Текст книги "Дюк (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Конечно, тебе есть что сказать, – сказал он в ответ.

Я улыбнулась, закатив глаза. – Говорит парень-байкер-преступник болезненно нормальной девушке.

– У каждого есть своя история, – продолжал он, явно не давая мне шанса отказаться от разговора.

– На самом деле, рассказывать особо нечего. Я родилась и выросла здесь. Мои родители оба очень увлечены своей карьерой и всегда ею занимались. Это означало, что я вроде как воспитывала себя по будням, а потом проводила выходные с бабушкой.

– Из-за нее ты вернулась.

– Да. Она сделана из чистого мужества и твердых мнений, но она стареет. Ей нужен кто-то рядом, чтобы присматривать за ней. И после всего, что она сделала для меня, когда я росла, я была обязана к ней вернуться. Мне действительно нужно позвонить ей, – добавила я, чувство вины закружилось у меня в животе.

– Я дам тебе телефон, – сказал он без паузы. – И как только мы найдем безопасный способ сделать это, я отвезу тебя навестить ее. Может быть, потребуется еще день или два, чтобы это, – сказал он, его рука переместилась с моего запястья, чтобы скользнуть по коже под моим глазом, – полностью зажило.

Я почувствовала, как по мне пробежала легкая дрожь, начинающаяся только изнутри, но выходящая наружу. Судя по тому, как напряглись глаза Дюка, он тоже это почувствовал.

Может быть, именно поэтому он настаивал. – Другие родственники? Друзья? Бойфренды?

– У нас маленькая семья. Ну, я имею в виду, что где-то в Теннесси есть двоюродные братья и тетя. Но, может быть, я видела их всего раз или два в своей жизни. У меня были кое-какие знакомые во Флориде, но близких друзей не было. – Я остановилась, чувствуя себя неловко, обсуждать идею бойфрендов в постели с другим мужчиной. Конечно, это была двухъярусная кровать в комнате в стиле казармы в подвале, и мы были полностью одеты, и только его рука касалась меня, располагаясь там, где моя шея соприкасалась с плечом. Но все же. Странно.

– Парни, – повторил он, приподняв бровь.

– Нет, – тут же ответила я, но поспешила объяснить. – Я имею в виду… У меня были парни. У всех были бойфренды. Но, да, гм… В последнее время, я думаю, это то, что я имела в виду.

Премия года за неловкое бормотание доставалась, что неудивительно, мне. Уже двадцать с чем-то лет подряд.

– Как это возможно? – спросил он, его большой палец двигался и поглаживал мою шею таким образом, что через минуту или две – это действительно стало проблематично.

– Ну, я, знаешь, – сказала я, облизнув внезапно пересохшие губы и наблюдая, как его взгляд на секунду задержался там, прежде чем снова переместиться. – Я просто… редко выхожу из дома. Я не общительная.

– Чем ты занимаешься, если не выходишь на улицу, не заводишь друзей и не заводишь парней?

Я улыбнулась, покачав головой. – Не заставляй меня отвечать на этот вопрос.

– Почему?

– Потому что это будет звучать так, будто мне восемьдесят.

– В таком случае, я должен это услышать.

– Хорошо, – сказала я, на секунду прищурившись, отчего его губы приподнялись. – Я не знаю. Я читаю. Я убираю свою квартиру. Я занимаюсь делами. Я вяжу. Я иду в…

– Ты вяжешь? – спросил он, и не было никаких сомнений, он расплылся в широкой улыбке от этой идеи. – Пряжа, спицы и прочее дерьмо?

Я почувствовала, как моя собственная улыбка тронула мои губы. – Да, пряжа, спицы и прочее дерьмо.

– А что ты делаешь?

– Ну, у меня шесть пледов в коробке по дороге в приют в Нью-Йорке. Это за последние пару месяцев.

– Ты делаешь это, потому что тебе это нравится, или ты боишься делать другие вещи?

Это был хороший вопрос. На самом деле, я задавала себе этот вопрос бесчисленное количество раз на протяжении многих лет. Особенно потому, что у всех остальных, казалось, было желание посещать клубы, вечеринки, путешествовать, делать свою жизнь лучше.

Я могла бы честно сказать, что никогда не чувствовала себя так. Мне нравилась моя маленькая жизнь. Люди, приглашавшие меня на свидание, были в значительной степени верным способом испортить мне настроение.

И мне определенно не нужно было пить, чтобы быть веселой каждую неделю.

Хотя это последнее, возможно, было во многом связано с тем фактом, что я была легковесной и могла быть в отключке еще до того, как все могло начаться.

– Я знаю, что это отстой, но мне нравится моя спокойная жизнь.

– Не отстой, – сказал он, качая головой. – Мне тоже нравится спокойная жизнь. С меня достаточно шума. – Где-то после того, как он сказал «тихая жизнь», мои губы, должно быть, приподнялись, потому что его голова наклонилась. – Что?

– Ну, ты живешь в здании, полном байкеров-преступников, которые, кажется, такие же громкие, если не громче, чем любой дом братства. В тебя стреляют. Ты планируешь отомстить. А что на счет тишины?

Он усмехнулся. – Я думаю, ты привыкаешь к этому, и это кажется тихим. Мы близки. Это семья. Не нужно улетать в гребаную Францию, чтобы выпить кофе в кафе. У нас есть барбекю и детские дни рождения.

– И клубные шлюхи, – добавила я, и это слово странно прозвучало у меня на языке.

– Надоедает.

– Секс без обязательств со случайными и добровольными партнерами, когда вы хотите, надоедает? – спросила я, сдвинув брови. Если я не ошибаюсь, это была мечта большинства парней.

– Да, детка, это надоедает.

– Да ладно? Ты похож на один процент байкеров, которые хотят серьезных отношений? – поддразнила я.

– Ты встречалась с Рейном, Волком, Кэшем и Репо. У них серьезные отношения.

Он был прав.

Я не видела ни Рейна, ни Репо, ни Волка с их женщинами, но я видела Кэша с Ло, и, хотя было ясно, что они были вместе долгое время, они все еще казались довольно сумасшедшими друг от друга.

– Все ли их женщины похожи на Ло?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не знаю. Ло…

– Крутая? – он сказал за меня.

– Да, это примерно описывает ее.

– Ло управляет Хейлштормом, так что, да, она довольно крутая. Женщина Волка, Джейни, работает в Хейлшторме и похожа на более злобную версию Ло. Мейз, девушка Репо, она на самом деле была кандидатом вместе со мной и Ренни в свое время и, возможно, более крутая, чем половина здешних парней.

– Так что ответ – да, – сказала я, чувствуя странную грусть по этому поводу.

– Не обязательно. Саммер, женщина Рейна, была вполне нормальной.

– Тогда как же она оказалась связанной с байкером?

– Не знаю, детка. Ты тоже связалась с байкерами, – сказал он и, словно прочитав это так же, как я, бросился в укрытие. – Саммер держали в плену и пытали в течение нескольких месяцев, используя в качестве разменной монеты, чтобы заставить ее отца сделать то, чего он не хотел делать. Однажды ночью она сбежала, и Рейн нашел ее. Это их история.

– На самом деле не так уж и похоже, когда дело доходит до этого.

– Нет, но суть в том, что она была просто обычной цыпочкой, живущей своей обычной жизнью, ходящей на работу, возвращающейся домой, встречающейся с друзьями. Она не училась делать бомбы, как Джейни, или командовать беспредельными военными, как Ло, или училась надирать задницы, как Мейз.

– Что они все теперь делают? Как сейчас, когда они с твоими друзьями?

– Они все в значительной степени делают одно и то же. Ло и Джейни все еще в Хейлшторме и руководят тренажерным залом по самообороне. Мейз работает бухгалтером, как и до того, как стала такой крутой. Она также посещает тренажерный зал, учитывая, что у нее более чем достаточно навыков самообороны. Но на самом деле они не такие сумасшедшие, как ты думаешь. Теперь они все жены и матери. Все стало спокойнее. Ну, – сказал он, пожимая плечами, – они были спокойнее.

– Ты волнуешься.

– Есть, о чем беспокоиться, – согласился он. – Здесь много людей, на которых мне не наплевать. Включая тебя.

– Ты даже не знаешь меня, – сказала я, закатывая глаза.

– Знаю достаточно, чтобы знать, что ты заботишься о своих близких, и ты вяжешь пледы для бездомных, и ты можешь приготовить какую-нибудь гадкую мексиканскую еду, и ты путаешься в словах, когда нервничаешь, – он сделал паузу, и я подумала, что он закончил. Затем он добавил самую странную вещь. – Ты чиста.

– Я… чиста? – спросила я, сдвинув брови.

– Я видел много крови и грязи в своей жизни, чтобы распознать чистоту, когда я вижу ее.

– Чистая? – повторила я, не совсем понимая. Почему, только потому, что я не была каким-то крутым преступником, я была чем-то чистым, белым и блестящим?

– Худшее, что я мог сделать, это наложить на тебя свои грязные руки.

– Ты боишься, что можешь испортить меня? – спросила я, не в силах удержаться от улыбки. – Дюк, на случай, если ты не заметил, у меня нет особого желания устанавливать бомбы, командовать людьми или даже просто бросать парней на коврик на уроке самообороны.

– Ты довольно легко справилась с этим ножом. Скажи мне, – сказал он, слегка наклонившись, с напряженным взглядом, – каковы шансы, что ты могла сделать это до того, как тебя втянули в нашу историю?

Хорошо.

Что ж, в этом он не ошибся.

– Ты почему-то думаешь, что я стала хуже, потому что использовала этот нож? – спросила я, желая понять.

– Нет, детка. Ты делаешь то, что должна делать.

– Так в чем же тогда проблема? – выпалила я, думаю, удивив больше себя, чем его.

– В чем проблема?

– Да.

– В чем проблема, чтобы… наложить на тебя свои руки? – спросил он прямо, заставив меня с трудом сглотнуть, чтобы выдавить из себя ответ.

– Да, об этом.

– Пенни, ты хочешь, чтобы мои руки были на тебе, я не думаю, что смогу удержаться и не дать тебе это.

Я на секунду закрыла глаза, мой мозг разлетелся в миллион разных направлений одновременно. Половина из этих направлений выдвигала причины, по которым это была плохая идея. Другая половина пыталась убедить меня позволить этому случиться. Затем, где-то по пути, большинство из тех, кто искал причины, по которым это была плохая идея, отвлеклись и прыгнули на другую тропу.

Поэтому, когда я открыла глаза, мои губы приоткрылись и произнесли то, что я была уверена, что никогда не говорила раньше. – Я хочу, чтобы твои руки были на мне.

Он сжал руку на моей шее на короткую секунду в ответ, после чего он медленно двинулся назад, приземлившись позади моей головы и удерживая меня неподвижно, когда сократил расстояние между нами.

У меня перехватило дыхание от мягкого, сладкого первого контакта. Но прошло совсем немного времени, прежде чем это стало чем-то большим, прежде чем это стало жестче и голоднее. Прежде чем я начала чувствовать, как потребность пульсирует в каждом дюйме моего тела, достигая кульминации в почти болезненном сжатии между бедрами, тяжелом, давящем весе на нижней части живота.

Отпустив мою голову, Дюк просеял мои волосы через пальцы, двигаясь рукой по ключице, через плечо, затем вниз. Ладонь скользнула по моей груди, мой сосок затвердел от соприкосновения, вытягивая удивленный всхлип из моих губ. Он заурчал в ответ, когда его рука двинулась, чтобы сжать мягкую плоть на мгновение, прежде чем его большой и указательный пальцы схватили мой сосок и перекатили его, заставляя мою руку взлететь, чтобы схватить его за руку, сильно впиваясь в нее.

Я на секунду потеряла его руку, когда его язык завладел моим. Когда я почувствовала его в следующий раз, он был под моей футболкой, снова накрывая мою грудь, но без барьера, заставляя мою плоть сильно сжиматься и приливать влагу, чтобы намочить мои трусики.

Я не была девственницей. Я и раньше была возбуждена. Но это был другой уровень. Это было не столько похотью, желанием, сколько потребностью. Как будто я сгорю, если не получу больше, не получу все. Его рука скользнула по моей груди, чтобы подразнить другую, неловкое положение усложняло задачу.

Дюк издал рычащий звук в своей груди, когда его рука покинула мою грудь, спустившись вниз, чтобы схватить мою ногу и перекинуть ее через свое бедро. Затем он подвинул нас к краю кровати, осторожно повернув меня так, чтобы он сидел, а я оседлала его.

Мои бедра опустились, ощущая край кровати подо мной, заставляя меня осознавать, насколько он был возбужден.

Дюк, казалось, не поддразнивал меня, он протянул руки к подолу футболки и одним плавным движением стащили ее с меня. Холодный подвальный воздух заставил мою кожу покалывать, а соски затвердели еще больше. Но это была мимолетная мысль на секунду или две, прежде чем голова Дюка опустилась, и я почувствовала, как его теплый рот сомкнулся вокруг моего соска, сильно втягивая его, а затем щедро осыпая его языком, пока я больше не могла думать, пока все, чем я была, не превратилось в кучу удовольствия и потребности.

Мои бедра покачивались напротив его, его твердый член терся об меня именно там, где мне это было нужно, немного ослабляя напряжение. Он двигался по моей груди, работая над другим соском, в то время как его руки двигались вверх и вниз по бинтам, покрывающим мои бока, затем вниз, чтобы двигаться по моим бедрам.

Его голова поднялась, заставив меня издать небольшое ворчание из-за потери контакта. Он посмотрел на меня, его веки были тяжелыми, дыхание неровным. Затем одна рука опустилась на мое бедро, слегка отодвигая его назад. Другая рука крепко прижалась между моих бедер поверх штанов, поглаживая из стороны в сторону мой клитор, и я издала почти смущающе громкий стон, схватив рукой его спину для поддержки, пока он продолжал работать со мной.

Не было ни колебаний, ни неловкости.

Он точно знал, что делает, и поэтому гнал меня вверх быстрее, чем я думала, что это вообще возможно.

Как раз в тот момент, когда я была уверена, что это произойдет, я потеряла его руку.

– Дюк, – всхлипнула я, открывая глаза и отодвигаясь, чтобы посмотреть на него.

В ту секунду, когда мои глаза нашли его, его рука скользнула под мои брюки и под трусики и погладила мою скользкую расщелину, его большой палец легко нашел мой клитор, а средний палец медленно скользнул внутрь, заставляя меня инстинктивно сжаться вокруг него.

– Черт, – прорычал он, на секунду закрыв глаза и глубоко вздохнув. – Так чертовски влажно для меня, – добавил он, снова открывая глаза, наблюдая, как его палец медленно начал входить и выходить из меня. Вскоре, подстегиваемый моими тихими стонами, к его среднему пальцу присоединился другой, и они начали толкаться сильнее и быстрее, пока я не прижалась к нему и не уткнулась лицом в его грудь.

– Дюк, какого хрена ты там делал все это время… – раздался голос, и я услышала, как ноги ударились о верхнюю ступеньку.

Никогда в жизни я не двигалась так быстро.

Больные ребра, больная спина, будь она проклята.

Я ни за что не попалась бы верхом с чьей-то рукой в моих трусиках, с его пальцами внутри меня каким-то случайным байкерам.

Я резко отодвинулась назад, широко раскрыв глаза, одной рукой схватившись за футболку, брошенную рядом с Дюком. Я уже накинула ее на голову и изо всех сил пыталась просунуть руки в отверстия, пока Дюк просто сидел там. Я широко раскрыла глаза, и ему потребовалась долгая секунда, чтобы лениво улыбнуться мне, прежде чем он медленно вынул свои пальцы из меня, а затем из моих трусиков.

Я смотрела, наконец-то просунув руки, немного испуганная и очень возбужденная, как он медленно скользнул пальцами в рот и слизнул с них мой вкус.

Я покачала головой, опускаясь рядом с ним как раз в тот момент, когда шаги приземлились на последней ступеньке и в поле зрения появился Кэш.

– О, привет, дорогая, – сказал Кэш, выглядя удивленным, как будто он не сказал мне, где найти Дюка меньше часа назад. Если то, как плясали его темно-зеленые глаза, и то, как он пытался сдержать улыбку, было каким-то признаком, он точно знал, что происходило до того, как он спустился. – Ты нашла его, – сказал он легким голосом.

– Ах, да. Я нашла, – сказала я, кивая, подтягивая ноги к телу, как будто могла спрятаться от смущения.

– Я тебе для чего-то нужен? – спросил Дюк, привлекая внимание Кэша к себе, за что я была ему бесконечно благодарна.

– Не-а, чувак. Просто проверяю. Пенни сказала, что беспокоится. Меня это тоже встревожило.

– Ну, в этом нет необходимости. У меня все в порядке.

– Да, – сказал Кэш, ему пришлось прикусить щеку, чтобы не расплыться в улыбке. – Полагаю, что так и есть. Хорошо. Ну, я пойду закажу пиццу, – объявил он и направился к лестнице.

Я слушала, пока его шаги не раздались над нами, прежде чем прошептать: – Как ты думаешь, он что-нибудь слышал?

– Нет, – сказал Дюк, качая головой и глядя на меня. Но затем его губы дрогнули, и улыбка вырвалась на свободу. – Но тот факт, что твоя футболка не только вывернута наизнанку, но и задом наперед, такой она не была, когда ты спустилась сюда, мог бы дать ему ключ к разгадке.

Я посмотрела вниз, глаза были огромными, и, конечно же… бирка была прямо у меня под шеей.

Здорово.

Это было просто фантастически.

Хихиканье Дюка привлекло мое внимание.

– Это совсем не смешно, – проворчала я, качая головой.

– Детка, все парни просто предполагают, что мы уже трахаемся в любом случае.

– Но… с чего бы…

– Грязные по своей сути, помнишь? – спросил он, протягивая руку и хватая меня за подбородок. – Вернись сюда. Не люблю оставлять работу незаконченной.

– Что? Нет! – взвизгнула я. – Кто-то может…

– Пенни, – сказал он, дергая футболку, с дьявольскими глазами.

– Отвернись, – потребовала я, засовывая руки обратно в футболку.

– Почему?

– Потому что мне нужно переодеть ее.

– Серьезно? – спросил он, не пытаясь скрыть своего веселья. – Детка, я только что держал твою грудь во рту, а теперь ты стесняешься?

– Ш-ш-ш! – потребовала я, хлопнув его по руке, что только заставило его усмехнуться. Затем он протянул руку, схватил футболку и стянул ее через мою голову. – Дюк! – крикнула я шепотом, прижимая руки к груди, чтобы попытаться прикрыться. Он никак не отреагировал на мое возражение, вывернув футболку наизнанку, а затем надел ее мне через голову правильным образом.

– Руки в рукава, – сказал он, приподняв бровь, со злым взглядом.

Да, ну, у меня был опыт поиска всех способов переодеться для занятий в тренажерном зале, не показывая никакой интимной кожи. Я прижала одну руку к груди, чтобы прикрыть грудь, и скользнула внутрь. Футболка упала, и я опустила другую руку, просовывая ее в другой рукав.

– Ты смешная, – сказал он, качая головой, наблюдая за мной. – Но это чертовски мило, так что я оставлю это без комментария.

С этими словами он наклонился и выскользнул из-под кровати, протягивая мне руку, которую я взяла, и тоже помог мне выбраться.

– Он ведь не собирается всем рассказывать, правда?

– Зависит от твоего определения «всем», – сказал Дюк, все еще улыбаясь, обнимая меня за бедра и ведя к лестнице.

– Это просто…

– Послушай, – сказал Дюк, положив обе руки мне на бедра, поворачивая меня лицом к себе. Он сгорбил плечи и наклонился ко мне. – Ты дала мне разрешение на то, что я хотел бы закончить. И до тех пор, пока это разрешение будет дано, я планирую воспользоваться им. Парни будут знать, что мы трахаемся. Либо по чистой догадке, либо потому, что я заставлю тебя кричать достаточно громко, чтобы разбудить весь комплекс. В любом случае, они узнают. Тебе просто нужно найти способ смириться с этим. И парни будут мудаками. Они будут свистеть или делать намеки. Вот что они делают. Тем не менее, если какой-либо из них вызывает у тебя непосредственный дискомфорт, ты говоришь мне, и я кладу этому конец.

– Серьезно? – спросила я, сдвинув брови. – Но разве байкерский клуб не являются чем-то вроде… братья превыше всего?

– Для некоторых девушек сделаны исключения.

– Для каких? – я нажала, немного разочарованная, когда его руки упали с моих бедер.

– От которых парни хотят большего, чем просто трахаться, – сказал он, затем повернулся и побежал вверх по лестнице.

Такие парни хотят делать больше, чем просто трахаться.

Он хотел большего, чем просто переспать со мной?

Я не совсем была уверена, должна ли я быть в восторге или в абсолютном ужасе от такого развития событий.

Поэтому я пошла вперед и позволила себе быть и той, и другой.

Глава 10

Дюк

Для человека, который пережил травму и жил в комплексе с кучей незнакомцев, она спала как убитая. Я уже две минуты стоял у кровати и звал ее все громче.

Предыдущий вечер, да.

Так что дерьмо случилось.

Я поклялся, что не допущу этого. Я знал, что это было ошибкой. Я не хотел втягивать ее в свой образ жизни. Она заслуживала того, чтобы поселиться с каким-нибудь банкиром или ай-ти специалистом. Скучно? Конечно. Но в безопасности. Хорошо.

Я не был плохим человеком. Но я не был хорошим. И я был чертовски уверен, что это небезопасно.

Но, как бы то ни было, пути назад не было.

Я, как в прямом, так и в переносном смысле, вошел во вкус. И я хотел большего.

Мы поднялись наверх, и Пенни убежала в мою комнату только для того, чтобы выйти через полчаса, когда появилась пицца, очевидно, пытаясь спрятаться. Буквально. Она вернулась в мою комнату и надела спортивные штаны, которые были, по крайней мере, на два размера больше, одна из ее толстовок, розовый капюшон которой свисал с одной из моих черных толстовок, которая была на добрых четыре размера больше ее тела и была не только мешковатой, но и почти свисала до колен.

Опять же, смешно.

И снова, слишком чертовски мило, чтобы вызвать что-либо, кроме улыбки.

Кэш подавил улыбку, будучи бывшим эпическим дамским угодником, он раскусил ее. – Холодно, милая? – спросил он, протягивая ей тарелку.

– Да, – сказала она, отводя взгляд и потянувшись за куском пиццы, чтобы опуститься на пол рядом со столом, потому что все места были заняты. Байкеры, как правило, не отличались рыцарскими манерами.

– Думаю, нет, – сказал я, обхватив ее за талию и потянув назад, балансируя своим пивом на подлокотнике кресла, чтобы я мог опустить ее вниз, не слишком сильно толкая ее ребра. Она не слишком благоволила к ним, оставляя мне надежду, что, возможно, они были просто ушиблены до костей, а не сломаны, как мы думали. Ее спины я не видел. Я подумал, что на следующее утро она наконец сможет принять душ, и тогда я заставлю ее позволить мне взглянуть.

– Дюк, – прошипела она, когда я усадил ее на ногу под хор смеющихся парней.

– Ты не сидишь на полу, как чертова собака, Пенни.

Она повернула ко мне голову и дерзко улыбнулась. – Ну, ты мог бы дать мне стул.

– Тогда мне придется сесть на пол, – сказал я, хватая свое пиво и поднимая его. – Таким образом, все выигрывают.

Сознавая, что у нас есть аудитория, она проглотила все дальнейшие аргументы и устроилась поудобнее, ковыряясь в своей пицце.

– Вы, ребята, действительно смотрите Друзей? – спросила она пару минут спустя, ее лицо сморщилось, как будто это не имело никакого смысла.

– А чего ты ожидала, ужасы или взрывы? – спросил Кэш.

– А, ну… да, – сказала она со смехом. – Что дальше? Может быть Скандал (прим. перев.: американский драматический телесериал)? Может быть, немного Секса в большом городе?

– Я такая Саманта, – съязвил Кэш, заставив Пенни поперхнуться пивом, которое я ей предложил.

Некоторое время спустя, когда пицца исчезла, а пива было выпито еще немного, я узнал, что Пенни была двумя вещами: легкой и сонной пьяницей. Все были пьяны по-своему: распутные, нелепые, злые, философствующие, глупые. Но пока мы сидели и смотрели повторы, ожидая, когда сменятся раунды, Пенни глубоко вздохнула и наклонилась ко мне, положив голову мне под подбородок. Примерно через три минуты я почувствовал, как ее тело расслабилось.

– Так это что-то? – спросил Кэш, кивая головой в сторону Пенни. – Я знаю, что-то есть. Она смотрит на тебя так, словно ты, блядь, последняя конфетка на Хэллоуин, одновременно охваченная благоговением и голодом. Но будет ли это что-то большее?

– Не знаю, – честно ответил я, заметив, что провожу пальцами вверх и вниз по ее бедру. – Она не такая, как мы. Она чиста.

Кэш фыркнул, качая головой. – Чиста, да? Она милая, надо отдать тебе должное.

– Не то, что я имел в виду, – сказал я, качая головой.

– Послушай, Дюк. Я все понял. Ты вышел из дерьмовой ситуации, и у тебя есть чувство вины за это, но давай, парень. Это в прошлом. Ты уже давно вышел из этого состояния. И ты никогда не верил в это с самого начала. Ты не такой грязный, каким кажешься.

– Думаешь, любая порядочная женщина увидит, из какого дерьма я вылез, и все равно захочет быть со мной? – спросил я, качая головой.

Я не был дураком. В конце концов это выйдет наружу. И это будет конец.

– Я думаю, любая порядочная женщина, которая узнала бы тебя, поняла бы, что ты не тот, кем являешься. Это то, откуда ты пришел. Есть разница.

– По-моему, это немного оптимистично, – сказал я, пододвигаясь вперед на стуле, положив руки под колени и плечи Пенни и прижимая ее к груди, пока нес ее обратно в спальню, чтобы я мог пойти на крышу.

Когда я вернулся, она все еще была без сознания, и я заснул.

Это привело нас к тому, что можно было бы взорвать бомбу в комнате так, чтобы никто не проснулся.

Она лежала, свернувшись калачиком на здоровом боку, уткнувшись лицом в свою несносно девчачью подушку для тела, обхватив ее рукой и закинув на нее ногу. Как будто это был любовник. Ее волосы были в беспорядке, но в какой-то момент в течение ночи она сняла два слоя одежды, снова оставшись в футболке и легинсах.

– Пенни, пойдем, – сказал я и потянулся, чтобы коснуться ее руки.

Очевидно, шум ее не разбудил, но прикосновение разбудило. Она взлетела с легким криком, глаза ее были огромными.

– Эй, все в порядке. Это я. Я уже пару минут пытаюсь тебя разбудить.

Она дважды медленно моргнула, а затем провела рукой по своим сумасшедшим волосам, чтобы привести их в порядок. – Гм. Зачем? В чем дело?

– Ничего не случилось. Я решил, что мы проверим твою спину. Тогда ты наконец сможешь принять душ.

– Ты будишь меня из-за этого? – проворчала она, вытирая сонные глаза.

– Ну, я подумал, что ты захочешь привести себя в порядок, прежде чем отправишься к бабушке.

– Что? – спросила она, мгновенно насторожившись. – Действительно?

Надежда в ее голосе была единственным доказательством, в котором я нуждался, что это стоило дополнительной перетасовки мужчин вокруг, чтобы дать мне пару часов, чтобы взять ее. И звонок, чтобы достать тюбик для перекрытия тату.

– Да, действительно. Подумал, что тебе будет легче, если ты ее увидишь.

– Как мое… – начала она, поднимая руку, чтобы коснуться лица.

– Красивое, – оборвал я ее. Она покраснела и слабо улыбнулась мне, качая головой. – У меня есть кое-что для тебя, – сказал я, протягивая ей тюбик. – Он перекрывает татуировки, поэтому я уверен, что он перекроет то, что осталось от синяков. Итак, вставай, – сказал я, сбрасывая одеяло с кровати. – Часы посещений заканчиваются в восемь и начинаются в четыре.

– Ты звонил в центр по уходу? – спросила она, как будто это было для нее совершенно чуждым понятием.

– Да, детка. Позвонил им, сказал, чтобы они ждали нас, чтобы твоя бабушка не была застигнута врасплох. – Она сидела молча, приоткрыв губы и нахмурив брови. – Что это за взгляд?

Она покачала головой, и выражение ее лица изменилось. – Ничего. Просто… странно, наверное, не делать все самому.

– Никогда раньше о тебе не заботился парень?

– Я… – начала она, но остановилась, чтобы подумать. – Думаю, что нет. Это всегда было больше похоже… Я занимаюсь своими вещами, а они своими, и мы делимся едой и тому подобными вещами.

– Пенни, я не из тех, кто работает в качестве сиделки. Ты со мной, мы делимся дерьмом. И не только еда и постель.

Она медленно отодвинулась от кровати, зевнула и посмотрела на меня. – Думаю, мне это нравится, – сказала она, проходя мимо меня к своим коробкам и ища внутри одежду.

Я наблюдал, как она схватила темные узкие джинсы и простую черную футболку с названием какого-то магазина или что-то в этом роде на груди. От меня не ускользнуло, что она схватила подходящий фиолетовый бюстгальтер и трусики.

Я схватил лифчик, когда она прошла мимо меня, чтобы пойти в ванную, заставив ее резко остановиться. – Все еще не можешь носить лифчик, Пен.

Она выхватила его у меня из рук, щеки немного покраснели. – Мне нужно надеть лифчик. Я всегда ношу бюстгальтер, когда выхожу из дома.

– В течение следующих двух недель ты этого не сделаешь. Кроме того, твои сиськи идеальны. Они не нуждаются в поддержке.

Она бросила на меня взгляд и направилась в ванную, сложив свою одежду на раковину и собираясь взять полотенце из шкафа.

– Хорошо, так что… – начала она, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Сними футболку, детка, – сказал я, залезая в ящик под раковиной за ножницами.

– Дюк, я…

– Здесь чисто медицинские мотивы, – сказал я, одарив ее, как я надеялся, убедительной улыбкой.

– Да, конечно, – сказала она, зная, что это не так. Но она повернулась ко мне спиной и стянула футболку через голову, но не сняла ее. Я подошел к ней сзади, сначала размотав эластичные бинты. Она медленно выдохнула, как только они упали. – Такое чувство, что я впервые за несколько дней смогла по-настоящему дышать, – призналась она, когда я схватил край бинта и потянул вверх, чтобы я мог просунуть ножницы под него и разрезать.

Сделав последний надрез, я глубоко вздохнул, положил ножницы обратно и потянулся, чтобы медленно снять бинт. Я знал, что Эшли и Ло проверили ее, но часть меня беспокоилась, что она будет заражена. Однако, когда я снял бинт, она была намного лучше, чем в последний раз, когда я видел ее, кровоточащую и рваную. Кожа была туго натянута маленькими черными стежками. Но не было ни покраснения, ни раздражения. Какой бы грубой ни была рана, она заживет чисто. Там будет шрам, но он не будет особенно заметен.

– Молчание не может быть хорошим, – сказала она, и я поднял глаза, чтобы увидеть, как она прижимает футболку к груди, поворачивая голову через плечо ко мне.

– Нет, на самом деле, это намного лучше, чем я ожидал. Еще неделя, и их можно снять. Повернись боком. Дай мне посмотреть на твои ребра, – сказал я, рука скользнула по ее спине так, чтобы скользить по коже, когда она двигалась.

Самая мягкая гребаная кожа, которую я когда-либо чувствовал.

– Вау, этот действительно красный, – сказала она, глядя вниз на свой бок. Так оно и было. На участке от места, где должен был находиться ее лифчик, до пояса брюк было размазано небольшое красное пятно, как будто кто-то постоянно проводил кистью по ее коже.

– Хотя красный – это хорошо, – сказал я, положив руку ей на ребра и слегка надавив, чтобы проверить свою теорию. Когда она не вздрогнула и не зашипела, я был вполне доволен своим выводом. – Если бы они все еще были фиолетовыми или синими, я бы подумал, что они сломаны. Но этот светло-красный больше похож на синяк, а не на сломанные.

– Маленькие чудеса, – сказала она, глядя на меня. – Так я могу принять душ?

– Зависит от обстоятельств, – сказал я, чувствуя, как уголки моих губ приподнимаются.

– Я не доверяю этому взгляду. Зависит от чего?