв на уик-энд.

– Лейтенант Портер, – начал Джек, подходя к свидетелю, – я бы хотел, чтобы вы поподробнее остановились на вопросе об отсутствии брызг, о котором вы упомянули. Во-первых, позвольте мне удостовериться, что я понимаю, о чем идет речь. Разбрызгивание наблюдается в том случае, если пуля попадает в жертву с очень близкого расстояния, правильно?

– Правильно. В нашей практике подобный случай именуется раной от выстрела в упор.

– С расстояния нескольких дюймов или меньше?

– Да, нескольких дюймов. Но может быть и так, что между оружием и кожей жертвы вообще нет никакого пространства.

– Мы все согласны с тем, что капитану Пинтадо была нанесена рана от выстрела в упор, не так ли?

– В этом нет никакого сомнения.

– И мы также согласны с тем, что на руках капитана Пинтадо отсутствовали следы крови, что противоречит версии о самоубийстве.

– Правильно.

Джек выдержал паузу, после чего сделал шаг вперед.

– А что вы можете сказать о руках Линдси Харт, лейтенант? Вы ведь не обнаружили никаких следов брызг крови или еще чего-то на ее руках, не так ли?

Тот заерзал на стуле.

– Нет. Но речь идет об органическом веществе. Чтобы удалить его, требуются лишь вода и мыло, и никаких следов не останется.

– И на ее волосах, на лице или на одежде также не было обнаружено никаких следов крови, верно?

– Мы ничего не нашли. Но у нее была масса времени, чтобы принять душ, переодеться, даже уничтожить испачканную одежду в мусоросжигательной печи в больнице, куда она отправилась на работу в то утро.

– Лейтенант, вам знакомы такие реагенты, позволяющие определить наличие крови, как люминол и флоресцин?

– Да. Это химические вещества, вступающие в реакцию с кровью.

– Они дают возможность установить наличие следов крови, которая могла быть смыта или каким-либо другим образом оказалась невидимой, разве не так?

– В общем-то, да. Люминол приобретает зеленый цвет, а флоресцин начинает светиться в ультрафиолетовых лучах.

– Но вы не использовали ни люминол, ни флоресцин, для того чтобы обнаружить следы крови у моей клиентки, так?

– Нет, – ответил лейтенант. Создавалось впечатление, что он выдает заранее заготовленный ответ. – Химические реагенты могут уничтожить другие улики. Поэтому мы их не использовали.

– В этом ли заключается причина того, что вы их не использовали, лейтенант? Или вы не сделали этого из боязни, что полученные результаты могут повредить делу, возбужденному против моей клиентки?

– Заявляю протест.

– Протест удовлетворен, – сказал судья. – Свидетель пояснил вам, почему он не воспользовался этими реагентами. Продолжайте, мистер Суайтек.

– А как насчет пороховых остатков после выстрела? – спросил Джек. – Когда выстрел производится с такого близкого расстояния, разве остатки пороха после выстрела не попадают на руку,» которой находилось оружие?

– Такое может случиться, да. Я полагаю, вы имеете в виду нитроцеллюлозный порошок – это взрывчатое вещество, которое заставляет пулю двигаться по стволу.

– Ваша бригада, занимавшаяся расследованием дела, не обнаружила никаких следов пороха на руках Линдси Харт, не так ли?

– Да, мы ничего не нашли. Но хочу еще раз напомнить, что в деле фигурирует пистолет «Беретта М9» калибра девять миллиметров. При автоподаче патронов на руках остается намного меньше следов пороха, и их гораздо легче смыть. Да, для этого может потребоваться жесткая щетка или губка, но опять же нужны лишь вода и мыло.

Джек вернулся к своему столу, и София передала ему отчет о следствии по делу. Он листал страницы довольно долго, чтобы прокурор начал волноваться, не зная, что он задумал, потом повернулся лицом к свидетелю и заявил:

– Когда я читал окончательный отчет СКР ВМФ, лейтенант, я не обнаружил в нем упоминания о свидетелях, которые видели, как обвиняемая мыла руки.

– Таковые отсутствуют.

– Я не увидел в вашем отчете каких-либо указаний на потертости, царапины или покраснения на руках обвиняемой, а также на присутствие сильного мыльного запаха – чего-либо, свидетельствующего о том, что она тщательно оттирала руки.

– Этого не было обнаружено.

– Я не нашел никакого упоминания в вашем отчете о том, что таз или раковина были хотя бы влажными, что говорило бы о том, что их недавно использовали.

– В отчете об этом не говорится, – ответил лейтенант, и голос его понизился на октаву.

– Я не нашел никакого упоминания в вашем отчете о том, что проводился осмотр сантехники и канализации с целью установления факта того, что кровь или другие вещества были смыты через дренажную трубу.

И снова у лейтенанта упал голос.

– Мы не производили подобного осмотра.

– Вы могли это сделать, не правда ли? Ваша бригада технических и судебно-медицинских экспертов могла бы изъять канализационные трубы и осмотреть их внутреннюю поверхность на предмет обнаружения следов крови и остатков пороха.

– Это возможно.

– Но вы не сделали этого?

– Нет.

– Итак, давайте окончательно проясним этот вопрос. Вы и ваша бригада следователей не можете с уверенностью утверждать, что Линдси Харт была занята тем, что судорожно оттирала руки, перед тем как на место преступления прибыла полиция, правильно?

– Да, не можем.

– И вы, и ваша бригада следователей не можете с уверенностью утверждать, – что в канализацию были смыты остатки крови или пороха.

– Да, не можем.

– Тем не менее, – продолжал Джек, повышая голос и ускоряя шаг, – вы придерживаетесь той точки зрения, что Линдси Харт с близкого расстояния выстрелила в голову своего супруга из пистолета, а потом со спокойной совестью вымыла руки?

– Да.

– Она приложила столько усилий и задала себе столько хлопот – смыла кровь с рук, стерла без остатка все следы пороха, – но после этого оставила четкий жирный отпечаток своего пальца на орудии убийства. В этом заключаются ваши показания, лейтенант?

Тот молчал, явно растерявшись под напором Джека.

– Такое случается, – пробормотал он.

– Такое случается, – повторил Джек с едва уловимой ноткой сарказма. – Благодарю, лейтенант. Я думаю, мы все выяснили.

Джек повернулся спиной к свидетелю и возвратился на свое место. Линдси бросила на него одобрительный взгляд, хотя в глазах ее по-прежнему читалось беспокойство. Было еще слишком рано торжествовать победу, но, похоже, его усилия не остались незамеченными присяжными.

– Мистер Торрес, – провозгласил судья, – можете начинать перекрестный допрос.

– Благодарю вас, ваша честь. – Прокурор застегнул сюртук на все пуговицы и поднялся на ноги, но, вместо того чтобы подойти к свидетелю, он предпочел остаться на своем месте за столом обвинения. – Я буду очень краток, лейтенант. За время своей службы вам приходилось неоднократно вести следствие по делу об убийстве, не так ли?

– Очень, очень часто.

– Исходя из собственного опыта службы в СКР ВМФ, скажите, как вам удается изобличить убийц, которые прилагают колоссальные усилия, чтобы замести следы?

– Чаще всего это происходит потому, что они совершают всего одну глупейшую ошибку.

– Всего одну?

– Вполне достаточно и одной.

– Например, забыть стереть свои отпечатки с пистолета?

Лейтенант кивнул, потом посмотрел на присяжных и сказал:

– Например, забыть протереть оружие.

– Благодарю вас, лейтенант. У меня больше нет вопросов.

Подъем, который чувствовал Джек после проведенного им перекрестного допроса, сменился унынием. Двое присяжных даже улыбнулись и закивали головами, словно намереваясь донести новую мантру прокурора в комнату для совещаний: «Вполне достаточно и одной».

Судья объявил:

– Свидетель может покинуть свое место. Мистер Торрес, вы намерены вызвать еще каких-либо свидетелей?

Торрес подождал, пока его свидетель освободит место для дачи показаний. Он был готов сделать громкое заявление, и ему не хотелось, чтобы что-то могло отвлечь внимание собравшихся. Наконец он произнес твердым голосом:

– Ваша честь, обвинение закончило.

– Благодарю вас, – сказал судья. Все встали. Судья отпустил присяжных. Когда последний из них вышел из зала суда, Линдси, адвокаты и зрители опустились на свои места.

Судья сделал несколько объявлений административного порядка, потом взглянул на Джека.

– Мистер Суайтек, если ваша клиентка сочтет нужным представить какие-либо доказательства в свою защиту, предлагаю вам быть готовым сделать это в девять часов утра в понедельник. – Он стукнул по столу молотком и объявил: – В слушании дела объявляется перерыв.

– Всем встать! – прокричал пристав.

Судья удалился в свой кабинет, и зал заседаний заполнился гулом голосов. Джек повернулся к Линдси.

– Впереди большой уик-энд, Линдси. Наступило время принять решение, – сказал он.

– Принять решение о чем?

Джек защелкнул портфель и ответил:

– Обо всем.

Глава тридцать шестая

В супермаркете Марио им был оказан весьма холодный прием.

Судебные заседания помешали Джеку получить еженедельный урок кубинской культуры, которые давала ему бабушка, поэтому он был твердо намерен посетить магазин вместе с Abuelaв субботу утром. По телефону она добрый десяток раз говорила ему, что в этом нет необходимости, что ничего страшного, если они один раз пропустят свое маленькое свидание. После того как он вернулся с Кубы, она отказывалась обсуждать с ним то послание, которое она надиктовала ему на автоответчик, и посещение Джеком кладбища. Он же, в свою очередь, пообещал ей больше не заговаривать на эту тему, уверив, что поход в супермаркет будет всего лишь развлекательной экскурсией, ничем более. Abuelaс явной неохотой пошла ему навстречу, но в конце концов Джеку удалось убедить ее. Однако после первых же минут, проведенных в магазине, он понял, что ее нежелание отправляться с ним за покупками имело совсем другую причину.

– Почему они так пристально смотрят на нас? – поразился Джек.

– Не на нас, mi vida.На тебя.

Возмущение кубинской общины, вызванное возможностью появления в суде кубинского солдата в роли свидетеля, достигло высшей точки после поджога «мустанга» Джека, но поток злобных писем и яростные нападки на разговорном кубинском радио [12]12
  Имеются в виду радиопрограммы в разговорном жанре.


[Закрыть]неуклонно нарастали, с тех пор как Джек заставил Алехандро Пинтадо помучиться на месте для дачи свидетельских показаний. В первые четыре года работы адвокатом Джеку приходилось защищать осужденных к высшей мере наказания, поэтому он привык к критике. Но субботним утром в «супермаркете Марио» Джек столкнулся не с безликой яростью незнакомцев, расположения которых Джек не искал и в котором не нуждался. Это были добрые соседи, обычные люди, игравшие с его бабушкой в домино в парке. Это была женщина из отдела кулинарии, которая подавала ему кофе еще до того, как он успевал попросить ее об этом, – причем именно такой, какой он любил. Это был кассир, продававший ему билеты беспроигрышной лотереи, который всегда настаивал, что некое определенное сочетание дат рождения Джека и Хосе Марти непременно поможет сорвать большой куш. Это был семидесятидевятилетний «бой» со склада, который рассказывал Джеку о перестрелках на Восьмой улице (задолго до того, как она стала именоваться «Калле Очо») между сторонниками Батисты и приверженцами Кастро. И это был мясник, который вечно смеялся над жутким испанским Джека и говорил ему, как хорошо, что его мать была родом из Бехукаля, потому что акцент не помог бы Джеку заработать даже звание «почетногокубинца». Джек ожидал волны недовольства со стороны кубинской общины, и в какой-то степени даже смирился с ней. Но то, что от него отвернулись именно эти люди, поразило его до глубины души.

– Давай купим хлеба, – предложил Джек.

– Я думаю, нам лучше пойти домой, – откликнулась Abuela.

По выражению ее лица он видел, как она страдает, но еще не был готов сдаться и отступить. Он поцеловал ее в лоб и сказал:

– Подожди меня здесь. Я куплю хлеба и заберу с собой все неодобрительные взгляды.

Джек дошел до конца прохода и поднырнул под знак, указывающий дорогу к «Горячему хлебу». Это было помещение в задней части магазина, отделенное от основных торговых площадей толстым прозрачным пластиковым занавесом, который висел в дверном проеме и не пропускал жар от пекарен. Мужчина в белом комбинезоне и белой футболке загружал в духовой шкаф очередную порцию теста.

– Антонио, как дела?

Антонио улыбался до тех пор, пока не идентифицировал голос О его обладателем. Он ничего не ответил и стал устанавливать поддон в шкаф.

– Как насчет пары батонов? – спросил Джек.

Антонио закрыл дверцу духового шкафа и отставил в сторону поддон.

– Мы все продали.

Джек видел шесть батонов, лежавших сверху на шкафу. Именно здесь свежеиспеченный хлеб хранился и оставался теплым. Это был один из тех секретов, благодаря которым маленький магазинчик продавал по восемьсот батонов хлеба в неделю.

– Все продали, да? – заметил Джек.

–  Si,да, ничего не осталось.

– А это что? – поинтересовался Джек, показывая на духовку.

– Это не для тебя.

– Антонио! – раздался позади мужской голос. Джек обернулся и увидел, что из кладовки выходит владелец магазинчика, Кико. Он быстро произнес что-то по-испански, слишком быстро, чтобы Джек успел понять. Но булочник послушно отодвинулся в сторону. Кико схватил две горячие буханки и выложил их на стол.

– Извините за случившееся, – произнес он.

– Все нормально. Это я должен извиняться. Глупо было с моей стороны приходить сюда в разгар такого вот судебного разбирательства.

Кико пожал плечами, словно в чем-то соглашаясь с ним.

– Здесь все старая клиентура, Джек. В основном, первое поколение. Каждого из них лишили дома, и многие знакомы с людьми, которые закончили свои дни в одной из тюрем Кастро только потому, что они осмелились пожаловаться на это. Запросто можно стать немного вспыльчивыми.

– Я понимаю. Но я совсем не хочу ни на кого показывать пальцем. Я всего лишь…

– Делаете свою работу?

Джек отвел глаза. Это было правдой. Но почему-то сейчас это казалось недостаточным.

– Я больше не знаю, что, черт меня возьми, делаю.

Кико сложил буханки в пакет и вручил его Джеку.

– Кстати, собирался вам сказать, что мне понравилась статья о вас во вчерашней газете.

Чтобы отметить первую неделю окончания судебного процесса, газета «Трибьюн» опубликовала тематическую статью о трех главных адвокатах дела об убийстве на Гуантанамо: Джеке и Софии со стороны защиты и Гекторе Торресе – со стороны обвинения. В ней упоминалось о том, что у всех у них кубинские корни, но основное внимание было уделено Джеку, которого большинство людей знало только как сына бывшего губернатора-гринго.

– Не слишком плохо, как вы считаете? – заметил Джек. – В кои-то веки они хоть раз все написали правильно.

– Не все, – ответил Кико, и лицо его посерьезнело.

– Есть что-то такое, что мне следует знать? – спросил Джек.

– В магазине гуляет много сплетен, но на этой неделе я услышал кое-что, о чем, как мне кажется, должен вам сказать. Это касается вашей матери.

– Что?

Кико понизил голос, словно испытывая неловкость за то, что собирался сказать.

– Я не разговариваю с вашей Abuelaо ее дочери и Бехукале. Ее друзья предупредили меня, что это как раз та тема, которую вы с ней не обсуждаете.

– Ее друзья правы, – согласился Джек. Он не счел нужным вдаваться в подробности.

– Как бы то ни было, один из моих клиентов – мы зовем его Эль Пидио, – он хороший малый, ходит сюда уже много лет. Он тоже родом из Бехукаля. Не думаю, что ваша бабушка знала его, но он, очевидно, был знаком с вашей матерью.

– Вот как? Он рассказывал что-нибудь о ней?

– Понимаете, вот поэтому я и упомянул о статье в газете. Там была фотография Гектора Торреса, сделанная двадцать лет назад. На двенадцатой странице, по-моему. Эль Пидио клянется, что когда он увидел эту фотографию, то вспомнил, что когда-то, еще в Бехукале, Гектор Торрес был помолвлен с вашей матушкой. Предположительно, она порвала с ним и приехала в Майами.

– Должно быть, он ошибается. Мне сказали, что моя мать была… – Джек умолк, подбирая правильные слова, не желая упоминать о ее беременности. – Она была серьезно влюблена в одного местного юношу, когда уезжала из Бехукаля. Так что это не мог быть Торрес. В статье говорится, что он родом из Гаваны. И я уверен, что моя бабушка вспомнила бы его фамилию и сказала бы что-то, будь это Гектор Торрес.

– По словам Эль Пидио, имя парня было не Гектор Торрес. Его звали Хорхе Бустон.

Джек не знал, что сказать, отчасти потому, что услышал фамилию Бустон впервые, отчасти потому, что просто ничего не понимал.

– Концы с концами не сходятся. Если его звали Хорхе Бустон, то каким боком сюда попадает Гектор Торрес?

– За что купил, за то и продаю, Джек. Но мой друг готов поставить все свои сбережения до последнего цента за то, что Гектор Торрес родом из Бехукаля и был влюблен в вашу матушку.

– Одну минутку. Если он утверждает, что Торрес…

–  Si, si,да. Exactamente.Именно так. Гектор Торрес – это Хорхе Бустон. Он в этом уверен.

Джек внезапно заметил, что ломает буханки хлеба на куски. – Этого не может быть.

– Вероятно, вы правы. Простите меня. Я не был уверен, что мне следует говорить с вами об этом. В статье упоминается, что ваш отец и Гектор Торрес были друзьями на протяжении более чем тридцати лет, что Торрес помог Гарри Суайтеку победить в борьбе за пост губернатора и все такое. Я вовсе не хотел, чтобы всплыло что-нибудь неприятное.

– Не беспокойтесь. Спасибо, что передали мне эту информацию. И спасибо вдвойне за хлеб.

Джек повернулся, чтобы уйти, но Кико остановил его и вложил ему в руку визитную карточку. На обороте от руки был написан номер телефона.

– Это телефон Эль Пидио, – сказал Кико. – Как я говорил, может, он сумасшедший. Но, может быть, и нет.

Джек коротко кивнул и сунул карточку в карман. Кико крепко пожал ему руку, словно говоря, что больше он это обсуждать ни с кем не будет. И Джек вышел из булочной, чтобы отправиться на поиски Abuela.