Текст книги "Необузданные Желания (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

11
СЛОАН

Я пытаюсь решить, какую умную штуку написать Деклану, когда Киран возвращается с другим подносом. Он ставит его на кофейный столик рядом со всяким хламом. Когда Киран выпрямляется, то прочищает горло.

– Вот тебе... – Он бросает взгляд на поднос, морщась. – Еда.

– О, здорово. Спасибо. М-м-м, проростки пшеницы. И ты нашел капусту Лачинато!

– Я не могу приписать себе эту заслугу. Томми ходил по магазинам.

– Все в порядке. Ты принес ее сюда. Я ценю это.

Киран смотрит на меня, потом снова на поднос.

– Ты правда собираешься это есть?

– Это супер вкусно. Там полно витаминов. Хочешь попробовать?

– По виду напоминает подстриженный газон.

– Нет, это правда вкусно. Я обещаю. Хотя тебе, вероятно, не понравилось бы это в сыром виде. К этому нужно немного привыкнуть. Но я могла бы приготовить тебе немного. Обжарить с небольшим количеством чеснока и оливкового масла... это божественно вкусно.

Киран смотрит на меня со странным выражением лица. Я не могу сказать, в ужасе он или ошеломлен.

– Может быть, Деклан позволил бы мне воспользоваться кухней. Люблю готовить. Я могла бы приготовить немного еды для всех вас, для всей команды. Когда вы в последний раз ели домашнюю еду? – Киран открывает рот, на мгновение задумывается, затем закрывает его. – Я так и знала. Послушай, попробуй уговорить Деклана пустить меня на кухню, и я приготовлю тебе чего-нибудь вкусненького, хорошо? А если он скажет «нет», просто скажи ему, что у нас с тобой соглашение. Помнишь в самолете? Если тебе нужно, чтобы я что-то сделала, просто попроси меня. Твой босс любит выкрикивать приказы везде и всюду, и это действительно не мое дело, но мы с тобой прекрасно ладим.

– Ладим...

– Это значит, что мы друзья.

Он не смог бы выглядеть более удивленным, даже если бы постарался.

– Мы друзья?

– Да.

– А?

– Верно. Так что, если Деклан скажет, что я не могу пойти на кухню, потому что там есть ножи, и он думает, что я нападу на него с тесаком, ты можешь просто попросить меня отдать их тебе, и ножей больше не будет. Или что-то в этом роде. Это всего лишь пример. Я хочу сказать, что выполню все, о чем ты попросишь, потому что знаю, что ты попросишь меня. Проявив уважение. Верно?

– Э-э... точно.

Киран понятия не имеет, что происходит. Честно говоря, нет ничего более очаровательного, чем сбитый с толку мужчина. Особенно когда эти мужчины огромны и вооружены до зубов.

Я улыбаюсь, еще раз благодарю его и провожаю до двери. Он уходит в тумане неуверенности.

Двадцать минут спустя, как раз когда я заканчиваю разбираться с едой, врывается Деклан и огрызается:

– Что ты сделала с Кираном?

– Я? – невинно спрашиваю.

– Да, ты.

– Что ты имеешь в виду?

Деклан смотрит подозрительно, оценивая мой тон оскорбленного удивления.

– Я имею в виду, что он пришел в эту комнату, работая на меня, и вышел из нее, работая на тебя. Он вдруг возомнил себя твоим чертовым дворецким!

– Я предпочитаю термин «мажордом».

Деклан прищуривается.

– Не испытывай судьбу, девочка.

– О, не морочь мне голову, гангстер. Я просто сказала ему, что хотела бы приготовить для него что-нибудь, вот и все. Можно ли винить парня за то, что он хочет поесть домашней еды? – пока Деклан молча стоит, возмущенно глядя на меня, я добавляю, – думаю, ему нужен кто-то, кто присмотрел бы за ним. Я предполагаю, что его артериальное давление тоже временами шкалит.

Я почти воображаю, как у Деклана от злости выпадают волосы, прядь за прядью.

И лишь улыбаюсь ему.

– Есть какие-нибудь новости об одежде, которая мне была нужна? Я бы убила за пару штанишек для йоги прямо сейчас.

– Тебе, наверное, не стоит сейчас упоминать слово «убить», – бормочет Деклан.

Боже, это так приятно – проникать ему под кожу. Возможно, это будет моя новая любимая вещь. Я улыбаюсь ему еще шире.

– Знаешь, что я думаю?

– Что бы ты ни собиралась сказать, не говори этого.

– Думаю, тебе просто нужен был предлог, чтобы вернуться сюда и увидеть меня.

– А я думаю, что назвать тебя идиоткой было бы чересчур доверительным прозвищем, применимым к тебе.

Я смеюсь.

– Хороший вопрос. Сколько времени тебе потребовалось, чтобы понять, как пользоваться Интернетом, чтобы найти эту шутку, дедушка?

– Твои родители – брат и сестра?

– О, смотри, наконец-то у нас есть что-то общее!

Его лицо идет красными пятнами. Он сжимает и разжимает руки по бокам. Деклан стоит там, уставившись на меня в немигающей, безмолвной ярости, тяжело дыша и еще сильнее стискивая зубы.

Наконец-то я этого добилась. Деклан вот-вот упадет замертво от ярости.

Я встаю, вытираю руки салфеткой и подхожу к нему. Глядя в его сердитое лицо, я говорю:

– Хотелось бы мне показать тебе трюк, который может помочь тебе справиться со стрессовыми ситуациями.

– И я бы хотел показать тебе подземелье изнутри, но мы не всегда можем получить то, что хотим.

– Помолчи минутку, гангстер.

– Ты первая.

Я закатываю глаза на его просьбу.

– Я пытаюсь быть здесь полезной.

– Мне не нужна была ничья помощь, пока не встретил тебя.

У меня милая улыбка.

– Ты имеешь в виду, пока не похитил меня. Как уже говорила, покажу тебе один трюк.

Я делаю медленный вдох на счет четыре, задерживаю дыхание на счет четыре, выдыхаю на счет четыре, затем жду следующего вдоха, пока не досчитаю до четырех.

Деклан смотрит на меня с отвращением.

– Поздравляю. Ты знаешь, как задерживать дыхание. Это пригодится после того, как я надену тебе на ноги цементные башмаки и брошу тебя в воду в гавани.

– Нет, глупыш, я дышу на четыре счета! Мой папа научил меня, как это делать.

– Твоему отцу пришлось учить тебя, как правильно дышать? Какой сюрприз. Жаль, что он сначала не накрыл твое лицо подушкой.

Я шлепаю его по твердым, как скала, бицепсам.

– Ты будешь меня слушать?

– Именно этим я и занимаюсь. В этом-то и проблема.

– Боксерское дыхание – это то, чему он научился на флоте. Это отличный способ успокоить нервы и настроить ум. Попробуй. Мы можем сделать это вместе.

– Я бы предпочел, чтобы меня сожгли заживо.

– Да ладно тебе! Клянусь, это работает.

Я поднимаю руки, широко разводя их и демонстративно делаю глубокий вдох. Деклан бормочет какое-то вудуистское проклятие. Я задерживаю дыхание, округляя глаза, а он на это лишь стонет. Когда выдыхаю, я медленно опускаю руки под беззвучный отсчет в своей голове. Он смотрит в потолок и вздыхает.

– Ты как раковая опухоль. Только без всей этой веселухи с химией.

Я тычу его пальцем в грудь.

– Просто попробуй. Я не думала, что ты из тех, у кого учащенное дыхание, но я начинаю думать, что ошибалась на твой счет.

Деклан опускает голову и пристально смотрит на меня.

– К твоему сведению, я знаком с боксерским дыханием.

Это выбивает ветер из моих парусов.

– А? – Мгновение мы смотрим друг на друга, пока я не оживляюсь. – Видишь, это сработало!

– О чем ты сейчас болтаешь?

– Ты больше не злишься. Ты успокоился.

– Как это сработало? Это не я был тем, кто так тяжело дышал.

– Я знаю, но наблюдение за тем, как я делаю боксерское дыхание, успокоило тебя. Вот насколько оно эффективно. Оно может даже воздействовать на других людей путем осмоса!

Мгновение Деклан пристально смотрит на меня, в голубых глазах мелькает непреодолимое желание совершить убийство. Его голос звучит хрипло:

– Могу тебе честно сказать, я никогда не встречал никого, похожего на тебя, девочка.

Моя улыбка могла бы ослепить мужчину.

– Не за что. Да, кстати, я тут подумала.

– Тебе не было больно?

– Посмотри, как ты быстро переключаешься! Я хорошо на тебя влияю.

– Если это ты так хорошо на меня влияешь, то должен немедленно покончить с собой.

Я отмахиваюсь от этого заявления.

– Думаю, поняла, почему ты продолжаешь утверждать, что я развязала войну. И ты ошибаешься.

Мгновение Деклан пристально смотрит на меня.

– У меня такое чувство, что я должен сесть прямо сейчас.

Я жестом указываю на ближайший стул.

– Чувствуй себя как дома.

– Ты ведь помнишь, что это мой дом, верно? Ты – моя гостья.

– Меня повысили с пленника до гостя? Круто.

– Нет. Это не то, что я... о, черт. Не бери в голову. – Деклан падает на стул и сидит там, как на приеме у Смерти, молясь, чтобы ему позвонили по телефону.

Я сажусь напротив Деклана и поджимаю под себя ноги. Когда он направляет хмурый взгляд на мои сложенные ноги, я просто улыбаюсь.

– Как и говорила. Эта война, в развязывании которой ты продолжаешь обвинять меня. Все началось с ужина в «Ла Кантина» – на озере Тахо, не так ли?.. – Он не отвечает. – Ладно, может быть, ты этого не знал. Или ты это знал и просто ведешь себя как обычно ослепительно обаятельно. В любом случае, помню, как Ставрос говорил мне, что назревает война. Ну, фактически, он мне не говорил, я случайно это услышала. Ладно, ладно, подслушивала его разговоры с его командой, но дело в том, что это было всего через несколько дней после перестрелки в «Ла Кантина», где были убиты несколько ирландских гангстеров. Та часть, о которой ты, очевидно, знаешь. – Я делаю паузу, изучая выражение его лица. – Почему ты притих?

– Я не планирую убийство во всеуслышание.

– Ха. Вернемся к мертвым ирландским гангстерам. Они подошли к нашему столику во время ужина и перекинулись парой слов со Ставросом. Не спрашивай меня, что было сказано, потому что все это было сказано на русском и гэльском, но вся эта потасовка началась в первую очередь из-за того, что один из ирландцев шлепнул меня по заднице, когда я шла рядом со Ставросом по пути к нашему столику, когда мы только вошли. Ставрос чуть не сорвался, но мне удалось уговорить его не связываться. Но все пошло наперекосяк, когда мистер «шлепни меня по заднице» снова появился в середине ужина.

Деклан наклоняется вперед и упирается локтями в колени. Он складывает пальцы домиком под подбородком и тихо говорит:

– Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я точно знаю, что произошло в том ресторане?

– Откуда ты мог знать, если тебя там не было?

– Я знаю все.

– Значит, ты всеведущий? Я тебя умоляю.

– Дело в том, что я знаю, что ты стала причиной того, что все пошло наперекосяк с самого начала. Ты, покачивающая задницей в том крошечном белом платье, которое было на тебе надето. Ты, расхаживающая с важным видом, как будто это место принадлежит тебе. Ты, одарившая этой улыбкой мужчину, мимо которого проходила, хотя он уже был у тебя под каблуком.

Гнев разворачивается у меня в животе змеиными кольцами. Я откидываюсь на спинку стула и пристально смотрю на него.

– Это твоя маленькая неприятная манипуляция называется «обвинением жертвы». Не то чтобы я – жертва, но предпосылка верна, и это полная чушь собачья.

Его голос становится безапелляционным.

– Эти мертвецы – не чушь собачья.

– Нет, но ты, мужчина, объясняешь их смерть неизбежными последствиями того, что ты увидел мою задницу и улыбку. Мужчины, наставляющие оружие друг на друга из-за того, что женщина улыбнулась не в ту сторону, вызваны их инфантильным эго, неконтролируемой агрессией и завышенным чувством собственного достоинства, а не собственно женщиной.

Мы пристально смотрим друг на друга. Где-то в комнате тикают часы. Или, может быть, это и есть бомба, которую Деклан заложил для меня.

Выдерживая его жесткий взгляд, я говорю более мягко:

– Ты знаешь, что я права. И понимаю, что тебе было тяжело потерять своих парней. Но люди сами несут ответственность за свои поступки. Несправедливо – не говоря уже о неточности – возлагать вину за развязывание войны на меня.

Деклан закрывает глаза. Он молчит, как мне кажется, очень долго. Я понятия не имею, о чем думает, пока он тихо не произносит:

– Да.

Я чуть не падаю со стула. Когда он открывает глаза и видит мое лицо, его выражение мрачнеет.

– Я мог бы обойтись без этого чертова злорадства.

– Это больше похоже на шок. Но я попробую.

Деклан встает и начинает расхаживать взад-вперед. Я наблюдаю, как он в волнении расхаживает, и решаю позволить ему выпустить пар, не прерывая его. Похоже, он мозгует что-то важное в своей гигантской башке. Если мне повезет, это может пойти мне на пользу.

Деклан резко останавливается и смотрит на меня свысока. Безжалостный диктатор не мог бы выглядеть более властным.

– Расскажи мне все, что ты знаешь о Казимире Портнове, – приказывает Деклан.

– Первое: нет. Второе: зачем?

– Потому что он – мой враг. А ты – моя пленница. И ты его знаешь.

– Да, я действительно его знаю. Он – мой друг, – когда от этого у Деклана темнеют глаза, я говорю, – ладно, фактически мы не друзья-приятели. Я только формально встречалась с ним в тот единственный раз на том злосчастном ужине. Но моя подруга влюблена в этого парня, а она —необычайно хороший человек. Она практически «Мать Тереза». Если он ей нравится, он не может быть таким уж плохим.

– Влюбленные женщины, как известно, плохо разбираются в людях, – Деклан говорит это так мрачно, с такой неприкрытой болью за словами, что это заставляет меня остановиться и задуматься.

– А ты стреляный воробушек?

Деклан пропускает мое замечание мимо ушей и спрашивает:

– Как твоя подруга познакомилась с ним?

Я замолкаю, чтобы взять себя в руки, зная, что то, что собираюсь сказать, не пройдет для меня гладко. И одному богу известно, как отреагирует Деклан, учитывая, в каком он настроении. Но это должно быть сказано.

Просто есть некоторые границы, которые нельзя пересекать.

Я смотрю прямо в его льдистые голубые глаза.

– Я говорю это не из неуважения к тебе, а из любви и преданности к моей подруге. Не твое гребаное дело.

Когда Деклан открывает рот – без сомнения, чтобы выкрикнуть угрозу в мой адрес, – я перекрикиваю его громким голосом.

– Я никогда, никогда, ни за что на свете не предам Натали. Делай со мной, что хочешь. Бей, мори голодом, держи взаперти в этой комнате вечно, мне все равно. В ней все лучшее, что есть во мне, и она – лучший человек, о дружбе с которым я когда-либо могла мечтать, и я люблю ее как сестру. Я беру свои слова обратно – я люблю ее больше, чем свою сестру. И не в лесбийско-гейском смысле, прежде чем ты снова начнешь мне трындеть об этой розовой любви. Просто люблю ее. А это значит, что не предам ее. Это значит, что я не буду рассказывать тебе ни хрена о ней или ее мужчине, как бы тебе это ни не нравилось.

Я встаю с намерением повернуться к нему спиной и уйти, но этот план вылетает в трубу, когда комната скользит вбок и начинает яростно вращаться.

Потом все погружается во тьму, и я падаю.

12
ДЕКЛАН

Все происходит молниеносно.

Мгновение – и она уже на ногах. В следующее мгновение она оседает на пол, ее ноги подкашиваются, как будто у них нет костей. Выражение ее лица в мгновение ока меняется с раздраженного на удивленное.

Не страх. Не шок. Просто удивление, как будто Слоан думает, что это что-то новенькое, прямо перед тем, как потерять сознание.

Инстинкты заставляют меня реагировать без необходимости думать. Я подхватываю ее и опускаю на ковер. Она совершенно обмякла в моих объятиях. У нее отвисает челюсть. Ее лицо бледное.

Несколько минут назад я заметил, как краска отхлынула от ее лица, но приписал это к гневу на меня. Это кажется чем-то гораздо более зловещим.

Я должен был догадаться. Это не та женщина, которая расстраивается из-за ссоры. Или от чего-либо еще. Годзилла мог бы вломиться в дверь, и она, вероятно, спокойно велела бы ему отвалить, а потом сразу же вернулась бы к тому, чем занималась до его вторжения.

Заключает сделку с дьяволом ради душ всех, кто вызвал ее неудовольствие или что-то в этом роде.

– Малышка. Девочка, ты меня слышишь?

Я слышу, каким грубым и встревоженным звучит мой голос, но я слишком занят, сосредоточившись на ней, чтобы обращать на это внимание. Склонившись над ней на четвереньках, я убираю прядь темных волос с ее лица. Слоан ни на что не реагирует. Я легонько шлепаю ее по бледной щеке.

Ее глаза беспокойно двигаются под веками. Она издает едва слышный стон. Веки трепещут, затем ресницы поднимаются, и она смотрит на меня снизу вверх. Ее взгляд затуманен и расфокусирован.

– О, вау, – шепчет Слоан, судя по голосу, впечатленная. – Такие голубые. – Что-то в ее ошеломленном выражении лица вызывает тревожный звоночек в глубине моего сознания.

– С тобой все в порядке? Ты можешь сесть?

Слоан медленно моргает. Затем она улыбается и протягивает руку, чтобы коснуться моего лица. Она нежно проводит пальцами по щеке к подбородку, затем вздыхает от удовольствия. Она снова закрывает глаза, улыбаясь.

Что-то идет не так.

– Я собираюсь переложить тебя, девочка.

Я поднимаю ее, несу через комнату и укладываю на кровать, устраивая ее голову на подушке. Когда мои пальцы касаются ее затылка, она издает едва слышимый звук, указывающий на то, что ей дискомфортно.

Черт побери! На ее затылке большая шишка. Нахмурившись, я осторожно провожу кончиками пальцев по опухшему месту. Слоан вздрагивает, затем открывает глаза и пронзает меня холодным взглядом.

– Я в курсе, что неотразима, гангстер, но перестань ласкать меня. – Она замолкает. – Почему у тебя такой встревоженный вид?

– Ты упала в обморок.

Это заставляет ее смеяться.

– Умоляю тебя. Я бы никогда такого не сделала.

– Назови последнее, что ты помнишь?

Она снова делает паузу, чтобы подумать.

– Говорю тебе отсосать у меня. Фигурально выражаясь.

– Что-нибудь после этого? Нравится прикасаться к моему лицу?

Она морщит нос. Это почти очаровательно.

– Ты снова накачал меня наркотиками, чтобы заставить замолчать?

– Вопреки моему здравому смыслу, нет.

– Я бы ни за что не прикоснулась к твоему лицу, если бы не пыталась выцарапать тебе глазные яблоки.

Когда продолжаю молчать, ее глаза расширяются в тревоге.

– Нет.

– Ага. Погладила меня пальцами по щеке, как будто моя щека из меха норки, – чтобы посмотреть, как она с этим справится, я вставляю, – ты также говорила мне, какой я красивый.

Ее улыбка возвращается.

– Теперь я знаю, что ты лжешь.

Слоан не считает меня красивым? Это обижает. Конечно, меня не волнует ее мнение, просто женщины всегда говорят мне, какой я красивый.

Подождите-ка. Забыл. Она не женщина. Она – разъяренная банши, которая съедает мужское здравомыслие на ужин.

– Тогда расскажи мне, как получилось, что ты лежишь на кровати.

Слоан оглядывается по сторонам, словно пытаясь вспомнить. Когда ее глаза снова встречаются с моими, я вижу ее разочарование.

– Гребаный асфальт.

– Попробуешь еще раз?

– Ударилась головой о землю на парковке, когда ты вытащил меня из машины и уронил. На самом деле, ударилась по нему очень сильно. Я думаю, что, возможно, потеряла сознание еще до того, как ты накачал меня кетамином.

Мне не нравится, как это звучит, но в одном она ошибается. Мне кажется странно важным поправить ее.

– Не я вытаскивал тебя из машины.

– Да, ты, это был ты, я видела… Ой. Теперь, когда ты упомянул об этом, я не видела лица человека, который это сделал.

– Это был не я.

– Тогда кто же это был?

– Почему тебя это волнует?

– Чтобы мне знать, на ком срывать свою злость.

Киран был тем, кто вытащил ее из «бентли» Казимира и высадил, прежде чем бросить в наш внедорожник, но я не собираюсь сообщать ей об этом.

С другой стороны, может быть, Слоан вычеркнет его из списка лучших друзей, и все вернется на круги своя. У него действительно хватило наглости предложить мне впустить ее на кухню, чтобы она для нас готовила.

Как будто это не вызовет бунта, если попытаюсь угостить своих людей кроличьим кормом, который она ест.

Но я решаю, что последнее, что кому-то сейчас нужно, – это эта болтливая банши Динь-Динь, затевающая против него вендетту. У нас и так достаточно проблем.

– Забудь об этом. Но я собираюсь привести сюда врача, чтобы тот осмотрел тебя.

Я помогаю ей сесть. Щеки Слоан розовеют, и это хорошо, но она все еще выглядит немного дрожащей. Я подавляю нелепое желание ободряюще обнять Слоан и вместо этого отступаю назад.

Слоан смотрит на меня снизу вверх, прищурившись.

– Ты сказал «врач»?

– Только не говори мне, что у тебя ко всему прочему развилась тугоухость.

– Нет, с ушами все в порядке. Просто удивлена.

– Из-за чего?

– Что ты делаешь это для меня. – Слоан смотрит на меня как-то странно. У нее такой вид, как будто она благодарна. Как будто…

Я ей нравлюсь. Что является чистейшей фантазией с моей стороны. Эта женщина презирает меня. Возможно, я тоже приложился головой об асфальт.

– Мертвой ты мне без надобности. – Мой голос звучит хрипло.

– Какая разница, если я помру? Ты сказал, что работаешь над тем, чтобы вернуть меня домой. Я тебе больше не нужна. Верно?

В ее голосе звучит любопытство. Или это подозрение? Не могу сказать.

– Я не говорил, что ты мне не нужна. – Как только произношу это, меня охватывает ужас. Точно знаю, как плохо это прозвучало.

Если бы этого не произнес, выражение лица Слоан подсказало бы мне.

Зелеными глазами, острыми, как лезвие ножа, она пронзает меня и говорит:

– Значит, я тебе действительно нужна? Для чего именно?

Я рычу:

– Для тренировки в стрельбе по мишеням.

У нее жесткий взгляд. Немигающий. Нервный.

Она еле слышно спрашивает:

– Гангстер... ты в меня влюблен?

– Нет...

– Потому что никто не стал бы винить тебя, если бы ты в меня влюбился.

– Господи. У тебя не в порядке с головой.

– И я говорила тебе, что это произойдет.

Я кричу:

– Этого не было! Ничего не произошло!

– Нет?

Слоан встает и подходит ко мне. Я делаю шаг назад, затем молча проклинаю себя и остаюсь на месте, когда она приближается.

Когда Слоан останавливается, то стоит так близко, что я чувствую запах шампуня, которым она мыла волосы. Моего шампуня. И запах моего мыла, его аромат на ее коже. И моя рубашка, которая на ней надета.

И мои трусы, если только она их не сняла.

Черт, она что, сняла их? Она голая под моей рубашкой?

Глядя мне в лицо, Слоан говорит:

– Об этом судить мне.

Потом она встает на цыпочки и целует меня.