Текст книги "Бунт (ЛП)"
Автор книги: Джейми Шоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Думаю, я так же отправлю заявку в Школу дизайна, – добавляю, и глаза Роуэн становятся квадратными от удивления.
– Правда?
Никки и Молли были первыми, кто предложил это, а Джоэль – последним.
– Да, наверное. Ну, это то, о чем я думаю. Я…
– Думаю, ты должна это сделать, – перебивает меня Роуэн. – Ты преуспеешь в этом, Ди.
– Ты так думаешь?
– Я знаю.
Она прижимает ладони к глазам и вновь начинает всхлипывать.
– Тем не менее, я все равно не хочу, чтобы ты уезжала.
– Знаю, – отвечаю, потому что мы обе понимаем, что я все равно уеду.
– Я буду скучать по тебе.
Я грустно улыбаюсь ей.
– Нет, ты возненавидишь меня, когда поймешь, что это означает.
Она убирает руки от лица, и мне удается искренне ей ухмыльнуться.
– Тебе придется признаться родителям, что живешь с Адамом.
Глава 25
Всю последнюю неделю пребывания в нашей квартире либо Роуэн проводит ночь в моей постели, либо мы ночуем в гостиной. Выстроив крепость из подушек и одеял, мы не убираем ее, пока не наступает время все упаковать.
– Они хотят познакомиться с ним, – произносит Роуэн, когда мы складываем простыню, и я смеюсь. Хотела бы посмотреть на лицо ее отца, когда он увидит выкрашенные черным лаком ногти Адама.
– Понятное дело.
Мы совмещаем края простыни, и подруга окидывает меня пристальным взглядом.
– Ты не должна так этому радоваться. – Я улыбаюсь в ответ, когда она продолжает: – Он в воскресенье поведет фургон с вещами и останется переночевать у меня.
– Они заставят его спать на диване, – предупреждаю я, и Роуэн кивает.
– Надеюсь, он там и останется.
Я смеюсь и спрашиваю:
– Ты заставишь его принарядиться?
Адама можно считать «принарядившимся», если он просто наденет джинсы без дыр, снимет несколько браслетов и наденет рубашку.
Подруга покачала головой.
– Нет. Я люблю его таким, какой он есть, и они тоже должны принять его таким.
Улыбаюсь, притворяясь, что она не сыплет соль на открытую рану в моей груди. Я задавалась вопросом, любил ли меня Джоэль такой, какая я есть, и если да, то как он мог так быстро разлюбить. Он стал первым парнем, которого я полюбила, первым, кого впустила в душу, когда между нами ничего не было, первый, с кем я по-настоящему захотела быть вместе. А ему после секса в уборной потребовалась всего пара секунд, чтобы выдернуть из Mayhem какую-то девчонку и, вероятно, таким же образом трахнуть.
Сначала я разбила ему сердце, а потом он ответил мне тем же.
– Знаешь, что я люблю? – спрашиваю, игнорируя воспоминания о Джоэле. Притворяясь, что все хорошо. Притворяясь собой. Я плюхаюсь на диван и наблюдаю, как Роуэн укладывает вещи. Она прижимает подбородком длинный край простыни и творит свое волшебство.
– Что?
– Новая ты. Адам хорошо подействовал на тебя. Ты больше не терпишь всякое дерьмо.
– Я столько дерьма стерпела от Брейди, что на всю жизнь хватит, – отвечает она, и я поднимаю в воздух полупустой бокал Маргариты.
Я облизываю соленый ободок, когда Лэти стучит во входную дверь. Он без приглашения открывает ее и заваливается внутрь, Кит следует за ним по пятам. Я видела ее пару раз с тех пор, как она присоединилась к группе. Думаю, мы даже могли бы стать друзьями, останься я здесь.
– Помощь прибыла! – выкрикивает друг, вскидывая в воздух руки.
Роуэн, настояла на том, чтобы устроить для меня вечеринку, замаскированную под девичник, и я решила, что это блестящая возможность заполучить бесплатную рабочую силу. На праздник в честь моего дня рождения (или отъезда) все должны принести подарки и помочь нам загрузить вещи. Мероприятие пройдет в моей пустой квартире, после чего я отправлюсь ночевать к Роуэн. К тому моменту уже со всеми распрощаюсь и воскресным утром оставлю старую жизнь позади.
– Ты не будешь строить крепость из вещей? – встревоженно интересуется Лэти, возвращая меня в настоящее из будущего, которое кажется столь одиноким.
– Нет? – вопрошает моя лучшая подруга.
– Но я принес пижамку! – он вскидывает вверх рюкзак, на что я усмехаюсь.
– Мне обещали крепость, – произносит Кит, и Роуэн пожимает плечами и вытягивает одеяло.
С помощью Кит мы упаковываем большую часть моих пожитков и строим крепость даже лучше той, что была до этого. Разномастные простыни – лавандовые и розовые в горошек – развешаны над диванами, лампами и коробками с вещами, а внутри все заполнено одеялами и подушками. Мы устраиваемся на ночлег в стенах из пахнущих свежестью простыней, освещенных двумя крохотными лампочками.
За свои навыки строительства крепостей Кит благодарит братьев, которым, я полагаю, также можно приписать и ее готовность втиснуться в крохотное пространство вместе с Роуэн, Лэти и мной. Несмотря на то, что мы всего несколько раз встречались после прослушивания пару месяцев назад, она мне нравится. И Кит будет продолжать мне нравиться, пока не проявляет никакого интереса к Джоэлю. Она хорошенькая и знает об этом, но в каком-то другом, непостижимом смысле. Не такая миленькая, как Роуэн, и не такая женственная, как я, но наравне с мальчишеским есть в ней нечто игривое и девчачье.
– Чувствую себя ужасным другом, – говорю я, когда Лэти, наконец, позволяет накрасить ему ногти.
Он сказал, что это его подарок на мой день рождения, и не успел договорить, как я открутила колпачок самого блестящего пурпурного лака, который имела.
– А что случилось с этим парнем, Марком?
– Марком? – переспрашивает Лэти, явно ощущая дискомфорт.
Испытывая на себе то, что я назвала самым потрясающим маникюром в его жизни, он хмурится и смотрит на лак так, словно от его воздействия могут отвалиться пальцы. Кажется, он едва слышит, что я говорю.
– Марк. Пожарный. – Лэти вопросительно поднимает бровь, и я даю еще подсказку: – Ты познакомился с ним несколько недель назад в Mayhem. Вы некоторое время встречались. Мы еще шутили, что он достаточно хорош, чтобы стать Мистером Февраль в календаре пожарных.
– О! – смеется друг. – Точно, Марк. Ты же знаешь, что он не настоящий пожарный?
Теперь моя очередь удивленно поднять бровь. Ухмылка Лэти становится шире.
– Я просто прозвал его так.
– Почему? – интересуется Роуэн, и искорка озорства вспыхивает в глазах парня.
– Потому что он потушил пожар в твоих штанах? – спрашиваю я, и Лэти смеется, качая головой.
– Потому что у него очень длинный шланг.
– О боже! – восклицает Роуэн, и мы начинаем хихикать.
Мы все еще хихикаем, когда Кит, уставившись на простыни в горошек, выдает:
– Я переспала с Шоном.
Комната погружается в тишину. С отвисшими челюстями мы смотрим на девушку. Глядя на нас по очереди, она смущенно улыбается, словно только осознала, что произнесла это вслух.
– Ты переспала с Шоном? – спрашивает Роуэн, и Кит заливается краской.
– Не сейчас… Это было очень давно. Когда мы учились в старшей школе.
Я и Роуэн переглядываемся. Она посетила несколько репетиций группы с Кит и рассказывала, как странно ведет себя с ней Шон. Но, относясь к нему немного лучше, Роуэн тщательно подбирает слова.
– Он обсудил это с тобой?
Кит качает головой.
– Он не помнит.
– Ты уверена? – интересуюсь я.
На основании того, что Шон сказал о ней на прослушивании, девичий кодекс подстегивает сказать девушке, что она ошибается, но я, как и Роуэн, дружу с Шоном намного дольше.
– Почему спрашиваешь, он что-то говорил? – интересуется она с нотками надежды в голосе.
Я качаю головой.
– Нет, но… – Даже не знаю, как закончить предложение. Не хочу давать ложную надежду, но узнаю в ней то, что вижу каждый раз, когда гляжу в зеркало. Безмолвная тоска по утраченному. – Но думаю, тебя трудно забыть.
Она одаривает меня улыбкой, которая кажется гораздо шире, чем должна быть, словно Кит с трудом сохраняет ее на лице.
– В школе я выглядела иначе. Больше походила на сорванца – футболки с брюками, легкий макияж, никаких татуировок и пирсинга, очки.
– Достаточно сексуальна, чтобы переспать, – произносит Лэти, и она вновь натянуто улыбается.
– Почему ты ничего ему не скажешь? – спрашиваю, замечая, как ее улыбка становится теплее и холоднее одновременно. Это озорная улыбка. Улыбка девушки, выросшей с четырьмя старшими братьями, девушки, которая может сама себя защитить.
– Мне нравится с ним играть. В конце концов, я скажу ему... Наверное.
Я усмехаюсь, а Лэти надувает губы.
– Что же, теперь я здесь единственный, кто не переспал ни с кем из участников группы. Шон, Адам, Дж…
Он запнулся на «Дж», и все мы знаем, по какой причине. Заливаясь краской от стыда, он виновато заглядывает мне в глаза.
– Дерьмо.
– Считай, что тебе повезло, – отвечаю, нанося еще один слой лака на мизинец, прежде чем закрыть баночку. – Кажется, Роуэн единственная, чья история закончилась счастливо.
Лэти хмурится, когда я откидываюсь на спинку стула.
– Уверена, что не хочешь, чтобы я его завтра пригласил?
– Почему я должна была изменить свое решение?
– Что между вами произошло? – интересуется Кит, и друг слегка качает головой, замирая, когда понимает, что пойман за этим.
– Много всего, – отвечаю я, и когда вижу, что она ожидает продолжения, добавляю: – Слишком много.
– Вы были влюблены?
Ответ на этот вопрос – да, были. И суть в том, что я по-прежнему влюблена. Я люблю его, и ненавижу это чувство. Будь я в состоянии его отключить, то так и поступила бы. Часть меня хочет, чтобы он был счастлив на новом месте, в новой жизни. А другая надеется, что он не может спать, есть и не отдаст сердце никому другому. Я мечтаю, что, когда следующая девушка признается ему в любви, он отправит ее домой.
– Кому еще Маргариты?
Ночью, когда я напилась достаточно, чтобы забыть о Джоэле, а все остальные достаточно, чтобы перестать болтать о нем, Лэти и Роуэн заворачивают меня в кокон из рук. Они делают это в шутку, и все мы хохочем, а потом, так и не расцепив руки, засыпаем. Менее чем через тридцать шесть часов я перееду домой, а в следующем семестре Лэти станет выпускником. Кокон драгоценен, воспоминания еще не стали воспоминаниями, и мы как можно дольше держимся за оставшееся время.
Утром я с трудом выбираюсь из тесного пространства между ребятами, все еще ощущая себя больше гусеницей, чем бабочкой. Поднимаясь по шаткой горке подушек, выбираюсь из нашей крепости, после чего обнаруживаю Кит кряхтящей на кухне.
– Не могу поверить, что мы упаковали твою кофемашину, – произносит она.
Ее черно-синие волосы всклокочены, а ресницы такие густые и темные, что выделяют глаза даже без туши и подводки, и я немного ненавижу ее за это.
– Давай разбудим Спящую Красавицу и Прекрасного Принца, чтобы пойти в АЙХОП, – предлагаю.
Я возвращаюсь к крепости, когда Кит произносит:
– Обожаю их панкейки.
Уголки моих губ приподнимаются в улыбке, и я понимаю, что мы нашли подходящую девушку для группы.
После завтрака Адам, Шон и Майк появляются в квартире и начинают загружать мои вещи в фургон – кровать, шкафчики и кучи коробок с обувью. Все это не поместится в моей комнате у отца, и я думаю, может по возвращении домой стоит арендовать квартиру. Возможно даже с соседкой. Надеюсь, не такой странной, как в общежитии. Если могу найти классного гитариста для группы, то определенно смогу найти себе нормальную соседку, верно?
Учитывая, что подруга будет находиться более чем в трехстах милях, не могу представить, что мне понравится кто-то, с кем придется жить. Даже будучи самым удивительным человеком в мире, новая соседка будет казаться фальшивкой, я всегда буду ненавидеть ее за то, что она не Роуэн.
– Что стряслось? – спрашивает подруга.
Мы наблюдаем, как Майк и Шон поднимают комод в фургон. Лэти и Кит отдыхают на траве, а Адам сидит в плетеном кресле и курит сигарету, ожидая, пока загрузят вещи.
– Ничего.
– Лгунья.
Я вздыхаю, и она снова смотрит на ребят. Нет смысла говорить, что я буду скучать. Она слышала об этом тысячу раз.
– Я тоже, – произносит подруга и толкает меня плечом.
Хотелось бы, чтобы она стала единственной, о ком я буду скучать, но глядя на ребят, не могу отделаться от мысли, что буду скучать и по ним. И не могу перестать думать о том, что один из них отсутствует.
Глава 26
Первая ошибка – мы упаковали всю посуду. Вторая – мы забыли купить одноразовую. Теперь передаем друг другу бутылки с алкоголем и банки с газировкой. Мы сидим на голом деревянном полу, в центре круга стоят коробки с пиццей и торт, в который Роуэн не позволила мне сунуть палец, когда он стоял в холодильнике.
– За «отлично» на экзамене по маркетингу, – произносит Шон, поднимая вверх бутылку с текилой.
– За школу моды, – добавляет Лэти, поднимая бутылку с водкой.
– За то, чтобы пить с горла, – острит Адам, поднимая бутылку с виски.
Я хихикаю, а Роуэн поднимает бутылку со слабоалкогольным напитком и произносит:
– За Ди.
Я улыбаюсь, краду бутылку текилы у Шона и подношу ее к Адаму.
– За Адама, единственного не слащавого из всех присутствующих.
Смеясь, он чокается со мной, и мы делаем по большому глотку алкоголя.
– За всех, кто сегодня потрудился, – добавляет Майк, Роуэн хохочет и чокается бутылкой лимонада с его бутылкой пива.
Адам тоже смеется, понимая, что Майк имеет в виду его. Большую часть дня он проделывал прекрасную работу, притворяясь, что помогает, но на самом деле ничего не делая.
– Как думаешь, сколько у тебя пар обуви? – спрашивает Кит.
Она каким-то образом оказалась сидящей рядом с Шоном, но он замечательно держится, делая вид, что не узнает секс-бомбу рядом с ним, а Кит изо всех сил старается выглядеть еще сексуальней, чем обычно. Интересно, что будет, если они случайно соприкоснутся локтями? Посмотрят друг на друга и улыбнутся или между ними вспыхнет искра, после чего они сорвут одежду друг с друга прямо посреди этой комнаты?
– Однозначно тысяча, – отвечает Лэти, – судя по весу коробок.
– Ты бы видела мою гардеробную дома, – произношу я, а затем смеюсь и добавляю: – А еще подвал и спальню.
Роуэн кивает.
– Это правда. Когда я жила дома, мне практически не нужно было покупать обувь, потому что у нас с Ди один размер.
– Какой у тебя размер? – интересуется Кит.
– Тридцать седьмой, – в один голос отвечаем мы с Роуэн.
– У меня тридцать девятый, – произносит Кит. – У вас крошечные ножки.
– У тебя больше только потому, что ты высокая и сложена, как чертова супермодель, – нарочито подчеркиваю я, в основном для Шона.
Кит улыбается, но в ответ на комплимент качает головой.
– В моей семье все высокие. Мои старшие братья просто огромные. Они все выше ста восьмидесяти пяти сантиметров.
– Мы тоже, – говорит Шон о себе и остальных парнях.
– Да, но ты, – произносит Кит, тыча пальцем ему в бицепс, – тощий. Ты совсем не выглядишь крупным.
Шон застывает, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Кит лишь многозначительно улыбается, заставляя меня задуматься о том, что же произошло после того, как они переспали в старшей школе. Видимо, что-то не очень красивое.
– Ты готова к торту? – спрашивает Роуэн, чтобы снять напряжение.
– Я готова к подаркам, – отвечаю, глядя на гору в углу комнаты. Всегда легко определить, какие упакованы парнями – торчащие концы оберточной бумаги и куча лишнего скотча.
– Ты же знаешь правила, – говорит подруга. Когда она встает с пола, я совершаю попытку последовать за ней на кухню, но она прогоняет меня обратно в комнату. – Не подглядывай.
– Надеюсь, это ванильный торт, – произносит Кит, а я качаю головой.
– Будет шоколадный торт с шоколадной глазурью.
Свет гаснет, и Роуэн начинает петь песню. Все присоединяются к ней, и от происходящего у меня нарастает ком в горле. Я буду скучать. По каждому из них. Стараюсь вытереть слезы, прежде чем свечи озарят мое лицо.
– Дорогая Дииии, – поют все, – с Днем рождеееенья тебяяя.
– Загадывай желание.
Роуэн держит торт передо мной, а я думаю о том, что бы такого загадать. Я могла бы пожелать поступить в школу моды. Или чтобы футболки сделали меня знаменитыми. Или чтобы Джоэль появился здесь. Он бы сказал, что по-прежнему любит меня и попросил бы не уезжать. Когда осознаю, что больше всего я хочу этого, задуваю свечи, не загадывая желания. Роуэн улыбается, друзья веселятся, а я притворяюсь девушкой, которая все еще верит в желания и пытается загадывать их.
– Мы же купили пластиковые тарелки и приборы, верно? – спрашивает подруга, и все переглядываются.
– Чур, не я, – выкрикивает Адам, тем самым вызывая всеобщее безумие из «чур, не я» криков и прикосновений к носу.
В конце концов, в продуктовый магазин отправляются Майк и Шон. Они возвращаются с посудой, а когда Роуэн спрашивает, почему они не купили пластиковые стаканы, которые нам все еще нужны, ребята просто пожимают плечами и говорят, потому что она сказала им взять только тарелки и приборы.
– Хорошо, – произношу я, в четвертый раз слизывая глазурь с пальцев, пока подруга фыркает на ребят, – кто-нибудь вручите мне подарок.
Роуэн разрезает торт и начинает раздавать кусочки, а Лэти кладет передо мной горку подарков. Я наугад их распаковываю и получаю: подарочную карту от Кит, ароматическую свечу от Шона, отпадные духи от Лэти, еще одну ароматическую свечу от Майка, который, как я подозреваю, обсуждал идеи подарков с Шоном. Роуэн с Адамом подарили до смешного дорогую швейную машинку, от которой я едва не расплакалась. Затем подруга подарила мне второй подарок – набор самых крутых ножниц, которые я когда-либо видела: различной формы и с блестящими фиолетовыми ручками.
– А этот от кого? – интересуюсь я, разрывая обертку последнего подарка.
На нем нет ни бирки, ни открытки, но он аккуратно упакован в темно-фиолетовую бумагу, так что полагаю, он от одной из девушек. Посмотрев на них, понимаю, что они выглядят такими же заинтересованными, как и я. Распаковываю длинный тубус, открываю его, достаю плотный лист бумаги и разворачиваю его.
На меня смотрит собственное изображение, нарисованное карандашом. Девушка на рисунке лежит на спине, ее волосы густыми прядями ниспадают вокруг лица. Небо темное и полное звезд, которые пытается отразить бледная стена позади девушки. Она улыбается мне, и любовь в ее глазах такая чистая, что перехватывает дыхание.
Это воспоминание, сохраненное на бумаге. И несмотря на то, что сейчас я это делаю, в тот момент в бассейне я не улыбалась.
– Кто нарисовал это? – спрашиваю, не в силах оторвать взгляд от рисунка. Когда никто не отвечает, я поднимаю глаза и задаю вопрос: – Кто принес это?
– Что там? – спрашивает Шон, и я разворачиваю рисунок, чтобы показать ему. От него у всех перехватывает дыхание так же, как и у меня.
Мы все знаем, кто его нарисовал.
– Я просто собрал все подарки, которые были на столе, – отвечает Майк.
– Я думал это один из твоих, – добавляет Адам.
– Черт, – выдыхает Шон.
Еще раз заглядываю в тубус, в поисках открытки или чего-либо, но там ничего нет.
– Зачем ему это? – произношу я, злясь, когда никто не отвечает. – Какого хрена он это сделал? – спрашиваю Роуэн.
Прошло три недели с тех пор, как он трахнул меня в туалете, четыре – с тех пор, как орал на меня у своей матери, и больше месяца – как признался мне в любви, а теперь он присылает мне этот рисунок? Для чего? Чтобы просто напомнить мне о времени, когда я действительно была счастлива?
– Где он живет? – рявкаю, сворачивая рисунок и засовывая его обратно в тубус.
– Ди, – произносит Роуэн голосом, который она иногда использует, чтобы убаюкать гадюку внутри меня. – Думаю, ты должна просто…
– Где. Он. Живет? – вновь рычу я, едва сдерживая гнев, приберегая его для Джоэля. Каждую. Чертову. Каплю. Гнева.
И снова мне никто не отвечает. Все сидят, явно шокированные, и смотрят так, словно я – граната с выдернутой чекой. Я гляжу на Роуэн, Лэти, ожидая, что они ответят, и когда они молчат, перевожу взгляд на Адама, Шона, Майка. Еще взгляды, и еще больше тишины. Чувство, что меня предали, растекается по венам как жгучий яд, и я уже собираюсь послать их всех к чертовой матери, когда Кит начинает говорить.
– Он живет в том же комплексе, что и Адам с Шоном, – произносит она, и все взгляды устремляются на нее. – Первый этаж... Но не могу вспомнить номер квартиры.
Я благодарю ее и хватаю ключи со стойки, намереваясь выломать каждую дверь на первом этаже, если это понадобится, чтобы найти его.
Я уже почти за дверью, когда Роуэн выкрикивает:
– С!
Оглядываюсь через плечо, и она озабоченно, но извиняющимся тоном кивает мне.
– С. Он живет в 1С.
Я закрываю за собой дверь.
Глава 27
Последние несколько недель я не раз думала о том, что скажу Джоэлю, если встречусь с ним. Я бы улыбнулась, спросила, как у него дела, наигранно рассказала, что у меня все хорошо и ушла бы первой.
– Что это за херня? – спрашиваю, ворвавшись в его квартиру с рисунком в тубусе в руке.
Он, сидя на диване, смотрит на меня так, словно только что выбила ему дверь, что я и сделала бы, будь она заперта.
Он сидит с гитарой на коленях, у его ног стоит усилок1. Образ Джоэля – босой, без футболки, с одним свисающим с уха наушником – откликается в моем сердце так, что оно хочет раскрыться нараспашку.
– Джоэль? – зовет его девушка, выглядывая из комнаты.
И в этот момент тубус с рисунком летит ему прямиком в голову.
– Какого черта! – рявкает он, едва успевая выставить руку, чтобы импровизированный снаряд не врезался ему в лицо. Тот отскакивает от его руки и рикошетит в деревянный пол.
– Что происходит? – спрашивает вторая девушка, высунув голову из другой комнаты.
– Нахрена ты мне это прислал! – выкрикиваю я.
Мой голос пропитан паникой. Я в истерике. Две девушки? ДВЕ?!
– Следующая шлюха выскочит из шкафа? Или следует проверить холодильник?
– Кого это ты шлюхой назвала? – интересуется первая шлюшка.
– ТЕБЯ! – ору в ответ. Будь у меня больше тубусов, я бы запустила их как скорострельные боеприпасы.
Она делает шаг ко мне, я в свою очередь, делаю шаг навстречу ей, но Джоэль становится между нами.
– Что ты здесь делаешь?
– Порчу тебе оргию после того, как ты испортил мой день рождения!
Джоэль кладет руку мне на плечо, но я отталкиваю его. Прекрасно осознавая, что у нас есть зрители, я пристально смотрю на него, ненавидя за то, что он причинил мне боль, и ненавидя себя за то, что позволила ему так с собой поступить. Затем разворачиваюсь на каблуках, чтобы уйти.
– А что мне оставалось делать? – холодно спрашивает он. – Остаться несчастным навсегда, чтобы ты наконец-то смогла стать очень счастливой?
Я сжимаю кулаки и резко поворачиваюсь к нему.
– Ты думаешь, я хотела этого?
Когда он просто смотрит на меня, давая немой ответ на вопрос, я выкрикиваю:
– Я пошла в Mayhem, чтобы сказать, что хочу быть с тобой, Джоэль! А ты трахнул меня в туалете и двумя секундами позже свалил с какой-то тупой сучкой!
Маска злости исчезает с его лица, оставляя изможденное выражение. Шок. Смятение.
Я наклоняюсь в сторону, чтобы обратиться к девушкам.
– Мои поздравления, дамы, вы заполучили настоящего победителя!
Я снова разворачиваюсь, желая поскорее убраться из квартиры, прежде чем схвачу с пола тубус и в прямом смысле слова проткну кого-нибудь ним. Быстро подхожу к двери, хватаюсь за ручку, и тут мои ноги отрываются от пола.
– Убирайтесь, – приказывает Джоэль, крепко обнимая меня.
Затем разворачивает к себе, а я кричу, чтобы он поставил меня на пол.
Девушки смотрят так, будто мы обломки поезда, взрывающиеся в огне, а он втягивает меня в коридор.
– Убирайтесь! – рявкает Джоэль, и обе бледнеют, осознавая, что обращаются к ним.
– ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! – воплю, отбиваясь от его рук и ног.
Он протискивается мимо стоящей в дверях спальни девушки, чтобы затащить меня внутрь. Тут же закрывает за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, лишает меня возможности уйти.
– Остановись, – просит он, выставляя руку, стоит мне решительно шагнуть ему навстречу.
– Ты не можешь просто запереть меня в своей комнате, – ворчу, отбрасывая его руку.
– Если ты хотела быть со мной, какого черта об этом сразу не сказала? Почему отправила меня домой, там, у твоего отца, и отмахнулась от меня у моей матери? И нихрена не сказала в Mayhem?
– Ты был... с другой... ДЕВУШКОЙ, – отвечаю, с каждым словом повышая голос.
Он подходит ближе и крепко сжимает пальцами мои плечи.
– Потому что ты разбила мое чертово сердце, Ди!
Я невесело смеюсь, и он напрягается.
– Смешно это слышать, Джоэль, тебе потребовалось всего несколько секунд, чтобы двинуться дальше, а я уже несколько месяцев одна.
– Ты полагаешь, я двинулся дальше? – спрашивает он.
Я освобождаюсь из его объятий и скрещиваю руки на груди. Уверена, девушки, которые все еще находятся или нет в его квартире, включая тех, кто прячется в гардеробной и холодильнике, согласились бы со мной.
– Ты считаешь, я невообразимо счастлив? – интересуется он, и когда я не отвечаю, поднимает с пола смятый листок бумаги. Оглядываясь вокруг, осознаю, что они повсюду – весь пол устлан ними, а мусорное ведро, в углу комнаты, переполнено.
– Я снова и снова рисовал тебя, и у меня, черт возьми, ни разу не получилось так, как надо, – произносит Джоэль, разворачивая клочок за клочком. Он один за другим вручает мне, и все эти листочки лишь незначительно отличаются от подаренного мне на день рождения.
– Я ужасно боялся, что забыл твое лицо и когда, наконец, у меня получилось его изобразить, все, что я хотел – нахрен отдать этот рисунок, чтобы больше никогда не видеть.
– В таком случае, зачем ты заморачивался? – рявкаю я.
– Потому что я пообещал тебе нарисовать что-то особенное ко дню рождения.
– А еще ты сказал, что любишь меня, – усмехаюсь я. – Подумаешь, еще одна ложь.
– Уж кто бы говорил, – огрызается он, и во мне вспыхивает ярость.
– Что это, черт возьми, означает?
Джоэль реагирует на мой повышенный тон буквально прожигающим насквозь взглядом, а его голос мог бы разрушать стены.
– ПОЧЕМУ ТЫ ЗДЕСЬ, ДИ?
Дрожь затрагивает каждую клеточку моего тела, требуя, чтобы я наорала на него в ответ.
– СКАЖИ МНЕ ПРАВДУ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! – кричит он, и что-то внутри меня щелкает.
– ПОТОМУ ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! – воплю изо всех сил, наблюдая, как эти слова бьют по нему, и он едва не отшатывается. – Я, блин, люблю тебя, ясно?! Ты счастлив?!
– ДА! – восклицает Джоэль, несмотря на злость в голосе уголки его рта подергиваются в улыбке.
Я настолько разъярена и растеряна одновременно, что хочется плакать, но Джоэль подходит ко мне и обнимает лицо руками.
– Да, – говорит он снова, но на этот раз мягче. – Повтори.
– Нет.
– Повтори. Я собираюсь ответить взаимностью и поцеловать тебя.
Я так сильно хочу этого, что сердце гулко стучит в груди. Раз, два, три. Он ждет. Ждет моих слов, как и предыдущие три месяца. Мне нужно довериться. Я должна верить.
– Я люблю тебя, – признаюсь тихо.
Он не улыбается, ничего не отвечает и даже не дожидается окончания фразы. И в тот момент, когда последнее слово срывается с моих уст, Джоэль целует меня. Отвечая ему, словно тону в старых воспоминаниях, в тайном месте, где я всегда счастлива, всегда дома. Его поцелуй отчаянный, но нежный, и я приоткрываю рот, желая ощутить его язык, губы, страсть между нами. Провожу ногтями по его взлохмаченному ирокезу, и Джоэль приподнимает меня, обнимая за талию, и целует до тех пор, пока последние пять недель не стираются из моей памяти. Наши сердца стучат в унисон и, в конце концов, мне удается собрать силу воли в кулак, чтобы удержать его голову неподвижной и отстраниться. Он улыбается мне, его голубые глаза ярко сияют, а губы соблазнительно покраснели от поцелуев.
– Ты ничего не сказал мне в ответ, – замечаю я.
Джоэль ставит меня на пол и улыбается так, что бабочки начинают кружить в животе. У нормальных девушек они трепещут в животе, но Джоэль заставляет моих устроить полномасштабный бунт.
– Я, черт возьми, люблю тебя, – признается он, покусывает мои губы и снова целует. А потом, не отрываясь, зовет: – Ди?
– Мм? – мычу, но это гораздо больше, чем я рассчитывала, похоже на стон.
Джоэль хихикает и отстраняется.
– Есть еще кое-что.
Понятия не имею, о чем он, но терпеливо жду объяснений. Не отводя голодного взгляда от прекрасных красных губ, слышу:
– Я хочу быть с тобой. Только я и ты.
Смотрю ему в глаза.
– Ты просишь меня стать твоей девушкой? – дразнюсь, но бабочки в животе устраивают безумие.
Я уже задавала ему этот вопрос раньше, и его ответ всегда был отрицательным.
На этот раз он нежно улыбается мне и спрашивает:
– Ты соглашаешься?
– Тебе всегда все нужно усложнять?
Он смеется и игриво чмокает меня в губы.
– Да?
– Да, – отвечаю, и он хмурится.
– Это ответ на вопрос о девушке или о том, чтобы все усложнять?
– Значит, ты признаешь, что просишь меня стать твоей девушкой, – уличаю я, и Джоэль хохочет.
– Ладно. Да. Диандра Доусон, ради всего святого, будь моей девушкой.
Я обнимаю его за шею и улыбаюсь улыбкой, которую может вызвать только он.
– Я думала, ты никогда не попросишь.
Глава 28
Я стою в практически пустой спальне, постукивая пальцем по подбородку, и указываю в угол.
– Туда.
Шон и Майк несут комод в указанное место, но я качаю головой.
– Нет, не туда.
Указываю в другую сторону и они, раздраженно фыркая, меняют направление.
– Объясни еще раз, почему я должен сделать тебе подарок на новоселье, когда только-только подарил прощальный? – спрашивает Шон и быстро добавляет: – И несколько месяцев назад вручил подарок на новоселье в прошлое жилье?
– Это был подарок на день рождения, – усмехаюсь, игнорируя часть о подарке на новоселье.
– В таком случае объясни, почему я должен делать тебе подарок на новоселье, если тоже здесь живу? – задает вопрос Джоэль, на что я улыбаюсь и обнимаю его.
– Потому что ты любишь меня.
Он наклоняется, чтобы слиться со мной в заставляющем трепетать внутренности поцелуе, а затем отстраняется и ругается.
– Проклятье.
Я улыбаюсь ему своей самой сладкой улыбкой, а кто-то позади нас имитирует рвотный рефлекс, и все вновь возвращаются к переносу моих вещей в спальню Джоэля.
Вчера, после того как ворвалась в его жилище, запулила тубусом ему в голову и согласилась стать его девушкой, я вспомнила, что через шесть часов уезжаю. Реальность осела тяжким грузом на сердце, и пришлось сообщить Джоэлю, что наше желание быть вместе не имеет значения, ибо кто-то новый уже должен был въезжать в мою квартиру, а сама я в процессе отъезда домой. Рассказала, что колледж мне не подходит, и я подумываю поступить в школу моды. О том, как пользуются популярностью мои футболки, и самое главное, что я вынуждена вернуться домой, потому что нет других вариантов. Роуэн уже поведала родителям, что живет с Адамом. Так что даже если удастся найти другое жилье, мы не смогли бы продолжить лгать о совместном проживании. Мне бы пришлось найти соседку, и я понятия не имела, сколько бы на это понадобилось времени.
– Переезжай ко мне, – предложил Джоэль, прерывая меня на полуслове.
– А? – Единственный ответ, который мне удалось выдавить из себя.
