Текст книги "Дюк (ЛП)"
Автор книги: Джессика Гаджиала
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Автор: Джессика Гаджиала
Книга: Дюк
Серия: МК «Приспешники» – 5
Переводчик: Вера Васюнина
Редактор: Екатерина К
Вычитка: Екатерина К
Обложка: Вера Васюнина
ПОСВЯЩЕНИЕ:
Элеоноре Дженкинс – за все, что она делает.
Это означало войну.
ДЮК Относительный мир, который мы знали в течение многих лет, исчез в одном насильственном акте. Затем, среди вездесущей и все более кровавой неизвестной угрозы, я встретил ее. Но когда страсти разгораются, усложняя и без того невозможную ситуацию, мне остается только гадать, есть ли способ преодолеть темные и запутанные тайны моего прошлого, которые позволили бы мне иметь какое-либо будущее с ней.
ПЕННИ, я была обычной девушкой. Клянусь. В какой-то момент я просто жила своей обычной скучной жизнью. В следующее мгновение я оказался в центре какой-то подпольной войны между бандой байкеров-преступников и каким-то безликим врагом. Пойманная в ловушку в совершенно новом мире и в постоянно растущей близости от высокого, сильного, длинноволосого, темно-голубоглазого байкера по имени Дюк, да, давайте просто скажем, что все стало еще интереснее. Но у Дюка были секреты. И когда они вышли наружу, я поняла, что они были из тех, с которыми я не была уверена, что смогу жить…
Пролог
Пенни
Помните, как вам бабушка всегда говорила, что нужно всегда носить красивое нижнее белье на случай, если вы попадете в аварию или что-то в этом роде?
Да, я всегда закатывала глаза на эту старомодную логику.
Но если бы я знала, что все пойдет так, как пошло в то утро, ну, я бы надела что-нибудь приличное, а не бюстгальтер в полоску зебры с фиолетовой окантовкой и совершенно не подходящие по цвету зеленые и белые трусики с леопардовым принтом, в которые я влезла, будучи первыми двумя вещами, которые я вытащила из своего чемодана, в котором они все еще лежали.
Все еще, это означало, что всего около полутора дней.
Было бы настоящим чудом, если бы мне удалось распаковать вещи в течение месяца.
Я просто никогда не страдала ОКР.
И поскольку я сняла квартиру только после того, как увидела ее в ленте на веб-сайте из нескольких штатов, ну, это определенно могло быть намного хуже, чем было.
Это было приличное пространство площадью в семьсот квадратных футов с кухней и столовой, небольшой уголок гостиной с несколькими изящными встроенными книжными полками, спальня, которая могла бы с комфортом вместить полную, даже королевскую кровать, если вам нужно пространство. Я была одинока и не планировала менять этот статус, так что меня все устраивало. Ванная комната находилась рядом со спальней и была длинной, но узкой, с действительно уродливым линолеумом с деревянным рисунком на полу и грязно-белым душем, туалетом и раковиной. У зеркала были старые трещины по краям, которые я нашла немного милыми, придавая всему пространству немного характера. Все стены в остальной части помещения были свежими, до боли в глазах белыми. Полы в гостиной и покрывало на кровати были покрыты кремовым ковром, на которых я изо всех сил старалась не обращать внимания на пятна. На кухне было больше линолеума под дерево.
Опять же, неплохо.
И снова все, что я могла себе позволить.
Ну, это не совсем так. В районе Пятой улицы было еще одно многоквартирное здание, которое выглядело так, будто его вот-вот сдует сильный порыв ветра. Но после того, как я увидела проституток на углу, да, я решила раскошелиться на дополнительные триста долларов в месяц за место, которое не было буквально в двух шагах от сутенера.
Ты никогда не можешь быть в полной безопасности, как сказала бы моя бабушка.
Именно из-за бабушки я бросила свою жизнь во Флориде и вернулась в Нью-Джерси. Она сломала бедро дома, и ее нашли через полтора дня, когда к ней заглянул сосед, решив, что странно, что он ее не видел. Для меня это был сигнал к пробуждению. Моя бабушка была пятью футами бетона, дикой, упрямой, проворной. Я буквально никогда в жизни не видела ее больной или раненой. Было почти легко забыть, что она стареет, что она, несмотря на то, что говорила ее личность, хрупкая. А поскольку мои родители жили в Нью-Йорке и были слишком эгоистичны, чтобы взять ее к себе, вместо того чтобы упрятать ее в какой-нибудь дом престарелых, где ей не место, я решила, что с меня хватит; я должна что-то сделать. Все было бы по-другому, если бы я думала, что за ней действительно нужно присматривать, если бы ее разум подвел ее, и это было для ее собственной безопасности. Но поместить любимого человека в дом престарелых только потому, что он старый? Да, нет. Не на моих глазах.
Особенно учитывая, что я проводила у нее дома каждые выходные с рождения до восемнадцати лет. В каком-то смысле она приложила больше усилий к моему воспитанию, чем мои родители.
Черт, я чувствовала себя виноватой из-за того, что мне пришлось уехать тогда. Но Джерси оказался слишком дорогим для меня сразу после окончания средней школы, и мои родители больше не хотели давать мне «на халяву», как они это называли. Поэтому они выгнали меня. Я могла бы тогда переехать к бабушке, но мне было восемнадцать, и я хотела независимости. Я не хотела, чтобы кто-то дышал мне в затылок, если я вернусь домой не вовремя и буду шуметь или приведу с собой мужчину.
Поэтому я отправилась во Флориду, скопив как можно больше денег, чтобы навестить бабушку на День благодарения, Рождество и ее день рождения. Это было немного, но это было все, что я могла себе позволить.
У меня тоже была не самая интересная жизнь во Флориде. У меня была приличная квартира в приличном районе, где я работала с девяти до пяти в парикмахерской, где каждую вторую пятницу выходила с коллегами, которых я называла друзьями, но на самом деле они были просто коллегами, с которыми я иногда делилась коктейлем и ерундой. У меня там не было семьи, ничего, что могло бы удержать меня, когда я была очень нужна в другом месте.
Поэтому я отправилась в Джерси.
К тому времени, когда я все уладила, моя бабушка закончила операцию и уже переехала в центр по уходу за больными и отчитала меня за то, что я выкорчевала свою жизнь ради нее, сказав, что я паникер и что она не позволит мне кружить над ней, как чрезмерно заботливый родитель. В конце концов, она все еще была старше меня.
Это была Пэтти Вебер для меня.
Мне нравилось думать, что я, возможно, получила десятую часть ее мужества. Хотя, честно говоря, если бы я сказала, что получила хоть крупицу, это, вероятно, было бы преувеличением. Не то чтобы я была слабой, но я просто никогда не была сильной в противостоянии и не брала пленных.
Наверное, это объясняло мою несколько скучную жизнь.
Я никогда не рисковала, так что ничего не случалось.
Я надеялась, что, возможно, возвращение в Джерси поможет этому. Центр ухода за моей бабушкой, Голубой Горизонт (убогий, я знаю), был расположен в городе, недалеко от того места, где я пустила корни в месте под названием Побережье Навесинк, поскольку в ее городе не было настоящих жилых домов, только торговые центры, заправочные станции и магазины. Не то чтобы я планировала стать дикой и сумасшедшей. У меня уже были собеседования во всех местных салонах по найму, и я была уверена, что в конце концов я окажусь в прежнем положении, за исключением того, что ночи, которые я обычно проводила с коллегами, я, скорее всего, проведу со своей бабушкой в ее центре.
Но, кто знает. Я подумала, что, может быть, у меня появятся настоящие друзья на работе. И, возможно, хотя и маловероятно, я могла бы найти приличного парня в своем многоквартирном доме или в гостях у членов семей в центре.
Ты никогда не знаешь.
Все было возможно.
Да, все, что было возможно, приобрело совершенно новый смысл на мой второй день на Побережье Навесинк.
И тот, кого я встретила, не совсем соответствовал обычному определению порядочного парня.
Но, думаю, моя жизнь перестала быть такой скучной.
И эта штука с нижним бельем, да, это был мудрый совет, позвольте мне сказать вам.
Глава 1
Дюк
Если и была какая-то задача, которая чертовски устарела после почти семи лет, так это хождение по чертову периметру. Это была важная и необходимая задача, которую мы обычно оставляли на кандидатов. Но мы внезапно оказались без них. Так что это легло на всех нас. Ренни по-прежнему проводил ночи, позволяя мне, наконец, вернуться к более нормальному графику, оставляя меня тянуть дни. Шреддер и несколько старожил заполнили пробелы.
– Чертова подмышка сатаны, – сказал Шреддер, подходя к тому месту, где я стоял у ворот, протягивая мне пиво.
Шреддер был постоянным жителем комплекса, никогда не остепенялся, никогда не ходил на работу в один из недавно легализованных предприятий, в которые разветвлялись Приспешники, чтобы отвлечь чрезмерно заинтересованных новых сотрудников закона в этом районе. Прошли старые добрые времена, когда преступным организациям сходило с рук почти все, что они творили.
Шред был высоким и таким худым, что казался почти изможденным, с лицом, состоящим из впадин на скулах, и сильными бровями над почти прозрачными серыми глазами. Он держал свои каштановые волосы длинными и обычно распущенными, в то время как я держал свои длинные светлые волосы в пучке на макушке. Он, как и почти все байкеры, был одержим татуировками, покрывавшими каждый дюйм его тела.
– Будет только жарче, – сказал я, пожимая плечами. Все было не так уж плохо. Лето в Джерси было жарким и влажным, но не слишком гнетущим. Он должен был посетить некоторые места, где я жил, тогда он бы понял, что такое настоящая жара.
– Да, но… о, подожди минутку, – он остановился на полуслове, лицо расплылось в злой улыбке.
Я проследил за его взглядом и увидел то, что увидел он.
Кого.
Я увидел, кого он видел.
И, да, она стоила того, чтобы прервать разговор.
Она была невысокого роста, никак не выше пяти футов четырех дюймов, со здоровым телом, которое не было совсем маленьким в бедрах или заднице, хотя, возможно, немного не хватало в буферах. Не плоская, но и не слишком большая. Ее длинные светлые волосы были заплетены в косу, спускающуюся по плечу, концы зацепились за материал ее розовой майки, как будто она забыла вытащить ее, когда одевалась. На ней была белая юбка из какого-то прозрачного материала, которая танцевала вокруг ее ног и доходила примерно до колен. На ногах у нее были плоские бело-розовые сандалии. Ее голова была опущена на долгую минуту, ее светлые брови сошлись вместе, как будто что-то не имело смысла. Затем она подняла глаза и, черт возьми. У нее было одно из тех нежных лиц, сплошные скулы, пухлые губы и большие светло-голубые глаза. На ее пухлых губах было немного розовой помады, и мне вдруг захотелось размазать ее по всему ее хорошенькому личику. Ее ресницы были затемнены от того, что должно было быть натуральной блондинкой, до черного, отчего ее светлые глаза были выразительными. И это было все. Легко. Почти естественно.
Она остановилась на полпути, все еще сдвинув брови, глядя по сторонам. Затем повернулась по кругу, вытянув обе руки в жесте «какого хрена».
Потеряна.
Она потерялась.
Ну, так уж получилось, что я прожил на Побережье Навесинк достаточно долго, чтобы знать не только, где находится каждый магазин, но и половину домашних адресов этого проклятого населения.
Однако, прежде чем я успела открыть рот, чтобы предложить помощь, Шреддер воспользовался возможностью, никогда не упускать красивую юбку, если мог помочь.
– Детка, тебе нужны помощь? – крикнул он, заставляя ее повернуться в нашу сторону. Ее глаза окинули нас обоих таким взглядом, который говорил, что она точно понимает, какие у нее проблемы. Ее взгляд скользнул по зданию клуба и заборам вокруг него, затем через плечо, как будто ища кого-то, кого-то еще, кто мог бы ей помочь. Но мы были всем, что у нее было.
Она, казалось, приняла этот факт, глубоко вздохнула, слегка кивнула и двинулась к нам. Она остановилась в добрых пяти футах от нас обоих, определенно вне досягаемости рук на случай, если у нас появятся какие-то идеи.
– Да, вообще-то. Это было бы здорово. Я здесь новенькая, – сказала она с неуверенной улыбкой, как будто ей было стыдно, что она еще не знает этот район.
– Добро пожаловать на Побережье Навесинк, дорогая. Я Шреддер. Это Дюк, – сказал он, кивнув головой в мою сторону, и она проследила за его взглядом. Она уже оглядывала меня раньше, видя в основном кожаный жилет и черную одежду, и записала меня как плохую новость. Но на самом деле не разглядела меня.
Она смотрела на меня сверху вниз, ее большие голубые глаза изучали мое лицо, грудь и плечи, затем ненадолго опустились, прежде чем снова подняться.
– Не волнуйся. Мы выглядим злее, чем есть на самом деле, – продолжал Шреддер, и только я знал, что это была ложь. Он звучал убедительно, этот гадкий ублюдок. – Как тебя зовут, милая?
Она одарила его еще одной легкой улыбкой. – Пенни.
– Что мы можем подсказать тебе, Пенни?
– Я… э… – начала она, глядя на бумагу в своих руках. – У меня назначена встреча в «Красавице Белле», – призналась она, слегка покраснев от нелепого названия. – Это парикмахерская.
– Зачем? Твои волосы и так идеальны, – продолжал Шреддер, нагнетая.
Именно тогда одна из ее светлых бровей приподнялась, идеально изогнувшись, что говорило о том, что она раскусила его.
– Это собеседование, – добавила она, голосом более холодным, чем мгновение назад.
Обнаружив, что мне нравится такой настрой, я вмешался, давая ей шанс успеть на встречу вовремя и не задерживаться из-за очень настойчивого флирта Шреддера.
– У «Беллы» следующий поворот налево, потом первый направо. Первое здание справа. Поверь мне, куколка, ты не сможешь пройти мимо него, – сказал я с ухмылкой.
– Здорово, – сказала она, слегка улыбнувшись мне, и, если я не ошибаюсь, это было немного кокетливо, – звучит это не очень хорошо.
– Давай просто скажем, что «Белла» не совсем относится к сдержанному или скромному образу, – добавил я, не обращая внимания на то, что передняя часть «Беллы» была неприятно ярко-розовой с гигантской мигающей неоновой вывеской. Внутри было не лучше, с розовым и фиолетовым гребаным всем. Я не мог представить, чтобы эта девушка с минимальным макияжем и разумной одеждой работала где-нибудь в таком месте.
Она кивнула со вздохом и каким-то покорным кивком. – Ну, пока она обеспечивает стабильную зарплату, я думаю, что могу держать свое мнение о ее бестактном виде при себе. Спасибо, Дюк и… – я попытался игнорировать то, как она катала мое имя на своем языке прямо к моему члену, полагая, что, вероятно, прошло слишком много времени с тех пор, как я трахался, когда ее глаза блуждали. – Шреддер.
– Дорогая, в любое время, когда тебе что-нибудь понадобится, – продолжил Шреддер, явно не воспринимая пренебрежение в ее тоне как прощание.
– У нее назначена встреча, – напомнил я ему, когда она одарила меня благодарной улыбкой и зашаркала прочь.
– Удачи, сладкая, – крикнул он ей вслед, и у нее хватило здравого смысла не оглядываться, когда последовала моему наставлению и исчезла.
– Ублюдок, – сказал Шреддер, сильно толкнув меня в плечо, когда она скрылась из виду.
– Что я сделал? – спросил я и выпил свое пиво.
– Всегда крадешь цыпочек с этой твоей красивой гребаной рожей. Даже не нужно с ними флиртовать.
– Краду цыпочек? – спросил я, делая вид, что оглядываюсь по сторонам. – Я не вижу никаких цыпочек, а ты?
– О, отвали. Как только ты заговорил с ней, она забыла о моем существовании.
– Может быть, потому, что я дал ей то, в чем она нуждалась, а не пытался залезть к ней под юбку.
– Черт возьми, чувак, – сказал он, сложив руки в молитвенной позе и глядя в небо. – Если бы я только мог залезть под юбку к такой девушке…
– Держись клубных шлюх, – сказал я, качая головой. – Оставь в покое бедных невинных.
– О, но невинная – это самое лучшее. Видишь эту белую юбку и растерянно надутый маленький ротик? Черт, если бы она не выглядела сладко с ним, обернутым вокруг моего члена.
– Спасибо за визуальное представление, – сказал я, покачав головой. – Мне понадобится галлон водки, чтобы выбросить это дерьмо из головы.
– Но ты мог бы ее заполучить. Ты ведь это знаешь, верно? Одно предложение, выражающее интерес, и она была бы на твоем члене.
Я фыркнул от смеха. – У нее была назначена встреча.
– Знаешь, я просто не понимаю тебя, мужик. Все эти красивые взгляды ни к чему не приводят. Если бы у меня было это гребаное массивное тело и такое лицо, я бы утонул в гребаной киске. На завтрак, обед и ужин, а затем два перекуса между ними.
– Шред, я никогда не думал, что клубные шлюхи не были готовы отсосать или трахнуть тебя в любое время, когда ты пошевелишь пальцем.
– Да, чувак, – сказал он, качая головой и глядя на улицу. – Но иногда это слишком просто, понимаешь? Иногда хочется погони.
Да, ну, я не могу точно сказать, что не согласен.
Иногда тебе просто нужно было трахнуться, чтобы вывести энергию из своего организма. В таких случаях было приятно знать, что в одной комнате от тебя есть полуобнаженные женщины, которые позволят тебе взять их так, как ты захочешь, без всяких условий.
Но, в общем, это дерьмо было в лучшем случае неудовлетворительным.
Шреддер был прав, это было слишком просто.
Тем не менее, такие девушки, как эта цыпочка Пенни с ее кукольным личиком, не заслуживали того, чтобы связываться с такими, как мы. Во-первых, потому что, за исключением некоторых старших членов, таких как Рейн, Кэш, Волк и Репо, никто из нас не был из тех, кто остепенился. А такие девушки, даже если им и нравилась идея трахнуться, обычно хотели от мужчины большего, чем это. Во-вторых, потому что мы испортили бы то, как они смотрят на мир.
Я видел и был связан с достаточным количеством уродства и грязи в мире, чтобы хотеть защитить все красивое и чистое, что я мог найти.
Пенни была хорошенькой и чистой.
И независимо от того, что мой член думал об этом, я собирался позволить ей остаться такой.
Даже если мысль о ее красивом рте вокруг моего члена быстро заменила образ, который Шреддер вложил в мою голову.
Этого не должно было случиться.
Глава 2
Дюк
Мне нравились дети. Я думаю, что было невозможно не любить детей, когда ты вырос и жил вокруг буквально десятков из них все время. В детстве это было здорово, потому что друзей и соучастников преступления можно было найти повсюду. Став взрослым, я не знаю, ты так привык к звукам и драме, что даже не замечал этого. Это был фоновый шум.
Мне повезло, что у меня было такое прошлое, потому что главные парни клуба, да, им очень нравилось трахать своих женщин. Это было доказано тем фактом, что у каждого из них была куча мини-копий, бегающих по комплексу в дневное время.
У Рейна и Саммер была самая старшая, Феррин, та, у которой все байкеры, которые могли мириться с детьми, обвились вокруг ее властного маленького девятилетнего пальца. И поскольку она была первенцем своего отца, она практически жила в клубе.
Пока я связывал воздушные шары на день рождения Сета, сына Репо и Мейз, она была рядом со мной и рассказывала мне «как я все испортил». Мои слова, не ее. Я, по-видимому, отстой в развешивании воздушных шаров. Кто знал, что такое возможно?
– Феррин, иди помоги мне разморозить кексы, – позвала Саммер, как будто каким-то образом зная, что ее дочь становится немного властной.
Феррин убежала, чтобы помочь своей матери, которая была примерно на шестом месяце беременности третьим ребенком президента, оставив меня молча заканчивать с воздушными шарами. Все соберутся в ближайшие полчаса или около того. Все мужчины, их старухи, малыши. И там даже будут некоторые друзья клуба и их семьи. Это было довольно большое событие для третьего дня рождения. Но, с другой стороны, никто никогда не упустит повода повеселиться. Даже если эта вечеринка была легкой и без алкоголя, пока дети не отправятся спать.
Сет подбежал ко мне, когда они с матерью появились. – Мне три! – объявил он, подняв четыре пальца.
Мейз встал рядом с ним, вложив один из его пальцев в ладонь. – Это три, – напомнила она ему терпеливо, что подразумевало, что ей уже приходилось делать это несколько раз за этот день.
– Эй, Эйз, как ты себя чувствуешь? – спросил я, зная, что Репо недавно снова обрюхатил ее.
– Почему ты называешь маму «Эйз»? – спросил Сет, но убежал, прежде чем я успел ответить, чтобы пойти поиграть с девочками Амелией, Бри и Алексис, которые были ближе всего к его возрасту.
– Он все еще не понимает, что я типа была в MК, – сказала Мейз, качая головой, отчего ее фиолетовые волосы поймали свет.
– Никакого «типа». Ты была тут. Ты вывезла все эти дерьмовые смены, чтобы доказать это.
– Да, Репо тогда был говнюком, не так ли? – спросила она, нежно улыбаясь из-за прошедших лет и того факта, что они с этим говнюком были счастливы в браке.
– Возьми свои слова обратно! – крикнул Фэллон, второй ребенок Рейна и Саммер, пробегая мимо нас.
– Заставь меня, – последовал ответ от Малкольма, первого и единственного сына Волка и Джейни.
Обоим было по шесть лет, и оба были как братья и сестры, вечно врезающиеся друг в друга и начинающие дерьмо. Когда-нибудь они станут хорошими байкерами.
– Это будет долгий день, – сказала Мейз, наблюдая, как Фэллон борется с гораздо большим Малкольмом.
– Пусть они разберутся с этим. Они остановятся до того, как будет нанесен какой-либо реальный ущерб.
Голова Мейз склонилась набок. – Вы все так думаете, ребята? Клянусь, кто-то говорит мне это на каждой из этих детских вечеринок.
Я пожал плечами. – Я думаю, это мужское дело.
– Нужно сделать их жестче, а?
– Это не сексизм. Бри, Алексис и Уилла тоже когда-нибудь станут жестче.
– И Феррин, – добавила Мейз.
– Эйз, ты знакома с Феррин? Ее не нужно закалять.
– Хорошо подмечено, – сказала она с улыбкой. – Ну, я должна пойти и расстелить эти скатерти с Человеком-пауком, прежде чем все остальные придут сюда.
А затем все остальные пришли добрых пятнадцать минут спустя, включая последних троих детей: сына Брейкера и Алекс, Джуниора, а также детей Пейна и Элси – Джексона и Уиллу.
С ними пришли остальные мужчины и их женщины.
– Знаешь, что в этом самое хорошее? – спросил Кэш, двигаясь рядом со мной ближе к фасаду, чем к заднему двору. Ло разговаривала с остальной частью женского клуба, прежде чем отправиться в манеж, чтобы поиграть с Уиллой.
– Что?
– У всех есть дети, – пояснил он. – Мы можем прийти сюда и насладиться с ними в течение пары часов мероприятием, – сказал он, имея в виду его и Ло, – затем мы можем пойти домой и трахаться на каждой поверхности, не беспокоясь о маленьких глазках, наблюдающих за нами.
– Не могу спорить с этой логикой, – сказал я, звук автомобиля привлек мое внимание. Я едва успел повернуться вполоборота, когда это произошло.
Машина замедлила ход, какая-то невзрачная черная машина с затемненными окнами и без номеров. Я сразу же почувствовал, как напрягся, зная, что никто не будет ездить без номерных знаков. Копы любили штрафовать тебя за это дерьмо на Побережье Навесинк. Затем она почти остановилась, и задняя дверь открылась.
Затем чертово тело было вытолкнуто всего за несколько секунд до того, как машина отъехала.
Тело женщины катилось, пока не приземлилось прямо за нашими воротами.
– Какого хрена… – взорвался я, уже подбегая к женщине, когда все остальные обратили внимание на меня. Я практически чувствовал движение, происходящее позади меня, вероятно, все пытались развлекать и отвлекать детей, когда мужчины двигались ко мне.
Я стоял на коленях рядом с ее телом, притягивая ее к себе на колени, кровь уже размазывалась по мне. Мое сердце подскочило к горлу при виде ее разорванной рубашки и грубого, большого «П» в стиле Приспешников, вырезанного на идеальной коже ее спины. Я схватил ее за плечи и поднял, осторожно, чтобы не коснуться порезов, чувствуя, как мои внутренности скручиваются, когда она все равно закричала.
Я едва мог смотреть на нее, и я знал, кто она такая.
Те же светлые волосы, та же молочно-белая кожа, те же мягкие черты лица.
Это была потерявшаяся девушка, которой нужно было подсказать, как добраться до ее собеседования со вчерашнего дня.
Пенни.
– Блядь, – прошипел я, убирая волосы с ее покрытого синяками и разбитого лица, когда Рейн опустился рядом со мной, потянувшись за чем-то в кармане.
– Вы все следующие, – произнес он холодным и жестким тоном, в то время как двое мужчин направились к улице. – Что ты видел? – спросил он меня.
– Она дышит? – спросила Ло, останавливаясь рядом с нами, уже прижимая телефон к уху.
– Да. Она дышит. Избитая, и у нее на спине вырезана «П».
Ло кивнула, вся такая деловая, когда позвонила своим людям в Хейлшторм и приказала медицинскому персоналу прийти и осмотреть ее.
Я подложил руку под ее ноги и встал. – Черная последняя модель. Никаких номеров. Тонированная. Там не было ничего, за что можно было бы зацепиться, – сказал я Рейну, когда нес девушку в здание клуба, зная, что нам нужно убрать ее с глаз долой.
Я пронес ее через здание клуба в коридор со спальнями. Затем я пронес ее прямо в свою.
Не спрашивайте меня, почему; просто моя интуиция подсказывала мне, куда ее отнести.
– Кто она такая? – спросил Кэш, и все заполнили мое маленькое пространство. Ничего особенного, только серые стены, черное одеяло, пара черных комодов, большой телевизор и дверь в ванную. Но это был дом.
– Дерьмо. Блядь. Черт возьми, – сказал Шреддер, резко остановившись, когда я положил девушку на бок в центре моей кровати. – Это вчерашняя девушка.
– Какая вчерашняя девушка? – рявкнул Рейн, нуждаясь в ответах, раздраженный тем, что не получает их достаточно быстро.
Я наполовину отвернулся от нее, зная, что клубные дела были более насущными для всех вокруг нас, чем какая-то случайная девушка, которая все еще дышала. – Мы с Шредом вчера видели, как она шла по улице. Она потерялась. Мы объяснили ей, как добраться до «Беллы». Вот и все.
Рейн провел рукой по лицу, оглядывая своих людей, у которых были одинаково напряженные плечи и лица. – Хорошо. Во-первых, женщинам и детям нужно убираться со двора. Это вечеринка, но перенесите ее внутрь. После этого я поручаю вам всем отвезти их домой, проверить ваши дома, убедиться, что все защищено. Потом мне нужно, чтобы вы все вернулись сюда в церковь. Нам нужно оценить угрозы и посмотреть, кто, черт возьми, хочет начать войну с нами после всего этого времени. Девушка…
– Пенни, – подсказал я, заставив Рейна с минуту пристально смотреть на меня. – Я присмотрю за ней и попрошу Джейни и Алекс посмотреть, что они смогут о ней раскопать. Но она не представляет угрозы, чувак. Она невиновна. Единственная причина, по которой это произошло, заключается в том, что кто-то увидел, как мы с ней разговариваем, и, вероятно, подумал, что…
– Она принадлежит тебе или Шреду, – закончил за меня Рейн, кивнув.
– Мои ребята будут здесь через десять минут, – сказала Ло, садясь на кровать рядом со мной и Пенни.
– Я пришлю Джейни и Алекс, как только смогу, – сказал Брейкер и исчез, зная, что это дело клуба и, хотя он и друг, он не имеет к этому никакого отношения.
– Охраняйте собственность, – сказал Рейн, ни к кому конкретно не обращаясь, но пятеро или шестеро мужчин вышли, чтобы сделать именно это, все уже были привлечены к возможной стычке.
Это оставило меня, Ло, девушку, Рейна, Кэша, Волка и Репо в комнате.
– Гребаная война, – сказал Волк после напряженного молчания.
– Никогда не будет слишком рано, – сказал Кэш, вероятно, вспоминая последнюю войну, которая уничтожила половину организации и их собственного отца. Это была особенно жестокая, беспредельная война. Женщины пострадали. С обеих сторон.
– Все будет не так, как в прошлый раз, – пообещал Рейн твердым голосом.
– Чертова невинная женщина, – добавил Волк, его причудливые медовые глаза были прикованы к распростертому на кровати телу. Видите ли, когда Волк злился, случались плохие вещи. И ничто так не бесило Волка, как мужчины, причиняющие боль женщинам. Все в великане было напряжено, как будто его швы вот-вот лопнут от сдерживаемой ярости.
Ло провела руками по этой женщине, ища другие травмы. Потеряв сознание, девушка вскрикнула, когда ее руки скользнули по ребрам, но не выказала никаких признаков беспокойства, когда Ло не слишком деликатно провела рукой между ног женщины. Я думаю, что мы все немного расслабились, надеясь, что ее медицинская команда придет к тому же выводу – что она не была изнасилована.
Я не был уверен, что смогу справиться с этим дерьмом.
Особенно учитывая, что это будет, по крайней мере частично, моя вина.
– Если бы я не позвал ее… – сказал Шреддер, разум двигался в том же направлении, что и мой.
– Ты не мог знать, что, помогая какой-то потерянной девушке, она в конечном итоге будет избита и изрезана, – рассуждал Вин, один из старожилов.
– Ло! – раздался голос снизу.
– Пошлите их наверх! – крикнула она в ответ, вставая с кровати, чтобы у них было место для того, что им нужно было сделать.
Рейн дернул в мою сторону подбородок, и он и остальные вышли, доверяя мне присматривать.
– Дюк, им придется раздеть ее… – рассуждала Ло.
– Мне приказано следить за всем здесь, – сказал я с извинением в голосе. Я тоже не особо радовался идее увидеть ее обнаженное тело без ее разрешения.
– И сделать набор для изнасилования, – добавила она, заставив меня вздрогнуть. – Иди в ванную, Дюк. Я буду следить за этим. Пусть у девушки будет столько уединения, сколько мы сможем предоставить ей в данных обстоятельствах.
Она не ошиблась.
Я вздохнул, глядя на великолепное, изуродованное лицо Пенни, и кивнул, поднимаясь с кровати. – Хорошо, – сказал я, когда дверь открылась, и вошли двое людей Ло – мужчина и женщина. Они несли сумки, и у них были озадаченные глаза, когда осмотрели ее.
– Дерьмо. Швы, – сказал мужчина, проходя мимо меня, чтобы сесть позади нее на кровать.
Я обменялся взглядом с Ло, которая ободряюще кивнула мне, когда я направился в ванную. Чувствуя себя бесполезным, я ходил и подслушивал, сжимая и разжимая руки.
Независимо от того, что сказал Вин, чувство вины было.
И, по какой-то причине, это чувство вины превратилось в странную, глубоко укоренившуюся потребность заботиться о ней, каяться в грехах моего общения, пытаться хоть немного исправить ситуацию. Чтобы помочь ей снова привести себя в порядок.
– Ты уверена? – спросила Ло, заставляя меня подойти ближе к двери, чтобы послушать.
– Да, – с облегчением произнес голос другой женщины. – В последнее время нет никаких признаков какой-либо сексуальной активности, не говоря уже об изнасиловании.
– Слава Богу за маленькие чудеса, – сказала Ло, и я тоже почувствовал эти слова, тяжело выдохнув.
В течение минуты было какое-то бормотание, как будто они говорили приглушенным тоном и развернувшись в сторону от меня, что делало невозможным разобрать слова.
