Текст книги "Прекрасное сожжение (ЛП)"
Автор книги: Джейми Макгвайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Я надкусила.
– Ого, – ответила, не успев прожевать до конца. Печенье вместе с изумительной глазурью просто таяло во рту. – Ты правда сама приготовила?
Она кивнула.
– Бабушкин рецепт.
Марисела открыла холодильник и указала на находившуюся в нем тарелку прежде, чем застегнуть свое пальто и, собравшись, отправиться домой на ночь. Задние фары автомобиля Хосе засветились сквозь матовое стекло, сделав неожиданный визит Пейдж еще большим облегчением.
– Как дела? В последнее время ты куда-то пропала, – произнесла Пейдж, взяв еще одно печенье.
– Тяжелый месяц.
– Тайлер сказал, родители лишили тебя поддержки. Это правда?
– Тайлер Мэддокс? Ты его видела? – Странный укол ревности обжег внутренности.
Она пожала плечами.
– В «Теркс». Он сказал, ты его подставила.
– Никого я не подставляла. Нечего было провоцировать.
Пейдж захихикала, и ее детская улыбка побудила потянуться к ее руке. Она переплела свои длинные пальцы с моими.
– Мне не доставало тебя.
– Я рядом.
– Это правда? Насчет твоих родителей? Ты поэтому так изменилась?
– Надеюсь, в лучшую сторону, – ответила я, собирая в кучу крошки от печений. Пейдж промолчала. – Да, это правда.
– Ну, я пришла, чтобы тебя спасти, – она наклонилась и, поднявшись, вытащила из бумажного пакета бутылку. После чего порывшись в шкафчиках и достав два стакана, поставила их на стойку. Рот наполнился слюной от звука сворачиваемой крышки и первого всплеска янтарной жидкости при столкновении с донышком стакана. Пейдж заполнила их до самых краев.
– Ого, – вырвалось у меня. – Не брала ни капли в рот на протяжении месяца.
Она протянула мне один стакан, а второй удержала между нами. – За трезвый образ жизни.
– Я… – горло горело, жаждая ощутить содержимое бокала. Сию же минуту. Всего один напиток. Всего лишь один.
Глава 9
– Выглядишь ужасно, – выдвигая для меня стул, произнес Тайлер.
Я села, не снимая солнечные очки с глаз.
– Спасибо.
– Долгая ночка? Мне казалось, ты бросила пить.
– Нет, – ответила, отшатнувшись от звука его голоса, солнечные лучи лились сквозь окна, а в углу словно под наркотой скакал визгливый мелкий дошколенок.
– Что случилось? – Спросил Тайлер.
– Друг вчера заглянул с бутылкой «Краун».
Его сердитый взгляд вперился в меня.
– После скольких? Пяти недель в завязке? Похоже, не очень хороший друг.
– Не «в завязке». Это для алкоголиков.
Тайлер привлек внимание Челси, выставив вверх указательный палец.
– Привет. Можно нам два стакана воды, пожалуйста? – После того, как она кивнула, все его внимание снова вернулось ко мне. – Сможешь поесть?
– Возможно.
Он покачала головой.
– Хотя бы время хорошо провела?
– Ага. Мы разговаривали примерно до полуночи, потом уснули. Она приготовила печенье, мы поговорили о моих родителях, Финли и… – слова оборвались, когда перед глазами всплыли слезы и всхлипывания по поводу случившегося со Стерлингом. Я рассказала Пейдж. Теперь она знает обо мне и Стерлинге. Я закрыла лицо ладонями. – О, нет. Господи. Твою ж мать.
– Так… не хорошо провела время?
– Не хочу об этом говорить. Можно мне овсяную кашу. Без фруктов. С корицей, – я была полна решимости поесть, не представляя, когда в следующий раз удастся съесть что-то помимо лапши быстрого приготовления. – Пожалуйста.
– Хорошо, – произнес Тайлер и сделал заказ у Челси, когда та вернулась с нашей водой. Он практически не разговаривал, что меня вполне устраивало. Вокруг и так было слишком много движения, света, звуков и беспрерывного дыхания. Звон посуды, разговоры, смех чертовых детей, хлопанье автомобильных дверей – будь они неладны.
– От тебя исходят флюиды ненависти, – произнес Тайлер.
– Что-то типа того, – придержав руками воротник, стянула через голову толстовку.
– Это один из тех случаев, над которыми мы потом будем смеяться?
Я спустилась ниже на своем месте. Солнечные очки перестали помогать. Солнце словно прожигало дыру в моей голове.
– Скорее всего, нет. Мне очень жаль.
Челси поставила на стол миску с кашей и до меня донесся аромат корицы. От нее исходил действительно вкусный запах, пока его не перебили заказанные Тайлером оладья с черникой, шоколадом, взбитыми сливками и кленовым сиропом.
– Боже, – в отвращении скривилась я. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты ешь, как ребенок?
– И не раз, – ответил он, пронзив стопку вилкой и откусив.
– Почему ты так выглядишь? – Указала на него. – Если питаешься подобным образом? – Перевела руку на тарелку.
– На станции у нас появляется много свободного времени, в отличии от бараков во время пожароопасного сезона. Не люблю сидеть на месте, поэтому много тренируюсь.
Должно быть так. Он похож на мамонта.
Я взяла в руки ложку и, запустив ее в тарелку, немного зачерпнула для пробы. Вроде ничего. Обычный тост, корица, пресная овсянка. Мне до сих пор было под силу веселиться подобно рок-звезде, но, по-видимому, восстанавливаться так же не получалось.
Допив остатки воды с парой таблеток ибупрофена, принесенные с собой из дома, посмотрела на часы.
– Спешишь? – Спросил Тайлер.
– Просто хочу убедиться, что вовремя успею в издательство, если твой смотритель откажет нам в этом абсурдном плане.
Тайлер практически прикончил половину оладьев. И когда только успел?
– Фотографы постоянно следуют за нами по пятам. Правда не представляю, как ты выдержишь вызов в своем состоянии. Походы довольно жесткие.
– Заткнись.
– Вверх по склону.
– Зачем ты меня мучаешь?
– … во время снегопада.
– Переживай за свою работу, а я за свою.
Тайлер усмехнулся.
– Каким образом дочь миллионера оказалась полевым фотографом журнала? Немного необычно, правда?
– Я ведь рассказывала тебе о своих родителях, и прекрасно знаю, что ты обо всем помнишь. Ты по пьяни проболтался Пейдж.
– Тебя это волнует? – Удивленно спросил Тайлер.
– То, что ты обсуждал мои дела или что зависал с Пейдж?
– И то, и другое.
– Это мои личные дела. Они не подходят для непринужденного разговора в баре.
– Ты права. Прости меня. Просто узнал, что она твоя подруга… я немного переживал. Оказалось, ей известно гораздо больше меня.
– Пейдж – милая девушка. Но она мне не подруга.
– Дружба с привилегиями?
Я сердито уставилась на него, отчего он приподнял руки в защитном жесте и засмеялся.
– Ты закончил набивать себе пузо? А то меня начинает тошнить, – выдала я.
Он поднялся, положил на стол несколько купюр и помог мне встать. Тайлер прижал меня к себе, без особых усилий удерживая мое тело, его лицо излучало сочувствие.
– Ты в порядке?
Я сдула выбившуюся длинную прядь волос с лица, разозлившись на себя еще сильнее и если быть уж совсем откровенной, то разозлилась на Пейдж. Хотя она понятия не имела, сколько усилий мне пришлось приложить. Она не несла ответственность за мой новый выбранный образ жизни; вина полностью лежала на мне.
Тайлер проводил меня до своего грузовика и помог забраться внутрь. Я старалась смотреть вперед и не отрывать взгляд от дороги, так как поездка на заднем сидении «Ауди» по дороге в «Вайнону» час назад далась не очень легко.
Спустя менее пятнадцати минут мы свернули на «Миллс Драйв». Грузовик подскочил на неровном асфальте и льду, пока мы парковались южнее станции.
– Прости, – произнес он. – Нам придется прогуляться.
Вентиляционное отверстие выпускало белый густой дым со стороны коричневого здания, я вылезла из машины и, прищурив глаза, посмотрела через улицу в попытке рассмотреть, горел ли свет в «Маунтеньер».
– Если тебе нужно проблеваться, сейчас самое время, – обойдя грузовик с передней стороны, Тайлер остановился рядом со мной. Его сильная рука обернула меня за плечи, но я сбросила ее.
– Я в порядке. Не надо со мной нянчиться. Я сама во все виновата.
– Да. Да, сама. – Тайлер перешагнул через заснеженный участок земли между его грузовиком и станцией. Мы дошли до задней двери, которая открылась резким поворотом ручки. Тайлер махнул рукой в сторону представшего перед нами коридора. – Только после тебя.
Скрестив на груди руки в надежде спастись от холода, я прошла внутрь. По необъяснимым причинам при похмелье сложнее было удерживать тепло – еще одна причина злиться на себя.
Тайлер потопал ногами по большому производственному коврику, я последовала его примеру. Затем он жестом указал мне идти за ним по коридору, украшенному простыми рамками с фотографиями бывших смотрителей и нескольких погибший пожарных. Последняя фотография была сделана в конце девяностых, и запечатленному на ней парню не могло быть больше двадцати пяти лет. Я притормозила, рассматривая его веснушки и добрую улыбку.
Потом мы прошли в открытый дверной проем, который привел нас в ярко-освещенный гараж, заполненный пожарными машинами, автонасосами и снаряжением. Ранцы и каски свисали с крючков на стене, рукава запасных шлангов в свернутом состоянии лежали на огромных полках.
– Я позволю тебе сделать здесь несколько кадров, но только после того, как смотритель даст свое разрешение, – сказал Тайлер. – Руководитель моей группы предупредил, что сегодня он на месте, разбирается с приложениями.
Преодолев несколько закрытых дверей, мы переступили порог очередного дверного проема. Тайлер указал рукой себе за спину. – Кабинет руководителя группы. Смотритель сейчас там и костерит компьютер. Его зовут Чиф.
– Так он шеф [chief с англ. Переводится «шеф», «руководитель» и т.д.] или смотритель?
– Имя – Чиф. Должность – смотритель. Он тот, кто должен дать свое разрешение оставить тебя в общежитии.
– Понятно. Нет, стой. Я остаюсь в общежитии? В каком еще общежитии?
– В национальном парке «Скалистых гор». Если собираешься повсюду следовать за нами, мы не сможем каждый раз во время вызова заезжать за тобой в город.
– Черт подери. Мне что, придется… собирать вещи?
– Ага. Это, – продолжил он, кивком указав вперед, – жилое помещение. Комната отдыха, – показал налево. Перед огромным телевизором стояли два дивана и четыре кресла. Экран был широким, но блок питания казался гораздо старше, чем большинство из смотревших его ребят. Тайлер махнул рукой, они помахали в ответ, любопытно поглядывая на нас, но не настолько, чтобы встать с места. – Еще один кабинет, – он указал на дверь с левой стороны чуть дальше по коридору. – Там мы печатаем отчеты. А тут, – его рука махнула вправо. – Наша кухня.
Очередной дверной проем обнаружил прямоугольный стол, умещавший восемь человек и скромную кухонную зону со шкафами по обе стороны, холодильником и плитой. Рядом с раковиной стоял тостер и микроволновая печь. Казалось, здесь было все, что нужно, хотя размер помещения не превышал кладовки, вмещавшей восемь или около того человек.
Тайлер прошел через вторую дверь.
– Спальное помещение.
– Правда? – Комната походила на лазарет, кровати стояли почти впритык друг к другу, разделенные лишь отдельными квадратными штуковинами, напоминавшими шкафы. – А они зачем?
– В них мы храним личные вещи: сменную одежду, куртки, что-то подобное. По два с каждой стороны, напоминает школьные шкафчики.
– И ты спишь вот так? В большой комнате вместе с кучкой парней?
– Иногда. И да, некоторые из них храпят.
Мое лицо скривилось, и Тайлер засмеялся.
– Да ладно. Пошли к смотрителю.
Мы вернулись на кухню, прошли мимо ребят в комнате отдыха. Они как раз, пошевелившись, начали вставать и потягиваться.
– Куда они собрались?
– Они позавтракали и посмотрели новости. Теперь собираются вниз, заниматься рутинными делами, пока не поступит вызов. Вне сезона, мы работаем обычные 40 часов в неделю, с 5 утра до 4 вечера или с 4 вечера до 10 вечера.
– Никаких пожаров по ночам?
– Ага, они остаются для ребят, служивших на полной ставке.
– А что за рутина?
– Мытье машин, подметание и мытье полов, посуды… чего угодно. У нас здесь горничных не имеется.
Я сердито заворчала, поняв, что это был камень в мой огород.
– Время простоя – если оно выдается – сильно отличается от обязанностей пожарной команды на станции. Мы роем новые тропы, исправляем ограждения, бурим…
– То есть никакого «простоя», – подвела итог я.
Тайлер постучал в дверь напротив казармы, и с другой стороны прогремел глубокий голос.
– Заходите, черт вас подери!
Тайлер подмигнул мне и открыл дверь. Смотритель сидел за своим столом, частично скрытый папками и древним квадратным компьютером с раздраженным выражением на лице.
– Привет, Чиф. У меня тут журналистка, которая…
– Вам что-нибудь известно о «Твиттере»? – Спросил Чиф, его черные глаза нацелились на меня.
– Прошу прощения? – Не поняла я.
– «Твиттер». Вам что-нибудь о нем известно? Кое-кто с большим количеством свободного времени и денег, чем у меня, решил, что нам необходим аккаунт в «Твиттере», и я не имею ни малейшего гребаного понятия, как… как это называется?
– Твитить, – пришел на помощь Тайлер, стараясь не захохотать.
Чиф ударил кулаком по столу.
– Черт возьми! Твитить!
– Да. Я, наверное, смогу помочь, – ответила я. – Но я здесь по заданию, мистер…
Он на короткое время посмотрел на меня, прежде чем, покачав головой, вернуться к компьютеру.
– Просто Чиф. Какое задание?
– Я …работаю фотографом журнала «Маунтеньер», – несмотря на то, что это была правда, ощущение складывалось обратное. – Меня направили в Альпийское Подразделение. Мистер Вик хотел бы поделиться с общественностью, чем вы, ребята, занимаетесь.
– Мы твитим, – пробубнил он.
Тайлер выдохнул смешок.
– Чиф, брось. Мисс Эдсон хотела бы…
– Эдсон? – переспросил Чиф, наконец, решив, что я заслуживала больше внимания, нежели «Твиттер».
Блин.
Чиф сосредоточенно нахмурился.
– Как в «Эдсон Тех»?
– Э-э… – начала я, не представляя, как правильно ответить. У моего отца имелось множество друзей и столько же врагов. Возможно даже больше.
– Просто фотограф, – ответил за меня Тайлер. – Хватит действовать ей на нервы, и ответь уже «да» или «нет». Мне пришлось прийти в свой выходной.
– Нда, и почему же? – Спросил Чиф.
– Я у нее в долгу, – ответил Тайлер.
– Правда?
– Да. Так можно ей следовать тенью за командой и фотографировать или нет?
– Ей уже показали красную карточку?
– Чиф, – Тайлер в раздражении вздохнул.
– Если она покажет мне, как правильно «твитирить», тогда можно.
Я стянула с себя пальто, передала его Тайлеру, после чего обошла стол и присела рядом со смотрителем.
– Твитить, Чиф. В «Твиттере» твитят. И для начала вам необходимо создать аккаунт. Заполните данные.
Его пальцы стучали по клавиатуре, пошагово выполняя регистрацию.
– Теперь нажмите эту кнопку, – продолжила я, указав на экран пальцем. – Здесь можно загрузить фотографию. Думаю, у вас найдется картинка с логотипом. – После нескольких кликов мышью, как я и предполагала, в папке обнаружился логотип «Альпийского Подразделения». Установив один из снимков в качестве замечательной «шапки», я поднялась в полный рост. – Все готово.
– Готово для чего? – Спросил Чиф.
– Нажмите на это окошко и печатайте все, что вам заблагорассудится.
– Не все, что заблагорассудится, Чиф, – решил прояснить Тайлер. – А что-нибудь, связанное с пожарными, но никаких матных слов. И не превышай 140 символов.
Он сморщил нос.
– Сто сорок чего?
– Просто напишите о том, как недавно мы помогли с расчисткой местности или о благотворительном сборе продуктов, который предстоит на этих выходных. Сообщите, что мы готовы к предстоящему пожароопасному сезону и опубликуйте общую фотографию. Коротко и ясно.
– Расчистка и благотворительность? Вы ребята занимаетесь подобным? – Удивилась я.
– Ага. Постоянно, – Тайлер ответил на мой вопрос так, словно это общеизвестный факт.
Раздался стук в дверь, за которым последовал знакомый голос. – Что за «юбка» посетила нашу обитель?
Я повернулась, увидев Тэйлора, стоявшего в дверном проеме. Как же нервировало их сходство с Тайлером.
Я уставилась на него.
– На мне нет юбки, и сама не являюсь, как ты выразился, «юбкой». К тому же, тебе прекрасно известно, кто я такая.
Тэйлор подмигнул мне и растянул губы в улыбке.
– Только не забудь оповестить всех знакомых феминисток на «Тамблере», что тебя оскорбили, – произнес он, повернув в комнату отдыха.
На челюсти Тайлера заходили желваки, и он медленно выдохнул.
Взгляд смотрителя метался между местом, где стоял Тэйлор, Тайлером и мной.
– И что это было?
– Ничего, Чиф. Уже твитнули?
Чиф нажал правую кнопку мыши и откинулся на спинку кресла, расположив руки на подлокотниках.
– Оно твитит!
– Элли получила разрешение?
– Получила. Только держи ее в «черной» или безопасной зоне, а теперь валите из моего кабинета. У меня полно работы.
– Так точно, Чиф, – ответил Тайлер, выталкивая меня в коридор.
– «Черная» зона? – Прошептала я уголком губ.
– Область, сгоревшая дотла, – подражая мне, ответил Тайлер.
У меня вырвался вздох облегчения.
– Это оказалось сложнее, чем я думала.
– Хороший парень. Он приводит в порядок дела, следит, чтобы у всех было необходимое снаряжение, даже когда в верхах не всегда видят в этом надобность.
– В верхах?
– Правительственные шишки. Государственное финансирование. Беспрерывная борьба. Тебе это знать не надо. Пойдем, познакомлю с некоторыми ребятами.
Тайлер привел меня в машинный отсек, где остальная часть команды занималась работой. Двое мужчин перегнулись через открытый капот грузовика, еще двое подметали и мыли бетонный пол, остальные проверяли снаряжение в углу.
– Что это? – Я указала на нечто, висевшее на стене и похожее на гибрид топора и молота.
– О, это пуласки. А вон там, – он указал на инструмент, выглядевший как лопата. – Рино. Мы сами их сделали.
– Вы сами?
– Да, с помощью сварочного аппарата, пилы, шлифовального станка и других инструментов. На самом деле, все, что смогли найти. Мы иногда становимся очень креативными.
Я вытащила фотоаппарат, сделала несколько кадров с инструментами, после чего направила объектив на членов команды, занимавшихся делами. Тайлер подошел к мужчине, который ремонтировал машину, напоминавшую фургон скорой помощи, только гораздо больше.
– Командный автобус, – пояснил Тайлер.
– Когда на ходу, – добавил мужчина.
– Вывеска снаружи гласит «межведомственная», у вас имеется межведомственное оборудование, также пожарная машина с насосом, и все это в городской части?
Тайлер пожал плечами.
– Двойное назначение. Так проще, особенно если учесть, что большинство из нас занимается и городскими и природными пожарами. Так же недалеко от города во время межсезонья.
Я кивнула, вытащив свой блокнот и ручку.
– Его, – Тайлер показал в сторону высокого, но не такого мощного мужчину. – Зовут Смитти. – Рядом с ним маленький, но плотный пожарный в очках обладал утонченной красотой, подчеркнутой смуглой кожей и измазанной маслом щекой.
Они оба вытерли руки о собственные штаны и поприветствовали меня.
– Лайл Смит, – пожав руку, представился Смитти.
Тайлер указал на второго.
– А это – Тако.
– Тако? – Переспросил я. Рыжие волосы и веснушчатое лицо никак не объясняло прозвище.
– Клинтон Такер. Моему сыну два года. Когда он произносит нашу фамилию, по звучанию становится похоже на «тако». К сожалению, оно приелось, хотя это не самое худшее прозвище среди нас.
– И что, у всех они есть? Прозвища?
Тайлер пожал плечами.
– Практически.
– Какое у тебя?
Смитти засмеялся.
– О, у него есть одно, правда ни у кого не хватает смелости называть его так в лицо.
– Теперь ты просто обязан просветить меня, – ухмыльнулась я.
– Нет, – отрезал Тайлер. – Он не станет этого делать.
Их имена оказались на страницах моего блокнота. – Тако, тебе тяжело? Находиться вдали от сына в течении нескольких дней или даже недель?
– Наверное. На самом деле, у нас нет иного выхода. Это моя работа, – признался Тако, вытерев руки о тряпку. – Во время пожароопасных сезонов проходят месяцы.
– Как давно ты стал пожарным?
– Это мой четвертый сезон в Колорадо.
Я кивнула и позволила им вернуться к работе, затем встала в угол, чтобы сделать несколько репортажных снимков.
– Там Уоттс… Рэндон Уотсон, – продолжал знакомство Тайлер, замолчал в ожидании, когда Уоттс, удерживая одной рукой швабру, другой помахал нам. – А вот это, руководитель нашей группы – Джубал Хилл. Не позволяй седине ввести тебя в заблуждение. Он – зверь.
– Джубал? – Спросила я. – А настоящее имя?
Джубал бросил метлу и подошел к нам, его светлые волосы оттеняли бронзовую кожу и светло-голубые глаза. Он вытянул перед собой руку.
– Джубал Ли Хилл. Приятно познакомиться.
– Джубили, – повторила я.
Он опустил взгляд и усмехнулся.
– Просто Джубал. Никаких прозвищ.
– Приятно познакомиться, – ответила я. Стоило ему отойти, как я задокументировала его подобно папарацци. Его фотографии должны украшать календарь или страницы Нью-Йоркского «Вока» в дизайнерских очках и костюме, вместо того, чтобы махать метлой в гараже.
– Все нормально, – произнес Тайлер. – Каждая женщина, входившая в эти двери, западала на Джубала.
– По его поведению и не скажешь, – последовал мой ответ.
– Все потому что, он не обращал внимание.
– Ага, конечно.
– Правда. Он всю свою жизнь любил только одну женщину. С первого класса или около того. Они поженились сразу после школы, и… видела бы ты их. Они отвратительны.
– Отвратительны?
– Ведут себя как молодожены. Хотя женаты уже тридцать лет.
– И это отвратительно?
– Нет, – ответил Тайлер. – Нам просто нравится издеваться над ним. Мои родители, наверняка, вели бы себя точно так же. За ними приятно наблюдать. Остальных нет.
– Сколько из них в твоей команде? И что ты имел в виду под «остальных нет»? Пострадали? В отпуске? Заболели?
Тайлер засмеялся.
– Команда обычно состоит из двадцати мужчин и женщин.
– Женщин?
– Их не очень много, но самые стойкие из пожарных, которые мне известны, именно женщины.
Я улыбнулась и повесила фотоаппарат за ремешок на шею.
– Так где остальные?
Тайлер подвел меня к рамке с групповым снимком.
– Как я уже говорил, когда мы не тушим пожары, нас направляют на другие работы, например, поисково-спасательные или помощь при ЧС. Так же мы оказываем требуемую помощь местным частям. Некоторые ребята подрабатывают на полставки, другие просто бездельничают, катаясь на лыжах, путешествуя или проводя время с семьей. – Он указал на неизвестные мне лица. – Фиш – помощник смотрителя. Сейдж, Баки, Слик – руководители группы, как и Джубал. Шугар, Кот, Скутер, Бэггинс, Джу, Санчо, Коротышка. Пуддин. Малыш.
Я изогнула бровь.
– Позже дам тебе список с полными именами.
– Настоящими именами, пожалуйста. В чем заключается «помощь»?
– Вырубка, обеспечение мер безопасности, улучшение мест обитания, слежка за строительными работами… и прочее. Иногда нам приходится идти в школы и… ну, знаешь… чем занимается «Дымок» (кличка медведя, олицетворяющего лесопожарную службу США и Канады, используемая для пропаганды программ пожарно-профилактических мероприятий).
– Кому приходилось надевать костюм? – Спросила я.
Лицо Тайлер скривилось.
– Мне.
Я прыснула со смеху.
– Спасибо за это, – затем сделала запись в блокноте. – Я бы хотела как-нибудь сфотографировать тебя в костюме. – Он нахмурился, и я ткнула его локтем. – Ты просто персик за то, что устроил мне экскурсию и ангелок, что проводил к смотрителю.
– Персик?
– Так сколько часов в среднем вы работаете?
Тайлер скрестил на груди руки.
– Так вот чем мы теперь занимаемся?
Я оторвала взгляд от блокнота и посмотрела на него.
– Да?
– Зависит пожароопасный сезон или сезон простоя. Когда мы сражаемся с пожарами, то только спим, едим и работаем. Иногда без отдыха проводим по восемнадцать часов, но работать по 42 часа тоже не редкость. Примерно по четырнадцать дней.
– Охренеть, – на выдохе проговорила я.
– Раньше был двадцать один день. Потом мы получаем вынужденные выходные – сорок восемь часов на отдых и развлечения – после чего возвращались обратно. Мы путешествуем повсюду… туда, где требуется помощь. Даже на Аляску, в Канаду и Мексику.
– Как долго ты этим занимаешься?
– Ты назвала меня персиком? Серьезно? – Никак не мог угомониться он.
– Заткнись и ответь на вопрос.
– Я не могу заткнуться и одновременно отвечать… – он прервался, отпрянув от моего сурового взгляда. – Это наш третий сезон. До этого мы состояли в бригаде наземного обслуживания.
– Мы? – Взгляд снова поднялся к его лицу.
– Мы с Тэйлором.
– Вы двое идете в комплекте?
– В основном, – как ни в чем не бывало ответил он, и я представила, как он отвечает на одни и те же вопросы журналистов снова и снова.
Набросав несколько фраз, прижала ручку к губе.
– В твоей команде совсем нет более взрослых ребят. Почему?
– Их вообще не много. Лесные пожары довольно жесткие. Если бороться с ними больше пяти – шести сезонов, можно заметить за собой затяжные проблемы со здоровьем. Смотритель отправляется с нами, но его основная работа ограничивается столом из-за спины, колена и операции на плечо.
– Господи, – пробормотала я.
– Что?
– Ничего. Ты упоминал об общественной работе. В чем конкретно она заключается?
– Ты имеешь в виду, работу с населением? Во время простоя у нас есть утреннее и вечернее расписание тренировок, патрулирование, бурение, работа с бензопилой, строительство ограждений, указателей…
Я записывала его слова, теша в себе надежду, что Джоджо сможет извлечь интересную историю из моих случайных заметок.
– У вас есть отгулы? – Последовал следующий вопрос.
– Во время пожароопасного сезона, нет. Сегодня взял выходной, чтобы разобраться с кое-какими делами.
– Тебе надо… – махнула рукой в сторону выхода.
– Что? Нет, нет, все в порядке.
– Не хочешь оставлять меня наедине с этими парнями, да?
– Нет, не очень.
– Чем ты занимаешься во время отъезда? Чем вообще занимается пожарный в свой выходной?
Брови Тайлера сошлись вместе, и он в замешательстве уставился на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же уезжаешь, так? Здесь не живешь?
– Нет, не уезжаю.
– Так, ты живешь прямо в депо?
– Нет, у нас с братом квартира в Эстес Парке. Как правило, на станции мы остаемся только во время смены, но да… раз ты здесь, то и я остаюсь. Я договорился насчет тебя со смотрителем, так что ты под моей ответственностью.
От одной только мысли мое лицо поморщилось.
– Если ребят вызовут, по твоему плану ты едешь с ними, я правильно понимаю?
– Ну… да.
– Тогда я остаюсь. У них будет много работы. И не останется времени нянчиться с тобой.
– Я ходила в детский садик. И могу следовать указаниям.
– Я не собираюсь спорить. Все будет, как я сказал.
– Что будет, когда тебе придется выйти на смену?
– То же самое.
– О, так у них следить за мной времени не останется, а у тебя значит останется?
– Джоджо хотела, чтобы ты следовала за нами по пятам? Так мы поступаем, когда за нами тенью ходит журналист. Кто-то должен смотреть, чтобы ты не пострадала.
– Ты не можешь говорить серьезно. Меня поручили тебе, а тебя – мне? А я только начала расслабляться.
– Я не оставлю тебя. Это опасно, Элли.
– Да ты просто золотце.
Тайлер нахмурился.
– Я передумал.
Внезапно на меня накатила тяжесть, преследуемая паникой, когда в горле образовался комок неприятной желчи.
– Я пошутил. Все в порядке? Ты немного позеленела, – забеспокоился Тайлер.
– Неожиданно начало тошнить.
– Ванная комната прямо по коридору, вторая дверь направо.
Желудок сжался, и я зажала рот, задержав рвоту. Не дожидаясь нового порыва, рванула в ванную и как раз вовремя. Стоило только склониться над туалетом, сразу же представила фотокамеру, потонувшую в унитазе и покрытую рвотой, но она зависла над моим правым ухом, удерживаемая пожарным, которого я просто обожала ненавидеть.
– Почему я такая глупая? – Мой стон эхом отразился от фарфорового «друга».
Одной рукой Тайлер удерживал камеру, а второй придерживал мои волосы.
– Она в порядке? – Раздался голос одного из ребят из коридора.
– Нормально, Смитти. Просто подхватила кишечное расстройство, гуляющее по округе, – ответил Тайлер.
– Вот, маленький проныра, – добавил Смитти. – Из-за него два дня провалялся в постели.
Меня снова вывернуло, и двое мужчин издали одинаковые звуки, напоминавшие наполовину удивление, наполовину отвращение.
– Мне так невообразимо приятно иметь публику в данный момент в первый же день.
– Извини, – произнес Смитти. – Поправляйся, Элли.
– Ни разу не унизительно, – успела выдавить я перед очередным спазмом.
Глава 10.
– Ого, – я отступила на шаг. В первую неделю мы успели повидать несколько горевших домов, машин и даже загоревшуюся траву, но Тайлер оказался прав. Лесные пожары – совершенно иное зрелище.
Тайлер следил за окружавшей нас обстановкой, пока вел меня в более безопасную зону. На меня нацепили специальное термобелье, флисовый пуловер, а сверху огромную огнеупорную куртку и штаны, которые усложнили мужчине задачу держать меня за руку. На нем же была надета огнеупорная рубашка и бежевые брюки-карго, возможно с термическим бельем под ними, а также защитная маска, рюкзак с инструментами и каска.
Строй пожарных «Альпийского Подразделения» – с большинством из которых я познакомилась только два дня назад в лагере, но которых ценил Тайлер, включая родного брата – в ярко-желтых куртках и синих касках рыли борозду у основания холма. Гармоничное сочетание лязга их пуласки и рино о корни и ветви прерывало постоянное жужжание радиосвязи.
Тайлер подвел меня так близко к месту, как только смог, чтобы иметь возможность помогать своей команде и одновременно приглядывать за мной. Мы разбили лагерь на два дня, но не позволяя раскаленным углям пересечь защитную линию, ему удалось определить, что до наступления ночи нам придется уйти. Никто так сильно не удивился подобному исходу событий, кроме меня.
Под рукой не было никаких насосов со шлангами или машин, заполненных водой. Пожарные боролись с огнем газовыми горелками, лопатами, цепными пилами, рытьем траншей, избавляясь от всего, что могло подпитывать огонь.
Меня совершенно не пугала высота, но глядя на долину под нами, внутри вспыхнула странная смесь страха и восторга. Ветер бросил пряди волос в лицо, и до меня дошло, что огонь задувает в сторону альпийской команды. Я посмотрела на Тайлер, и время словно замедлило свой ход. Мы замерли посреди неведомой мне ныне ситуации: мы не катались на лыжах в горах, не ловили волны на пляже Таиланда, не взбирались на Мачу-Пикчу. Мы находились на вершине мира, единственном связующем звене между пожаром и домами, видневшихся с макушки горы. Держа в руках камеру и трясясь от холода в миле от огня, способного сжечь меня заживо, я, наконец, нашла то, что никогда даже представить не могла.
– Отойди от края, милая, – попросил Тайлер, придержав меня поперек груди, как всегда делала мама, когда слишком быстро останавливала машину.
Наклонившись вперед, я практически повисла на его руке, жаждая оказаться ближе и делая снимок за снимком, поглощенная адреналином, которое успевало вырабатывать тело. Ощущения опьяняли лучше любого наркотика.
