Текст книги "Дюк (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Да, нет.

Я была почти уверена, что никогда не стану прежней.

– Рада увидеть свою бабушку? – спросил Кэш, заставив меня напрячься.

Значит, они все знали о ней. Это тоже было нехорошо, верно? Достаточно того, что они все знали обо мне, но теперь они знали о моей бабушке. Если я буду настаивать на том, чтобы уйти, и они разозлятся, будут ли они использовать ее против меня?

Хорошо. Мне нужно было расслабиться. Я волновалась из-за вещей, которых пока не было. Мне нужно было прощупать Дюка, пока нас не будет, посмотреть, как он отреагирует на идею моего ухода.

И, более того, мне нужно было успокоиться.

Я не лгала, когда говорила Дюку, что моя бабушка была проницательной. Всю свою жизнь я не могла скрыть от нее ни одной мысли или чувства. Даже по телефону она могла сказать, когда что-то было не так, и вытащила бы это из меня.

– Хорошо, готова? – спросил Дюк, подойдя ко мне сзади и положив руку мне на бедро.

Все мое тело напряглось, и я была уверена, что не только Ло, но и Кэш, заметили, судя по тому, как их глаза стали немного настороженными, их головы слегка наклонились.

– Да, пойдем, – сказала я, отодвигаясь от него так, чтобы его рука упала, и направляясь к входной двери.

Я остановилась прямо перед входом, понимая, что понятия не имею, куда иду, поскольку единственный раз, когда я видела их лагерь снаружи, был, когда я заблудилась, и я точно не обращала на это пристального внимания.

– Сюда, детка, – сказал Дюк, выходя позади меня и указывая на ту сторону двора, где были припаркованы и машины, и байки. – Не волнуйся, мы возьмем один из внедорожников. Сейчас лучше не ездить на байке.

Верно. Слишком легкая цель.

Как, черт возьми, это стало моей жизнью?

Но я пошла в ногу с ним и села на пассажирское сиденье черного внедорожника после того, как он щелкнул замками. Я забралась внутрь и села, съежившись, когда моя спина задела сиденье. Я наклонилась вперед, пристегнула ремень и посмотрела в окно, как Дюк сел, развернул машину и вывез нас оттуда.

– А эти окна не слишком темные для Джерси? – спросила я, вспомнив все штрафы, которые получили ребята, с которыми я ходила в старшую школу, когда они затемняли окна.

– Да, но мы предпочли бы получить штраф, чем быть убитыми, так что это то, что нужно.

Я кивнула на это, и мы погрузились в чрезвычайно напряженное молчание всю дорогу через город и вниз по шоссе к Голубым Горизонтам.

Это было длинное, приземистое коричневое здание с обилием кустарника, чтобы сделать его более похожим на центр по уходу.

Я молча вышла из машины и сделала глубокий вдох, но внезапно массивная фигура Дюка преградила мне путь. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, в замешательстве сдвинув брови.

– Поговори со мной, – потребовал он, качая головой.

– О чем? – спросила я, изображая невинное замешательство и думая, что в основном попала в точку.

Дюк поднял руку, чтобы заправить мои волосы за ухо. И я ничего не могла с собой поделать, я вздрогнула. Его рука замерла в воздухе, затем опустилась, когда он тяжело выдохнул.

– Ладно, сейчас не время, – сказал он, пожимая плечами. – Пойдем, – сказал он, протягивая руку, – навестим твою бабушку.

С этими словами мы вошли в центр ухода, получили пропуски для посетителей и номер комнаты и пошли по коридорам, которые, клянусь, были гнетущими, как будто печаль людей, живущих там, просачивалась в стены. Я буквально чувствовала себя тяжелее с каждым шагом.

– Здесь как будто пахнет смертью, – сказал Дюк, удивив меня тем, что он тоже это почувствовал.

– Она не может здесь оставаться, – ответила я, качая головой.

– Ей должно стать лучше, – рассуждал Дюк, и он был прав. Я не могла заботиться о ней со сломанным бедром. Я ничего не знала о таких вещах. – Ты можешь перевезти ее куда-нибудь еще, когда ей станет лучше. В Силвер-Нек есть сообщество пенсионеров.

Я почувствовала себя немного лучше из-за этого, когда мы поднялись в комнату моей бабушки. Дверь была приоткрыта, но я все равно постучала.

– Если только ты не моя внучка, ты можешь просто отправиться прямо в ад со всеми своими тычками и подталкиваниями, – раздался ее голос изнутри, заставив меня широко улыбнуться впервые за весь день.

Я посмотрела на Дюка, и он склонил голову при виде моей улыбки. – У нее есть дух, да? – спросил он.

– Она любит называть это «хваткой духа» и говорит, что очень жаль, что большинство современных женщин не знают этого искусства.

– Как черно-белые кинозвезды, – кивнул Дюк.

– Точно, – согласилась я. Моя бабушка была большой поклонницей Кэтрин Хепберн. Я снова почувствовала связь с ним, и мне пришлось напомнить себе, чтобы не допустить этого, когда я вернусь в комнату.

– Это я, бабушка, – сказала я, входя внутрь, мой нос сморщился от запаха больницы, который, казалось, был повсюду. Я не могла точно определить запахи, которые делали это таким образом, возможно, смесь пластика и дезинфицирующего средства для рук, а может быть, намек на вшивую еду и спирт для протирания.

– Я знаю, я сказала, что не хочу, чтобы ты хоронила свою жизнь, чтобы приехать сюда, но где, черт возьми, ты была? – спросила она, когда я вошла внутрь и увидела, что она лежит на одной из этих движущихся больничных коек, согнувшись, ее ноги тоже немного приподняты. На ней было темно-синее домашнее платье и такой же халат, в котором, я знала, ее никогда не застукают мертвой вне чрезвычайной ситуации.

– То, что я стара, не означает, что я должна одеваться так, как будто я не слишком терпеливо жду смерти.

Так она сказала моей матери, когда по ошибке купила ей домашнее платье на Рождество.

Обычно я находила свою бабушку в брюках и блузке, с нанесенным макияжем, сережками-клипсами на мочках, с огромным каменным ожерельем на шее. Она не носила туфли на шпильках, но она всегда носили туфли на небольшом каблуке. И волосы у нее всегда были крашеные и завитые.

Так что, увидев ее в домашнем платье, в одних носках на ногах, с седыми корнями вокруг лба, с плоскими и безжизненными волосами, да, это показало мне, насколько она на самом деле не здорова.

– Мне очень жаль, бабушка, – сказала я искренне, чувствуя вину до мозга костей. – Переезд стал немного более… сложным, чем я думала, – сказала я, и это было определенно честно.

Но я обнаружила, что она больше не смотрит на меня. Все ее внимание было приковано к гигантскому, неуклюжему, глупо красивому мужчине за моим плечом.

Ее проницательные голубые глаза впились в меня, и бровь приподнялась. – Эти твои манеры нуждаются в некоторой коррекции, дорогая.

– Верно, – сказала я, качая головой, чувствуя себя слишком наказанной для взрослой женщины. – Прости. Бабушка, это Дюк. Дюк, это Пэтти Вебер, моя бабушка.

А потом моя бабушка сделала ужасную вещь. Она протянула ему руку, чтобы он взял ее, и, черт возьми, подмигнула, глядя на него.

Дюк вышел из-за моей спины, при этом касаясь моего бедра, и, если бы он не был расистским ослом, я бы нашла его постоянную потребность прикасаться ко мне невероятно привлекательной и милой. Он подошел к кровати, взял ее за руку и слегка сжал.

– Очарована, определенно, – сказала она, одарив его дерзкой улыбкой, и я впервые поняла, что моя бабушка была грязной старой кокеткой. Я никогда не видела ее с мужчиной, кроме моего деда, а он умер, когда я была слишком мала, чтобы замечать такие вещи. Но у этой женщины явно было больше навыков флирта, чем у меня. – Я так рада, что Пенни нашла себе хорошего мужчину. Такой девушке, как она, вредно все время быть одной.

– Бабушка, мы не… – начала я возражать, но Дюк оборвал меня.

– Все эти пледы, – сказал он с заговорщической улыбкой, на которую она сразу купилась.

– Вязание, когда она должна танцевать, обедать и практиковаться в создании детей…

– Бабушка! – закричала я, чувствуя, как мои щеки сразу же вспыхнули.

Теперь, конечно, это был не первый раз, когда моя бабушка сказала мне, что мне нужно потрахаться. Для пожилой леди она была очень увлечена идеей «тест-драйва перед покупкой», и она считала, что мне следовало бы уделить гораздо больше времени искусству поиска мужчины. Но обычно она поддерживала эти разговоры между нами.

– Что? Мы все здесь взрослые, – сказала она, подергивая губами, что говорило о том, что она нарочно смущает меня.

Я прожила всю свою жизнь без того, чтобы родители делали что-то вроде «смущать тебя перед новым кавалером». В основном потому, что я встречалась очень нерегулярно, а также потому, что мои родители были слишком отстранены, чтобы делать такие вещи.

Моя бабушка хотела наверстать упущенное.

– Бабушка, Дюк и я…

– Встречаемся недавно, – прервал меня Дюк, приподняв бровь, что говорило о том, что он посмел не противоречить ей.

И, учитывая, что моя бабушка была больна и, казалось, была рада видеть меня с мужчиной, у меня не хватило духу сделать это. Этот визит был не для меня, а для того, чтобы дать моей бабушке все, что ей нужно, чтобы поднять ей настроение. Так что, даже если это означало немного приврать, меня это устраивало.

– Ну, как твое бедро? – спросила я, желая сменить тему разговора.

Она закатила глаза и махнула рукой. – Они обращаются с тобой как с чертовым инвалидом, когда ты ломаешь бедро, как будто это что-то другое, чем нога или рука. Внезапно все говорят со мной спокойным тоном, как с собакой, которую вот-вот усыпят.

– Я уверена, что они просто пытаются устроить тебя поудобнее, – сказала я, садясь у ее ног. Дюк подошел, чтобы взять стул из угла и придвинуть его поближе, но поставил его рядом с ее тумбочкой, чтобы не слишком мешать ее личному пространству. Не то чтобы я думала, что она будет возражать против него в своем личном пространстве; ее глаза продолжали двигаться, чтобы впиться в него. Но это было тактично.

Черт бы его побрал.

– Неужели ты не можешь плохо думать о людях? – спросила она, качая головой, но улыбаясь.

Она и не подозревала, что у меня были довольно плохие мысли о человеке в комнате. Вместе со всеми его друзьями.

– Я предпочитаю верить, что люди, которые идут в медицинскую сферу, делают это, потому что у них есть искреннее желание помогать людям.

– Ты, очевидно, понятия не имеешь, какова зарплата врача, – сказала она с улыбкой. – В любом случае, мое бедро в порядке. Они воткнули в меня несколько металлических спиц. Теперь я бионическая.

– Ты все еще принимаешь боле…

– Ты не собираешься навестить меня в первый раз с Рождества и спросить о болеутоляющем средстве. Мне все равно, что я нахожусь в центре по уходу. Лучше расскажи мне о своем мужчине. А еще лучше, ты расскажи мне, – сказала она, поворачиваясь к Дюку.

– Нечего рассказывать, Пэтти, – сказал он, и ее улыбка стала ослепительной. – Вырос в Арканзасе. У меня были некоторые разногласия с моей семьей, поэтому я ушел. Я работаю на стройке с семнадцати лет…

– У тебя вид рабочего-строителя. У них всегда самое лучшее мускулистое телосложение, – добавила она, и я подняла руку, чтобы прикрыть глаза, невероятно неудобно наблюдая, как моя бабушка хвалит мускулистое телосложение Дюка. Конечно, это было правдой. Я видела все эти прекрасные мускулы. Но все же. – Как вы познакомились с моей маленькой Пенни?

Его взгляд упал на меня, и он слегка улыбнулся. – Она заблудилась. Я ей помог найти путь.

– Может быть, в твою постель? – настаивала бабушка.

– О Боже, прекрати, – потребовала я, но это было бесполезно.

Следующие несколько часов прошли точно так же.

И я получила удовольствие наблюдать, как мужчина, к которому я, несомненно, испытывала физическое влечение, но испытывала отвращение мысленно, очаровывает мою бабушку и незаметно получает ответы на вопросы, на которые она отказывалась отвечать мне о своей боли и обезболивающих лекарствах и о том, как она ест.

Когда мы уехали поздно вечером, у меня была вся информация, необходимая для того, чтобы лучше относиться к ее уходу.

– Пошли, – сказал Дюк, открывая дверь. – Нам нужно вернуться, пока не стемнело. Я покормлю тебя в лагере.

Верно.

Лагерь.

Я почти забыла, что это был вопрос, который мне нужно было решить.

Когда Дюк сел в машину и мы выехали на дорогу, я проглотила дискомфорт и сменила тему.

– Так, когда, по-твоему, я смогу вернуться к своей жизни?

Его глаза на секунду встретились с моими, что-то мелькнуло в его глазах, как будто он, возможно, читал что-то в словах, что я не хотела там быть. – Ну, на всякий случай я оплатил тебе аренду на следующие два месяца.

– Ты… ты заплатил мне за аренду за два месяца? – пробормотала я, качая головой. – Почему?

– Потому что я хотел, чтобы ты смогла сохранить свою квартиру. Это не твоя вина, что ты во все это ввязалась. Но прежде чем ты вернешься, позволь мне повесить на эту дверь хороший замок. Или, блядь, десять. Твой управдом – мудак.

– Да, но…

– Они вернулись рано, – перебил Дюк, когда мы подъехали к комплексу, припарковавшись рядом с другим внедорожником, чтобы найти там Волка и Ренни. Женщина Волка, крошечная, татуированная, темноволосая Джейни, тоже была там.

Очевидно, они оба только что вернулись, мужчины доставали сумки из багажника.

Дюк припарковался и выскочил из машины, клубные дела явно были важнее того, что мы обсуждали.

Он оказался рядом с ними прежде, чем я успела расстегнуть ремень.

Я как раз потянулась к дверной ручке, когда голос Ренни закричал, громко и взволнованно: – Ложись!

У меня не было даже секунды, чтобы осознать это, прежде чем я услышала выстрелы.

Звук заставил мое сердце застрять в горле, когда я сделала немыслимое, я замерла.

Я перевела взгляд на группу.

Дюк и Ренни пригнулись, не сводя глаз с улицы.

Джейни была за гигантской стеной, ее мужем.

Однако эта стена не была пуленепробиваемой.

И я в полном ужасе наблюдала, как четыре пули вонзились в плоть его груди и живота, удар каждой из которых заставил его тело содрогнуться, когда красный вырвался наружу.

Его тело медленно опустилось, и крик Джейни был самым ужасным звуком, который я когда-либо слышала в своей жизни.

Глава 14

Пенни

Все произошло как в тумане.

Я чувствовала себя странно отстраненной от всего этого, как будто я смотрела по телевизору, а не жила этим сама.

Не прошло и минуты после того, как началась стрельба, как задняя дверь машины, в которой я сидела, была распахнута, и Ренни с Дюком втащили внутрь все еще находящегося в сознании Волка. Джейни и Ренни запрыгнули на заднее сиденье вместе с ним, оба зажимали его раны, когда Дюк сел на водительское сиденье и развернул машину так быстро, что я почувствовала, как у меня зловеще скрутило живот.

Затем мы набрали скорость.

Я никогда в жизни не ездила в машине так быстро. Мои руки легли на приборную панель, когда я изо всех сил пыталась дышать сквозь запах крови, пьянящий и металлический, наполняющий машину.

– Женщина, – пророкотал глубокий голос Волка, и я повернула шею, чтобы увидеть, как он протягивает одну из своих гигантских рук, чтобы коснуться нежного лица Джейни.

– Не смей, черт возьми, – прошипела она ему, казалось, всем своим весом прижимаясь к его груди. – Ты не собираешься сейчас говорить мне какие-то дерьмовые последние слова, ты меня слышишь? Ты не умрешь. Это даже не вариант. Так что не надо.

– Упрямая, – сказал он, одарив ее улыбкой, которая ранила мою душу, его медовые глаза смотрели на нее так, словно он никогда больше ее не увидит.

Неожиданно я почувствовала, как слезы защипали мне глаза, достаточно крупные, чтобы затуманить зрение, когда я повернулась, чтобы посмотреть на профиль Дюка. Его глаза на мгновение остановились на мне, и я увидела, как в них мелькнуло беспокойство.

– Нет, нет, нет, – взвизгнула сзади Джейни. – Просыпайся. Ну же. Открой глаза, – потребовала она, и я услышала, как она похлопала его по лицу, пытаясь удержать его в сознании.

– Следующий поворот, Джейшторм, – сказал Дюк, сунул руку в карман и бросил в меня телефон. – Зайди в мои контакты и позвони Ло. Скажи ей, что мы будем в Навесинк-Вью. Затем позвони Кэшу, скажи ему то же самое и скажи, чтобы он позвонил Рейну.

– Я… – начала я, пытаясь удержать телефон дрожащими руками.

– Детка, пожалуйста, – сказал он, и в его голосе было столько отчаяния, что я смотрела, как мои пальцы прокручивались, и я нашла имя Ло и нажала.

– Дюк, что такое?

– Ло, там была стрельба, и Волка, гм, подстрелили. Мы направляемся в Навесинк-Вью.

Последовала короткая пауза. – Джейни… – сказала она, ее голос был измученным, и звонок закончился.

Я снова прокрутила список, найдя Кэша. – Где, черт возьми, все? Там были выстрелы и кровь… – тут же начал Кэш, голос был гораздо более резким, чем я когда-либо слышала раньше.

– Кэш, это Пенни. Волка подстрелили. Мы почти, – начала я, затем увидела, как мы подъезжаем к стоянке. – Мы подъезжаем к больнице. Я позвонила Ло. Дюк велел позвонить тебе, чтобы…

– Я понял, дорогая, – сказал он серьезным голосом, и он закончил разговор как раз в тот момент, когда Дюк с визгом остановился и вылетел из машины, забежав внутрь.

Я наблюдала, как Дюк, врачи и медсестры выбежали обратно с каталкой. И я наблюдала, как Дюк и Ренни вытащили массивную фигуру Волка и положили на нее. А потом я увидела, как окровавленная Джейни побежала за ними, и они исчезли внутри.

Затем я посмотрела на телефон в своих руках, делая то, в чем не была уверена с тех пор, как была маленьким ребенком. Я молилась. Я даже не был уверена, во что я больше верю, но я молилась, чтобы какая-то высшая сила могла меня услышать.

Потому что я видела что-то между Волком и Джейни, чего раньше никогда в жизни не видела. Я видела двух людей, искренне, полностью, абсолютно, меняющих мир, влюбленных друг в друга.

И хотя я мало что знала о них обоих, я до мозга костей знала, что такую любовь нужно сохранить, что смерть не должна позволить разлучить ее так скоро.

Я даже не слышала, как открылась моя дверь.

Но я почувствовала руку на своей руке, твердую, но нежную, на что, казалось, был способен только Дюк.

Я повернула голову и впервые почувствовала, как сильно дрожит мое тело. – Пенни, хэй, – сказал он, когда мои глаза нашли его лицо, и слезы безжалостно потекли по щекам.

– Прости, – сказала я, отмахиваясь от влаги. – Они твои друзья. Я не имею никакого отношения… – сказала я, качая головой.

– Хорошо, – сказал Дюк, двигаясь внутрь достаточно, чтобы схватить меня и потащить вниз. Как только мои ноги коснулись земли, он прижал меня к своей груди, одной рукой обнял за бедра, а другой запустил пальцы в мои волосы. – Все в порядке. Он крепкий орешек. Он справится с этим.

– Он был без сознания, – добавила я, моргая изо всех сил, чтобы остановить слезы. Мне нужно было взять себя в руки. Это были его люди, и я не имела права просить у него утешения, когда он нуждался в нем сам.

– Я знаю. Но это происходит, когда ты теряешь много крови. Они вытащат пули и зашьют его. Через несколько часов он будет однозначно с Джейни.

– Дюк, – позвал Ренни, и этого было достаточно, чтобы я оторвалась от Дюка. Ренни стоял в открытой двери отделения неотложной помощи, руки, предплечья и футболка были в крови. – Джейни, – добавил он, и Дюк кивнул, потянувшись, чтобы схватить меня за руку и потянуть за собой внутрь.

Я поняла, что это значит, в ту секунду, когда мы вошли внутрь, и крошечная женщина кричала на охранника, который мешал ей следовать за мужем.

– Послушайте, мисс. Мне нужно, чтобы вы успокоились, – попытался охранник, явно сочувствуя, но выполняя приказ.

– Мне нужно, чтобы ты заткнулся и убрался с моего пути!

– Джейни, – Ренни попытался дотронуться до нее, но она отдернула руку.

– Нет, – прошипела она. – Нет. Ты не будешь пытаться успокоить меня и говорить мне, что все будет хорошо. Мне нужно его увидеть. Ты меня понимаешь? Мне нужно его увидеть. Он не может… – начала она, ее голос сорвался на рыдание.

Моя рука отпустила руку Дюка, и я двинулась вперед, делая что-то, что не было особенно характерно для меня, но были времена, когда даже мое обычное отвращение к слезам ускользало. Смотреть и слушать, как женщина ломается из-за того, что в ее мужа стреляли четыре раза? Да, это был один из таких случаев. Мои руки обняли ее, и она обняла меня, ее тело дрожало, когда она молча плакала рядом со мной в течение долгого времени.

– Должно быть, ты издеваешься надо мной, – сказал Дюк, звуча раздраженно.

Я повернула голову и увидела высокого, умеренно привлекательного мужчину в дешевом костюме. Я очень мало знала о таких вещах, но все в нем, казалось, кричало мне о том, что он полицейский.

Джейни вскинула голову, отстраняясь от меня.

– Убирайся отсюда, Ллойд, – зарычала на него Джейни, не менее устрашающе, со слезами, бегущими по ее щекам.

Джейни казалась мне такой женщиной, какой я хотела бы быть, если бы наступил конец света. Она была маленькой, но крепкой. И все в ней, казалось, кричало о твердости и способности. Она переживет долбаных тараканов.

– Джейни, это стандартно…

– Возьми свою стандартную процедуру и засунь ее в свою гребаную задницу. У моего мужа четыре пули в груди, и ты пришел сюда, чтобы допросить меня? Пошел ты, урод, – закипела она, бросаясь к нему.

– Полегче, Джейни. Я не хочу сажать тебя за нападение, пока твой муж в больнице.

Лицо Джейни превратилось в маску чистой, слепой ярости. – Если ты отправишь меня в тюрьму, клянусь Христом, я взор…

Остальная часть ее предложения была прервана, потому что Ренни внезапно оказался позади нее. Одной рукой он обнял ее за тонкую талию, дернул назад и сбил с ног, а другой зажал ей рот.

– Взорвется, как воздушный шар на День благодарения, – быстро сказал он. – Знаешь, тюремная еда полна клетчатки, – добавил он, когда Джейни попыталась вырваться и заговорить сквозь кляп.

– Что здесь происходит? – спросил очень властный голос Ло, ясный, как колокол, когда она подошла, подняв подбородок, каждая молекула в ее теле напряглась, когда ее глаза скользнули по Джейни, а затем остановились на Ллойде. – Детектив Ллойд, я знаю, что вы посещали занятия по деликатности в рамках своей подготовки. Неужели у вас настолько плохая память, что вы не понимаете, что допрашивать женщину через пять минут после того, как ее мужа увезли в больницу, возможно, было бы дурным тоном?

Ллойд, казалось, выдохнул, на секунду подняв глаза к потолку, как будто искал силы. – Ло, ты здесь не нужна. Это не имеет к тебе никакого отношения. Тебя там даже не было.

– Нет, но здесь стоят еще три человека, которые были там, и все же ты сразу выделил Джейни. Почему бы тебе не взять их показания, пока я успокаиваю Джейни.

– Под «успокоить ее» ты имеешь в виду научить ее, что говорить? – настаивал Ллойд, его отношение явно не помогало ситуации.

– О, Ллойд, – сказала Ло, одарив его снисходительной улыбкой. – Если ты думаешь, что хоть один из моих людей может нуждаться в обучении тому, как разговаривать с полицейским, тогда ты ничего не знаешь о том, как действует Хейлшторм. Ренни, отпусти ее, – сказала она, и Ренни опустил ее на пол. – Давай, Джейшторм, давай поговорим с медсестрами, а не будем кричать на них, – сказала она, очевидно, хорошо зная женщину.

– Хорошо, – сказал Ллойд, явно раздраженный таким поворотом событий. – Дай угадаю. Никто из вас ничего не видел, – сказал Ллойд, даже не потрудившись вытащить свой блокнот.

– Черная машина, затемненные стекла, никаких номеров, – немедленно ответил Ренни, удивив меня. Не знаю почему, но я ожидала, что они солгут.

– Действительно? Это все, что у тебя есть? Прямо сейчас у меня на участке снова копы, которые ищут улики.

– Чертовски хорошо, – сказал Ренни, пожимая плечами. – Это дерьмо нужно прекратить. До сих пор правоохранительные органы ничего не сделали для этого.

– Может быть, нам было бы лучше, если бы вы не приносили в наш город свое дерьмо с торговлей оружием.

Торговля оружием?

Оружием?

Как… огнестрельным оружием?

Они продавали оружие?

Это почти казалось… приуменьшением к тому, что я ожидала. Я не знаю точно, что я себе представляла, но наркотики и наемные убийства приходили на ум раз или два.

– Предположительно, – бросила Ло через плечо, подмигнув мне, когда мои глаза встретились с ее.

– Ты, – сказал Ллойд, глядя на меня, и я почувствовала, как вздрогнула.

– Я? – переспросила я.

– Не видел твоего лица раньше. Как тебя зовут? – спросил он, наконец, выуживая блокнот и ручку.

Думаю, он видел во мне легкую мишень. Ничто во мне, казалось, не кричало о том, что я такой же закоренелый преступник, как и все остальные, что я знаю, как лгать полиции. Я не знала. Но, как бы то ни было, он ничего не получит от меня по той единственной причине, что я ничего не знаю. Я даже не видела машину, так остолбенела.

– Пенни Уильямс, – тут же ответила я.

– Вы из здешних мест?

– Я родилась здесь, потом на некоторое время переехала во Флориду и вернулась только на прошлой неделе.

– Только что переехала на прошлой неделе, и ты уже связалась с такими, как они? – спросил он очень тихо, что у меня напрягся позвоночник.

Я думаю, что в тот момент, впервые в своей жизни, я поняла термин «хватка духа».

Хорошо. Так что, возможно, я была немного наивна и доверчива. Но я не была глупа. И со мной тоже не стоило разговаривать свысока.

– Простите, вы собираетесь задать мне вопрос относительно стрельбы или просто будете снисходительным придурком?

Я услышала, как Дюк фыркнул рядом со мной, и когда мой взгляд встретился с взглядом Ренни, он ухмылялся.

Глаза Ллойда на секунду вспыхнули. – Хорошо, расскажи мне о стрельбе.

Я пожал плечами. – Мы с Дюком только что въехали на территорию комплекса. Дюк вышел из машины раньше меня. Потом Ренни крикнул, чтобы все ложились. Наверное, он видел машину, а я – нет. Потом были выстрелы и, ах, – сказала я, пытаясь стряхнуть образ, мелькнувший у меня в голове. – А потом Волка подстрелили и… вот и все. Это все, что я знаю. Я действительно ничего не видела. Я смотрела на Волка, а не на дорогу.

– Удобно, – сказал он, как будто не поверил мне. – Дюк, Ренни, мне нужно поговорить с вами обоими. По отдельности, – добавил он, бросив на меня тяжелый взгляд.

Дюк потянулся и схватил мою руку, сжав ее, прежде чем уйти с Ллойдом. – Оставайся с Ренни, – тихо сказал он мне, прежде чем они исчезли.

– Хэй, – сказал Ренни, привлекая мое внимание. – Ты в порядке, блондиночка?

Я сделала глубокий вдох. – Нет, – честно ответила я.

На это он просто кивнул. Он не настаивал. И это было хорошо, потому что я все равно не была уверена, что хочу говорить об этом с ним или с кем-то еще.

– Они отвезли его прямо в операционную, – сказала Ло, подходя к нам сзади. – Так что, скорее всего, какое-то время мы ничего не услышим. – Ее рука обнимала Джейни, которая молчала и не плакала, но все в ней говорило о том, что она едва держится. – Мы пойдем посидим. Пенни, хочешь пойти с нами?

Я покачала головой, прежде чем она замолчала. – Дюк велел остаться с Ренни.

– Хорошо, – кивнула она и повела Джейни в маленькую комнату ожидания в дальнем конце приемной.

– Ты же не собираешься впасть в шок при мне, не так ли? – спросил Ренни, слегка улыбнувшись мне.

– Ах, нет. Я думаю, что со мной все в порядке.

– С тобой далеко не все в порядке, – возразил он. – Но ты хорошо вела себя с Ллойдом.

– Он осел, – призналась я, заставив его немного рассеянно улыбнуться.

– Это он, – согласился он.

– Насколько плох был Волк? – спросила я, когда убедилась, что мой голос не слишком дрожит.

Его светлые глаза остановились на мне на минуту, прежде чем он признал правду. – Нехорошо, блондиночка. Очень, очень нехорошо. – Он замолчал на долгую минуту, когда мой живот болезненно скрутило. – Кэш и Рейн будут в гребаном хаосе.

– Они близки, – предположила я.

– Практически братья, и не только в братстве байкеров. Они выросли вместе, вместе прошли через многое дерьмо. Я ожидаю увидеть здесь Рейна в течение следующего часа, хотя он отсутствовал по крайней мере два дня. Наверное, прыгнул в самолет, чтобы вернуться сюда.

– Ренни, – голос Ллойда был резким, взволнованным, лицо напряженным от раздражения.

В то время как Дюк выглядел почти самодовольным.

– Ты следующий, – сказал Дюк, проходя мимо Ренни, и они обменялись взглядами, в которых, казалось, не было обычной враждебности. Во всяком случае, я видела намек на то байкерское братство, о котором упоминал Ренни. – Хэй, – сказал он мне, наклонив голову и пристально глядя на меня. Его рука поднялась к моему лицу, и я не отпрянула. Я обнаружила, что мне это нужно.

И вот тогда влетел Кэш. – Операционная, – крикнула Ло, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

Плечи Кэша поникли, когда он двинулся к нам.

– Это нехорошо, – продолжил Дюк, и снова у меня скрутило живот.

Кэш слегка натянуто кивнул. – Рейн и Репо будут здесь к восьми. Они ушли в середине встречи. Но они все равно сказали, что это бессмысленно. Русские смеялись над их вопросами. Сказал, что они больше изучают торговлю, учитывая, как она, похоже, охватывает всю страну, прямо в чертовых пригородах.

– Я не очень много узнал от них до поездки, – сказал Дюк, и я напряглась от этой фразы. – Но, похоже, мексиканцы тоже зашли в тупик.

– Колумбийцы на взводе, но они всегда больше интересовались торговлей наркотиками.

Дюк кивнул, и я почувствовала, как у меня закружилась голова.

Если у них были встречи с мексиканскими и колумбийскими плохими парнями, то они не могли на самом деле быть белыми сторонниками превосходства, не так ли? Это, казалось, шло вразрез со всей идеей.

Может быть, это было не все.

Может быть, подумала я, когда эта мысль осела, как свинец, может быть, это просто Дюк.

– Я попросил Пейна поговорить с некоторыми из его старых знакомых на Пятой улице, и они тоже посмеялись над этим. Кроме того, это жалкое подобие организации, которой они когда-то были. Они почти развалились.

– Значит, мы никуда не продвинулись, – заключил Дюк, и Кэш кивнул, проведя рукой по бритой голове.

– Пойду посмотрю, смогу ли я помочь с Джейни. Как вы думаете, ребята, не могли бы сходить за кофе?

– Я пойду, – немедленно вызвалась я, радуясь заданию, хоть какому-то занятию. – Оставайся со своими людьми, – сказала я Дюку.

– В данный момент ты никуда не пойдешь, черт возьми, одна, – сказал он и двинулся в ногу со мной, когда Кэш ушел.

А потом мы выпили кофе.

И мы все потягивали горькую жижу, который был кофе из больничного автомата в полной и абсолютной тревожной тишине.

Как и предсказывал Кэш, Рейн и Репо появились в двадцать минут девятого. Оба мужчины были напряжены и быстро сдались.

Рейн повернулся к Дюку. – Кэш и я должны быть здесь. Не могли бы вы с Ренни вернуться в лагерь и присмотреть за ребятами? Они должны быть осторожными. Две гребаные перестрелки за неделю? Кто бы это ни был, у него задание уничтожить нас всех одного за другим.

– Верно, – кивнул Дюк и снова взял меня за руку. – Держите нас в курсе, – добавил он, когда мы все трое вышли на улицу.