Текст книги "4 месяца (ЛП)"
Автор книги: Джессика Гаджиала
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Так что благодаря им двоим я всегда была уверена в себе и своих решениях, преследуя их с неутомимостью, с драйвом, который исходил откуда-то из глубины моей души.
Стоя у этого бара, опираясь на подошвы туфель в платье, в котором, как мне казалось, я не могла дышать, я не совсем чувствовала себя собой. Именно поэтому мой живот колыхался и бурлил, словно в нем не было еды, хотя я съела столько, что хватило бы накормить семью из пяти человек во время ужина в фуд-корте с Барреттом. Моя кожа ощущала зуд и чужеродность. Запах моих собственных духов словно душил меня. Пульс скакал в горле, запястьях и висках.
Но это был единственный шанс. Чтобы сделать это. Чтобы двигаться дальше. Закрыть длинную, уродливую, болезненную главу моей жизни. Посмотреть, что ждет меня впереди.
– Да, я едва слышу свои мысли! – крикнула я в ответ, выпрямляясь и изо всех сил стараясь не поморщиться, когда вся тяжесть моего тела вдавилась в пыточные приспособления, которые магазин имел наглость называть обувью.
Сексуальные тусовщицы не морщились, когда надевали свои туфли «трахни меня».
А мне еще предстояло сыграть свою роль.
Поэтому я не напряглась, когда рука Эмре опустилась настолько низко, что он уже не нежно касался моей поясницы, а определенно щупал.
«Это просто притворство. Это не мое тело; это тело Сары, девушки с вечеринки ».
Но с каждым шагом по темному, узкому коридору я чувствовала, как дрожь в животе усиливается.
– Сколько еще? – спросила я себя, услышав небольшое колебание в своем голосе. – Мои ноги убивают меня, – добавила я, когда мы прошли мимо четвертой закрытой двери, приближаясь к выходу.
Осталась только одна дверь.
Но шаги Эмре, казалось, не замедлялись.
Затем мы прошли мимо нее.
Осталась только дверь.
Неужели он думал, что заберет меня с собой домой? Тогда зачем было говорить эту чушь о задней комнате?
– Я, ах, почему мы выходим… – начала я, подняв руку, чтобы поправить волосы, чтобы Барретт мог меня четко слышать.
Я не смогла договорить до конца.
– Ты тупая сука. Ты думала, что мы не видели тебя в твоей машине каждую ночь?
Дверь распахнулась.
Вбежали мужчины.
И все, что я увидела, была темнота.
Глава 12
Барретт
Как только слова сорвались с его губ, я выскочил из машины, доставая телефон, ища номер Сойера, пока несся по тротуару, сталкиваясь плечами с вереницей парней и девушек, которых сочли недостаточно красивыми, чтобы впустить внутрь.
Было удивительно, что я слышал звук машины, сквозь стук своего сердца в ушах.
Аллея по бокам здания была завалена типичным клубным мусором. Коробки от бутылок со спиртным, деревянные поддоны, выброшенный мусор, битое стекло, парочка, прижавшаяся к стене.
Я заметил. Потому что я замечал практически все. Но все это было фоновым шумом по сравнению с мыслью о том, что турецкая мафия знала, что Кларк шпионила за ними.
«Я послал ее туда».
Это было на моей совести, черт возьми.
Переулок изгибался в конце, когда мой палец нажал на повторный набор номера Сойера, зная, что это не похоже на него – не ответить на второй звонок, даже если он занят.
Я увидел машину за долю секунды до того, как она выехала из переулка, визжа шинами.
Достаточно долго, чтобы узнать марку и три буквы номерного знака.
Я последовал за ней, зная, что никогда ее не догоню, но мне нужно было знать направление, если я хотел поймать ее на городских камерах.
Обычно я никогда не любил большие города по той же причине, по которой я ненавидел торговые центры. Теснота, шум, вонь, яркий свет.
Но у них было одно преимущество перед маленькими городами. Огромное количество дорожных камер так и просится, чтобы кто-нибудь взломал их и нашел то, что ему может понадобиться.
Услышав автоответчик Сойера в третий раз, когда я отметил название улицы, на которую они свернули, прежде чем направиться к своей машине, я сбросил и набрал номер Брока.
– Надеюсь это того стоит, Умник. У меня есть шанс со сногсшибательной рыжей.
– Кларк была похищена, – выпалил я, ненавидя вкус слов во рту.
– Подожди… – сказал Брок, тон стал серьезным, шум на его фоне затих. – Что ты только что сказал?
– Кларк только что похитили. Мы занимаемся одним делом. Ее похитила турецкая мафия.
– Ты не издеваешься надо мной?
– Я не издеваюсь над тобой. Садись в машину и езжай в Филадельфию. Я пришлю тебе адрес. Сойер не берет трубку…
– Они с Тигом в самолете. Что-то насчет последней наводки на кого-то, кого они пытались разыскать для какого-то клиента-миллиардера в течение последних трех месяцев. Я должен был держать оборону.
Хлопнула дверь, взревел двигатель.
– Остались только ты и я. – Это был не вопрос. Скорее, это было покорное заявление, но он все равно ответил мне. – Остались только мы с тобой. Я знаю, что это звучит плохо. Я не буду тебе врать, это нехорошо. Но, возможно, мы сможем что-то сделать. Если нет, мы можем вызвать местных полицейских. Расскажи мне, что ты знаешь.
– Я знаю, что она пыталась выудить информацию из Эмре, заместителя босса. Она была с ним в клубе. На ней было подслушивающее устройство. Не было никаких признаков того, что он раскусил ее. Но она работала над этим делом до меня. Она не всегда была невидимой. Он знал, кто она такая. Он повел ее в подсобку под предлогом того, что там можно уединиться. А потом он сказал что-то о том, что знал, что она следила за ним. Больше я от нее ничего не слышал. К тому времени, как я обошел подсобку, они уже уезжали на машине. Я получил частичную информацию.
– Я понимаю, что ты будешь заниматься этим и дорожными камерами. Но расскажи мне больше об этих парнях. – В голосе Брока было что-то зловещее, когда он становился серьезным, теряя свое обычное легкомыслие, напоминая, о том, что он служил в армии, что он делал вещи, о которых многие люди никогда не узнают, что его распутство и легкомыслие, вероятно, были механизмами преодоления, способом которым он справлялся с этими частями своей жизни, живя с темными сторонами себя.
– Кларк охотилась за боссом, но мы нацелились на его племянника. Он был тем, кто ее поймал. Но в машине было еще двое мужчин. Я не разглядел их как следует. Но я полагаю, что это исполнители низшего ранга.
– И поэтому, вероятно, более опасны, чем сам Эмре. Что насчет него? Хочет ли он привлечь к этому свою семью? Похвастаться, что поймал кого-то, кто шпионил за организацией? Или он хочет разобраться с этим тихо, чтобы никто не узнал?
Это был хороший вопрос, то, о чем я сам не задумывался, то, что говорило о том, что у него все же больше опыта в этом деле, чем у меня.
В кои-то веки это не укололо.
Во всяком случае, все, что я чувствовал, – это благодарность за его знания, за то, что он уделил мне время. Потому что это приблизило меня к тому, чтобы найти, Кларк до того, как с ней случится что-нибудь плохое.
– Он отвечает за безопасность в их главном штабе, – сказал я ему, зная это из записей Кларк, но никогда не был более благодарен за навязчивые детали, найденные в них. – Не думаю, что он захочет, чтобы его дядя узнал о его промахе.
– Это работает в нашу пользу. Если только мы сможем добраться до нее до того, как они сделают что-нибудь непоправимое.
– Непоправимое, – повторил я, уже спеша обратно в отель, к своему ноутбуку, нуждаясь в том, чтобы как можно скорее проверить камеры.
– Мне неприятно это говорить, но мы должны надеяться, что они разбудят ее и, эм, сначала допросят.
– Сначала будут пытать ее, – уточнил я, не желая щадить его чувства. Факты были важны. Факты – вот что имело значение. Скорее всего, они собирались пытать Кларк. Мне пришлось заблокировать свои чувства по этому поводу и сосредоточиться на том, что говорил Брок. Что это было хорошо. Что это давало нам время. Чтобы я выследил ее. Чтобы Брок смог добраться до города.
– Да, сначала пытать ее. Они захотят узнать, на кого она работает. Если она умная, она сначала немного с ними повозится.
– Она умна.
Но она была новичком в этом деле.
Она бы испугалась.
Оглядываясь назад, можно сказать, что всю дорогу до клуба она нервничала. У нее были сомнения по поводу всего этого. Но она пыталась скрыть это от меня. Почему, я не был уверен.
Нервозность означала, что она не могла мыслить ясно, логически. Физическая боль в придачу к этому только еще больше затуманит ее мыслительный процесс.
Я тряхнул головой, пытаясь прогнать эти мысли. Они не принесут мне ничего хорошего.
Я даже не был уверен, что закрыл дверь машины, когда ворвался в гостиничный номер, направляясь к ступенькам, вместо того чтобы ждать лифта.
– Как скоро ты будешь здесь?
– До Филадельфии час езды. Если соблюдать скоростной режим. Я уже разогнался до девяноста, – сказал он мне, выкроив время, чтобы его не остановили. – Начинай работать над своим дерьмом. Тебе нужно сосредоточиться. Потом, когда что-нибудь найдешь, перезвони мне.
– Хорошо, – согласился я и повесил трубку.
За свою карьеру я занимался многими делами. Некоторые из них проходили под сильным давлением, на кону стояли жизни. Но никогда, никогда раньше у меня не дрожали руки, когда я пытался набрать текст на ноутбуке.
Я никогда не ошибался в написании слов, потому что мои мысли были где-то в другом месте, забыв о строке кода, которая всегда была на переднем крае моего сознания.
Я не был глупым.
Возможно, временами я немного медлил с распознаванием собственных чувств, был слишком поглощен другими вещами, не понимал непредсказуемой внутренней работы психики.
Но, в конце концов, я во всем разбирался.
Например, в том, что я был не в духе, потому что Кларк была мне небезразлична, потому что это имело личный характер, потому что я никогда не прощу себе, если с ней что-то случится.
Не только потому, что я был ответственен за нее, потому что я должен был ее прикрыть, потому что она была просто хорошим человеком, который заслуживал лучшего.
Но и потому, что я никогда не смогу видеть ее рядом. Потому что я не смогу ощутить тишину, спокойствие, которые она принесла мне со своей собственной маркой хаоса. Я никогда не смогу понять, есть ли в нашем общении что-то большее, чем работа, совместные трапезы и бесконечные ямы бесполезной информации.
Сделав глубокий вдох, я отогнал эти мысли, зная, что единственный способ помочь ей – это делать то, что у меня получается лучше всего. Сосредоточиться. На цели. На том, как ее достичь, на всех маленьких шагах на этом пути.
Вскоре я перешел почти в режим автопилота, делая все с легкостью практики: подключался к камерам, искал машину, мельком видел ее на одной, переходил к следующей логичной камере.
Снова и снова, улица за улицей.
Пока, наконец, она не остановилась.
Исчезла.
В старой части города, где было много разрушающихся зданий и мало человеческой жизни, за исключением, может быть, детей, замышляющих недоброе, наркоманов или бездомных, называющих это место домом.
Такие люди не вызывали полицию.
Даже если бы они увидели, как женщину вытаскивают из багажника.
Даже если через несколько минут они услышат ее крики.
«Нет ».
Я покачал головой, отгоняя эту мысль.
Это не принесет мне ничего хорошего.
К тому времени, как приехал Брок, я уже спустился на парковку, почти запрыгнув в машину, пока она еще двигалась.
– У тебя есть адрес?
– У меня есть общий район. Нам придется действовать оттуда. Камеры в этой части города – если они вообще существуют – не работают. Но, возможно, мы сможем увидеть машину.
– Эй, Барретт, – сказал Брок, когда мы ехали в оглушительной тишине.
– Да?
– Тебе нужно дышать, – напомнил он мне. Воздух зашипел, когда я втянул его, расширяя свои сдувшиеся легкие. – И мне нужно, чтобы ты вышел из своей головы и был в реальном мире вместе со мной в этом деле. Нас только двое. Их трое. И у нас на кону гораздо больше.
– Я знаю, – согласился я, кивая.
– Открой бардачок, – потребовал он, наблюдая, как я достаю пистолет. Я решил, что это его запасной вариант. Скорее всего, у него уже был свой. – Я знаю, что ты не лучший стрелок, – сказал он. Это была болезненная правда, но, тем не менее, правда. Я не мог расстроиться из-за этого. – Но ты и не худший из тех, кого я видел. Но всем будет лучше, если мы вообще не будем стрелять.
– Я знаю. – Но это напоминание почему-то успокаивало меня.
Никто из нас больше не разговаривал, пока мы не въехали в район, где я потерял их, Брок выключил фары, и мы оба полагались на редкие и часто мерцающие уличные фонари, пытаясь найти машину. Не знаю, как у Брока, но у меня сердце замирало с каждой секундой, а в поле зрения не было ничего похожего на машину, которую мы искали.
– Господи Иисусе, – прошипел я, все мое тело содрогнулось, когда шум ворвался в мое ухо.
– Черт, что? – спросил Брок, машина слегка дернулась от моего взрыва.
– Я слышу ее, – сказал я, прижимая трубку глубже к уху. – Прекрати двигаться, – потребовал я, потянувшись к ручке, даже когда он нажал на тормоз. – Я слышу, как она кричит, – повторил я, идя вслепую, пока Брок шагал рядом со мной. – У него короткий радиус действия. Это внутри и снаружи. Если мы только сможем добраться… – я сделал паузу, сильно поморщившись от удара, хлопка, шипения боли.
Но она была жива.
Жива – вот что имело значение.
– Сосредоточься, – потребовал Брок, заставляя мои ноги снова начать двигаться, пытаясь найти полный звук.
– Здесь, – решил я, пока Кларк с умным видом рассказывала Эмре о том, что она суперсекретный шпион. Кодовое имя: Кларк Кент. Он не понял шутки. Но мне показалось, что это было смешно.
– Ладно, – сказал Брок, хлопнув меня рукой по груди, не давая мне броситься туда в полуобморочном состоянии. – Посмотри на меня, – потребовал он. – Ты должен идти туда так, будто это твой единственный и неповторимый случай доказать Сойеру, что он ошибается насчет того, что ты не сможешь справиться с собой в реальной, опасной ситуации.
Из всех мотивационных речей, известных человечеству, эта была лучшей из всех.
Затем мы слышали только тишину, если не считать мужских голосов в моем ухе, требовавших узнать, на кого работает Кларк, почему она следила за ними, а затем что-то отрывистое от Кларк, ставшей не менее резкой из-за пары шишек и синяков.
Передо мной Брок переместился под ряд окон, держа меня за руку, пока он осторожно подкрадывался, заглядывал внутрь, качал головой, затем переходил к следующему ряду.
– В парадных комнатах никого нет, – сказал он мне, голос был тихим, когда он вернулся и встал рядом со мной. – У нас есть несколько вариантов…
– Мы должны позвонить в полицию.
– Подожди… что? – спросил он, откинув голову назад, нахмурив брови.
– Это долгая история, но Кларк нужно, чтобы стало известно, что она помогла задержать этих парней. Нам нужно позвонить в полицию, чтобы их забрали по обвинению в похищении.
– Мы не можем ждать, Барретт, – сказал он мне, голос твердый. – Если они поймут, что ничего от нее не получат, они просто избавятся от нее.
– Я позвоню. Тогда мы войдем. Мы сможем разобраться с тем, что не дождались копов после того, как спасем Кларк.
– Поторопись, – потребовал Брок, потянувшись, чтобы вытащить мой наушник, но вместо этого прижал его к своему уху, возможно, будучи обученным, таким вещам, он смог уловить больше, чем я, по звукам внутри.
Я позвонил в полицию, рассказал им на ходу историю, адрес, затем прошептал, что мне пора идти, выключил телефон и кивнул Броку.
– Мы не можем ни в кого стрелять, – сообщил мне Брок, его лицо было немного более мрачным, чем раньше, когда, как я предполагал, его план состоял в том, чтобы прострелить себе путь внутрь, схватить Кларк и убраться из города, прежде чем кто-нибудь узнает, что мы там были. – Это будет слишком грязно и будет выглядеть преднамеренным.
– Ну, мы можем помешать им этим. Если мы застанем их врасплох, этого может быть достаточно.
– Может быть, – согласился он, но я чувствовал, что он больше успокаивает меня, чем говорит правду. – Мы должны идти. Они становятся грубыми.
И если Брок считал это грубостью, то по моим меркам, это было плохо.
– Хорошо. Пошли внутрь.
– Двигаемся через переднюю часть, медленно, и следи за своими шагами. Мы не хотим, чтобы они знали, что мы там, пока мы не ворвемся в комнату.
С этим – и без каких-либо других указаний – он двинулся. А я должен был следовать за ним. Не имея никакого лучшего плана, я так и сделал. Если я не мог доверять Броку, то я не мог бы доверять никому.
Брок шел в трех шагах передо мной, его шаги были совершенно бесшумными, что, похоже, не было свойственно моим, а скрежет по грязному полу, казалось, отдавался в ушах.
По мере того, как мы продвигались по коридору, голоса, которые раньше звучали только в моем ухе, в моей голове, начали окружать нас. Рычание мужчин. Звуки ударов плоти о плоть, шипение, которое должно было исходить от Кларк.
Мое сердце гулко стучало в груди, когда Брок остановился, взглянул на меня, кивнул мне и протянул руку, толкнув дверь, которая не была полностью закрыта, и ворвался внутрь.
– Подними руки. Вверх! – потребовал он голосом, который едва не заставил меня поднять руки вверх, настолько абсолютной была в нем властность.
Все мужчины стояли на расстоянии нескольких футов друг от друга, только один из них находился над телом Кларк, стоявшей на руках и коленях на грязном бетоне. Прорезь на бедре ее платья была разорвана, материал задрался на полпути вверх по животу, обнажая пару едва заметных трусиков.
И все, о чем я мог думать, это о том, что они все еще на ней. Что когда дело дошло до пыток, они не зашли так далеко.
Если бы я не сосредоточился на ней, а на том, что кричал Брок, я мог бы пропустить это.
Подставленные руки Кларк расширили стойку, и она внезапно вскинула ноги вверх, переведя тело в низкое приседание, а затем подняла свои сильные ноги и ударила стоящего над ней парня под подбородок, отправив его голову назад под почти неестественным углом, после чего он получил удар локтем в челюсть, удар ногой в пах и, наконец, апперкот под подбородок, отправив его в нокаут еще до того, как его тело упало на пол.
Я оглянулся, чтобы посмотреть, видит ли Брок то же самое, что и я, но понял, что как только Кларк бросилась в атаку, Брок, должно быть, тоже, потому что он уже был в другом конце комнаты, ударив Эмре головой об опорную балку.
– Барретт! – раздался голос Кларк, заставив меня вскинуть голову. – Не дай ему уйти, – потребовала она, заставив меня обратить внимание на человека, который направлялся в коридор позади меня, готовый оставить позади своего босса и его приятеля.
Я не был Броком.
Но я не был и Кларк.
У меня не было тренировок, рефлексов, врожденных знаний о том, как обезвредить превосходящего меня противника.
У меня были, ну, повторы телепередач, которые я смотрел в детстве.
И длинная нога.
Все, о чем я мог думать, наблюдая, как он сталкивается с моей ногой и опрокидываясь летит вперед, это то, что все было именно так, как это выглядело по телевизору.
Прежде чем парень попытался встать на ноги, Кларк ударила его коленом в центр спины, вырвав у него рваный хрип.
– О, заткнись, – потребовала она, подняв руку, чтобы вытереть следы крови.
– Копы, – объявил Брок, голос был немного грубым. – Положите пистолет на пол и отбросьте его. Они не сразу поймут, кто есть кто. Не подставляйтесь под пули.
Сирен не было, но свет прожекторов осветил заброшенное здание за несколько секунд до того, как полицейские ввалились внутрь, крича примерно так же, как кричал Брок, когда мы ворвались внутрь, требуя поднять руки и встать на колени. Кларк оттащили от спины парня, но он отполз в сторону, так как крики продолжались еще мгновение, прежде чем тона снизились, а лидер группы, казалось, восстановил порядок, оттащив нас с Броком в сторону рядом с Кларк.
Затем я стал рассказывать им историю с ложечки, достаточно громко, чтобы Кларк услышала и подтвердила, когда придет ее очередь. Она была основана в основном на фактах. Я был частным детективом, Кларк работала со мной. Мы наблюдали за турецкой мафией.
Она отклонилась от темы «почему».
И я снова поблагодарил исчерпывающие записи Кларк за то, что я знал следующую часть.
О богатой турецкой семье – в банковской сфере, не героиновой – у которой был сын, которому надоело разбивать дорогие машины и отдыхать на роскошных каникулах, и он захотел, чтобы в его жизни были опасность и волнение. Затем он обратился к мафии, захотел вступить в нее. И в конце концов пропал без вести. О высокой награде, назначенной любому, кто располагает информацией, которая может привести к их сыну – или, что более реально, к его телу.
Именно поэтому, мы и занялись этим делом. Кларк решила подойти поближе, осмотреться, может быть, задать пару вопросов. Но они увидели, что она наблюдает за ними. И схватили ее.
Это выглядело правдой, потому что в основном было правдой.
Только после того, как они переключили свое внимание на Брока – и его оружие, которое, к счастью, было легальным и зарегистрированным – коп, загораживающий Кларк от посторонних глаз, отодвинулся, позволив мне хорошо рассмотреть ее впервые с тех пор, как мы вошли.
Ее колени были разодраны и слабо кровоточили. Вероятно, от падения на землю. На них появятся синяки, и они будут болеть во время ходьбы. Она сгибалась влево, защищая эту сторону. Я не мог не задаться вопросом, ударили ли ее туда, упала ли она, или, возможно, у нее сломано ребро. Повреждения были так же и на ее лице. Хулиганы всегда бьют по лицу. Я знал кое-что о хулиганах, когда был ребенком. Они не менялись только потому, что вырастали. Из ее носа текла медленная струйка крови, но он не казался сломанным. Вокруг одного глаза был отек, вдоль челюсти – синяк. Ничего непоправимого. Будет больно, но в целом с ней все хорошо. Меня беспокоило кровоточащее место возле ее виска и боль в глазах.
– Ей нужно в больницу. – Я хотел сказать это, в основном, самому себе. Но в результате я крикнул через всю комнату, заставив полицейского, стоявшего рядом с ней, вздрогнуть и повернуться, чтобы посмотреть на меня. – Ей нужно в больницу, – повторил я, более спокойным, но не менее твердым тоном, отходя от своей группы и подходя к ней, протягивая руку, чтобы откинуть ее волосы назад и рассмотреть кровоточащее пятно более внимательно.
– Я в порядке, Барретт, – настаивала Кларк.
– Тебя нужно осмотреть. У тебя может быть сотрясение мозга. И ребра. Их тоже нужно осмотреть. У тебя есть проблемы с дыханием?
– Барретт, я в порядке. В порядке…
– Ей нужно в больницу , – прорычал я на полицейского, который оглянулся на парня, который в данный момент разговаривал с Броком.
– Да, – согласился он, кивая. – У нас есть их контактная информация. И мы можем попросить детективов поговорить с нами там, если нам понадобится больше информации.
С этими словами парамедик, которого я не заметил раньше, подошел к Кларк, и настоял на том, чтобы она пошла с ним, что ей не помешает сканирование, а затем увел ее.
Прошло еще десять минут, прежде чем нас с Броком отпустили, он забрался обратно в свою машину и направился в сторону больницы.
– Эй, Барретт? – спросил он после продолжительного молчания.
– Да?
– Это гребаный фильм «Три марионетки »? Серьезно? – спросил он, улыбнувшись мне, вся прежняя серьезность исчезла.
– Я знаю, – согласился я, качая головой, чувствуя, как подрагивают мои губы. – Но это сработало.
– Сработало, – согласился он.
– Твоя девочка может надрать серьезную задницу, – добавил он, похоже, впечатленный.
– Да, она может. Но мне бы хотелось, чтобы сперва не надирали задницу ей.
– Она в порядке, Барретт.
– Посмотрим.
Я не был уверен, что смогу жить с собой, если она не будет в порядке.
Глава 13
Кларк
Понимаете, я знала, что Барретт спасет меня.
Я не из тех, кого воспитывали, с мыслью, что меня нужно спасать, или верить, что кто-то придет меня спасать. Даже копы. Потому что, хотя мой отец был одним из них, он также быстро заметил, что есть много бюрократической волокиты, через которую нужно пройти, нехватка ресурсов.
Лучше всего было искать способы спастись самой.
Но мой отец не знал Барретта так, как я. Он не знал его непоколебимой решимости, его лазерной сосредоточенности, его постоянной потребности доказать свою правоту.
Я не знала, как именно он меня найдет, но верила, что найдет.
А это означало, что все, что мне нужно было сделать, это выиграть немного времени.
Я очнулась, когда машина остановилась, но заставила свое тело ослабнуть, чтобы заставить их вытащить меня из багажника, перекинуть через плечо, опустить на пол.
Я продолжала симулировать бессознательное состояние, пока ботинок не врезался в мой бок, что сделало невозможным продолжать действовать, когда боль пронзила мою грудную клетку.
Дальше все сводилось к умным разговорам или уклонению от вопросов, к тому, чтобы справиться с ударами, пощечинами, вырыванием волос. Затем, наконец, избиение.
Я не сопротивлялась.
Я знала, что я в меньшинстве. Я знала, что, хотя я была самой подготовленной, они были больше, сильнее; я понимала, что мои шансы спастись невелики. Мне нужно было казаться беззащитной, держать их на мушке.
«Просто женщина, здесь нечего бояться ».
Потом, когда придет время, я применю то, чему меня учили.
В эту секунду я услышала чей-то рокочущий голос.
Я не узнала его.
Это был не Барретт.
Я подумала, что это могут быть копы.
Или брат Барретта.
Только когда я избавилась от одного парня, я повернулась и увидела Барретта, который держал пистолет, но палец не приближался к спусковому крючку, он явно был немного не в себе и не знал, что ему делать.
Затем он дернул ногой вперед, как в мультфильме, и сбил парня с ног.
Это был не спецназовский прием, но он сработал. Он убедился, что парень не успел убежать до того, как кто-то смог обезвредить его.
Полицейские были неожиданностью.
И, к счастью, я как раз услышала Баррета, когда он говорил о вознаграждении – причине, по которой мы были замешаны с участниками преступного синдиката.
Я решила, что, поскольку у Баррета была законная лицензия, и я работала на него, а оружие Брока было легальным и он имел право носить его, не говоря уже о том, что он сам был лицензированным следователем, мы были практически готовы, и нам не нужно было беспокоиться о том, чтобы самим попасть в неприятности. Если только копы не решат придраться к тому, что оружие Брока было лицензировано в Джерси, а не в Пенсильвании.
Максимум, нам бы прочитали лекцию на тему наших методов. Но на самом деле они не могли жаловаться. Мы помогли привлечь крупного игрока к ответственности за похищение. Это было перо в их шляпах.
Но когда я сидела на кровати в отделении неотложной помощи, моя голова раскалывалась от боли, я не чувствовала прилива радости. Или даже удовлетворения. Потому что я поймала кого-то, потому что я чего-то добилась, потому что я доказала, что способна делать удивительные вещи. Не в одиночку, но, на самом деле, копы тоже никогда не были одиночками.
Однако все, чего я хотела, было сделано.
Мне было очень, очень плохо.
Я просто хотела вернуться домой и жить дальше.
Еще в заброшенном здании я думала, что эта поездка в больницу была не нужна. Но чем больше времени проходило, тем больше я была благодарна Барретту за то, что он настоял на этом.
Головная боль, пронзающая мой череп, была такой сильной, что у меня сводило живот, из-за чего яркие лампы дневного света над головой казались маленькими кинжалами, вонзающимися мне в глаза.
К тому же, я не была уверена, что с моими ребрами все в порядке.
И медсестра пообещала, что когда придет врач, он даст мне что-нибудь от боли. И от тошноты.
С этой утешительной мыслью я медленно подтянула ноги на кровать и перекатилась на здоровый бок, закрыла глаза от неприятного света, пытаясь остаться в здравом уме, несмотря на боль.
– Не спи, – голос Барретта, более резкий, чем обычно, прорезался сквозь предсонную дымку, заставив меня громко зарычать. – Давай, вставай, – потребовал он, похлопывая меня по бедру, и только тогда я вспомнила о полном отсутствии приличий, которые сейчас демонстрировала. Я успела выдернуть серьги и снять ожерелье в машине скорой помощи, смахнула остатки макияжа, когда медсестра протянула мне влажное бумажное полотенце, чтобы я могла посмотреть, что под ним.
Но платье? Да, оно все еще было порвано. Почти до самой груди, и я была очень благодарна, что надела красивые трусики и не забыла побриться в душе.
Рука Барретта коснулась голой плоти.
Я хотела притвориться, что дрожь, которая пробежала по мне, была связана с холодом больницы, но я знала, что это имело гораздо большее отношение к его пальцам на мне.
– Оставь ее в покое, – потребовал Брок – теперь я узнала, что это голос Брока, поскольку видела его еще в здании.
– У нее может быть сотрясение мозга, – настаивал Барретт. Я думала, что он был немного ипохондриком, но с раскалывающейся головой я начала думать, что, возможно, он был прав.
– Да, но все эти штучки с тем, чтобы не дать им уснуть, это старая школа. Нет никаких причин не давать спать человеку с сотрясением мозга. Им нужен сон, чтобы восстановиться.
– Он не ошибся, – присоединился женский голос, заставив меня нехотя приоткрыть глаза, чтобы увидеть удивительно молодую докторшу – короткие брюнетистые волосы, большие глаза как у лани, неповторимая ямочка, которой она одарила Брока, который пялился на нее. – Я слышала, вы двое сегодня были героями.
– Просто выполняем свою работу, – сообщил ей Брок, все в нем было непринужденным, легким очарованием. Если я не ошибаюсь, это было эффективно. – Вы здесь, чтобы проверить нашу коллегу? – спросил он, желая дать понять, что он холост. Как будто рука Барретта все еще не лежала на моем бедре немного собственнически.
– Медсестра осмотрела ее, но мне тоже нужно ее проверить. Дать ей что-нибудь от головной боли.
– Будьте добры, – проворчала я, слыша, как густеет мой голос, зная, что я близка к слезам. А я не была человеком, который часто плачет. Я была человеком, который долгое время держит все в бутылке – все маленькие печали – а потом они вырываются из меня в виде гигантских рыданий. По моим расчетам, мне предстоял старый добрый плач. Головная боль просто подталкивала меня к этому краю.
– Ребята, вы не могли бы выйти…
– Они могут остаться, – возразила я. Возможно, я была близка к слезам, но я также не хотела пока оставаться одна.
– Хорошо. Что ж, оставайтесь здесь. Давай я осмотрю твои ребра, прежде чем ты сядешь и покажешь мне свою голову
С этими словами она так и сделала.
Барретту пришлось отодвинуться, его пальцы скользнули по моему голому бедру, когда он отодвигался, вызвав еще одну дрожь.
– Здесь немного прохладно, – сказала доктор, спасая маленький кусочек моей гордости.
– Я принесу тебе кофе, – предложил Барретт. – Чтобы согреться, – уточнил он, проходя мимо Брока, пока я медленно садилась, чувствуя, как кружится голова и сводит живот.
