Текст книги "4 месяца (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Джессика Гэдзиэла

“4 месяца “

Серия : Детективы (книга 3)

Автор: Джессика Гэдзиэла

Название : 4 месяца

Серия: Детективы_3

Перевод: Mila Rush

Редактор : Eva _Ber

Обложка: Raibaru

Оформление:

Eva _Ber

Глава 1

Барретт

– Твою жизнь диктует гребаная птица.

Когда Сойеру сказали, что его работа – присматривать за младшим братом, он, очевидно, не понимал, что этому пришел конец, что как только я стану взрослым, я смогу позаботиться о себе сам. Что объясняло, почему он был в моем кабинете в три часа дня во вторник днем, стреляя в меня своими прищуренными глазками, его неодобрение было живым, осязаемым.

– Макао (прим. Красный ара – вид птиц семейства попугаевых).

– Что? – спросил он, слегка покачивая головой.

– Это макао. Синий с золотом , если быть точным.

– Да, потому что это важно. Проблема в том, что ты только что отказался от гребаной работы, потому что птице нужен душ.

– Душ помогает размягчить оболочки на их остевых перьях, чтобы они могли легче их расчесывать.

– Господи Иисусе. – Сойер вздохнул, потирая рукой затылок. – Дело в том, что душ можно принять позже, а интервью можно было бы провести сейчас.

– Он не может принять душ позже. Позже ему нужно поужинать, а потом лечь спать. Попугаям нужно спать от десяти до двенадцати часов в сутки.

– С тобой невозможно разговаривать, – заявил Сойер, задыхаясь.

– И все же, ты здесь.

– Рия хотела, чтобы я тебя проведал. Она беспокоилась, что это место снова превратилось в притон. Она не ошиблась, – добавил он, отодвигая кофейную чашку с края моего стола и с сомнением глядя на нее, прежде чем заглянуть внутрь, как будто он мог найти плесень. Как будто я когда -нибудь не допивал свой кофе.

Мне нравилась Рия.

Когда Сойер впервые втолкнул ее в мою жизнь – в мой офис, – я был уверен, что буду раздражаться каждый раз, когда она будет пытаться убрать мой беспорядок, читать мне лекции о том, как выносить мусор, чтобы у меня не завелись жуки или грызуны, или закажет что -нибудь полезное на ужин. Но, в конце концов, было приятно навести хоть какое-то подобие порядка. И я понял , что мое тело ценит что -то еще, кроме жира и сыра. Но вскоре она забеременела от Сойера, и ей пришлось оставить эти хлопоты.

Прошло всего три или четыре дня, прежде чем в офисе снова воцарился тот беспорядок, каким он был до нее. Беспорядок теперь усугублялся подставками под дерево Ява и подвешенными к потолку игрушками для лазания по веревкам для Диего, попугая ара, за которым я присматривал с Люком и его женщиной Эван.

– Ну, ты можешь пойти и сказать Рие, что ты проверил меня, и что я в порядке.

– В порядке? – спросил он, складывая грязные кофейные чашки в охапку почти так же, как это обычно делала Рия, все время прищелкивая языком и бормоча о том, что, по ее мнению, когда все мои чашки были грязными, я просто покупал новые.

И в этом она тоже была права.

– Сколько у тебя, бл*ть, кружек? – проворчал Сойер, направляясь в кухню и заливая водой чашки.

В последний раз, когда я считал, их было шестнадцать.

Что, по общему признанию, возможно, немного вышло из -под контроля.

– Теперь, когда ты вымыл за меня половину посуды, – начал я, когда он вышел, наполнив кружки в раковине и оставив их отмокать, – ты доволен?

– Это странно, так ухаживать за птицей, Барретт , – сказал он мне, подходя к попугаю ара, о котором шла речь.

– Я бы не… – начал я как раз перед тем, как Диего сделал выпад, сомкнув свой гигантский клюв на указательном пальце Сойера.

– Черт, – прошипел он, отдергивая руку и осматривая палец, вероятно, ожидая увидеть кровь.

– Это был просто предупредительный укус.

– Ни хрена себе предупреждение. Ладно, прекрасно. Я понял. Ты не хочешь, чтобы я…

– …проявлял снисходительность, – подсказал я.

– Помогал , – выпалил он в ответ.

– Иногда, с тобой, это одно и то же.

В ответ на это его плечи немного поникли, он с силой выдохнул воздух через нос.

– Я понимаю, что ты взрослый и должен жить своей жизнью так, как хочешь, но это не значит, что я не могу беспокоиться о тебе, когда дерьмо выходит из -под контроля , – сказал он мне, затем повернулся и направился к выходу.

Оставшись один, я с шипением выдохнул.

Это была непроизвольная реакция на раздражение, когда Сойер начинал командовать, что, вероятно, было связано с тем коротким периодом времени, когда я работал на него, когда он придирался и управлял мной , напоминая мне, что мое место в центре операции, а не на активной работе вне офиса – и поэтому произошли несколько опасных случаев. Потому что, в отличие от него и Брока, я не был бывшим военным. Потому что, в отличие от Тига, я не вырос на улице.

Для Сойера я был тощим, невежественным ребенком, играющим в видеоигры, тем, кто подставлял собственное плечо, пытаясь нанести удар.

Честно говоря, я был немного тощим. Я не был обучен приемам обороны. Мне надирали задницу не один раз.

Но это не означало, что я хотел , чтобы он говорил мне, что я могу или не могу делать.

В конце концов, мне нужно было действовать самостоятельно, получить свою собственную лицензию, открыть свое собственное дело.

Я не был Сойером.

У меня никогда не было бы такого бизнеса, какой был у него. Но у меня все было в порядке. Ему не нужно было говорить мне, могу я или нет – или должен, или не должен – отказывать клиентам.

– Я думал, ты уходишь , – проворчал я, услышав звук открывающейся двери.

Но еще до того, как слова полностью слетели с моих губ, я почувствовал перемену в воздухе. Диего тоже почувствовал это , судя по глухому шуму его хлопающих крыльев. Кто бы здесь ни был, это был не Сойер, не тот, с кем он был знаком.

Обернувшись, я ожидал увидеть незнакомца, кого -то , кто не знал, как работает телефон, кого -то , кто полагал, что во всех следственных органах есть сотрудники, которые занимаются ими, а не операциями одного человека, как у меня.

Но это был не незнакомец, стоявший в дверном проеме в нескольких футах от меня.

Это была местная легенда – детектив (ныне вышедший на пенсию), который, казалось, понимал хрупкое равновесие между плохими парнями и настоящими подонками в нашем городе, предпочитая не обращать внимания на стрельбу приспешников, но расправляться с жестокими наркоторговцами, избивающими жен, издевающимися над детьми.

Детектив Коллингс был старше среднего возраста, с грузным, пивным животом , несколько румяной кожей и усами, которые подошли бы только бывшему детективу.

– Коллингс, – сказал я, чувствуя, как хмурятся мои брови, не понимая, почему он вообще оказался в моем кабинете.

– Барретт, – сказал он, кивая.

Он не мог утверждать, что знает меня как такового, но полицейский участок находился почти прямо через дорогу от моего офиса. Я видел его мимоходом сотни раз. И он, скорее всего, действительно знал моего брата.

Вот почему было еще более странно, что он был в моем офисе, а не у Сойера.

– Что ты здесь делаешь?

С этими словами он покачался на каблуках, засунув руки в задние карманы и сжав губы в тонкую линию.

– Мне нужна помощь.

И, очевидно, он был не из тех людей, которые чувствуют себя комфортно, признавая это. В конце концов, он посвятил свою жизнь тому, чтобы быть человеком, к которому другие приходили, когда им нужна была помощь. Он все решал. Это было то, что он делал. Это было огромной частью его личности. Неспособность что -то исправить самому, вероятно, разъедала его изнутри.

– Хорошо, – согласился я, двигаясь за свой стол, ожидая, пока он займет место напротив меня.

– Твой стол напоминает мне мой в те времена, когда я работал , – сообщил он мне. Насколько я помню, он был единственным человеком, который пришел в мой офис и не сказал мне, что это за свинарник. Это было освежающе. – Слишком много дел, недостаточно времени , – добавил он, заполняя паузу.

– Кстати, о делах. Какое у тебя ?

С этими словами он глубоко вздохнул, выпятив грудь так сильно, что пуговицы на его рубашке натянулись.

– Моя дочь.

– Я и не знал, что у тебя есть дочь.

– Ее мама бросила меня, когда она была маленькой. И это справедливо. Я отодвинулся немного в сторону. Отношения стали напряженными.

– Значит, вы не близки , – заключил я, хватая блокнот и делая пометки.

– Это сложно , – настаивал он, и его и без того красноватое лицо становилось еще краснее. Гнев? Смущение? Может быть, и то, и другое. Я никогда не был силен в рассказах. – Мы разговариваем примерно раз в две недели.

– Лично?

– Иногда, но в основном по телефону. Разве это имеет значение?

– Ну, я предполагаю, что ты здесь потому, что она не связалась с тобой , верно? И что ты не смог связаться со мной?

– Я, ах, да. Я не смог с тобой связаться.

– Как долго?

– Три с половиной месяца. Почти четыре.

– И в последний раз, когда вы общались, это было лично?

– Н ет. Я не видел ее лично уже полгода. Она, э -э, часто занята.

Или просто не была близка со своим отцом.

– Ты поддерживал связь со своей бывшей женой?

– Я не смог с ней связаться.

– Потому что она не хочет иметь с тобой ничего общего?

– Что -то вроде этого, да.

– Полагаю, ты проверил , не подавала ли ее мать заявление о пропаже без вести.

– Там ничего нет.

– Она близка со своей матерью?

– Ближе, чем со мной.

– Значит, если бы твоя дочь пропала, твоя бывшая жена узнала бы и сообщила об этом, да ?

– Д а.

– И все же… ты здесь.

– Ее машины нет, ее квартира пуста, ее сотовый лежит на столе у нее на кухне.

– И никаких признаков нечестной игры?

– Нет, – неохотно признался он.

– Она взрослая…

– Она не просто ушла , – возразил он, вероятно, произнеся эту речь перед несколькими людьми, которые пришли сообщить о пропаже взрослых детей или друзей в его карьере.

– Но ты не можешь этого знать наверняка , – напомнил я ему. Не имело значения, что он научился быть спокойным и отстраненным. Когда дело касалось твоих собственных детей, я полагал, что не существует такой вещи, как дистанцирование от самого себя.

– Я не знаю этого наверняка. Вот почему я здесь. Найди ее. У меня нет тех каналов, которые есть у тебя. И я знаю, что ты не… против поиска различных способов получения информации.

– Т ы просишь меня нарушить закон ради твой дочери, Коллингс? – спросил я, чувствуя, как кривятся мои губы.

– Почему нет? Ты делал это ради дочерей других людей.

– Ты не ошибаешься. Хорошо. Мне нужна ее информация. Адрес. Ключ, если он у тебя есть, чтобы никто не застукал меня за взломом.

Мне потребовалось почти ошеломляюще много времени, чтобы понять, как вскрывать замки – то, что, казалось, стало второй натурой моего брата и его сотрудников. Но я справился. Может быть, я и не смог бы сделать это за пять секунд, как Сойер, но я мог бы выполнить свою работу. Тем не менее, всегда было лучше не делать этого.

– У меня все это здесь , – сказал он мне, залезая в карман пиджака и вытаскивая ключи вместе с небольшой стопкой сложенных бумаг. – Я подумал, что это избавит тебя от беготни по освоению основ. Таким образом, ты сможешь сосредоточиться на компьютерах, или подсказках в ее доме, или еще на чем -нибудь. Прошу, найди хоть что-то.

– Хорошо , – согласился я, залезая в нижний ящик стола, чтобы вытащить один из ноутбуков, которые я там хранил , боковины и экран которого все еще были завернуты в пластик. Он будет бесполезен для меня после того, как это дело будет закончено. Я никогда не держал при себе старые ноутбуки. Они были слишком полны ценной – и компрометирующей – информации. Я поджаривал те части, которые мне были нужны, а остальное обычно жертвовал местной средней школе, где детей учили, как их восстанавливать.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – спросил я, заводя его.

– Почему я пришел к тебе, а не к твоему брату , – догадался Коллингс.

– Да.

– Я не слишком хорошо тебя знаю, но кое -что слышал. В основном то, что ты похож на пса, преследующего суку в период течки. Безжалостный, – пояснил он. – Как будто ты принимаешь это близко к сердцу. Я полагаю, ты выполняешь беготню, и если ты не уверен, что сможешь справиться с какой -нибудь опасной ситуацией, я бы предположил, что ты позвонишь своему брату.

Это было не совсем… неправильно.

Как бы сильно моя гордость ни ненавидела признавать это, он был прав; я знал, что драки или – если уж на то пошло – работа по слежке не были моей сильной стороной. Однако с этим отлично справлялся Сойер. Если бы он был мне нужен, я бы ему позвонил. Или, если бы мое эго не позволило, я мог бы связаться с Броком, если он не затерялся в пастели какой-нибудь женщины.

– Это был бы мой первый звонок , – согласился я, беря листки бумаги, разворачивая их, подключая Wi -Fi, запуская браузер, открывая Facebook.

– Кларк? – спросил я, приподняв бровь.

– Мы думали, что это мальчик, пока она не родилась. М ы выбрали имя Кларк, в честь моего деда. Но это оказалась маленькая девочка , так что моя бывшая решила, что мы добавим второе имя , и оно все равно будет хорошо подходить.

Кларк Элизабет Коллингс.

– Это? Это ваша дочь? – спросил я, не распознав почти обвинения в своем голосе, пока он не издал легкий неприятный кашель.

Дело было не в том, что Коллингс был уродлив. Я представил себе, что в расцвете сил он был достаточно симпатичным мужчиной , выглядевшим в некотором роде как парень из соседнего дома.

Но Кларк Коллингс была, ну, в общем, красива со своими золотисто -карими глазами, круглым, нежным лицом, светлыми волосами, идеально прямыми белыми зубами, которые говорили о паре лет ношения брекетов в подростковом возрасте и тщательном отбеливании зубов.

– Она похожа на свою мать , – сказал он мне. – Тоже невысокая, как она. Не могу сказать наверняка, но в ней, может быть, пять футов два дюйма. И она сильная. Ее мама хотела, чтобы она занималась танцами, но я настоял на боевых искусствах, когда ей было пять. Она хороша в этом.

По большей части на ее фотографиях в Facebook на ней было полно свитеров и джинсов большого размера, но была одна фотография, на которой она была в купальнике – на ней было видно тело, которое не было ни худым, ни тяжелым, но средним, возможно, с намеком на более четкие бедра и руки, чем у большинства женщин. Вероятно, из -за тренировок, о которых он упоминал.

Еще минута или две копания показали, что она не была ни активной, ни бездеятельной. Ее отметили на фотографиях две девушки , которые оказались ее единственными близкими подругами. Хотя маркировка фото также прекратилась несколько месяцев назад. Хотя ни у одной из девушек не было никаких тревожных сообщений об их подруге.

Кларк вела свой профиль довольно откровенно, делясь несколькими видеороликами здесь или там, демонстрируя любовь к видео с собаками или остроумными мемами. Она не указывала место работы, ни в каких местах не регистрировалась, но она «лайкнула» кучу телешоу и фильмов, и все они сильно склонялись к полицейским процедурам или другим вымышленным шоу, в которых рассказывалось о каких -то делах.

Возможно, что -то , что ей нравилось из -за ее отца?

– Она училась в колледже? – спросил я, тоже не найдя никаких связей с образованием.

– Два года в колледже , а потом закончила бакалавриат в Ратгерсе.

– Специализируется на…?

– Бизнес.

– Чем она зарабатывает на жизнь? – спросил я, полагая, что будет проще разобраться со всем этим, чтобы мне не пришлось тратить время на то, чтобы выслеживать ее.

– Она работает в офисе , – сказал он, пожимая плечами. – Тем не менее, заработала хорошие деньги. Лучше, чем у меня получалось за все годы службы в полиции.

– Х орошо. Что ж, я начну с этого. Если ты оставишь мне номер телефона, я буду отправлять обновления по расследованию текстовым сообщением или по электронной почте.

Он нацарапал свое имя на верхнем листе бумаги, который дал мне, и встал.

– Я хочу получать обновления всякий раз, когда ты что -то находишь. Даже если ты не хочешь, чтобы я это слышал, – сказал он мне, поворачиваясь и направляясь к двери, бросив на Диего долгий взгляд, прежде чем исчезнуть.

Он пропустил свой душ.

Это был первый раз, когда я выбился из графика Диего с тех пор, как начал уделять ему половину времени ради Л юка и Эван.

Он уже устроился на ветке, задрав одну ногу, расправив перья и втянув голову в спину. Так что он, казалось, не слишком беспокоился из -за пропущенного купания. И если он не беспокоился, я решил , что тоже буду.

Обычно это было бы легче сказать, чем сделать; обычно я бы всю ночь пялился в потолок, зацикливаясь на этом, но сегодня вечером у меня было новое дело.

Пропавшие без вести были одним из моих любимых сюжетов для работы. Конечно, в основном дела «узнайте , изменяет ли мой муж » оплачивали счета , но через некоторое время они становились скучными и однотипными. Они всегда изменяли. В этом не было никакой тайны, никакого чувства реального удовлетворения от того, что я их нашел.

Но пропавшие люди?

Это всегда было интересно.

Пропали ли они по собственному желанию – подростки, сбежавшие от своих деспотичных родителей, – или отсиживались где -то глубоко в ямах наркомании, или пропали по более гнусным причинам, это всегда было интересно, сложно.

Я преуспевал в сложных делах, которые заставляли меня целыми днями не спать, пытаясь в них разобраться.

Девушка, которая пропала, а может быть, и нет. Это звучало сложно.

Все начиналось бы с основ.

А именно, кем именно была Кларк Элизабет Коллингс? Чем она занималась целыми днями? Встречалась ли она с кем -нибудь, о ком, возможно, не рассказала своему отцу? Неужели она просто уехала с ним на несколько недель , потому что они были так увлечены друг другом?

Очевидно, люди так и поступали.

Я не мог бы утверждать, что понимал это.

Увлечение делами?

Да.

Л юдьми?

Нет.

Закрыв ноутбук, я засунул его в сумку, взял документы и ключи, проверил , достаточно ли полны миски с едой и водой для Диего, чтобы продержать его до утра, затем направилась к выходу, зная, что не смогу заснуть, пока не проверю ее квартиру.

Помня об этом, я пошел по улице и нашел машину, в которой больше ржавчины, чем металла, которая принадлежала мне с тех пор, как я был подростком, и это было все, что я мог себе позволить. Я всегда обнаруживал, что слишком привязан к некоторым вещам, чтобы отпустить их. Смахнув рекламу с переднего сиденья, светло -серый материал которого местами покрылся коричневыми пятнами от кофейной чашки, которая часто раскачивалась в неустойчивом подстаканнике, я забрался внутрь.

Кларк жила не непосредственно в Нэвсинк -Бэнк, а скорее в Порт -Милфорде, «влажной » части района, известной своими наводнениями даже во время небольших ливней, перекрытием дорог и мостов на несколько дней подряд, из -за чего вода заливала нижние этажи низко расположенных зданий. Как и тот, над которым, по -видимому, жила Кларк, бизнес, который когда -то был там, давно заколочен, ожидая, когда начинающие предприниматели начнут превращать этот район в более дорогой , дружелюбный к молодежи район.

Сбоку от заколоченного эркера витрины магазина располагалась дверь, почти вплотную примыкавшая к соседней двери.

Я схватил ключи, которые дал мне Коллингс, с первой попытки выбрав нужный, и вошел в небольшой вестибюль с лестницей, ведущей в квартиру на втором этаже. Помещение было почти пустым, если не считать гигантского синего мусорного бака, доверху забитого бумажной рекламой, картоном и бутылками с витаминной водой. И ароматизаторами XXX и Power -C.

Минуя пункт переработки бумаги, полагая, что, будучи дочерью детектива, она должна знать о важности измельчения конфиденциальных материалов, я поднялся по узкой лестнице, немного съеживаясь от громкого хруста, который раздавался у меня под ногами.

По крайней мере, она знала бы, если бы кто -то пытался вломиться в ее квартиру.

Войдя внутрь, я оказался в несколько массивном открытом пространстве, в передней части которого доминировала жилая зона с частично нависающим чердаком. Справа была маленькая кухня. Напротив располагалась спальня, которая, судя по всему, служила в основном гардеробной и частично домашним офисом, а также местом для стирки. Лестница рядом с ней вела наверх, где она выбрала свою настоящую спальню – кровать королевского размера, не застеленная, повсюду разбросаны разнокалиберные простыни и подушки, желто -голубое стеганое одеяло в цветочек откинуто в изножье кровати и прислонено к стене.

Я прошел к прикроватной тумбочке, заваленной девичьим хламом. Лак для ногтей, книга без суперобложки, многоразовая керамическая дорожная кофейная кружка и стакан воды, флакон Мидола, четыре серьги разного цвета и еще какое -то серебряное кольцо в форме полукруга, которое я принял за какое -то украшение для тела, хотя понятия не имел , какое именно. На ее фотографиях не было видно никакого пирсинга за пределами ушей.

Ее прикроватная тумбочка напоминала остальную часть ее квартиры: не грязная, но немного неряшливая, неухоженная, немного разбросанная. Обувь была свалена в кучу у входной двери, одеяла, свитера и халат лежали на диване и стульях в гостиной, пакетик сахара – предположительно – из -под ее утреннего кофе все еще лежал на стойке, а не в шкафчике на кухне , где ему явно место.

Я обнаружил , что чувствую себя странно комфортно среди этого беспорядка, поскольку никогда не был из тех, кто застилает постель или убирает обувь в шкаф. Я не возражал против небольшого хаоса, пока знал, где что находится.

Не найдя ничего полезного ни в кровати, ни в большой комнате, я направился в домашний офис, включил ее компьютер, сидел там, уставившись на экран блокировки, в течение долгих нескольких минут, просматривая все, что я видел в ее квартире, пытаясь понять, что она могла бы взять за пароль , чтобы использовать для защиты ее файлов.

Людям нравилось думать, что их пароли изобретательны, уникальны и их трудно угадать.

Люди почти всегда ошибались.

Просто небольшое копание всегда давало вам ответ, который вы искали. Наиболее распространенными были имена домашних животных с комбинациями цифр. Имена детей. Спортивные команды.

На самом деле никто даже не пытался задуматься об этом.

У Кларк не было домашних животных, никаких явных признаков увлечения спортом, ничего похожего на девчачью фанатку.

Повернувшись на стуле, я окинул взглядом комнату, обнаружив ярко -синюю рубашку с одной рукой, все еще заправленной внутрь, и ярко -желтым логотипом спереди.

Я повернулся обратно, стуча по клавишам.

Кларк -Кент. Кларк Кент. Кларк Кент – супермэн.

Вот оно.

Доступ.

Следующие несколько часов я провел , просматривая файлы, которые несколько рассеянная Кларк Коллингс, казалось, никогда не собиралась просматривать, находя бесконечные скриншоты постов в социальных сетях, фотографии с ее друзьями, сделанные по крайней мере три года назад, какие -то старые курсовые работы из колледжа, которыми она, должно быть, особенно гордилась, список прочитанного, который она сохранила. Она скрупулезно ставила галочки, приближаясь к прочтению всего списка «100 великих американских книг», папки, спрятанные внутри папок, расположенных внутри других папок с mp3 -файлами, которые охватывали самые разные жанры от Мадди Уотерса до Бритни Спирс. На столе у нее лежала стопка неиспользованных компакт -дисков, что заставило меня задуматься, была ли она из тех, кто до сих пор записывает микшированные кассеты, что показалось мне странно милым.

Не найдя ничего подозрительного в ее файлах, я обратил внимание на историю ее посещений, найдя немного странным, что, хотя она явно неделями не стирала белье, она не держала открытыми ни одну вкладку в своем браузере.

Еще более странным было то, что у нее был установлен Tor – скрытый веб -браузер.

В этом нет ничего необычного для таких людей, как я, или людей из криминального мира, или даже сторонников теории заговора конца света, но это казалось неуместным для того, кто предположительно работал за столом в душном офисе с девяти до пяти.

Я ненавидел, когда что -то было не на своих местах.

И история ее браузера была начисто стерта.

Кем бы ни была Кларк Коллингс, это была не та, за кого ее принимал отец.

И теперь, что ж, я начал задаваться вопросом, может быть, Коллингс был прав, беспокоясь о ней, думая, что обычно она не пропускает свои звонки с ним, что, возможно, она ввязалась во что -то , чего не должна была делать.

С каждой минутой мне становилось все любопытнее, и я потянулся за телефоном, отправляя сообщения Л юку и Эван , прося их забрать Диего утром, несмотря на то, что они должны были забрать его на три дня позже , что у меня есть дело, которое может вынудить меня уехать из города.

С этими словами я зарядил ее разряженный телефон, целый час возился с кодом отслеживания, пока наконец не вошел, снова почувствовав, как во мне просыпается любопытство. Это были не просто шесть или семь точек. У нее была одна , на разгадку которой большинству копов потребовались бы недели, как у того наркоторговца, чей телефон – годы спустя – они так и не разблокировали, потому что его код был настолько сложным.

Нормальные люди не стали бы так усердно охранять свои телефоны.

Что бы ни было внутри, казалось, это могло привести меня к ней.

Как оказалось, я не ошибся.

Глава 2

Барретт

Шесть дней спустя, Диего был на попечении других владельцев, мой офис был наглухо заперт, а я сидел в машине на пути в Филадельфию, надеясь, что у ржавого корыта на колесах достаточно сварки, чтобы выдержать поездку, и размышляя, может быть, Сойер был прав; возможно, пришло время заменить его.

Она была в Филадельфии.

По причинам, до сих пор мне совершенно неизвестным. Этот факт вызвал у меня хронический, изнуряющий зуд на внутренней стороне предплечья, о чем свидетельствовали красные царапины, которых я давно не видел. Это был старый тик, от которого мне обычно удавалось держаться подальше исключительно потому, что я никогда не мог заснуть, пока не разберусь в нюансах дела.

Но это дело оказалось сложным.

Кларк тщательно заметала следы, и в этом не было никакого смысла. Не имело смысла и то, что, когда я позвонил на ее работу, чтобы узнать о ней, мне сообщили, что она не работает там уже шесть месяцев.

«Шесть месяцев».

Тем не менее, она не потеряла квартиру, ее счета были оплачены, она не просила денег у своего отца, хотя я не смог связаться с ее матерью. Когда она услышала, кто я такой, то, скорее всего, решила, что ее бывший ведет себя нелепо, что она не собирается ему подыгрывать, и поэтому проигнорировала меня.

Но она явно была не права.

Потому что что-то произошло, что-то не типичное для Кларк, которая, судя по всему, была довольно хорошим работником, надежным и если не предсказуемым, то, по крайней мере, человеком привычки.

Внезапно уволиться, но при этом иметь доход, стереть свои браузеры, стать призраком для своего в прошлом отца-детектива, что ж, мне показалось, что Кларк в чем-то замешана. В чем-то, скорее всего незаконном. В чем-то, что может привести к реальным неприятностям для нее. А возможно, уже привело.

В Филадельфии.

Не то чтобы сама Филадельфия была плохим городом, но у всех больших городов есть одна общая черта. Повышенная преступность. Теневые личности. Люди, которые могли воспользоваться вероятной наивностью безработной женщины, которой нужны были деньги, чтобы оплатить счета.

Действительно, это была старая история.

Я просто надеялся, что ради Коллинса она не втянула себя в это настолько, что оторвать ее будет огромным проектом. Или что она не подсела на что-то и не продает себя, чтобы свести концы с концами. Хотя, на мой взгляд, секс-торговля была чем-то несправедливо приниженным, я мог понять, почему любящий отец не хотел бы, чтобы его единственный ребенок использовал свое тело для оплаты счетов.

Но у меня было чувство, что это не проституция. И даже не то, что она была на чем-то подсажена. Она была слишком осторожна. Ничто в ее действиях не говорило о подлинном отчаянии. Все было слишком спланировано, слишком тщательно, слишком чисто.

Чем бы она ни увлеклась, скорее всего, это было глубже. И, следовательно, гораздо опаснее.

Была только одна причина, по которой я вообще догадался посмотреть в сторону Филадельфии – поскольку браузер ее телефона был точно так же вычищен, и ни одно из ее сообщений, казалось, не подразумевало ничего необычного. На самом деле она лгала всем, утверждая, что все еще работает на прежней работе, отказывалась от девичников, утверждая, что ей нужно рано вставать, чтобы добраться до работы, что у нее на работе большой проект.

Никто не знал.

И она приложила все усилия, чтобы никто не узнал.

Но была одна вещь, которую она забыла убрать, нечто такое, что, вероятно, даже не приходило ей в голову, имело свою историю.

Приложение «Карты».

Она просмотрела маршрут от своего дома до какого-то укромного, закрытого от посторонних глаз турецкого ресторана «Елп».

Я почувствовал, как мое нутро сжалось от этой информации, зная, что, хотя они не так широко освещаются, как их итальянские коллеги, турецкая мафия жива и здорова, известна в основном торговлей наркотиками – особенно героином – и делает это совместно с болгарами. Ни с тем, ни с другим синдикатом не хотелось бы связываться.

Но какая еще могла быть причина у Кларк, чтобы искать подпольный турецкий ресторан в Филадельфии после того, как она бросила работу и солгала своей семье и друзьям?

Я надеялся, что смогу добраться до нее, не имея дела с самой мафией, зная, что, если дело дойдет до нее, я буду не в своей стихии, и что я никак не смогу справиться с этим один.

Ни один человек не брался за мафию.

Это было то, что понимали все.

К тому времени, когда я припарковал свою машину примерно в квартале от ресторана, вход в который подозрительно располагался в конце переулка, прошло около сорока часов с тех пор, как я спал последний раз.

Несмотря на то, что я привык к недосыпанию во время расследований, я чувствовал, что мои зрачки, словно наждачная бумага, веки закрывались, и мне пришлось дважды остановиться, чтобы выпить еще кофе, для поддержания сил. Я просто не хотел терять времени, так как место, казалось, было оживленным; скорее всего, именно в это время я бы смог ее увидеть, если бы она была рядом. Выспаться я мог и после восхода солнца, когда ресторан снова закроется до вечера.

Еще пару часов.

Я распахнул окна, чувствуя, как пот начинает стекать между лопаток.

Я ненавидел жару, то, как одежда прилипала к коже, как жирнели волосы на голове, то, что от жары никуда не деться, в то время как, если тебе холодно, ты мог двигаться, надеть еще один слой, согреться.

Мне оставалось только сидеть в собственном разгоряченном теле, стараясь не волноваться с каждой минутой. И терпеть неудачу.

Затем, когда несколько машин на улице отъехали, и мужчины в костюмах покинули ресторан, за ними последовали работники, затем официанты, я кое-что понял.