Текст книги "Бунт (ЛП)"

Автор книги: Джейми Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Я рассказала родителям о дне рождения Джоэля, и случайно ляпнула, что вечеринка была у тебя дома. И мой папа такой: «Ты хотела сказать у вас дома?». И ты знаешь, как плохо я вру... Это было жалко.

– Они купились?

Роуэн кивает головой, хмурится и грызет ноготь.

– Думаю, да.

– Как думаешь, что они сделают, когда узнают?

Она пожимает плечами.

– Наверное, закатят истерику. Скажут мне, что это слишком рано.

– Они захотят познакомиться с ним, – говорю я, стараясь не засмеяться, представляя, как крепкий, любящий футбол отец Роуэн встречается с Адамом, у которого длинные волосы и накрашенные ногти.

– Дело в том, что я хочу, чтобы они познакомились, – произносит Роуэн, вздыхает и поднимает ноги на диван. – Ну, они знают, что мы встречаемся. Я хочу, чтобы они знали, что он тот... Просто немного волнуюсь, что он им не понравится.

– Будет ли это иметь значение? – спрашиваю я, и к моему удивлению, подруга улыбается.

– Не-а.

– Значит, перестань беспокоиться об этом.

Я убираю ее палец ото рта и добавляю:

– Если родители познакомятся с Адамом, и он им не понравится, не принципиально. Но, если это поможет, я думаю, они полюбят его.

Я встаю и направляюсь в комнату Роуэн. Ее ногти в полном беспорядке, не могу больше смотреть на это. Полировка и опиливание ногтей будет лучшей тратой времени, чем болтовня о Джоэле.

– Думаешь?

– Ага.

– Откуда ты знаешь?

Я возвращаюсь, улыбаясь ей.

– Потому что твои родители любят тебя. Как и Адам.

Я трачу день на то, чтобы сделать подруге маникюр, и пытаюсь ненавидеть ее за то, что она постоянно получает сообщения от Адама. Я пытаюсь отвлечься, разговаривая с ней о Кит и о том, как странно повел себя Шон – Роуэн тоже это заметила, – но это не помешало мне отметить, что мой телефон остается болезненно тихим, тогда как телефон Роуэн звенит, пищит и пиликает, как выигрышный лото-автомат. К тому моменту, как вечером я забираюсь в постель, у меня складывается мнение, что произошедшее между нами с Джоэлем – случайность, и он забыл обо мне.

Я не слышу от него ничего до трех часов следующего дня.

Мы с отцом находимся в моем любимом круглогодичном кафе-мороженом, поедая пломбир за столом для пикника, и я дразню его из-за того, как девушки-продавщицы хлопали ему ресницами, когда мой телефон пиликает, и срывающая-трусики-улыбка Джоэля появляется на экране. Мое сердце делает кувырок в груди, и я хватаю телефон со стола.

Я скучаю по тебе.

Четыре маленьких слова убирают невероятную тяжесть из моей груди, и я улыбаюсь до ушей.

– Кто это? – интересуется папа, и я быстро кладу телефон экраном вниз.

– Никто.

Когда он не кажется убежденным, я спрашиваю, собирается ли он есть вишенку с мороженого, а затем краду ее, не дожидаясь ответа.

По возвращении домой я быстро уединяюсь в своей комнате, вытаскиваю из кармана телефон и пишу Джоэлю смс.

Почему ты не позвонил?

Его реакция незамедлительна.

Почему «ты» не позвонила?

Я раздумываю над тем, чтобы ответить что-то резкое, умное и неискреннее. Но вместо этого я отвечаю:

Я тоже по тебе скучаю.

Я жму «ОТПРАВИТЬ», прежде чем передумаю, а затем слушаю тиканье часов на стене. Несколько часов спустя, после ужина и полуночного просмотра телевизора с отцом, я все еще жду ответ от Джоэля. Я включаю телефон на всю громкость, чтобы проснуться, если он напишет, а затем забираюсь под одеяло, размышляя о том, чем он сейчас занимается и с кем. Возможно, он нашел кого-то, кто поможет ему перестать скучать по мне – одному Богу известно, сколько у него в телефоне номеров девушек, готовых при первой возможности прыгнуть в его постель.

Не уверена, сколько времени мне потребовалось, чтобы уснуть, но, когда позже я просыпаюсь, за окном все еще темно. Даже несмотря на то, что звук, разбудивший меня, кажется знакомым, мне требуется время на осмысление. Потому что никто не стучал в окно моей спальни с тех пор, как я уехала из дома.

Глава 18

– Что ты здесь делаешь? – шепчу я через стекло.

Джоэль улыбается мне и указывает на защелку, я быстро нажимаю на нее и открываю окно.

– Что ты здесь делаешь? – вновь шепчу я. Холодный ночной воздух просачивается в тепло моей комнаты, и я обнимаю себя, чтобы согреться. На мне нет ничего кроме свободного топа и пары огромных пижамных шорт.

– Можешь поднять сетку?

Я поднимаю ее, и Джоэль забирается в мою комнату, вынуждая меня отступить назад. Мой мозг едва успевает сформировать еще один вопрос, прежде чем Джоэль обнимает меня и крадет слова с моих уст своими губами. Два дня без него, и я забыла, какими пьянящими могут быть его поцелуи.

– Я скучал по тебе, – шепчет он, тут же ведет меня в сторону кровати, и снимает с меня одежду.

Он стягивает через голову мой топ, его джинсы падают на пол, и мы погружаемся в матрас. Джоэль прижимается между моих ног, а когда я стягиваю его футболку, он прижимается ко мне своим голым торсом. Я стону напротив его рта, нас разделяет лишь тонкая хлопковая ткань в положенных местах. Прошло восемь часов с тех пор, как он написал, что скучает по мне, и он ясно дает мне понять, что был серьезен.

Джоэль холодными губами касается моей шеи, и я собираюсь с силами, чтобы спросить:

– Как ты сюда добрался?

– Я купил машину, – отвечает он, прокладывая дорожку из поцелуев по моему животу, и стягивает мои пижамные шорты вниз.

– Ты купил…

Мое дыхание прерывается, когда Джоэль касается меня своим теплым языком. Вслед за языком, я ощущаю его холодные губы, он всасывает мой крошечный бутон в свой пылающий рот и крепко сжимает.

– Джоэль! – выдыхаю я, вжимая пальцы в матрас. Он нежно скользит губами, а я впиваю ногти в простыни.

– Ш-ш-ш, – шепчет он, от его дыхания у меня бегут мурашки по коже, твердеют соски, а сердце стучит, словно сумасшедшее.

– Мой отец дома, – безо всякого осуждения предупреждаю я.

– Мы будем вести себя тихо.

Он снова проводит языком между моих складочек, и я от удовольствия выгибаю спину. Джоэль ласкает меня языком, а я стону, закусив губу.

Он усмехается и оставляет нежный влажный поцелуй на моем бедре. Он знает, что мучает меня, и ему это нравится.

– Ты придурок, – произношу я, и Джоэль смотрит на меня из-под густых черных ресниц. Он лежит на животе у основания кровати и смещается так, чтобы губами касаться моей самой чувствительной части.

– Кто я?

Каждое слово посылает теплое дуновение, за которым следует волна покалывания.

– Придурок, – заявляю я тихим робким голосом. Джоэль одаривает меня томной улыбкой, после чего нежно целует мой напряженный маленький бутон.

Еще один поцелуй. Укус, щелчок, посасывание.

– Джоэль, – хнычу я.

– Разве это не замечательно?

– Нет, – рычу я, но едва мне удается произнести это, как он начинает нетерпеливо удовлетворять меня, и я стону гораздо громче, чем хотела.

Секунду спустя Джоэль забирается на меня, снимает боксеры и обхватывает руками мои бока, а затем…

– Ох, – восклицаю я, когда он входит в меня.

– Блять, – выдыхает он, прижавшись своим лбом к моему.

Его тело дрожит под моими прикосновениями, а мои бедра трясутся от напряжения.

– Я очень, очень соскучился.

Когда он начинает двигаться в одном темпе, я наклоняю голову и втягиваю его нижнюю губу между зубов. Целую его и контролирую свое дыхание, чтобы не закричать. Я цепляюсь пальцами за его крепкую спину, и слышу, как изголовье кровати стучит о стену.

– Дерьмо, – шиплю я, разрывая поцелуй, чтобы Джоэль остановился и деревянное изголовье не грозило разбудить отца. Это далеко не первый раз, когда парень находится в моей комнате, но это вовсе не означает, что я хочу, чтобы мой отец услышал, как его маленькая девочка, приехав на пасхальные каникулы, занимается сексом под его крышей.

Освещенный лунным светом, проникающим через незакрытое окно, Джоэль хватается рукой за изголовье кровати и оттягивает его от стены. Холодный воздух окутывает нас, Джоэль неподвижно удерживает изголовье, продолжая вколачиваться в меня. Мне становится трудно дышать от созерцания того, как он одной рукой опирается на матрас рядом со мной, а другой удерживает подтянутое тело надо мной. И я не могу сдержаться – отстраняюсь от тепла простыней, чтобы втянуть кольцо на соске в рот, проскальзываю языком в металлическое кольцо и впиваюсь ногтями в тело Джоэля.

– Ди, – молит Джоэль. Его голос надламывается, и я понимаю, что он на грани.

Я опускаю голову на подушку, а Джоэль не сводит с меня глаз, возобновляя медленные и долгие толчки. Он движется все медленнее и медленнее, пока полностью не останавливается.

– Жаль, что ты не можешь увидеть себя сейчас, – произносит он. – Ты даже не представляешь, как ты красива.

Может из-за холода или из-за чего-то другого, но внезапно мне нужно обнять Джоэля и почувствовать себя в его объятиях.

– Иди сюда, – обращаюсь к нему я, он отпускает изголовье кровати, чтобы опуститься сверху на меня, и медленно, неторопливо целует меня. – Только не торопись, – шепчу я.

Джоэль медленно двигает бедрами, касается пальцами моего лица, волос, шеи. Мы до раннего утра двигаемся в едином темпе, пока я не начинаю скулить, а он пульсировать во мне. Позже он все еще находится внутри меня, а я обнимаю его так крепко, словно никогда в жизни не обнимала мужчину.

После этого он целует меня в подбородок и встает, чтобы закрыть окно, но потом забирается обратно ко мне в постель и крепко обнимает. Я играю роль маленькой «ложечки», довольствуясь объятиями Джоэля.

Мы засыпаем и просыпаемся вместе следующим утром, я лежу на животе, созерцая, как он одевается. Его мышцы пульсируют на спине, когда Джоэль наклоняется, чтобы поднять с пола поношенные джинсы, и кровь начинает пульсировать в моих венах, когда я вспоминаю, как эти мышцы напрягались под моими пальцами всего лишь пару часов назад.

– Я не буду звонить тебе, – произносит он, застегивая штаны, и я хмурюсь.

– Почему это?

Джоэль поднимает на меня глаза, и я вижу, что он серьезен.

– Твой черед. В прошлый раз я первым позвонил.

Он наклоняется и нежно целует меня. Я слабо вздыхаю.

– Если соскучишься, – наставляет он, – то возьми телефон.

Когда парень отстраняется, я беру себя в руки и дразнюсь:

– Думаю, я какое-то время не буду скучать.

Джоэль щекочет меня, пока я не забираю свои слова обратно, так что в итоге я не визжу и не бужу папу. Затем он встает и просит меня отдать его футболку. Я стягиваю ее через голову и возвращаю ему, изо всех сил стараясь не дуться, когда он прячет свое восхитительное тело. Джоэль облизывает пальцы и пытается сохранить некое подобие ирокеза, с которым он пришел прошлым вечером, а затем вытирает руки о джинсы, пока я ищу собственную футболку, скомканную под одеялом, и натягиваю ее через голову.

– Где ты припарковался? – интересуюсь я.

Прошлой ночью, прежде чем уснуть, я спросила у него о новой машине, и он рассказал, что купил у друга драндулет. Он узнал у Адама название моего родного города, нашел имя моего отца в справочнике и скрестил пальцы, угадывая мое окно. Все еще не могу поверить, что Джоэль наконец-то приобрел машину, как и в то, что он сделал это лишь для того, чтобы увидеть меня, но это вызывает во мне желание простить его за то, что он не общался со мной минувшие три дня.

– Дальше по улице, – отвечает Джоэль, сканируя взглядом мою комнату. – Тебе нравится Стивен Кинг? – Он берет книгу с полки и крутит ее в руках.

– Нет, просто люблю книги о девочках-подростках, которые сходят с ума и всех убивают, – отвечаю я, мило улыбаясь.

Джоэль смеется и ставит книгу обратно на полку, и в тот же момент берет DVD-диск.

– Грязные танцы? Серьезно?

– Оу, – мурлычу я, – Джонни Кастл размазал бы тебя по полу.

Джоэль скалится и ставит диск на место, затем подходит к столу и берет в руки фоторамку. Его рот растягивается в широкой улыбке.

– Пейнтбол?

Он поворачивает ко мне фото, и я улыбаюсь, глядя на снимок нас с Роуэн на вечеринке по случаю окончания восьмого класса. Мы, полностью забрызганные краской, стоим, обняв друг друга, с пистолетами на наших бедрах и выглядим при этом совершенно крутыми.

– Парни понятия не имели во что ввязались, – произношу я, и Джоэль смеется. Он продолжает исследовать мою комнату, разглядывая фото, книги и безделушки.

– Тебе разве не нужно где-то быть? – спрашиваю, вылезая из постели, и опираюсь на подоконник.

Джоэль вздыхает и открывает окно. Он скользит одной ногой в холод раннего утра и произносит:

– Хотел бы я остаться.

Когда я ничего не отвечаю, он заканчивает выбираться из окна и, упав между кустами, поворачивается ко мне лицом. Я низко наклоняюсь, медленно целую его и признаюсь:

– Я тоже.

Что-то вспыхивает в его темно-синих глазах, он хватается рукой за мои волосы и практически вытягивает меня через окно. Он прижимается ко мне губами, а я хватаюсь за подоконник, чтобы не вывалиться. Джоэль отстраняется, одаривает меня ослепительной улыбкой, а затем разворачивается и идет в сторону улицы.

Я, словно бесхребетная тушка, возвращаюсь в комнату, сажусь на пол и касаюсь губ. Тихий смешок вырывается из меня, а затем я плюхаюсь на спину и улыбаюсь бледно-зеленым звездам на потолке. Я все еще пребываю в диком восторге, когда раздается дверной звонок, и звезды превращаются в апокалиптический фейерверк.

Я бросаюсь в дверной проем комнаты, полностью видя входную дверь, и беспомощно наблюдаю, как отец опережает меня.

– Привет, – раздается с порога голос Джоэля, – Ди дома?

Отец, уже одетый в штаны цвета хаки и клетчатую рубашку, секунду смотрит на дверь, после чего усмехается.

– Ди! – кричит он. – Здесь парень, который прошлой ночью пробрался в твою комнату!

Отец, ухмыляясь, поворачивается ко мне, тогда как я стою, разинув рот. Затем папа заходит на кухню, а я тороплюсь к входной двери.

Джоэль выглядит таким же ошеломленным, как и я. Он стоит на пороге – весь такой плохой из себя парень, с ирокезом, в помятой вчерашней рубашке и рваных джинсах, и мы, вытаращив глаза, просто пялимся друг на друга и молчим, пока отец не кричит из кухни:

– Ты пригласишь его в дом или заставишь стоять снаружи на холоде?

Я в самом деле задумываюсь о том, чтобы запереть дверь и оставить его на холоде, но вместо этого я хватаю Джоэля за руку и втягиваю в дом. Секунду спустя из-за угла появляется папа и ухмыляется, попивая кофе из чашки. Он делает глоток и спрашивает:

– Ты представишь нас?

Я скрещиваю руки на груди, осознавая, что крайне неподобающе одета.

– Папа, это Джоэль, – произношу я, щелкая пальцами в сторону Джоэля.

Глаза отца озаряются признанием, от чего мой желудок делает сальто.

– Джоэль, это мой отец.

– Кит, – произносит папа, протягивая руку Джоэлю.

Они пожимают друг другу руки, после чего папа морщит нос, почувствовав запах от руки.

– Гель для волос, – поспешно объясняет Джоэль, а я бы хотела просто умереть на месте и растечься лужицей по полу.

Папа смеется и поднимает взгляд на ирокез Джоэля.

– Действительно... Детки, хотите позавтракать?

Вместе? Нет! Ни сейчас, ни когда-либо!

– Конечно, – отвечает Джоэль и следует за отцом на адскую кухню.

Они вместе завтракают. И обедают. Смеются, делятся историями и становятся лучшими чудаковатыми друзьями. После обеда я сижу между ними в столовой и яростно набираю смс Роуэн.

Я: Они словно лучшие друзья.

Роу: Разве это плохо?

Я: ТЫ ЭТО СЕЙЧАС СЕРЬЕЗНО?

Роу: Да?

Я: НЕТ!!!

Роу: Я запуталась.

Я раздраженно вздыхаю и кладу телефон на стол, но папа и Джоэль, похоже, не замечают этого.

– Я сделал ее, когда мне было восемнадцать, – говорит отец, закатывает рукав и показывает Джоэлю кельтскую татуировку.

– Чертяка, – говорит Джоэль, а отец ухмыляется.

Джоэль встает и поднимает футболку, показывая отцу татуировку в виде рукописного текста, растянувшегося по его боку. Там написано «Я – герой этой истории» тонким витиеватым шрифтом. Я никогда не задумывалась, что она означает. Теперь мне интересно, когда он сделал ее, почему сделал и где. Я хочу провести пальцами по буквам и ощутить его кожу, покрытую чернилами.

– Я сделал ее, когда мне был двадцать один год, – говорит Джоэль, давая отцу возможность прочесть слова, прежде чем опустить футболку.

– Симпатичненько, – произносит папа, и я закатываю глаза. – А когда набил гитару? – спрашивает он.

Джоэль изучает татуировку на внутренней стороне предплечья. Татуировка выполнена в цвете сепии, гитарный гриф уходит под разорванную кожу.

– Ее я сделал в девятнадцать.

– Это была твоя первая татуировка?

– Не-а, – отвечает Джоэль, показывая папе крошечную музыкальную нотку между средним и указательным пальцами.

– Сделал ее в пятнадцать. Сам.

– Как? – интересуется отец.

– Бритвой и ручкой.

Папа смеется.

– Спорим, твоя мама была в восторге.

Что-то мелькает в выражении лица Джоэля, что-то, что было слишком быстрым, чтобы заметить. Для других, но не для меня. Но затем он улыбается.

Спорим, его маме было все равно.

– Собираешься завтра к родителям на Пасху? – интересуется папа, и меня тоже интересует этот вопрос. Куда Джоэль ездит на Пасху? Куда он ездит на День Благодарения и Рождество? Я беру остывшую хлебную палочку, оставшуюся после обеда с пиццей на заказ, ожидая его ответ.

Он качает головой.

– Мы не близки. Я, наверное, отправлюсь к своему другу Адаму. В прошлом году я просто заказал китайскую еду и играл в видеоигры. Было довольно круто.

Отец хмурится, отражая мое выражение лица.

– Не хочешь остаться с нами? – спрашивает папа у Джоэля, не удосуживаясь спросить моего согласия.

Джоэль поворачивается ко мне, словно надеется, что у меня есть ответ, и папа добавляет,

– Обычно мы проводим этот день вдвоем с Ди, но мы бы хотели, чтобы ты остался.

– Ага, – произношу я, когда мне кажется, что я слишком долго молчала, – ты должен остаться.

Джоэль мгновение изучает меня, но если он пытается сейчас понять, какие эмоции я испытываю по поводу того, что он проведет с нами Пасху, то уверена: ему придется подождать, пока я сама это не выясню. С тех пор как мама ушла, всегда были только мы с папой вдвоем. Мои внутренности извиваются, и я не уверена, из-за чего – из-за того, что Джоэль может провести праздник в одиночестве или из-за того, что может провести его с нами.

– Я подумаю, – произносит он, а затем благодарит папу за предложение.

Позже, после обеда, отец уходит в продуктовый, чтобы купить ингредиенты для завтрашнего ужина, а Джоэль самостоятельно направляется в коридор с «несоответствующими» фотографиями. Утром папа рассказывал всякие личные истории обо мне, когда я была грудничком, ясельного возраста, обо мне, как о болтливом малыше и болтливом подростке. Сейчас Джоэль изучает фото на стене и спрашивает:

– Это твоя мама?

Он смотрит на снимок, сделанный, когда мне было около трех лет. У меня мелкие шоколадные кудряшки, я сижу у мамы на коленях. Папа стоит позади нас, положив руку на ее плечо, улыбается и выглядит таким же красивым, как и всегда. Но именно мама та, кто ярко сияет в центре фото, с такой же оливковой кожей, как у меня, высокими скулами и мягкими губами.

– Ага, – отвечаю я, а что еще я могу сказать?

– Ты похожа на нее, – говорит он, и я внутренне съеживаюсь.

– Знаю.

– Ты собиралась когда-нибудь рассказать мне о ней? – спрашивает Джоэль, поворачиваясь ко мне.

– А должна?

Это самоуверенный вопрос, но Джоэль все равно отвечает.

– Мне бы этого хотелось…

Он идет следом за мной, когда я направляюсь в гостиную. Я плюхаюсь на диван, а Джоэль садится рядом со мной.

– Я рассказал тебе о своей маме, – произносит он, и я знаю, что это так. Знаю, что должна открыться ему, как он открылся мне. И дело не в том, что я не могу. Просто я не хочу этого делать. Я не планировала, что он появится у меня дома, или станет лучшими друзьями с моим отцом, или что его пригласят на Пасхальный ужин. Я не планировала, не хотела и не просила его быть здесь.

– Моя не достойна, чтобы о ней говорили, – отвечаю я.

– Значит, она жива…

– К сожалению.

Чувство вины поражает меня, как только я это произношу. В действительности я не желаю ей смерти, но я привыкла игнорировать стыд, который испытываю каждый раз, когда желаю ей этого. Это всегда было проще, чем скучать по ней.

Когда Джоэль вновь начинает говорить, я перебиваю его.

– Джоэль, послушай. Ты увидел мой дом. Спал в моей постели. Познакомился с моим отцом. Разве этого недостаточно на данный момент?

Понимаю, что он хочет узнать меня поближе. Понимаю, что то, что между происходит – гораздо больше, чем просто секс. Но я же не просила Джоэля приезжать сюда, и с его стороны несправедливо ожидать от меня, что я обнажу перед ним душу лишь потому, что он посреди ночи появился у окна моей спальни.

Он какое-то время изучает мое лицо, а затем вздыхает и откидывается на спинку дивана, притягивая меня к себе.

– Мне нравится твой папа, – спустя какое-то время произносит Джоэль, и мне хочется поцеловать его за смену темы.

– Я вижу.

– Он любит тебя.

– Знаю.

– У нас с ним много общего.

Я наклоняю подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо и понять, не подразумевал ли он то, что я подумала, но Джоэль целует меня в лоб и включает телевизор. Такое чувство, будто он никогда ничего не говорил.

Глава 19

Пробуждение в моей детской спальне всегда кажется странным. Словно просыпаешься в прошлой жизни. Несложно представить, что поступление в колледж было лишь чередой сновидений. Что все те люди, встретившиеся на моем пути, – лишь персонажи, выдуманные моим подсознанием, дабы преподать мне жизненные уроки.

Лэти – чтобы научить меня быть более открытой. Адам – что нет ничего невозможного. Коди – всегда смотреть в оба.

И Джоэль, который, кажется, учит меня многим вещам.

Прошлым вечером он согласился остаться на Пасхальный ужин, и отец поселил его в гостевой спальне. Позднее мы разошлись по своим комнатам, и я легла в постель, кажется, целую вечность размышляя, действительно ли Джоэль останется на всю ночь в своей комнате? Я ждала, пока мне не стало слишком тяжело держать глаза открытыми, а затем я задремала.

Я спала, когда раздался скрип двери, и Джоэль проскользнул в комнату. Он тихо закрыл ее за собой, и матрас позади меня прогнулся под тяжестью его веса.

– Я думала, ты не придешь, – прошептала я, когда он обнял меня и крепко прижал к себе.

– Я и не собирался, – шепнул он в ответ, убирая носом волосы с шеи и целуя мою нежную кожу.

Не будь я в полудреме, того поцелуя могло быть достаточно, чтобы я развернулась в объятиях Джоэля и почувствовала его губы в миллионах других мест. Вместо этого я лежала, отвернувшись от него, мои глаза были закрыты, а тело лениво расслаблено. Я ожидала, что он продолжит целовать меня, чтобы разбудить мое тело и меня вслед за ним. Но он лишь крепче прижался ко мне и держал в своих объятиях, пока я не уснула.

Во сне я спросила, зачем Джоэль пришел ко мне в спальню, если не собирался, почему он проехал более трех сотен миль, лишь чтобы увидеть меня. Но я проснулась прежде, чем он ответил, уверенная, что в действительности не хочу знать ответ.

Я была одна в постели и на мгновение задумалась, не приснилось ли мне все это. Но затем я вспомнила, как его руки ощущались на моем теле – теплые, надежные и настоящие.

Когда мы встретились взглядами на кухне перед завтраком, у меня возникло непреодолимое желание подойти к Джоэлю. Обнять его и прижаться щекой к груди. Я хотела почувствовать его руки вокруг себя, но мне пришлось задвинуть это желание как можно дальше.

Каждая секунда с ним ощущается так, словно я держу руку над огнем, и мне это нравится. Чем дольше я остаюсь в огне, тем больнее мне будет после, но пока мы пылаем. И мне слишком сильно это нравится, чтобы отступить.

Мы завтракаем кофе с зефирками и шоколадными яйцами Кэдбери, а затем до обеда играем в настольные игры с отцом. После этого мы по большей мере общаемся, пока не приходит пора начинать готовить Пасхальный ужин. Папа ответственен за кипячение воды, тогда как мы с Джоэлем стоим бок о бок и нарезаем овощи.

Это пугающе идеально.

Джоэль втайне от отца крадет мои поцелуи, и так странно, что легкое прикосновение его губ или пальцев кажется несравненно интимней и опасней, чем занятие любовью под крышей отцовского дома. И не только потому, что отец находится рядом, но и из-за мерцания между нами, которое я все чаще замечаю.

Это похоже на плаванье с акулами. На бег с волками.

На падение. На прыжок.

– Обычно мы и на Рождество с Ди только вдвоем, – говорит отец Джоэлю после ужина. Мы все еще сидим за столом с набитыми животами, и мой желудок скручивает в тугой узел. – Ты должен приехать в этом году. Мы будем тебе рады.

Падение. Прыжок. Головокружение.

Я резко встаю, и отец с Джоэлем переводят на меня взгляд.

– Кажется, мне хочется прогуляться, – произношу я, убегая от края пропасти.

– Сейчас? – спрашивает Джоэль.

Мне нужно увести его подальше от этого стола. Подальше от моего отца. Подальше от разговоров о будущем, которое, вероятно, никогда наступит.

– Да. Ты идешь?

Он без колебаний следует за мной. Мы покидаем дом после того, как Джоэль помог надеть мне куртку и одолжил отцовское худи. Как только мы оказываемся снаружи, на холодном ночном воздухе, я чувствую, что снова могу дышать.

– Что это было? – спрашивает Джоэль, шагая в ногу со мной вдоль уличных фонарей.

– Что именно?

Джоэль останавливается, и я поднимаю на него взгляд. Он стоит передо мной в джинсах трехдневной свежести, черном худи и с неуступчивым выражением лица.

Понимаю, что он ждет от меня объяснений, но что, черт возьми, я должна сказать? Что в моем мозгу слишком большое количество химических реакций, и я таю от прикосновений к его телу? Что это чувство до чертиков пугает меня?

Я протягиваю ему руку, не желая произносить ни слова, Джоэль мгновение изучает мою ладонь, после чего переплетает пальцы с моими. Мы в полной тишине направляемся к месту, в которое я непредумышленно вела нас.

– Где мы? – интересуется он, когда я ввожу код безопасности на входе в спортклуб, в котором работает один из моих бывших. Мы частенько пробирались сюда в нерабочее время, чтобы искупаться нагишом или просто перепихнуться, и я по-прежнему помню код наизусть.

– В бассейне, – отвечаю я.

В клубе три бассейна разных размеров, все они сейчас пусты – высушенные ко Дню Поминовения бетонные оболочки. Несмотря на то, что я по-прежнему время от времени путалась с бывшим и приводила сюда во время сезона других парней, я предпочитаю приходить сюда одна. Это место выглядит совершенно иначе без воды – волшебное, интимное. Привести сюда Джоэля – словно поделиться секретом, которым я никогда ни с кем не делилась, даже с Роуэн.

– Откуда знаешь код безопасности? – интересуется Джоэль, а я разворачиваюсь и ухмыляюсь, пятясь и затягивая его внутрь.

– Одно из преимуществ свиданий со спасателем.

Я веду его через женскую душевую, мы хватаем охапку полотенец, после чего возвращаемся в огороженный бассейн. Большинство фонарей безопасности вокруг ограждения погасли много лет назад, и так и не были заменены. Белая луна и бледные звезды освещают все то, что не удается редким оранжевым лампам. Мы с Джоэлем пересекаем неглубокий бассейн, чтобы добраться до глубокого, идя все глубже и глубже вдоль бетонных стен, пока не добираемся до середины двенадцатифутового круглого бассейна.

Мы кладем полотенца на пол и вытягиваемся на них. Наши плечи соприкасаются, пока мы лежим под покрывалом мерцающих звезд, отражающихся от стен бассейна и делающих темноту чуть менее беспросветной.

– Кажется, нам нужно перекинуться парочкой шаблонных фраз о звездах, – произносит Джоэль, когда мы лежим, созерцая их. Мой легкий смешок эхом отражается от стен.

– А нам это нужно?

– Что, если кто-то смотрит фильм о нас? Мы бы стали огромным разочарованием.

Он улыбается мне и, возвращая свое внимание на небо, переплетает наши пальцы.

Мы лежим там, безмолвно вдыхая холодный воздух и выдерживая мощь Вселенной, пока Джоэль не нарушает тишину:

– Всегда полагал, что все это дерьмо убого. Как когда это происходит в фильмах. Но это в некотором роде мило... Быть здесь с тобой.

Падение. Прыжок. Его рука должна быть спасательным кругом, но она подталкивает меня к краю. Его слова ударом отдаются в моем сердце.

– Многих парней ты приводила сюда? – спустя время спрашивает Джоэль, его голос не передает эмоций.

– Не тогда, когда бассейны были пусты.

– А что насчет спасателя? – подсказывает он.

Я смотрю на небо, зная, что должна солгать, но у меня язык не поворачивается сделать это.

– Нет. Только тебя.

Не знаю, что мы здесь делаем. Мы с Джоэлем не из тех, кто лежит под звездами, держится за руки и ведет беседы, которые будут преследовать меня ближайшие пятьдесят лет, даже когда мы едва будем помнить лица друг друга, потому что за это время встретилось слишком много других людей.

– Такое чувство, словно я храню какой-то секрет, – произносит он, и у меня возникает такое же ощущение. У меня много тайн. Слишком много. Так много, что я хочу высвободить свою руку, а затем плакать в объятиях Джоэля из-за того, что так поступила.

Знаю, что у него тоже есть тайны. Я пыталась не думать об этом.

– Некоторые вещи должны оставаться втайне, – отвечаю я, тем самым моля его оставить все, как есть.

– Я люблю тебя.

Я закрываю глаза, мое сердце безмолвно разбивается. Часть меня знала, что это произойдет, но я была слишком эгоистичной, чтобы предотвратить это.

– Нет, не любишь.

Я и раньше слышала эти слова. От некоторых это были лишь слова. От других парней – ошибочная вера, которая в итоге оставила их с разбитым сердцем. На этот раз я – та, чье сердце разбивается.

Джоэль садится, не отпуская мою руку.

– Ди, я едва не убил человека, который причинил тебе боль. Я изменил всю свою жизнь, чтобы быть с тобой. Купил машину, чтобы проехать три сотни миль лишь потому, что сходил с ума без тебя. Можешь не отвечать взаимностью, но не говори мне, что я к тебе чувствую.

Я не отвечаю взаимностью. Не могу.

– Скажи что-нибудь, – умоляет он спустя какое-то время. Мои глаза все еще закрыты. Возможно, мне не будет так больно, если я не должна буду видеть его лицо.

– Что я должна сказать?

– Ничего.

– Прости.

Я открываю глаза, и от взгляда Джоэля у меня сжимается сердце. Я сажусь, хочу крепко обнять его и извиниться за то, что попросила прощения, но я поступила так ради нас. Потому что ни один из нас не является человеком, которому можно доверить свое сердце. Особенно, если хочешь сохранить его в целости.

Я забираю свою руку.

– Думаю, тебе следует уехать домой.

– Что?

Годы тренировок помогают мне не выдавать эмоции.

– Ты должен уехать домой.

Я начинаю собирать полотенца, но Джоэль вновь хватает меня за руку, словно это он падает и ему нужна моя поддержка.

– Почему? Почему ты так поступаешь?

Я убираю руку, и он произносит:

– Это из-за твоей мамы?