Текст книги "Дюк (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Держу пари, так оно и было. У тебя ее глаза.

Я знала.

Было приятно, что он это заметил.

– Смогу ли я увидеть ее снова?

– Вероятно, скорее да, если ты будешь в Хейлшторме. Это место довольно современное. И у них есть много обученных мужчин и женщин, которые сопроводят тебя туда, где тебе нужно быть, останутся с тобой, а затем вернут тебя в целости и сохранности. На самом деле, тебе, наверное, следовало быть там все это время.

– А почему я не была там? – спросила я, сосредоточив взгляд на его груди, где я рисовала маленькие фигурки на его коже.

– Смесь вины и эгоизма.

Мой взгляд поднялся вверх. – Вина и эгоизм?

– Единственная причина, по которой это, – сказал он, проводя пальцами по краям моих порезов, – случилось с тобой, потому что ты разговаривала со мной. Чувствую себя дерьмово из-за этого. Вероятно, так будет всегда. У тебя будет шрам, который напомнит мне об этом.

Я пожала плечами, желая убрать этот затравленный взгляд из его глаз. – Может быть, ты дашь мне имя мастера, который делает тебе татуировку, и я попрошу его поработать со шрамом. – Когда он ничего не сказал, я нажала. – А эгоизм? – спросила я, возможно, нуждаясь в небольшой подпитке эго.

– Я захотел тебя в ту же секунду, как увидел, детка. Хейлшторм мог бы лучше позаботиться о тебе, но я хотел, чтобы ты была в моей постели.

– Тогда ты показал впечатляющее самообладание, – сказала я, моя улыбка была немного дерзкой, потому что я чувствовала, как он становится твердым на моем животе, и мое собственное тело ожило в ответ, моя грудь стала тяжелой, мои соски затвердели, моё лоно напряглось.

– Да, безумие, хотя… – сказал он, скривив губы.

– Что?

– Думаю, я все это проебал.

– Все что?

– Мой самоконтроль.

– О, – сказала я, улыбаясь. – Ну, я думаю, что меня это устраивает.

– Хорошо. Потому что, пока ты спала, я вспомнил позицию, чтобы попробовать.

– О, неужели? – спросила я, когда он медленно перевернул меня на бок, удерживая там, когда я начала двигаться.

– Ага, – сказал он, опускаясь на колени и доставая презервативы с кровати. Он надел один и двинулся ко мне.

Он схватил лодыжку верхней ноги, поднимая ее и сгибая, когда он двигался, его ноги оседлали мою ногу, пока я не почувствовала, как его твердость прижалась к тому месту, где я больше всего в нем нуждалась. Он схватил лодыжку моей согнутой ноги и обернул вокруг своей поясницы, когда вошел в меня.

– О боже… – начала я, со стоном откинув голову назад.

– Да, я думаю, что эта будет лучшей, – сказал он с дерзкой улыбкой, когда одна из его рук осталась на моем бедре, помогая мне приподнимать его, чтобы мои мышцы не свело судорогой. Другая двинулась вверх по моему животу, чтобы перекатить сосок между большим и указательным пальцами.

Затем он начал двигаться, медленно, вяло, совершенно неторопливо. Его глаза смотрели на меня, напряженно. Мускул тикал на его челюсти, единственный признак того, что он держал себя в руках, когда его темп удерживался – медленный, сладкий, настолько интимный, что я, наконец, по-настоящему поняла термин «заниматься любовью». Я провела всю свою жизнь, съеживаясь от этой фразы, но внезапно почувствовала, как слезы подступили к моим глазам, когда я испытала это.

Я моргнула, чувствуя себя неловко от нахлынувших эмоций. – Дюк, сильнее, – потребовала я, моя рука потянулась и опустилась на его бедро.

– Нет, – сказал он, качая головой.

– Нет? – спросила я, удивленная, когда он просто продолжал качаться внутри меня, заставляя медленно нарастать оргазм, мои мышцы крепко хватали его с каждым толчком.

– Нет. Я уже дал тебе сильнее. Теперь я дам тебе нежно. – И как будто в доказательство своей правоты, его пальцы на моем соске смягчились, проведя по нему мягкими, как перышко, и моё лоно сильно сжалось в ответ. – Тебе это нравится. Ты просто боишься этого, – сказал он, каким-то образом прекрасно понимая ситуацию.

– Дюк, пожалуйста… – сказала я, пытаясь толкнуться в ответ, но положение не позволяло этого.

– Как будто ты умоляешь, детка. Но на этот раз это не сработает.

Я знала, что это бесполезно.

Я глубоко вздохнула и попыталась подавить эмоции, одновременно пытаясь расслабиться.

И, очевидно, это не сработало.

– Пенни, прекрати сопротивляться, детка, – потребовал он, наклоняясь вперед, наклоняя свое тело ближе к моему, заставляя меня принять его еще глубже. Я всхлипнула, и он кивнул. – Вот, пожалуйста. Вот и все. Просто отпусти это, – потребовал он, и я сделала это. Я отпустила это. – Да, черт возьми, – сказал он, делая глубокий вдох, когда мое влагалище становилось все плотнее и плотнее, сигнализируя о неизбежном. – Дай мне это, детка, – потребовал он, когда его член глубоко качнулся, заставляя мой воздух застрять в груди, когда оргазм прокатился по мне так же медленно, глубоко и ошеломляюще, как и весь этот опыт.

Слезы снова защипали, и я была слишком занята, чтобы бороться с ними, две слезинки выскользнули из уголков моих глаз и скатились по вискам, когда Дюк глубоко вонзился и зашипел.

Его рука опустила мое бедро и поднялась, чтобы вытереть одну из слезинок, ничего не говоря, и я была благодарна за это молчание больше, чем за что-либо прежде.

Потому что не было никакого способа объяснить это.

Я и сама этого не понимала.

Лучше всего я могла бы описать это так: это не было похоже на секс, который у меня был раньше, тела, удовлетворяющие друг друга.

Это казалось… значимым.

Может быть, это было глупо, сентиментально и старомодно, но так оно и было.

Его тело изогнулось, его руки легли мне на плечи, и он наклонился, чтобы поцеловать меня, крепко и глубоко, но нетребовательно, как будто чувствуя, что я уже отдала ему все, что у меня было.

Все мое тело, казалось, гудело, когда резкий, пронзительный звук его сотового заставил нас обоих вздрогнуть. Он отстранился, посмотрел на меня с сожалением и медленно выдохнул.

– Итак, все начинается, – сказал он, наклоняясь, чтобы снова быстро поцеловать меня, прежде чем отодвинуться. Он надел трусы и достал сотовый. – Рейн, – сказал он, направляясь в ванную, чтобы, как мне показалось, избавиться от презерватива.

Я бросилась схватить свою футболку, натягивая ее и доставая трусики. Я уже засунула ноги, когда он вернулся, прислонившись спиной к дверному косяку, наблюдая, как я натягиваю их на место, а затем сажусь на край кровати.

– Да. Верно. Сколько сейчас времени? – независимо от того, что он, должно быть, ответил, его лицо слегка вытянулось, его взгляд упал на пол, когда его рука поднялась, чтобы провести по волосам в отчаянии. – Да. Понял. Мы будем готовы.

С этими словами он повесил трубку и двинулся туда, где на полу лежали его штаны, поднимая их.

– Все в… – начала я спрашивать, но остановилась. Конечно, все было не в порядке. Он только что потерял тонну людей. – С тобой все в порядке?

Он потянулся за футболкой, скомкал ее и остановился. – Бруно не добрался до больницы, – сказал он, и в его голосе явно слышалось горе.

– Мне так жаль ваших людей, – сказала я, искренне имея это в виду.

Он слегка пожал плечами и натянул футболку.

– Копы по всему лагерю, черт возьми, пытаются разобраться в этом дерьме. Черт, в этот момент мы почти приветствуем их, если бы они могли сказать нам, кто, черт возьми, это делает. Сомневаюсь, что они найдут улики, которое приведет к чему-либо.

Я кивнула, понимая его разочарование. Я с трудом сглотнула. – А Волк… – начала я.

В его глазах появилась боль. – Он пролежал в операционной шесть часов. Он еще не проснулся. Джейни плохо с этим справляется. Она не оставит его.

Я бы тоже не оставила.

– Нам нужно уходить? – спросила я, оглядывая пол в поисках своих штанов.

Он кивнул. – В конце концов. У нас есть немного времени. Посмотрим, смогу ли я раздобыть что-нибудь поесть, – сказал он, подходя к полкам.

– Я могу подождать до… – до Хейлшторма? Мой желудок скрутило от осознания того, что у нас мало времени.

– Ты, должно быть, умираешь с голоду, – сказал он, как будто это было не так. Но если я попаду на бойню, я сомневаюсь, что когда-нибудь снова буду голодна.

Решив, что ему нужно чем-то занять себя, я позволила ему оглядеться в поисках еды, а сама схватила штаны и направилась в ванную.

Он был прав. Не было ничего особенного. Но компостный туалет (Компо́стный туале́т (пудр-клозет) – туалет, в котором для утилизации отходов жизнедеятельности человека используются только природные материалы. Этими материалами чаще всего являются торф, опилки или другие сыпучие, мелкодисперсные органические вещества) оказался не таким странным, как я ожидала, и стальная ванна на самом деле выглядела достаточно глубокой, чтобы принять приличную ванну. Когда я потянулась к крану, я была почти удивлена, когда чистая вода с готовностью потекла. К стене было прислонено зеркало, и я опустилась перед ним на колени, чтобы привести волосы в некоторое подобие порядка, затем выдавила зубную пасту на палец и почистила рот. Затем я соскребла то, что осталось от этого маскировочного макияжа.

Мое отражение показало, что я немного изменилась, чем была несколько дней назад. Синяки поблекли, превратившись в основном в желто-зеленые. Но мое лицо выглядело немного похудевшим, а мешки под глазами свидетельствовали не о том, что мне не хватало сна, а о том, что я испытывал стресс, превышающий все, что я когда-либо знала раньше.

Любопытствуя, я потянулась за своей футболкой и стянула ее, отвернувшись от зеркала и оглянувшись через плечо, чтобы проверить, насколько плохими были порезы.

Это был первый раз, когда я их увидел.

Это был первый раз, когда я увидел, что это не просто случайные порезы.

Это были три большие линии, две вертикальные, идущие параллельно, по бокам моей спины, а затем одна горизонтальная линия, соединяющая их.

П.

У меня на спине была вырезана буква «П».

На самом деле не было никакого сомнения, чтобы знать, что это было П – Приспешники.

Я предполагаю, что они действительно пытались отправить сообщение.

И я навсегда останусь в шрамах от этого.

Неудивительно, что Дюк чувствовал себя таким виноватым из-за этого.

– Я бы спросил, не застряла ли ты, но это невозможно в этом туалете, – крикнул Дюк, немного более легким тоном, и я поймала себя на мысли, что это было для шоу, для меня. Вероятно, так оно и было.

Я потянулась за футболкой, натянула ее обратно, подошла к двери и открыл ее.

– У меня на спине вырезана буква «П», – сказала я как можно мягче, надеясь, что он не воспримет это как обвинение.

Его глаза немного погрустнели, и он напряженно кивнул. – Да.

– Ты мог бы мне сказать. Я справлюсь с этим.

– Я не хотел, чтобы ты ненавидела меня или нас за это.

Я покачала головой. – Я не ненавижу тебя. Я даже не ненавижу того, кто это сделал. Это странно. Но я привыкну к этому. Не то чтобы я все время хожу без футболки, – добавила я, пытаясь поднять настроение.

Его губы изогнулись в одну сторону, снова дьявольски. – Если бы это зависело от меня, ты бы все время ходила без футболки.

– Я думаю, что вызвала бы настоящий скандал в Хейлшторме.

Он тяжело выдохнул. – Когда я вытащу тебя оттуда, я уложу тебя в постель, голую, и не выпущу тебя оттуда в течение недели.

– Ммм, – сказала я немного мечтательно, прижимаясь к его груди. – Я полностью за этот план.

– Осторожно, – сказал он, но улыбнулся. – Продолжай в том же духе, и парни из Хейлшторма увидят, как я трахаю тебя.

– Двери могут закрываться, – сказала я с улыбкой, которую он вернул.

– Ненасытная, – сказал он, схватив меня сзади за шею и наклонив голову ко мне, чтобы на короткое мгновение завладеть моими губами. Этого было недостаточно, но это было все, что я собиралась получить. – Ладно, пошли. У нас есть еле теплый суп, который нужно съесть.

С этим мы справились.

Возможно, я была немного впечатлена тем фактом, что он каким-то образом устроил небольшой огонь в маленьком контейнере, который он нашел, и разогрел суп над ним. Я была почти уверена, что смогу испортить разведение костра с помощью стопки спичек и кучи щепок. Но он справился с этим с помощью какой-то штучки для розжига и кусочков газеты.

Мы сели на пол и молча поели. Консервированный суп был консервированным супом, и его не нужно было комментировать. Кроме того, мы оба были погружены в собственные мысли о том, что должно было произойти. Я думала, что значит жизнь в Хейлшторме рядом с кучей незнакомцев. А также о том, как долго я там застряну и когда моя жизнь снова обретет хоть какой-то намек на норму.

Дюк, ну, я могла только догадываться, о чем он думал. С его павшими друзьями, с мыслью о цели на его спине и о том, что осталось от его близких, о том, как найти виновного и как защитить себя, пока они этого не сделают.

Я почувствовала, что мой желудок дрожит, и мне не хотелось есть, но я все равно закончила и отодвинула свою миску в сторону. В ту же секунду я почувствовала, как Дюк переместился и схватил меня за бедра, притягивая к своей груди, его ноги по обе стороны от моих. Я прижалась к нему плечами, защищая спину, но позволяя себе прижаться к нему. Его руки сложились на моем животе и крепко сжали меня.

– Я не могу дать тебе временные рамки для этого дерьма, потому что у меня их нет.

– Я знаю.

– Но Рейн принесет тебе одноразовый телефон, чтобы я мог связаться с тобой, когда у меня будет время. Вероятно, это будет не часто, но будет, когда я смогу.

– Спасибо, – сказала я, радуясь, что у меня есть связь, даже если это была просто телефонная связь, с ним.

– Хейлшторм не так страшен, как кажется. Ладно, я соврал. Это так. Но они там делают много крутого дерьма. Ло, вероятно, заставит тебя научиться самообороне, а Саммер, возможно, научит тебя обращаться с оружием. Это скоротает время.

Я не была поклонником оружия, но даже я должна была признать, что, учитывая курс, на который повернула моя жизнь, это может быть то, чему стоит научиться.

– И у них есть кабельное телевидение и все такое, так что ты можешь смотреть свою занудную дрянь «Доктор Кто».

– Заткнись, – засмеялась я, широко улыбаясь, когда его руки снова сжали меня.

Но тут раздался громкий стук в дверь, заставивший меня подпрыгнуть и Дюка вздохнуть.

– Время вышло, – сказал он, сжимая меня еще раз, целуя в макушку, а затем отпуская, чтобы я встала. Он был на полпути вверх по лестнице, прежде чем я поднялась на ноги. Я влезла в обувь, когда из-за двери донесся голос Рейна.

– Мы здесь, открывай дверь, Дюк.

С этими словами Дюк дернул засов, и двери распахнулись, в результате чего Рейн и Дюк спустились по лестнице. Со своего места я могла видеть ноги других людей в дверном проеме, но они не вошли.

– Детка, – сказал он, кивая мне головой. – Держишься хорошо?

– Я в порядке, – тут же ответила я.

– Ни одна женщина никогда не бывает в порядке, но, учитывая ситуацию, я оставлю это без комментария. Вот, – сказал он, вытаскивая из кармана сотовый и протягивая его мне. – В нем уже забит номер Дюка. Вместе с моим, Кэша и Репо. Просто прикрываем наши тылы, – добавил он, когда я напряглась. Он повернулся к Дюку. – Ло послала четверых своих людей, чтобы сопровождать ее обратно в Хейлшторм. Мы должны быть в лагере.

– Но разве это… – начала было я возражать, но тут же закрыла рот. Не мне было говорить им, что там небезопасно. Они знали это лучше, чем кто-либо другой.

– Не волнуйся. У нас есть подкрепление, – сказал Рейн, но не стал вдаваться в подробности. – Нам нужно двигаться. Попрощайся со своей женщиной, – сказал он Дюку и побежал вверх по лестнице.

Дюк подошел ко мне, обхватив руками мое лицо, как будто я была чем-то драгоценным, его темные глаза пристально смотрели на меня, как будто он пытался запомнить меня.

– Просто ставлю дерьмо на паузу. Мы продолжим с того места, на котором остановились, когда все будет улажено.

– Я знаю, – сказала я, но в животе у меня было неприятное чувство, как будто мы прощались навсегда. Судя по тому, как умирали Приспешники, была большая вероятность, что так оно и будет.

– Хорошо, поцелуй меня, чтобы продержаться, – потребовал он и просто продолжал обнимать мое лицо, ожидая, когда я встану на цыпочки и сделаю это.

Так я и сделала.

И я целовала его изо всех сил, пока у нас обоих не перехватило дыхание, пока я не закачалась на ногах, и пока, в конце концов, он не закашлялся, и мы нерешительно отстранились.

– Я должен идти первым, – сказал он, отпуская мое лицо. – Увидимся, как только смогу, – сказал он, затем повернулся и стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Он не оглядывался, и у меня было чувство, что это потому, что он знал, что останется, если сделает это.

Я смотрела ему вслед, пока он не исчез.

Снаружи я смутно слышала, как хлопнули дверцы машины и отъехали.

Прошло еще несколько минут, прежде чем один из голосов сверху позвал вниз по лестнице.

– Ладно, милая, нам пора двигаться, – сказал он, наклоняясь, чтобы посмотреть вниз по лестнице. – Я Малкольм. Я работаю на Ло.

Я натянуто кивнул на это и медленно поднялась по лестнице.

Затем меня окружили четыре человека, которых я никогда раньше не знала, которые были одеты так, как будто они приняли бы пулю за меня. Меня затащили во внедорожник.

Потом меня повезли в Хейлшторм.

Глава 16

Дюк

Я не мог оглянуться назад.

Если бы я оглянулся назад, у меня, возможно, возникла бы мысль, о которой я никогда раньше не думал: к черту братство. И я бы побежал обратно, забрал свою женщину, увез ее к чертовой матери с побережья Навесинк в безопасное место и начал все сначала.

Но это был не вариант.

Мои братья нуждались во мне больше, чем Пенни сейчас.

В мире не было для нее ничего безопаснее, чем Хейлшторм. Не было никакого способа, чтобы Рейн и Репо отправили туда своих женщин и детей, если бы это не было безопасно.

Те, кто не был в безопасности, были остальными с нами.

И нам нужно было прекратить это дерьмо.

Итак, я был во внедорожнике с Рейном на обратном пути в лагерь, где те, кто остались из нас, встречались.

Я. Рейн. Кэш. Репо. Ренни.

Вот и все.

И, с Божьей помощью, Волк в конце концов.

– Во-первых, мы собираемся встретиться, пока ребята Ло осматривают это место. Затем нам нужно сесть и поговорить о том, как обеспечить безопасность комплекса. Это гребаное дерьмо, что у нас забирают на нашей собственной территории. Черт возьми, они забрались внутрь.

Я кивнул, стараясь сосредоточиться на задаче, когда мы въехали в ворота и закрыли их за нами ребята Ло.

В большинстве ее людей нельзя было ошибиться. В то время как она нанимала людей с различными навыками и происхождением, обучение, которое ее люди прошли на холме, дало всем, кто еще не был военным, военную подготовку. Это было в идеальной позе, внимательных глазах, уверенной манере двигаться. Также отличалось то, что все они казались наиболее удобно одеты в каких-то военных штанах и облегающих футболках.

И их было по меньшей мере дюжина, плавающих вокруг.

– Если здесь так много парней, то кто, черт возьми…

– С женщинами все в порядке, – оборвал меня Рейн. – Думаешь, я позволил бы ей послать сюда всех этих людей, если бы не знал, что их будет достаточно, чтобы присматривать за нашими людьми? – спросил он, и он был прав.

Мы вышли из внедорожника, и я направился внутрь, когда Рейн задержался с одним из парней Ло.

Я вошел в главную комнату и обнаружил Ренни, сидящего на диване. Если судить по суженым глазам и темным кругам под ними, он не спал. Это, вдобавок к тому факту, что он был тем, кто остался, чтобы справиться со смертью повсюду вокруг него и полицией после этого, а затем, как я представлял, с уборкой, так как нигде больше не было крови, да… он был не в лучшем состоянии.

А Ренни в одном из своих дерьмовых состояний был настоящим ублюдком.

Я знал это по личному опыту.

Еще когда мы были кандидатами, этот хрен вынюхал что-то обо мне и моей истории. Потом он копал, копал, копал и копал, пока не нашел ту грязь, которую искал. Я мало что знал о его семье, но я знал, что они все испортили ему, чтобы он был так одержим поиском ответов, а затем использовал чье-то прошлое против них. Ему нравилось совать палец в раны, просто чтобы посмотреть, закричишь ли ты.

Однажды вечером я вышел на улицу, чтобы сделать обход, и обнаружил гигантский флаг Конфедерации со свастикой в центре, висящий на заборе. Когда я подошел, он отдал нацистский салют с пустыми глазами и сказал: – У меня только что был интересный разговор с твоим отцом.

Дерьмо закручивалось спиралью.

И я, черт возьми, сошел с ума.

Все дошло до драки только для того, чтобы быть разнятыми Мейз на глазах у всех членов клуба.

Позже я узнал, что он, безусловно, разговаривал с моим отцом. И что он, возможно, даже сообщил ему, что я живу в Джерси.

Я сидел, ждал и потел в течение нескольких дней, потом недель, потом месяцев, прежде чем, наконец, нанял кое кого, чтобы посмотреть, не кажется ли им, что они собираются прийти и найти меня.

Они не собирались.

И они никогда не собирались.

Но наши с Ренни отношения так и не наладились.

Я знал, что по большей части он ничего не мог с собой поделать.

Я знал, что он просто облажался и не мог найти способ удержаться от того, чтобы не наброситься, когда ему что-то попалось.

Но это не делало его нормальным.

И он прекрасно понимал, что я, в отличие от остальных членов клуба, не позволю этому дерьму происходить.

– Повеселился, отсиживаясь со своей маленькой арийской принцессой? – спросил он.

Я увидел красное.

Он тоже знал, что это произойдет, потому что медленно поднялся на ноги, когда я бросился в атаку.

Не было сказано ни слова.

В этом не было необходимости.

Еще черт знает сколько времени мы разговаривали кулаками.

– Хм, интересно, – произнес отчетливо женский голос, заставив нас обоих замереть, моя окровавленная рука всего в нескольких секундах от удара по носу Ренни. Ее голос был мелодичным, с намеком на акцент, который я вообще не мог определить.

Мы оба обернулись и увидели, что она стоит у задней двери, слегка склонив голову набок и оглядывая нас.

Она была одной из людей Ло.

Ее изящно изогнутое, высокое, длинноногое тело было облачено в зеленые брюки и белую майку.

Ее длинные каштановые волосы, прямые и блестящие, ниспадали на плечи и обрамляли круглое женственное лицо. У нее были поразительные карие глаза, обрамленные черными ресницами. В ее чертах было отчетливое азиатское сходство, но оно было занижено, как будто она была только наполовину азиаткой. Другая часть, очевидно, была какой-то белой.

Она была потрясающей в совершенно экзотическом смысле.

Ренни поднял руку, смахивая кровь с носа запястьем.

– Ну вот, – сказал он, и его личность изменилась, как щелчок выключателя. – Думаю, мне придется устроиться на работу в Хейлшторм.

– Извини, – сказала она, качая головой. – Позиция с твоим конкретным набором навыков уже заполнена.

– Кем? – настаивал он, одаривая ее очаровательной улыбкой, несмотря на кровь, запятнавшую его зубы.

– Мной, – сказала она, удивив нас обоих.

– Ой, да ладно тебе. Хотя мы с тобой, – продолжал он, весь красноречивый, несмотря на дерьмовую ситуацию, – мы были бы чертовски хорошей командой. – Он сделал паузу, придвигаясь ближе к ней, и будь она проклята, если не сделала очень медленный, очень тщательный осмотр его от ботинок до кончиков медно-рыжих волос. – Профессионально… и лично персонально…

Ее брови поползли вверх. – Ренни, ты можешь думать, что ты лучший в своем деле, но позволь мне сказать тебе… Я не в твоей лиге.

– Но я так люблю вызов, – сказал он, драматично сжимая свое сердце, продолжая улыбаться ей, достаточно близко, чтобы быть почти рядом с ней.

– Привыкай к разочарованию, – сказала она, казалось, безразлично. – Я здесь, чтобы работать. Держи свой член в штанах, и у нас не будет проблем.

– Ренни, оставь эту чертову женщину в покое, – рявкнул Рейн, входя. – Сейчас не время пытаться пристроить свой член.

– Нет? Потому что у Дюка, похоже, есть это пост-трахательное сияние вокруг него с тех пор, как он ушел…

– Еще одно слово о Пенни, и ты будешь есть через соломинку, – предупредил я.

– Эти двое работали вместе? – спросила цыпочка, направляя вопрос Рейну.

– Да, детка.

– Не называй меня деткой, – немедленно сказала она, но без интонации, как будто она привыкла говорить мужчинам, чтобы они этого не делали. Судя по ее виду, держу пари, она отбивалась от мужчин палками.

– Хорошо. Да, Мина.

– У нее есть имя, – драматично произнес Ренни.

– Как ребенок, – странно парировала она.

Это, по-видимому, было единственной вещью, которая могла заставить Ренни перестать думать своим членом и начать использовать свою голову. Потому что Ренни, хотя и совал свой нос в чужие дела, не любил никого из своих. И ему чертовски не нравилось, когда его профилировали. Это было сразу ясно.

– Каждый судит по себе. Армейская девчонка, – бросил он ей в ответ, заставив одну из ее бровей вопросительно приподняться. – Этот акцент не различим. В тебе есть намек на Францию и Японцев, и есть что-то еще. Я не совсем понимаю…

– Голландский, – подсказала Мина.

– Это объясняет твое лицо.

– Моё лицо, – продолжила она.

– Японская мама. Голландский папа.

– А ты…

– Ладно, прелюдия в другой раз, вы двое, – сказал Кэш, выходя из кухни. – Ренни, у тебя кровь на зубах, и ты пытаешься залезть к ней в штаны?

– Надо использовать любую возможность. Похоже, в последнее время мы все в пролёте.

– Хорошо, давайте не будем планировать наши гребаные похороны, прежде чем мы попробуем все, что у нас есть, чтобы мы все дышали, – рассудил Рейн. – Я кратко ввел Дюка в курс дела, но только для того, чтобы перейти к делу. Все, кроме Волка, мертвы. Ренни, Репо, Кэш и я провели утро, разговаривая с копами и пытаясь разыскать ближайших родственников тех, кто все еще поддерживал жизнь. А их было около трех. Остальное мы будем планировать заранее. Копы нашли отпечатки пальцев, но только один был в крови и не совпадал ни с одним из нас. Но, черт возьми, конечно, он не совпадал ни с кем в системе, так что мы не приблизились на этом фронте.

– Вот почему здесь Хейлшторм, – вставил Репо, кивая головой Мине, которая отошла от стены, чтобы обратиться к нам.

– Да, у вас, ребята, в подвале есть сейф, полный оружия, забор и здание без окон. И, что ж, на этом все. Я шокирована, что до этого к вам не заходили люди. Так что мы будем работать. Наблюдение здесь, прежде всего. Так что в случае, если что-нибудь случится, вы сможете увидеть, кто это сделал. Наружное наблюдение тоже. Но это только начало.

Так оно и было.

План, который они изложили для нас, занял недели, сотни тысяч, и я, особенно с моим строительным опытом, был слишком занят, чтобы сделать что-то большее, чем просто отправить сообщение или два Пенни. И ее ответы были короткими и не описательными, заставляя меня беспокоиться о том, что она была несчастна и обижена. Но я мало что мог сделать.

Мне было приказано находиться на территории до тех пор, пока все работы не будут завершены.

Мы все были.

– Мать твою! – прорычал я, бросая свой молоток в стену в четвертый раз за это утро.

– Эй, – позвал голос Кэша, заставив меня обернуться и увидеть, что он стоит там с двумя бутылками пива. – Сделай перерыв, – сказал он, и я потянулся за своим пивом и встал на ноги. – Я знаю, что это всего лишь тяжелая работа, но это для благого дела.

– Мне плевать на тяжелую работу, – усмехнулся я, качая головой. – Я привык к этому дерьму. Просто другие материалы, к которым я привык, но та же работа.

Кэш кивнул. – Я знаю, что ты беспокоишься о своей женщине. Но мы все беспокоимся о наших женщинах. Вот почему мы это делаем. Мы не можем допустить, чтобы все они жили в Хейлшторме бесконечно. Это не жизнь для нас. Но мы не можем вернуть их сюда, пока не убедимся, что с ними ничего не случится. Так что нам просто нужно преодолеть разочарование и выполнить свою работу.

– Тебе легче, Кэш, – сказал я, качая головой. – Ло все время здесь. – И она была тут. Ло, будучи крутой, насмехалась над идеей держаться подальше, потому что это может быть небезопасно.

– Если бы они хотели меня прикончить, у них было бы достаточно времени, чтобы сделать это, пока я пила кофе с Элси на прошлой неделе. Или, когда я была на детской площадке с Алексом и Джуниором. Или, черт возьми, даже когда я шла по стоянке у продовольственного магазина, чтобы купить для тебя припасы. Никто не хочет меня убивать, поэтому я буду приходить и уходить, когда мне заблагорассудится.

И она это делала.

Так что Кэш мог видеть свою женщину сколько угодно. Она тусовалась и работала рядом с нами. Несколько ночей она спала в его постели.

Это было не то же самое.

– Рейн едва…

– Рейн и Репо были там пару раз, – добавил я. Кэш, я и Ренни были единственными, кто никогда не уходил. Кэша это устраивало, потому что он видел Ло. Ренни это устраивало, потому что он безжалостно преследовал совершенно не затронутую его очарованием Мину. Я, да, я не был счастлив.

– Все по-другому, потому что у них есть дети. А Саммер и Мейз беременны. И ты это знаешь.

Он был прав.

И я не мог винить логику в том, что их дети должны были видеть своих отцов, особенно учитывая, как их жизнь вырвалась с корнем, и они внезапно оказались в Хейлшторме. Я уверен, что это было весело в течение долгих выходных или около того, но им всем, должно быть, не терпелось вернуться домой, к своим игрушкам и собственным кроватям.

– Я знаю.

– Ло сказала, что с ней все в порядке.

– Хорошо никогда не бывает хорошо, – возразил я.

– Она уже устроилась. Я слышал, что они с Саммер хорошо ладят, и что Ло уделяла ей чертовски много времени, изучая самооборону.

– Ни хрена мне не говори о том, как она справляется с этим.

– Малкольм и еще двое парней водят ее к бабушке два раза в неделю с тех пор, как она туда поехала.

По крайней мере, это утешало.

Я знал, что она черпала много сил из крепкой старой девы.

Хорошо, что она смогла ее увидеть. Это было больше, чем я мог ей дать.

– Это хоть что-то.

– И ничто не мешает тебе написать ей или позвонить.

– Я пишу смс. Она не очень-то любит отвечать.

– Ладно, придурок, – сказал он, одарив меня улыбкой. – Я поговорю с Рейном о том, чтобы ты пошел и встретился с ней.

С этими словами он побежал обратно по лестнице.

Час спустя, приняв холодный душ, я забрался в один из внедорожников Хейлшторма и направился к своей женщине.

Глава 17

Пенни

Меня предупреждали, что это похоже на лагерь выживальщиков.

Но я думаю, что образ, который был у меня в голове, был слишком слабым.

Хейлшторм был установлен на гигантском, расчищенном участке земли на холме, откуда открывался вид на все побережье Навесинк. К нему вела только одна дорога, и было видно, кто идет за много миль. Вокруг всего этого был гигантский забор, увенчанный колючей проволокой и, если верить указателям, электрифицированный. Когда мы подъехали, к воротам с громким лаем подбежала небольшая группа собак. Они были сторожевых пород, которых можно было обучить таким вещам, как охрана и защита своей земли: немецкие овчарки, доберманы и ротвейлеры.